После обеда Дронго решил позвонить Раисе Тихоновне. Она сразу ответила, увидев на своем мобильном его номер.

– Что у вас нового? – поинтересовалась женщина.

– Сегодня нам удалось попасть в институт, – сообщил Дронго, – вы были правы. Балакин нам очень помог. А вот Ростом Нугзарович даже не захотел с нами разговаривать и категорически отказался пускать нас в институт.

– Какой мерзавец, – с чувством произнесла Раиса Тихоновна. – Вы сказали ему, что это я просила вас провести расследование?

– Сказали, но, по-моему, напрасно сказали. Во всяком случае, он убежден, что вы не правы, предполагая, что вашего брата убили в их институте. Я думаю, его можно понять. Он сейчас исполняет обязанности директора и не хочет, чтобы там случился скандал по этому поводу.

– Вы даже не представляете, сколько Николай для него сделал, – разозлилась Раиса Тихоновна, – больше никогда не буду с ним разговаривать. Как меняются люди. Достаточно было ему стать исполняющим обязанности директора, как он забыл обо всем. Просто он, видимо, сейчас переживает, что не сумел воспользоваться ситуацией и обольстить Далвиду раньше моего брата. Весь институт знает, что он сходил с ума из-за нее, – гневно произнесла женщина.

– Насколько я помню, раньше он вам нравился, – мрачно напомнил Дронго, – вы говорили, что он хорошо воспитанный и образованный человек.

– Насчет образования верно. А насчет воспитания, наверно, я ошибалась. Я могу простить мужчину, который увлекается дамой, не склонной ему отказывать. Но не могу простить предательства. Если он пытался ухаживать за Далвидой Моркунас – это был его личный выбор. И очевидно, она его подталкивала к этому своим не всегда пристойным поведением. А вот отказ в оказании вам помощи в расследовании смерти Николая Тихоновича – это уже предательство, которое не может быть оправдано никакими обстоятельствами. Он может быть выдающимся ученым, но слабым и недостойным человеком. Хотя мне очень хотелось думать о нем иначе. А с остальными вы переговорили? Или они тоже не захотели с вами сотрудничать?

– Мы успели побеседовать и с Балакиным, и с профессором Соколовским. – Дронго не стал распространяться, о чем именно.

– С этим интриганом? – переспросила Раиса Тихоновна. – Он всегда завидовал моему брату. Просто умирал от зависти. И только с ними?

– Нет. Еще и с секретарями вашего брата. С Людмилой Дичаровой, которая работала раньше и уволилась примерно полтора года назад. И с нынешней Офелией.

– Про Дичарову я слышала, – сразу вспомнила Раиса Тихоновна, – она вела себя очень некрасиво, и муж настоял на том, чтобы она уволилась.

– Это вам рассказала Офелия? – догадался Дронго.

– Какая разница? Офелия – чудесная девушка. Чистая и честная. Она хотя бы не пытается их выгораживать.

Дронго вспомнил секретаря ее брата и подумал, что Раиса Тихоновна не очень хорошо разбирается в людях. Но не стал комментировать ее слова.

– Тогда понятно, – пробормотал он, – и еще мы успели побеседовать с самим Моркунасом.

– Вы с ума сошли? – воскликнула Раиса Тихоновна. – Зачем вам это понадобилось? Или вы считали, что он расскажет вам, как они планировали обмануть моего брата и заставили его усыновить их сына при живом отце?

– Чтобы понять всю картину случившегося. В тот день последней у него действительно была его супруга. Но в течение дня к нему заходили оба его заместителя, начальник отдела кадров Кошкин и профессор Соколовский с Моркунасом.

– Про Моркунаса я вам говорила, – нетерпеливо напомнила Раиса Тихоновна, – не понимаю, зачем вы с ним разговаривали, – снова повторила она, – или вы считали, что таким странным образом сможете выбить из него какое-то признание?

– Я уже пояснил, что мы должны были побеседовать именно с ним, чтобы понять общую атмосферу, царившую в институте при вашем брате.

– Поняли? – не без иронии спросила Долгоносова.

– Во всяком случае, стало ясно, что ваш брат был любвеобилен.

– Неужели это такой недостаток, из-за которого его следовало бы убить? – гневно спросила она. – Я уже сказала, что понимаю мужские слабости и не считаю их смертным грехом. Хотя лично мне все это не нравится. Но когда рядом появляется такая сексапильная блондинка, как Далвида Моркунас, не склонная вам отказывать и готовая на все ради достижения своих целей, мужчинам сложно удержаться. Наверно, именно поэтому Ростом Нугзарович пытался ухаживать за ней. И именно поэтому потерял голову мой несчастный брат. Для мужчин это в порядке вещей. Или вы со мной не согласны?

