Неизвестные подошли к их автомобилю. Один из них наклонился к Дронго, другой встал рядом с водителем. Работали молча и достаточно профессионально.

— Извините нас, господин… — подошедший назвал его фамилию, которую он вообще редко употреблял, — вы не могли бы выйти из машины?

— Конечно, — кивнул Дронго. Он вышел из салона автомобиля и отошел на несколько шагов. Второй остался рядом с водителем.

— Вы смелый человек, — сказал незнакомец. Он был чуть выше среднего роста, широкоплечий, с внимательным и цепким взглядом, — не побоялись выйти к незнакомым людям. А если мы киллеры?

— На Рублевском шоссе? — иронично хмыкнул Дронго, оглядываясь по сторонам. — Если я не ошибаюсь, впереди пост ГАИ. Судя по тому, как вы подошли к машине, этому вас обучали в институте, который раньше назывался краснознаменным.

— Верно, — улыбнулся молодой человек, — капитан Фатеев. Как к вам обращаться? Я знаю, что вы обычно называете себя…

— Дронго. Так будет лучше.

— Да, именно Дронго. Извините, что мы вас остановили. Но у нас был приказ. Вы только что навестили супругу руководителя федерального агентства Леонида Шмерлинга. А вы ведь иностранный гражданин. Леонид Петрович, носитель информации, составляющей государственную тайну. Вы меня понимаете?

— Безусловно. Но, во-первых, я полагаю, что руководитель такого ранга не разглашает подобную информацию дома и не рассказывает о ней своей супруге. А я тем более не стал бы расспрашивать жену такого крупного чиновника о его секретах. Не говоря уже о том, что она бы мне все равно ничего не рассказала. А во-вторых, вы наверняка знаете, что именно случилось с первым мужем Марины Владимировны, и я подозреваю, что вы остановили меня именно для того, чтобы я подтвердил ваши предположения. В противном случае вы пригласили бы меня в свое ведомство, а не стали бы останавливать на дороге.

— Вы правы, — улыбнулся Фатеев, — мне нужно получить подтверждение, что вы действительно занимаетесь расследованием этого дела.

— Считайте, что вы его получили. Меня официально уполномочил старший брат Виктора Дегтярева — Игорь. Он заключил со мной договор. И я лечу в Великобританию как его представитель. Между прочим, у меня есть разрешение на подобную деятельность в вашей стране. И я плачу исправно все налоги.

— Я знаю, — кивнул капитан, — у нас нет к вам никаких претензий. Только одна просьба. Нигде не упоминать имя Марины Владимировны. Судя по всему, сам господин Дегтярев не стал рассказывать о своем первом браке. Мы бы не хотели, чтобы имя Леонида Петровича фигурировало в этом деле. Тем более что он не имеет к данному преступлению никакого отношения. Необязательно сообщать о том, кто был первой супругой обвиняемого, английским журналистам или местным следователям. Вы меня понимаете?

— Вполне. Я тоже так считаю. Но мне нужно было увидеться с Мариной Владимировной, чтобы узнать некоторые факты из жизни Виктора Дегтярева. Больше никаких секретов.

Фатеев кивнул еще раз, не сказав больше ни слова.

— Если вы прослушивали наш разговор, а я думаю, что вы прослушивали, то наверняка слышали все. И знаете, о чем именно мы говорили. И даже знаете, что супруга такого высокопоставленного чиновника по-прежнему не скрывает своих симпатий к первому мужу, но верна своему второму супругу. У них крепкая «советская» семья, как раньше об этом писали в передовицах партийных газет. И ни про какие государственные тайны мы не говорили.

— Не нужно считать нас такими монстрами, — попросил Фатеев, — мы выполняем свою работу, а вы свою. Я думаю, мы друг друга поняли. Мы не препятствуем вашему расследованию, а вы нигде не упоминаете имени господина Шмерлинга.

— Договорились, — кивнул Дронго. — Теперь я могу уехать?

— Да, — разрешил капитан, — вы знаете, что мы изучаем и ваши операции. Я давно хотел с вами познакомиться.

— Значит, познакомились, — пожал плечами Дронго, — теперь буду знать, что у меня есть поклонники и в вашем суровом ведомстве. До свидания.

Он прошел к своему автомобилю, уселся на заднее сиденье.

— Что они хотели? — спросил водитель.

— Они ошиблись. Перепутали меня с каким-то торговцем наркотиками. Это ребята из комитета по борьбе с наркомафией, — пояснил Дронго, — но извинились и отпустили.

