Аэропорт в столице Италии назван именем Леонардо да Винчи. Они прилетели в половине двенадцатого по местному времени. Взяли такси и поехали на вокзал. В отличие от других крупных европейских столиц, где в центре города расположены несколько больших железнодорожных вокзалов, в Риме в исторической центральной части города находится только один вокзал — Термини. Из аэропорта до центра города было далеко, тридцать шесть километров, и дорога на такси заняла более получаса. На вокзале царила обычная сутолока. Они прошли на перрон и отыскали свой поезд, уходивший во Флоренцию. На этот раз Сапронов оказался в соседнем вагоне, и Караев несколько успокоился. Вагон был переполнен, почти все места были заняты. Караев с трудом разместил два чемодана и сумку в багажном отделении, находившемся в начале вагона.

С каждой минутой настроение у Элины становилось все лучше и лучше. Он видел, как она радуется и волнуется одновременно, ведь спустя столько лет она снова возвращалась в город, где провела свои лучшие годы. Он даже улыбнулся, глядя, как она радуется.

Отель «Риволи» находился на соседней улице, рядом с вокзалом. Это был небольшой отель, на семьдесят четыре номера, в котором был внутренний дворик, довольно неплохой ресторан и жуликоватый, похожий на флорентийского менялу портье, который встретил гостей широкой улыбкой и предложил им для начала самый плохой номер, выходивший окнами на соседнюю стену. Номер был узкий, и кровати стояли в ряд, словно в общежитии. Сюда невозможно было даже втиснуть чемодан. Элина возмутилась, она точно знала, что в этом отеле есть гораздо лучшие номера. Во время их пребывания в городе в этом отеле останавливались приехавшие из Парижа французские специалисты. Поэтому она потребовала у портье поменять им номер. Он сразу согласился и выделил номер побольше, но находившийся под лестницей. Элина снова отказалась от этой комнаты, намекнув, что они могут поменять отель и уехать отсюда. Портье понял, что ему придется уступить. Наконец он предложил просторный двухместный номер, выходивший окнами во внутренний дворик. Тимур с улыбкой наблюдал за разговарами Элины с портье. Она довольно сносно знала итальянский и объяснила портье, как он не прав. Когда он потребовал доплатить за повышенную комфортность предоставленного номера, она пригрозила пожаловаться менеджеру отеля, и портье сразу успокоился.

— Сеньора уже бывала в нашем городе? — спросил он со сладкой улыбкой.

— Я здесь жила, — отрезала Элина, — и мои друзья останавливались в вашем отеле. Боюсь, что мне придется рекомендовать всем никогда больше не появляться в вашем отеле, где так плохо встречают гостей.

— Ни в коем случае, — взволнованно произнес портье, — я просто вынужден был показать вам две другие комнаты. Ведь вы заказывали обычный двухместный номер, а этот улучшенный. И вы можете за него не доплачивать. Мы предоставим вам его бесплатно.

— А я подумаю насчет своих друзей, — пообещала Элина.

Они поднялись в номер. Чемоданы подняли почти сразу. Караев дал чаевые и закрыл дверь. Наконец они остались одни. Тимур начал открывать чемоданы. Элина села в кресло.

— Кажется, все изменилось, — недовольно произнесла она, — и в худшую сторону.

— Ничего, — улыбнулся Караев, — всегда можно встретить подобного проходимца в любом отеле. Тем более в Италии. Зато уже сегодня мы с тобой можем выйти в город и ты покажешь мне знаменитые музеи, дворцы, соборы. И я пойму наконец, почему ты так любишь этот город.

— Обязательно, — встрепенулась она, — этот мерзавец испортил мне настроение.

— Хочешь, я спущусь и дам ему пощечину, — предложил Караев.

— Надеюсь, что ты пошутил. Итальянцы — люди с большим чувством юмора, но подобных «шуток» могут не понять. И не забывай, что ты обычный профессор истории, а не полковник ФСБ, который может позволить себе раздавать тычки направо и налево, пользуясь своим удостоверением.