– Более чем, – улыбнулся Дронго. – Вы правы.

– Но мне нужно, чтобы вы рассуждали не о том, кто из мужчин проявил слабость в отношениях с Далвидой, а нашли доказательства убийства моего брата, – напомнила Раиса Тихоновна.

– У нас пока нет доказательств его насильственной смерти. И мы хотели бы поговорить еще и с его вдовой.

– С первой или второй? – ядовито уточнила Раиса Тихоновна. – Вам не кажется, что это уже слишком наивно? Разговаривать с человеком, который является главной наследницей его состояния и основным подозреваемым в этом деле. Я начинаю жалеть, что попросила вас взяться за расследование убийства.

Дронго заставил себя не отвечать женщине, которая потеряла своего брата и теперь жаждала мести любой ценой. Он промолчал, давая возможность ей высказаться, и затем произнес:

– В любой момент мы можем расторгнуть наши отношения. Как только вы захотите. А пока я буду вести расследование так, как считаю нужным. Если вас не устраивает моя работа, вы всегда можете мне об этом сказать. В любую минуту.

– Не обижайтесь, – примирительно попросила Раиса Тихоновна, сознавая, что перегнула палку в своих претензиях, – если вам угодно, я могу извиниться перед вами.

– Не нужно, – сказал Дронго, – мы все равно попытаемся довести это расследование до логического конца. Где был похоронен ваш брат?

– На Ваганьковском кладбище. Не забывайте, что он был известным человеком.

– Не сомневаюсь. И еще одна просьба. Можете дать телефоны вдовы вашего брата? Конечно, я говорю о Далвиде Марковне.

– Все-таки хотите к ней пойти, – поняла Раиса Тихоновна. – Ладно, не стану больше ничего говорить, чтобы мы окончательно не поссорились. Записывайте номера ее телефонов.

– Говорите. Я запомню, – попросил Дронго.

Она продиктовала два телефона.

– Спасибо, – поблагодарил Дронго, – я думаю, что уже завтра мы вам перезвоним.

Он убрал телефон в карман и взглянул на Вейдеманиса.

– Сложно с ней разговаривать, – сказал Дронго, вздохнув.

– Ты ожидал чего-то другого? – поинтересовался Эдгар. – Не забывай, что у нее неожиданно и при весьма загадочных обстоятельствах умер младший брат, который был почти академиком. Представляю, как все родные переживали по этому поводу. И поэтому она может садиться нам на голову?

– Нет. И я ясно дал ей это понять. – Дронго достал телефон и стал набирать номер Дичаровой. Услышал голос Людмилы.

– Я обещал узнать и перезвонить, – заявил Дронго. – Николая Тихоновича похоронили на Ваганьковском кладбище.

– Спасибо. Большое спасибо, – тихо сказала она и положила трубку.

– Кажется, Людмила понравилась тебе больше остальных, – улыбнулся Эдгар.

– Верно. Она мне очень понравилась. Без лишних ужимок и выкрутасов. Она понимала, что поступает неправильно, изменяя своему мужу, и пыталась быть по-своему честной по отношению к самой себе. Ну а покойный ей явно нравился. Ты видел, как она несколько раз чуть не расплакалась и мне с трудом удавалось ее отвлечь.

– И теперь у нас целая куча подозреваемых, – подвел неутешительный итог Вейдеманис, – и мы даже не знаем, отчего так неожиданно умер Долгоносов.

– Давай по очереди, – предложил Дронго, – первым номером должен идти Ростом Нугзарович Окрошидзе. Он все время пытался подражать своему шефу, сразу занял его кабинет, ввел новые драконовские методы, не захотел помочь расследованию и принять нас. Его стремление стать директором института могло перевесить разумную осторожность, и он мог захотеть избавиться от своего шефа. Такой мотив подойдет?

– Более чем. Ты ведь знаешь, сколько таких случаев встречается в жизни, когда убивают из-за меньшей должности.

– Второй подозреваемый – профессор Соколовский. Интересно, что в научных разработках и в зарегистрированных патентах будет стоять фамилия не Долгоносова, а Соколовского. Такой мотив может оказаться очень действенным. Тем более что Соколовский не одобрял амурные похождения своего шефа. Такой новый Сованарола.

– Кто третий? – поинтересовался Вейдеманис.

– Конечно, Моркунас. Я спросил его в конце нашей беседы – по-прежнему ли он любит свою жену. Он мне не ответил. Видимо, ждал, чтобы я скорректировал свой вопрос. Когда не дождался, просто вышел из кабинета, ничего мне не сказав. Такое поведение и молчание красноречивее любых слов. И еще один интересный факт. Через несколько дней после смерти Долгоносова его вдову и усыновленного сына навещает сам Калестинас Моркунас. Такая вот интересная антипатия.

