Пока опускаются стальные защитные жалюзи, Жо излагает новые правила:
– Слушайте все! Если кто-то из вас попытается сбежать и предупредить фликов или выкинуть что-то в этом роде, я пристрелю эту курицу! Capiche?
Все кивают, подбородки трясутся. Все согласны.
– Прекрасно! – изрекает Жо с довольным видом.
И смотрит на Гийома.
– Ты, кассир, быстро идешь сюда и связываешь всем руки!
– Что?
– Хочешь, чтобы я повторил? – И Жо угрожающе прижимает дуло к голове Леа Фронсак.
– Нет! – вопит Гийом, и его крик сплетается с криком Леа, которая безвольно повисает на руках у бандита. – Я… А чем мне их связывать?
– Должна же в вашем вонючем магазине продаваться бечевка или что-то в этом роде.
– Есть, по-моему… Там, справа, в отделе хозяйственных товаров.
– Иди и принеси!
Гийом торопливо исполняет приказ. От волнения походка у него разболтанная, жесты порывистые. За спиной у него Жо повторяет, что ждет заложницу, если кто-нибудь сделает лишнее движение.
Меньше чем через полминуты кассир возвращается с мотком веревки и дрожащей рукой протягивает ее бандиту.
– Мне она зачем? – вспыхивает тот. – Этой веревкой свяжешь всем руки за спиной. И крепко вяжи, я проверю. Сделаешь плохо, будет в магазине на одну курицу меньше!
Жо смеется над собственной шуткой.
– На одну курицу меньше! Неплохо, да?
Операция по связыванию занимает десять минут, и все это время Жо не выпускает Леа из рук: подпитывается ее боязнью, насыщается животным страхом, сочащимся из всех пор ее тела, дрожанием мышц, прерывистостью дыхания. Пробует на вкус свою власть, упивается своей силой. Утоляет жажду жизни… И впервые чувствует себя повелителем мира.
Управившись, Гийом поворачивается к налетчику и смотрит на него вопросительно. Опьяненный новыми, будоражащими ощущениями, Жо моментально срывается на грубость:
– Теперь выгребай что осталось в кассе, придурок!
Юноша кивает, на трясущихся ногах возвращается за кассу и перекладывает в пакет последние несколько купюр, талоны на питание и монеты.
Пальцы у Гийома дрожат, сердце бьется как сумасшедшее. Ему кажется, это худший день в его жизни. А ведь он вообще ни при чем, на его месте вообще-то должна быть Камий! Это Камий должна запихивать сейчас деньги в чертов пакет с логотипом! Камий должна дрожать как осиновый лист, опасаться, что пришел ее смертный час, и молить всех святых, в существование которых никогда не верила, чтобы помогли выбраться живой из этой жуткой передряги…
В своем отчаянии Гийом опускается еще ниже и, будучи уже сам себе противен, начинает думать, что если бы он отказался подменить сегодня утром коллегу, то не было бы никаких проблем. Во-первых, его бы вообще тут не было, и не пришлось бы дрожать под дулом пистолета, не пришлось бы выгребать деньги из кассы хозяйского магазина. И, если дойдет до перестрелки, переживать все это пришлось бы Камий, а не ему. Сам не зная почему, Гийом мысленно представляет завтрашние первые полосы, и в рубрике «Происшествия» черным по белому: Камий, несчастная жертва сумасшедшего грабителя, получает пулю в сердце и умирает на месте…
Взбудораженная фантазия тут же рисует неподвижное тело девушки, лежащее на полу в луже крови. И подбрасывает пугающей простоты умозаключение: «Нет Камий, нет и беременности».
Устыдившись самого себя, Гийом прогоняет отвратительную мысль и старается сосредоточиться на том, что делает. И все же горькое сожаление, что он оказался в скверном месте и в скверный момент, пульсирует в голове, порождает все новые альтернативные сценарии развития событий.
Еще вариант. Другой заголовок, не такой жестокий, и в статье речь о другом: во время нападения на магазин у одной из пострадавших, кассирши, случился выкидыш на нервной почве… Гийом не совсем уверен в терминологии, но если бывает ложная беременность на нервной почве, то почему бы не быть выкидышу?
– Ты выпотрошил кассу, да или нет? – кричит Жо и переводит пистолет на беднягу кассира.
Тот вздрагивает, смотрит вниз, видит, что все ценности в пакете, и поспешно передает его грабителю. Жо выдергивает пакет и, словно награду, толкает ему в объятия Леа Фронсак.
– Свяжи ей руки, как остальным.
Гийом исполняет распоряжение. Связав молодой женщине руки, он помогает ей лечь на пол рядом с другими заложниками.
– Теперь сам ложись там же! – приказывает Жо. – Руки за голову и не шевелись!
Гийом готовится лечь, когда слышит:
– Кошелек и телефон швырни в общую кучу!
Жо указывает на личные вещи заложников, лежащие посреди центрального прохода.
Кассир вытаскивает бумажник из заднего кармана брюк и без сожаления бросает на пол. В мгновение, когда он намеревается сделать то же самое с телефоном, рука вдруг зависает в пространстве. Телефон вдруг прирастает к ладони, как скрепка к магниту, – так, что невозможно оторвать. Он оглядывается по сторонам, потом переводит умоляющий взгляд на грабителя, и вид у него при этом такой, словно телефон – единственное, что связывает его с жизнью.
– Чего ждешь? – злится мужчина в балаклаве.
Гийом неохотно подчиняется. Подходит к куче награбленного, кладет на нее телефон, а потом с тяжелой душой возвращается к товарищам по несчастью и позволяет себя связать.