Удар по зеркалу

Когда Анна заснула, к ней пришёл священник в золотом одеянии. Они находились в каком-то просторном зале. Анна присмотрелась и поняла, что вокруг – внутренне убранство огромного храма. Старец держал её за руку, называл Ольгой и внимательно всматривался в глаза своим сияющим взором, словно искал ответа на какой-то вопрос.

– Беда, Оленька. Надо твоего дружка с фотографии спасать. А то я один уже не справляюсь. Только сеть вокруг него залатаю, глядь, – а на следующий день уже другая напасть. Так что давай, помогай, моя хорошая.

Анна чувствовала, что знакома с этим старцем давным-давно, и была расположена к нему всей душой. Но назвать его по имени не могла. Он понял её проблему и сам ей подсказал:

– Да Аполлоний я, Оленька! Аль, запамятовала? Давненько мы не встречались. Лет этак восемьсот.

– То, что имя светлое, помню, а само его словно из памяти стёр кто. Ну, никак вспомнить не могла! – оправдывалась Анна.

– Пустое, моя голубка. Теперь ведаешь! – произнёс Аполлоний.

При последних словах старца она явственно осознала, что действительно ВЕДАЕТ. Древняя память встала перед ней калейдоскопом лиц, событий и знаков.

Когда Ольге исполнилось четырнадцать лет, Аполлоний позвал её к себе в храм и, усадив рядом с собою напротив изображения Богородицы, стал рассказывать греческую легенду о Фаэтоне. Все его слова, словно колоколом, отзывались в голове юной девы, рождая видение Солнечной системы.

– Небесный Адам становится активен и виден прозорливым людям, – начал своё объяснение греческой легенды старец, – когда все светила нашей космической карусели, до Сатурна включительно, выстраиваются в единую линию: Солнце, Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн.

Ольга явственно увидела всю стройную шеренгу от Солнца и до Сатурна с поясом астероидов на месте шестой планеты.

– Каждой из планет соответствует свой эфирный центр, связанный с соответствующим центром человека земного. Корона над головой – Солнце Жизни – Христос. Всевидящее око Софии Премудрости – Меркурий. Престол Голубя – Духа Святого – Венера. Грудь-Млекопитательница – мать Земля. Копьё разящее – Воин Михаил – Марс. Чрево Девы Непорочной, рождающей Христа – Фаэтон-Луна. Столб Небесного Света – Господь Вседержитель – Юпитер. Он соединяет всю седьмицу воедино.

Ну и последний из видимых невооружённым глазом планет – Сатурн, лежащий в ногах Небесного Адама. Владыка сроков и смерти, властвующий над областью эфирного хвоста – антипода посоха Света от Юпитера и до Солнца.

На этом плане прекрасно видно следующее обстоятельство: лишившись Фаэтона, наша система потеряла центр чрева непорочного зачатия. Помнишь библию? Господь говорит искушённой Дьяволом Деве: «Отныне в муках ты будешь рожать детей!»

Искушённая Небесная Дева – это Фаэтон, – планета, покинувшая своё место в космической иерархии светил. В человеческом теле она связана с чревом. Именно здесь находится центр накопления энергии для преображения астральной демонической сущности в Христа Сияющего. Центр сферы, являющийся залогом «Жизни Вечной».

В результате предательства падшего ангела естественная циркуляция энергии в Солнечной системе, а, соответственно, и в теле человека, была нарушена. Положение сложилось критическое. Поэтому, Христу, как ангелу Солнечного Венца, пришлось воплотиться на Земле – планете, к которой был пришвартован Фаэтон. Переступив порог Жизни и Смерти, Спаситель разбил астральную сферу Тьмы, сотворённую падшим ангелом, которая отгородила Землю от дыхания других планет. После чего, Он излил свой Божественный свет в планетарный центр Земли, создав новую цепь энергетического обмена между планетами, в которой Земля стала исполнять роль Фаэтона. А Фаэтон-Луна обрёл функцию животного порождения, ранее присущую Земле.

– Помнишь, кто первым узнал о воскрешении Христа?

– Ангелы Небесные, ответила девушка.

– Правильно, Ангелы – Владыки светил. Именно они восславили Сына Божьего и возвестили о его Воскрешении, ибо цепь Света была восстановлена. Изоляция планеты Земля, подпавшей под власть Владыки разложения, закончилась. Сатана понял, что проиграл. Миру дольнему, после своей смерти, явился Христос в теле Света. Дорога для воскрешения детей Адама была проложена.

– Понимаешь, Оленька, – старец посмотрел на девочку с великой печалью и восхищением, словно перед ним сидел сам Спаситель, – предательство одного, это всегда грядущий подвиг другого.

Анна вышла из вспоминания прошлой жизни и сосредоточила внимание на человеке с фотографии. Она увидела, как на его сияющей ауре периодически возникали тёмные пятна яда. Вскормленные чьей-то кровью, они, постепенно, превращались в стабильных злобных тварей.

– Почему я могу ему помочь? – спросила она Аполлония. – Ваша сеть гораздо сильнее той, которую могу соткать я.

– Потому, что этих гадин генерирует кукловод, стоящий за спинами смертных, связанный с тобой одной кармической нитью, Оленька. Твоя энергия и энергии их создателя – близнецы, хоть и полярные по знаку приложения. Сотвори вокруг нашего подзащитного зеркало своей энергии с приказом «Не преступи!», и лярвы будут бессильны причинить какой-либо вред этому человеку.

Из-за конфликта двух установок: «Убей!» и «Не преступи!», поступающих из одного кармического начала, они, либо самоликвидируются, либо вернутся к одному из пославших эти команды центров.

– Я сделаю всё, что в моих силах, отче.

– И ты не боишься, что элементалы воздуха в бешенстве набросятся на тебя, как на один из центров-близнецов, приняв тебя, по ошибке, за своего создателя?

– Нет. Ради этого человека, ставшего мишенью тьмы, я готова умереть, не задумываясь, потому что знаю кто он.

– А ты знаешь, кто тот второй, твой генератор-близнец?

Ольга с горечью и болью посмотрела на Аполлония:

– Увы, мне, увы, отче! Лучше бы мне не знать этого… Но я не отступлю. Я сделала свой выбор.

– Тогда дерзай, Оленька! Да оградит тебя Господь!

 

Конец Божковой. Второй Выбор Андроника

От полученного обратного энергетического удара у Верки Божковой случилась вторая клиническая смерть. Бумеранг тьмы врезался в грудь и остановил сердце. Выйдя из тела, она с грустью разглядывала поджидающий её легион демонов и вереницу лиц загубленных ею жизней.

– Как мало можно прожить, и как много можно успеть сделать, не правда ли?

Она обернулась на голос и увидела священника в белом одеянии с застывшим выражением скорби на лице.

– Кто вы? Я вас не знаю.

– Ты – конечно, не знаешь, а вот твой демон гордыни меня прекрасно знает! – ответил старец.

– Вы пришли, чтобы исповедовать меня, отче? – Так мне исповедь не нужна. Я ни в чём не раскаиваюсь. Я прожила свою жизнь с блеском. Я достигла высшего наслаждения в любви и смерти.

– Вот видишь, девочка, как за три предложения вознеслось твоё Я, – старец грустно улыбнулся. – Это свидетельствует, о том, что он меня признал… О каком раскаянии может идти речь, Андроник, – изрек Аполлоний, глядя на бледную тень Божковой, – если смерть человеческая для тебя наслаждение? Я не за раскаянием пришёл к тебе. Просто осталось одно незавершённое дело.

– Андроник? Какой Андроник? Кто это? Разве ты не видишь, что вокруг никого нет! Шёл бы ты своей дорогой, полоумный старик, – зашипела Верка.

– Кто-кто… Тот, кто подчинил тебя своей воле, дурёха. А ну встряхнись, дьяволица! Изыди, демон гордыни из формы девы! – приказал янтарный монах.

При этих словах старца серо-фиолетовый туман поглотил в себя Верку Божкову и, расслоившись на два фокуса, преобразился в высокую мужскую фигуру и потускневший образ Верки, быстро заполнившийся чернотой.

Поджидавший жертву посланец Сатурна вобрал в себя тёмную деву и сгинул.

– Ты как здесь очутился, Аполлоний? – Андроник удивлённо смотрел на старца с высоты своего почти двухметрового роста.

– По воле провидения, актёр тьмы. Зачем меня морочил? Думал, раз вошёл в девку демоном одержания, так я её с тобой спутаю? Многолик, ты стал, братец, как я погляжу. Иван Грозный, Иосиф Сталин, теперь ещё и Верка Божкова. Стрелочником заделался. Всё в игры с возмездием играешь. Мол: «я – не я, и хата не моя!» Не устал бегать-то от судьбы?

– Да нет. Всё лучше, чем на каторге в аду. Вон, и на этот раз, Верку за меня страж утащил. Видишь, – сгинула чернота с её формой. А я – хрустальный сосуд вечности! Меня вполне устраивает эта игра в прятки. Занятная я вам, Ваше Святейшество, хочу сказать, вещь – быть кукловодом. Сколько людей – столько пороков! Разная – только степень греха. Войдёшь в тело своей жертвы, возьмёшь над ней верх и забавляешься до самого момента расплаты за грехи наши. А когда счёт предъявят, – раз, и соскочишь с поезда. Пусть расплачивается! Я что? – Советчик – и только. Выбор-то за ними! Думаешь, меня за это совесть мучает? – Нисколько! Я всегда играю честно. Подобное, оно только к подобному притягивается. Вот и я. Я только в того могу войти, у кого грешки немалые из прошлой жизни имеются. А что я как кукушонок изживаю бывшего жильца и превращаю в раба своих страстей, – так ведь сам позвал, дурак! Кто ж от беса благодарности ждёт?! – Вот где театр, старче!

– Да ещё какой! Забавляюсь, как могу.

– Да, твоему извращённому таланту искусителя-драматурга, воистину, нет границ.

– Станешь талантливым, когда смерч тьмы за душой придёт. В этот момент такие, знаете ли, способности просыпаются, что и не передать словами!

– По Свету не тоскуешь?

– Земля – не область Света. Здесь, как говорил сам Христос, «слабы и гонимы слуги Господни». Сам знаешь.

