Утром он перезвонил Диме и сообщил, что согласен на предложение американцев написать три репортажа о наследниках больших состояний. Сизов не мог поверить, что Ринат согласился. От радости он даже спел в трубку какой-то бравурный марш и пообещал сразу перезвонить. Весь день Ринат провел в ожидании звонка от своего друга. Еду ему доставляли из ресторанов. Он предупредил Талгата, что они поедут вместе с ним и Тамарой в командировку. Сначала в Америку, а потом во Францию. Талгата это сообщение не удивило, Тамару обрадовало. Она не теряла надежды получить молодого хозяина в свое полное распоряжение и стать ему не только личным секретарем, но и самым близким другом.
Весь день российские каналы рассказывали о бойне, устроенной в Киеве, где во время нападения на офис компании Игната Гребеника погибли четырнадцать человек. Многие украинские аналитики полагали, что это война кланов, начатая после смерти Глущенко. Приводились многочисленные комментарии и обзоры. Показали даже братьев Глущенко, которые выражали свое возмущение случившимся «беспределом». При этом Юрий все время смотрел куда-то в сторону, а Степан бубнил себе что-то под нос. Ринат, глядя на них, едва не расхохотался. Даже если бы он точно не знал, что эти двое сами организовали нападение, то и тогда его бы насторожило их подозрительное поведение. Но прокуратура и милиция не имели никаких претензий к братьям Глущенко, законопослушным бизнесменам и налогоплательщикам.
Выступали различные эксперты, которые трактовали ситуацию в следующем ключе. После смерти Владимира Глущенко его огромная империя начала распадаться. Наследник олигарха – его племянник Ринат Шарипов – оказался явно не готов к подобной ситуации. Осознавая свою ущербность, он даже перевел большую часть активов в Западной Европе на имя какого-то бельгийского бизнесмена, очевидно, одного из бывших компаньонов Глущенко. На Украине сложилась несколько иная ситуация – была разрушена структура Львовской транспортной компании, принадлежавшей тому же Глущенко. И теперь кто-то совершил нападение на его компаньона по нефтяному бизнесу. По одному из каналов даже показали реанимационную палату в больнице, где лежал Игнат Гребеник. Его дважды ранили, но врачи уверяли, что раны не опасны для жизни. Гребеник умудрился в таком состоянии дать интервью, где лицемерно сожалел о том, что с ними нет Владимира Аркадьевича.
– Если бы он был рядом, – говорил Гребеник, глядя в кинокамеру, – я мог бы опереться на плечо друга. Он был очень надежным человеком, и если бы каким-то чудом он остался жив, я бы имел рядом партнера и компаньона. И тогда никто бы не посмел на меня напасть. Но думаю, что я рано или поздно выйду из этой палаты, найду тех, кто организовал на меня нападение. И мы продолжим дело Владимира Аркадьевича.
Это была неприкрытая угроза в адрес исчезнувшего Глущенко, и Ринат видел, с каким выражением лица произносит имя своего бывшего компаньона Игнат Гребеник. Когда зазвонил его мобильник, он машинально взял телефон, даже не посмотрев на высветившийся номер. И зря…
– Негодяй, – крикнула ему в телефон Светлана, – как ты мог такое сделать? Все говорят, что ты встречаешься с Линой. У тебя есть совесть? Это моя лучшая подруга. Она рассказала всей группе, какая у тебя квартира. Ты затащил ее в свою постель, где до нее уже успела побывать я? Или у тебя на каждую женщину своя спальня?
Не сказав ни слова, он отключил телефон. Она снова перезвонила. Ему было интересно, что она еще скажет. И он снова услышал ее голос:
– Не смей бросать трубку. У меня была депрессия. Я случайно позволила себе эту глупость. А ты нарочно привел к себе мою подругу. Мою лучшую подругу. Чтобы мне отомстить…
Он снова отключил связь. Ему было неприятно слышать ее голос. После случившегося в Киеве ему не хотелось ничего с ней обсуждать. Видимо, она поняла, что разрыв был окончательным. И больше ему не перезванивала. Зато позвонила Тамара.
