Похороны были назначены на этот день. Сын Слепцова успел прилететь из Америки. Наталья с трудом сдерживалась, стараясь не разрыдаться. Ее поддерживала дочь. Рядом было много друзей и знакомых. Павла похоронили рядом с отцом. Караев был вместе с Маляровым, который приехал на похороны. У обоих был одинаково мрачный и несколько отрешенный вид.

К Тимуру подошел невзрачный мужчина лет пятидесяти. У него были растрепанные волосы, на куртке не хватало одной пуговицы. Он растерянно улыбался, словно не зная, как именно ему себя вести.

— Я Николай Жажин, — представился он, — я звонил вам несколько дней назад, когда Павел исчез.

— Я помню, — кивнул Караев, — вы работали вместе с ним.

— Работали, — кивнул Жажин, — но в девяносто первом я попал под сокращение. Тогда уволили много сотрудников, которые работали во внешнеторговых представительствах или были прикомандированы к посольствам.

Это был пик демократического идиотизма новой России, когда объявили, что в новой стране во всех посольствах будут сокращены представительства спецслужб и вообще из МИДа необходимо уволить всех работающих под крышей «дипломатов» сотрудников внешней разведки. Войдя в раж, уволили многих. Потом опомнились и вернули уже других. Всем было понятно, что посольства нужно защищать от чужого наблюдения, что нужны шифровальщики для отправления закрытых депеш, нужны специалисты для сбора материалов и встречи с информаторами. Одним словом, постепенно все вернулось к своему первоначальному состоянию, но сотни и тысячи людей были уволены из органов, им сломали карьеры, опрокинули их судьбы.

— Где вы работаете? — спросил Караев.

— В одной фирме, — жалко улыбнулся Жажин, — мы занимаемся сетевым маркетингом.

— Понятно. — Судя по внешнему виду Жажина, этот вид бизнеса не приносил ему особых дивидендов.

— Зачем он с вами встречался в день своего исчезновения? — спросил Караев. — Вы ведь видели его за час или полтора до того, как мы с ним встретились?

— Да, — кивнул Жажин, — он был в очень плохом состоянии. Очень нервничал. Злился. Сказал, что обязательно мне перезвонит.

— О чем он вас спрашивал?

— Ему было интересно, как я устроился, как у меня идут дела. Он даже дал мне взаймы тысячу рублей, — признался Жажин, — я ему обещал вернуть. Как вы думаете, его вдова сможет немного подождать? Я верну, честное слово верну, но только немного позже.

Караев печально кивнул, уже ни о чем не спрашивая. Жажина ему было жалко. Он был один из тех, чья карьера могла нормально развиваться, если бы не революционные потрясения девяностых, когда под каток реформ попадали самые слабые и беззащитные.

После похорон все поехали домой к Наталье. Вспоминали Павла, рассказывали, каким хорошим другом он был. Тимур позволил себе выпить две рюмки водки. Они довольно быстро вышли с Маляровым из квартиры. Ему было тяжело слышать разные истории про своего бывшего друга. Семен хорошо понимал его состояние.

Вечером Караев вернулся домой. На часах было около семи, когда ему позвонили и попросили приехать в тот самый дом, где они уже встречались с Большаковым. Он даже не успел раздеться. Поэтому он довольно быстро выехал и уже через полчаса был в этой квартире. Но Большакова там не было. Ему пришлось ждать около двадцати минут, пока в комнату не вошел знакомый ему человек. Это был генерал Попов, заместитель начальника Академии ФСБ.

— Здравствуйте, полковник Караев, — протянул он ему руку.

— Добрый вечер, Андрей Валентинович. — Он вспомнил, что они встречались несколько дней назад, когда машины, за которыми следили сотрудники уголовного розыска, въехали во двор Академии ФСБ. Но тогда Попов все отрицал.

— Удивлены? — спросил генерал, усаживаясь за стол.

— Нет. Я уже ничему не удивляюсь. Если выяснилось, что во главе вашей организации стоит сам глава Государственной технической комиссии, то присутствие остальных генералов меня уже не удивляет. Я даже не удивлюсь, если узнаю, что одним из членов вашей организации является сам президент страны.

— Нашей, — поправил Попов, — нашей организации, полковник. Вы два раза оговорились, назвав организацию «вашей». Вы теперь полноправный член нашей организации.

— Меня уже приняли?

— Вы прошли все психологические тесты, — пояснил Попов, — это самое важное. Но мы хотели с вами срочно увидеться не поэтому. Дело в том, что вы были в командировке в Швеции еще в те времена, когда наша организация называлась совсем по-другому.

