Ледков предупредил супругу о предстоящем визите гостя. Она приехала в городскую квартиру, чтобы принять Дронго. Это был новый дом на Бирюзова, где размещалась их шестикомнатная квартира. Дронго приехал в сопровождении двух охранников, один из которых поднялся вместе с ним. Дверь открыла молодая женщина лет двадцати, то ли филиппинка, то ли китаянка. В последние годы в Москве стало модным брать на работу молодых женщин из азиатских стран. Они отличались особой пунктуальностью и добросовестностью, никогда не требовали денег сверх контракта, не просили за своих родственников и не выдвигали никаких дополнительных требований. Если хозяева знали английский язык, то их горничные даже не учили русский, так как в этом не было особой необходимости. Одним словом, безропотные и вышколенные слуги получались именно из подобных девушек, которые начали приезжать в Москву из азиатских стран. Не всегда это были молодые женщины из Филиппин или Китая. Часто попадались из Вьетнама, Лаоса, Кампучии, Кореи, даже из Бурятии или Тувы. Но ради престижа хозяевам сообщали, что девицы приехали из самого Таиланда или с острова Борнео. За экзотику больше платили. К тому же приехавшие из азиатской части России вообще не считались иностранками и соответственно получали нищенскую зарплату обычных местных горничных.

Дронго прошел в большую гостиную, обставленную не без вызывающей роскоши. Солидная итальянская мебель отменного качества, глубокие белые диваны, расставленные буквой «п» с видом на эркер, откуда можно было любоваться городом. Он не успел сесть, как появилась супруга Ледкова. Он знал, что она не намного младше своего мужа, но впечатление было такое, словно их разделяло целое поколение. Ледков был грузным, немного располневшим высоким мужчиной с характерным животиком, какой бывает у мужчин после сорока, особенно у людей, ранее занимавшихся спортом. Лицо у него было немного мясистое, мешки под глазами указывали на не совсем здоровый образ жизни. Сказывалось напряжение последних лет, тяжелая работа, опасные командировки.

Его супруга Любовь Кирилловна Ледкова была ему полной противоположностью. В отличие от мужа она следила за собой, регулярно посещала фитнес-центры и салоны красоты. Поэтому к тридцати восьми годам она выглядела даже моложе своего возраста. Высокого роста, подтянутая, сохранившая неплохую фигуру и достаточно упругую грудь, несмотря на двоих рожденных детей, она вошла в гостиную в темном брючном костюме. У неё была хорошая кожа, длинные роскошные каштановые волосы, за которыми она тщательно следила, серые глаза, как у брата. Впечатление портили только небольшие уши, плотно прижатые к голове. Но она научилась скрывать этот недостаток за пышной прической.

Кивнув гостю, она устроилась на диване. Дронго уселся напротив. Появившаяся горничная тут же подкатила столик с напитками и фруктами.

– Что вы будете пить? – поинтересовалась хозяйка квартира. – Чай или кофе?

– Чай, – попросил Дронго.

– Какой? – снова уточнила она. – Зеленый или черный?

– Всё равно. Давайте зеленый.

– Принесите нам два зеленых чая с жасмином, – попросила Любовь Кирилловна, обращаясь к горничной на английском. Та быстро отошла куда-то в глубь комнаты.

– Вы избавили меня от одного из вопросов, – усмехнулся Дронго. – Я хотел спросить, понимает ли ваша горничная русский язык.

– Почти не понимает, – вежливо ответила Ледкова. – Она переехала в Москву только в прошлом году и пока недостаточно хорошо знает русский язык.

– И всё время остаётся в Москве?

– Да. Она обычно присматривает за этой квартирой. Наши дети учатся в Лондоне, и мне приходится часто там бывать. Геннадий Данилович остаётся один в Москве, и, когда он приезжает в эту квартиру, она его обычно встречает. Нельзя оставлять большую квартиру без присмотра. Мы не боимся воров, здесь достаточно серьезная охрана. Но убирать и чистить нужно часто, иначе здесь всё покроется пылью.

