Домой они возвращались на следующий день. У Рината было гораздо лучшее настроение, чем можно было ожидать. После скандала в комнате Светы он чувствовал некую ущербность, словно ограниченность дяди в отношениях с женщинами каким-то непонятным образом по наследству передалась и ему. В машине, которая везла его обратно в Москву, он также дремал, стараясь не смотреть по сторонам. Почему-то обратно они возвращались гораздо дольше, чем ехали в Киев. Дорога была та же самая, но ночью Павел, а затем Талгат выжимали из «Мерседеса» все возможное. А теперь днем, когда они возвращались, различные мелкие остановки, светофоры, иногда возникающие пробки, их остановка у небольшого кафе, где они пили плохой кофе, сказались на их пути. Обратно они возвращались долго и попали в город почти к вечеру.
Ринат поднялся в свою квартиру, чтобы принять душ после дороги. Он вспомнил, как торопился в Киев, и грустно усмехнулся. Светлана словно вернула его на землю, развеяв последние иллюзии. Он не жалел денег, которые на нее потратил. В конце концов, ему было хорошо с ней, и он неплохо провел последние месяцы. Но воспоминание о ее голой груди, на которой покоилась рука молодого музыканта, не давало ему покоя. Теперь он был почти уверен, что она изменяла ему при каждом удобном случае, вспомнились все эпизоды ее опозданий или отлучек во время их совместного отдыха. Фантазия рисовала самые дикие сцены оргий, которые она могла устраивать.
Он твердо решил никогда больше не вспоминать о Светлане, вычеркнуть ее из своей жизни. Вспомнив, что так и не послал игрушку дочери, он вылез из ванной и набрал телефон Тамары.
– Вы уже вернулись в Москву? – спросила Тамара с некоторым сомнением, – как прошла ваша командировка в Киев?
– Это была не командировка, – устало пояснил он, – я уже говорил. Закажи мне еще раз игру, которую ты заказывала для моей дочери. Как можно быстрее. Лучше две похожие.
– Вы не подарили ее дочери? – удивилась Тамара.
– Не подарил. Я ее… потерял.
– Потеряли? – не поверила она. – Игру для ребенка? Где вы ее потеряли?
– Не важно, – разозлился Ринат, – не нужно устраивать мне допрос по каждому поводу. Закажи мне две игры – и все.
– Хорошо, – согласилась она, – но хотя бы завтра вы приедете в «Астор»? У нас накопилось столько дел.
«Астор» была одной из дочерних компаний Глущенко, созданных в Москве для обслуживания его многочисленных активов в России. В компании был приготовлен и специальный кабинет для президента, который иногда появлялся в здании «Астора». Ринат тоже иногда заезжал в этот огромный кабинет. Генеральным директором компании была Надежда Анатольевна Попова, которую он назначил своим приказом, сняв прежнего руководителя – жулика и мошенника, уличенного в подделке счетов.
– Я завтра приеду, – пообещал Ринат, – и сделай так, чтобы эти игры привезли как можно быстрее. Лучше сама с утра поезжай в эту компанию. Может, у них есть похожие игрушки. Купи сразу две и отвези домой к Лизе. Только ни о чем с ней не разговаривай. И еще лучше будет, если ты сама не будешь подниматься. Пусть водитель поднимется и передаст для Кати подарки от меня. Хорошо?
– Понятно, – сказала таким тоном Тамара, словно действительно все поняла. Она часто догадывалась или понимала такие нюансы, о которых он даже не догадывался. Тамара была очень красивая, породистая, стильная молодая женщина. Раньше она работала помощником Плавника, но затем перешла к Ринату. Он всегда подозревал, что она приставлена к нему чересчур заботливым Иосифом Борисовичем, который хотел быть в курсе всех дел своего богатого клиента.
Если бы Ринат встретил такую женщину несколько лет назад, он бы мечтал увидеть ее еще раз. Она всегда была очень элегантно одета, у нее были красиво уложенные волосы, было заметно, что она довольно много времени проводит в салонах красоты, уделяя себе должное внимание. Она была умной, чрезвычайно энергичной, в меру сексуальной, заботливой, достаточно проницательной. Но ее готовность в любой момент лечь с ним в постель, как ни странно, отталкивала самого Рината. А может, он просто считал неприличным спать с собственным секретарем. Как бы там ни было, но никаких интимных отношений со своим секретарем он не имел. И даже не пытался их иметь.
