На улице их заметил Вейдеманис. Он собирался подойти к ним, но Дронго покачал головой, показывая таким образом, чтобы Эдгар не подходил. Ему было интересно, почему его задержали и что именно ему хочет сказать Никифоров. До управления полиции они ехали минут тридцать. Сказывались пробки. В кабинете Никифорова было пыльно и не убрано. Подполковник был сегодня в штатском. Когда в кабинет вошел Дронго и сопровождающие его офицеры, подполковник разрешил удалиться обоим сотрудникам.

– Садитесь, – предложил он гостю, показывая на стул, стоящий перед его столом.

– И по какой причине меня задержали? – спросил Дронго.

– Вас пригласили сюда приехать, – пояснил Никифоров, – никто вас не задерживал. Мы не думали, что вы во второй раз пойдете в этот институт. Тем более после того, как там узнали о случившемся. Вы не подумали, что своим вторым появлением будете еще больше нервировать людей?

– У меня есть поручения от сестры бывшего директора разобраться, в чем причина его неожиданной смерти. Поэтому я обязан попытаться выяснить, что именно там произошло.

– Уже в который раз вы случайно оказываетесь там, где происходят неприятные события, – напомнил подполковник. – Сначала вы появляетесь в институте без согласия директора. Потом бегаете с расспросами по всем этажам. Все заканчивается тем, что одного из сотрудников вешают, и вы снова случайно оказываетесь у дома погибшего. А сегодня утром, сразу после нашего посещения института, вы опять случайно приезжаете туда. Не слишком много «случайностей»?

– Очевидно, это слово я должен заменить другим? – спросил Дронго. – Например, «намеренно» или «с умыслом». Или нечто подобное. Но я оказывался везде не случайно. Я уже объяснил, что приехал в институт по просьбе сестры умершего директора. А у дома Моркунаса я оказался потому, что мне сообщила об этом его первая супруга, которая и приехала туда чуть позже. И вы вчера ее там видели.

– И как давно вы с ней знакомы? – поморщился Никифоров.

– Со вчерашнего дня.

– И она уже звонит вам, как самому близкому другу, и извещает о смерти своего первого мужа? А потом вы увозите ее в машине? Не удивляйтесь, вас видел участковый, когда вы усаживали ее в автомобиль.

– Это был ее автомобиль, а я сел туда, чтобы ее успокоить.

– В первый день знакомства, – напомнил подполковник. – Не слишком быстрое начало дружеских отношений? Или она сразу решила вам так доверять?

– Возможно, об этом лучше спросить у нее.

– Мы спросим, – пообещал Никифоров, – обязательно спросим. А сейчас я хочу вам официально сообщить, что наши вчерашние предположения подтвердились. Экспертиза установила, что Моркунаса оглушили, а потом повесили. Причем тащили по полу через всю квартиру. Странгуляционная борозда была горизонтальной и замкнутой, если вы понимаете, о чем я говорю.

– Это говорит о повешении, – кивнул Дронго, – его именно оглушили. Если бы удавили, а потом повесили, то сломали бы хрящи гортани или подъязычные кости. Кроме того, легко можно определить, как именно он умер. Откуда выходил воздух. Если через плевру, то там могли быть воздушные пузыри в легких. Ведь плевра покрывает в качестве своеобразной оболочки сами легкие, и по ним можно установить причину его гибели. А борозда на шее только подтверждает намеренное убийство, если она замкнутая, как вы говорите.

Подполковник изумленно взглянул на него.

– Вы врач по образованию? – уточнил он.

– Нет. Юрист и психолог, – ответил Дронго, – но в своей практике слишком часто сталкивался с подобными случаями. Я ведь занимаюсь этим делом уже много лет.

Никифоров угрюмо кивнул. Затем неожиданно сказал:

– Я много о вас слышал. Хотя всегда считал, что это такие обычные сказки для взрослых. Люди вообще любят верить в разные чудеса. Они думают, что может появиться великий сыщик, который найдет любого убийцу по каким-то оставленным следам и используя свою интуицию. На самом деле ничего подобного не бывает. Вы наверняка знаете, что все это тяжелая и рутинная работа. Ни один суд не примет в качестве доказательств интуицию следователя или его умозаключения. Нужны документально оформленные доказательства, подшитые к делу бумажки, свидетельства, показания, опросы, допросы. И все это нужно оформить таким образом, чтобы обвинительное заключение сначала утвердил прокурор, а потом признал суд. В наше время великие сыщики просто не смогли бы работать. Их бы уволили из следственного управления уже на втором деле, когда суд вернул бы подобные дела на доследование.