— Я тоже подумал, что они из органов. Сначала останавливают машину, а потом разбираются. Вот так всегда, — разозлился водитель.

Вечером Дронго позвонил Эдгару.

— Ты взял билеты на завтра?

— Да, — ответил Вейдеманис, — два билета на завтрашний рейс в Лондон. Восемьсот семьдесят третий рейс. Прибывает в Лондон в половине седьмого вечера. Оттуда сразу полетим в Эдинбург. И заказал нам два номера в отеле. Утром сможем отправиться в Гоффорд. Я даже зарезервировал автомобиль.

— Который поведешь сам, — напомнил Дронго. — Ты знаешь, я терпеть не могу сидеть за рулем.

— Ты вообще какой-то непонятный эксперт, — заметил Вейдеманис, — не водишь машины, не куришь трубки, даже сигаретный дым выводит тебя из состояния равновесия, не пьешь виски, не употребляешь наркотиков и проигрываешь мне в шахматы.

— С завтрашнего дня начну употреблять наркотики, пить виски и закурю трубку, — пообещал Дронго, — и даже начну тебя обыгрывать в шахматы, но вот сидеть за рулем я действительно не люблю. Дело в том, что я привык все время что-то обдумывать и могу за рулем задуматься так, что не замечу, как врежусь в какое-нибудь препятствие. У меня нечто подобное уже случалось.

— Хорошо, что никто не знает о том, какой ты рассеянный эксперт, — пошутил Эдгар. — Значит, завтра мы вылетаем. Что ты скажешь Джил, уже придумал?

— Позвоню и скажу, что лечу к ней в Рим через Лондон, — сразу ответил Дронго.

— Она решит, что ты сошел с ума. Тем более что ты летишь не в Лондон, а в Эдинбург.

— Интересно, почему тебя вдруг заинтересовало состояние Джил? — спросил Дронго. — Давай честно. Ты с ней говорил?

— Да.

— Что она сказала?

— Завтра вечером она прилетает из Рима в Москву. Хотела сделать тебе сюрприз. Поэтому позвонила мне и попросила ее встретить, чтобы ты не посылал своего водителя.

— Сюрприз, — пробормотал Дронго. — Что ты ей сказал? Неужели рассказал про Эдинбург?

— Рассказал, — подтвердил Эдгар, — и она решила поменять билет. Ну подумай, как бы это выглядело? Она прилетает в Москву, а мы улетаем в Лондон. Я рассказал ей, что мы летим в Эдинбург, и она даже обрадовалась. Сказала, что всегда мечтала побывать с тобой в Шотландии. И поэтому завтра она полетит из Рима в Эдинбург. И встретится там с тобой. Я думал, что ты обрадуешься.

— Я лечу туда работать, — напомнил Дронго.

— Не волнуйся. Я ее предупредил. Она пообещала, что не будет тебе мешать.

— Тогда сделаем так. Пока я буду проводить расследование в Гоффорде, ты будешь показывать Джил окрестности Эдинбурга.

— Договорились, — согласился Вейдеманис, — только учти, что она захочет быть с тобой, а не со мной. Ты еще не спросил, какие номера я заказал. Себе одноместный, а тебе сюит. Мог бы и поблагодарить.

— В следующий раз постарайся не делать мне подобных сюрпризов. Ты мог бы соврать, что мы улетаем куда-то в Сибирь или на Дальний Восток. Необязательно было говорить про Эдинбург.

— А если бы она захотела полететь в Сибирь? — поинтересовался Эдгар. — Ты ведь знаешь ее характер. Она вполне могла полететь куда-нибудь в Якутск. Что бы ты тогда делал?

— Полетел бы за ней. Ладно, закончим. Только учти, что в Шотландии тебе придется все время меня выручать. Сам виноват, не нужно было ничего рассказывать.

— Только не звони ей сегодня. Она хочет сделать тебе сюрприз, — напомнил Вейдеманис.

— Не позвоню. Надеюсь, что это ваш последний сюрприз.

На следующий день они вылетели в Лондон. Сделав короткую остановку в Хитроу и переехав из четвертого терминала в первый, они вылетели в восемь вечера в Эдинбург, чтобы через час прилететь в Шотландию. Получив чемоданы, они взяли такси и отправились в отель. После двух перелетов Дронго чувствовал себя не очень хорошо, тем более что во время последнего рейса самолет трясло изо всех сил. До отеля «Георг Интерконтиненталь» от аэропорта было около тринадцати километров, и они довольно быстро оказались на месте. Дронго вошел в холл отеля, оглядываясь по сторонам. Подошел к стойке портье.

