Всем в ауле девица известна. — Эй, глядите! Идет Секинат! — Всем взяла! — Хороша! — Да, невеста! — Поутру пересуды звенят. — Что за взгляд! — Что за стан! — Что за косы! — Да, красна той невесте цена! — Женихи, знать, останутся с носом… — Пересуды и в полдень звучат. — Видно, ждет городского… — Красавца! — Красота красоте не в укор… — Не сыскала бы только мерзавца! — И под вечер кипит разговор. Женихов привлекательных — масса. Тот красив, Тот умелец, Тот смел… Но кому сердце гордое сдастся? Кто из них У нее На уме? Только всех Секинат поразила: Вышла замуж… За старика. Видно, трижды магнитная сила Притаилась на дне… кошелька.

У Амантиша зверь был, а не пес. С любой цепи срывался На прохожих. Штанин с десяток он в зубах унес, А пиджаков попортил, правый боже!.. Вздыхал хозяин для отвода глаз, И пса ругал, И извинялся всюду, Но… целым оставлял в заборе лаз: «Кусай, кусай — Пореже шляться будут!»

Знахарки нынче держат марку… В аул мой дедовский Карчи Вкатила знатная знахарка На «Волге»,                    сея блеск парчи. Прическа — только из салона, На веках — тени… Блеск и шик! Следили женщины влюбленно — Есть свой у зависти язык. В знахарку верили заочно. Кружились головы слегка: Та похудеть решила срочно, Та тщилась пополнеть слегка; Ту словно бес какой-то кружит, Та потеряла аппетит, А эту — при живом-то муже! — Чужих мужей пленяет вид. Смотрели на знахарку рабски: В ней избавление от бед. А та писала по-арабски Универсальнейший совет: «Попариться три раза в бане. Да натощак, в недельный срок. А улучшенья не настанет — Еще три раза на полок. Рецепт мой с водкой выпить в бане, Пренепременно разжевать…» — И до свиданья, до свиданья. Пора мне, девы, уезжать! Вот в пухлый чемодан знахарки За рецептуру потекли Прибереженные подарки, Десятки, трешки и рубли. Вот «Волга» скрылась в пыльной дали, Потом и пыльный шлейф исчез… С сердечным замираньем ждали В ауле чуда из чудес. Бесплодная не «тяжелела», Толстуха не стройнела, нет; Прелюбодейку то и дело Зло поколачивал сосед. Толпа густела на пороге У бани. А в двери — замок… О, ужас! Женщины в тревоге: Ведь у рецепта выйдет срок?! Прознали про рецепт мужчины И хохотать: — Ну и дела! Знахарка подложила мину — Про баню ловко приплела!

В глухом ауле проживали, — В каком, смолчу, — Но, видно, обхожденье знали Солчу с Голчу. Умаслить вовремя начальство, — Кого, смолчу, — Сумело ловкое канальство — Солчу с Голчу. Зам — по барашку сильным мира, — Кому, смолчу, — Зав защищает честь мундира Солчу с Голчу. Кем создана заготконтора, — И где смолчу, — Но зам и зав — дельцы и воры, Солчу с Голчу. Все тащат по домам, как в норы, Солчу с Голчу. Не избежать им приговора — Я не смолчу!

Слаба хохлатка и глупа, Самовлюбленна                          даже с виду! Но пусть глупа И пусть слаба, Цыплят своих не даст в обиду! Хохлатка за собой ведет Везде Цыплят шумливых свиту: Случись беда —                           дитя найдет Под маминым крылом Защиту. А вдруг мамаше повезет — Найдет она червя, козявку! — Сама не съест —                           всех созовет! Пусть над козявкой будет давка, Пусть потеряют червяка, Зароют, как в стогу иголку, Хохлатка                смотрит                             свысока: Родства не растеряли б только! И рать свою она с утра Выводит, Словно вождь могучий Выводит войско,                          со двора К навозной куче. Но пусть хотя б один солдат От дружной рати оторвется, Над кучей тотчас                            «Куд-куда?!» — Ее тревожное несется. Инстинкт… Природа-мать сама Наседку сметкой наградила. И кой-кому еще Весьма Куриной сметкой угодила. Порой несется «Куд-куда?!» Из главка, Базы, Из конторы. Коль шеф — наседка, То беда. Родня пропишется там скоро.

