Утром Евгений Ползунов позвонил в Москву. Впервые за много лет он сам позвонил в столицу своей бывшей страны. Поговорил с женой, ее братом, со своей тещей. Ничто не предвещало катастрофы. У всех было хорошее настроение, Виктория просила его приехать в Москву. Он сдержался, не обругав свою супругу, но пообещал подумать. Может, американцы действительно перестраховываются. После одиннадцатого сентября у них на все несколько другой взгляд. У страха глаза велики. Хотя специальный агент Кинг говорил ему, что «ликвидаторы» уже успели убрать несколько человек. А если это не «ликвидаторы», подумал Ползунов. Если опять американцы перестраховались. Он положил трубку. Когда в Нью-Йорке семь часов утра, в Москве еще поздний вечер. Он отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок. Сегодня в десять кувейтские бизнесмены опять должны появиться. Они наверняка снова опоздают. И негодяй Лякомб снова заставит его куда-то поехать на встречу. Он использует его как переводчика, вместо того чтобы консультироваться с ним о положении в странах Ближнего Востока. Нужно объяснить ему, что он ошибается и Ползунов не нанимался в компанию его индивидуальным переводчиком.

Может, действительно махнуть на все рукой и куда-нибудь уехать? Однажды, много лет назад, он решительно поменял свое место жительства и образ жизни, уехав в Швецию и перебравшись затем в Америку. Вот и теперь нужно сделать нечто подобное. Он уже не бедный человек и к тому же гражданин Соединенных Штатов. С таким паспортом он может устроиться где угодно. Например, в Австралии. И начать новую жизнь. Оставить надоевшую Викторию, забыть про Изабеллу, которая найдет себе нового друга, и уехать. Зачем ему нужна эта охрана американцев, которая больше похожа на конвой. Он подошел к окну и посмотрел на улицы. На противоположной стороне улицы стоял знакомый джип. Похоже, у них одинаковые машины. Но номера разные. И пары сотрудников все время меняются.

Он вернулся в ванную комнату. Ему все давно надоело. Конечно, он получает небольшую пенсию от американского правительства за свое предательство. Но звание полковника американской армии они ему не присвоили и соответственный оклад, который обещали, тоже не дали. Как только он переехал на Запад, они сразу потеряли к нему интерес. Он нужен был им в качестве своего информатора в ГРУ. А как обычный пенсионер, сидящий на шее американских налогоплательщиков, он им просто не нужен.

Ползунов умылся и вышел из ванной комнаты. Прошел на кухню, чтобы налить себе кофе, и случайно задел рукой чашку. Она с громким грохотом упала на пол и разбилась. Он посмотрел на чашку.

— Черт возьми, — громко сказал Ползунов, — кажется, у меня разбилась чашка.

С одной стороны, ему было жалко эту чашку, привезенную еще из Техаса. А с другой — он должен был помнить о возможных «жучках», которые были повсюду установлены, и он понимал, как они могут среагировать на стук разбиваемой чашки. Поэтому он громко сказал, что именно случилось. Затем собрал осколки, подмел пол. На часах было около восьми. Нужно выезжать из дома, чтобы успеть попасть на Манхэттен. Потратить столько времени своей жизни, чтобы попасть офицером в военную разведку, столько лет изнурительной учебы и тренировок, войны и тяжелых командировок. И все это закончилось обычной инвестиционной компанией, в которой вице-президент пытается его довести до срыва. Как это все глупо.

Он выехал на машине, заметив, как джип двинулся следом за ним. И негромко выругался. Проку от них он не видел. На работу он приехал, как обычно, за десять-двенадцать минут до начала рабочего дня. Поднялся в компанию. Он всегда появлялся на работе одним из первых, сказывалась армейская дисциплина. Ползунов прошел в свой кабинет. На столе уже лежали заготовленные с вечера сообщения, на которые он должен обратить внимание. Он раздраженно отодвинул от себя всю эту кучу бумаг. Что он здесь делает? Зачем вообще он согласился работать в такой небольшой компании? Ему, правда, хорошо платят, но такие деньги он мог бы зарабатывать и в других местах. Как все это глупо, в который раз подумал Ползунов. Родиться в семье рабочего мастера в Воронеже, пройти школу, ПТУ, армию, пограничное училище, специальные курсы офицеров ГРУ, работать столько лет в военной разведке и оказаться в незначительной компании, где самая главная новость — успел переспать Морис Лякомб с новым секретарем президента компании или не успел. Ползунов снова раздраженно посмотрел на пачку бумаг, которая лежала перед ним. И в этот момент раздался телефонный звонок.

