Лайна еще в полете потеряла сознание. Когда с нее стянули куртку, стало понятно, что отнюдь не нервы были тому виной — кровь пропитала все свитера, в которые закуталась теплолюбивая девушка, и о размере кровопотери судить было очень сложно, видно было лишь, что она, безусловно, серьезна и угрожает жизни Лайны. Пилот связался со штабом, и на высоком уровне было принято решение держать курс на Москву, где было уже открыто представительство силлуриан, включавшее в себя медпункт со всем необходимым для лечения девушки. Полковник с Володиной помощью наложил жгут на рану, не снимая задеревеневшие от свернувшейся кровавой корки свитера. По воздуху все дороги короче — лететь до Москвы оставалось меньше часа. К радости Зубцова, уже на подлете к столице Лайна пришла в себя. Черты ее лица болезненно заострились, глаза запали. Она подняла взгляд на склонившегося над ней полковника и негромко сказала, но Володя все равно слышал — он сидел тут же, рядом:

— Юра… Я подумала над твоим предложением. Я согласна.

Владимир понял, что это уже глубоко личное, и тактично отошел к иллюминатору, за стеклом которого проносились промышленные пейзажи подмосковных городов, будто постройки из детского конструктора на золотом ковре осеннего леса, одного огромного лесного массива, со всех сторон испокон века окружавшего Москву. И потому Володя не слышал продолжения их беседы за особенно оглушительным в военном вертолете да еще несущемся на полной скорости шумом винтов.

А оно было таким: Зубцов взял тонкие, сухие, холодные, как-то посеревшие даже пальцы здоровой руки Лайны в свою ладонь и молча пожал их. Девушка улыбнулась и спросила:

— Юра, избранник мой, будешь ли ты ждать меня?..

Ну что оставалось делать полковнику, имевшему вполне четкие и нерушимые представления о чести? Внезапно ощущая, что холостяцкая жизнь со всеми возможными и допустимыми в ней вольностями уже миновала, если, конечно, Лайну успеют привезти в клинику живой, Зубцов ответил:

— Да, я буду ждать тебя.

— Будешь ли ты верен мне, родной?

— Да, — ответил Зубцов, думая, что ему все же хотелось бы, чтобы Лайна выжила и стала его женой больше, чем чтобы она умерла теперь и оставила его свободным. Он как-то очень привязался к ней за прошедшее время — это он уже теперь заметил, что привязался, но в его боевую голову даже не приходило, КАК ему будет теперь не хватать их общения, их совместных волнующих походов в баню, их семейных обедов. На самом-то деле полковник вряд ли вообще был способен на более глубокое чувство, чем то, что теперь испытывал к Лайне.

— Жди меня, милый. Я вернусь к тебе, — сказала Лайна. — А если я умру раньше, тебе обязательно сообщат и пришлют мой локон — теперь ты официально мой жених, а я — твоя невеста. Ты поцелуй меня, родной, а то я как-то слабею очень.

Зубцов испугался своего желания поцеловать Лайну в лоб — ее лицо вовсе не располагало к страстным поцелуям — таким серым и заостренным оно было, как у мертвой, — но, не подавая вида, он приник губами к холодным, сухим, чуть приоткрытым устам девушки и с облегчением почувствовал, что ему удалось воссоздать подобие вполне натурального поцелуя. Лайна, похоже, была того же мнения — она со счастливой улыбкой закрыла глаза и вновь погрузилась в забытье.

Через считанные минуты вертолет приземлился на крыше здания, в котором располагалось представительство Силлура. Как драгоценное сокровище сопровождал полковник бесчувственное тело своей суженой до медицинского пункта посольства, где его… почти что жене немедленно ввели вещество, многократно замедляющее обмен веществ и, разумеется, погружающее пациента в глубокий, непробудный сон. Силлурианский доктор — один из двадцати, прибывших на Землю, — осмотрел рану, оценил кровопотерю и сообщил Зубцову, что опасности для жизни нет, но, так как силлуриане не практикуют переливания чужой крови, Лайна будет эвакуирована на вращающийся на орбите лайнер, где имелись все условия для прохождения восстановительного периода. Там она проведет пару недель в том же дремотном состоянии, ей также будут вводиться питательные вещества и лекарства, стимулирующие кроветворение, и затем она придет в себя полностью здоровой и отдохнувшей. Выслушав лекцию доктора, полковник вернулся на борт вертолета, где его ждали Володя и летный экипаж, после чего стальная стрекоза, загудев ожившими лопастями винтов, вертикально взмыла в небо и взяла курс на Белгородскую область.