– Когда мы должны вылетать? – спросила она. – Я должна заказать билеты и сделать визы. Это не так просто. У нас есть французская виза, но нет американской. А они так просто не дадут визу. Если, конечно, их журнал пришлет подтверждение, то мы сможем сразу оформить визы всем троим. Мне, вам и Талгату. Не совсем понимаю, зачем вы берете Талгата? Ему не разрешат пронести оружие в самолет, так что он будет не вооружен в Америке. И во Францию не пустят. Зачем он нам нужен? Мы можем нанять в США частную охрану. Я позвоню, и они нас встретят. Хоть десять человек. Зачем нужен Талгат?
– Это мое дело, – коротко отрезал Ринат, – не нужно вмешиваться. Я уже принял решение.
– Как хотите, – сразу согласилась Тамара, – я только хочу сберечь вам несколько сот долларов. Ему тоже заказать билет в первом классе?
– Обязательно.
Ринат перезвонил Диме и долго ждал, когда тот наконец ответит. Сизов ответил, но по голосам, раздававшимся рядом с ним, Ринат понял, что его друг на каком-то приеме.
– В чем дело, Дима? – спросил он. – Я весь день жду твоего звонка. Ты же обещал мне перезвонить.
– По какому вопросу? – непосредственность Сизова могла вывести из себя кого угодно. Он мог забыть о своем обещании уже через секунду. Ринат это хорошо знал. Необязательность Димы вошла в легенду. Но, с другой стороны, проект американцев был слишком серьезным, и Дима должен был об этом хотя бы помнить.
– Американский проект, – рявкнул Ринат в трубку. – Ты совсем чокнулся? Мы с тобой утром говорили. Ты еще спел мне военный марш, пообещал перезвонить через несколько минут. И весь день не звонишь. Если не нужно никуда ехать, я и не поеду. Или улечу куда-нибудь в Африку убивать львов. Денег у меня хватит.
– Чего ты кипятишься? – спросил Дима. – Подождите, ребята, – сказал он, обращаясь к кому-то, – у меня срочный разговор. Да, это тот самый Ринат Шарипов. Нет, он не дает никому интервью. И ни с кем не разговаривает. Нет, он не хочет ни с кем знакомиться. И даже с тобой не хочет, Лариса. Подождите. Мне нужно с ним поговорить…
– Чего ты сразу орешь? – спросил Дима, отходя, видимо, в сторону. – Я уже все решил. Тебе должны были позвонить из американского посольства. Я оставил им твой городской телефон. Зачем ты сразу кричишь? Приглашение на твое имя уже лежит в их посольстве. Ты можешь вылетать в любой момент.
– Мне никто не звонил, – сказал, с трудом сдерживаясь, Ринат.
– Американцы – сволочи, – сразу заявил Дима, – вот так они относятся к нашим гражданам. Даже к таким миллиардерам, как ты. Им плевать на всех остальных. Если тебе нужно, то ты сам позвонишь в их посольство. Или твой секретарь.
– Почему же ты мне не сказал? Я бы поручил Тамаре.
– Я думал, что они перезвонят.
– Никто не звонил, – закричал Ринат.
– Почему ты снова кричишь? – вывести Диму из состояния равновесия было почти невозможно. Для этого он был слишком жизнерадостным эпикурейцем. – Завтра утром я перезвоню и все узнаю.
– Я никуда не поеду, – зло заявил Ринат, – можешь никому не перезванивать.
– Уже обиделся, – констатировал Сизов, – вот так у тебя меняется характер. Как только ты получил свои миллиарды, сразу стал орать на людей, в том числе и на своего близкого друга. Ну почему ты нервничаешь? Завтра утром я все выясню.
– Ты не мог сегодня все выяснить? Я же весь день жду твоего звонка. Ты не понимаешь, что мне нужно как можно быстрее убраться из Москвы. Меня могут убить. Просто элементарно пристрелить, как собаку…
Дима тяжело задышал. Он был хорошим другом и не хотел, чтобы Рината пристрелили, как собаку.