Идет в совхоз: «Буренке бы сенца…» К врачам: «Пересмотрите инвалидность!» В собесе он хлопочет без конца, Что пенсия его мала обидно. Он требовать давным-давно Привык. Просить — его призванье и работа. Проси — ведь не отвалится язык, Проси — авось и выцыганишь что-то… У дома — почтальонов хоровод: По переписке бьет земляк рекорды. А между тем                    в сарае                                блеет скот И рыбкою в гараж                              скользнула «Волга»… Клещом-присоской                              в общество он врос, А жалобы строчит, Строчит наветы, Хоть мучает его один вопрос: «Где раздобыть бесплатные конверты?»

Чонай явился к кунаку. Был стол —                   не надо рая. — Для старта                      примем коньяку? — Спросил кунак Чоная. Был выпит под шашлык коньяк. Тост следовал за тостом. — Теперь и водочки, кунак? — Хозяин обнял гостя. Потом шампанским угощал Радушный друг                         Чоная. Пир гостя вовсе не смущал: Плясал он, припевая: «Не имей сто рублей — Проиграешь в кости, А имей сто друзей Да ходи в гости!» А на столе — всего гора! Арбузы и гранаты… Шашлык на ребрышке… Икра… Кинза… Сыры… Цыплята… Всему Чонай отдал почет: И ел, и пил на славу. Не думал, где кунак берет. Под рюмку все по нраву! В постель уложен, словно хан. Храпел — не повернулся. Где там услышать петуха? К обеду лишь проснулся. Налил хозяин «посошок» И обнял крепко гостя: «Эх, не спешил бы…» «Видит бог, Передохнули кости…» «Дорогу к нам не забывай! Заглядывай с супругой…» Всплакнул от жалости Чонай, Что расстается с другом: «Да, попроведать бы еще Радушного умельца: Прикинуть все. Все взять в расчет — И кончить разом дельце. Ох, славно ты, кунак, живешь! Как пух твоя перинка…» …И слезы жалости, как дождь, Смочили… анонимку.

Солман на работе, В делах — чехарда: Приказ за приказом строчит. Ну, ладно бы с толком. Да в том и беда — Один приказной аппетит! Солман — на досуге Поэт шашлыка, Застолья великий знаток. Он спец по барашку, Ценитель вина И тостов шикарнейших бог! Певец и шутник, Кавалер удалой, Лихой тамада за столом… Не нудный начальник — Орел молодой Толпу осеняет крылом! И все — по обычаю, Все — по уму: Он отдых умеет ценить… И вот я подумал: А что бы ему Портфель на поднос Не сменить?!

Колхозный скот крал Калабек. Подвел его нелепый случай: Чихнул не вовремя абрек — И на него собаки тучей. «Спаси, аллах, в последний раз!» — Он лесом мчал и бога славил, И в спешке Вышиб веткой глаз — Навек отметину оставил. Наказано примерно зло. Народу — смех, Абреку — слезы. Прощай, лихое ремесло! Абрек зачислен В водовозы. Ах, как его стеклянный глаз Подвел над бочкою железной! Бульк в воду — и ищите нас, Абрек — за ним, Но бесполезно Нырял туда за разом раз… Я завершаю эту повесть. Вот если б в бочке той, Как глаз, Искал тот жулик свою совесть!

Не нос, а чудодей у Мустафы. Поистине не хуже, чем собачий. Все распознает: Запахи травы, Зверья и птиц, А выпивки — тем паче… Кто с чем идет, Узнает за версту. И если с топором шагаешь к бору, Оставь, приятель, эту маету — О рубке дров не будет разговору. Захватишь шкалик —                                  топай веселей! Нюх не подводит лесника, не бойся. Ставь угощенье — и руби смелей, Руби и ни о чем не беспокойся. Нет, впрочем, выбери для Мустафы пенек, Чтоб на буфетную слегка похож был стойку. Ведь не последний раз придешь сюда, дружок, А нюх у лесника                          завидно стойкий.

Дом без задней стены обходился: В холод — стыл, В зной — потел, В дождик — мок. А хозяин тем домом Гордился. Сам уйдет — Дверь украсит замок. Но на свете так жил Лишь один — И мудрец, и шутник Насреддин. Продавец был в ауле — умелец. Видно, смысл он Из сказки Извлек. И порою по целой неделе На дверях магазина — Замок. Чудеса представали народу С бесконтрольной Контроля руки: Как домой, Только с черного хода, В магазин тот Ныряли дружки. Насреддиновы шутки седые Против наших чудес — Пустяки. В магазин все ныряли Худые, Выходили… одни толстяки.