– Верно, что пока она таковой не является, – согласился Аполлоний, – но и в область Тьмы эта планета целиком уже давно не входит. С момента смерти Спасителя Земля стала местом Великого Выбора между Хищником и Человеком.

– Угу. Только святые угодники что-то не торопятся возносить приверженцев духовного роста, а оставляют их на съедение Хищникам.

– Человек должен доказать свою решимость в выборе пути горнего. Предрасположенность к Свету не может служить истинным отличием, пока она не будет испытана в горниле обстоятельств. Бескорыстие и твёрдость духа только тогда ценны, когда достигают стадии избавления от метаний, превращаясь в сверкающий алмаз.

– И эту стадию слуги Господа обретают, как правило, уже на смертном одре, – усмехнулся Андроник, – а до того – грешат и каются ежедневно, отбиваясь и штыком, и прикладом, от агрессивных Хищников, заполонивших Землю.

– Может и так, – вздохнул Аполлоний. – Ну, вот, мы и подошли к главному. Я пришёл, чтобы предложить тебе сделать последний выбор между Человеком и Хищником, Андроник, прежде чем ты окончательно потеряешь путь к Свету.

– И в чём он заключается? – в вопросе тёмного мага сквозило полное безразличие.

– Я верну тебя в исходную точку твоих злоключений, а ты не станешь мне в этом мешать.

– И где она находится, эта моя исходная точка?

– В том дне, когда ты пришёл ко мне искать справедливости. Помнишь? Я спросил тебя о выборе между жертвой и троном, и ты, не задумываясь, дал мне свой ответ. В тот день ты сделал свой Выбор. А дальше – пошло-поехало. В бою с сельджуками, в момент смерти ты избрал тропу тёмного мага. Ты своим магическим заклятием сизифова труда свёл на нет все достижения Мануила. «Ты стал первым? – Так получай от кузена подарок! – Труды твои будут напрасны, а жёны бесплодны». И не вмешайся тогда Ольга, не возьми она с тебя слово не причинять вреда брату, ты бы его извёл ещё при её жизни. Куда человеку тягаться супротив ангела Тьмы?! А как ты всполошился, когда Мануил решил назначить своим преемником Бэлу Третьего! Ведь случись это, – не видать бы тебе заветной короны, как своих ушей! Куда проще, отговорить брата от «дурной затеи», снять своё заклятие на бесплодие, и дать возможность родиться агнцу на твоё заклание. И наплевать тебе было на то, что стань Бэла Третий владыкой и Ромей-ской империи, и Венгрии – на тот момент самой обширной и сильной страны Европы, – свершилось бы заповеданное. Две ветви древа Христова слились бы вновь воедино.

– Давольно, старик! – Андроник прервал речь Аполлония и нетерпеливо махнул рукой. – Мы оба знаем все мои «подвиги». Но, что касается Мануила, то я далеко не всегда был против брата. Разве не я поднял пылевую бурю, когда в теснинах Мириокефала ромейское войско попало в засаду? Молчишь?! А я тогда спас ему жизнь, как обещал сестре. Вот ты говоришь, что я дал родиться агнцу на заклание. Что же мне мешало устранить его сразу после смерти Мануила? Его мать или её полюбовничек, – парочка трутней, обложивших народ непомерной данью, ради роскоши и ублажения своих прихотей?! Они, что ли, меня сдерживали? Бред! Поверь, что я мог бы легко возглавить смуту и устранить их со своего пути. Нет, пастырь Божий! Не всё так однозначно в моей прожитой жизни. Темный маг Андроник далеко не всегда шёл на поводу у своей Тени. Ты вот, не задумываешься, например, почему у меня нет хвоста? Всякий тёмный растит астральный хвост Сатурна. Это аксиома. А у меня его нет. Верку тьма поглотила, а на мне – ни мазка, ни соринки. В чём причина, мудрейший?

– Возможно, в том, что кто-то взвалил твой непомерный груз на себя, отказавшись от бессмертия, – вздохнул янтарный монах.

– Ты опять туда же, Аполлоний! Мысль о том, что этим «кто-то» мог быть я сам, даже не возникает в твоей седой голове.

Старец озадаченно почесал затылок.

– Ладно, возможно, что я что-то упустил… Но, вернёмся к твоему Выбору. Ты не желаешь его изменить сейчас, уже зная на собственной шкуре, куда ведёт эта тропа? Я понимаю, что мой вопрос звучит наивно, но я должен его тебе задать. Прежде, чем ответишь, я расскажу, что будет с тобой дальше, если ты не свернёшь с избранного пути.

– Я и сам прекрасно вижу свою перспективу. Ты хочешь поведать мне об обрыве антахкараны – нити, связывающей душу с Высшим Началом – Духовной Монадой? Так я думаю, что этот момент уже давно позади, старик!

– Позади, говоришь?! А разве ты до сих пор не чувствуешь угрызений совести, что бросил умирать в муках невиновного гончара?

– И только-то?! При Иоанне Грозном, я, будучи его невидимым демоном-советчиком, замучил тысячи невинных, а при Иосифе – уже миллионы. Что с того, что я маюсь угрызениями совести о своём двойнике, принявшем за меня мою мученическую смерть? Сдаётся мне, что миллионы загубленных, безразличных лично мне, жизней легко перевесят одну, оплакиваемую мною. Знаешь, Аполлоний! В момент его мучений я так возненавидел весь род человеческий, всю его подлую, алчущую мук ближнего на потребу своим страстям, натуру, что, наверное, и гибель проклятого мною города Константинополя, и опричнина Иоанна, и Сталинские лагеря, – всё это моя месть быдлу за ту принесённую мной невинную жертву. У меня до сих пор перед глазами их безумная эйфория от мук моего двойника, можно сказать моего единственного настоящего брата. Пусть не по рождению, но по сути своей христианской, по Любви, и по пролитой за меня крови. Этот человек любил меня всей своей наивной простой душой. Сколько раз он укрывал меня в своей лавке от псов Мануила, когда кузен, наслушавшись советчиков, объявлял на меня охоту! А самое страшное, для меня, это то, что он не выдал Исааку правду и в тот злосчастный день. Не выдал, потому что любил и верил. Вот где ад моей совести, Аполлоний, понимаешь?! Я за своё существование предавал многих, даже детей своих, но только не тех, кто любил меня. И в тот день, вернее в ночь перед тем страшным днём, я тоже принял решение спасти любящую меня душу – мою юную жену, ценой жизни этого недалёкого, беспутного, как мне тогда казалось, смерда. А следующей ночью, после его казни наступило моё запоздалое прозрение. И с этого момента начался мой ад, который длится по сей день.

Андроник сел возле распростёртого тела Верки на пол, спиной к льющемуся в кабинет директора колледжа из распахнутого окна свету, и тоскливым взором уставился в стену.

– Жертва, да кому вообще нужна жертва? Разве не эйфорию ада она пробуждает в мучителях и палачах? Если я, тёмный маг, не могу простить себе такой жертвы, то как, Он, твой Всеблагой Господь мог принести в жертву своего любящего Сына? Ответь мне, Аполлоний!

– Понимаешь, Андроник, выражение – «Всеблагой Господь послал Сына своего», оно образное. Чтобы ответить на твой вопрос о Жертве, мне необходимо вернуться к моменту, породившему её. Когда один из Владык отступился от Света и привлёк из созвездия Тельца-Ориона силы разрушения, породившие в Солнечной системе катастрофу, то последствия его предательства были воистину катастрофичны. Особенно не повезло триаде планет под порядковыми номерами 3, 6 и 9. Фаэтон – номер 6 – оказался частично разрушен и выбит со своей орбиты. Третья планета от Солнца – Венера, ударом глобуса Фаэтона, была перевёрнута вверх ногами, поменяв полюса вращения на противоположные. А девятая – Уран – легла на бок, под воздействием планеты-гиганта. Как говорится в библии: «Треть ангелов отказалась творить». А что им ещё оставалось? Они же выпали из направленного вращательного движения системы, задаваемого Солнцем. Тут, что называется, ни добавить, ни отнять.

– И это при том, что Разум, согласно древним учениям находится во власти Треугольников – именно Владык 3, 6 и 9 планет?!!!

– Именно.

– Хорош, красавец! Почему же не добавить? – зло усмехнулся Андроник. – Добавить очень даже можно и нужно. Ты дату моей казни помнишь? 12 сентября 6693 года от сотворения мира по ромейскому летоисчислению. Не правда ли знакомые цифири? Они-то меня и сводили с ума, толкая на судорожные действия. Значит, всё-таки – он. Его почерк!

– Кто, «он»? – переспросил Аполлоний.

– Да кто же ещё! – Хозяин мой. Один Предатель торопился поспеть к сроку, чтобы отомстить другому.

– Тебе?! – удивлённо поднял брови Аполлоний. – Но, за что?!

– Да было за что, старче! – махнул рукою тёмный маг. – Возможно, на тот момент я не был так чёрен душой, как ты думаешь. Вот он и нашептал Исааку Ангелу, взбаламутил народ, послал на море полный штиль, и, в довершение всего, лишил меня своего дара. И не умри за меня гончар…

Андроник нахмурился и замолчал.

– Мануила и Исаака – детей моих – Ангел все же принёс в жертву, сволочь! Хорошо, что внуки меня послушали и бежали к царице Тамаре. С её помощью они и отвоевали территорию Трапезундской империи у династии Ангелов. С того времени в Грузии и живут потомки Комнинов … Чем я, собственно, и воспользовался в своё время.

Но, мы отвлеклись от темы, прошу тебя, продолжай, Аполлоний!

– Что ж, вернёмся к войне твоего хозяина с Солнечным Логосом. Для устранения Фаэтона у князя Тьмы были свои веские причины. Шестая планета – планета Осириса – венчала общую планетарную эволюцию цепи от Солнца – Вулкана до Сатурна, и соответствовала тому этапу, который в алхимии именуется превращением свинца в золото. Именно здесь располагался центр системы Небесного Человека Адама-Кадмона, соответствующий области чрева земного существа. Центр, вбирающий в себя энергию мира и формирующий лучезарный Дубль – золотое тело вечности. – Эту великую алхимическую тайну бытия! Устранением шестой планеты Сатана одним ударом лишал Солнечную систему Венца эволюции, и запирал дверь вечной жизни для развоплотившихся существ.

