Инструктор райкома

Незадолго до моего перехода в райком там полностью сменился аппарат. Первым секретарем стал Турдукулов Канат, матерый комсомольский волк. Он принял организацию, которая числилась в республике на предпоследнем месте. За год по всем показателям среди 28 райкомов мы заняли второе место. Заворгом был Майтпасов Биримкул, аккуратный и педантичный сотрудник. Я курировал работу комсомольских организаций промышленных предприятий и колхозов. Главным в работе было, чтобы функционировали комсомольско-молодежные бригады, своевременно уплачивались взносы, выполнялась разнарядка приема новых членов и вовремя подавались наверх в ЦК отчеты. С обязанностями мы справлялись успешно. У всех орготделов ВЛКСМ головной болью является прием новых членов. Попробуй затащить в комсомол работягу, у которого и так хватает своих житейских проблем. Я решил этот вопрос просто. Как член призывной комиссии два раза в год я восседал на медкомиссии в военкомате. В актовом зале суровый майор военкомата давал команду призывникам:

— Комсомольцы, направо, остальные — налево! Комсомольцы будут служить в Германии, в Москве, в морфлоте. Остальных отправлю на Сахалин, на Магадан, к черту на куличики!

Перепуганные некомсомольцы валом валили ко мне. Используя прежний опыт, я тут же их фотографировал и собирал по 50 копеек. Отснятые пленки и деньги отдавал в быткомбинат. На следующий день приезжали комсорги, отбирали фотографии своих ребят и оформляли необходимые документы. Тут же заводили призывников к членам бюро. Таким образом, план приема в комсомол выполнялся на 100 процентов, даже оставался резерв.

Вскоре со всех концов Союза зачастили к нам различные делегации по обмену опытом. Недели не обходилось без гостей. Пытливые коллеги начинали с бумаг. В орготделе хранились красивые кожаные папки с идеально составленной документацией на каждую комсомольскую организацию. В первичках имелись их дубликаты. Проверяющие наугад выбирали какую-нибудь папку, изучали ее и просили свозить на места. Больше всего им нравилось ездить по колхозам. Потому что там неплохо угощали, устраивали охоту или рыбалку. Потом, уже в более раскрепощенной обстановке на лоне природы, они пытались выведать наши секреты, но мы их никому не раскрыли.

В ту пору я увлекся каратэ и на этой почве сошелся с сотрудником местного КГБ. Вскоре мне предложили перейти в органы. Проверка длилась полгода. Трудности возникли с проверкой по спецучетам: у меня десять человек близких родственников, у жены девять, все они родились в разных местах, сменили много мест жительства. У любого оперативника руки опустятся. Недолго думая, сотрудник КГБ предложил мне самому заполнить требования. Их оказалось 147 штук! Позже я слышал, как в Узбекистане ленивый опер «зарубил» хорошего парня только из-за того, что у него было слишком много родственников.

Летом 1979 года, наконец, все необходимые справки были собраны. Тут возникла проблема с партийностью. Своей очереди приема в КПСС дожидались в райкоме комсомола двое более высокопоставленных коллег: заворг и второй секретарь. Но начальник КГБ Аман Доскеев переговорил с первым секретарем райкома партии, и вопрос был улажен.

В августе съездил в родной колхоз «Каракол» и объявил, что уезжаю на учебу в Высшую партийную школу. Практичные бригадиры смекнули, что через пару лет я вернусь как минимум парторгом, а то забирай и выше. В общей сложности они наобещали семь барашков. Но я взял две овечки и пару фляг кумыса, и то у чабанов, друзей детства. В райкоме комсомола организовал отходную.