Нурали Халдаров был одним из наиболее известных московских бизнесменов, работающих в сфере гостиничного бизнеса. Ему было тридцать девять лет, и для московской светской тусовки он считался завидным женихом. Впрочем, таковым он считался и в Ташкенте, и в Лондоне. Но сам Халдаров, похоже, не стремился прочно связать себя узами брака с какой-нибудь из своих знакомых, предпочитая холостяцкий образ жизни. При этом он слыл одним из тех известных плейбоев, список побед которых вызывал если не уважение, то удивление.

Его состояние оценивалось более чем в пятьдесят миллионов долларов. Он начал с работы обычным сотрудником «Внешэкономбанка». В начале девяностых перешел на работу в созданный «Мост-банк», который и определил его дальнейшую судьбу. Тогда этот банк, созданный Владимиром Гусинским, стал одним из символов нового времени. Вместе с каналом НТВ империя нового олигарха казалась незыблемой и прочной. Даже государственные предприятия держали свои деньги в частных коммерческих банках, что в любой другой стране было бы просто немыслимо. К тому же «Мост-банк» пользовался поддержкой московских властей и поэтому стремительно набирал обороты. В конце девяносто четвертого возник первый конфликт, когда всесильная служба охраны прежнего Президента пошла на открытое противостояние с олигархом и его структурами. Олигарх тогда проиграл, даже на какое-то время ему пришлось покинуть страну, но банк продолжал работать, а канал, ставший лучшим на российским телевидении, очень умело разоблачал всех явных и тайных врагов банка.

В девяносто шестом судьба власти висела на волоске. Олигархи помогли прежнему Президенту почти чудом удержаться у власти. Казалось, что отношения выправлены раз и навсегда, все «приближенные» олигархи сказочно обогатились, став мультимиллионерами и миллиардерами. Но в конце девяностых снова начались проблемы, на этот раз более глобального характера. Августовский дефолт разорил миллионы людей, только начавших верить в частную экономику и новые отношения. К этому времени осторожный Халдаров уже оставил «Мост-банк», где он успел стать миллионером, и перешел на работу в другой, не менее известный банк. Это был «Альфа-банк», который сумел не только выстоять в августовские дни, но и расплатиться со своими вкладчиками. Потом долго и упорно ходили слухи, что некоторые банковские структуры заранее знали об объявлении дефолта. В этих условиях из воздуха можно было сделать миллиардные состояния. Достаточно было купить на все имеющиеся рубли доллары и подождать несколько дней. При строгом валютном «коридоре» в шесть рублей доллар стоил очень дешево. Когда через несколько дней объявили о дефолте, он подорожал ровно в четыре раза и стоил уже двадцать четыре рубля. На разнице можно было сделать состояние. Халдаров был одним из тех, кто сделал это состояние.

Через несколько лет он ушел в строительный городской бизнес. Здесь зарабатывались абсолютно немыслимые деньги, когда стоимость одного метра жилья била все рекорды роста в Европе и Америке. Халдаров вложил часть денег в гостиничный бизнес и в результате уже к тридцати девяти годам стал очень известным бизнесменом. Прежде чем поехать с ним на встречу, Дронго внимательно просмотрел все, что можно было найти в Интернете об этом бизнесмене. Отец у него был узбек, а мать казачка. В результате мальчик получился очень красивым. Высокого роста, тонкокостный, с правильными чертами лица. Серые глаза, доставшиеся от мамы, и черные волосы, полученные от папы, делали его похожим на голливудских актеров. Последний год Халдаров встречался с сестрой Игоря Дегтярева — Валентиной Лапесской, которая оставила фамилию своего первого мужа после развода. Стали даже поговаривать, что эти отношения достаточно устойчивые и скоро Халдаров поведет свою избранницу под венец.

Дронго договорился по телефону о встрече. Он приехал на Остоженку, где был офис бизнесмена, без десяти минут три. В огромной приемной все было явно рассчитано на то, чтобы произвести впечатление. Этакое сочетание византийской пышности с восточным богатством. Это был стиль многих нуворишей, пытавшихся таким образом психологически утвердиться. Многие из них, даже став миллионерами и миллиардерами, не до конца верили в случившуюся с ними метаморфозу, подсознательно считая, что рано или поздно все состояние снова отнимут и они вернутся к привычному образу жизни. Может, поэтому любой из новых богачей держал где-то в загашнике некоторую сумму наличными, чтобы иметь возможность сбежать или пользоваться своими деньгами, когда все остальное отберут. Это была типичная психология «факиров на час».