– В реальной жизни может быть все, что угодно, – хмуро заметил Вейдеманис.

Дронго подумал, что проявил нетактичность. Ведь супруга самого Эдгара тоже в свое время отказалась от него.

– И наконец, начальник отдела кадров Кошкин, – вспомнил Дронго. – Мотива мы пока не знаем, хотя Людмила утверждает, что он ненавидел Долгоносова на почве ревности к ней самой. Из-за ревности могут убить, но не после того, как она уже полтора года не работала в их институте. А других видимых мотивов у него не должно было быть.

– И еще сама Далвида Марковна, – напомнил Вейдеманис, – уже пятеро. Хотя ее мотивы меньше всего понятны.

– Был еще один человек, который заходил в тот день к Долгоносову, – сказал Дронго, – это Балакин.

– А какие мотивы? Он являлся помощником погибшего, не скрывает, что тот его опекал и все для него делал. Даже ввел должность второго заместителя директора. Балакин многим обязан своему бывшему шефу. Судя по тому, что Окрошидзе не пустил нас в институт, а Балакин решил помочь с пропусками, они не очень любят друг друга и ладят. Но у Балакина тоже нет абсолютно никаких видимых мотивов для совершения преступления. К женщинам он явно равнодушен. Это было сразу заметно. Научной карьеры бывший помощник и завхоз делать не собирается. Подсиживать своего шефа тоже глупо, – Эдгар покачал головой, – он явно не вписывается в первую четверку. И сейчас ты наверняка скажешь, что убийцей всегда бывает менее всего подозреваемый человек. Но в данном случае начисто отсутствуют мотивы.

– Да, – согласился Дронго, – похоже, что ты прав. Но в любом случае нужно проверить и убедиться, что Николая Тихоновича Долгоносова действительно отравили. Не понимаю, почему его молодая жена поторопилась предать тело кремации. Нужно отправляться к вдове покойного, хотя я понимаю, что это будет нелегко. Она не пустит нас даже на порог своего дома.

– Может, соврать? – предположил Вейдеманис. – Сказать, что мы из прокуратуры и начали свое официальное расследование.

– Она попросит показать наши документы, – возразил Дронго. – И как только выяснится, что мы блефуем, с нами просто перестанут разговаривать. Не говоря уже о том, что попасть во второй раз в институт будет практически невозможно.

– Тогда предлагай варианты, – пожал плечами Эдгар, – каким образом нам выйти на вдову покойного.

– Позвоним и выскажем свое соболезнование, – сказал Дронго, – а потом попросимся на прием.

– Интересно, чем ты объяснишь свой интерес? – спросил Вейдеманис.

– Начавшимся расследованием. – Дронго взял телефон и стал набирать номер мобильного Далвиды Марковны. Ему повезло. Она сразу ответила:

– Слушаю вас. – По-русски она говорила безо всякого акцента.

– Добрый день, – начал разговор Дронго, – извините, что беспокою вас. Это госпожа Далвида Долгоносова?

– Да. Кто со мной говорит?

– Я нотариус, – сообщил эксперт, – и беседую с вами по поручению нашего ведомства. Дело в том, что сейчас уточняются размеры наследства вашего покойного мужа и у нас есть основания считать, что среди двух замороженных счетов на Кипре, возможно, есть и счета вашего умершего супруга.

– Очень даже возможно, – сразу согласилась молодая вдова, – что я должна делать? Куда мне приехать?

– Никуда не нужно приезжать, – сказал Дронго, – мы приедем сами к вам и переговорим. Конечно, если вы хотите узнать, какие суммы денег лежат на счетах и как их можно перевести на ваше имя.

– Обязательно, – согласилась Далвида, – когда вы можете ко мне приехать?

– Прямо сейчас.

– Приезжайте. Только я живу на даче. На Николиной Горе… Запишите адрес. – Женщине понравилось их предложение.

Дронго вежливо попрощался и убрал телефон.

– Прекрасно, – одобрительно проговорил Вейдеманис, – это был самый лучший ход. У человека, который готов сообщить ей о деньгах умершего мужа, она не попросит документов, чтобы его ненароком не обидеть. И сразу готова принять, чтобы обсудить все детали перевода счетов. А учитывая, что они были женаты только два года и он явно скрывал от нее свои связи с другими женщинами, Далвида должна понимать, что у него были свои секреты от нее. И конечно, она готова поверить, что супруг действительно имел счета в разных офшорных зонах, на которых держал часть своих денег. Что, собственно, делают и многие богатые люди почти из всех стран СНГ и Прибалтики. Ты просто молодец.

