В автомобиле, кроме водителя, на переднем сиденье разместился и капитан Гаджиев. Он был одет в темный костюм. Узкий галстук и белая рубашка делали его похожим на обычного клерка. Он коротко поздоровался с адвокатами, когда садился в машину. Гаджиев был среднего роста, подтянутый, худощавый, черноглазый и черноволосый. Ему было около тридцати.
— На улицу Спиридонова, — приказал он водителю. Сержант согласно кивнул.
— Вы давно работаете в Новгороде? — спросил Дронго.
— Нет, — ответил Гаджиев, не вдаваясь в подробности.
— Вы уже бывали в этом доме? — задал через некоторое время другой вопрос Славин.
— Да, — ответил Гаджиев, также не поворачивая головы.
— У нас очень немногословный проводник, — заметил Вячеслав, обращаясь к Дронго, — кажется, Медведев специально дал нам такого офицера-молчуна.
Они въехали во двор, и машина затормозила рядом с домом. Все трое вылезли из салона автомобиля. Гаджиев показал на подъезд.
— Я здесь уже был, — сообщил Славин.
— Подождите, — попросил Дронго, — я хочу осмотреть дом.
Гаджиев пожал плечами. Дронго обошел дом со всех сторон. Окна столовой выходили прямо во двор. Окна спальни были обращены в западную сторону, и балкон был застеклен. Дронго вернулся на прежнее место.
— Где стояла соседка? — уточнил он.
— Вот здесь, — показал Славин, — рядом со скамейкой, как видите, никто не мог выбраться незамеченным. А в спальне балкон заколочен. Его проверяли трижды эксперты. Там вообще невозможно выйти. Его специально заколотили, чтобы в квартиру никто не влезал. Ведь она оставалась бесхозной.
Они вошли в подъезд. Запахло сыростью и плесенью. Лестница поднималась наверх, двенадцать ступенек, подсознательно отметил Дронго. Лестница была почти не освещена. Горели тусклые лампы. Гаджиев достал ключ и открыл дверь. Дронго взглянул на дверь. Довольно массивная. Такую нельзя сломать. И замок солидный. Он вошел в квартиру. Гаджиев также прошел, встал около стола.
— Вот здесь, — показал он, — здесь лежал убитый полковник.
Дронго взглянул на пол. Проталина убили, когда он стоял около стола, если потом никто не передвигал его тела. Значит, полковник лежал в этом месте. Дронго обошел стол, вышел в другую комнату. Обычная кровать. Достаточно старая и прочная. Шкаф, тумбочка, комод. Ничего лишнего. Но здесь нельзя спрятаться. И если даже кто-то хотел бы здесь спрятаться, то вошедший в гостиную гость сразу бы увидел другого человека. В коридоре были небольшие ванная и туалет. Кухня — около шести метров. Он вернулся в гостиную. Обратил внимание на следы, оставшиеся на полу. Очевидно, здесь стояли книжные полки, недалеко от стола.
— Здесь были книжные полки? — спросил Дронго.
Гаджиев кивнул, ничего не отвечая.
— Да, — сказал Славин, — они были здесь. Но когда вбежал Тевзадзе, они были на полу и книги рассыпались по всей комнате. На фотографиях хорошо видно, как на полу валяются книги и полки.
Дронго взглянул на стену над входной дверью из коридора в гостиную. Там было видно место выстрела.
— Это место выстрела? — спросил он.
Гаджиев опять промолчал. Славин кивнул, показывая на место выстрела. Дронго подошел поближе. Долго смотрел на стену. Затем отошел дальше.
— Он лежал на полу головой к входу или ногами? — спросил Дронго.
— Ногами, — ответил Славин, уже привыкший к молчанию офицера.
Дронго обернулся к Гаджиеву:
— Капитан, вы не работали раньше в театре пантомимы? Там никто не разговаривает, а все объясняются только жестами. Или вы не понимаете по-русски? Хотите, я спрошу вас по-азербайджански. Или вы вообще не знаете никаких языков? Может, вы выходец из Ленкорани и понимаете только на талышском языке? — он сознательно обострял отношения.