– Возможно, вы правы, – согласился Дронго, – но я никогда не считал себя великим сыщиком. Скорее человеком, который старается профессионально выполнять свои функции.

– И кого мы должны подозревать? – поинтересовался подполковник. – Все в один голос вспоминают, каким добрым и неконфликтным человеком был погибший. Дома у него нет никаких особых ценностей, из-за которых могли бы убить. Работал он в обычном институте, занимающемся проблемами гидроэлектростанций. Тоже не особо прибыльная статья для мошенников или воров. Тогда почему его убили? Если это каким-то образом связано с его супругой, то и здесь непонятно. С его бывшей супругой, – поправился Никифоров, – она уже давно вышла замуж за другого человека, и тот умер от сердечного приступа. И поэтому здесь тоже ниточка обрывается. Тогда кто и почему убил Моркунаса? Вы можете вразумительно сказать, кого нам нужно хотя бы подозревать?

– Пока не могу, – ответил Дронго, на что подполковник только пожал плечами. Однако гость сразу добавил: – Но возможно, сегодня вечером у меня будут основания для каких-либо других утверждений. Нужно немного подождать.

– Чего подождать? – встрепенулся Никифоров.

– Результатов другой экспертизы, – пояснил Дронго, – я отправил сегодня утром одежду второго супруга Далвиды Марковны на экспертизу. Возможно, на одежде остались следы воздействия каких-то веществ на организм покойного. Сейчас сложно что-либо проверить, так как по воле Долгоносова после его смерти тело было кремировано вдовой. Но одежда осталась, и мы отправили ее на экспертизу.

– Где вы взяли одежду умершего? – поинтересовался подполковник. – Вы сказали, что знакомы с его бывшей женой только со вчерашнего дня.

– И вчера она дала мне сумку с его одеждой, – пояснил Дронго.

– Тогда вы просто фокусник. Иллюзионист, – раздраженно произнес Никифоров. – Каким образом вам удалось ее так быстро уговорить? Или у вас есть некие специфические приемы для женщины? Может, вы ее загипнотизировали? Я сейчас готов поверить в любую чушь. Но почему она сохранила эту одежду? Целесообразней было ее выбросить или отправить в химчистку.

– Она почти сразу уехала после похорон мужа, – ответил Дронго, – ей нужно было срочно улетать в Германию, чтобы показать врачам своего сына, который нуждается в неотложной операции.

– А муж не давал денег, – кивнул Никифоров. – И на этой почве у них мог быть серьезный конфликт. Ведь мальчик был сыном жены от первого брака.

– Они жили вместе, и Долгоносов даже усыновил мальчика, – возразил Дронго. – Нет, на финансовой почве они бы не поругались. Долгоносов был достаточно обеспеченным человеком, чтобы не думать о подобных затратах. А его супруга не стала бы мстить своему мужу за невозможность или нежелание найти деньги для мальчика. Она бы просто ушла.

Подполковник хотел возразить, когда дверь открылась и в кабинет быстро вошел следователь Бурнатов. Мужчины поднялись. Он поздоровался за руку с каждым из них и, взяв стул, уселся рядом с хозяином кабинета.

– Вам уже рассказали? – спросил он у Дронго. – Я был прав, его действительно сначала ударили по голове, а потом в бессознательном состоянии повесили.

– Господин эксперт еще раз поехал в институт, откуда мы его забрали, – вставил подполковник.

– А зачем вы туда снова поехали? – удивился Бурнатов. – Хотели что-то уточнить на месте?

– Хотел переговорить с исполняющим обязанности директора, – пояснил Дронго, – мне нужно было срочно с ним встретиться.

– Переговорили?

– Успел. Хотя ничего принципиально нового для себя не узнал. Но этот разговор обязательно должен был состояться. Я могу задать вам один вопрос по расследованию убийства Моркунаса?

– Какой?

– Вы нашли отпечатки пальцев чужого человека в квартире?

– Нет. И это тоже неприятный факт. Но сейчас мы пытаемся найти вероятного убийцу. А вы что думаете делать?