Поставленный перед фактом Логос Солнечной системы вынужден был, в первую очередь, найти место для воплощения детей разума, выброшенных в астрал при катастрофе. Из всех планет земной группы уцелела только Земля, потерявшая огромное количество видов животной жизни при бомбардировке астероидами, но сохранившая кислород и водный океан. Взор Логоса остановился на четвёртой планете. Иерархия Света основала на ней свой вечный оплот.

Этот факт лёг в основу индийского эпоса о войне в Небесах. Точнее, того момента в предании, когда Сома-Луна, по совету Ушанаса-Венеры похищает супругу Учителя богов – Брихаспати-Юпитера – Тару, с целью овладеть божественной мудростью.

Итак, планета для грядущих воплощений в Солнечной системе была найдена. Пришвартованный к ней израненный Фаэтон одарил первых воплощённых сущностей своими эманациями, наделяя животный мир огненным фокусом разума. Расы лемурийцев и атлантов застали его убывающее, но ещё живое дыхание.

Однако, к началу Пятой расы глобус Фаэтона окончательно потерял свою дарящую мысль функцию. Бледная Луна с тёмными областями гигантских синяков от планетарных ударов превратилась в его посмертную маску. Дверь, ведущая к Лучезарному Телу Жизни вечной, для развоплотившихся существ закрылась. Земля оказалась под лучами разлагающегося астрала. Не огненного Манаса, как раньше, а эманаций мёртвого тела – современной Луны.

Поздние атланты отодвинули труп Фаэтона от Земли, установив его на том расстоянии, которое мы сейчас и наблюдаем. Прометей-Осирис, одаривший людей огнём осознания, умер на осиротевшей скале, предоставив стервятнику Разложения и Смерти парить над подлунным миром.

Отныне, пришедшие на Землю души подпадали под кармическую зависимость от Владыки Венеры и Владыки мертвой Луны – Князя мира сего. Символически, на земном небосклоне это равновесие сил Света и Тьмы нашло отражение в фазах Луны: растущей Луне – времени Богородицы-Венеры и Солнца Жизни – Христа, и убывающей Луне – времени падшего ангела и Сатурна-Смерти.

– Прямо как раздел Нижнего и Верхнего Египта между Гором и Сетом, – усмехнулся Андроник.

– Центра Венца Творения, замещающего бывший центр Фаэтона-Осириса, отныне не существовало. Решить задачу по его воскресению могли только двое – Ангел Сатурна и Ангел планеты Вулкан, именуемой в астрологии «Солнце».

– Почему именно они? Разве не мог тот же владыка Венеры исполнить эту миссию? Ведь он наделил людей Высшим Манасом, Духом Святым, в каждом человеке? – поинтересовался Андроник.

– Нет. Венера, наша спасающая Матерь, владычица серебра и олова, не могла сотворить золота, ибо никогда не имела его. Как гласит алхимический трактат: «Дабы сотворить золото, надо внести в тигль его малую толику». Подобное можно создать, только имея его в своей основе. Потому, Венец Творения могли возродить только два ангела, стоящие у его истоков: ангел Сатурна и ангел Солнца. Ангел Сатурна – Бог иудеев, владыка вод, колец и оболочек, отказался, и его можно понять. Зачем владыке сроков и ограничений решать задачу, исповедующую Жизнь Вечную? Бог фарисеев и книжников явно не годился для этой роли.

Солнечный ангел дыхания Жизни прекрасно понимал, что воплощаться придётся ему.

– Выходит, обрыв сети мог устранить только один электрик?

– Выходит так. Только тот, кто и создавал эту сеть.

– Вот-вот. Только создай что-либо. Обязательно потом намучаешься! То проверки, то рекламации, – поморщился Андроник. – Да использовать изделие надо по назначению, а не планетарные орехи им колоть!

– Именно! – согласился Аполлоний. – Правда, эта реплика скорее предназначена для ушей твоего Хозяина, нежели для моих. Вот ты говоришь: «Зачем вообще нужна Жертва»? Да не будь предателей, разрушающих план, – она и не нужна. Эволюция не нуждается в Жертве. Но нарушение эволюции без Жертвы, исправляющей кривизну предательства, приведёт к гибели всего задуманного. А что касается Отца, пославшего Сына умирать на кресте, то Отец наш, всех живых существ – Сердце. В нём живёт наш Бог. И именно Сердце подсказало Владыке Жизни, что он должен исполнить, воплотившись на Земле, в царстве креста стихий. И я к тебе пришёл сейчас только потому, что твоё сердце, совесть твоя, вопиёт. Не будь у тебя внутри этого живого Гласа, мы бы уже никогда не встретились, Андроник.

– Выходит, тебя ко мне послал мой Бог? А его пробудил ото сна гончар. Моя принесённая Жертва… Эх, если б всё знать заранее!

Андроник нахмурился.

– Скажи, Аполлоний, а Христос всё знал заранее?

– Если уж мы с тобой, грешные, и то наперёд знаем, что кто из землян выкинет, то Ангел Жизни, конечно, ведал весь свой путь и поступки своих приближённых.

– Но почему он должен был воплотиться в народе иудейском, ведомом Сатурном?

– Потому, что подвиг его лежал по ту сторону жизни, Андроник. Ты же знаешь: Жизнь – это электрическое дыхание от Солнца и до Юпитера. Область Смерти – область Тени – от Юпитера и до Сатурна. Из-за гибели Фаэтона Смерть вторглась в область Жизни.

Иудеи переняли поклонение Луне от египтян. А те, в свою очередь, – от поздних атлантов, знавших, что Луна – Фаэтон. Увы, к моменту прихода Христа она превратилась в обитель сил разложения. Поклонявшиеся ей народы подпали под водительство Сатурна.

– И, воплотившись среди людей Сатурна, Сын Божий должен был стать их царём?

– Ты опять про жизнь и её проявления. Я же говорю тебе, что подвиг Христа лежал по ту сторону Жизни. Но раз ты уже заговорил об этом, то да, он мог бы стать царём иудейским. Говоря по-нашему, Иисус был принцем крови и состоял в родстве с царём Иродом по линии своей матери.

– Значит, он не родился в хлеву, как принято считать?

– На этот счёт ничего не могу утверждать, ибо гонения на младенцев, а, значит, и на рожениц, Ирод устроил без различия их происхождения. После предсказания астрологов о воплощении Царя всего сущего в народе иудейском у Ирода развилась мания. Он стал совсем как ты, когда решил уничтожить Исаака Ангела.

– Да уж! И почему я не родился в хлеву?!

Оба долго молчали. Наконец, Андроник заговорил:

– Получается, что без предательства Иуды, Иисус бы не смог выполнить свою миссию?

– Потому он и приблизил к себе его.

– Я всё могу понять, но зачем такая мученическая смерть? Разве нельзя было, подобно Сократу, испить яд?

– Это ты спроси у своего Хозяина. Сдаётся мне, что по какой-то причине выбор смерти Агнца был за ним.

Но, на мой взгляд, смерть гончара была ещё более лютой и устрашающей.

– Хозяин знал, кого пугает и чего нужно добиться, – поморщился Андроник. – Но объясни мне, старче, как он, Христос, смог стерпеть все эти муки и не уничтожить этих плебсов, которые его истязали и потом распинали? Он же был всевластен над ними!

– Знаешь, басилевс, с глубокой древности, претендента на посвящение в магическое искусство или, говоря вернее, в тайное учение, сокрытое от простых людей, во избежание самоуничтожения человечества, подвергали различным испытаниям, в том числе и всевозможным страданиям, чтобы определить, достоин ли он, нести те знания, и обладать тем могуществом, к которому стремится. Уж слишком великую цену заплатила вся Солнечная система за предательство, чтобы и дальше Иерархия продолжала наступать на те же грабли. И если испытуемый проявлял мстительность и гордыню, – то он отпадал. По-твоему, Христос, был слабее кандидата в посвящение? Да он пришёл, чтобы умереть! И умерев, воскреснуть и подарить всем нам Жизнь Вечную!

Не в том теле, которое нас предаёт и жалуется о своих частых болях и немощах, но в теле Света, – сфере огня. И ему не было дела до того, что станет с его земным животным одеянием. Равно как и, рвущих его одеяние, палачей – он не видел, ибо, выйдя из тела, был погружён в великое делание – излияние Божественного огня Солнечного ангела из своего центра Чаши – Чаши Христа – в планетарный центр Земли, дабы она стала новым Фаэтоном и собрала лучезарный Свет всех семи планет от Вулкана до Сатурна.

Подвиг Христа возродил Золотой венец Разума, некогда носимый Фаэтоном, и осенил им Землю, оставив мёртвой Луне её бледно-фиолетовый луч астрала.

– Я мог бы сказать, что ты бредишь, старче. Но… Кому как не мне знать о роли Луны в формировании гавани разлагающихся астральных оболочек существ… Только, сдаётся, двуногие не оценят твоего откровения. Они за две тысячи лет, прошедших со времён Христа, так и не задумались над разницей между чередованиями стихий в эфирных центрах человека по атлантической – Тибетской и послепотопной – Индийской – школе. А те, кто задумывался, начинали странную песню: мол, «гранаты не той системы». Земля – не Земля, и Вода – не Вода. Явно кто-то морочил им голову.

– Запертые астралом в центре эго Хомо Сапиенсы – не атланты. Это точно. В дни Атлантиды умирающий Фаэтон ещё сохранял функцию мысли. А Земля имела стихию астральных вод и лежала ниже манасического уровня. Но к появлению Пятой расы положение резко изменилось. Повинуясь разлагающему дыханию трупа Луны, последние из атлантов встали на путь Левой руки магии и засорили примыкающий к проявленному миру нижний уровень астрала тьмой колдовства эгоизма. Потому, до прихода Спасителя, человечество, отгороженное исходившей от лунного глобуса стеной тьмы, образовавшейся из астральных отбросов, нуждалось в приложении Жезла Иерархии, посвящении и посвящённых.

Но, с того момента, когда Иисус явился в своём преображённом теле Света к ученикам, проповедуя, что отныне для всех, кто следует Божьим заповедям и ведёт жизнь праведную, путь к телу Света и переходу в Жизнь Вечную открыт, инициация стала не нужна.