— Я все понимаю, — по-русски ответил Гаджиев, — просто не хочу с вами разговаривать. Ни с вами, ни с вашим молодым напарником.
— Почему?
— Он нашего полковника застрелил, а вы здесь ходите, думаете, как его защитить.
— Понятно. Значит, вы верный ученик Медведева.
— Я бы его не защищал, — честно ответил Гаджиев, отходя в сторону.
— С ними тяжело разговаривать, — подошел Славин, — все офицеры настроены против Тевзадзе.
Дронго еще раз прошел по квартире. Затем неожиданно опустился и начал стучать по полу костяшками пальцев. Гаджиев презрительно усмехнулся и вышел из гостиной. Дронго продолжал стучать.
— Что вы делаете? — не выдержал Славин, наклоняясь к Дронго. — Зачем вы стучите?
— Он думает, что убийца мог спрятаться в подвале или под полом, — не выдержал Гаджиев. Нужно было слышать, сколько презрения было в его голосе. Эти адвокаты готовы на все, что угодно, лишь бы вытащить своего клиента, думал капитан.
— Проверяю, насколько прочный здесь пол, — пояснил Дронго.
— Не нужно позориться, — зашептал Вячеслав, наклоняясь к своему старшему напарнику, — не нужно ничего проверять. Здесь все и много раз проверяли. Я же вам говорил. Здесь нет никакого подвала, и убийца не мог там спрятаться. Честное слово, здесь нет никакого лаза.
— Охотно верю, — сказал Дронго, — но мне все равно нужно самому убедиться в этом, — он продолжал стучать.
Славин огорченно отошел в сторону. Ему было обидно, что Дронго так теряет лицо перед этим молодым и наглым капитаном. Наконец Дронго закончил стучать и поднялся. Взглянул на Славина.
— Все нормально, — улыбнулся он. — А теперь мне хотелось бы обойти соседей.
— Каких соседей? — снова не выдержал Гаджиев. — Не нужно беспокоить людей. Мы все проверяли много раз. Там никого не было.
— Полковник Медведев дал вас в качестве провожатого, а не руководителя нашей группы, — резко возразил Дронго, — поэтому помолчите и сопровождайте нас туда, куда нам нужно.
Гаджиев нахмурился, но не стал возражать. Они вышли из квартиры, прошли немного дальше, позвонили в соседнюю квартиру.
— Кто там? — раздался женский голос.
— Это мы, Марта Федоровна, — сказал Гаджиев, — если можно, откройте нам дверь.
— Сейчас, сейчас, — было слышно, как она неспешно двигается к входной двери, очевидно, уже со своей неизменной тростью в руках. Затем долго открывала дверь, у нее было два замка и цепочка. Наконец дверь открылась. Женщине было лет шестьдесят. Седые уложенные волосы, выцветший синий халат. Она опиралась на свою палку.
— Добрый день, — вежливо поздоровался Гаджиев, — извините, что мы вас беспокоим. Это адвокаты, хотят с вами поговорить.
— Ничего, — вздохнула женщина, — что опять случилось?
— Простите, — шагнул вперед Дронго, — я не хочу вас долго задерживать. У меня к вам только три небольших вопроса. Вы в тот день здесь никого не видели? Я имею в виду в день убийства?
— Нет, никого, — удивилась соседка.
— А раньше вы видели приходивших сюда людей?
— Конечно. Иногда приходили такие вежливые молодые люди, иногда другие. Но я сразу узнавала, что многие из них работают в милиции. Это было заметно.
Гаджиев недовольно крякнул, но ничего не сказал.
— И последний вопрос, — улыбнулся Дронго, — они сильно шумели?
— Нет, не очень, — удивилась Марта Федоровна, — хотя слышимость у нас хорошая. Но там только тихо ходили и разговаривали. Нет, я никогда и ничего не слышала.
— Спасибо большое. Извините, что мы вас побеспокоили, — улыбнулся на прощание Дронго.
— До свидания, — удивленно произнесла соседка, закрывая дверь.
