#img_28.jpeg
ДРУЗЬЯ ВСТРЕЧАЮТСЯ ВНОВЬ
— Ба-а! Кого я вижу! — воскликнули оба в один голос. — Сколько лет, сколько зим!
Обнялись. Помолчали, разглядывая друг друга.
— Что же мы тут торчим? — прервал один из них явно затянувшееся молчание. — Посидеть бы по такому историческому случаю не мешало.
— Великолепная мысль. Заодно и потолкуем вволю, — поддержал другой.
Зашли в ресторан. Заказали пиво. Завязалась беседа.
— Ну, рассказывай. Как дела?
— Так вот и идут… Своим чередом.
— Да… Своим чередом, значит?
— Да… Именно так.
Наступила неловкая пауза. Тот, что предложил пойти в ресторан, поспешил возобновить беседу:
— Значит, своим чередом, говоришь? Неплохо. Очень даже недурно. Это хорошо, когда своим чередом. Вот взять меня, так и у меня тоже в таком разрезе.
Другой смело подхватил нить разговора:
— Гляжу-погляжу да вижу: ты ничуть не изменился. И раньше, бывало, у тебя дела шли в таком же вот разрезе.
— Хе-хе… Бывало, так и шли, говоришь?
— Вот именно? Раз оно так, как же может быть иначе?
Ручеек беседы снова пересох. В обеих головах шла напряженная работа мысли: какой бы еще вопросик подкинуть? Вспомнить бы что-нибудь из детства, да картины той безмятежной поры давно уже стерлись из памяти. Спросить о работе? Но каждый из них даже не знает, где живет другой, а признаться в этом смелости недостает: неудобно, нетактично…
Спасение принесла официантка. На цинковом подносе. Увидев батарею пивных бутылок, друзья искренне обрадовались. Вот он, ключ для открытия источника беседы!
Пивные кружки опустошались одна за другой, а ключ все не срабатывал.
— В том конце города вчера, кажется, пожар приключился.
— Пожар, говоришь?
— Вот именно.
— Должно, что-то загорелось…
Снова красноречивое молчание. Пришлось прибегнуть к крайней мере: друзья заказали «белую».
— Ну, выпьем давай за старую дружбу!
Под дружное молчание лилась «белая» в рюмки и под деланное кряхтенье переливалась в желудки.
— Ох, и крепка! Аж язык обжигает!
— А ну, обожжем-ка еще разок!
— Давай! Почему бы не обжечь за старую дружбу?
На душе у старинных друзей вроде бы потеплело. Прерванная беседа была надежно восстановлена.
— Тэ-эк, значит, дела, говоришь, идут, а? Своим чередом, значит?
— Вот именно, друг! Да и почему бы им не идти?
— Это, брат, хорошо, когда они идут!
— Ежели бы не было вот такой дружбы, как у нас с тобой, мы бы ее непременно сделали именно такой. Потому что мы именно такие люди! А?
— Пр-ра-виль-но! Именно потому, что мы такие люди, мы именно такие и: друзья с тобой!
— Точно! Так вот будем работать и дальше. Верно говорю?
— Будем, друг, непременно будем! Сработаем-ка еще по одной рюмашечке!
Перед тем как расстаться, они растроганно обнялись.
— Как хорошо, что встретились! Когда бы еще смогли так душевно поговорить? — сказал один.
— Вот именно, — повторил другой.
— Так-то вот.
— Коль не так, иначе как же…
ИСПЫТАНИЕ
Знающие люди говорят, что будто дружба между начальником и его замом — явление исключительное. Если это утверждение верно, то перед нами именно такой случай: директор промторга Янаби Шарапов и его заместитель Шанаби Ямалов — друзья. Притом давнишние, чуть ли не закадычные. И, естественно, отношения между ними преотличнейшие, все мало-мальски важные дела по службе они всегда решают сообща, в добром согласии друг с другом.
Вот и сегодня утром директор по обыкновению вызвал к себе зама.
— Начальство звонило, — начал сам, когда его друг зам устроился напротив на стуле. — Велено подобрать хорошего специалиста для работы в аппарате треста.