— В моем номере еще никто не остановился? — уточнил он.

— Нет, — ответил портье, — никто не приезжал. Но ваш номер готов, сэр, и вы можете к себе подняться. Фрукты и шампанское от нашего отеля.

— Спасибо, — он достал телефон, набрал номер Джил. И разочарованно опустил руку. Телефон был выключен, возможно, она еще была в воздухе.

Он попрощался с Эдгаром. Его беспокоило молчание Джил, она должна была оказаться в Эдинбурге гораздо раньше их. Он забрал ключ, открыл дверь в свой номер. И сразу услышал ее голос:

— Я жду тебя с трех часов дня.

Джил бросилась ему на шею. Он всегда испытывал некоторое чувство неловкости в ее присутствии. Какое-то подсознательное чувство вины. Он не мог просто так остаться рядом с ней, поселиться в Риме, где жила Джил и двое их детей. Джил была из состоятельного и известного дворянского рода графов Вальдано. Он вполне мог остаться и жить в этом римском доме, вдали от всех тревог и волнений. Но ему казалось постыдным оставаться в огромном особняке своей супруги, фактически на ее иждивении. И хотя он был далеко не бедным человеком, а продав свои квартиры в Москве и в Баку, мог вполне вложить большие средства в какое-то дело в Италии и открыть собственный бизнес, он избегал подобных соблазнов. Они казались ему недостойными взрослого и здорового мужчины, который обязан кормить свою семью и заботиться о своих близких. Может, поэтому он чаще оставался один и не отказывался от частных расследований. Но иметь при этом рядом с собой семью было бы непозволительной роскошью. И ему не нравилось, когда Джил иногда решалась прилететь к нему, чтобы провести несколько дней рядом с ним.

Он обнял ее, вдыхая знакомый аромат ее парфюма, ее роскошных волос. Она подняла голову.

— Ты, как всегда, меня обманул, — укоризненно произнесла Джил.

— Почему обманул? Я еще несколько дней назад даже не подозревал, что прилечу в Шотландию. Насколько я помню, это одно из твоих любимых мест.

— Поэтому ты хотел скрыть от меня свое путешествие в Шотландию, — шутливо погрозила ему Джил.

— Я приехал сюда не путешествовать, — пожал он плечами.

— Мне уже рассказали, — она отпустила его, сделала шаг назад, — мне уже рассказали об убийстве в замке Гоффорда. Там какой-то русский олигарх зарезал свою подругу, и ты приехал, чтобы выручить его. Извини, но мне кажется, что такой мерзавец просто обязан сидеть в тюрьме.

— Начнем сразу с нашего дела. — Дронго устало сел в кресло. Он услышал, как в дверь позвонили. Джил пошла открывать. Молодой человек в фирменной одежде внес чемодан, получил чаевые и, поклонившись, удалился.

— Кто тебе обо всем рассказал? — спросил Дронго.

— Ты забыл, что я училась в Великобритании, — напомнила Джил, — у меня полно друзей не только в Лондоне, но и в Эдинбурге. Между прочим, завтра мы приглашены на ужин к лорду…

— Завтра я поеду расследовать случай, произошедший в замке Гоффорда, — перебил ее Дронго. — Теперь дальше. Тебе рассказали неправду. Никто и никого не резал. Дело в том, что этого русского олигарха, как ты его назвала, обвиняют в убийстве. А он отрицает, что убил свою знакомую. Кто-то в нее выстрелил из его пистолета. Но он уверяет, что сам не стрелял. Вот поэтому я сюда и приехал. Может, он действительно не виноват.

— Английская полиция должна была все проверить. Не может быть, чтобы они арестовали невиновного человека. Они такие профессионалы. Наверно, они проверили это оружие.

— Проверили, — устало согласился Дронго, — и там действительно нашли его отпечатки пальцев. Но только на стволе. А на рукоятке их не было. И на курке их тоже не было. Он же не мог стрелять, держа оружие за ствол. И пистолет нашли выброшенным в окно совсем с другой стороны. Ты и правда считаешь, что мы должны обсуждать этот вопрос в первые минуты нашей встречи?

Джил замерла. Повернула голову.

— Извини, — сказала она, — я не хотела тебя обидеть. Просто мне показалось обидным и несправедливым, что такой человек, как ты, должен выгораживать преступника. Это было бы не совсем правильно.

