Чудопаровоз Вацлава Поспишила. Матёрый Человечище

– Я что предлагаю, Константин, – проговорил пан Поспишил, надевая пиджак на белоснежную сорочку, – сегодня мы планируем закончить работы над электропоездом нового типа, так, может, прокатимся, осмотрим этот шедевр в действии? А заодно и обсудим все возникшие вопросы.

– Конечно. Пойдёмте, посмотрим! – согласился Снопов.

Ему было интересно взглянуть на новинку Вацлава Поспишила.

«Уж, ясно, как белый день, что вы, уважаемый пан, пригласили меня сюда именно на смотрины своего детища, а вовсе не на обсуждение наших проблем», – подумал Константин.

До места, где готовился к первому вояжу электропоезд, как оказалось, было всего пять минут ходу. Цех, в котором происходили последние косметические работы, представлял собой наследие советских времён – сорокалетнее здание огромных размеров, с громадами мостовых кранов, подъездными путями и бесконечными коммуникациями.

Пан Вацлав, с годами превратившийся из тонкого и звонкого юноши в двуногую бочку из под чешского пива, грузно дыша, первым поднялся по ступенькам электропоезда и, заглянув в залитый неоновым светом вагон, махнул рукой ожидавшей его команды делегации, во главе со Сноповым.

Пока все размещались по вагонам, большинство присутствующих даже не заметили, что поезд покинул громаду цехового ангара, и, быстро набрав скорость, полетел по стальному полотну через пражские кварталы на восток в сторону Словакии.

– Видишь, Костя, старею! Шли пять минут, а одышки – на все десять!

Говоря это, пан Вацлав с нескрываемой гордостью смотрел в окно, присвистывая мехами лёгких.

– Не зря я прожил жизнь, Костя! Один этот поезд и тот обессмертит имя Вацлава Поспишила на ближайшие пятьдесят лет, как минимум.

– Да, не едет, – летит стрелой! – согласно закивал головой Снопов. – Динамика, что называется: «Эх, прокачу!». И совершенно без надрыва.

– И главное – без проводов, дуги и солярки! – заметил пан Вацлав. – Вам, точнее России, раскинувшейся на одной пятой суши земного шара, это особенно важно. Пропахшие соляркой тепловозы скоро станут вчерашним днём и пойдут в утиль. Эволюция человеческой мысли сделала очередной шаг вперёд, дорогой товарищ Снопов. Вы присутствуете при испытаниях поезда с новым типом двигателя. А это веха, Костя! Новое слово инженерной мысли.

Они присели в удобные ортопедические кресла, расположенные у самого окна. Расстояние между сиденьями позволяло, ничуть не мешая друг другу, вытянуть ноги, чем оба собеседника не преминули воспользоваться.

Пан Вацлав отвёл свой взор от окна, за которым побежала зелёная лента полей, и посмотрел на Снопова.

– Скажи, Костя, отчего люди не летают, как птицы? – процитировав Островского, Вацлав Поспишил грустно улыбнулся и пояснил суть своей фразы:

–Вот я, всегда мечтал, что изобрету что-либо гениально простое и нужное для человечества. И ведь изобрёл! Казалось бы, – живи и радуйся, цель достигнута! – Ан, нет! Грусть-тоска меня съедает. И вот её причина, Константин.

Вацлав Поспишил полез в старенький, видавший виды, портфель и извлёк из него репринтное издание трактата Мануила Комнина «О страстотерпцах» и работу Константина Снопова с анализом труда Мануила.

– Воистину не знаешь, где потеряешь, а где найдёшь, – удивлённо развёл руками Снопов. – Честно говоря, никак не ожидал увидеть свои труды столетней давности здесь и сейчас в ваших руках. Сегодня я рассчитывал на торжество ваших трудов, а уж никак не моих! Какими судьбами это попало к вам, пан Вацлав?

– Честно говоря, лучше бы оно вообще никогда ко мне не попадало, Костя! – Поспишил вновь замолчал и сокрушенно уставился в окно.