Оба весело рассмеялись. Инцидент с переменой комнат и портье был быстро забыт. Через два часа они вышли в город. Флоренция считается не только подлинной родиной эпохи Возрождения. Это один из тех городов, которые долгое время были мировой столицей моды, архитектуры, искусства, живописи. И банковским, финансовым центром средневековой Европы. Собственно, на этом и сделала свое состояние семья Медичи, получив политическую власть в городе только в начале пятнадцатого века. Это был город выдающихся мастеров Гиберти и Брунеллески, Джотто и Арнольфо ди Камбио, Вазари и Челлини, Донателло и Джамболонья. Здесь творили Микеланджело и Боттичелли, Леонардо да Винчи и Гвиччардини. Именно в этом городе родился гений итальянской и мировой литературы Данте Алигьери. Здесь создавали свои бессмертные творения Бокаччо и Петрарка. В этом городе был похоронен Галилей, живший здесь после отречения. Канцлером Флоренции был Макиавелли, чье имя стало символом беспринципности в политике ради достижения поставленных целей. И наконец, здесь был поставлен «первый республиканский эксперимент», когда власть перешла к народу и его самому яркому представителю — Савонароле, который быстро превратился в тирана и фанатика. Можно было бы без преувеличения сказать, что в эпоху Возрождения этот город дал больше мировых знаменитостей, чем все остальные города Европы, вместе взятые. В то время как Рим только застраивался после мрака средневековья, Афины прозябали в качестве провинциального городка Османской империи, а Лондон и Париж были всего лишь небольшими средневековыми городами, блистательная Флоренция стала символом могущества и культуры целой эпохи, без которой не было бы современной Европы.

Город был основан римлянами еще в первом веке до нашей эры. Он был удачно расположен на реке Арно в центре межгорной котловины, защищенный от ветров и непогоды. Флоренция вошла в мировую историю и как город, где произошла первая забастовка, когда в тысяча триста сорок пятом году прекратили работу чесальщики шерсти под руководством Чуто Брандини. Целых шестьдесят лет правил Флоренцией род Альбиции, словно подготавливая перемены в городе. И когда здесь укрепились Медичи, началось подлинное возрождение города. И вместе с ним всей Европы.

Галерея Уффици, находящаяся в городе, считается одной из самых выдающихся художественных коллекций во всем мире. Более трехсот лет во главе Флоренции стояла блистательная семья Медичи, давшая миру правителей и меценатов, римских пап и герцогов, покровителей искусств и строгих воинов. Медичи прославили Флоренцию, но и город прославил эту фамилию.

Караев бывал до этого во Флоренции, но он даже не мог предполагать, до какой степени он не знал этот город и его историю. Элина показывала ему площади и соборы, проводила его по средневековым улочкам, вспоминая свои любимые места в городе. Чтобы обойти Флоренцию и побывать во всех храмах и музеях, следовало бы потратить на это несколько недель или месяцев. Но они были счастливы.

Ближе к вечеру они поехали в известный ресторан «Мама Джина», чтобы поужинать. В ресторане было многолюдно, но они заранее заказали себе стол, и поэтому их провели и посадили за небольшой столик, рассчитанный на двоих клиентов.

Тимур чувствовал себя почти хорошо. После сытного ужина и бутылки красного вина они выпили по чашечке кофе, благоразумно отказавшись от десерта, и вышли на улицу. Было около двадцати градусов тепла. Караев подумал, что сегодня вечером он может позволить себе забыть, зачем они сюда приехали. Забыть и отвлечься хотя бы на этот вечер. Он обнял Элину за плечи.

— Чудесный город, — признался он, — и такой романтичный. Я был здесь всего один раз и ничего не помню. Как жаль, что я раньше не видел всей этой красоты.

— Да, — согласилась она, — завтра я позвоню нашим знакомым. Здесь так интересно. Я очень рада, что тебе понравилось. В последние дни ты, очевидно, много работал, был сам не свой. Я даже боялась сюда лететь. Но сейчас вижу, что была права, когда решила отправиться в Италию.

Он улыбнулся ей. И в этот момент увидел Сапронова, стоявшего метрах в тридцати от них. У него сразу испортилось настроение. Он убрал руку, помрачнел.

— Я сказала что-нибудь не так? — спросила она.

— Все правильно, — возразил Тимур.

Пока они шли обратно в отель, он несколько раз оборачивался, словно проверяя, где именно может находиться его негласный напарник. Но больше нигде не видел Сапронова. Когда они подошли к отелю, она не выдержала.

— Что происходит, Тимур? У тебя весь день было такое хорошее настроение. Но как только мы вышли из ресторана, ты словно изменился. Тебя будто кто-то толкнул или обидел. Может, дело во мне? Ты не хотел сюда приезжать и теперь жалеешь об этом?