— Я пытаюсь установить истину, — мягко возразил он, поднимаясь и обнимая Джил, — кажется, я готов отправиться в ванную после этих двух перелетов.

В этот момент позвонил его телефон. Он достал аппарат, нахмурился, покачал головой.

— Я не успел позвонить, — прошептал он.

Телефон продолжал звонить.

— Из дома? — поняла Джил.

Он кивнул.

— Да, — ответил Дронго, — я слушаю тебя, папа.

— Ты прекрасно знаешь, что мы всегда волнуемся, когда ты куда-то летишь, — услышал он в трубке голос отца, — у нас уже два часа ночи, и мы с мамой не спим, ждем, когда ты позвонишь. Раньше ты не забывал позвонить сразу после прилета. А теперь стал забывать.

— Так получилось, — виновато ответил Дронго. Он действительно звонил родителям и Джил сразу после каждого перелета. А сегодня забыл. Ему было стыдно, что он не позвонил прямо из аэропорта, но он больше думал о приезде Джил и совсем забыл позвонить в Баку.

— Будем считать, что это получилось случайно, — великодушно согласился отец. — Как ты себя чувствуешь?

Он прекрасно знал, как его сын не любит самолеты. Эта нелюбовь передалась сыну от отца.

— Хорошо.

— Летели нормально?

— Да.

— Ты уже в отеле?

— Конечно. Как ты себя чувствуешь?

— Думаю, что хорошо.

— А мама?

— Говорит, что прекрасно. Но я ей не очень верю.

— Не болейте, — попросил он.

— Постараемся. Джил с тобой?

— Она прилетела немного раньше меня.

— Передай ей привет. Скажи, что мы ее очень любим. Пусть чаще прилетает к нам. До свидания.

— До свидания.

— Получил взыскание, — поняла Джил, — так тебе и нужно. В этом мире еще есть один человек, который может делать тебе замечания. И я очень этому рада.

— Я тоже рад, — улыбнулся Дронго, — ему уже девятый десяток, а он все еще волнуется за меня, интересуется моими делами, беспокоится, когда я летаю на дальние расстояния. В последнее время он болеет, ты ведь знаешь, у него часто болят ноги. И я даже думаю, что мне нужно полететь с ним в Израиль. Мы однажды были с ним там, десять лет назад. Может, стоит поехать еще раз. Правда, тогда он чувствовал себя прекрасно. А сейчас у него иногда болят ноги.

— В его возрасте у людей уже не работают не только ноги, но и голова, — рассудительно сказала Джил, — а он у тебя молодец. Ты идешь под душ?

— Если ты меня отпустишь.

Он прошел в ванную комнату, включил горячий душ. Обычно он вставал под очень горячую воду, которая могла ошпарить любого другого, почти под кипяток. Он поднял голову, закрыв глаза. Нужно действительно полететь вместе с отцом в Израиль. Или в Россию, где можно будет показать его лучшим врачам. Хотя отец наверняка откажется. Он уже давно не летает на самолетах, а отправлять поездом в Москву в его возрасте будет довольно проблематично.

Он достал полотенце, вытер тело и обернулся, чтобы взять белье, которое положил рядом с собой. Майки и трусов не было. Он удивился. Осмотрелся. Куда они могли подеваться? Надел банный халат, который оказался ему мал. Впрочем, это было неудивительно — ему были малы все халаты, которые находились в отелях. При его баскетбольном росте в сто восемьдесят семь сантиметров все халаты казались куцыми, а гостиничные тапочки были маленькими и не подходили под его сорок шестой размер.

Дронго вышел из ванной. Джил лежала уже в постели. Она взглянула на него и вдруг улыбнулась.

— Я нарочно спрятала твое белье, думала, что ты выйдешь раздетым. Но ваше целомудрие не позволяет вам появляться в таком виде даже перед своей супругой.

— Перед очень молодой супругой, — заметил Дронго.

— У нас не такая большая разница, господин эксперт, — заметила Джил. — Может, вы наконец снимете ваш халат и окажетесь рядом со мной? Или будете искать свое белье?

— Не буду, — улыбнулся Дронго.

И в этот момент позвонил городской телефон. Он пожал плечами, запахнул халат и взял трубку.

— Вы заказывали ужин в номер? — спросил портье.

— Через час, — рявкнул Дронго, бросая трубку.

— Какое самомнение, — успела прошептать, улыбнувшись, Джил, когда он бросил халат на стул.