Подъехав к перекрестку, машина остановилась, прижавшись к тротуару. Он сидел в «Мерседесе», глядя невидящими глазами на перекресток. Когда неподалеку затормозил другой «Мерседес», он вышел из своего и пересел в подъехавшую машину. Оба автомобиля понеслись по дороге в противоположном от его ресторана направлении, в центр города.

— Что у тебя произошло? — спросил сидевший на заднем сиденье Граф.

Это был высокий мужчина с характерной аристократической внешностью. Говорили, что он действительно имел дворянские корни и кличка «Граф» пристала к нему еще в молодые годы. У него были строгие, породистые черты лица, тонкие губы, несколько длинный нос, нависающий над губами, тонкий подбородок, большие, вытянутые уши. Червякова всегда поражали пальцы Графа. Они были длинные и красивые, как у пианиста.

— Сгорел мой ресторан, — вздохнул Червяков. — Ничего не понимаю. Все как будто нормально было. Никто не наезжал, никто не угрожал. Я не ждал опасности ни с какой стороны. Хотя бы кто-нибудь предупредил. Ничего подобного. Просто подложили бомбу и взорвали.

— Значит, это месть, — рассудительно сказал Граф, — получается, что ты где-то прокололся.

— Где я мог проколоться? — возразил Червяков. — Ты ведь знаешь, Граф, я давно отошел от дел. Я и ресторан открыл, чтобы старость себе обеспечить.

— Тоже мне старик, — усмехнулся Граф, — старость он свою обеспечивает. Небось миллионы долларов держишь где-нибудь в Швейцарии или Франции.

— Откуда миллионы, — махнул рукой Червяков, — у меня все деньги в дело вложены. Такой ресторан был, вспоминать больно. Наверно, придется кредит брать, чтобы все привести в порядок. Как думаешь, дадут мне в банке кредит?

— Если хорошо попросишь, дадут, — кивнул Граф, — только ты ведь, как всегда, деньги не вернешь. Тебя уже все знают.

— Когда я деньги не возвращал? — возмутился Червяков. — Меня в городе все знают. Я всегда долги отдаю.

— Ты меня от основной темы не уводи, — посоветовал Граф, — меня твой ресторан не волнует. Ты мне лучше скажи, где ты мог проколоться?

— Нигде. У меня все в порядке было. Ты же знаешь, как я осторожно работаю, никто ничего сказать не может.

— Ты прокурору заливать будешь, — ощерился Граф. — Вспомни, где у тебя проколы были, — снова потребовал он.

— Нигде, Граф, — приложил обе руки к сердцу Червяков. — Я всегда чисто работаю.

— Тита машину взорвали, — задумчиво напомнил Граф, — непонятно, кто взорвал и почему. Я с Курчадзе толковал, он ничего не знает. И Тита нашли с инфарктом.

— Может, его отравили?

— Это мы сегодня узнаем. Братва лучшего врача привезла. Мы должны узнать, отчего умер Тит.

— Не верю я в его инфаркт, — сказал Червяков, — он здоровый был, как бык.

— Сердце у него больное было, — раздраженно сказал Граф, — и пил много. Но я тоже не верю. Что-то мне не нравятся все эти совпадения. Ничего просто так не бывает, Родион.

— Я распорядился, чтобы моих людей опросили, — угрюмо вымолвил Червяков, — может, кто-то и видел что-нибудь.

— Слишком профессионально работают, Родион, — задумчиво сказал Граф, — это либо бывшие менты, либо кагэбэшники. Наша шпана такие вещи делать не станет. Пострелять в тебя и в твой автомобиль могут, а взрывать добро не станут. Тем более зная, что тебя самого не было в ресторане.

— Откуда они могли знать? — удивился Червяков.

— Это и я знаю, — снисходительно улыбнулся Граф. — Ты на свой «Мерседес» посмотри. И на свои номера. Когда ты куда-нибудь едешь, вся Москва об этом знает. Тебе ведь нужно, чтобы все видели твою машину и знали твои номера.