В глазах Шанаби замелькали задорные искорки.
— Что ж, подберем! — весело отозвался он. — Есть у нас такие кадры, есть!.. Не то что в трест, хоть сегодня в министерство выдвигай!
— Да, ты прав, есть у нас достойные товарищи.
На стол директора лег список личного состава торга, и сам с замом в поисках подходящей кандидатуры принялись перебирать всю наличную номенклатуру.
— А. Алмасов! Как ты полагаешь?
— Не подойдет! — отрезал Шанаби, презрительно сморщив нос. — Это же такой выпивоха, каких свет не видывал! Хлещет горькую, как воду. Сам видел. Как-то с ним в одной компании пришлось сидеть.
— Ну что ж, так тому и быть.
Красный карандаш директора решительно прошелся по фамилии Алмасова.
— Далее у нас Б. Байбулатова.
— Морально неустойчива. Разошлась с мужем.
— Так ведь с тех пор сколько воды, утекло…
— А какая разница — давно, недавно? Сказано же: горбатого могила исправит.
— Ладно, быть по-твоему… Вычеркиваем… Идем дальше. В. Валишин. Что ты о нем скажешь?
Шанаби отчаянно замахал руками:
— Нет-нет, что ты! О нем и речи быть не может! Мужчина уже в летах, а ведет себя как мальчишка: по утрам в одних трусиках бегает. Ни капли солидности!
— Да, ты прав, тресту нужны серьезные работники. — Янаби снова уперся в список. — Следующим у нас Д. Давлеткулов.
— Это же настоящий питекантроп! До седых волос дожил, а даже завязывать галстук не научился. Абсолютно бескультурен.
— М-да, выходит, и ему не видать трестовского кресла, как своих ушей.
Так и кандидатура Давлеткулова была безжалостно вычеркнута из ряда возможных претендентов на выдвижение.
И долго еще, поощряемый Шанаби, гулял по списку личного состава торга директоров красный карандаш, творя суд и расправу. Под конец нетронутыми остались только две фамилии. Как вы догадываетесь, одна принадлежала самому Янаби, другая — Шанаби.
В кабинете директора повисла гнетущая тишина, которую после долгих размышлений на правах старшего по чину решился нарушить Янаби.
— Более достойного кандидата, чем ты, нам, пожалуй, не найти. Вот только…
У Шанаби екнуло сердце:
— Что «только»?
— А что, если в тресте скажут, что ты дружишь с сорокаградусной? С Алмасовым вон вместе налакался…
— Так это же в гостях! — обиженно насупился Шанаби. — В компании. Ради компании, говорят, и монах женился.
— Поначалу в гостях, потом за углом на троих… А там и до белой горячки недалеко… Таков уж, скажут в тресте, путь всех алкашей…
И тут Шанаби смекнул, к чему клонит его друг.
— Уж коли на то пошло, Янаби, тебя выдвигать тоже нельзя, — сказал Шанаби, гася хитрые искорки в глубине глаз.
Словно бы принимая грудью выпад ярого врага, Янаби воинственно подался вперед.
— С чего это ты взял?
— Никак не подходишь ты для треста. Кому нужен такой, с позволения сказать, руководитель, который даже не умеет подбирать кадры? Посмотри-ка на этот список: один — пьяница, другой — моральный урод, третий — и того хуже… А ты их держишь под своим теплым крылышком…
Что-то странное произошло с Янаби: из глаз полыхнул зловещий огонь, а кулак его, описав дугу, молнией грохнул об стол.
— Ах ты, лицемер! Двуличный тип! Вот какие черные мысли таил в своей подлой душонке! Не думал я, что ты такой подонок!..
— А ты законченный идиот! — выпалил Шанаби, достойно отбивая наскок своего друга. — Об этом весь город знает, только ради приличия не говорят вслух.
— А ты распутник! Не ты ли приглашал в прошлую субботу Байбулатову на пляж? Знаем, с какой целью ты это делал. Тут не дураки сидят.
— А ты сам-то, вспомни-ка, для чего ты ей шоколад покупал? Ишь, донжуан выискался…
— Шпик несчастный!