Две молодые женщины находились в приемной. Они могли бы работать топ-моделями в любом модельном агентстве мира. Первая улыбнулась и, грациозно поднявшись, пригласила гостя в кабинет президента компании. Кабинет оказался еще больше. Отсюда открывался прекрасный вид на город. Халдаров прошел по роскошному ковру, встречая гостя у дверей. Он был в изящных очках, придающих ему еще более респектабельный вид. Пожав руку гостю, пригласил его на диван, сам усаживаясь в кресло напротив. Секретарь вышла из кабинета. Вторая появилась почти сразу.

— Чай или кофе? — спросила она у гостя.

— Чай, — попросил Дронго.

— Какой? Зеленый, с жасмином или без, обычный черный или китайский с розовыми лепестками?

— Можно зеленый с жасмином, — решил Дронго.

Халдаров с интересом разглядывал своего собеседника.

— Я много о вас слышал, — признался хозяин кабинета, — о вас говорили даже в Ташкенте. Вы помогли там найти террориста, который планировал взрыв рядом с президентским дворцом.

— Это было давно, — вспомнил Дронго, — и не так сложно, как вы думаете.

— У вас интересная профессия, — сказал Халдаров, — всегда мечтал стать следователем, обожал рассказы про комиссара Мегрэ. Но стал сначала банкиром, а потом строителем. Хотя по образованию я тоже юрист. Окончил Ташкентский государственный университет в девяносто первом году. Вот такое «роковое» совпадение. Я приехал в Москву, а здесь объявили ГКЧП. Думал, что придется возвращаться. Потом все наладилось, и я пошел работать в банк. А юристом так и не проработал ни одного дня.

— Вы жалеете об этом?

— Иногда да. Интересно распутывать сложные преступления, пытаться понять логику противника. Переиграть его, обнаружить слабые стороны. Очень увлекательно.

Секретарь внесла поднос с двумя чашечками чая. Хозяин предпочитал черный китайский с лепестками розы. Она наклонилась, расставляя приборы на столике. Взглянула на своего босса и улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ, кивнул, разрешая выйти. Девушка вышла из кабинета. В таких организациях секретари уже давно не носили откровенные мини-юбки или обтягивающие платья. Это считалось моветоном.

— Вы знаете, почему я просил вас о встрече? — спросил Дронго.

— Да, — кивнул Халдаров, — мне звонил Игорь. Вы согласились ему помочь вытащить Виктора. Это очень благородно, но я думаю, что у вас ничего не получится. Хотя то, что вы приехали сразу ко мне, указывает на то, что вы считаете меня одним из самых главных подозреваемых.

— Пока не считаю. Где вы были в тот момент, когда раздался выстрел?

— Стоял под душем в своей комнате, — ответил Халдаров, — может, поэтому и прибежал последним, когда все уже там были. Мне даже повезло, что я не услышал их споров. Насколько я понял из разговоров, первым вбежал Игорь, за ним вернулся Виктор…

— Почему вернулся?

— Не ловите меня за язык. Он вбежал вторым. За ним вошли Дзидра и Валентина, которые сразу набросились на Виктора, обвинив его в убийстве. Они вам все равно правду не скажут, а я вам все расскажу. Потом туда прикатила Ольга Игоревна и ее сиделка. А я появился последним. Мокрый и счастливый, что не принимал участия в этой кутерьме. И все сразу обратили на меня внимание. Таким образом, у меня оказалось абсолютное алиби.

— Или имитация алиби, — возразил Дронго.

— Почему «имитация»?

— Вы могли выстрелить в Злату и пойти купаться, чтобы сделать себе алиби. Или просто встать под душ, времени у вас было много, ведь вы явились последним, как вы только что сказали.

— Понятно. Хорошо, что вы не английский следователь. Поэтому вы сразу пришли ко мне?

— Нет, — возразил Дронго, — просто остальные находятся в Великобритании, и я полечу туда после разговора с вами.

— Будем считать, что вы меня успокоили, — усмехнулся Халдаров, — хотя, по обычной логике, я действительно единственный подозреваемый в этой компании.

— Теперь мне интересно услышать ваше объяснение, — предложил Дронго.