Когда он положил трубку, отправился одеваться, опять зазвонил телефон. На этот раз мобильный. Ринат повернулся и беззвучно выругался. Он разозлился. Сколько можно его доставать. В конце концов его деньги превращаются в тяжелое ярмо, которое он должен нести всю свою жизнь. Подойдя к телефону, он взглянул на номер звонившего. Это был Дима Сизов, кажется, единственный человек, звонку которого он был рад. Ринат взял телефон.
– Ты уже вернулся в Москву? – прогрохотал Дима.
– Я дома, – ответил Ринат, – только недавно вернулся.
– В таком случае я еду к тебе, – решил Дима, – или у тебя опять болит голова?
– Уже не болит.
– Это потому, что ты пьешь плохую водку, – назидательно заметил Дима, – вам, богачам, всегда подсовывают разные суррогаты. Ты же не будешь проверять, где покупают эти бутылки твои охранники, водители, секретари.
– Не буду, – улыбнулся Ринат, – а ты считаешь, что я должен сам бегать по магазинам и проверять каждую бутылку?
– Не должен, – согласился Дима, – но у тебя есть такой друг, как я. И поэтому сиди дома и никуда не уходи.
Ринат усмехнулся. С Димой они дружили еще с тех времен, когда у них не было денег и они мечтали найти хотя бы несколько рублей, чтобы купить финский сыр «Виолу» в красной коробочке и батон бородинского хлеба. Дима делал прекрасные маленькие канапе из этих продуктов, и они шли отличной закуской под любую выпивку. Тогда их не очень интересовало качество потребляемых напитков. Тогда больше волновало их количество. Водку они покупали в обычных киосках, где за небольшие деньги можно было приобрести любую подделку. В большинстве своем это была не только не водка, но и вообще не годный к употреблению напиток. Часто спирт, смешанный в произвольной пропорции с водой, а еще чаще некие суррогаты, от которых дико болела голова и выворачивало наизнанку. Но пока они были молоды, на такие «мелочи» не очень обращали внимания. Это сейчас, когда он стал богатым человеком, он может позволить себе привередничать, выбирая напиток по вкусу.
Дима приехал через полчаса. Очевидно, он был где-то рядом. В руках у него было три бутылки водки.
– «Русский Размер», – торжественно произнес он, поднимая бутылки, – новая водка из спирта «люкс». Между прочим, указано, что этот напиток очень помогает душевному общению в дружной мужской компании.
– Но нас только двое, – усмехнулся Ринат.
– А разве мы не мужская компания? – удивился Дима. – К тому же очень дружная. Вот ты всегда так себя ведешь. Находишь любой изъян в каждой моей статье, в каждом очерке. Откуда у тебя такой мелочный нрав? Ты ведь уже миллионер.
Ринат улыбнулся. С Димой он чувствовал себя абсолютно спокойно и уверенно. Это был один из немногих людей, в которых он верил. Дима был бесшабашный романтик, влюбленный в жизнь. Розовощекий и полный, он излучал саму жизнерадостность. Кажется, меланхолия его боялась и никогда не посещала. По характеру своему он был холериком с некоторыми чертами сангвиника. У него не было шеи, и большая голова сидела на другом шаре, его мощном теле, и, казалось, умела вертеться в разные стороны.
Они прошли на кухню. Дима поставил две бутылки в холодильник, а одну на стол. Открыв оба холодильника, он посмотрел на обилие продуктов, заполнивших полки. И поморщился.
– Ничего вкусного у тебя нет.
Ринат улыбнулся. Он знал, что Лида покупает разные продукты в лучших супермаркетах города. Дима достал баночку немецких малосоленых огурчиков, переложив ее на стол, захлопнул холодильник.
– Ничего у тебя нет, – сказал он, – зато у меня есть. – Он достал из своего объемного пакета две коробочки «Виолы» и батон черного бородинского хлеба. – Как раньше, – улыбнулся он.
Ринат рассмеялся. Дима ловко нарезал хлеб на маленькие кусочки, покрывая их сыром. Переложил огурчики на тарелочку, разлил водку в рюмки.
– За твое возвращение, – пошутил Дима. Первая рюмка всегда идет немного трудно, как будто организм пробует напиток на совместимость. Но эта опрокинутая рюмка подействовала благотворно. Приятное тепло разлилось по телу.