— А ты…
Возможно, долго бы еще продолжался обмен любезностями между друзьями, но тут совершенно некстати зазвонил телефон. Янаби нервно схватил трубку.
— С-с-луш-шаю! — проговорил он, задыхаясь от злости.
— Это из треста, — раздалось на другом конце провода. — Насчет кандидата на выдвижение. Мы уже подобрали, так что не волнуйтесь, занимайтесь своими делами…
Пальцы Янаби как-то странно разжались, и трубка, грохнувшись об пол, разлетелась вдребезги. Друзья постояли с минуту, пожирая друг друга испепеляющими очами, и, не зная, что дальше предпринять, разом кинулись на колени подбирать с пола осколки разбитой трубки.
УСТРОИЛСЯ…
Наш колхоз шефы не забывают. По весне и осени обязательно приедут помочь. Ну и, конечно, много интересного о заводских делах да о городской жизни я от них наслышался. Столько, что наконец твердо решил: подамся в город.
Сказано — сделано. Правда, с председателем пришлось круто поговорить, но своего я все же добился.
— Ну-ну, посмотрим, какой толк из тебя выйдет, — не без ехидства сказал мне председатель на прощание.
И вот я уже в городе. Прихожу, на этот самый завод, к шефам то есть. Спрашиваю у одного дядьки, как пройти в отдел кадров.
— Пошли, — говорит дядька, — мне туда же.
Разговорились. Оказывается, он тоже хочет поступить на работу.
— Какая у вас специальность? — полюбопытствовал я.
— Инженер-электрик.
Я расстроился и в душе принялся корить себя нехорошими словами. Тут такие классные спецы на работу поступают, а я кто такой?
Все же добрел вместе с дядькой до дверей отдела кадров и, оробев, замялся на пороге. Инженер тем временем уверенно проследовал в кабинет. Я стал раздумывать, не повернуть ли оглобли назад, но тут дверь резко распахнулась, и мой спутник вышел из кабинета.
— Ну как, приняли? — бросился я к нему.
Он с досадой махнул рукой и вышел вон. Я же остался стоять каменным изваянием, не зная, на что решиться. Дверь то и дело открывалась, люди входили и выходили…
— А вы что тут караулите? — спросил меня один, только что вышедший из кабинета.
— Ничего не караулю… Я тут… это самое… хотел на работу…
— Заходите! — Он почти за руку втащил меня в кабинет, сам прошел и уселся за стол. И тут я смекнул: это ж сам начальник по кадрам!
— Тэ-э-эк, значит, хотите поработать у нас?
Его мягкий, доброжелательный голос прозвучал обнадеживающе.
— Да, хотел бы…
— Хорошо, хорошо… Ну, а как у вас по части знакомства с сельхозработами? В деревне приходилось жить?
— А как же!
— Значит, кобылу от коровы отличить можете? Или там свеклу от репы, скажем?
Я, конечно, утвердительно киваю головой. А кадровик, перейдя на «ты», продолжает задавать какие-то странные вопросы.
— Вилы держать умеешь?
— Еще бы.
— Лопатой орудовать можешь?
— Само собой.
В конце концов кадровик вылез из-за стола и, широко улыбаясь, похлопал меня по плечу:
— Очень нужный для нас работник! Берем! Поздравляю!
Я чуть было не онемел от радости. Инженер уходит не солоно хлебавши, а меня, деревенского недотепу, без какой-либо заводской специальности, встречают чуть ли не с объятиями! Чудеса!.. Но тут кадровик прервал мои мысли:
— Хорошенько подготовься, оденься соответственно, завтра же поедешь в колхоз на уборку свеклы…
На следующий день мы, то есть группа вновь набранных заводских рабочих, отправились на машине в путь. Вы поймете, что я почувствовал, когда наша машина свернула в сторону того самого колхоза, откуда я всего лишь вчера подался в ряды рабочего класса. И особенно когда, миновав родные поля и луга, мы подкатили к конторе правления, на крыльце которой стоял председатель и, уставясь на меня, ехидно повторял:
— Ну-ну, посмотрим, какой толк из тебя выйдет!
Перевод с башкирского С. Сафиуллина.