– Я не знал, что все так серьезно, – промямлил Сизов, – завтра с утра я еду в это посольство. Если журнал не прислал приглашения, то мы их пошлем так далеко, как только возможно. Я соберу пресс-конференцию и расскажу, как они работают. Я их просто опозорю. Ты не беспокойся. Завтра утром я тебе перезвоню. А хочешь, я приеду и останусь с тобой? Если ты боишься оставаться один…
– Не нужно, – улыбнулся Ринат, – ты толстый негодяй. И необязательный тип. Тебе никто об этом не говорил?
– Говорили, – радостно подтвердил Дима, – а ты миллиардер с испортившимся характером и плохими манерами. Тебе об этом говорили? Между прочим, ты напрасно привез к себе эту Лину. Теперь весь город говорит, что она твоя любовница. И знаешь, что самое смешное? Даже ее жених поверил, что она твоя любовница. Но не собирается ее бросать. Вот такой благородный джентльмен.
– У меня с ней ничего не было, – устало сообщил Ринат.
– Конечно, не было. Ты просто показал ей свою квартиру, – расхохотался Дима, – почему бы одному достойному джентльмену не показать другой достойной даме свою большую квартиру. Все правильно.
– Иди к черту, – он бросил трубку. Если завтра ничего не решится, он улетит куда-нибудь на отдых. Куда угодно. Пусть Тамара купит ему путевку на какой-нибудь курорт, и желательно подальше от цивилизации. На острова Тихого океана. Или еще дальше. Куда-нибудь в Новую Зеландию.
В эту ночь он спал еще хуже, чем раньше. И его мучили кошмары. Утром он проснулся в шесть часов и долго лежал в своей постели, глядя в потолок. В эту ночь он впервые запер дверь изнутри, чего никогда не делал, чтобы Лида могла утром войти в квартиру. И когда Лида появилась в восемь часов утра, он спустился вниз и сам открыл ей дверь.
– Доброе утро, – поздоровалась Лида, – зачем вы закрыли дверь изнутри? Вы же знали, что сегодня я должна прийти. Мы с вами договорились, что вы будете закрывать входную дверь на два ключа, которые у меня есть.
– Я просто забыл, – ничего объяснять ему не хотелось.
И она больше ничего не спросила. Через два часа перезвонил Дима. Приглашение прислали в посольство, и они могли послать свои паспорта на получение визы. Ринат перезвонил Тамаре и приказал ей отправиться в посольство. А заодно и заказать билеты. Затем позвонил Плавнику.
Он попросил своего адвоката назначить встречу с Кутяевым в «Асторе», где они могли бы встретиться для переговоров. Иосиф Борисович осторожно заметил, что это нецелесообразно. У Кутяева был хороший адвокат, некто Резун, который наверняка не захочет, чтобы его клиент встречался с Шариповым в офисе их конторы. «Это можно расценить как давление на другую сторону», – пояснил Плавник. И предложил встретиться где-нибудь на нейтральной территории. Или в ресторане.
– Нет, – категорически не согласился Ринат, – только в «Асторе». И только сегодня вечером. В другое место я не поеду. У меня мало времени, Иосиф Борисович, я улетаю в Америку.
– Я слышал, – сказал Плавник, – но какая разница, где вы с ним встретитесь? Поймите, что его адвокат будет очень недоволен. Получается, что вы с самого начала даете понять, что считаете себя выше его. Нельзя приглашать Кутяева в офис вашей компании. Это не совсем этично. Простите меня, но я ваш адвокат.
– Поэтому вам и нужно с ним договориться о встрече, – жестко сказал Ринат, – только в «Асторе» и только сегодня вечером.
Он положил трубку и, обернувшись, увидел, как Лида с интересом наблюдает за ним.
– У вас неприятности? – тихо спросила она.
– Возможно, – кивнул он, решив не вдаваться в подробности.
– Это связано с событиями в Киеве? – вдруг спросила Лида.
Ринат изумленно взглянул на нее.
– Вы работаете в ФСБ? – спросил он. – Или в ГРУ? Откуда вы узнали о случившемся в Киеве?