– Это Илья Пастухов вам их передал, да? – пытаясь связать воедино невесть, откуда взявшиеся рукописи, Поспишила и свой визит, спросил Снопов.

– Он самый. Дело было сразу после развала Союза. Понимаешь, вляпался я тогда в неприглядную историю. Сам всю жизнь был связан с разработками техники слежения и спецсредств… И надо же! – засветился на камеру с девками, похотливый осёл! Да ещё как засветился! Ну, в общем, та ещё песня. А Илья, он мне тогда здорово помог. Выбросил в прессу доказательства на этих девок, что никакие они не малолетки, пострадавшие от чешского маньяка-профессора, а подставные утки ЦРУ. Вот. И черт его дёрнул, после этого, привезти мне твою работу! – На, мол, займись! Материал интересный – о пробуждении сверхспособностей у мучеников, и всё такое прочее. Взял я эти папки, сдуру, ну и сам не знаю почему, но запал на эту тему. Уж больно убедительно вы, в паре с Мануилом, её развили. А я человек такой, что если уж начал, то своего обязательно добьюсь.

У Константина в голове всплыли слова Челышева, сказанные им о страстотерпцах в аудитории института, перед приходом Пастухова: «Это же, какое оправдание для мучителей всех мастей! – Предаваясь своему пороку садиста, свято верить в то, что возвращаешь человека к Богу!» – Константин съёжился и бросил иглу стального взгляда в глаза собеседника.

– Если, не секрет, позвольте полюбопытствовать, пан Вацлав, какими методами вы пользовались, стремясь достичь желаемого результата?

– Ну, какие у нас могут быть методы, Костя? Хотели, поначалу, вашими: центрифугой, да барокамерой. Но… Мы же, варвары! Шучу, конечно… Ты же знаешь, что я с электротехникой на «ты». Потому, замерить электрическое сопротивление каждого отобранного индивида мне не составило труда. Ну, а дальше: катушки, конденсаторы, громы и молнии.

– Но чувствительность нервов, она ничего общего с электрическим сопротивлением не имеет. Об этом вы подумали, обрекая несчастных на страдания?!

– Не кипятись, Костя! Я вижу, ты уже рвёшься спасать моих «подопытных», не так ли? Успокойся! Хвала Господу, никто из них не погиб. Все прошли испытания. Многие стали настоящими чародеями. Я этого никому не говорил, даже самым близким мне людям. Только тебе, как автору сей бесчеловечной идеи.

Константин отрицательно замотал головой:

– Я никогда, слышите, никогда не выступал за подобные насильственные действия над человеком! Анализ труда Мануила и констатация фактов – это не руководство к действию! Вам не приходило в голову, что человек сам, понимаете, – сам, без всякого вторжения извне, должен очистить свой организм и посвятить себя общению с Высшим началом в дни энергетического максимума, оставаясь без пищи длительное время, ставя себя на край Жизни и Смерти? Именно так он может приблизиться к Богу.

– Да, слушая тебя, я понимаю, откуда на Руси появились монахи-отшельники, пещерные затворники, ставшие Святыми. Но! Ох уж это вечное «но»! Как, по-твоему, кто из потенциальных Нагвалей в наши дни захочет вести такую жизнь в пятнадцать лет? Я думаю, ты сам прекрасно знаешь ответ. Не обманывай себя, Костя. Как говорил твой любимый индеец, Хуан Матус, фигурирующий в трудах Карлоса Кастанеды, добровольно магом никто не становится. Всех неофитов приходится затаскивать за шиворот в состояние повышенного осознания. Увы, для воспитанниц моего колледжа, я, поначалу, выступал в роли жестокого деспота, воюющего за их же обеспеченное будущее. Они понятия не имели, что я в действительности проделывал над ними. Спроси любую из моих избранных, – и она скажет, что я её наказывал за нерадивое отношение к делу. И никто из них, даже самые одарённые, не догадались, что телесное наказание, повсеместное в закрытых школах Европы 70-х годов и лишь имитированное мною в страшных условиях 90-х – это лишь ширма для волнового воздействия на череп неофита, и, как следствие, – на продолговатый мозг. Я активизировал у каждой из них Вишудху-чакру или горловой центр, вместе с его партнёром – Талу-чакрой, расположенной в глоточном сплетении, Костя. Грубо говоря, я вбрасывал их сознание в зону Манаса, дабы пробудить высшую мозговую деятельность. При этом, в момент такого облучения, из-за прилива крови к гландам, человек начинает задыхаться. Плюс, волновое воздействие на продолговатый мозг нарушает естественный вдох-выдох диафрагмы, так как именно там, в продолговатом мозгу находится центр дыхания. В момент полуобморочного состояния от удушья мои неофиты и осуществляли перепросмотр всей своей жизни, о котором говорил Карлос Кастанеда. Не будь рукоприкладства по мягкому месту, я бы действительно рисковал. А так, повинуясь болевому сигналу, кровь быстро покидала головной отдел и приливала к нижней части туловища, тем самым нормализуя естественный вдох, и, снимая минутный отёк гланд. Крича от боли, как и в момент своего рождения, человек начинал дышать.

