1

Был положен последний кирпич, и ангар погрузился во тьму. Шагнув в сторону Беато, Беатрис словно занесла ногу над пропастью. Она протянула руку в темноте, чтобы прикоснуться к его истерзанному телу, но обнаружила только пустоту. Она несколько раз произнесла его имя. Ее голос дерзким эхом отдавался в пространстве, лишенном системы координат. Она сделала еще несколько шагов, остановилась и подождала, надеясь, что Беато придет сам и будет любить ее во мраке. Но Беато не пришел. Пришел только дождь, который начал барабанить по оцинкованной крыше ангара. Вскоре послышался приближающийся вой полицейской сирены. Затем звук сирены внезапно смолк, и из дверного проема на голый пол обрушились кирпичи. Они упали отвесно, поверх лейки с золотым корпусом и пленок и подняли густое облако пыли. В образовавшийся пролом проник свет фонаря, который ослепил Беатрис больше, чем сама темнота.

— Ты подожди здесь. Я добью этого подонка, — произнес мужской голос.

Пучок света скользнул по полу, стенам, потолку и, не найдя того, что искал, сосредоточился на Беатрис.

— Где он?

— Не знаю, — ответила Беатрис едва слышно.

С улицы проникал запах мокрого асфальта. Яростный ливень теперь сопровождался порывистым ветром, который пригоршнями рассыпал капли по крыше. Беатрис направилась к дверному проему, когда человек с фонарем зашел в ангар. Поравнявшись с ним, Беатрис узнала Августина, полицейского, обычно патрулировавшего район. В руке он держал резиновую дубинку, а фонарем освещал угол, где до этого лежал Беато.

— Куда, черт возьми, подевался этот тип! — воскликнул он с досадой.

Его напарник, подросток в полицейской форме, ждал на улице рядом с машиной. Завидев Беатрис, он потянулся рукой к виску, чтобы отдать честь, но женщина даже на него не взглянула. Она бросилась бежать под дождем. Она пересекала сверкающие от дождя улицы и примолкшие площади. Оставила позади парк, в котором царило буйство пробужденных дождем запахов. Она неслась сквозь незнакомый город, где не было ни дорожного движения, ни тротуаров, ни светофоров. Она прибежала на станцию, выбившись из сил. Какой-то поезд нетерпеливо гудел у дальней платформы.

Она пересекла пути по подземному переходу и заскочила в вагон за несколько секунд до того, как двери закрылись. Она зашла в какое-то купе и села у окна. По мере того как поезд набирал скорость, силуэты зданий размывались и на их месте возникал водоворот огней. Когда город остался позади и огни исчезли, поезд двинулся навстречу ночи.

— Куда идет этот поезд? — спросила она женщину, дремавшую напротив.

— В Лиссабон.

Она никогда не была в Лиссабоне и попыталась нарисовать его в своем воображении. Она закрыла глаза и представила прекрасный теплый город, купающийся в солнце и море. Там ей будет хорошо, подумала она, а потом за ней придет Беато.

 

1

Он добрел до дома и там уснул мертвым сном. Его подкосили выпитое спиртное и потрясение от случившегося. Он проснулся только к полудню, и вчерашняя расправа представилась ему просто пьяной выходкой. Отупляющая дымка перед глазами растаяла, и на смену ей пришло похмелье вместе с болезненной ясностью ума. Он сел на край кровати, опершись руками на колени, и уставился взглядом в пол. Перед его глазами одна за другой возникали картины вчерашнего позора, которые заставили его содрогнуться. Он был сам себе противен. Леандро встал с кровати с твердым намерением вызволить Беато и Беатрис из их бессмысленного заточения. На лестничной клетке он столкнулся с Августином. Тот шел к нему рассказать о том, чем закончились события в ангаре. Беато исчез как по волшебству. Жена Паниагуа пустилась в бега, и ни ее муж, ни родители не знают, где она.

— Сегодня улица кишит журналистами. Я не удивлюсь, если они будут тебе надоедать.

— А что с Голиафом?

— Несколько человек видели, как он скрылся с повозкой и старшим сыном Паниагуа. Не знаю, куда катится мир. Ах да! — он протянул Леандро полиэтиленовый пакет, в котором лежали фотоаппарат с разбитым объективом и пленки. — Я нашел это среди кирпичей. Делай с ними что хочешь.

Леандро поблагодарил его и вернулся в квартиру. Несколько секунд он стоял в прихожей, привалившись спиной к двери, обдумывая свои дальнейшие действия. Затем он бросил пакет в мусорное ведро, отключил телефон и снова залез в кровать. Не обращая внимания на звонки в дверь, то бодрствуя, то проваливаясь в сон, не замечая смены дня и ночи, он провел там трое суток. Анализируя свою жизнь, он перебирал неоднородный материал, из которого были слеплены его дни, и отбрасывал в сторону то, что было лишним, что не имело никакого отношения к глубинным порывам его души. По мере того как росла гора отходов, все явственнее проглядывала правда. Когда наконец через три дня Леандро поднялся с постели, он уже знал, чем будет руководствоваться до конца своих дней. Он зашел в ванную и попытался придать себе хоть сколько-то благообразный вид. После душа он встал перед зеркалом и намазал лицо кремом для бритья. Почти инстинктивно он протянул руку и включил маленькое радио на стеклянной полке. Специальный корреспондент объявлял о конце войны. Прежде чем он закончил свой рассказ, Леандро выключил радио и принялся за бритье.

— История подошла к концу, — сказал он сам себе.

Приведя себя в порядок, он выглянул в окно и убедился, что на улицу Луны вернулась зима. Он оделся и поудобнее устроился в кресле. Открыв свой дневник, он сделал последнюю запись: «28 февраля. Беато ушел навсегда. Непонятно, как улица будет обходиться без него». Следующий чистый лист он вырвал и начеркал записку вдове Гуарас, в которой назначал ей свидание субботним вечером в одном из кафе в центре города. На бумагу он пролил несколько капель сандаловых духов, вложил ее в конверт, накинул пальто и вышел из дома. Спускаясь по лестнице, он почувствовал, что очень слаб. Он решил перекусить в «Долгом прощании». Как только его силы будут восстановлены, он сможет полностью посвятить себя увлекательной науке любви. Как он выяснил за последние три дня, только она придавала хоть какой-то смысл его пресному существованию театрального капельдинера.