– Достаточно включить телевизор, – ответила Лида. – По всем каналам рассказывают о перестрелке в Киеве, о четырнадцати погибших, о раненом компаньоне вашего дяди. И везде называют вашу фамилию. А вы сегодня утром «случайно» заперли дверь изнутри. Хотя у вас есть в доме охрана, которая не пускает посторонних. Что я должна подумать? Для этого не обязательно работать в КГБ.
– Сейчас КГБ уже нет, – машинально ответил Ринат, – извините меня, Лида, мне действительно сейчас не очень хорошо. И все эти события…
– Вы хотите уехать. Я слышала, что вы говорили, – кивнула она, – может, это и правильно. Вам нужно немного отдохнуть.
Он пошел к лестнице и поднялся к себе в спальную комнату. И почти сразу ему перезвонил Плавник, который сообщил, что Кутявин согласен на встречу в «Асторе» сегодня в семь часов вечера. Но он приедет не один, а вместе со своим адвокатом.
– Я позвоню и предупрежу Надежду Анатольевну, – предложил Плавник.
– Нет, – сразу возразил Ринат, – никого не предупреждать. И никому не говорить. У Тамары есть ключи от моей приемной и кабинета. Если будет нужно, она нам откроет. Я ей сам все расскажу. Кроме вас, никто не должен знать, что я сегодня приеду в «Астор».
– Хорошо, – согласился удивленный адвокат, – это ваше право.
Ринат позвонил Талгату и сам предложил вызвать три машины для его охраны. Никогда не высказывавший своих эмоций, Талгат только уточнил время. Ближе к вечеру перезвонила Тамара. Она радостно сообщила, что с визами нет проблем и билеты первого класса уже забронированы. Ринат попросил ее приехать к семи часам в «Астор», не уточняя для чего. Удивленная Тамара попыталась что-то уточнить, но он сразу прервал разговор.
Ровно в половине седьмого Ринат спустился вниз. Талгат вызвал на этот раз восемь охранников, словно решив перестраховаться. Здесь были все, кого он сумел найти для этой поездки. На трех автомобилях они отправились в «Астор», где их уже ждали Иосиф Борисович и Тамара.
Ринат вошел в кабинет и сел в свое кресло. Адвокат и его личный секретарь вошли в кабинет и молча уселись за стол. Они видели, что он не хочет ни о чем говорить, и поэтому не решались задавать ему лишние вопросы. В пятнадцать минут восьмого появились гости. Кутявин был мужчиной среднего роста, плотный, с ежиком волос. «Наверное, лет десять назад он был более стройным и красивым», – подумал Ринат. Сейчас Кутявину было за сорок. У него были мешки под глазами, несколько отекший вид. Вялая рука, дряблые щеки. Его адвокат выглядел куда более энергичным. Небольшого роста, с вытянутым лицом, похожий на крысу, он все время улыбался, показывая свои мелкие зубы. У него были острый нос и плотно прижатые к небольшой голове уши.
«Он не Резун, – сразу подумал Ринат, – а какой-то грызун».
У адвоката была маленькая ладонь, но он крепко пожал руку Ринату. Очевидно, он специально вырабатывал подобное рукопожатие, чтобы производить впечатление на своих клиентов. Ринат удивленно взглянул на него. Он никак не ожидал от такого тщедушного человека столь крепкого рукопожатия. Они сели за длинный стол. Ринат, Иосиф Борисович и Тамара – с одной стороны, Кутявин и Резун – с другой.
– Я давно хотел с вами познакомиться, Вениамин Алексеевич, – сразу начал Ринат, – понимаю, как велико ваше горе. Вы потеряли своего единственного сына и его мать.
– Да, – погрустнел Кутявин, – мой мальчик погиб.
– Не единственного, – осторожно подсказал Плавник, – у него есть еще двое детей от разных жен.
– Так вы у нас многодетный отец, – нахмурился Ринат.
– Этот мальчик был для меня самым дорогим, – лицемерно произнес Кутявин.
– Настолько дорогим, что вы даже не видели его все эти годы, – не выдержал Иосиф Борисович.