— В доме было только двенадцать человек, — охотно пояснил Халдаров, — одна убита, другой арестован. Остается десять. Детей убираем. Восемь человек. Трое мужчин и пять женщин. Уберем еще Игоря. Он же не психопат, чтобы убивать подругу своего младшего брата, отправлять его в тюрьму, а потом приезжать к вам и просить найти убийцу Златы. Остаются двое мужчин и пять женщин. Женщины — это мать Дегтяревых, сестра и жена Игоря, их сиделка и кухарка. Выбор не очень впечатляет. Тогда двое мужчин. Один садовник, который мычит вместо разговора и из которого слова нужно вытаскивать клещами. Вряд ли он когда-нибудь вообще слышал о Злате Толгуровой или вращался в кругах, где она бывает. Кто остается? Ваш покорный слуга. Все правильно. Я знал Злату уже несколько лет, я единственный посторонний мужчина, который находился в доме на момент совершения преступления. И если бы на оружии нашли мои отпечатки пальцев, а не отпечатки пальцев Виктора, то меня бы арестовали не задумываясь. Сразу и навсегда. И мне пришлось бы искать адвокатов или обращаться к вам с просьбой меня вытащить. Все верно или я ошибся?

Он холодно усмехнулся и поднял чашечку с чаем. «У этого человека интересная логика и абсолютное презрение к людям», — подумал Дронго.

— Вы сказали об этом шотландским следователям? — уточнил он.

Халдаров улыбнулся. Ему понравился неожиданный вопрос гостя.

— Один-ноль в вашу пользу, — сказал он, — люблю остроумных людей. Нет, я им ничего не сказал. Зачем пугать этих несчастных шотландцев? Говорят, что сами англичане над ними смеются. Шотландцы более упрямые, более медлительные и более тупые, чем англичане. Не знаю, может, и так. Но я решил не проверять это на своей особе.

— Вы сказали, что знали Злату до того, как поехали туда на Рождество?

— Конечно, знал, — кивнул Халдаров, — а кто ее в Москве не знал? Она бывала на всех светских тусовках, на всех презентациях. Два года назад встречалась с одним из моих близких знакомых. Он даже машину ей подарил. Потом они расстались. Хотя певица она слабая, об этом все знают, но женщина была очень красивая. Эффектная, стильная, умеющая себя подать. Она бывала обычно самой заметной женщиной на любой презентации, на любой закрытой вечеринке. Остальные даже не могли с ней соперничать. А потом она стала встречаться с Виктором. Я думаю, что им не нужно было встречаться. Слишком разные характеры. Виктор был всегда… как бы помягче сказать, не совсем уравновешенным человеком. Мог сорваться и такое выкинуть, что мало не покажется. А она тоже была дамочка с характером. Ну, вы знаете, как обычно бывает. Очень красивая женщина, масса поклонников, достаточно обеспеченная к этому времени, самостоятельная, она даже своих продюсеров два раза меняла. Могла и пять, ей было все равно. Для нее сценическая деятельность была не так важна. Они были очень разные люди, но Виктор любил красивых женщин. Я бы даже сказал, болезненно на них реагировал. Вы видели его в жизни?

Халдаров улыбнулся и продолжал:

— Когда увидите, все поймете. Его старший брат Игорь достаточно привлекательный мужчина. И пользуется определенной популярностью у противоположного пола. Всегда пользовался. Хотя он влюблен в свою Дзидру и не думает о других женщинах. В наше время еще встречаются такие мужчины, хотя все реже и реже. А Виктор был ниже его на целую голову, приземистый, коренастый, с вечно красноватым лицом и носом, сломанным в какой-то драке. К тому же сказывалась и его неудачная первая женитьба. Понимаете, о чем я говорю? Мужчине очень важно быть победителем. Я имею в виду в отношениях с женщинами. Важно понимать, что ты можешь завоевать любую женщину.

Он сделал еще несколько глотков чая.

— Это сейчас я нравлюсь всем женщинам из-за своих денег, — добродушно продолжал Халдаров, — и четко понимаю, что они чаще видят не меня, а мой кошелек. Но в молодости, когда я только приехал в Москву и у меня не было ничего за душой, я тоже нравился женщинам. И знал, что могу завоевать любую из них. Такое чувство уверенности. Может, потому, что мой первый сексуальный опыт был в тринадцать лет. Меня совратила девочка из нашей школы, которая училась уже в десятом классе. А у Виктора, очевидно, первый опыт был неудачным. Может, поэтому он и женился. Я вообще против браков в девятнадцать лет. Когда женятся в этом возрасте — это делают люди, которые не имеют никакого сексуального опыта, — рано или поздно это скажется. Они либо разведутся, либо начнут искать удовольствия на стороне, либо станут просто чужими друг для друга. Или все вместе…

— Вы не верите в любовь?