– Размышлять. Пытаться понять, кому и зачем понадобилось убивать такого безвредного человека, как Моркунас.

– Видимо, кому-то понадобилось, – предположил следователь, – но мы не можем пока определить более конкретные мотивы преступления. А как у вас с ее вторым мужем? Смогли что-то найти?

– Пока проверяем. Экспертиза должна уточнить, от чего именно умер Долгоносов.

– Просто роковая женщина, – вздохнул Бурнатов, – только не совсем понятно, какое это имеет отношение к их институту. Если два ее мужа работали в этом заведении.

– Вы сами ответили на этот вопрос, – заметил Дронго, – очевидно, сам институт каким-то неведомым для нас образом связан со смертью Моркунаса и возможным инфарктом Долгоносова.

– Смерть бывшего директора института уже никого не интересует, – напомнил Бурнатов, – там был обычный инфаркт, подтвержденный справкой из поликлиники. Я думаю, вы могли бы не заниматься столь очевидной истиной.

– Истиной она станет сегодня вечером, когда мы получим конкретные результаты экспертизы одежды покойного.

– А если инфаркт? – поинтересовался Бурнатов. – И вся эта история не стоила бы и выеденного яйца, если бы вчера не повесили Моркунаса. Мы сейчас проверяем его знакомую, которая обнаружила погибшего. Любовь Клепина. У нее был друг, с которым она порвала более трех лет назад. Но этот друг служил в воздушно-десантных войсках. Именно такой опытный человек мог приревновать свою бывшую подругу, пробраться в квартиру Моркунаса, оглушить его и повесить. Правда, Клепина утверждает, что ее знакомый уже давно подписал контракт и уехал на службу куда-то на Северный Кавказ. Но мы пока не можем его найти. Хотя понятно, что он самый главный наш подозреваемый. Возможно, из ревности он и провел подобную акцию.

– Нет, – сказал Дронго, – это не он.

Бурнатов и Никифоров переглянулись. У обоих были удивленные лица.

– С чего вдруг такая безапелляционность? – поинтересовался следователь. – Может, вы действительно хороший эксперт, но так с ходу отрицать нашу версию просто глупо. И по-моему, не очень профессионально. Бывший десантник, человек, влюбленный в Клепину, вполне мог убить соперника. Вы, не зная никаких подробностей, даже не узнав его имени, сразу отвергаете нашу версию. По-моему, вы слишком самонадеянны, господин эксперт.

– Не думаю, – возразил Дронго. – Вспомните, о чем мы вчера говорили. Убийца не просто оглушил погибшего. Не просто его убил. Он его оглушил, а затем протащил через всю квартиру, чтобы повесить на кухне. Причем сделал это с таким расчетом, чтобы вы сразу поняли, что это грубая инсценировка. Так? Тогда объясните мне, зачем это делать бывшему десантнику? Предположим, он действительно до сих пор влюблен в Клепину. И вполне мог решиться избавиться от соперника. Но зачем тогда устраивать такое тяжелое зрелище, ежеминутно рискуя быть обнаруженным Клепиной? По-моему, это нелогично.

Бурнатов и Никифоров снова переглянулись.

– Я бы мог согласиться, – задумчиво произнес следователь, – но Шумилин, тот самый знакомый Клепиной, прошел вторую чеченскую войну, был ранен. Такие люди часто действуют не совсем адекватно. Может, он убил и повесил Моркунаса, даже не очень заботясь о своей безопасности и своем алиби. Ему нужно было любым способом расправиться с человеком, который увел у него любимую женщину. Именно с учетом его психофизических качеств мы и наметили эту версию как основную. Другие версии у нас просто отпали.

Он не успел договорить – раздался звонок городского телефона. Никифоров поднял трубку. Раздраженно подтвердил, что говорит подполковник Никифоров, и выслушал сообщение. По его изменившемуся лицу стало понятно, что это сообщение его неприятно поразило. Он бросил быстрый взгляд на Дронго, взглянул на сидевшего рядом следователя.

– Это точно? – спросил он у звонившего. – Да, я понимаю. Спасибо за информацию.

Он положил трубку и несколько секунд молчал, задумчиво глядя перед собой.

– Что еще там? – спросил следователь. – Кто звонил?