– Да неужели? Вон они, погрязшие во грехе, выбирающие алчущую тропу наживы, успеха и славы! Заморочившие головы остальным своим образом жизни успешных небожителей. Разве отличается современное общество бесконечного потребления и гордыни от падших атлантов? Разве не источает оно всю ту же стену яда и агрессии?

– Я же сказал: «для соблюдающих Божьи заповеди».

– А я тебе и отвечаю, что пока гром не грянет – никто не перекрестится! Массы ничем не отличаются от животных. Они, либо спят, разомлев от лени, либо грызутся за пальму первенства. О спасении души до смерти думать вредно. Враз сожрут!

– А надо не думать, а делать, Андроник. Жить, не стяжая богатства и славы, помогая ближним, создавая в молитве сердца образы Света. Когда, в какое время их, праведников, было много, Андроник? Из тонны золотоносной руды – дай-то Бог, чтобы один золотник вышел!

– Вот-вот. Только не из тонны – а из Мегатонны. Уж больно много отходов! Я смотрю, ты, Аполлоний, всё над землёй паришь, в метро никогда не спускался, поди. А мне подземелье – мать родная. Так там, пока от станции до станции доедешь, столько нуждающихся по вагону с протянутой рукой мимо тебя пройдёт! И если твой золотник туда спустится и всем помогать начнёт – без копейки уже на следующей остановке выйдет, и сам по вагонам побираться пойдёт, чтобы вернуться домой. А на машине – и того лучше! Видишь: стоит на аварийке авто. Водитель голосует. Остановишься, выйдешь из машины, чтобы помочь подтолкнуть заглохшего беднягу до обочины. А его подельник – гадёныш – прыг в твою, и по газам!

Обман стал нормой. Доброта повсеместно наказуема, отче! Потому, проповедуя свои старые истины, ты обрекаешь легковерных на бедствия, нищету и, в итоге, – на мученическую смерть, причем, не только, их самих, но и их родных. Прости, но намаявшись за 800 лет скитаний в подлунном мире, я не понимаю зачем надо кого-то спасать! Люди – сволочи: ангелы – в колыбели, бараны – в юности, хитрые хищники – в зрелости, ядовитые змеи – перед смертью.

– Все?

– Все, в зависимости от настроения.

– А как же Ольга, Всеволод или гончар? – невозмутимо спросил Аполлоний.

– Золотники-то? – Андроник криво усмехнулся, заметив возникшую Тень падшего ангела.

– Их давно нет, отче. Они умерли, а сволота живёт и процветает. И начхать ей на то, что когда-то, в 1178 году, Ольга, спасая Землю, обрекла себя на мучения, приняв на своё тонкое тело столько огня пространства, что повредила астральную линзу. Её последние годы стали годами телесных мук, от которых она могла избавиться, лишь уходя во второе внимание. И ради чего, Аполлоний? Ради жизни этих Гомо Наглусов и Гомо Хитрусов?

– Ради Жизни, Андроник. Не нам судить о том, насколько красив или уродлив будущий горшок, пока его мнут руки гончара. Ещё не пришло то время, когда просветление станет единственной целью жизни миллионов. Но путь к Свету, повторяю, открыт. И следом за Спасителем по нему прошли сотни Чудотворцев и ныне почитаемых Святых, вне зависимости от их вероисповедания. Путь, сочетающий в себе безупречную жизнь и смерть, как возвращение домой.

– Смерть… Моя смерть случилась в бою. Знаешь, я в тот момент практически ничего не чувствовал – ни веса, ни боли. Одна жгучая звериная ненависть боя царила во мне. И из всех цветов остались только алый и чёрный.

Аполлоний вздохнул: «Эх, если бы не эта мстительная сторона твоей натуры, Андроник!»

Словно читая мысли священника, тёмный маг спросил:

– Скажи, старец, ты с самого детства относился ко мне настороженно, почему?

– Потому, что человек квадратуры может либо преобразиться, очистив своё усиленное астральное зеркало сердечной любовью и смирением, либо подпасть под власть демонов страстей стихий. Третьего ему не дано. Помнишь у Есенина? – «Всё живое особой метой помечается с ранних пор». Понимаешь, Андроник, наблюдая за играми вашей неразлучной троицы, я заметил в тебе одно очень нехорошее качество. Твой двоюродный брат был добр по натуре, и, побеждая, всегда, проявлял к тебе великодушие. Твоя сестра, будучи сильнее вас обоих, поскольку была на пять лет старше, смеясь, поддавалась вам и позволяла побеждать себя. Но ты – другое дело. Уж если ты проигрывал, – то твоей злобе не было предела! И, набросив на свои действия вуаль лести, исподтишка, ты непременно добивался своей цели, – как бы невзначай, причинял боль победителю Мануилу. Мстительность сидела в тебе занозой из твоего прошлого рождения, и ты явно шёл у неё на поводу. Я надеялся, что любящее сердце Ольги растопит лёд, сковавший твоё, и Царь Радости жизни проснётся. Но, увы, тебе была ведома только радость ненависти. Твой царь Света в сужденный час так и не проснулся.

– Мстительность? – Да если всё прощать, то быстро окажешься в камере без штанов и с разбитой мордой, как мой спаситель. Божьи заповеди, они ведь для людей писаны, а не для быдла! А с быдлом у меня свой разговор, – помрачнев, Андроник замолчал.

– А скажи, они, палачи Иисуса, ответственны за Его мучения перед своей кармой, или весь грех лежит на демонах, использовавших их, как своё орудие? – вспомнив своего двойника, спросил басилевс.

– Тебя этот вопрос волнует как тёмного мага-шептуна, чужими руками творящего зло? Думаю, что ответ на твой вопрос очевиден. Разве Верку не поглотила тьма? Я не устану повторять, что Земля есть место Великого Выбора. Палачи Иисуса могли выбрать между участием в расправе и отказом. И хотя они, воистину, не ведали, что творят, но ответственность за их действия лежит и на них, и на детях их. Так же, как за колдовство, привитое тобой Верке Божковой через горловой центр гордыни, отвечать вы будете оба. Она уже несёт наказание, поскольку рассталась с жизнью, а ты, как «вечный жид», понесёшь его после истощения своего дубля.

– Понятная перспектива. Только ты опять заблуждаешься, отче. Я его не понесу, ибо, как это не нелепо звучит, но на мне, с некоторых пор, нет вины.

– Ты в своём уме?

– Абсолютно. Но, мы отвлеклись. Расскажи мне, лучше, когда ты меня крестил и говорил о Жертве, ты уже видел чей-то грех, чьё-то предательство до меня, за которое мне суждено было заплатить?

– Когда я тебя крестил, то уже знал, что ты последний из династии Комнинов, рождённый под знаком креста и успевающий к Великому Сроку. А родившийся под квадратурой стихий всегда собирает карму своего рода, Андроник. Он тот, кто может взять на себя грех своих родных, равно как и грех своих товарищей, и искупить его. Вас было двое, кто родился с проявленной квадратурой Огня и Воды – Ольга и ты. Потому, я знал, что астральные силы, дремлющие в людях во младенчестве, обязательно проявятся при вашем совершеннолетии. И мне было больно видеть, как ты, рождённый для искупления чужих грехов, сам впал в грех гордыни и преумножил карму рода.

– Выходит, я – Жертва рода Комнинов? И кто так решил? Господь или мои ушедшие родственнички?

– Не спеши искать новый объект для своего праведного гнева, Андроник. Понимаешь, прежде чем сущность человеческая входит в воплощение, она, видя своё предназначение, даёт согласие на исполнение посильной ей миссии. Но, когда человек обретает тело, то в нём, с семилетнего возраста, начинает преобладать тот или иной порок, привнесённый предыдущими жизнями, именуемый стражем порога. Так вышло и с тобой. Ты мог стать тем, кто бы принёс Великую Жертву, восстановив единство Церкви Христовой. И перед своей кончиной в прошлой жизни ты молил Бога, чтобы он дал тебе шанс стать Искупителем. Но, воплотившись, и достигнув совершеннолетия, ты отказался, потому, что водоворот кармы рода, предчувствуя твоё грядущее преображение, резко усилился. Твои страсти обострились до предела, неведомого обычному человеку. Это тот эффект усиленного астрального зеркала, который многие самонадеянно упускают из вида. Борьба со страстями становится непосильной ношей. Если сердце молчит, то человек обречён на падение в водоворот эмоций, и непременно становится их игрушкой. Твоё сердце молчало. И ты пал. Потому, Великой Жертвой ты так и не стал.

– Как знать?! Хм, как странно. Получается, что каждый знает, на что идёт?

– Но, к сожалению, никто не ведает, дойдёт ли.

– И толпа, рвущая тело гончара на части, – это искупление греха рода?

– Нет. Это порождение твоей тирании, Андроник. Не было бы жестоких массовых казней, вошедших при тебе в привычку, не было бы и мести, породившей мучения гончара, равно, как и его подвига искупления твоих грехов. Гончар умер за тебя, молясь, чтобы ты обрёл Свет. Пока он не понимал за кого страдает, он пытался оправдываться, но осознав, что все видят в нём тебя, он догадался, что это твоя хитрость привела его в казематы башни Анем. И вот тут – ты прав! Он не выдал тебя, потому что искренне любил старого басилевса, с которым в молодости разделил когда-то свой кров. Любил и верил, что ты – великий избранный, способный спасти этот грешный мир. Ты был единственным из императоров, кто снизошёл до простого люда в момент своего становления и общался с ним на равных. Твой приятель искренне верил, что это не его басилевс вершил все эти злодеяния, переполнившие трупами рвы. Весёлый радушный принц-балагур, прятавшийся у него и пивший с ним вино из одного кувшина, а затем, делившийся с ним своими планами по созданю общества равенства и братства, не мог сотворить такое злодейство! Бесхитростная душа гончара не могла воспринять ту мысль, что Андроник с годами стал двулик и лицемерен. Твой двойник был убеждён, что это злые знатные люди – советники басилевса – внушили простому парню Андронику свои чёрные мысли, и отвернули его взор от неимущих и заповедей Божьих. Он решил, что тебе некогда было ему объяснять, зачем нужна эта подмена. Что ты бежал, дабы собрать войско из верных вассалов, и осадить предавший тебя Константинополь. Бежал, чтобы вернуть трон и спасти жену, которая плакала у него на плече, провожая на казнь вместо тебя. Гончар-двойник был твоим другом при жизни, он остался им и в момент смерти.