— Я верю в животные начала в любом человеке, — охотно пояснил Халдаров, — секс, еда, вода, тепло, отправление естественных надобностей, деньги как инструмент власти, раньше была дубинка — в сущности, ничего не поменялось.

— Я знаю браки, где люди знакомятся с первого класса и живут вместе всю свою жизнь, — заметил Дронго.

— Вы же не знаете, о чем они думают на самом деле, — цинично возразил Халдаров, — можете себе представить женщину, которая выходит замуж в восемнадцать лет девственницей и всю жизнь спит с одним мужчиной. Можно просто сойти с ума. О мужчинах я не говорю. Таких «экземпляров» почти не осталось. Он до свадьбы должен будет встретиться с кем-то еще. Чтобы иметь хотя бы начальный опыт. Если бы мы могли влезть в мозг людей, можете представить, какие картинки мы там увидели бы.

— Вам не говорили, что вы слишком цинично относитесь к жизни?

— Возможно. Но это моя форма самозащиты. Было бы глупо относиться иначе.

— Значит, вы знали Злату до того, как поехали туда?

— Конечно, знал. И неплохо.

— Я могу задать вам нескромный вопрос?

— Догадываюсь о чем, — усмехнулся Халдаров, — вы хотите спросить, спал ли я с ней. Верно?

— Да.

— Я мог бы не отвечать на ваш вопрос. Или соврать вам. Но я не стану этого делать. Именно потому, что я достаточно циничный и откровенный человек. И я точно знаю, что не стрелял в эту молодую женщину и не убивал ее. Поэтому я вам честно отвечу. Да, я с ней спал. Но это было три с половиной года назад. Она тогда была уже достаточно известным человеком, а я только начинал раскручиваться. Москва на самом деле очень небольшой город, и здесь все знают друг друга по привычной московской тусовке. Мы встретились, познакомились. Неплохо провели время. Но у нее уже тогда был сложный характер. И слишком завышенная планка требований. Она хотела все сразу: новую квартиру, бриллианты, машину, зарубежные поездки — в общем, полный комплект. Я не был к этому готов. И мы расстались.

— А потом вы узнали, что она встречается с Виктором?

— Нет. Она после меня встречалась еще с несколькими известными людьми. Даже с сыном одного нашего политика. Я могу назвать его фамилию, и вы мне не поверите. Но с Виктором она начала встречаться только в прошлом году.

— И вы полетели на Рождество к своей подруге, зная, что там будет Злата, которую привезет туда брат вашей знакомый. Это вас не смутило?

— Если вы окажетесь моралистом, то я сразу сойду с ума, — рассмеялся Халдаров, — мы живем в цивилизованном обществе. А одна из граней нашей цивилизации — это свобода. Свобода в выборе партнера и в выборе отношений. Конечно, я туда полетел, зная, что там будет и Злата. Ну и что? Почему я не должен был туда лететь? Только потому, что я ее знаю? Но это глупо. Я знаю и много других молодых женщин. Вы же эксперт и должны чувствовать, понимать людей. Я уж не говорю о вашем опыте. Разве вы ничего не знаете? На любой свадьбе, на любой даже семейной вечеринке всегда есть свои секреты. Если проверить по-настоящему, то легко выяснится, что кто-то с кем-то спал. Просто это не принято афишировать. Сколько жен своих друзей мы соблазняем, сколько мужей своих знакомых, сколько родственниц в наших списках, сколько жен коллег, подчиненных, начальников и так далее. Это жизнь… Ничего не поделаешь. Так устроен человек. Неужели вы никогда не встречались с женщинами, мужья которых были вашими близкими знакомыми?

— Насколько я себе представлял подобные отношения, это всегда называлось подлостью, — холодно ответил Дронго, — я никогда не спал с женами своих друзей.

— Почему подлостью? — улыбнулся Халдаров. — Так устроен наш мир. Мне рассказывали про одного известного российского музыканта. Он несколько раз женился только на женах своих друзей. Вот такая непонятная страсть именно к «запретному плоду». Приходил к своим друзьям и соблазнял их жен. Потом, правда, женился. И никто не считал это особой подлостью. Все нормально. У человека должно быть право выбора. И поэтому я не видел ничего криминального в том, что полечу на Рождество к Валентине, чтобы встретить его в компании, где будет Злата. Если ее не волнует эта проблема, почему она должна волновать меня?