— Зачем вы ходите по дому и мучаете соседей? — обратился к ним капитан Гаджиев. — Неужели вы еще не поняли, что здесь никого не было? Может, поднимемся еще наверх? И вы решите, что убийца мог спрятаться там? Например, через отверстие в потолке, предназначенное для люстры.
— Ценю ваш прорезавшийся юмор, капитан, — сказал Дронго, — но мы действительно поднимемся на второй этаж. И не нужно ворчать. У вас ведь нет палки, с помощью которой вам нужно передвигаться. Вы молодой и здоровый человек.
Капитан пробормотал какое-то ругательство.
— Зачем вы это делаете? — спросил Славин. — Все и так понятно. Давайте уедем.
— Я никогда и ничего не делаю просто так, — очень серьезно ответил Дронго, — для этого у меня слишком короткая жизнь и слишком много дел, которые я должен успеть сделать. Поэтому я поднимусь наверх и поговорю с соседями, которые живут на втором этаже. А вы вдвоем можете подождать меня здесь.
— Идемте, — согласился Вячеслав, — я буду с вами до конца. Это ведь я втянул вас в эту историю.
Гаджиев молча последовал за ними. Они поднялись на второй этаж. Здесь тоже находились две квартиры. Дронго позвонил в квартиру, которая была расположена как раз над той, где произошло роковое убийство.
Сразу раздались громкие детские голоса. Гаджиев шагнул вперед.
— Кто там? — услышали они голос подростка. Очевидно, это был старший из детей.
— Здравствуй, Миша, — сказал Гаджиев, обращаясь к мальчику, — я из милиции. Ты, наверно, меня помнишь. Капитан Гаджиев. Со мной пришли адвокаты, которые хотят с вами переговорить.
— Я не открою вам дверь, — твердо заявил мальчик, — мамы и папы нет дома, а чужим мне не разрешено открывать.
— Ну и правильно, — согласился Гаджиев, — умный мальчик. Правильно делает, что не открывает дверь.
— Ты один? — спросил Дронго.
— Нет, — ответил Миша, — с братом и сестрой. Мы все вместе. Только вы не ждите, я вам все равно не открою. Мне мама сказала, чтобы я никогда и никому не открывал дверь.
— Ну и не открывай, — разрешил Дронго, — давай лучше с тобой поговорим через закрытую дверь. Не возражаешь?
— Нет.
— Ты в каком классе учишься?
— Уже в восьмом.
— Значит, совсем взрослый. Говорят, что ты в шахматы хорошо играешь?
— Не очень. Пока на уровне перворазрядника.
— Здорово. Значит, молодец. Ты мне лучше скажи, сколько у вас комнат?
— Три, — ответил мальчик.
— А под вами квартира с двумя комнатами? Верно?
— Да.
— Ты не знаешь, куда там делась третья комната?
— Знаю, — ответил мальчик, — у нас три комнаты, а у наших соседей напротив две. Зато у Марты Федоровны три комнаты, а под нами квартира из двух комнат. И над нами так тоже все устроено. В шахматном порядке. Над нами живут Поповы, их сын учится в нашей школе, правда, он еще маленький, в четвертом классе. А напротив тоже трехкомнатная. У нас здесь все перемешалось. Дом так построили, что квартиры не друг над другом, а в шахматном порядке перемешаны.
— Молодец, — сказал Дронго, — я как раз это и хотел услышать.
— Послушайте меня, господин адвокат, — недовольно вмешался Гаджиев, — все эти уловки вам ничем не помогут. У нас есть технический паспорт дома. Все комнаты, все свободные помещения, даже все трубы и краны. Как здесь устроены комнаты, в каком порядке, куда они ведут — все это не так важно. Самое главное, что в квартире, где произошло убийство, только две комнаты. И нет никаких спрятанных ходов, подвалов, лазов или комнат за стеной. Вы ничего не сможете придумать. Ничего. Мы все проверяли.
— Спасибо тебе, Миша! — крикнул Дронго. — И ты правильно делаешь, что никому не открываешь. Действуй так и дальше. Вообще всегда слушай маму, это часто очень помогает. До свидания.
— А вы действительно адвокат? — неожиданно спросил мальчик.