— Нет, — он впервые подумал, что ему будет очень трудно. Она была не двадцатилетней девочкой, которая не видела, как меняется его настроение. Она была опытный женщиной, способной чувствовать подобные нюансы.

— Не нужно ничего говорить, — попросил он.

Они вошли в отель, поднялись по лестнице в свой номер на третьем этаже. Тимур отправился принимать душ. Он больше ничего не говорил Элине. Появление Сапронова у ресторана могло означать только одно: он следил за ними весь день. Караев вышел из ванной и молча прошел к большой двуспальной кровати, которая была в их номере. Элина отправилась в ванную, а он повернулся спиной, пытаясь заснуть. Он еще услышал, как она вошла в комнату. Легла рядом с ним. Он чувствовал, что она не спит. Тимур лежал с закрытыми глазами. Впервые в жизни ему было стыдно рядом с женщиной, которая лежала рядом. У него не было никаких сил на общение с ней. Ни физических, ни моральных. Она ему по-прежнему очень нравилась, он по-прежнему любил ее, но в этот вечер он лежал к ней спиной и не собирался поворачиваться. Она демонстративно несколько раз вздохнула, заерзала на кровати. Он лежал не поворачиваясь, словно крепко спал.

— Тимур, — позвала она его, — ты уже спишь?

Он не ответил ей. Она впервые подумала о его возрасте. Кажется, он начинает сказываться. Возможно, Тимур просто устал. И ему не хочется в этом признаваться. С этим связаны перепады в его настроении. Возможно, она донимает его своими постоянными желаниями. Разница в пятнадцать лет может сказаться, ведь ему уже пятьдесят шесть, а ей только сорок один. Она повернулась на бок. Может, она виновата в его столь неадекватном поведении. Почему она об этом раньше не думала. Ведь он не автомат, не машина. После стольких лет одинокой холостяцкой жизни ему приходится перестраиваться. А она сама регулирует, когда они должны заниматься сексом. Он никогда не настаивает, если она устала или не хочет, если у нее «критические дни» или просто нет настроения. А вот у него не бывает ни подобных дней, ни подобного настроения. Но это неправильно. Она действительно эгоистка. Думает только о своих желаниях. Ведь он уже пожилой мужчина, который просто отвык от подобной интенсивности занятий сексом. И она постоянно его донимает. Сегодня они летели из Москвы, затем ехали поездом из Рима, целый день гуляли, ходили по городу. Он мог элементарно устать, утомиться. Возможно, что сейчас он не спит, а только притворяется. Ему может быть стыдно, что он так устал и уже не может соответствовать ее возрастающим требованиям.

Она повернулась и посмотрела на него. Может, стоит его разбудить и просто поцеловать. Пусть не чувствует себя виноватым. Нет, этого не стоит делать. Пусть он лучше поспит. А она, похоже, слишком увлеклась своим положением. Чувствует себя девочкой, которой позволены все эти кульбиты в постели. Словно берет реванш за предыдущие годы своей жизни. Это неправильно. Похоже, она обрушилась на этого милого холостяка со всей ненасытностью сорокалетней женщины, которая чувствует, что ее время подходит к концу. И учитывая весь ее предыдущий опыт, когда несколько лет она просто не жила со своим мужем. И у нее никогда не было любовников. Она себе этого просто не позволяла. Да, похоже, она не совсем верно оценила возможности своего партнера. Он неплохо выглядит, следит за своим здоровьем, но ему уже много лет. И этот фактор она обязана учитывать. Элина тяжело вздохнула перед тем как заснуть. И решила, что с завтрашнего дня будет еще более внимательной, терпеливой, заботливой по отношению к своему другу.

Тимур не спал. Он чувствовал себя гораздо хуже, чем она могла себе представить. Но его волновали совсем иные вопросы. Ему казалось неправильным, постыдным, предательским его поведение. Его согласие на эту поездку в Италию, когда он дал согласие использовать свою будущую жену для поисков этого негодяя Минкявичуса. Как он мог согласиться на подобное безумство? Как он мог вообще согласиться на эту поездку? Капитан Сапронов у него за спиной был словно воплощением всех укоров его совести. И напоминанием о дальнейших шагах, которые они должны предпринять в этом городе. Он лежал спиной к любимой женщине и думал о проблемах, которые привели его во Флоренцию. Они оба заснули почти под утро. Но оба так и не повернулись друг к другу, предпочитая оставаться на разных концах одной кровати в полном одиночестве.