— И Валентина знала о ваших прежних отношениях со Златой?

— Вот здесь мы переходим к самому интересному, — поднял указательный палец Халдаров. — Об этом и нужно было спрашивать с самого начала. Ведь формально я действительно был единственным посторонним мужчиной в доме. Садовник говорил, что он был на улице, когда раздался выстрел, хотя я его там не видел. Я даже выглянул в окно, думал, что там стреляют. Но если мы копнем глубже, то поймем, что подозревать нужно не меня и не этого туповатого садовника, а кого-то из женщин. Конечно, я не говорил Валентине о своих прежних отношениях со Златой. И Виктору не говорил. Я человек циничный, но не глупый. Зачем беспокоить людей такими ненужными откровениями?

Но у Златы была уже, как лучше выразиться, «устоявшаяся репутация». Многим был известен список ее знакомых, с которыми она появлялась в обществе. Знали об этом и женщины в семье Дегтяревых. Я бы на месте Виктора не стал приглашать такую женщину к себе домой и знакомить ее с матерью. Она у меня казачка, и разговор был бы недолгим. Она бы просто выставила Злату за дверь. И два дня, пока Виктор и его подруга были в доме, я все время ощущал эту напряженность. Можете себе представить, как реагировали на нее мать, жена Игоря и его сестра! По-моему, они все трое тихо ненавидели Злату. Особенно Валентина. Возможно, она узнала о наших с ней прежних отношениях. Сейчас в Интернете можно найти любую информацию. Люди совсем сошли с ума, они даже выставляют свои семейные фотографии на сайтах, печатают свои интимные дневники. Очевидно, это новая форма мазохизма. Может, они от этого получают удовольствие, я не знаю. Но допускаю, что Валентина могла что-то узнать. Или Злата могла ей что-то сказать. Валю буквально трясло, когда она видела свою гостью. Здесь, видимо, отчасти срабатывало и подсознание. Получалось, что Валентина ничем не лучше Златы. Понимаете, в чем дело? Конечно, разница огромная. Валентина состоятельная женщина, у нее два таких брата, ее муж был не самым бедным человеком. И она никогда не потребует у меня машину или квартиру. Но сам факт того, что она встречалась со мной после Златы, мог вывести ее из себя настолько, что, я боюсь, она была бы готова совершить это убийство.

— Вам не кажется, что это не совсем этично — подставлять свою знакомую таким образом?

— Нет, не кажется. Я с вами абсолютно откровенен. И хорошо знаю вашу репутацию. Вы сами найдете преступника. А из моего рассказа сделаете нужные выводы. Вполне вероятно, что в Злату стрелял кто-то из женщин. И не только эти три. Там была еще сиделка. Лилия. Я бы на вашем месте обратил на нее особое внимание. Особое.

— Почему?

— Не знаю, какой гонорар вам обещал Игорь, но половину вы должны отдать мне. Так будет справедливо, — рассмеялся Халдаров.

Дронго не поддержал его смеха, и тот умолк.

— Лилия — сиделка, которая приехала смотреть за матерью Дегтяревых, — пояснил он, — она молдаванка. Насколько я знаю, восемь или девять лет назад ее дочь выехала на заработки в Югославию, и с тех пор о ней ничего не известно. Теперь представьте, как может Лилия относиться к таким женщинам, как Злата. Она, наверно, ее откровенно ненавидела, считая, что подобные подруги сбили с истинного пути и ее дочь.

— У меня возникает такое ощущение, что вы сами хотели провести свое расследование, — предположил Дронго.

— Конечно. Мне было интересно. И я долго над этим размышлял. Если убийца не Виктор, то кто тогда мог выстрелить в Злату? Он клянется, что не убивал, хотя я на девяносто процентов уверен, что стрелял именно он. Но я пытался размышлять, вычисляя другого преступника.

— Почему такой высокий процент уверенности?

— Я верю в английское правосудие, следователи Скотленд-Ярда не могут ошибаться, — подмигнул собеседнику Халдаров и снова рассмеялся, — один—один, — предложил он. — Дело в том, что накануне они серьезно поругались. Злата даже спрашивала меня, как можно уехать из замка. А у Виктора, как я вам говорил, был сложный характер. Наверняка вечером она опять наговорила ему гадостей. Тогда он и схватил этот пистолет. А потом выбросил его в окно. Если учесть, что на нем нашли только его отпечатки, то все сходится.