Червяков молчал, не найдя, что возразить.

— Давай в морг, — приказал Граф своему водителю. Потом спросил у Червякова: — А насчет того прокола ты разве забыл? С зеркалом?

— Помню. Но повторять сразу нельзя. Тит сказал, что подряд два раза нельзя доставать туза. Если первый раз сорвалось, нужно подождать и только потом пытаться второй раз. Иначе можно погореть. Он говорил, что два раза подряд ничего повторять нельзя. Нужно немного переждать.

— Ты мне не рассказывай, что тебе Тит сказал. Он сейчас в морге лежит на столе. Я тебя спрашиваю, вы тогда прокололись, помнишь?

— Это не прокол был, — угрюмо возразил Червяков, — мы все правильно рассчитали. Охранник открыл окно, ему позвонил снизу начальник отдела, предупредив, что Александр Юрьевич поднимается в свой кабинет. И наш киллер все сделал правильно. Откуда ему было знать, что там зеркало. Он и выстрелил в зеркало.

— Кто в «Кванте» начальник службы безопасности? По-моему, Константин Гаврилович. Ты знаешь, где он раньше работал?

— Да. Но при чем тут он? Ты думаешь… — не договорил пораженный Червяков, потом помотал головой. — Не может быть. Они слишком известная компания. У них телеканал, газеты. Если бы хотели меня убрать, наняли бы киллера, у них денег в сто раз больше, чем у нас. Зачем им устраивать такие взрывы?

— Тоже правильно. Но, может, просто показать нам хотели, что все знают. Об этом ты не думал. А нужно подумать. Если они нашими врагами станут, то это опасно, очень опасно. Там в службе безопасности работают бывшие сотрудники КГБ и МВД. Специалисты как раз по организации таких взрывов.

— Но откуда они могли узнать?

— Где телохранитель, который открывал окно?

— Куда-то исчез, говорят, уехал на Украину. Мы его искали, но не нашли.

— А где начальник отдела, с которым ты договаривался? Он тоже исчез?

— Нет, он работает.

— А где вы с ним познакомились?

Червяков замолчал. Он вдруг вспомнил, где они познакомились, и едва не вскрикнул.

— Это они! — взволнованно сказал он. — Это точно они!

— Кто они?

— Это их рук дело. Мы познакомились с Головкиным, ну этим начальником отдела, в казино «Серебряная салатница». Как раз он там сильно проигрался, и меня Тит повез туда, знакомить с ним.

— Опять Курчадзе, — усмехнулся Граф, — и там же взорвали автомобиль с телохранителями Тита. А потом мы находим его сидящим на скамейке и получившим инфаркт. Это интересное совпадение, ты не находишь?

— Я им головы оторву, — разозлился Червяков.

— Не спеши. Сначала нужно узнать, что случилось в казино. Может, все это просто совпадение. И, что произошло с Титом, нужно узнать. И в казино наведаться. Не спеши, — задумчиво сказал Граф, — ты лучше вспомни и расскажи мне, как у вас все было.

— Мы с Титом обрабатывали этого парня. Кирилла Головкина. Он проиграл очень много, ну мы его и взяли в оборот. Он согласился позвонить. Мы часть денег ему дали, часть обещали дать потом. Но из-за того, что покушение сорвалось, мы с ним больше не встречались, чтобы не подводить его. Вот и все.

— Нет, не все. Нужно узнать, что с ним. Работает он еще там или уже нет. Может, он вас и выдал.

— Узнаю, — кивнул Червяков.

— Константин Гаврилович опытный специалист, — задумчиво сказал Граф, — он так просто ничего не делает. Если это он нам такие взрывы устроил, то мы должны быть готовы и к его следующим ходам.