* * *

Где-то неделей раньше, неделей позже, но так или иначе при помощи друзей с Силлура Земля была очищена от напасти. На этот раз Володина, так же как и зубцовская доблесть были оценены орденом — полковник получил Звезду Героя, Владимир — орден Мужества. Лайна так и не вернулась на Землю — она лишь однажды связалась с Зубцовым по телефону и сказала, что в рану попала-таки инфекция и ей настрого запретили высаживаться на планету. Лайна позвонила попрощаться и заверила, что обязательно прилетит к своему полковнику, когда через три земных года закончится срок ее контракта с силлурианскими вооруженными силами, а пока, вновь подтвердив свое решение навсегда связать свою судьбу именно с ним, Лайна обещала посылать ему весточки как можно чаще, при первой возможности.

Отряд Зубцова занимался охотой на отбившиеся от дружно утонувшей семьи остатки сквирлов еще около месяца, но это уже была не война, а азартная охота — все исполинские сквирлы погибли, а оставшиеся собачьи теперь по ночам выли в поисках себе подобных, что и многократно облегчало их обнаружение и отстрел. Если же им удавалось сбиться в стаю, то их уничтожение в результате становилось еще сподручнее — можно было за один день положить приличное количество существ, на которых, к слову, холода действовали весьма удручающе — сквирлы от ночных заморозков и наступившей бескормицы становились вялыми и скучными и, казалось, почти не возражали против собственного усыпления при помощи автоматной очереди. Тем более что в с распоряжении отряда теперь имелся вертолет, с борта и которого и были расстреляны, с недельным интервалом, два молодых исполинских сквирла, сумевших таки откормиться, невзирая на неблагоприятные условия. Наконец, отряд был расформирован, и каждый занялся своим делом: военные — военным, штатские — то есть Володя и Бадмаев — своим, штатским. И все бы ничего, да к декабрю месяцу, когда последний из сквирлов на Земле был нейтрализован, Сэйла вновь обратилась к Совбезу ООН, но уже с просьбой о военной помощи со стороны землян.

Заседание было закрытым, и пресса получила буквально крохи информации, из которых следовало, что просьба союзников, спасших Землю и от сквирлов, и от СПИДа, и от рака, разумеется, была удовлетворена полностью, по принципу чем можем, тем поможем. Характер запрошенной помощи не уточнялся, и простые жители Земли так и не узнали, что силлурианам было разрешено построить на территории России, США и Канады несколько военных баз, на деле служивших пусковыми установками. То есть, собственно, силлуриане и тут были весьма в своем духе. Никакой военной техники, никаких ресурсов и армий — прибыли несколько военных специалистов с полными чемоданами чертежей, и все необходимое было создано руками людей на земных оборонных предприятиях. Разумеется, всевозможные спецслужбы прилежно шпионили за союзником и почерпнули немало нового в теории и практике ракетостроения. Еще бы — ведь техника, отстроенная за считанные дни заводами Земли, сумела выкопать многокилометровые тоннели в глубь планеты, где, оказывается, в избытке было радиоактивной руды, ставшей начинкой и топливом в рекордные сроки воссозданных по силлурианским схемам фантастических баллистических ракет такого радиуса действия, о котором не могли бы мечтать даже Циолковский с Эйнштейном в самых розовых своих фантазиях. Еще бы — эти ракеты должны были, по обновленным представлениям о гравитационной физике, преодолеть границы между звездными системами и поразить цели на некоей далекой планете, посмевшей бросить вызов всемогущему Силлуру. Для простык же обывателей тема была как бы «замята» до самого рокового 20 декабря 2022 года, когда состоявшийся запуск ракет уже было невозможно скрывать. Еще бы — сперва пуск был проведен в США, и тогда власти поняли, что утаить его просто немыслимо, как, к примеру, нельзя спрятать ядерный гриб ростом в полнеба. Никто ведь, сперва и не предполагал, что взрыв атомной бомбы будет похож на гриб. Вот и теперь никто не мог предположить, что запуск межзвездных ядерных ракет будет похож… на исполинские, выше облаков, новогодние елки. Весь мир транслировал диковинные фигуры, выросшие в ночном небе Америки. Первые версии случившегося были самыми разнообразными — от Второго пришествия до топографической рекламы, — пока власти США и Канады вяло не рассекретили часть информации, что это, мол, делается в рамках выполнения союзного договора с Силлуром. Никакой конкретики.