«Ну, вот и повитуха-гинеколог нарисовался! – зло усмехнулся Снопов. – Это же надо, а?! – Уролог Штольц, проктолог Снопов и гинеколог Поспишил! В пору клинику открывать!»

Минутное веселье быстро сменилось злостью. Само присутствие пана Вацлава бесило Константина. Не в силах больше сдерживаться, Снопов сжал кулаки и, встав со своего места, навис грозовой тучей над гордостью Словакии, прорычав:

– Пан Поспишил, вы страшное существо! Вы рассуждаете о детях, как о каких-то подопытных крысах! Да вы обязаны были отобрать добровольцев, слышите?! Не детей, а совершеннолетних добровольцев, знающих, на что они идут!

– В самом деле, Костя? – пан Вацлав невозмутимо устремил свой взор на собеседника. – Скажите, коллега, вы действительно занимались инженерной психологией?

– Занимался. И что?!

– Да то, что инженер вы хороший, аналитик талантливый, а психолог – никакой.

Константин сглотнул слюну, переполнившую рот.

– Не возмущайтесь, мой друг. Ответьте себе честно на вопрос: «Многого ли вы добились от своих добровольцев?» Молчите… Вся беда в том, Константин, что колесо восприятия мира без эффекта внезапности не остановить. А разум тела и гордыня с каждым прожитым годом всё прочнее завоёвывают каналы осознания, цементируя положение точки сборки… Значит, вы считаете меня исчадьем ада. Но я не Доктор Зло, Константин, а обычный хороший шахматист. У меня все ходы расписаны наперёд. Потому, смертность в моих опытах невозможна. Поверьте, что быть моим подопытным в миллион раз безопаснее, чем прокатиться на старом чёртовом колесе или оказаться в клинике, подчёркиваю – не центральной, а периферийной клинике, с любым острым недугом, где вас будет оперировать дышащий перегаром херрург. Я специально изменяю первый слог в данном слове. Вся беда нашей цивилизации, Костя, от безответственности и мозговой лени. С этими двумя гидрами я и воюю всю мою жизнь.

Пан Поспишил замолчал.

– А теперь, если хотите, можете, вслед за западными СМИ, в очередной раз обвинить меня в педофилии, садизме и прочем. Ваша беда, Костя, в том, что вы оперируете эмоциями там, где им нет места. Чем жалеть моих «бедных» девочек, вспомните лучше о тысячах их ровесниц, выброшенных на обочину жизни распадом Союза. Сколько их пополнило ряды девок в борделях или влачит по сию пору нищенскую жизнь у себя на родине! Сознайтесь честно, что до тех, о ком я вам только что сказал, вам нет никакого дела! А я думаю, что их боль и страдания не идут, ни в какое сравнение с минутным шоком моих подшефных.