— Слушаю вас, — глухо ответил Ползунов.

— С вами говорит секретарь Омара аль-Сауда, — услышал он, — вы вчера были на нашем обеде. Мы ждем вас сегодня в башне «Уолдорфа». Мы много о вас слышали, мистер Ползунов. Приезжайте на переговоры. В холле, ровно в двенадцать, вас будет ждать наш представитель.

— Мистера Лякомба вы тоже приглашаете? — злорадно уточнил он, не сдержавшись.

— Это решит сам мистер аль-Сауд, — услышал он надменный голос. На другом конце положили трубку.

Ползунов обрадовался. Если его зовут без Лякомба, то он наконец утрет нос этому зарвавшемуся плейбою. Пусть только попробует вмешаться. На этот раз все будет совсем иначе…

Он радостно подвинул к себе папки с бумагами. Пусть потом бесится, сходит с ума. Контракт подготовит сам Ползунов, без приглашения Лякомба. И тот сразу потеряет и свое устойчивое положение, и свою репутацию хорошего менеджера. Над ним будет смеяться вся компания.

Ровно в половине двенадцатого он предупредил Грету, что едет на важную встречу. И спустился вниз, в подземный гараж, где его уже ждали американцы.

— Придурки, — громко сказал по-русски Ползунов, — стоят и охраняют меня в гараже, понимая, что я никуда не уйду пешком. Им и в голову не может прийти, что я оставлю машину в гараже, а сам поеду на такси. Американцы подобных вещей не делают. Они передвигаются исключительно на машинах.

Он выехал из гаража. На этот раз к отелю «Уолдорф» он попал достаточно быстро, сказывалось отсутствие автомобильных заторов. Оставив машину в положенном месте, сбоку от отеля, он погрозил кулаком сидевшим в джипе. Он намеренно втесался в этот ряд таким образом, чтобы отрезать машину преследователей. Пусть теперь поездят вокруг отеля и попытаются найти себе свободное место. Будут знать, как его так нагло кидать, когда вчера ему повесили два штрафных уведомления.

Ворвавшись в холл отеля, он поискал глазами возможного посланца арабского шейха. И нашел сидевшего в углу незнакомого мужчину в типичной арабской одежде. На голове у того был арабский платок, длинное платье было надето, очевидно, поверх костюма, большие черные усы закрывали половину лица. Он надел темные очки, но, видимо, дремал. Мужчина лениво поднялся и поздоровался с Ползуновым. Они вошли в кабину лифта. До последней секунды Ползунов не был уверен, что все получится, но если получится, он добьется увольнения Лякомба. Никому не нужны ловеласы и сердцееды, здесь нужны добросовестные исполнители, каким Морис явно не был. Нужно будет намекнуть президенту компании и на его секретаря. Каким бы толерантным он ни был, ему не понравится, что сорокалетний вице-президент спит с секретарем шестидесятилетнего шефа, особенно если сам шеф благоволит своему новому секретарю. Пусть Морис попробует оправдаться.

Они поднялись наверх, и он вспомнил про американцев. Ничего, злорадно подумал Ползунов, так им и нужно. Пусть почувствуют на себе, как это трудно — найти подходящее место парковки в течение нескольких секунд. Почему этот посланец шейха говорил с ним только на английском? Ведь им известно, что он знает арабский. Наверно, этот тип всю свою жизнь провел в Америке, сначала учился, а потом остался здесь жить. Таких здесь полно. Некоторые из них плохо говорят по-арабски, и их основной язык — английский.

По знакомому коридору первым шел арабский провожатый, а уже вторым сам Ползунов. Он вспомнил, что не взял с собой оружия, но в таком отеле ему ничего не грозит. Здесь повсюду установлены камеры.

— Сюда, — сказал любезный араб, — входите.

Ползунов вошел первым. Обычный номер с двуспальной кроватью. Столик, трюмо, полки, дверь в ванную комнату.

— Зачем вы меня сюда привели? — разозлился Ползунов. — Где ваш шейх? Я должен поговорить с ним.

— Его не будет, полковник Ползунов, — сказал по-русски этот арабский посланец, снимая с себя головной убор, темные очки и пышные усы. Перед ним стоял лысоватый мужчина из тех страшных фотографий, которые ему уже показали.