Дронго оглянулся на Славина. Тот улыбнулся. Врать не хотелось. Гаджиев напряженно ждал.
— Не совсем, — честно признался Дронго, — я, скорее, сейчас помогаю авдокату во всем разобраться. А вообще-то я эксперт по вопросам преступности.
— Здорово, — сказал Миша, — значит, вы сыщик. Я так и подумал. Я тоже хочу быть сыщиком. Как вы думаете, меня примут на юридический факультет?
— Обязательно, — ответил Дронго, — с такими способностями, как у тебя, в любой вуз примут. А шахматы помогают вырабатывать аналитическое мышление. Хотя сам я играю в шахматы не так сильно. Видимо, у меня не так много шансов стать выдающимся аналитиком.
Он увидел, как улыбнулся Вячеслав.
— Не переживайте, — посоветовал мальчик, — может, вы еще станете играть лучше. Нужно все время тренироваться, найти себе хорошего спарринг-партнера.
— Не сомневаюсь. Будь здоров, до свидания.
Они спустились по лестнице. Вышли из дома.
— Я не понимаю, чем вы там занимались, — признался Гаджиев, — и вообще зачем мы сюда приехали? Что нового вы смогли узнать?
— Прежде всего я познакомился с таким достойным офицером, как вы, капитан Гаджиев. Разве этого мало для полного счастья?
Гаджиев, догадавшись, что этот непонятный земляк только издевается над ним, отошел в сторону.
— Действительно, зачем мы сюда приехали? — подошел Вячеслав. — И я не совсем понял, что именно вы искали на полу. О чем беседовали с Мартой Федоровной и почему задавали такие странные вопросы этому мальчику?
— Все слишком целесообразно, — возразил Дронго, — но пока я всего лишь выстраиваю общую картину случившегося. Ты не беспокойся, я еще не сошел с ума. Потом я тебе объясню, что именно я делал и для чего.
— Вы едете? — недовольно крикнул Гаджиев, усаживаясь на переднее сиденье автомобиля.
— Конечно, — Дронго первым шагнул к машине. За ним в салон автомобиля забрался Славин.
— Только время зря потеряли, — недовольно сказал Гаджиев, уже не оборачиваясь к ним, — я же говорил, что мы все проверили. Здесь и сотрудники прокуратуры работали, и наши лучшие специалисты. Вы все равно ничего не найдете.
— А вы повторяете это, как заклинание, — заметил Дронго, — как будто боитесь, что я могу найти нечто противоречащее вашей версии.
— Ничего вы не найдете, — упрямо возразил Гаджиев, — и вообще напрасно вы сюда приехали. Знаете, как сейчас относятся в Новгороде к кавказцам? И я людей понимаю, им надоел этот бандитский беспредел.
— Не стыдно? — спросил Дронго. — А ты сам откуда? Уже забыл?
— Нет, не стыдно, — с каким-то внутренним ожесточением заявил Гаджиев, — я за себя отвечаю. Каждый должен за себя отвечать. И каждый должен помнить, что в гостях он целый народ представляет.
— Верно, — согласился Дронго, — и когда ты ведешь себя так глупо, то о тебе складывается соответствующее впечатление. Сначала гордо молчишь, потом демонстрируешь нам свою несгибаемую позицию, мешаешь работать и под конец еще объясняешь, почему мы не должны были сюда приезжать. Нельзя так глупо себя вести, капитан Гаджиев. И насчет убийства ты не прав. Я приехал сюда, чтобы доказать непричастность Вано Тевзадзе к этому убийству. И я не уеду отсюда, пока этого не докажу. А тебе, капитан, будет очень стыдно, что ты мешал мне работать и заранее сделал неправильные выводы. Поверь, что будет стыдно.
Гаджиев ничего не сказал. Славин шумно задышал.
— Вы уже что-то нашли? — спросил он.
— Немного, — ответил Дронго, — но пока у меня нет убедительных доказательств. Я думаю, что мне придется задержаться в этом городе еще на несколько дней. Ты не будешь возражать? Я уже начинаю любить эти сосиски с пюре.