– Звонили из нашего информационного центра, – пояснил Никифоров, – они связалась с управлением кадров Министерства обороны. Геннадий Шумилов погиб в ноябре прошлого года во время операции по уничтожению бандформирований в Дагестане.

Бурнатов нахмурился.

– Это точная информация? – тоже спросил он.

– Абсолютная, – ответил подполковник, – Шумилин похоронен на кладбище в Пятигорске, откуда он был родом. Он погиб еще в прошлом году. Его посмертно наградили орденом Мужества. Награду отдали его матери.

– Вот так иногда тоже бывает, – криво усмехнулся следователь. – Значит, наш эксперт снова оказался прав. И вся наша версия ни к черту не годится. И теперь нам нужно сидеть и разрабатывать новые версии. Господин эксперт, поздравляю. Вы оказались на высоте. Или это случайное совпадение?

Дронго не стал ничего отвечать.

– Понимаю, – сказал следователь, – таких случайностей просто не бывает. Вы все продумали и вычислили. Значит, Шумилин не мог убить Моркунаса хотя бы потому, что сам погиб в прошлом году. Как хорошо, что они так быстро все проверили. Иначе у нас была бы уже готовая сформировавшаяся версия. И мы бы продолжали тратить силы и средства на ее раскручивание. Спасибо, господин Дронго, – все-таки сумел выдавить из себя Бурнатов.

– Это было всего лишь мое предположение, – великодушно признал Дронго, – хорошо, что оно оказалось верным.

– Придется продолжать всех опрашивать, – напомнил следователь. – Когда у нас должны состояться допросы свидетелей?

– Завтра, – ответил Никифоров, – вы сами утром прекратили допросы, когда мы получили подтверждение по десантнику Шумилину. Мы тогда решили, что можно остановить допросы до тех пор, пока не найдем его.

– Нашли уже, – раздраженно махнул рукой Бурнатов, – теперь нужно подготовить графики всех допросов. Всех до одного, кто был знаком с погибшим или знал его семью. И еще раз проверим всех знакомых Клепиной. Может, у нее среди близких знакомых был не только один десантник.

– Мне можно идти? – спросил Дронго.

– Да, конечно, – кивнул Бурнатов, посмотрев на хозяина кабинета. Тот с недовольным видом тоже кивнул.

– Но если у вас будет новая версия, мы готовы ее выслушать, – быстро добавил следователь. – Можете звонить в любое время. Вот мои номера телефонов, – он протянул свою визитную карточку гостю.

– Я так и сделаю. – Дронго забрал визитку. Снова поднялся со своего места, направляясь к выходу. У дверей он обернулся: – Мне кажется, что мы должны прежде всего понять нелогичность логики убийцы, – убежденно произнес он, – понять, почему он так поступил. И тогда нам будет легче найти преступника. Хотя бы вычислить его. У него должны быть очень веские мотивы поступить именно таким странным способом. Или он идиот, который ничего не знает и не понимает. Но он не идиот. Иначе он бы оставил там отпечатки пальцев. А их нигде нет. Значит, человек опытный. Я даже могу сказать, что это был мужчина выше среднего роста, но не особенно высокий, иначе не стал бы тащить тело на кухню, а мог бы повесить его в ванной, где более удобная труба, но она находилась гораздо выше. Убийца должен быть среди близких знакомых Моркунаса. Ведь он сумел войти в квартиру, когда ему открыли дверь. Вчера там была соседка, и я уточнил, что она ничего не слышала. Уходя, я успел осмотреть дверь. Никто замок не взламывал, все было на месте. Значит, Моркунас сам открыл дверь своему знакомому, и тот сначала нанес ему тяжелый удар, а затем потащил на кухню, чтобы подвесить тело. И возможно, подождал, пока Моркунас умрет. Он человек выдержанный и сильный. Во всяком случае, знает, во имя чего и для чего рискует. До свидания.

Дронго вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Никифоров посмотрел на сидевшего рядом Бурнатова.

– Может, он действительно самый лучший? – спросил подполковник. – Вот пусть тогда нам и помогает в поисках этого убийцы. И не треплет языком, когда нужно и не нужно.

– Пока не треплет, – нахмурился следователь, – он знает, что говорит. И умеет правильно анализировать факты. Нужно все время согласовывать с ним наши действия. Может, мы действительно тогда выйдем на убийцу.