– Господи! Где ты был, Аполлоний, в этот момент?! Ты же всё видел, старче!

По лицу тёмного мага лились жгучие слёзы сострадания.

– Я могу прийти только к обычному человеку, имеющему сердце. К избранному мне путь заказан. И если он выбирает тропу Тьмы, то оспаривать его решение, мне не дано.

– Но спасти гончара – невинного простого смертного, ты, же мог?! Скольких ты спас от рук палача?! – Сотни!

– Нет, Андроник. Я не мог его спасти. Он решил разделить с тобою твою карму. Это был его осознанный выбор. Потому, я ничего не мог сделать. Любящий разделяет участь того, кого любит. Таков закон.

Андроник застонал, словно ему в сердце вонзили копьё.

– Ну почему я уродился такой двуликой сукой?!

– Неправда. Не уродился. Ты сам сделал этот выбор, примеряя на себя маску обиженного судьбой. Беда кроется только здесь, Андроник, – Аполлоний приложил свою правую руку к его сердцу. – Когда-то, давным-давно, патриарх Михаил Кируларий, изгнанный в этом воплощении тобою за ненадобностью, также приложил свою длань к моей груди, говоря мне о единственном сокровище. Ты не научился любить, басилевс. А значит, и прощать. Многие думают, что любят, но не многие люди способны на Великую Жертву верных псов: жертвовать собою ради счастья любимого человека и черпать в этой жертве Великую Радость. Не скорбь, не тяготу, но Радость. Это и есть истинная бескорыстная Любовь. Убеждённость в избранности, исключительности, привитая тебе родителями в детстве, соединилась с твоим стражем порога и эти двое сыграли свою дьявольскую роль в твоей судьбе, отгородив тебя от Света бескорыстной любви.

А Жертва – это далеко не всегда мученическая смерть. Но всегда подвиг сострадания и самоотречения. Подвиг в радости самопожертвования, ради спасения других.

– Поверь, Аполлоний, что я знаю, что такое Подвиг лучше тебя. Как и его оборотную сторону, о которой ты так ни разу и не заикнулся… А свою любовь верного пса я давно доказал на деле.

– Да что ты можешь знать об этом, черная душонка?! Ты мог замолить грехи рода и своей светлой мыслью проложить дорогу царству Христову, единению его Церкви. А ты, что сделал ты, Андроник? Проклял Константинополь, тем самым усугубив и без того тяжёлую карму города, который был сердцем империи. Ты обрёк его на разорение и гибель, как столицы Христианского Мира. Тебе не было дела до всех тех, кто слагал на Балканах легенды об Андронике, приравняв тебя к лику Христа. Твоя униженная гордыня обрекла эти, воспевавшие тебя, народы восточных славян на турецкое иго, а Русь оставила беззащитной перед монгольским нашествием. Восточной Ромейской империи, той в которой вы родились с Ольгой, её практически не стало после вашего ухода. Ты умудрился перечеркнуть всё, что твоя сестра намолила перед Господом за ваш род, а твой кузен совершил, за своё правление, пытаясь сохранить сильную державу.

«Эх, полыхающий гневом, святый старче Аполлоний! Откуда ты знаешь, научился я любить или нет? Пожертвовал я когда-то собою из-за любви к ближнему или бросил в беде?! Ведь был, был подвиг – Андроса-Человека и сестры его, воистину Святой Ольги, преобразившейся во вселенском огне в богиню победы над злом. Была и его великая любовь к своей спасительнице и своей Родине! Только ты не ведаешь об этом, став на защиту грешного стада, а мог бы, если бы задумался над колоссальной мощью моего послания, пронзившего века. Ведь так проклясть мог лишь уже принесший Великую Жертву».

Андроник вздохнул. Он слушал, молча, отповедь старца и размышлял о бедах, насланных им в порыве ярости на Христианский Мир Восточной Европы. Получилось, что и здесь, в странах, где люди видели в нём сострадание к простым смертным, как и в случае с гончаром, он сыграл совсем не ту светлую роль, которую от него ждали. «Ведь они действительно любили и боготворили меня, все эти сербы, болгары, грузины, армяне, которых я объездил, будучи послом царственного кузена, потому и передавали из уст в уста сказание о Каляде и Чёрном Арапе! И, выходит, именно я, а вовсе не Чёрный Харапин – Мануил обрёк и этих людей, и их потомков на страдания, и пустил по ветру все старания Ольги о воссоединении Руси с империей ромеев. Да, Аполлоний прав. Ромейская империя – империя греческая – по языку и римская – по своей сути, более известная сейчас, как Византийская, сохранись она в том виде, в каком была при нас, многое изменила бы в мировой истории. Не говоря о турецком владычестве на Балканах, которого уж точно не было бы и в помине, даже нашествие монголов на Русь, вряд ли, могло иметь такие катастрофические последствия, окажись у Руси под боком сильный верный христианский союзник со столицей в Царьграде. А не будь монгольского ига, – вся история России была бы другой. Ни о какой «дремучей и лапотной» допетровской стране не могло бы быть и речи. Культура византийская была выше культуры в разграбленной варварами западной Европе, только-только начинавшей приходить в себя. В своё время Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого, королева Франции, писала отцу из западной столицы: «А люди здесь живут и питаются по-варварски, иных языков не ведают, омовений не совершают, грубы и к знаниям и ремёслам равнодушны». Очень вероятно, что единый Евразийский центр мира установился бы именно в Константинополе. И вся история мировой цивилизации была бы иной».

Андроник надолго задумался: «Как это естественно для человеческой натуры, – проклинать! Проклиная, каждый совершенно убеждён в собственной правоте. За сотни лет скитания в подлунном мире я ни разу не встретил человека, посылающего заряд тьмы и, при этом, сомневающегося в справедливости своего адского дара. Возможно, после, когда последствия этого действия становились, видимы, кто-то и раскаивался в содеяном. Но в момент эмоционального шторма – никто и никогда! Увы, для меня, совершенно очевидно, что из-за фиксации человеческого самосознания в области эмоционального зеркала, двуногие склонны скорее следовать проторенной тропой четвероногого зверя, нежели подниматься к сердечному Ангелу.

Как там нас в детстве учил Аполлоний? – «Если тебя обидели, резко выдохни, затем медленно вдохни полной грудью, и только потом начни мыслить, иначе согрешишь раньше, чем осознаешь своё падение!» Зачарованный гордыней, я быстро забыл нехитрую науку старца. И вот теперь – восемьсот лет спустя, я тоже сижу и осознаю своё падение. Кому сказать?! Да и кто поверит? Разве что, беседующий сейчас со мной старик. Ох уж это кривое зеркало эмоциональной правды! А правда-то она у каждого своя! Кто же разглядит истину, если зеркало кривое? Вот и летят заряды тьмы во все стороны и косят совсем не тех, кому предназначались. Мой-то выстрел по Константинополю был со стопроцентным попаданием в цель! А сколько я наблюдал невинных смертей от подобных посылок? Человек более сильный духовно или, напротив, покрытый панцирем падшего гения, отразит посылку проклинающего, но она не уйдёт бесследно в землю, и не растворится в воздухе, она найдёт подвернувшуюся жертву. И ладно бы, если это был сам пославший! Но, как правило, такая клякса яда опускается на менее защищённого от энергетического воздействия. На ослабленный болезнью или волной отлива праны организм. И человек, совершенно не связанный кармически ни с проклинающим, ни с его целью, получает дыру в аурической оболочке. – «Ну что, бегемот, допрыгался?!" – размышляя так, Андроник остался верен своему неписаному правилу: «Никогда не говори, того, о чём думаешь!» и спросил совсем о другом:

– Скажи, Аполлоний, разве в нашем роду я действительно был последним из детей Креста? Неужели среди потомков Ольги или моих двоюродных братьев и сестёр, не родился больше ни один агнец-искупитель?

– Родился и не один. Но момент, сам момент Великой Жертвы, когда Небо выстраивает светила в определённой последовательности, распределяя дошедшее дыхание Сверхновой по Солнечной системе, был упущен. К этому моменту могли успеть только двое: ты и Ольга. Лавина космического огня, трансформатором которой мог стать Сын Божий, Андроник, отвергнутая тобой, уже устремилась в наш мир через полюс негатива. И тьма от твоего воплощения легла тяжким бременем на всех остальных Комнинов, в том числе, – и на Ольгиных отпрысков. Так Рюриковичи, а с ними и вся Русь, заплатили по счетам своих византийских родственников. Ты полностью оправдал предание о слове АИМА – КРОВЬ, из заглавных букв имён императоров Комнинов. Именно КРОВЬ полилась рекой с момента твоего воцарения. Потому, что ты сделал свой выбор. Так же и Иоанн, именуемый Грозным. Будучи человеком, несущим Крест стихий с рождения и ведающим тайные знания, он мог спасти Русь от смуты и варварства, но, как и ты, пал, отказавшись от Жертвы. И снова КРОВЬ. Разве убийство царевича Димитрия, сына Иоанна, не плата за твоё воцарение с убийством царевича Алексея, а, советник Тьмы?