– Как говорил Фёдор Иванович: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся. И нам сочувствие даётся, как нам даётся Благодать», – не проговорил, а прокипел Константин. Он кусал губы, дабы сдержаться и не наговорить Нобелевскому лауреату простых русских матерных слов. К счастью профессора, в голове Снопова всплыла фраза-характеристика, некогда оброненная Ильёй Пастуховым в разговоре с Константином: «Да Вацлав – среднестатистический чех, с вытравленной в средневековых войнах идеей божественного начала. Он не верит ни в Бога, ни в Черта, но явно пляшет под дудку последнего».

Костя вздохнул и нервно рассмеялся:

– Значит, эффект был достигнут, да, пан Вацлав?

– Был достигнут, – со вздохом подтвердил профессор электротехники.

– И вы тут же нашли ему применение, не правда ли?

– Не я, Костя. Но с моей помощью. Это правда.

– Красавцы! – Снопов почувствовал, что в нем вновь закипает звериная злоба к сидящему перед ним философствующему фашисту. В мозгу у Кости вновь зазвучал голос Ильи, но на сей раз слова позабытого разговора были адресованы уже самому Снопову: «Ты не годишься для оперативной работы, Костя. Уж больно эмоционален!»

– Да, это верно, эмоционален, ничего тут не попишешь! – вслух проговорил Константин. – Разве смогу я выиграть партию, когда против меня играют такие матёрые шахматисты с ясным, лишённым эмоций, умом. Просто настоящие арийцы! Доктор Геббельс обзавидовался бы такой победе идеи фюрера о сверхчеловеке и работе над новой расой!

– Костя, вы всё не так поняли! – видя взвинченное состояние собеседника, проговорил пан Поспишил. – Как говорят математики, «возможно, вы ошиблись со знаком».

– Да где уж нам, лапотным мужикам! – Снопов брезгливо усмехнулся. – Знаете, пан Вацлав, прежде, чем эта работа попала в руки Ильи Пастухова и он забрал её «на один денёк, дабы прикрыть задницу перед руководством», как он сам тогда выразился, так вот, прежде чем всё это завертелось, мой наставник, умница и настоящий Человек с большой буквы, он задал мне только один вопрос: «Как вы думаете, Константин, зачем и кому это может понадобиться?» Я, по-молодости, не понял глубины вопроса, думал, он спрашивает о наших доблестных органах. О методике тренировки человеческой психики, исходя из периодов жизненной активности. А, выходит, он уже тогда, в советские времена, предвидел использование сверхспособностей в корыстных целях, потому, что прекрасно знал человеческую природу. Как и то, что выложи мы готовый рецепт изготовления людей-чудотворцев с элементами насилия, – и его тут же бросят в дело, прикрываясь высокими словами о долге и судьбе Родины. А на самом деле, создавая армию клонов, для воплощения идей собственного господства. Вы же по этому пути пошли, пан Поспишил?

– Вы и правы, и не правы одновременно, – ответил пан Вацлав. Знаете, Костя, во мне нет ни жажды власти, ни коммерческой жилки. Не смейтесь, это правда. Я не коммерсант. Точнее был им когда-то в 90-е. Когда ни о какой научной работе и говорить не приходилось. Кругом раздрай. Все хапают, – кто сколько сможет. Но даже в то время, всё, что я одолжил у государства, было вот здесь – говоря это, пан Вацлав постучал пальцем по черепу. А ведь мне ничего не стоило отхватить кусок пожирнее, приватизировав корпуса технического обеспечения, со всем передовым, по тем временам, оборудованием, на чём потом разбогатели мои коллеги. Но меня финансовая сторона всегда интересовала только с точки зрения достатка – безбедного существования и развития собственного производства. Понятие роскоши мне никогда не морочило голову.

