Он шел по коридору, когда увидел направлявшегося к президенту компании Евгения Петунина. Он был в светлом костюме. Петунин надел голубую рубашку и модный широкий галстук в темно-синюю полоску. Увидев Дронго, он остановился и мрачно кивнул ему в знак приветствия.

– Я с-слышал, что вы его застрелили? – спросил Петунин.

– Да, – ответил Дронго, – он схватил ребенка, и у меня не оставалось другого выхода.

Петунин протянул ему руку.

– С-спасибо, – с чувством сказал он, – за наших ребят. За Байрама, Бориса, Кима. За всех…

«Если он лицедей, то играет прекрасно», – подумал Дронго.

– Вы никому не рассказывали о том, куда вчера должен был отправиться Геннадий Данилович? – спросил он.

– К Алле? – вспомнил Петунин. – Н-нет, я не рассказывал. Но я п-позвонил Саше и сказал, ч-чтобы Гена был осторожнее.

– Вы позвонили Казберуку и сообщили, что знаете о возможном визите вашего друга к любовнице? – уточнил Дронго.

– Ну д-да. Я сказал, что л-лучше не ехать…

– А он вам ничего не сказал в ответ?

– Сказал. Он с-спросил, когда п-поедет Гена. Я сказал, в д-два, а он удивился.

«Он сообщил Казберуку, что Геннадий Данилович поедет к своей подруге в два часа дня, – понял Дронго. Он задумался. – А ведь ему сказали, что Ледков будет там в четыре. Почему он сразу не поехал к Алле, чтобы обеспечить безопасность своего патрона? И почему не сообщил об этом Петунину, зная, что тот самый близкий друг Ледкова? Как подозрительно он себя вел».

– И больше вы не звонили никуда? – спросил Дронго.

– З-звонил. Вчера вечером з-звонил Любе, но она н-ничего не знала. Нас позвали на ужин. М-мы с женой поехали, а Гена не п-приехал.

– В Баку вы дали мне свою визитную карточку, на которой был написан и номер вашего мобильного телефона. Вы носите его с собой?

– К-конечно.

– И звонили с этого телефона?

– Я всегда з-звоню со своего.

– Вы часто ужинаете вместе с парой Ледковых?

– Н-нет. Его жена всё в-время в Лондоне. Он ч-часто остаётся один.

– Сабитову он не приглашал ужинать вместе с вами?

– Н-нет. Ему неудобно п-перед моей женой. Они з-знакомы с Любой, и он не хочет, ч-чтобы его жена узнала.

– Понятно. Ещё один вопрос. У вас, у обоих, несовершеннолетние дети?

– Д-да, – удивился Петунин, – а при чем тут они?

– Зайдите к Ледкову в кабинет и посмотрите список номеров, – предложил Дронго, – может, какой-то номер покажется вам знакомым. Не обращайте внимания на мои вопросы. У меня собственная теория дознания, не всегда традиционная. Поэтому меня иногда волнуют разные вопросы, как будто не относящиеся к расследованию. Посмотрите список телефонов, – снова сказал он. – А я спущусь ещё раз вниз, чтобы поговорить с Эмилем Борисовичем.

Петунин, так и не поняв, какие номера телефонов он должен просмотреть, направился в кабинет своего друга. А Дронго снова спустился вниз, прошел к кабинету Левина, который находился рядом с кабинетом Дербеневой. В небольшой приемной сидела пожилая женщина. Она пристально взглянула на вошедшего. Нахмурилась. Очевидно, Левин принадлежал к тем руководителям, которые считали секретаря не красивым антуражем, выполнявшим мелкие и личные поручения босса, а непременным помошником и руководителем своей канцелярии. Именно такой была женщина, царствовавшая в его приемной. Про Дронго она тоже слышала. И поэтому разрешила ему войти к Левину, предварительно уведомив его о появлении посетителя.

– Добрый день. – Эмиль Борисович встретил его у дверей. Крепко пожал ему руку. Показал на небольшой приставной столик, за который сел сам, приглашая гостя устроиться напротив. Его кабинет был небольшим, но полки ломились от книг, а стол был завален бумагами. Здесь работали, а не пытались произвести впечатление.

– Вы слышали, что вчера произошло? – спросил Дронго.

– Ужасно, – взмахнул руками Левин, – просто ужасно. Мне сообщили, что в доме у Аллы Сабитовой, куда должен был приехать Геннадий Данилович, его ждала засада. Какой-то бандит хотел его пристрелить. И рассказали, что он даже взял в заложники девочку, требуя приезда Ледкова. И даже успел застрелить двух или трех офицеров милиции, пока вы не появились на месте и не пристрелили этого бандита.

– Не совсем так, – усмехнулся Дронго, – но в общем верно. А вы знаете, что Сабитова подруга вашего патрона?