Всегда, когда приходит Великий День, и кто-то из избранных отказывается от сужденной эволюции, всегда льётся рекою кровь, и наступает смутное время. Накопившаяся энергия космического огня ищет себе выход в наше измерение через людей-трансформаторов. И не найдя его в позитиве, она лавиной устремляется в ворота негатива, провоцируя нашествия и войны. Разве в советской России в 1924 году, перед воцарением тирана Сталина, не свершилось подобное, когда Рерих привёз послание Махатм и ларец со священной землёй? Ведь не было бы ни Сталина, ни Гитлера, ни лагерей, ни зверств, ни миллионных жертв, самой Второй Мировой войны, – её просто не было бы, если бы существо, принявшее ларец, не совершило малодушное предательство плана эволюции. План великого единения Европы и Азии в очередной раз пал от руки предателя. А ведь именно его когда-то преследовал Великий Воин – Александр Македонский, а, в след за ним, и император Константин, перенося столицу Римской империи в Константинополь. Потому на фасадах православных соборов, украшенных византийскими мастерами, можно видеть сцену вознесения Александра Великого…

Так что дети Креста были и есть, Андроник. Но, оглянись! Быть может, именно с тебя пошла эта роковая, для Руси, цепь отказов агнцев-трансформаторов от Света, из-за нарушения баланса сил в пользу Тьмы? Кто-то скажет: «Да какая разница?! Они пали, потому, что выбрали непосильную ношу». А я скажу: «Если у вас вырвать сердце, то кто вы будете, как не падшие ангелы?» Ты руками латинян уничтожил Константинополь, как столицу Христианского мира, и потому, именно ты погасил лампаду в сердце тех, кто шёл за тобой. Великое Учение Христа о Воскрешении в Теле Света выродилось в наивную веру во всепрощающего бога латинян, раздающего индульгенции и обещающего воскресить из могил тела умерших, при своём втором пришествии, даровав им вечную жизнь в новом теле из плоти и крови. Да разве не будет это вечным адом, – вечная жизнь в узких пределах человеческого разума и тела?! Кто-нибудь из проповедников воскрешения в теле задумывается об этом?! Сама сущность человеческая – Божественна в проявлении Любви и Разума. И, разве, Любовь Божества может быть настолько бездумной и жестокой, чтобы обречь человека на вечные страдания в нашем слабом теле млекопитающего? Узость людского мировоззрения быстро сколотила свои земные рамки для Великого Учения о Жизни Вечной в Золотом Теле Света, явленного миру воскресшим Христом. Учения о следующей ступени эволюции земного Разума, – когда мыслящая сущность становится «Кустом Огненным» и, ведомая Сердцем, этим средоточием токов акаши, из животного царства переходит в царство Серафимов Огня – Творящих Ангелов, «смертию смерть поправ».

– Как глупо, Господи, как всё глупо устроено! Разве не мог ты, Божий человек, запереть меня в своём храме и остановить от падения, найти нужные слова? Я же был юнец, – глупый горячий гордый мальчишка! Кто же такому предоставляет выбор грядущего?!

– Не дури свет, Андроник! Это я-то не останавливал тебя?! Кто, как не стоящий перед тобой, приказал привратнику запереть двери? Но ты воспринял моё намерение шиворот на выворот. Весь вскипел, закричал мне: «Да все вы одним миром мазаны! И ты туда же, подлый святоша! Мануил отца моего запер, а тебе меня поручил запереть?! Не выйдет! Я царевич, а не холоп!» – и, плюнув на пол, ушёл через окно. Было такое? – То-то, что было.

Твоя эмоциональная природа не терпела никакого назидания или насилия. А из-за привитого тебе с детства высокого самомнения, поддержанного твоим незаурядным интеллектом в юности, она также не нуждалась в советчиках. Потому, в случае с тобой, я мог только констатировать твоё отторжение учителя извне. Я надеялся, что под ударами судьбы ты изменишься, твой Дух проснётся, и ты научишься слушать Голос. В меру сил, я старался помогать Ольге, которая была единственным человеком, способным оказывать на тебя своё влияние со дня смерти Ирины, вашей матушки. Понимаешь, Великий Выбор неофита, кажущийся очевидным, знающим его людям, на самом деле никогда не бывает, предсказуем, потому, что перед Выбором, нутро человека подвергается всевозможным искушениям с одной стороны, и внутреннему воздействию Ангела Света, с другой. И взору постороннего наблюдателя они не видны. Это эзотерическая аксиома, Андроник, что в момент Выбора человек предоставлен самому себе. Потому-то и выбор, что паритет сил Света и Тьмы не нарушен. Только сама природа неофита делает его, сбрасывая все лживые маски с лица.

А что до юности или старости… В объятиях клинической смерти, будем так называть это переходное состояние перед Великим Выбором, личность осознаёт иные временные рамки. Совершая перепросмотр прожитой жизни, она, фокусом света восприятия, перемещается по волокнам акаши в сторону увеличения яркости, к своему моменту рождения, и, перешагнув этот порог, обретает изначальную энергию, намного превышающую нынешнюю, согласно закону энтропии. Это, как спустившись на санках с горки, вновь оказаться на самой вершине.

Праматерия, из которой возникли миллионы миров во Вселенной, никуда не исчезла. Она сосуществует с привычной гравитационной основой бытия в любой точке мира. Древние её называли Абсолютом. Развоплощённая сущность может шагнуть в поток акаши – столб белого света, и по нему подняться вплоть до своего изначального момента Творения. Поднимаясь в потоке нарастающего Света, мы останавливаемся на уровне энергетической плотности ближайшей к нам материнской звезды – нашего оплота Мира Огненного. И это к ней устремляется развоплощенная разумная душа земного существа, поднимаясь к своему Отцу в небесах.

Возвращаясь из клинической смерти к жизни, человек обретает своё второе рождение и проложенный энергетический канал из иного измерения в повседневность. Отсюда и его новые возможности, и, по сути, новое великое знание бытия, полученное на собственном опыте.

Говорить о знаниях его бывшей личности не приходится, ибо они меркнут перед ликом вечности. Потому, молодость и старость для вернувшегося с Того Света, понятия более чем относительные. Да ты и сам всё это прекрасно знаешь! Разве учитель такому существу нужен, чтобы научить, что-либо делать? Нет. Он нужен только для объяснения пережитого. Вернувшиеся, имеют реальные возможности по мыслетворчеству. Их мысли перестают быть чем-то эфемерным. Они обретают форму и жизнь, и становятся посредниками мага между миром объективным и миром ума – ментальным.

– Да, здесь всё честно. Хочешь стать магом? – Умри и воскресни. Хочешь стать творцом? Сходи на Тот Свет, подбери лучик с вершины Горы Творения и наполни им мыслеформы своего творчества. Правда есть одно большое «НО». Никто не даст гарантии твоего возвращения!!! – говоря это, тёмный маг погрузился в чтение свитка своей прожитой жизни.

Андроник рубил с плеча наседавших на него со всех сторон тюрок-сельджуков, когда в висок вонзилась дикая пронзившая мозг боль. Принц отпустил поводья, картина боя померкла. Следующее, что он увидел, медленно поднимаясь аморфной кляксой с земли в небеса – своё коченеющее тело, лежащее под грудой других тел. Посланник Сатурна – тёмная мрачная ледяная тень, маячил слева, срывая с тела последние покрова тепла. И, по мере ухода кристаллов жизни в зону тени, перед взором Андроника взрывались ярким фейерверком разноцветные огни стихий. В какой-то момент он осознал, что летит куда-то вверх по вертикальному туннелю навстречу Свету. Восприятие обострилось, и, вместе с ним, вернулась ярость боя.

«Я не могу уйти, не отомстив турку, пославшему стрелу!» – вскипел царевич. В тоже мгновение алый смерч встал на его пути, как стена. Андроник налетел на бешено вращающийся вихрь. Злобная и властная сила завладела всем его естеством, парализовав дубль. Но принц не испытывал никакой муки или ужаса. Она, эта тёмная власть, была ему желанна, он жаждал обрести в себе её присутствие и мощь.

– У меня на самом деле нет выбора, Аполлоний! – произнёс Андроник, возвращаясь из своей Одиссеи в былое. – Свет мне чужд. В миг моего развоплощения я ощутил свою тягу к миру Тьмы. Само общение с Ольгой с этого момента стало тяготить меня. Я никогда не говорил ей об этом, потому что любил её. Хотя, она, видимо, сама догадывалась. Мы с ней стали разной породы, но в нас текла одна кровь, и я дорожил искренне любящим меня Светом моей сестры. Теперь, за годы скитаний в околоземном слое разлагающихся астральных форм, я нарастил броню из тёмных отложений, и отгородился от любого Света. Ты же прекрасно понимаешь, что для меня, сейчас, притронуться к эфирному волокну, – это все равно, что к открытому баллону с метаном поднести спичку. Нижний астрал – он подобен болоту и весь пропитан газом разложения. Потому я физически не смогу, Аполлоний, извини! Моя мнимая Великая Миссия невыполнима. А истинная – давно позади. Даже если ты меня и вернёшь назад, я всё равно уйду с перекрёстка судьбы левой тропой. Гореть зелёным факелом при встрече со столбом акаши, как это уже было в момент моего спасения Хомо Быдла, я больше не собираюсь. О поразивших меня, после данного события, телесных недугах, из-за которых, в итоге, мне пришлось навеки оставить свою плоть в ином измерении, знал лишь очень узкий круг моих родных. Клинок воли мага позволял мне стойко переносить страдания. Твое счастье, что ты, при жизни, не познал этих мук, святый старче! Молчишь, поди, гадаешь, о чём это я? Что ж, давай пожмем, друг другу руки, и, как поётся в песне, в дальний путь на долгие года! Прощай, Аполлоний! Позаботься о тех, кто меня любил. Передай им в новой жизни мой поклон и, как это не странно звучит, мою любовь.

– Ну, что ж… Прощай, Андроник!

 

Полный назад, дядя! Спасение Всеволода

Анна наносила макияж, сидя перед зеркалом. Весь день она не находила себе места. Какое-то внутреннее смятение не оставляло её. Когда смута на сердце достигла своего апогея, стоявшее перед ней зеркало треснуло без всякой видимой причины. Отражавшийся в нём лик, раздробившись на осколки, превратился в уродливую гримасу демона.

– Стоп машина! – прокричал, возникший рядом с Андроником Всеволод. – Полный назад! – не давая дядьке опомниться, он вернул его фокус осознания к моменту раз-воплощения. Тот вновь пережил смертельный удар стрелы в висок, выход из тела и полёт навстречу Свету. Вставший на его пути алый вихрь был отброшен синим лучом, изошедшим из образа возникшего рядом огненного серафима – Дмитрия Солунского.

– Отгородился он от сестры! – пробурчал Всеволод. – Нашему засадному полку на эти ваши городушки, – просто тьфу и растереть! У нас, дядя, весь ход истории наперекосяк из-за вашего эго.

Свет нарастал и, вскоре, ослепительная белизна заполнила всё вокруг.

– Аз есьмь Царь и Господь твой! – громовой голос заставил всё существо Андроника оцепенеть. – Ты можешь взглянуть на меня, Андроник?! Я жду тебя! – Лучезарный ангел в ослепительном сиянии стоял перед развоплощённым человеком. Он приветствовал своё вернувшееся земное отражение. Но Андроник не мог поднять на него свой взор. Непереносимо яркий Свет, исходивший от божественной сущности, вызывал физическую, почти телесную боль, от которой он только совсем недавно освободился, как ему казалось, навсегда.