– Вот вы смеётесь, Костя, но взять хотя бы мою идею с генераторами и двигателями нового типа. Да любой другой уже миллиардером был бы за те двадцать лет, что прошли со времени теоретического обоснования эффекта сверхпроводимости в ртутно-германиевом проводнике. Американцы мне всю лысину проклевали, предлагая деньги за патент и своё гражданство. И, поверьте, этих средств мне бы хватило до самой смерти. Но я вырос в социалистической Чехословакии – передовой стране соцлагеря. Я искренне люблю свою родину и не продам американцам то, что принадлежит всему моему народу, а не Поспишилу, Сметане и прочим. Для Чехии и Словакии моё научное открытие – спасательный круг. Почему наши люди должны работать за гроши, Костя? Я верну моей стране былую славу и сделаю её экономику лидером Евросоюза. А вы говорите «идеи фюрера»! Нет, наши родные советские лозунги и ничего более. Я не дам растащить национальное достояние. Это шанс безбедно жить, учиться и работать для каждого жителя моей страны. Я не призываю к насилию и завоеванию чужих земель. Боже упаси! Я призываю к человеческой мысли и её воплощению, на благо всего человечества. Собственно, на доказательстве правды моих слов мы с вами сейчас и путешествуем.

– Пан Вацлав, а как насчёт убиенных вами людей из окружения Александра Штольца? – глядя в окно, спросил Снопов.

– Ну, скажем прямо, с одним из них я в данный момент и разговариваю.

– В смысле?

– Ваша фотография, Костя, легла на стол группы выращенных мною тёмных магов самой первой. И, насколько мне известно, каждый день они бьются над решением задачи вашей ликвидации оккультным способом. Уж больно приз за вашу голову велик! Её Илья Пастухов оценил в четверть, от всех, выведенных им со счетов «Ойлэнерго» средств.

– Да, потеют, поди, с утра до ночи! Они же не знают любимой поговорки Пастухова: «Обещать – не значит жениться!»

– Это верно! Но на месте Ильи я бы не стал подвешивать морковку перед носом группы темных магов. Что-что, а своё вознаграждение они бы получили. Вы уж поверьте! Мои сросшиеся кости тому свидетели. Только с каждым днём из-за этой поставленной задачи ряды Гнева Божьего редеют. Халера их косит.

– Что так?

– Да я, прежде чем ваши фотки отдать тёмным магам, отнёс их своим белым голубицам – моей гордости, первой тройке. Они и противостоят этому отродью Сатаны. Вам самому никто не являлся? Нагвали там всякие, а может Апостолы? Нет?

Константин задумчиво потёр рукой лоб.

– Нагвали, говорите?

– Костя. То, что некоторые из Сашиного окружения пали от рук темных фурий, есть слабое звено в вашей цепи, поверьте. Я давно заподозрил, что вы отошли от дел и горюете из-за смерти Виктора Ермакова. А того не знаете, что он в своё время – в лихие 90-е – сам убил человека. Тот ему денег не отдал, он его и… Может, попугать хотел. А тот возьми, да и умри! Профессиональный удар Виктора слишком сильным оказался. Это мне из абсолютно достоверных источников известно. Вот потому-то сеть голубиц его спасти и не смогла. Карма, Костя. Резко активизировавшаяся карма.

– Вы хотите сказать, что все умершие из окружения Штольца понесли заслуженное наказание?!

– Либо родовая, либо личная карма. Я в этом абсолютно уверен, Костя. Ну и, также, те, кто выдавал себя за мнимых друзей, стремясь продаться Пастухову за более высокую цену.

– И его жена с дочкой тоже?

– Родные Александра погибли не от воздействия тёмных магов. Это была подставная, хорошо продуманная и организованная, авария. Человека, сидевшего за рулём грузовика – виновника ДТП, ведь, так и не нашли. Грузовик был угнан, а его настоящему владельцу при угоне на АЗС проломили череп. Такая вот история, Костя. Спросите у Штольца, думаю, он в курсе мною сказанного и всё подтвердит. Мои маги слов на ветер не бросают.

– Тогда скажите, пан Вацлав, зачем вы вообще согласились на предложение Ильи Пастухова участвовать в ликвидации людей Штольца?