– Догадывался, – смущенно ответил Левин, – у нас не такая большая компания, и о пристрастиях президента компании знают большинство наших сотрудников. В этом нет ничего удивительного. Он ездит туда с водителем и телохранителем. Разговаривает с ней через своего секретаря или поручает Игорю найти для неё билеты куда-нибудь на курорт. В общем, все и про всех знают.

– А ваши сотрудники знают, что примерно полтора или два месяца назад у Дербеневой пропал телефон?

– Многие знают, – кивнул Левин, – очень глупая история. Она так и не может вспомнить, где она его могла оставить. Возможно, в такси или на даче. Возможно, что она потеряла его на работе…

– Возможно, его украли, – в тон ему ответил Дронго.

– Нет, – возразил Эмиль Борисович, – такого просто не может быть. Я знаю всех наших сотрудников. Никто не решится на такую пакость. И зачем? Света сказала, что её старый аппарат не стоил больше ста долларов. А у нас сотрудники получают неплохую зарплату.

Дронго улыбнулся.

– Вы считаете, что люди воруют только в силу своего плохого материального положения? – спросил он. – Неужели вы не знаете, какие взятки берут высшие государственные чиновники, имеющие самую высокую в стране официальную зарплату.

– Не нужно сравнивать чиновников с нашими сотрудниками, – улыбнулся в ответ Левин, – там сидят люди, многим из которых я бы не доверил и ста долларов. А у нас ответственные и честные сотрудники, за которых я отвечаю.

– Вы смелый человек, если можете так ручаться за своих людей.

– Я просто опытный человек и немного разбираюсь в людях. Каждого из них я отбирал лично. Поэтому Дербенева и сомневается. Она тоже знает всех своих сотрудников. Никто из них не стал бы воровать её аппарат.

– Я хотел узнать у вас о сделке, которую вам предлагает Ладо Дарчиев, если бы вы смогли посвятить меня в некоторые детали, – попросил Дронго.

– Ничего особенного, – нахмурился Левин, – этот Дарчиев хищник. Ему самое главное – урвать побольше, заработать как можно больше денег. Из-за этого он готов уничтожить любое количества леса, пройтись катком по нашей зоне. У него три судимости, трижды сидел в колониях, но с него как с гуся вода. Мы посчитали наши возможности и предложили ему товар. Большую партию. Очень большую партию по двести пятьдесят долларов. А он хочет взять всю партию по двести двадцать. И при этом начать самостоятельную вырубку леса. На такое мы пойти не можем ни при каких обстоятельствах. Мы и так вывели достаточно оптимальную цену, не слишком завышая наши требования.

– И Ледков ему отказывает?

– Правильно делает, – убежденно ответил Эмиль Борисович.

– А если не будет Ледкова, кто встанет во главе компании?

– Не знаю, я об этом старался не думать. Но восемьдесят процентов акций у самого Геннадия Даниловича. Это фактически его личное предприятия. У меня шесть процентов, у некоторых других вице-президентов два или четыре. Наверно, я должен встать во главе компании, но я не смогу руководить без согласия самого Ледкова. Или его наследника, если не дай бог с ним что-нибудь случится.

– А Дарчиев давно на вас давит?

– Уже полгода. Он покупает лес мелкими партиями и убеждает нас заключить крупную сделку на большую сумму, чтобы одним разом решить все вопросы. Или вообще продать ему часть принадлежащих нам акций. Ледков, конечно, отказывает и правильно делает. Нельзя пускать Дарчиева в нашу компанию. Он её просто развалит. Хотя в последние месяцы он ведет себя странно. Все время покупает у нас товар мелкими партиями, словно чего-то выжидает. А мы точно знаем, что он перепродает товар с большой выгодой для себя. Но нового контракта заключать не желает.

– Какова цена капитализации компании? Если продать пакетом все восемьдесят процентов? – уточнил Дронго.

– Но это неправильно, – снова возразил Левин. – Миллионов двести или двести двадцать, – сказал он, немного подумав, – а может, и чуть больше. Но мы никогда не пойдем на подобную сделку.

– Вы знаете почти обо всех финансовых секретах своей компании. Скажите, а погибшие друзья Ледкова имели какое-то отношение к вашей компании или были её аукционерами?

– Нет, – улыбнулся Левин, – конечно, нет. Откуда у них такие деньги? Часть акций купил Евгений Петунин, примерно полтора процента. Но и только… Нет. Никто из них не смог бы купить даже часть акций. У них не было таких денег. Я знал всех погибших достаточно хорошо. Мы иногда выезжали на природу, вместе встречались. Ким Сипаков был очень талантливый ученый. Байрам Низамов был более замкнутый человек, а Туричин мне казался достаточно мрачным. Но они дружили с самого детства и для Геннадия Даниловича были лучшими людьми на свете.