Россия же узнала о событиях днем. И тогда же, по горячим следам, президент Российской Федерации выступил с прочувствованным обращением к согражданам, в котором выражал надежду, что российский народ с пониманием отнесется к грядущему следующей ночью подобному пуску ракет. И будет, так же как и он сам, с интересом наблюдать за появлением в небе рождественских елок этой ночью. А еще президент говорил о том, что силлуриане фактически передали — это он хорошо сказал, — фактически, так как на деле никто ничего не передавал, это лучшие умы из разведки и закрытых институтов, ломая головы, сумели без спроса и разрешения проникнуть в тонкости космических технологий Силлура, — передали, стало быть, землянам такие научные познания, что позволят вскоре появиться космическим кораблям нового поколения и появятся настоящие Астронавты, от «астре» — звезда. И что скоро будут первые экспедиции к неизведанным мирам. Хорошая это была речь, все там было: и романтика межзвездных полетов — для мечтающих в душе стать космонавтами, и богатство, покой и сытость — для остальных. Ну и конечно, для всех — полная безопасность, так как теперь «наши силлурианские друзья на деле убедятся в нерушимости нашего союза, отныне скрепленного навеки». Великолепная вышла речь — к вечеру на Манежной состоялся малюсенький митинг пацифистов, из 62 человек, ораторское мастерство которых не шло ни в какое сравнение с искусством плетения благородных и возвышенных словес, продемонстрированным президентом. А рядом, на Красной площади, уже собрались тысячи москвичей, ожидающие, что и им будут видны красочные новогодние елочки, совсем такие, как в США и Канаде каких-нибудь двенадцать часов назад.

Володя тоже был среди пришедших на спонтанные народные гуляния. Он захватил с собой подзорную трубу, но она ему не понадобилась — в 23 часа 28 минут по московскому времени из земли выросла Новогодняя Елка. «Christmas Tree» — рождественское дерево. Какая там подзорная труба — Володя стоял в самом центре Красной площади, когда все вокруг озарилось праздничным зеленым светом, как от щедрого залпа салюта, когда его вспышка и в самом разгаре, и в самом зените. Сперва, правда, освещенными оказались лишь стены ГУМа, да — и то до половины — огонь, казалось, накрепко загородили от собравшихся на площади зевак стены Кремля, — но, боже мой, что было потом! Спустя какой-нибудь десяток секунд уже вся стена окрасилась зеленью, а потом, потом — «линия огня» поползла по площади, и когда она добралась до середины видавшей виды брусчатки, до Лобного места, то Владимир увидел, как над Кремлем, новой кремлевской башней, но сияющей чистым изумрудом, дарящим щедрый, даже, казалось, согревающий свет, поднялась долгожданная елочка. Сказать, что она оправдала ожидания, мало, она исторгла непроизвольный крик восторга из груди тысяч увидевших ее москвичей, тульчан, калининградцев, обитателей Белгорода и Орла да и всех прочих жителей европейской территории России. За Уралом любовались на другую елочку, хотя, как написали на другой день газеты, в обычную подзорную трубу из Москвы вполне можно было поглазеть на вершину восточносибирской елки, ну мыслимо ли такое!