Убийца достал пистолет с глушителем. И в этот момент Ползунов, словно очнувшись, бросился на «ликвидатора». Комната была небольшой, здесь невозможно было развернуться, и это обстоятельство роковым образом сказалось на действиях убийцы. Он оказался достаточно близко к своей жертве. Ползунов был не просто бывшим штабным офицером, он прошел Афганистан, где от мгновенно принятого решения часто зависела его жизнь. Именно поэтому он сразу обернулся и, заметив направленное на него оружие, прыгнул на убийцу. Только этого не хватало — чтобы его пристрелили как собаку, подумал полковник и сделал удачный прыжок, выбивая из рук убийцы оружие. Тот успел выстрелить. Но пистолет был поднят слишком высоко. И пуля попала в стену. Убийце явно мешало его мешковатое платье, надетое поверх костюма. Он не сумел вовремя извернуться. Мужчины, сцепившись, упали. Пистолет отлетел в сторону.

— Ты еще хочешь меня убить? — презрительно спросил Ползунов, нанося удары все сильнее и сильнее. Тело мужчины начало обмякать. Ползунов был намного сильнее, сказывались занятия теннисом.

Он нанес еще один сильный удар в челюсть, и у мужчины закатились глаза. Ползунов встряхнул его, как мешок картошки. Кажется, убийца потерял сознание. Довольный собою, Ползунов поднял голову, чтобы поискать выпавшее оружие. И в этот момент, казалось, потерявший сознание «ликвидатор» вдруг встрепенулся, нанося ему удар по лицу. Ползунов дернулся, но не упал. Он еще раз ударил лежавшего под ним человека. Тот был слишком плотным и подвижным. Нужно найти пистолет этого типа, подумал Ползунов. И поднял голову, чтобы поискать упавшее оружие. В этот момент он увидел, что дуло глушителя снова смотрит на него.

Он не успел ничего сказать. И ни о чем попросить. Но перед ним была женщина. Можно было попытаться что-то сказать или уговорить ее. Но он увидел ее глаза и понял, что не успеет ничего сказать. Так и произошло. Сверкнул выстрел, глушитель был почти приставлен к его голове. Затем второй. Тело Ползунова отлетело назад. Убийца сделала третий выстрел, четвертый, пятый.

— Хватит, — попросил мужчина, лежавший на полу, — больше не стреляй. И помоги мне встать. Как видишь, все удалось.

— Если бы я вовремя не вошла, ты был бы сейчас в полиции, — возразила женщина, все еще сжимавшая в своих онемевших руках оружие, — или он бы тебя убил.

— Может, и так, — согласился Роберт, — мы его явно недооценили. А теперь уходим. Это был пятый и последний наш «клиент». Мы с тобой сделали все, что смогли. Подожди секунду. Он, кажется, сломал мне ребро. Такому бугаю достаточно меня сильно ударить, чтобы сломать мне ребро.

Она помогла ему сесть на стул. Озабоченно взглянула на него.

— Ты сможешь идти? — уточнила она.

— Попытаюсь. Во всяком случае, здесь с трупом мне оставаться не стоит. Мне нужно опять надеть этот платок и свой камуфляж. В коридорах наверняка есть скрытые камеры. Они быстро выяснят, что этот номер не снимал аль-Сауд, и появятся здесь. Давай, уходим. Как можно быстрее.

— Немного отдохни. Ты тяжело дышишь.

— Это уже неважно. Уходим.

Они даже не могли предполагать, во что именно выльется это убийство в отеле «Уолдорф Астория». Через пятнадцать минут в номере появились сотрудники ЦРУ. Еще через полчаса о смерти бывшего полковника военной разведки Евгения Ползунова узнал директор ЦРУ Портер Госс. Он даже не мог предположить, что это станет началом конца его славной карьеры.

Роберт и его спутница сошли вниз, стараясь не привлекать к себе внимания. Он сразу лег на заднее сиденье. Она уселась за руль, и они отъехали от отеля.

Машина двигалась на предельно допустимой скорости. Они выехали из города, выбирая автомобильную трассу, уходившую на север. Женщина уверенно вела машину, а ее спутник располагался на заднем сиденье. И только иногда приглушенный стон вырывался из его груди. Она не оборачивалась на его стоны, понимая, что не должна останавливаться. И он не разрешит ей сделать даже короткую остановку. К вечеру они достигли Бостона, но, не останавливаясь, продолжили движение. Ночью она заправила бензин и купила ему болеутоляющее, но это было все, чем она могла ему помочь. Он молчал, кусая губы, чтобы не выдать своего истинного состояния. Утром следующего дня они были на американо-канадской границе. Только тогда, когда они наконец проехали границу, она позволила себе снова обернуться и взглянуть на него. Он был бледнее обычного, на лбу выступали капельки пота.