– Их встречам препятствовала мать, – сразу вмешался Резун, – мой клиент очень хотел видеть своего сына, но мать противилась.
– Так сильно хотел, что отказался от своего отцовства, которое пришлось доказывать по суду, – напомнил Плавник.
– Он не отказался, – улыбнулся Резун, – он сомневался. Дело в том, что мать этого мальчика никогда не отличалась примерным поведением, и вы это прекрасно знаете. У нее было достаточное количество знакомых мужчин, и мой клиент справедливо требовал установления истины. А когда истина была установлена, он не отказывался от алиментов. У них есть справки, Вениамин Алексеевич трижды переводил деньги на имя мальчика…
– Только три месяца, – кивнул Плавник, – а потом?
– А потом его мать отказалась от алиментов, – развел руками Резун, – и никто в этом не виноват. У нас есть заверенное нотариусом ее письмо, где она официально отказывается от алиментов и извещает моего клиента, что меняет мальчику фамилию. Ей даже удалось поменять ребенку отчество, что противоречит нашему законодательству.
– И ваш клиент ни разу не видел своего сына?
– У него не было такой возможности. Они жили в семье миллиардера Глущенко на вилле в Антибе. Мой клиент не имеет столько денег, чтобы летать на Лазурный берег для встречи со своим мальчиком. Хотя он к этому всегда стремился.
Ринат взглянул на серый мешковатый костюм Кутявина, на его галстук. И вдруг спросил:
– Сколько у вас денег, Вениамин Алексеевич?
– При чем тут доходы моего клиента, – ответил за Кутявина Резун, – дело не в деньгах. Дело в моральной компенсации. Мальчик был сыном моего клиента, и он имеет право на получение доли его наследства.
– Сколько стоит ваш магазин? – поинтересовался Ринат.
Кутявин взглянул на адвоката. Резун подумал, что Шарипов позвал их для того, чтобы договориться. Возможно, он хочет узнать доходы Кутявина, чтобы предложить ему долю наследства. И поэтому он замолчал. Не получивший от него поддержки Кутявин чуть кашлянул и выдавил:
– Четыреста тысяч долларов…
– Сколько?
– Триста пятьдесят, – чуть сбавил цену Кутявин, – а зачем вам нужен мой магазин? Вы хотите его купить?
– Нет. Просто хочу понять. Восемь или девять лет назад вы встречаете красивую женщину и сразу тащите ее в свою постель. Потом вы отказываетесь и от нее, и от своего сына. Когда вас по суду заставляют платить алименты и доказывают, что вы его отец, вы трижды переводите по семьсот долларов…
– По семьсот пять, – ревниво поправил его Резун.
– По семьсот пять, – согласился Ринат, – а потом, получив ее письмо, сразу прекращаете платить. И ни разу не интересуетесь, что стало с вашим сыном и его матерью. И лишь сейчас, спустя столько месяцев после их смерти, вы решили затребовать наследство. Очевидно, вам кто-то эту мысль подсказал.
– Он имеет право на часть наследства. Это не противоречит российскому законодательству, – назидательно произнес Резун.
– Конечно, не противоречит, – согласился Ринат, – но я хочу понять логику действий вашего клиента. Он такой благородный человек. И не бедный. У него есть небольшой магазинчик, который стоит не одну сотню тысяч долларов. Очень хорошо. Давайте договоримся таким образом. Вы забираете свое исковое заявление и снимаете все свои претензии, а я выплачиваю вам миллион долларов наличными…
Плавник испуганно взглянул на Рината. Нельзя предлагать подобные вещи, это можно расценить как подкуп другой стороны, хотел подсказать адвокат, но Ринат взглянул на него так, что он почел за благо смолчать. Тамара покачала головой. Этот молодой человек в несколько лет растранжирит все доставшееся ему наследство.
– Миллион долларов? – переспросил Кутявин, облизывая свои губы. – Наличными?
– Два миллиона, – Ринат подумал, что нужно усилить эффект.
– Вы позвали нас сюда, чтобы подкупить моего клиента, – возмутился Резун, – речь идет о сотнях миллионов, а вы предлагаете…
– Три миллиона долларов наличными, – устало предложил Ринат, – и учтите, что больше я вам ничего не предложу.