– Позволь мне уйти, Отче! – простонал Андроник. – Сам видишь, страдаю я от твоего излучения. Нестерпимо оно для меня.

– Ага, щщас! – проговорил, наблюдавший за сценой встречи, Всеволод. – Я, можно сказать, весь потенциал Солунского израсходовал, чтобы его спасти, а он «Прощевайте!» с порога Господу. – Давай, помогай, Аполлоний! Фиксируй положение его точки сборки, а то опять соскользнёт во ад. Скрещенные два луча Всеволода и старца зажали, словно клещами, зайчик света Андроника в будхической области кокона восприятия.

– Господь Духа, не покинь странника! – взмолился Аполлоний.

– Постой, сын мой! – приказал, стоявший перед Андроником ангел. Боль твоя – следствие материальной поляризации души. Дух и материя – два полюса. Ты очерствел к Свету. Твои желания приковали тебя к земному плану, ибо нет в тебе горения Духа. Ты изгнал Господа из Храма своего. Вот и не можешь поднять теперь на него взор. Ох уж эта неуёмная жажда власти и первенства в мире людей! Оглянись! – Вон внизу, в темной области, лежат бездыханные оболочки. С чем остались души их бывших хозяев, перешагнув порог Сатурна? С золотой казной, с короной, с дворцами, слугами и красивыми девушками? Или, может быть, они по-прежнему плетут интриги, морочат людям голову, заманивают доверчивых конкурентов в свои сети? Они остались наедине со своим внутренним миром, Андроник. Оморока из мыслеобразов заступила им путь к Свету Божьему. И если кто был рабом своих страстей – то рабом и остался, устремившись по пути сладостного яда желания в нижний астральный слой разлагающихся форм, примыкающий к проявленному миру. И не так уж важно, был ли этот яд телесным грехом или грехом мысли и гордыни. Грешная душа не может избавиться от закостеневшей привычки, но и насладиться ею, за неимением тела, тоже не может. Вот и мучается в мазуте низших слоёв астрала, мечтая о скорейшем возвращении в плотный мир. Не это ли истинное рабство, Андроник?

А тот, кто провёл жизнь в молитве, в беседе со своим Господом, кто обрёл Свет в своей душе при жизни, тот и после её окончания будет пребывать в духовном устремлении, поднимаясь в Мир Горний. Ему будут ведомы тропы Надземного и дадена власть над земным миром, согласно его развитию. Так кто из них Царь, а кто раб, Андроник?! И у кого из них впереди Жизнь Вечная, вместо ярма новых воплощений в чистилище?

– Прости, Господи! Умом понимаю тщету одолевших мя страстей, чую смрад, исходящий от горящей оболочки моей, пропитавшейся кровью, ненавистью, завистью и ложью. Раскаиваюсь, искренне и с великой болью сердечной в грехах своих, Господи! Но шагнуть в объятия твои не могу. Паралич всё сковал. Боль пронзает… Устал я, Господи, Всеблагой Владыка, если б ты только знал, как я устал слоняться мытарем в подлунном мире страстей человеческих! Помоги мне, Отче! Избави мя грешного! Сожги скорлупу грехов моих, вставшую между нами! Омой мою душу Светом! Дай мне умереть в сиянии Твоём, только не оставь мя, грешного!!!

– Да будет так! – ответил Андронику ангел.

В тонком мире вспыхнула яркая Сверхновая. Двойная звезда души и Духа соединилась в одну, сжигая алые остатки грубой материальной оболочки Андроника. Первозданный слог творения наполнил бесконечность.

– Во славу Божью! – прошептал Аполлоний. – Блудный сын наконец-то вернулся к Отцу.

– Аминь! – отозвался Всеволод.

Пребывание юного Всеволода в Византии совпало с восьмилетним перемирием между басилевсом и Андроником. После дарованного императором прощения и беседы с Ольгой в тени некогда посаженных Аполлонием шелковиц – подарка даосских монахов, Андроник перестал строить козни брату. Семья Комнинов обрела былое единение и силу. Мануил всё чаще стал опираться на кузена в вопросах внешней политики, отправляя его решать спорные вопросы с соседями Византии. Уезжая в сопредельные государства, Андроник, зачастую, брал с собою ватагу из своих детей и племянников, чтобы подрастающая смена училась этикету, упражнялась в иностранных языках – венгерском, грузинском, сербском, болгарском и латыни. К маленькому царевичу Дмитрию, в крещении, а среди родни звавшемуся Севой, дядька прикипел особенно сильно. Сева отличался от своих братьев быстрым пытливым умом, который был свойственен самому Андронику. Общение самих родственников зачастую протекало на русском языке, так как царевна Ирина, мать Андроника и Ольги, бабушка Всеволода, была русской.

– Дядь, смотри, вон в кустах сидит маленькая серая трель с присвистью и никого не замечает! – изрёк заприметивший соловья Сева, во время прогулки с дядькой по цветущему фруктовому саду, в первый день своего пребывания в Константинополе.

Эта фраза навсегда покорила Андроника. Детская непосредственность соседствовала в ней с кратким изложением сути увиденного и вызывала смех у взрослых двойным дном содержания. Во дворце теперь про человека не в меру увлечённого так зачастую и стали говорить: «Да он с присвистью!» Увы, император Мануил, тоже стал жертвой фразы, некогда изречённой племянником. Его астрологические трактаты вызывали многочисленные насмешки родни.

Вторым немудрёным афоризмом любимого племянника, записанным дядькой на страницу греческой рукописной библии, стала фраза: «Чайки на пашне – это к потопу!»

Так, шаг за шагом, маленький Сева своими перлами словесности завоёвывал любовь острого на язык дяди.

Андроник Комнин был блестящим шахматистом. Любовь к игре в шахматы он старался привить и всем детям, встречаемым им на жизненном пути.

– Смотри, Сева, – вот пешки, пехота. Вот кони – на левом и правом фланге – два лихих эскадрона. Дальше ладьи – стенобитные орудия, сметающие всё на своём пути. Слоны – мощная, укрытая кожаным панцирем, махина смерти. Визирь или полководец, самая влиятельная фигура из всех. И последняя – басилевс, он же король – самая ограниченная в перемещении, но ужасно важная персона, убив которую, ты выиграешь игру.

Живое воображение мальчика рисовало ему ведомые им на битву полки, всякий раз, когда он садился играть. Шахматы никогда не были для него скучной игрой. Потеряв фигуру, Сева ужасно горевал, словно и впрямь обрёк на смерть своих верных воинов. Всё это не ускользало от зоркого глаза Андроника. Возможно, маг даже сдвигал фокус восприятия племянника дальше простого воображения, наполняя картины сражения, служившие отражением ходов фигур на доске, осязаемыми видениями из битв, в которых некогда принимал участие.

Увлечённый невиданной игрой мальчик учился быстро и вскоре перенял у дядьки все хитросплетения ходов, низвергающие короля.

– Сева, отчего ты так бледнеешь, когда теряешь фигуру на доске? – спросил Андроник племянника.

– Я теряю гораздо больше, чем фигуру, дядя. Это гибнут твои верные слуги.

– Мой мальчик, ты царевич, и тебе надо научиться управлять своим сердцем. Пожалев слугу, ты можешь проиграть сражение и, в итоге, потерять трон и саму жизнь, мой милый.

– Понимаешь, я вижу, как они погибают. Как льётся их кровь. Разве к этому можно привыкнуть?

– Тебе придётся. Знаешь, я тоже вижу то, что видишь ты. Пусть это будет нашей маленькой тайной. Ты же никому не скажешь?

– Никому.

– Я дам тебе один совет, малыш. Посылая слугу на верную смерть, помолись про себя за его душу. Поверь мне, это облегчит твои страдания. Но так, чтобы никто не увидел, что ты подавлен. Людям свойственно принимать слёзы жалости за слабость и нерешительность, и они начинают наглеть в присутствии монарха. В бою или в управлении государством действуй всегда холодным умом. Судорожные действия или медлительность, порождённые эмоциями одинаково пагубны для правителя. Потому, прибереги своё чувственное сердце для прекрасных дам, малыш.

Эх, если бы сам говоривший следовал своим советам! Но… Будущий басилевс Андроник был прекрасным оратором, талантливым магом, замечательным актёром, но никудышным воеводой и царем из-за элементарного отсутствия холодного рассудка и терпения. Он не собирался тратить свою жизнь на ожидания исполнения своих поручений и контроль. Всё должно было быть исполнено сиюминутно, как на шахматной доске. Загоревшись идеей, басилевс отдавал приказ, и уже считал его выполненным.

– Да-да. А как же?! Будет сделано! – отвечали, козырнув, подчинённые пешки, имевшие самолюбие ферзя. Они, ведь, не какие-то там плебеи и купцы-коммерсы. Они – опора государя, а, значит, и самого государства! Скрывшись с царственных глаз, шахматные фигуры басилевса обязательно делали всё по-своему, преследуя интересы личной выгоды или сиюминутной славы. А подпав под справедливый гнев царя, взбешённого вывернутым на изнанку исполнением своего поручения, недоумённо таращили глаза: «Вы же сами приказали, Ваша милость!» Ну как тут было не схватиться за топор?! Ведь у басилевса планов-то в голове – громадьё! А исполнители – кто в лес, а кто по дрова! «Стойте, стойте, идиоты!» – восклицал в сердцах поседевший монарх.

«Меня окружают совершенно бесполезные люди. Изведу, изведу всех под корень – всю эту бездарную никчемную знать! Такие ослы загубят самую виртуозную партию! Не саратники, а насратники!» – рычал гроссмейстер, отвинчивая пешкам головы. Как жаль, что в этот момент ярости рядом с ним уже не было ни Ольги, ни его любимого племянника-шахматиста, чтобы охладить его пагубный пыл и сказать излюбленную фразу Мануила Первого: «Царь – не походный чайник! Его участь – не кипеть, а терпеть и стоять на своём. Быть басилевсом, значит, познать терпение Господне».