— Ты сумеешь продержаться? — поинтересовалась она.

— Пока держусь, — хрипло пробормотал он, — а как ты? Не устала, ты ведь ехала всю ночь? Может, немного отдохнешь? Как ты себя чувствуешь?

— Не так плохо, как ты, — получил он ответ.

В его кармане уже лежали билеты из Монреаля в Москву. Про убийство Ползунова они больше не вспоминали. В небольшом канадском городе, при подъезде к Монреалю, они все-таки остановились и зашли в больницу. Ему сделали рентген, убедив его, что сломаны даже два ребра. Несмотря на заключение врачей, он решил продолжить свою поездку. Ему сделали перевязку, вкатили два укола. Все это время она сидела в больнице, дожидаясь своего напарника. Обоим было плохо, они устали, чувствовали себя абсолютно разбитыми. Но им нужно было успеть на сегодняшний рейс в Москву, чтобы не задерживаться в Канаде. Оба понимали, что их все равно вычислят. И от скорости их продвижения зависела в конечном счете их собственная судьба. Он разобрал оружие по частям. Трижды они останавливались и трижды разные части пистолета летели в реку или в овраг. Глушитель он выбросил еще в Америке, сразу после Бостона.

В нескольких километрах от Монреаля ему стало совсем плохо. Она остановила машину и терпеливо ждала, пока он придет в себя.

— Напрасно я выбросил пистолет, — вдруг задумчиво произнес Роберт.

— О чем ты говоришь?

— Напрасно я выбросил оружие. Ты могла бы выстрелить мне в лицо. Так было бы правильно. Я могу не выдержать.

— Не говори глупостей, — разозлилась она, — мы едем в аэропорт. У нас еще много времени.

— Послушай меня, — тихо произнес он. — Если я потеряю сознание или вдруг… В общем, если я засну или со мной что-нибудь случится, ты должна вытащить у меня все документы и бросить на дороге. Но, прежде чем ты меня оставишь, ты обязана меня переехать. Несколько раз. Чтобы я не попал живым к американцам. Обещай, что сделаешь именно так.

— Ненормальный, — нахмурилась она, — мы вместе улетим из Монреаля.

— Конечно, вместе, — закашлял он, — но если не сможем улететь, ты обязана будешь сделать то, о чем я сказал. Твоя машина должна несколько раз меня переехать, чтобы ты гарантированно меня убила. Только так. И ты понимаешь, что у нас нет другого выхода.

— Хватит, — прервала его женщина, — лежи спокойно. Не нервничай. Мы сейчас дальше поедем. Никого я переезжать не собираюсь. Сейчас не те времена. И мы не на государственной службе, чтобы ты так себя убивал. Даже если тебя возьмут американцы. В этом нет ничего страшного. Провалы были у самых знаменитых разведчиков.

— Мы не разведчики, — напомнил он, тяжело дыша, — мы даже не представляем свою страну. От нас сразу все отрекутся. Мы типичные убийцы, которых нужно судить и сжечь на электрическом стуле. И чтобы родственники убитых смотрели, как мы умираем. Воистину Америка великая страна. Здесь даже смерть поставлена на коммерческую основу. Око за око, зуб за зуб. Нас даже не смогут обменять, как Абеля, ведь нашей организации формально не существует. Если мы не успеем сбежать, мы умрем.

— Правильно, — кивнул она, — поэтому я еду дальше, а ты терпи. И держись, пока мы не приедем в аэропорт. Осталось совсем немного.

Она прошла на свое водительское место и села за руль, сильным ударом закрывая дверцу со своей стороны. В Монреаль они прибыли за полтора часа до вылета. Успели пройти пограничный и таможенный контроль, сдать свои чемоданы. Оба чувствовали себя абсолютно опустошенными. Уже в самолете, когда они занимали свои места, он еще раз покачнулся. Она его поддержала, чтобы он не упал. Когда он сел в свое кресло, она спросила:

— Может, мы полетим другим рейсом?

— Только этим, — счастливо улыбнулся он. — Два сломанных ребра за пятерых подлецов. Это такой прекрасный баланс. Я лично на него абсолютно согласен. Хотя ребра и мои.

Она больше ни о чем его не спрашивала. Вплоть до посадки в Москве. Когда самолет приземлился, он позволил себе потерять сознание. Но это было уже совсем не страшно.