– Кроме неё ещё кто-нибудь есть в доме?

– Нет. Наша кухарка остаётся с нами в Лондоне, готовит для детей. Нет, здесь больше никого нет. Мы не так богаты, чтобы позволить себе огромный штат прислуги, – немного лицемерно заявила Ледкова.

– Понимаю, – кивнул Дронго. – Вы слышали про убийство Кима Сипакова?

– Конечно, слышала. Я даже там была. Такой ужас. Он был прекрасным человеком и большим ученым. Как жаль, что мы теряем таких людей. Бедная Тамарочка, я вообще не представляю, как она переживет эту трагедию.

– А остальных вы знали?

– Вы имеете в виду эту мальчишескую компанию моего мужа? Конечно, знала. Они так часто собирались вместе. Одних знала лучше, например, Петунина или Сипакова. Других хуже. Низамова почти не знала, он стеснялся приходить, когда ребята встречались с женами. Туричина плохо знала. Лучше других знала Кросса, он однажды приезжал к нам в Италию, где мы отдыхали, снимая виллу. В общем, они казались мне приличными и симпатичными людьми.

– Сейчас что-то изменилось? Вы сказали «казались».

– В прошедшем времени, – кивнула она, – всё правильно. Их ведь уже нет с нами. Вы знаете, три убийства подряд – это нечто почти невозможное. Я не знаю, кто и зачем устраивает такие преступления, но за своего мужа я всерьез опасаюсь. И хотя сейчас ему наняли целую кучу охранников, я всё равно переживаю.

– Я вас понимаю.

– Геннадий Данилович считает, что это им мстит их бывший знакомый, какой-то уголовник, которого они посадили ещё тридцать лет назад. Кажется, Фомичевский.

– Хомичевский… – поправил её Дронго.

– Правильно, Хомичевский. И, конечно, он ужасный человек, если способен на подобные зверства. Муж считает, что его нужно найти и наказать.

– Он вам сам обо всем рассказывал?

– Конечно, рассказывал. Они так гордились своей мальчишеской дружбой. Можете себе представить, до сих пор встречались. Хотя между ними не было уже ничего общего. Один работал дворником, а другой солидный бизнесмен, один сидел в какой-то обшарпанной аптеке, а другой руководит филиалом крупной зарубежной компании. Но они все равно встречались: вместе им было интересно. У нас даже остались фотографии наших совместных встреч.

– Вы знаете, что всем шестерым кто-то послал предупреждения с указанными цифрами?

– Я знала об этом с самого начала. Сперва Ледков посчитал, что это шутка. Но после смерти Низамова он вспомнил про свой конверт, а после убийства Бориса Туричина они с Женей Петуниным решили найти хорошего специалиста по расследованию таких преступлений. Насколько я знаю, свой выбор они решили остановить на вас. Я ещё тогда удивилась такому необычному имени. Я могу узнать, почему вас называют так?

– Это не имя, – пояснил Дронго, – меня так называют в честь небольшой птицы, которая живет в Юго-Восточной Азии. Она умеет имитировать голоса других птиц и ничего не боится.

Им принесли два небольших чайника и чашечки для зеленого чая. Горничная налила чай ровно до половины чашечек и удалилась. Дронго оценил её умение заваривать чай.

– Интересный символ, – согласилась Ледкова. – Вот тогда они и решили, что вы сумеете им помочь. Но, насколько я понимаю, даже вам не удалось остановить этого убийцу. Поэтому я настаиваю, чтобы Ледков уехал из Москвы. Ему сейчас здесь опасно оставаться.

– Вы знали, что они наняли специальную охрану для своего друга Кима Сипакова?

– Конечно, знала. Они с Женей Петуниным при мне обсуждали эту проблему.

– Но сотрудники первого агентства попали в аварию вместе с семьей Сипаковых, и ваш супруг решил их поменять, разорвав контракт и заменив его договором с новым агентством. Об этом вы тоже знали?