— Об этом меня много раз спрашивали. Я работал там, когда в Скандинавии находился Павел Слепцов, с которым мы дружили. И на этом основании вы сделали ошибочный вывод, что именно я был его связным. Учитывая, что я еще живой, вывод был поспешным и неквалифицированным. — Он не мог отказать себе в удовольствии высказать подобные претензии генералу. Хотя бы при такой частной беседе.

— Да, — согласился Попов, — ошиблись наши аналитики. Они взяли самый простой вариант. Если Слепцов был предателем, то он должен был иметь сообщника, который был его связным. На эту роль идеально подходили именно вы. И нет ничего удивительного, что наши люди ошиблись. С одной стороны, вы были его другом, с другой — имели доступ ко всей информации, с третьей — были вне подозрений. Просто идеальный кандидат. Поэтому наши аналитики ошиблись. И прошло столько лет, спишите часть ошибки и на этот срок.

— Нет, — жестко заявил Тимур, — в нашем деле нельзя так работать. Даже целый комплекс возможных догадок не может стать одним конкретным фактом. Этому, между прочим, учат и в вашей академии.

— Согласен, — кивнул Попов, — и поэтому мы признали свою ошибку. Сегодня я хотел поговорить с вами как раз о вашей работе в Швеции.

— Но почему вас так интересует именно этот период моей жизни? — не понял Караев. — Что в нем было такого особенного, кроме моей дружбы со Слепцовым? Может, вы мне объясните?

Попов улыбнулся. Покачал головой:

— Судя по вашему досье, вы должны быть отличным аналитиком. Неужели сами не понимаете, что ни ваша работа в Скандинавии, ни предательство Павла Слепцова нас не очень волнуют. У нас есть другая, гораздо более веская причина для подобного интереса.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Тимур.

— Именно в этот период работы в Скандинавии, — пояснил Попов, — информация шла через Финляндию. Швеция и Финляндия. Вы помните, кто часто бывал там в командировках по линии Первого главного управления КГБ СССР? Кто курировал это направление?

— Нет, не помню. Я работал во Втором главном управлении, — ответил Караев, задумавшись. — Неужели вы думаете, что я сейчас могу вспомнить, кто туда приезжал и кто был тогда куратором этого направления?

— Офицер, занимавшийся аналитической информацией по Скандинавии. Знающий Слепцова и сумевший вычислить его возможное предательство. Он бывший генерал разведки, хорошо владеет шведским и английским языком, — безжалостно продолжал перечислять все факты из жизни неизвестного руководителя разведки генерал Попов, — некоторое время он провел в служебной командировке в Финляндии, курировал шведское направление. А затем работал в государственных структурах нашей страны, занимая самые высокие должности в правительстве. Понимаете, о ком я говорю?

Тимур нахмурился. Это должен быть известный человек. Очень известный. Бывший офицер разведки, курировал скандинавское направление, аналитик… Стоп. Господи, этого не может быть. Этого просто не может быть. Он с изумлением взглянул на своего собеседника.

— Это… это…

— Да, — кивнул генерал Попов, — это нынешний министр обороны и вице-премьер нашего правительства. Один из самых близких людей нынешнего президента. И самых доверенных. Теперь вы понимаете, почему у нас такой интерес именно к вашей работе в Скандинавии?

— Вы его тоже подозреваете? — усмехнулся Караев. — Его считали одним из лучших аналитиков.

— Не говорите глупостей, — резко прервал его Попов. — Конечно, мы его не подозреваем. Это было бы слишком большим подарком нашим заклятым друзьям, если бы у них появился такой агент. Я думаю, что в нашей стране мало секретов, которых он не знает. Включая и космические войска. Я думаю, что он знает их даже лучше, чем нынешний президент. Хотя тот тоже работал в разведке и на государственных должностях. Но у президента масса других проблем — политика, экономика, наука, образование, экология и все прочие… А тот, о котором мы говорим, занимается обороной и оборонной промышленностью. Это очень закрытая тема.

— Я не совсем понимаю тогда, что именно вы хотите?

— Его окружение, — пояснил Попов. — Во всем мире пристально следят за нашей страной. Кто будет президентом через два года, когда закончится второй срок нынешнего главы государства? Согласитесь, что это не праздный вопрос. Раньше считалось, что есть несколько кандидатов, среди которых был и бывший министр внутренних дел, ныне спикер Государственной думы. Но теперь уже всем ясно, что реальных кандидатов не так много. Их только двое. Первый вице-премьер и бывший руководитель Администрации Президента и нынешний вице-премьер и министр обороны. Только двое. И один из них был тесно связан с нашими организациями. При этом мы еще не нашли связного, который работал на Слепцова в те годы. Но некоторые офицеры из окружения нынешнего министра обороны знакомы с ним еще по тем временам. Такое своеобразное братство разведчиков. А если среди них был тот самый связной? Понятно, что мы не подозреваем бывшего генерала разведки и министра обороны в предательстве. Но кто был связным Слепцова? Кто работал на американцев? Этот человек может оказаться в близком, очень близком окружении нового главы государства, если таковым станет наш министр обороны. Как вы думаете, что мы должны предпринять, чтобы не допустить такого развития событий?