После двенадцатого дня рождения, который царевич Дмитрий встретил в чертогах ромейского посольства в Сербии, с Севой стали происходить странные вещи. Сами собой рядом с мальчиком возникали и пропадали яркие светящиеся шары. Во сне он часто разговаривал на сербском языке, мерно раскачиваясь на ложе, словно читая речитативом молитвы.

Брат с сестрой сидели у постели Всеволода. С царевичем только что случился приступ нервной горячки. Всё тело подростка билось в эпилептическом припадке, и если бы не эбонитовая палочка, просунутая Ольгой между его судорожно сжатых челюстей, и руки Андроника, возложенные на диафрагму Всеволода, то юный царевич, непременно бы, погиб из-за остановки дыхания.

– Спасибо, ты спас ему жизнь! – проговорила Ольга, с благодарностью глядя на Андроника.

– Не за что. Кто знает, может статься, когда-нибудь и он спасёт меня?

– Малыш сейчас в другом мире, в прекрасной стране грёз, – проговорила Ольга, вытирая пот со лба блаженно улыбающегося во сне Всеволода.

– Пусть восстанавливается. Я отвёл от него на себя часть ударной составляющей Силы. Видишь, предрасположенность тёмного мага к лагерю Сатурна тоже может играть светлую спасительную роль. Кто-то очень агрессивно пытается установить с ним контакт, накачивая радиальной составляющей его энергетическую сферу. Сдвиг фокуса восприятия у Севы был слишком быстрым и глубоким. Тело просто не справилось с волновым ударом и забилось в агонии.

– Значит это не приступ падучей? А то я уже вся испереживалась. Мы же в Сербии! Кто из наших эскулапов нам тут может помочь, да и когда эта помощь подоспеет?! Только местные.

– Оль, перестань истерить и посмотри на его ауру. Она вся пылает, как магнитосфера Юпитера в ночном небе. Люди не видят её, но для магов эта планета плывёт по небу в своём царственном свечении размером с Луну. Так и кокон малыша. Вчера ещё Сева был просто способным учеником. А сегодня перед нами воин-маг. Соколёнок стал соколом. И ты не смогла за болезненным проявлением увидеть этого? – Вот, что значит сердце матери! Эмоции переполнили твоё восприятие. Ты выпала с плана ясного видения. Уйми свою мятущуюся душу и посмотри сама.

То, что предстало перед взором Ольги, поразило её ещё больше, чем сказанное братом. Над дремавшим Всеволодом стоял во всём своём боевом убранстве воин в тунике с медным щитом в одной руке и копьём в другой. Он, молча, смотрел на Ольгу огненным взором, от которого её оболочка начала потрескивать частыми разрядами.

– Ты его видишь? – обратилась она к брату.

– Я вижу яркую сферу света и всё. То, что воспринимаешь ты, мне недоступно.

– Он – воин!

– Эк, удивила! А я-то думал облако в штанах!

– Да я не про Всеволода. Я о стоящем над ним.

– Не утруждай себя расспросами испуганная мать, – вдруг проговорил серафим. – Я – Дмитрий Солунский. Отныне твой сын под моим покровом и един со мною. Я защитил воинство русичей под Царьградом, явившись в помощь Олегу. А с сего дня – пребуду с твоим сыном во всех делах его. Здесь вы у меня в гостях. Ни о чём не тужи, а радуйся Славе Божьей, снизошедшей на сына.

 

Подвиг Андроника или любить избранных и гадить всем остальным

– Ну и?

– Что, «ну и?»

Двое невидимых для глаз простого смертного существ, соединённых волокнами восприятия, напоминающих собою скорее пару кустов света, нежели людей, вели свой только для них понятный диалог.

– Вернуть-то мы его вернули. Но он-то – йок! Соединился с Господом своим и выпал из этого мира!

– Да. Свет сына вернулся к Отцу… Ладно, его скитания закончились. А спасти заблудшую душу – это уже немало.

– Ты зря вмешался, Сева. Не всякого родственника стоит спасать. А уж этого – и подавно! Карма его теперь на нас тяжким бременем ляжет! Тут, и вправду, Липики нам дело пришьют о неправомерном вмешательстве. И придётся двум ЗК мотать срок за Андроника по полной.

– Эх, по тундре, по широкой дороге, где мчится поезд «Воркута – Ленинград», – пропел Всеволод. – Но, … не придётся.

– Паясничаешь? По-твоему миллионы загубленных жизней – ерунда?!!! – воззрился на напарника Аполлоний.

– Не ерунда, конечно. Миллионы, они и есть миллионы, – грустно вздохнул Всеволод. – Только 25 июня 1178 года темный маг Андроник, вместе с моею матушкой Ольгой, своим коллективным намерением отвели от Земли астероид-убийцу. В этом и была их обоюдная миссия, Аполлоний – СПАСТИ ВСЁ ЖИВОЕ! А, вовсе, не в объединении церкви, как думалось некоторым. Я тогда, как на грех, развёл своё большое гнездо – впал в порождение потомства – и помочь им был не в состоянии. Но если ты не веришь мне, то посмотри хроники акаши, в них ты сможешь увидеть, как сдвоенный Нагваль Ольги и Андроника ударом своего излучения отбросил огромный астероид к Луне, изменив его траекторию движения, и уронил каменную гору на юдоль Князя Тьмы. Из-за непомерного энергетического воздействия оба участника единого Нагваля пережгли свою эфирную линзу и временами страдали от страшных болей.

Разве это не Подвиг, Аполлоний?! Возможно, что именно из-за приступов этих страшных мук Андроник обозлился на весь мир и начал мстить смердам, неоценившим его Великой Жертвы.

Вот послушай, от чего они с моею матерью спасли мир:

Кентерберийская летопись за 25 июня 1178 года.

«На небе вставал молодой месяц рогами на восток. Потом, неожиданно, верхний рог месяца раздвоился, а из точки посреди двух половинок вырвался пылающий факел, извергнувший на значительное расстояние огонь, горящие угли и искры. Тем временем, находившееся ниже тело Луны закорчилось, как бы от страха. Луна забилась в агонии как раненная змея. Это явление повторилось более десятка раз! Причём пламя закручивалось самым причудливым образом. После всех этих превращений Луна от рога до рога обрела черноватый вид. Пишущему настоящие строки всё это сообщили люди, которые видели описанное явление собственными глазами и были готовы присягнуть на библии, что ничего не придумали и не добавили к своему описанию. Написал же эти строки монах Джервез из Кентербери».

Из описания совершенно очевидно, что при подлёте к Луне, на пределе Роша, астероид был раздроблен на несколько частей. Отсюда и повторяющиеся несколько раз вспышки-удары. Как, по-твоему, что бы стало с подлунным миром, упади эта стая на Землю? Вот именно. Полная смена декораций, как говорится. Тут не о миллионах, а ОБО ВСЕЙ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ речь.

– Но я всегда считал, что Ольга и ты исполнили эту миссию, – растерянно моргая, проговорил Аполлоний.

– Вижу, личная неприязнь не позволила тебе увидеть истину, отче. Сам посуди, как я мог в это время что-либо исполнить, если стал многодетным отцом. Между моим физическим телом и тонким, не говоря уже об огненном теле, пролегла огромная разница потенциалов, и задействуй я их на тот момент, – физическое тело просто погибло бы. Вот дядька и спас меня: пошёл с Ольгой во второе внимание мне на замену.

– Но энергетика, твоя энергетика Солунского… Я не мог её перепутать в своих видениях.

– Правильно, энергетика Дмитрия Солунского всегда сопутствовала мне и моему дядьке. Ведь это он забрал на себя её часть в день моего огненного крещения, тем самым, спасая мне жизнь.

– Вот оно что! А я, старый дурень, никак не мог в толк взять, о каком своём подвиге мне Андроник всё порывается рассказать. Я-то думал, что он опять за нос меня водит! Чужие заслуги себе приписывает. Надо же! Выходит, что фраза «возлюби ближнего своего» оказалась для тёмного мага сильнее адской гордыни. Вот что простая любовь к сестре и племяннику может сделать, Сева, – спасти мир! Ведь знал, что на муки себя обрекает. Мне, давеча, целую лекцию прочитал о сжигании газа разложения волокнами эфира. А пошёл, чтобы тебя от смерти спасти и Ольгу собою укрыть. Теперь ясно, какое кармическое деяние навсегда избавило его от хвоста тьмы. И, увы, также становится понятна мощь проклятия Андроника. Даже то обстоятельство, что вся наша рать с трудом сдерживала и истребляла лярв, посланных группой Божковой, говорит о том, что за её спиной стоял Великий Святой Грешник.

– Но почему ты раньше меня никогда не спрашивал о подвиге Ольги? Я-то был уверен, что ты прекрасно сам всё ведаешь и поэтому пытаешься вернуть Андроника в прошлое? – удивлённо спросил Аполлония Всеволод.

Зачем я пытался его вернуть в прошлое, Сева?! Да затем, что твой дядька – воплощение одного из двух избранных, коим я вручил плащаницу Спасителя 4 июля 1054 года, по воле Проведения. Они должны исполнить миссию спасения в Судный День.

Аполлоний расстроено вздохнул:

– Глупец я, глупец! – Принял осеняющую силу за исполнителя. Прости, Всеволод. Я полагал, что это вы с Ольгой взяли на себя грехи родственника, потому нисколько не удивился присутствию энергетики Солунского над тёмным магом… Я всё переиначил! Мне только сейчас стало понятно, какого предательства не мог простить Андронику Князь Тьмы…

Как только не стало Ольги, и сила защитной мантры начала слабеть, он обрушился на отступника всем своим легионом и подчинил ослабленного страшными болями Андроника своей воле. Я думаю, что именно он внушал твоему дядьке сны об истязании на ипподроме, тем самым, давая понять: «Это твоя участь – участь предателя! Смотри ради кого ты спасал мир и ежедневно страдаешь!»

Ну что же. Выходит, что своё спасение души царственный маг Андроник Комнин давно заслужил. А что до сотворённого им зла после подвига, то как это по-земному обыденно: любить своих избранных и гадить всем остальным!

Аполлоний замолчал.

– Воистину, неисповедимы пути Господни! Пусть идёт себе с миром тропою Света, раб Божий, Андроник! А нам придётся доиграть нашу пьесу, задействовав второй состав.