– И больше никогда не пей другую водку, – назидательно заметил Дима, – у меня есть хорошие ребята, которые занимаются продажей этой водки. Так вот, они рассказывают, что для ее производства воду берут с глубины 140 метров, представляешь? Ломоносовский пласт. Не вода, а эталон воды. Мы договорились, что они будут поставлять тебе свою водку. С этого дня ты пьешь только «Русский Размер».
– Тебе нужно работать их дистрибьютором, – пошутил Ринат, – за тебя. Давай за тебя, Дима. Я не люблю говорить громкие слова, но ты, кажется, единственный человек в этом говенном мире, на которого можно положиться. Я тебе за это очень благодарен.
– Сейчас я расплачусь, – взмахнул короткими руками Дима. Они чокнулись и выпили еще раз. Закусили маленькими канапе Димы и немецкими огурчиками.
– Хорошие огурчики, – причмокнул Дима, – раньше у нас таких не было.
– Это не огурчики, – посмотрел на банку Ринат, – они называются…
– Какая разница, как они называются, – резонно возразил Дима, – для нас они огурчики. Кстати, в «Русский Размер» для вкуса настой из свежих огурчиков добавляют! Чувствуешь, какой тонкий вкус? А теперь давай выпьем за твою дочку. Я, дурак, вовремя не женился, а ты молодец. У тебя уже взрослая девочка, в школу ходит. Не успеешь оглянуться, и она замуж выскочит, дедом станешь.
При воспоминании о Катьке Ринат помрачнел. Рядом с дочерью всегда будет присутствовать ее неуравновешенная мамаша. И помешать этому обстоятельству он не сможет никогда. Нервные срывы Лизы его серьезно тревожили. Может, поэтому он так хотел отправить Катю куда-нибудь в Англию на учебу. Но оставлять Лизу одну почти невозможно. Она может наложить на себя руки или сорваться в какой-нибудь дикой истерике.
– За Катю, – кивнул Ринат и одним глотком выпил третью рюмку.
Дима был прав, голова не болела. Первую бутылку «Русского Размера» они опустошили за полчаса. Сизов достал из холодильника вторую.
– Теперь будем говорить о наших делах, – грозным тоном произнес Дима, поднимая указательный палец.
– О каких делах? – не понял Ринат.
– Я же тебе говорил, – огорчился Дима, – звонил к тебе в Киев. Ты все уже забыл? Есть проект американского журнала. Репортажи о трех наследниках больших состояний. Мы же с тобой договаривались. И ты у нас знаешь английский. Я им обещал, что ты все напишешь. А гонорар переведем в детский дом. Это они предложили. Тебе гонорар не нужен, а такой благородный поступок сразу расположит читателей в твою пользу.
– Это тоже пиар-акция, – понял Ринат, – такой рекламный трюк.
– Вся наша жизнь сейчас состоит из рекламных трюков, – вздохнул Сизов, – даже когда президент принимает своего министра, то и тогда это типичная пиар-акция. Всем демонстрируют строгого и заботливого отца нации, озабоченного проблемами простого народа. Рядом исполнительный и добросовестный чиновник, не жалеющий сил для блага этого же народа. Разве не пиар-акция, когда такую встречу показывают по всем каналам телевидения. И обязательно указание президента сделать что-нибудь еще для простых людей, на которых этому чиновнику абсолютно наплевать. Но правила игры установлены, и все играют по этим правилам.
Ты думаешь, американцам так важны больные дети в каком-нибудь нашем интернате или брошенные сироты в детском доме? Но когда в журнале крупными буквами идет сообщение, что ты такой благородный, – это, во-первых, приподнимает тебя в глазах читателей, во-вторых, указывает на благородство сотрудников журнала, решивших поддержать такую гуманитарную акцию, и, в-третьих, поднимает тираж. Вот это, в-третьих, важнее первых двух, но об этом тебе никто не скажет.
– Обидно, – признался Ринат, – все на продажу, все на рекламу.
– Такая жизнь, – развел руками Дима, – и никто из нас не сможет поменять правила этой большой игры.
Вторая бутылка пошла еще быстрее первой. Голова уже не болела. Наоборот, пришло ощущение счастья и умиротворения. Хотелось говорить о смысле жизни и звездном небе. В этот момент раздался еще один звонок. Ринат взглянул на телефон. Знакомый номер, но он никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. И тогда он потянулся к телефону.