А ведь все только еще начиналось. Владимир, как и миллионы москвичей, выбегавших в эту минуту на балконы и во дворы своих домов, думал, что готов к зрелищу — он ведь видел по телевизору американских сестриц этого чуда. А вот ничего подобного — телевизор не передает и малой толики того, что происходит НА САМОМ ДЕЛЕ… На следующий день центральные газеты окрестят это событие «грандиозным салютом в честь вступления Земли в эру межзвездных полетов». Все как-то забудут, что земляне выковали у себя грозное оружие для союзников и что сейчас это оружие несло смерть на какую-то неведомую Земле планету… Вообще от прессы зависит очень многое в осмыслении гражданами того или иного события. Не ошибусь, если скажу, что для девяноста пяти процентов населения — почти все. Пока же елка над восторженно задранными головами стремительно продолжала свой рост; счастливчики, не забывшие захватить из дома фотоаппараты, фотографировались на ее фоне, а то и при ее свете — его было в избытке. И вот уж елка стала именно елкой, а не новой башней Кремля, будто перенесенной в Москву прямо из изумрудного города, и у нее появились — ну это уже совсем сказка — веточки с различимыми почти иголочками. Привезенные дети принялись кричать запоздалое «ура», им вторила молодежь, да и многие граждане зрелого возраста присоединялись к ним своими голосами. Володя тоже, что греха таить, крикнул раза два. У многих в руках оказалось шампанское, как на Новый год, и эти обладавшие соблазнительными бутылками люди, мужчины и женщины, радостно стреляли в воздух, и все угощали всех — незнакомых и знакомых, что окончательно наполнило площадь радостью, возбуждением и ликованием. (Володя и не предполагал, что стал свидетелем великолепно спланированной и осуществленной операции ФСБ под кодовым названием «Бокал». В ней, к слову, не было ничего опасного или пугающего; возможно, это была одна из самых веселых и приятных операций за всю историю этого мрачного ведомства — просто в толпу были внедрены для пущей радости и «недопущения падения рейтинга президента» сотни переодетых в штатское агентов обоего пола, поодиночке и компаниями, которые и открыли в нужный момент бутыли с игристым напитком, угощая всех направо и налево. Шампанское, к слову, также было не отравленным и без каких бы то ни было добавок, оно было отечественного производства, не дорогим, но и не самым дешевым. Разумеется, телевидение передало на всю страну и на весь мир подогретое веселящим напитком ликование центральных улиц российской столицы.) И уж совсем сказочно смотрелись елочные украшения, в виде сияющих золотых, рубиновых, фиолетовых шаров, выросшие вдруг на концах веточек.

Никто, кроме засекреченных «в ноль» ученых, на Земле тогда не знал еще, что так выглядят гравитационные пустоты, образующиеся в точках напряжения при запуске беспилотных ракет этой конструкции. Почему именно беспилотных? Да потому, что и на обычном-то пушечном ядре никто, кроме Мюнхгаузена, не путешествовал, а на этих ракетах перегрузки были такими, что никому не выжить, будь ты хоть трижды космонавт или даже микроб.

Что бы там это ни было — пустоты или там еще что, но смотрелось оно на удивление празднично и радостно. И все следили за изумрудным следом от ракеты восторженными детскими глазами. Ведь как нам, взрослым, недостает порой сказок и чудес! В поисках потерянной «страны детских грез» взрослые дяди и тети частенько пускаются в рискованные путешествия по миру грез наркотических, так сильна порою эта тоска! А тут — без наркотиков и дорогостоящих круизов по неизведанным странам уютная елочка горела в полнеба, наполняя лица и сердца предвкушением самого светлого праздника… Ведь Новый год — это всегда подарки, это вам скажет любой ребенок!

Что же… Будут и подарки… Недолго ждать осталось — меньше месяца… Их Земля получит, как полагается, точно на Новый год, но по старому стилю — в ночь с 13-го на 14 января…