— Я вас понял, — кивнул Караев, — теперь я все понял.

— Сегодня на кладбище вы говорили с одним из бывших сотрудников ПГУ КГБ Николаем Жажиным, — напомнил Попов.

— Вы следите за мной все время? — угрюмо уточнил Караев. — Даже когда я бываю на похоронах?

— За этими похоронами мы обязаны были проследить, и вы прекрасно понимаете почему. Вы не ответили на мой вопрос. Вы с ним встречались?

— Вы же сами на него и ответили. Конечно, встречался. Он сам подошел ко мне и представился. Но я его не помню по прежним встречам. У него слишком невзрачное и незапоминающееся лицо.

— Идеальная внешность для разведчика, — кивнул Попов. — О чем вы с ним говорили?

— Ни о чем. Он переживал насчет смерти Слепцова. В четверг вечером они встречались примерно часа за полтора до встречи Паши со мной. Слепцов одолжил своему старому знакомому тысячу рублей. Жажин работает сейчас в фирме, занимающейся сетевым маркетингом. Судя по его внешнему виду, дела у него идут не очень хорошо.

— Жажин работал в Швеции вместе с Павлом Слепцовым, — сообщил Попов. — Мы считали, что он давно умер. Он был уволен из органов внешней разведки еще в конце девяносто первого. Потом продал свою квартиру, дачу, переехал, снова продал квартиру. Его следы затерялись. Он уезжал на заработки в Киргизию. На пять лет. Мы были уверены, что он давно умер. А он, оказывается, был жив и даже встречался со своим другом перед его смертью.

— Что вы хотите сказать? Теперь вы подозреваете Жажина? Но он мне звонил четырнадцатого числа, как раз в воскресенье, когда вы уже прослушивали мои телефоны.

— Именно тогда на него и обратили внимание, — сообщил Попов. — Если мы все рассчитаем правильно, то, возможно, выйдем на этого Жажина, который и мог быть связным вашего друга.

— Только не Жажин, — возразил Тимур. — Павел был опытным разведчиком. Он бы не стал использовать такое ничтожество в качестве связного. Это абсолютно исключено.

— А если «вслепую»? Если Жажин даже не знал, для чего его используют? — поинтересовался Попов. — Такой вариант вы исключаете?

Караев нахмурился. Он вдруг подумал, что как раз для такой работы Жажин был почти идеальной кандидатурой.

— Вам нужно с ним поговорить, — мрачно предложил он, — пригласить для беседы и поговорить. Чтобы не осталось никаких вопросов. По-моему, это сделать совсем нетрудно.

— Мы это уже сделали, — спокойно ответил Попов, — сегодня после похорон мы его взяли. Вам нужно только через полчаса проехать в известный вам центр. И вместе с Иосифом Наумовичем допросить этого бывшего разведчика. Во-первых, вы работали вместе с ним, а во-вторых, это будет ваше «боевое крещение». Заодно мы выясним и про самого Слепцова. А с понедельника вы получите конкретное задание. Будете проверять досье всех сотрудников разведки, работавших в тот период по Скандинавии. Мы должны быть уверены, что все они абсолютно честные и порядочные люди. Никаких сбоев быть не должно. Вы все поняли, полковник?

— Да, — кивнул Караев, — теперь я понимаю, что ваша операция по устранению бывших перебежчиков — всего лишь операция прикрытия. Пользуясь патриотической фразеологией, вы готовитесь к новым выборам президента и пытаетесь внедрить в его окружение как можно больше своих людей.

— Верно, — согласился Попов, — и правильно делаем. Как только в окружении президента появляются подозрительные проходимцы и бизнесмены, всю страну начинает лихорадочно трясти. Пусть лучше будут наши люди, всегда работающие на страну, чем мошенники, готовые эту страну обокрасть. Разве вы не согласны со мной?

— Не знаю, — честно ответил Тимур, — мне казалось, что в демократической стране сам народ определяет, кто будет рядом с президентом.

— Народ выбирает президента, — терпеливо пояснил Попов, — а тот сам формирует свою команду. И здесь всегда много субъективного. Всегда и во всех странах, Караев, можете мне поверить. И это одна из особенностей любого демократического режима. Впрочем, тоталитарного в еще большей мере.