Червяков молчал. Он тоже напряженно обдумывал ситуацию. Через полчаса они подъехали к больнице. Там уже стояло несколько роскошных «Мерседесов» и «БМВ». Граф, не выходя из автомобиля, подозвал одного из охранников, маячивших у машин.

— Где братва?

— В больнице. Ждут, что им врач скажет.

— Пошли, — кивнул Граф Червякову, первым выходя из машины.

Они поспешили в больницу. Двое телохранителей Графа шли рядом. В вестибюле стояло еще несколько крепких парней.

— Вам сюда, — показал один из них налево.

Они прошли в просторный кабинет, очевидно главного врача больницы, который уступил его важным гостям. Или его попросили уступить. Когда Червяков вошел в комнату, он споткнулся о порог, сильно смутившись.

Здесь находились несколько воров в законе, людей легендарных и страшных. По своему статусу он никак не мог сидеть в этой комнате в их присутствии. Здесь вообще никто не имел права сидеть, кроме воров в законе. Никакие заслуги в расчет не принимались. Кивок любого из них мог решить судьбу человека или целого города. Это были настоящие коронованные воры в законе, отсидевшие свои сроки в лагерях и колониях и кровью заслужившие свое персональное право на «коронацию».

Червяков, чувствуя на себе их взгляды, уже повернулся, чтобы выйти из комнаты, когда за него неожиданно заступился Граф.

— У него сегодня ресторан взорвали и сожгли, — коротко сказал он, усаживаясь за стол. — Мы думаем, что убийство Тита и взрыв в его ресторане дело рук одних и тех же людей.

— Пусть подождет, — милостиво разрешили сидевшие за столом авторитеты.

Червяков осторожно сел у двери, даже не подумав пройти к столу. В дверь постучали, и вошел один из боевиков.

— Врач хочет зайти к вам, — пояснил он.

— Пусть войдет, — сказал сидящий во главе стола. Это был крупный мужчина с мясистым лицом и тремя подбородками. Чем-то он был похож на Тита, только еще толще и старше. Этого человека знала вся криминальная Москва от начальника милиции до простого сутенера. Это был самый страшный и самый легендарный пахан по кличке Наблюдатель.

Боевик вышел из комнаты, и вскоре туда вместе с ним вошел врач в белом халате. Он явно смущался. Сидевшие за столом люди хмуро взглянули на него. Они тоже чувствовали себя не совсем уверенно. Врач был патологоанатомом и, казалось, имел власть ничуть не меньшую, чем их собственная. Только они властвовали над живыми, а он над мертвыми.

— Что вы нашли? От чего он умер? — спросил Наблюдатель.

— Инфаркт, — объявил врач. — Классический обширный инфаркт. Его никто не убивал.

Все радостно заскрипели стульями. Убийство вора в законе означало бы начало войны, каждый из них хотел бы избежать этого.

— Вы не ошиблись? — уточнил Наблюдатель. — Его никто не убивал?

— Нет, конечно. Я не мог ошибиться. Это настоящий инфаркт.

— У вас есть еще что-нибудь? — спросил Граф, видя, что врач хочет что-то сказать еще.

— Есть. Перед смертью его пытали.

— Что? — На этот раз наступила абсолютная тишина.

— У него на ногах и на руках характерные следы от наручников. В момент смерти они, очевидно, были на нем.

— Наручники? — переглянулись воры.

— Что у вас еще? — грозно спросил Наблюдатель.

— Некоторые детали. Сзади, примерно вот здесь, чуть ниже бедра, у него небольшой, но свежий шрам. Как будто лезвием или ножом провели, — пояснил врач, — кроме того, мне не нравятся его брюки. Они не могли быть на нем в момент убийства. Они ему велики. И это даже после смерти, когда тело несколько разбухло. А когда он был живой, он просто не мог носить такие широкие брюки. Они бы с него спадали.

— Понятно, — мрачно сказал Наблюдатель. — Думаете, ему и брюки поменяли?