– Разумеется, знала. Он при мне кричал Левину, чтобы быстрее перевели деньги. Вы думаете, что я могла об этом кому-то рассказать?

– Возможно, случайно. В парикмахерской или в другом месте…

– У вас специфически мужской взгляд на женщин, – покачала головой Ледкова. – Вам нужно отвыкать от подобных воззрений. Это уже вчерашний день. Вы считаете, что я могла говорить о таких вещах где-нибудь в постороннем месте? Никогда в жизни. Я вообще не обсуждаю дела своего супруга с другими женщинами.

– Я не сказал, что вы обсуждаете. Может быть, не намеренно. Говорили по телефону, даже с мужем, а рядом был кто-то. Ваш водитель, телохранитель, горничная, секретарь.

– Нет, – отрезала она, – такого никогда не могло быть. И не будет. Для этого я слишком разумный человек, как мне кажется.

– Ясно. Когда вы уезжаете в Англию?

– Через три дня. А почему вы спрашиваете?

– Возможно, нам придется встретиться ещё один раз.

– Если у меня будет время, – довольно бесцеремонно ответила она, – не могу обещать. У меня слишком много дел перед отъездом.

Подсознательно она считала его таким же нанятым сотрудником, какими были её азиатка-горничная, её кухарка в Лондоне, водители, телохранители. Они все получали деньги её супруга и, значит, входили в обслуживающий персонал. Ей трудно было принимать Дронго в другом качестве. Он усмехнулся.

– Можно мне посмотреть фотографии, о которых вы говорили?

– Конечно. – Она легко поднялась с дивана.

Он сразу встал. Она несколько удивленно взглянула на него. Этот гость был ещё и джентльменом. Она вышла из комнаты и через несколько минут вернулась с большим серым альбомом.

– Вот, – сказала Ледкова, – если вам интересно.

Он раскрыл альбом. Мальчишеская фотография, где все шестеро были сняты в майках и трусах, очевидно, играли в футбол или ходили куда-то купаться. Потом фотография уже старшеклассников. Все шестеро весело улыбаются, обнимаясь друг с другом. Они ещё не знают, что ждет их впереди. Следующая фотография, где им уже лет по двадцать. Заметно, как меняются их лица, как несколько скованно держится Байрам Низамов. Фотография, где им по двадцать пять. Улыбающийся Петунин, задумчивые Ледков и Сипаков. Кросс смотрит куда-то в сторону. На следующей им уже лет по тридцать пять. Низамов стоит чуть в стороне, Туричин наклонил голову. Жизнь уже расставляет их по своим местам. Ледков ещё достаточно худой, Петунин смотрит как-то мрачно, словно знает, что с ними произойдет.

На одной из фотографий они снялись с женщинами. Ледков обнимает свою супругу, Петунин держит за руки свою жену. Туричин и его супруга просто стоят рядом. Низамов один, Сипаков тоже один. Тамары рядом не было. Только Кросс в окружении двух молодых женщин, очевидно, жены и дочери. Рядом стояли ещё несколько мужчин.

– Почему Тамара не снялась вместе с вами? – спросил Дронго.

– Она тогда с нами не поехала. Зато поехала супруга Бориса Туричина. Бывшая супруга. Мы думали тогда, что сможем их помирить. Но ничего не вышло, – вздохнула Ледкова. – И вообще я пришла к выводу, что не стоит никогда лезть в чужую жизнь. Каждый устраивается, как может.

– А кто эти мужчины?

– Разве вы их не узнали? Первый – это Саша Казберук. Он тогда выбрил голову и стал похож на какого-то азиата. Странно, у него такая славянская внешность, а с голым черепом он похож на монгола. Второй – это Эмиль Борисович. Рядом его супруга. Она невысокого роста. Вот он её обнимает. Он её просто обожает. А за ними мой брат Игорь.

– Я бы их не узнал. Ни Казберука, ни Левина, ни вашего брата.