— На стволе, — напомнил Дронго. — Но их не было на рукоятке.

— Какая разница? — спросил Халдаров. — Пистолет упал в снег, было холодно, может, там не осталось других отпечатков. Хотя, наверно, они и не могли исчезнуть. Не знаю. Но точно знаю, что отпечатки подделать невозможно, и если там нашли пальцы Виктора, значит, он и держал этот пистолет в руках.

— И больше нет никаких версий?

— Я думаю, нужно объяснить адвокату, что Виктор часто бывал, как говорят юристы, в состояние аффекта. Возможно, он в тот день сильно понервничал, перепил. Нужно сделать скидку на Рождество. Он выпил и был не в себе. Это многое объясняет.

— Если он был в состоянии алкогольного опьянения, то в Великобритании это не смягчающее, а отягчающее вину обстоятельство. Поэтому об этом лучше не вспоминать. И его плохой характер тоже может повлиять на вердикт присяжных.

— Я размышлял, как ему помочь. Жалко Дегтяревых, такой парень окажется в тюрьме.

— А Злату не жалко?

— Жалко, — кивнул Халдаров, — но она входит в «группу риска». Рано или поздно такие дамочки либо остаются одни, что бывает чаще всего, либо гибнут в глупых автомобильных авариях или в результате какой-то дикой выходки их спутников, что бывает довольно часто, либо выходят замуж и успокаиваются, чего почти никогда не бывает, если они не находят альфонсов, которых нужно содержать. Такова жизнь, и за все нужно платить. Это не я придумал, так придумал кто-то на небесах.

— Только не считайте бога таким же циником, как вы.

— Гораздо худшим. Он все знает наперед, согласно логике наших религиозных деятелей. И допускает все эти несправедливости и преступления.

— Вы еще и богохульник.

— Я обычный атеист. Бога нет, это научный факт. А вот наше родство с обезьянами слишком очевидно. Животные инстинкты, которыми мы наделены. И с этим ничего не поделаешь. Вы же известный эксперт. Или вы тоже выступаете против учения Дарвина?

Дронго усмехнулся.

— Не ожидал встретить в этом кабинете такого рьяного защитника дарвинизма, — признался он.

Халдаров ударил себя ладонями по ногам и улыбнулся.

— Два—один, — убежденно сказал он, — в мою пользу. Вы все равно не сможете ответить. Если бог есть, почему я его не вижу? И почему он допускает столько несправедливостей? Почему он позволяет существовать сатане, своему падшему ангелу? А если его нет, то тогда прав старик Дарвин, и мы все немного животные. Вот такие здравые рассуждения.

— Борхес считал, что бог нарочно создал дьявола, чтобы предоставить людям право выбора, — ответил Дронго, — и каждый человек решает для себя сам, по какому пути ему идти.

— Это схоластический спор, — возразил Халдаров, — а убийство слишком реальная вещь. У вас есть еще ко мне вопросы?

— Еще два. Когда вы собираетесь лететь в Великобританию?

— Примерно через неделю. Возможно, увижусь с Валей. Даже вероятно, что мы поедем в их замок. Я не боюсь, что увижу там тень Златы. Я в такие вещи не верю. Наверно, я кажусь вам слишком категоричным, но таковы реалии времени.

— Нет, — возразил Дронго, — скорее слишком прагматичным. И это тоже, увы, реалии времени.

Дронго поднялся. Халдаров поднялся следом.

— До свидания, — сказал хозяин кабинета, — но вы не задали свой второй вопрос.

— Он из разряда нескромных, — ответил Дронго, — поэтому я и не решаюсь его задать.

— Неужели вы хотите спросить, спал ли я с Валентиной? — притворно изумился Халдаров.

— Нет. Я хотел узнать про ваших секретарей. Вы с ними тоже встречались? Или они только для изысканного «антуража». Одна из них мне очень понравилась…

Он произнес эту фразу невозмутимым голосом, глядя на реакцию своего собеседника. И увидел, как хищно улыбнулся хозяин кабинета.

— Два—два, — согласился Халдаров покачав головой. — Да, я с ними спал. С обеими. Согласитесь, что было бы глупо держать рядом с собой таких красивых женщин и ни разу не воспользоваться своим положением.

— До свидания, — кивнул Дронго и пошел к выходу, не протягивая руки своему собеседнику.

Тот взглянул на чашку гостя. Дронго даже не притронулся к своему чаю. Халдаров пожал плечами и повернулся к своему столу.