— Да, думаю, что да.

— А его не трогали? — спросил Граф. — Может, там еще какие-нибудь повреждения были? Сзади?

Все сидевшие за столом шумно задышали. Если врач сейчас что-нибудь скажет, они должны начинать с убийства этого врача, узнавшего такую страшную тайну. Вора не могли изнасиловать, это был бы не просто вызов. Это была бы пощечина их братству. Червяков испуганно смотрел на врача. Он понял, что из комнаты не уйдет живым никто, узнавший о таком бесчестье вора. Если сейчас врач подтвердит факт изнасилования, то следующим после врача будет Червяков. Никто и никогда не посмеет сказать, что вор в законе стал жертвой такого преступления.

— Нет, — сказал врач, даже не подозревая, насколько близко он оказался к собственному вскрытию, — нет. У него все в порядке. Кроме одной легкой царапины, ничего больше нет. — Червяков выдохнул. — Я внимательно осмотрел заднепроходное отверстие. Абсолютно точно могу сказать, что ничего нет. Кроме того, у него довольно свежая рана на голове, как будто его ударили чем-то тяжелым.

— Может, у него инфаркт от этого? — спросил один из сидевших за столом. — Его ударили по голове, а он от этого умер.

— Нет, — убежденно сказал врач, — от этого он точно не умер. Он умер от инфаркта. Мы сделали вскрытие и можем все сказать точно. Но инфаркт мог быть вызван каким-либо стрессом. У него просто разорвалось сердце, если объяснять более популярно.

— А удар свежий? — спросил Наблюдатель.

— Да, один-два дня, не больше. Но от удара он умереть не мог. Скорее просто потерял сознание. Похоже, что его ударили, и он потерял сознание. А уже потом его приковали куда-то наручниками, причем почему-то были привязаны и руки, и ноги.

— Руки и ноги? — страшным голосом спросил Наблюдатель.

— Да. При чем ноги были раздвинуты. Ему поменяли трусы и брюки. И он умер от инфаркта.

— Если с меня снимут брюки и раздвинут ноги, я тоже умру от инфаркта, — сказал кто-то из сидевших за столом, и все невольно посмотрели на него.

— Да, его приковали наручниками, — начал снова объяснять врач, — и раздвинули ноги и руки…

— Достаточно, — прервал его Наблюдатель, — спасибо, доктор, вы можете идти.

Когда врач вышел, он посмотрел на коллег. Грозно спросил:

— Что будем делать?

Один из воров сделал резкий жест пальцем, как бы подводивший черту. Это означало смерть. Другой кивнул головой. Третий. Четвертый.

— Нужно найти и наказать тех, кто это сделал, — подвел черту Наблюдатель. — Граф, — обратился он к самому молодому из них, — мы поручаем тебе это дело. Тит был твоим другом. Значит, тебе и платить все его долги.

Здесь не обсуждались решения и не принимались апелляции. Как только он это сказал, все остальные встали и вышли. За ними поднялся Наблюдатель. Уже у дверей он остановился и добавил:

— Нужны будут люди, ты нам скажи, мы поможем.

Когда он вышел, в кабинете остались только Граф и Червяков. Граф посмотрел на испуганного владельца ресторана, едва не ставшего жертвой словоохотливого доктора, и гневно сказал:

— Теперь видишь, что у нас получилось из-за вашего прокола? В зеркало попали. Позвони и узнай, где этот Головкин. Если он еще там, пусть приедет ко мне. Будем готовить «второго туза».

— Но Тит…

— Был бы умным, не лежал бы сейчас на столе в морге! — заорал Граф. — Я тебе говорю — найди Головкина.

— Хорошо, — тихо сказал Червяков, — сегодня найду.

— А нам нужно будет нанести визит этому гниде Курчадзе, — гневно сказал Граф, — и узнать, почему у него в казино пропадают клиенты, которых потом находят в чужих брюках на скамейках парка.