– С этой стороны было солнце, а они стояли ближе к зданию, и свет бил прямо на них. Но Игоря узнать можно, а остальных действительно сложно, особенно Сашу Казберука.

– Это было за городом?

– Да, мы вместе выезжали на природу, как раньше говорили.

– Светланы Дербеневой с вами не было? – спросил Дронго. Это была его маленькая месть за её откровенное хамство.

– Кто это такая? – спросила она высоким голосом. – Очередная фифочка моего супруга? Его новая помошница? У него, кажется, пока только новый секретарь.

– Нет, она ведущий экономист в компании вашего мужа, – с самым серьезным выражением лица ответил Дронго, – вы наверняка её видели, она работает вместе с Эмилем Борисовичем. Ей лет тридцать, очень серьезная женщина, и муж занимается проблемами ядерной физики.

– Что-то припоминаю, – лениво произнесла Ледкова, успокаиваясь, – такой «синий чулок». Чересчур умная и поэтому достаточно агрессивная. Я видела её несколько раз на приёмах. Ничего особенного, хотя она считает себя привлекательной. Но жутко одевается, безо всякого вкуса.

«Когда невозможно превзойти другую женщину в уме, они начинают критиковать её одежду», – торжествующе подумал Дронго.

– Спасибо за ваш альбом, – кивнул он, собирая фотографии, – и извините меня за то, что я отнял у вас время.

– Ничего, – кивнула она на прощание, – надеюсь, вы сумеете найти этого преступника. Муж говорил, что вы прекрасный специалист.

– Надеюсь, что я смогу оправдать высокое доверие вашего супруга, – не удержался Дронго.

Она поняла, что он смеется, и нахмурилась.

– До свидания, – ледяным голосом произнесла Ледкова. Этот тип всё-таки не джентльмен. Он забывает разницу между собой и хозяевами, которые его нанимают, с возмущением подумала она.

Дронго вышел из квартиры, скрывая улыбку. Один из охранников все время стоял на лестничной клетке, терпеливо ожидая его появления.

– Звонил Геннадий Данилович, – сообщил он, – попросил, чтобы вы ему перезвонили.

– Обязательно. – Дронго достал телефон и набрал номер. Услышал голос Ледкова:

– Звонила следователь Вакуленко. Они провели утром обыск в квартирах Низамова и Туричина. У Байрама ничего не нашли, наверно, он всё-таки выбросил свой конверт, а у Бориса нашли ту самую фотографию. Она лежала в книге. То есть на столе была не его фотография, а всего лишь копия, недавно сделанная копия. Кто-то отдал свою фотографию, чтобы убийца мог сделать копию. Алло, вы меня слышите?

– Такие фотографии были только у вас шестерых, – вспомнил Дронго. – Если исключить Туричина, то остаются пять фотографий. У кого убийца взял оригинал, чтобы сделать копию?

– Во всяком случае не у меня. Моя фотография у меня дома, в альбоме, я недавно проверял.

– Я её только что видел. Тогда остаются Петунин и Кросс. Где сейчас Евгений Романович?

– Он на совещании. К нему приехали гости из Дуйсбурга. А вот Аллочка вас ждет. Может, тогда уже не нужно с ней беседовать? Она никогда не была у меня в доме.

– Нужно, – возразил Дронго. – Я хочу выяснить всё до конца. Сделаем так. Я поеду к ней, а потом поговорю с Петуниным. И вечером я хотел бы ещё раз встретиться с Александром Казберуком.

– Хорошо, – согласился Ледков убитым голосом. – Что-нибудь ещё? Вы поговорили с Любой?

– Да. И она показала мне фотографии. Почему вы не рассказывали мне, что пытались помирить Туричина с его супругой?

– Разве это имеет отношение к нашим делам?

– В данном случае все имеет отношение к вам шестерым. Но об этом поговорим попозже. Позвоните своей пассии, пусть никуда не уходит. Я прямо сейчас поеду к ней. И никуда сегодня не выходите из своего кабинета. Даже обедать.

– Я понимаю, – тихо ответил Ледков.