– Здравствуй, дорогой, – услышал он знакомый голос бизнесмена Играра Велиева, с которым познакомился несколько месяцев назад, – как ты себя чувствуешь? Как тебе понравился наш хаш?
– Очень понравился, – признался Ринат, вспомнив это замечательное блюдо, от которого слипались губы. Хотя чеснока и уксуса было многовато.
– Я нашел другое место, где можно попробовать еще один хаш, – торжественно провозгласил Велиев, – завтра утром я к тебе заеду, и мы туда поедем. Хозяин обещал нам такой хаш, что ты пальчики оближешь.
– Нет, – испуганно сказал Ринат, – завтра утром не могу. Я должен быть в своем офисе. Никак не могу.
– Будешь в своем офисе, – успокоил его Велиев, – зачем обижаешь меня. Я заказал такой хаш, что ты о нем всю свою жизнь вспоминать будешь. И друга своего возьми, ему тоже хаш понравился. А потом я приглашу вас на кутабы из верблюжьего мяса. Если бы ты знал, как в Баку готовят кутабы. Но там их готовят из баранины. Или если ты попробуешь наши хинкали.
– Хинкалы я знаю, – торопливо сказал Ринат, – ел в грузинском ресторане.
– Послушай меня, дорогой Ринат, – возразил Велиев, – ты ничего не знаешь. Грузинские хинкалы – это большие русские пельмени. Только очень большого размера. А азербайджанские хинкалы – это совсем другое.
– Хорошо, что тебя не слышат грузины, – улыбнулся Ринат.
– Да, – согласился Велиев, – они обижаются на такое сравнение. Их хинкалы нужно брать за хвостик и кушать по частям. Большой кусок перченого мяса, завернутый в пропаренное тесто. А наши хинкалы – это настоящая симфония. Сначала на тарелку кладут несколько слоев пропаренного теста, затем посыпают хорошо прожаренным бараньим мясом и луком, обязательно все должно быть в масле. И еще сверху кладут наш гатык с чесноком. Ну это как у вас кефир.
– Гатык я слышал, – вспомнил Ринат, – у грузин его называют мацони.
– Слушай, ты мусульманин или нет? – обиделся Велиев. – Я тебе говорю, что это гатык, а не мацони. Какой ты, к черту, татарин, если ничего не хочешь знать. Через три часа я за тобой заеду, и мы поедем на хаш. Сначала попробуешь наши кутабы. Ты даже не знаешь, что их готовят из баранины, из зелени, даже из тыквы. Такие сладкие кутабы. А вот хаш будет потом. Главное блюдо едят под самое утро.
– Ты же говорил, что кутабы готовят из верблюжьего мяса.
– Это только в Москве или в Средней Азии, – честно признался Велиев, – у нас в Баку уже верблюдов почти не осталось. Очень жалко, конечно. Но кутабы из бараньего мяса очень вкусные. И ты сегодня почувствуешь разницу.
– Сейчас уже полночь, – взглянул на часы Ринат, – а завтра нельзя?
– Я завтра и приеду, – засмеялся Велиев, – сейчас без пяти двенадцать. А я приеду через три часа уже завтра утром. И учти, что такое блюдо нужно есть только ранним утром. Правда, мы его едим только зимой. Летом у нас очень жарко, невозможно такое блюдо осилить. Но ваша осень как наша зима.
– Он приглашает нас на хаш, – сообщил Ринат своему другу.
На лице Димы проступил ужас.
– Ни в коем случае, – сказал он, – после этого хаша меня нужно два дня держать где-нибудь вдали от людей, чтобы выветрился запах. И еще два дня, чтобы прийти в себя. Правда, средство больно хорошее. Любой хмель как рукой снимает. И чувствуешь себя хорошо.
– Поедем? – спросил Ринат.
Если бы они выпили меньше, то, возможно, и отказались бы от поездки. И Ринат не совершил бы на следующее утро один из тех поступков, о которых потом приходится сожалеть всю свою жизнь. Но водка была хорошая, компания дружная, под неторопливую беседу они выпили уже две бутылки. И собирались выпить третью. После такого дружеского застолья хаш вместе с Велиевым обещал превратиться в настоящее удовольствие. И Ринат согласился. На самом деле главная привилегия очень богатых людей – это неограниченный запас свободного времени. Но об этом Ринат даже не подумал.