– Три миллиона, – Кутявин оглянулся на своего адвоката. Тот резко покачал головой.
– Решайте быстрее, – сказал Ринат, – у вас тридцать секунд. Вы получаете три миллиона долларов наличными и исчезаете из нашей жизни раз и навсегда, снимая все свои претензии.
Капельки пота на лбу Кутявина указывали, как он нервничает. Он смотрел по сторонам, не зная, как ему быть. Но его адвокат решил, что пора вмешаться. Если Кутявин согласится на эту сделку, то адвокат получит жалкие несколько тысяч, которые ему заплатят за составление документов. А если они смогут выиграть в суде процесс, то адвокат получит свои проценты, а это будет гигантская сумма в несколько миллионов. И поэтому Резун не мог позволить своему клиенту сделать подобный безумный шаг.
– Вы предлагаете нам подачку, – осторожно сказал Резун, сжимая локоть Кутявина, – нам не нужны ваши три миллиона. По сообщениям журнала «Форбс», состояние Владимира Глущенко оценивалось в три миллиарда долларов. И двадцать пять процентов, которые мы гарантированно можем получить, – это почти семьсот пятьдесят миллионов долларов. А при другом раскладе у нас будет пятьдесят процентов, что составляет полтора миллиарда долларов. Значит, вы предлагаете нам даже не один процент, а пятую часть одного процента? Я вас правильно понял?
– Нет, – холодно сказал Ринат, – вы меня не поняли. И ваш клиент меня не понял. Тридцать секунд уже прошли, и я снимаю свое предложение. Теперь я расскажу вам, как буду действовать. Я заплачу эти три миллиона долларов сидящему здесь адвокату и найму еще сотню других. Я заплачу десять, пятьдесят, сто миллионов долларов, но сделаю все, чтобы вы не смогли выиграть этот процесс. Я затяну его на двадцать, тридцать, сорок лет. Вы не доживете до окончания процесса…
– Это угроза? – быстро спросил Резун.
– Нет. Посмотрите на мешки под глазами вашего клиента. У него явно больные почки. И он может долго не протянуть. Сказывается нездоровый образ жизни. А мне только тридцать, и я собираюсь жить долго. Это было мое первое и последнее предложение. Больше я не буду с вами встречаться и разговаривать. Вы не выиграете это дело ни при каких обстоятельствах. Если понадобится, я раздам всем судьям Верховного суда по миллиону долларов, но выиграю дело. Если и они не смогут решить, то я раздам еще по два миллиона долларов судьям Конституционного суда. Но сделаю все, чтобы вы не получили ни копейки. Вы жмот и подлец, Кутявин, и не имеете право на эти деньги. Я даже рад, что вы не решились взять три миллиона. Мне было бы очень обидно их вам отдавать…
Резун толкнул Кутявина и поднялся, собирая свои бумаги.
– Встретимся в суде, – сказал он на прощание.
– До свидания, – на всякий случай выдавил окончательно растерявшийся Кутявин.
И они вышли из кабинета. Плавник изумленно взглянул на Рината.
– Что на вас нашло? – спросил адвокат, – я вас таким еще никогда не видел.
– И не увидите, – устало ответил Ринат. Он поднялся, прошел к бару, где стояли бутылки, и оглядел их, мрачно качая головой. К нему подошла Тамара.
– Что-то хотите выпить? – осведомилась она.
– Воду. Газированную воду или минеральную. Мне все равно. А здесь только алкоголь.
– Вода в холодильнике, внизу, – она наклонилась и открыла другую дверцу, за которой был холодильник. Достала две бутылки: зеленую «Перье» и серовато-синюю «Эвиан». Поставила их на столик. Достала три бокала.
– Я здесь мало бываю, – сознался Ринат.
Она открыла обе бутылки и налила напитки в два бокала. Потом протянула ему оба бокала. Он выбрал «эвиан», она взяла себе «перье». И усмехнулась.
– Вы меняетесь, – сказала Тамара, – и не всегда в худшую сторону.