– Чтобы Илья Пастухов не пострелял вас как куропаток или не укатал в асфальт, Костя. Неужели, только что упомянутая авария не натолкнула ваши мысли на этот ответ?! И второе, – чтобы он с доктриной Комнина-Снопова не побежал к кому-нибудь ещё! Хотя, насколько мне известно, он все-таки, побежал… Только быстро вернулся. У нас, ведь, как дело поставлено: раз ты решил с нами работать, – то сиди и жди результата, иначе… Всякое с человеком может приключиться. Если ты обратился к Чёрту, то имей уважение и терпение. Он конкурентов и суеты не потерпит. Вот Илья быстро на собственной шкуре убедился, что не стоит рыпаться и искушать судьбу. Потащился с твоей фоткой к черной ведьме, – та возьми, да и помри. Совпадение, наверное, с кем не бывает? Нанял киллера. Тот только часика два и пожил после разговора с заказчиком. А сам Илья в больницу угодил с остановкой дыхания и жуткими видениями. Чуть с ума не сошёл! Вот ведь как от наших услуг-то отказываться! А ты, Костя, говоришь «зачем?».

Кстати, былого полного оригинала труда Мануила Первого «О страстотерпцах» в Страховской библиотеке Праги больше нет. Только изрядно урезанный экземпляр. Твоих разработок с центрифугой и барокамерой – то же. Я позаботился. А что делать с остальным статистическим материалом, переданным мною сегодня, – решай сам.

Константин убрал документы к себе в портфель и взглянул на Вацлава Поспишила без былой неприязни, но всё ещё настороженно…

– Скажите, а с Америкой вы до сих пор не нашли общего языка?

– Ну, думаю, для того, чтобы что-либо найти, – надо иметь на то желание. А я смотрю на «арабскую весну» со сменой режимов в Тунисе, Египте, Ливии, теперь – в Сирии и понимаю, что некто перекраивает карту Ближнего Востока под себя, а другой некто, ему в этом помогает, бряцая бронёй авианосцев. Вы начало этой исламской революции помните? Ирак, с убиенным несговорчивым диктатором. Потом – Югославия. Скажите: «Причём, здесь, Милошевич?» – Отвечаю: «А чью сторону в Югославском конфликте поддержал наш авианесущий некто?» Ах, какое совпадение! – Опять сторону исламского мира! Ну, надо же, какая забота о братьях мусульманах! Вам взбесившиеся акулы в Красном море перед началом второго акта этой драмы как биоинженеру ни о чём не говорят?

– Естественная реакция крупных рыб и млекопитающих на облучение психотронным генератором.

– Именно. Скорее всего, – со спутника… Затем, в подогретые массы вбрасывается жареный компромат на лидеров, освежающий память угнетённых и задающий вектор гнева. Поставляется оружие, или происходит «случайный» захват его складов. Ну и, наконец, финал драмы – призывы к насильственному свержению власти в интернете и на молебне… Под маской борьбы за свободу народов эта сладкая парочка, топящая в сортире диктаторов всех мастей, растит офигенного цербера для всего христианского мира Европы и Азии.

Кому нужно, чтобы на всём Ближнем Востоке воцарилось правление не светского ислама Ататюрка, а радикального, да ещё с арсеналом химического оружия нынешней Сирии и ядерным центром Ирана, а Костя? Да вся Европа скоро погрязнет в таком военном конфликте с радикалами, что ни о каком экономическом росте, и мечтать не придётся! Евросоюз слеп. На носу 1939 год, ребята! Ваш, везде сующий своё хозяйство, заокеанский друг угнетённых, в случае начала Третьей Мировой, как ни в чём не бывало, пожмёт плечами, и с идиотской улыбкой скажет: «Извините, лично мы боролись за демократию. Сами не знаем, как получилось!»

А заварившуюся кашу будем расхлёбывать все мы, здесь живущие. И Израиль – в первую очередь!

Вот такой прекрасный план спасения экономики США я вижу на мировой шахматной доске, Костя. Ну и, попутно, появление на Ближнем Востоке Соединённых Штатов Саудовской Аравии. Браво ребята!

– Какой вы матёрый человечище, пан Вацлав!

– Это, правда, что есть, то есть. Помните концовку анекдота про то, как Карла Маркса в психушку упекли? – «Бороду-то я сбрею. А вот умище, куда я дену?!»