На Котельническую набережную они подъехали через сорок минут, когда Вихров доложил, что уже прибыл на место. Все было тихо. Ночью здесь было безлюдно.

— Иди к дому, — негромко приказал Константин Гаврилович, — только без глупостей.

— Да-да, конечно. Вы предупредили своего человека, чтобы он не стрелял? — спросил на всякий случай Червяков.

— Предупредили, — кивнул его грозный похититель.

— Я просто хотел напомнить. Он ведь может случайно попасть не в того, в кого нужно, — продолжал лепетать Червяков.

— Иди к дому! — прикрикнул Константин Гаврилович, уже теряя терпение, и несчастный хозяин ресторана вылез из машины, оглянулся и сделал первый шаг.

— Давай отъедем подальше, — приказал генерал, когда Червяков медленно пошел к дому. Он шел, поминутно оглядываясь, словно дуло снайперской винтовки уже было нацелено ему в спину. Он все время сгибался, как будто надеясь уменьшить самого себя.

— Трус, — покачал головой Константин Гаврилович. — На войне как раз такие первыми и погибают. Я же тебе сказал — отъезжай, — гневно напомнил он племяннику.

— Не успеем подъехать, если он захочет убежать, — озабоченно заметил Григорий, сидевший за рулем.

— Не захочет, — убежденно сказал Константин Гаврилович, — можешь не беспокоиться.

Червяков медленным шагом подходил к дому. Все смотрели на него. В темноте выделялся его светлый костюм. Он остановился, вытащил платок, вытер лоб.

— А где Вихров? — спросил Григорий. — Он говорил, что уже прибыл на место.

— Значит, прибыл, — тихо сказал генерал. — Ты смотри лучше в другую сторону. А он где надо, там и сидит, можешь не беспокоиться.

До назначенного времени оставалось еще около десяти минут. Он посмотрел на часы и, вытащив телефон, набрал номер Александра Юрьевича. Тот ответил только на пятый звонок, да и то сонным голосом.

— Что случилось?

— Это я, — коротко доложил Константин Гаврилович, — я знаю фамилию.

— Какую фамилию? — не сразу понял Хозяин.

— Вы меня просили узнать фамилию, — сдерживая эмоции, напомнил генерал.

Александр Юрьевич вспомнил. Теперь-то вспомнил, почему его беспокоят так поздно и какую именно фамилию он хотел знать.

— Кто? — гневно спросил он.

— Тарханов.

— Сукин сын, — не сдержался Хозяин, — я всегда его подозревал.

Константин Гаврилович озабоченно покачал головой. Подобные разговоры по мобильным телефонам вести не рекомендовалось. Их легко можно было прослушать.

— До свидания, — сказал он.

— Подождите, — крикнул все еще не пришедший в себя Хозяин, — что вы думаете теперь делать?

— Сейчас пытаемся решить проблему вашего зеркала.

— Какого зеркала?

— Которое треснуло у вас в приемной. Мы пытаемся его починить.

Александр Юрьевич замолк, соображая. Потом решительно сказал:

— Все к черту. Все равно ничего не понимаю. Где вы находитесь?

— В Москве. — Константин Гаврилович чувствовал, что сообщение о Тарханове сильно задело их президента и тот все еще не может прийти в себя. Он, очевидно, подозревал, что нанимателем киллера мог быть Тарханов, но все еще не хотел в это верить до конца. Война с Тархановым обещала стать самым неприятным фактом в его биографии.

— Что у вас происходит? — снова спросил он.

— Мы нашли человека, который разбил зеркало в вашей приемной, — уже раздраженно начал объяснять Константин Гаврилович. — Сейчас мы хотим решить эту проблему.

— Понял. Правильно делаете. Все они сукины дети. А что с Тархановым?

— Это мы будем решать завтра утром.

— Нет. Ни в коем случае. Ничего без меня не решать. Завтра прием в посольстве. И он там будет. Я хочу сначала с ним поговорить. Вы меня поняли? Ничего без меня не делайте.

— Понял. Положите трубку. Я говорю по мобильному телефону, — вынужден был сказать Константин Гаврилович, и только тогда его собеседник отключился.

— Нервничает, — сказал Константин Гаврилович, — все хочет сам решить.

— Я бы тоже на его месте нервничал, — обернулся к нему Григорий, — приходишь к себе в кабинет, а в тебя стреляют.

— Ты на своем месте нервничай, — посоветовал племяннику генерал, — и смотри за домом. Чтобы не прозевать этого киллера. Может, Вихров промахнется и нам придется вмешаться.

— Вы думаете, он промахнется? — озабоченно спросил Антон.