– Понятно, – Дронго взглянул на часы. – У меня к вам очень большая просьба. Вы не могли бы позвонить Дарчиеву, чтобы я мог с ним встретиться?

– Что? – не поверил услышанному Левин. – О чем вы говорите?

– Мне нужно увидеться с Ладо Дарчиевым, – твердо сказал Дронго, – и поэтому я прошу вас либо дать мне его номер телефона, либо, что ещё лучше, позвонить ему и попросить о встрече для меня.

– Для чего? – Эмиль Борисович тяжело вздохнул. – Неужели вы не понимаете, что это не тот человек, с которым нужно встречаться? И тем более вам. Он никогда не был близок к Ледкову и ничего не знает о наших проблемах. И я не думаю, что будет правильно, если вы с ним встретитесь. Или расскажете о наших проблемах.

– Я не собираюсь ничего ему рассказывать, – возразил Дронго, – но для успешного расследования мне обязательно нужно встретиться с этим бизнесменом. И, поверьте, не для собственного удовольствия.

Левин молчал. Затем взял листок бумаги и написал номер телефона. Подвинул его Дронго. Тот посмотрел на номер. Нет, такого номера не было в списке телефонов, которые он переписал из аппарата Гуртуева. Дронго отодвинул лист бумаги Левину.

– Позвоните ему и попросите о встрече, – предложил он.

Эмиль Борисович достал носовой платок, вытер лицо.

– Вы уверены в том, что делаете? – тихо спросил он.

– Да, – кивнул Дронго, – иначе я не стал бы вас об этом просить.

Левин подвинул к себе телефон, набрал номер.

– Добрый день, – сказал он, тяжело вздохнув, – да, это говорит Левин. Нет, мы пока не передумали. Но один наш… консультант хочет с вами встретиться.

– Какой консультант? – не понял Дарчиев. – О чем вы говорите?

– Наш юридический консультант, – повторил Левин жалобным голосом, – он хочет с вами переговорить.

– О чем говорить? – все ещё не понимал Дарчиев. – Вы хотите составить новый контракт? Вы готовы мне уступить?

– Вы поговорите обо всем с нашим консультантом, – уклонился от ответа Левин.

– Когда он придет? – спросил Дарчиев. – Когда мы можем с ним увидеться?

– Прямо сейчас, – сказал Эмиль Борисович и увидел ободряющий кивок Дронго.

– Я его жду, – согласился Ладо Дарчиев.

Левин положил трубку.

– Зачем вам это нужно? – спросил он. – Учтите, что он очень цепкий и хитрый человек.

– Именно поэтому я и хочу с ним встретиться. Кто кроме вас с ним обычно контактирует?

– Сам Ледков, – ответил Левин. – Дарчиев не тот человек, с которым легко разговаривать. Поэтому мы обычно ездим на переговоры все вместе. Геннадий Данилович, я, Света Дербенева и Игорь Арсеньев. Но переговоры ведем только мы двое – Ледков и я. А все решения принимает исключительно сам Геннадий Данилович.

– Ясно. Где находится офис этого типа?

– На Страстном бульваре. Он даже шутил, что там все страсти мира в его кабинете. Если хотите, я попрошу своего водителя вас отвезти. Только не говорите ему, что у нас есть проблемы в компании.

– Не скажу. А какие проблемы есть?

– Вы же сами всё знаете. Кто-то информировал этого убийцу насчет смены охраны, кто-то рассказал, когда Геннадий Данилович поедет к своей знакомой. В общем, у нас есть проблемы, и знать о них Дарчиеву совсем не обязательно.

– Я ему ничего не скажу, – твердо пообещал Дронго, – а вы ничего не говорите Ледкову. Хотя бы до того момента, пока я вам не разрешу. Никому и ничего не говорите. За машину спасибо. Я сейчас спущусь.

Он вышел из кабинета, снова поднялся на четвертый этаж. Когда он входил в кабинет Ледкова, его секретарь даже не подняла голову. Она уже привыкла к этому странному высокому мужчине. В кабинете были Ледков и Петунин.

– Я п-просмотрел списки, – сообщил Петунин, – к с-сожалению, не знаю ни одного т-телефона.

– Так я и думал, – кивнул Дронго. Я сейчас уезжаю и вернусь примерно через час. Никуда не выходите из кабинета и ни с кем не встречайтесь. Договорились?

– Куда вы едете? – спросил Ледков.

– Я хочу сегодня закончить это расследование, – сказал Дронго. И, чуть подумав, добавил: – У меня завтра деловое свидание, и я не могу оставаться в вашей компании всю оставшуюся жизнь.

Дронго вышел из кабинета. Петунин посмотрел ему вслед.

– Он немного ч-чокнутый? – спросил Евгений Романович.

– Да, – ответил Ледков, – ты даже не можешь представить, до какой степени. Но мне нравится его одержимость.