– Не перехвали, – пробормотал Дронго. – Сейчас по дороге заедем в любой банк и откроем счет на имя Долгоносова Николая Тихоновича, предъявив наши паспорта. А потом получим разные документы, которые можно предъявить вдове. И вместо ста долларов там может оказаться сто тысяч, которые она сможет почти сразу получить.

– Поехали, – согласился Вейдеманис, – но учти, что если тебя разоблачат, то мы уже никогда больше не сможем даже близко подойти к дому Далвиды. Не говоря уже о том, чтобы с ней побеседовать.

– По большому счету, мы едем ее защищать, – возразил Дронго. – Если его действительно убили, то первое и основное подозрение падает на супругу покойного, на его вдову, которая забрала сына и уже через семь дней уехала в Германию. Это выглядит некрасиво. И не только в глазах его сестры или дочери. Но и всех остальных. А когда люди узнают, что она еще умудрилась встретиться перед отъездом со своим первым мужем, отцом своего ребенка, то подозрения по поводу убийства своего второго мужа могут перерасти в уверенность. На ее месте я бы порадовался приезду экспертов, которые попытаются разобраться в истинных причинах случившегося.

Вейдеманис, соглашаясь, кивнул и отправился к машине. В этот день он выполнял функции водителя. Когда они сели в автомобиль, Дронго задумчиво посмотрел на Эдгара и в очередной раз достал телефон. Набрал знакомый номер Балакина.

– Вилен Захарович, извините, что снова вас беспокою. У нас к вам очень большая просьба. Где сейчас находится Трофим, бывший водитель Николая Тихоновича? Он работает с Далвидой Марковной?

– Нет. У них есть свой водитель. Семейный. А Трофим был оформлен как водитель служебной машины у нас в институте. И сейчас он работает с Ростомом Нугзаровичем. Но в данный момент Окрошидзе на работе, и Трофим, наверно, находится внизу, рядом с охранником.

– Вы можете ему позвонить и уточнить, в какой ресторан ездил в день своей смерти Николай Тихонович и с кем там встречался? – попросил Дронго.

– Конечно, могу. Сейчас я вам перезвоню. – Балакин отключил телефон.

Вейдеманис мягко тронулся с места.

– Думаешь, его могли отравить в ресторане? – спросил он.

– Это самое реальное, что может произойти с любым человеком, – ответил Дронго, – хотя я убежден, что он обедал в дорогом ресторане. Значит, там могли быть либо камеры, либо глазастые метрдотели, которые запоминают таких клиентов в лицо.

Раздался телефонный звонок, и Дронго сразу ответил.

– Трофим вспомнил, что они ездили в тот день обедать в «Марио», – сообщил Балакин, – но с кем именно встречался Николай Тихонович, он точно не знает. И сам Долгоносов там пробыл недолго. Я думаю, вы можете туда подъехать и проверить на месте. По телефону они не дадут такой информации. А на месте вы можете уточнить – кто именно был за столом с Николаем Тихоновичем в тот трагический день. Хотя не уверен, что они могут вспомнить через столько дней о давнем событии.

– Спасибо, – поблагодарил Дронго, – мы так и поступим. Поворачивай к ресторану «Марио». Это здесь недалеко, в центре, – сказал он Эдгару.

– Я помню, – кивнул тот, – мы с тобой там обедали две недели назад. Может, даже сидели за столиком, где до нас обедали Долгоносов и его партнеры.

Через полчаса они были на месте. Оставалось проверить запись заказанных столиков в день смерти Долгоносова. Купюра в сто долларов помогла, и довольно быстро удалось установить, что в тот день Николай Тихонович заказывал столик на двоих на свое имя. Это могла быть и женщина, и мужчина. Нашли официанта, работавшего в тот день, но он не мог ничего вспомнить. И хотя сам Долгоносов был частым клиентом в этом ресторане, никто не мог конкретно сказать, с кем именно он обедал в тот самый роковой день. Хотя один из официантов припомнил, что это был мужчина с седой шевелюрой и пышными усами. Но он не был уверен, что эта встреча случилась именно в тот день.

Еще через полчаса, разочарованные и уставшие, они ехали по направлению к даче Долгоносова, на которой теперь проживали его вдова с сыном. Когда они подъехали к нужному дому и сигналом дали знать о своем приезде, ворота начали медленно открываться.

– Теперь сыграешь роль нотариуса, – сказал Вейдеманис, въезжая во двор, – а я буду твоим водителем.

– У тебя слишком интеллектуальный вид для водителя. Очень умные глаза, – пошутил Дронго.

– А у тебя слишком честные глаза для нотариуса, – также в тон ему ответил Эдгар.

Оба улыбнулись друг другу.