— Нет, — ответил Константин Гаврилович, — он у нас был лучшим стрелком. Настоящий снайпер. Его даже хотели рекомендовать в службу охраны Президента. Он не промахнется.

— Кажется, кто-то идет, — насторожился Антон.

— Внимание, — напрягся и Константин Гаврилович. — Теперь не зевайте!

К Червякову, одиноко маячившему около дома, кто-то медленно подходил. Все замерли. Незнакомец подошел к Червякову, что-то сказал ему. Тот, вдруг оттолкнув подошедшего, бросился к машине Константина Гавриловича.

— Это не он! — громко кричал он. — Вас обманули.

Раздался едва слышный щелчок, и незнакомец, подошедший к Червякову, недоуменно оглянулся и осел на тротуар. Червяков с размаху бросился на землю. И наступила тишина. Словно никто и не кричал, никто никого не убивал, никто никуда не убегал.

А потом вдруг где-то вдалеке послышался шум отъезжающего автомобиля.

— Быстро разворачивай машину, — приказал Константин Гаврилович. Но было уже поздно.

Пока Григорий развернулся и въехал на площадь перед домом, шум мотора отъехавшей машины уже замер где-то вдалеке. Рядом затормозил автомобиль, в котором сидел Вихров. Он с недовольным видом вылез из машины. Червяков поднял голову.

— Кто это такой? — спросил, показывая на убитого, Константин Гаврилович.

— Это Тосоев. Он почему-то приехал вместо Леонида, — ответил Червяков, все еще лежа на мостовой. — Я не виноват, честное слово, не виноват.

— А где Леонид? — спросил Григорий, все еще не понимая, что произошло.

— Он уехал, — в ужасе прошептал Червяков и опустил голову на мостовую.

Все стояли над ним, понимая, что произошло непоправимое. Убийца теперь знал, что за ним охотятся, и становился опасным вдвойне.

— Заберите труп, — огорченно приказал Константин Гаврилович, — выбросим его где-нибудь на дороге.

— А с этим что делать? — спросил Антон, показывая на Червякова, почему-то обхватившего голову руками, словно это могло его спасти.

— Оставьте его, — махнул рукой Константин Гаврилович, — для чего он нам нужен. Который час?

— Уже второй час ночи, — посмотрел на часы Антон.

— Ты помнишь, что нужно делать? — спросил его Константин Гаврилович.

— Ребята будут меня ждать, — доложил Антон. — Я сказал, чтобы они подготовили две машины.

— Нам он живым не нужен, — зло сказал генерал. — Можешь пристрелить его прямо на месте.

— Я все понял, — кивнул Антон, переходя к машине Вихрова.

— Забросьте труп в наш автомобиль, — мрачно распорядился Константин Гаврилович, — мы поедем с Григорием и Вихровым. А ты езжай за ребятами. И как только закончишь, сразу ко мне. Ты все понял?

Только когда труп уложили в багажник, когда громко хлопнули дверцы автомобилей и послышался шум двух отъезжающих машин, Червяков поднял наконец голову, сел и начал смеяться. Он был счастлив от одного сознания того, что остался жив. Ему казалось, что теперь будет по-другому. Об убитом Тосоеве он даже не думал. Ему было хорошо и спокойно.

Он так и умер счастливым, когда пуля, посланная Леонидом, вошла ему в сердце. Киллер вышел из дома, где он прятался все это время, и, подойдя ближе, ногой перевернул тело Червякова.

Мягко подъехал автомобиль, в котором сидел тот, что продавал газеты на станции метро.

— Убил гниду? — спросил он.

— Убил, — брезгливо сказал Леонид, — они грохнули Тосоева. Жалко его, хороший мужик. Сам предложил все проверить. Говорил, что отвечает за этого Червякова. Сколько раз я ему твердил, чтобы он им не верил.

— А они за мной не погнались, — сообщил сидевший за рулем, — решили, что я уже далеко. Я знаешь, как гнал машину. Хорошая вещь эти мобильные телефоны. Если бы ты мне не позвонил, я был бы уже за городом.

Леонид посмотрел на труп Червякова. Тяжело вздохнул и сел в автомобиль. Потом задумчиво сказал:

— Кажется, наши дела не очень хороши. Они уже знают, кто я и почему разбил их зеркало. И теперь они будут за мной охотиться. Поехали, — решительно закончил он.

— А этот? — показал на труп водитель.

— Собаке собачья смерть, — равнодушно ответил Леонид, отвернувшись.

Когда уехала и эта машина, к трупу Червякова медленно подошли две бродячие собаки. Учуяв запах крови и смерти, они сели около трупа и завыли на полную луну, осветившую эту жуткую картину.