— Яр, просыпайся, — утро началось с энергичного тычка в бок.

— А? Что?

Вроде, только устроился на своем одеяле, а тут уже рассвет и пора вставать. С трудом разлепив веки и узрев перед собой массивную фигуру капитана, Ярик зевнул, потянулся и попробовал поплотнее завернуться в куртку. Костёр давно погас, и окутавшая лагерь липкая утренняя сырость, забравшись под одежду, холодила тело, заставляя зябко ёжиться.

— Поднимайся, говорю, бери меч и пойдем со мной, — не обращая больше внимания на юношу, старый воин развернулся и направился в сторону от места привала.

— Вот же ж, ёлкин дым! — вставать ещё категорически не хотелось, особенно учитывая, что все вокруг продолжали мирно дрыхнуть, даже и не думая просыпаться. — Я что, рыжий что ли? Почему я-то? Куда мы в такую рань?

Но отвечать было уже не кому — тир благополучно скрылся за ближайшим холмом.

Обиженно ругнувшись себе под нос, Ярик, разминая затекшие ото сна на твердой земле мышцы, нехотя поднялся. Нацепил сапоги, поднял с земли перевязь с мечом и, застегивая на ходу куртку, посеменил вслед за капитаном.

Долго догонять не пришлось. Совсем недалеко от лагеря, в соседней низинке меж двух пологих холмов, седой ветеран полный энтузиазма выполнял комплекс разминочных упражнений. Размахивая своим здоровенным мечом так, словно это всего лишь какая-нибудь ракетка для бадминтона.

— Разогрейся! — выдохнул он, делая очередной выпад и тут же закручиваясь в какую-то хитро-выгнутую позицию. — Не спи!

— Да не сплю я уже, — пожал плечами парень.

Помахав для начала немного руками и пару раз присев, он обреченно вздохнул, посмотрел с печалью на продолжающего резвиться тира Бронека, отложил меч в сторонку и принялся за заученный с детства бой с тенью, постепенно добавляя к джебам, кроссам и хукам удары ногами. А затем и локтями с коленями.

— Ну все, хватит, — услышал он через несколько минут, — поднимай свою игрушку, вынимай из ножен и вставай напротив. Перевязь-то положи на землю. Да не под ноги себе, а в сторонку, чтоб не запнуться.

Дождавшись, когда юноша выполнит все его требования, капитан поднял, словно в салюте, меч и, ткнув пальцем другой руки на место перед собой, скомандовал:

— Вот сюда вставай. Хорошо. Оружие подними так, чтоб защититься от моего удара сверху. Отлично. Только руку в локте чуть согни. Вот так, значит. И теперь держи.

Почти без замаха, крутнув свой меч легким движением одной лишь кисти, дед засандалил по выставленному поперек удара клинку Ярика.

Хрясть! То ли от жалобно звякнувшего меча, то ли из глаз парня сыпануло искрами, а руку отсушило до самого плеча.

— Вот же ж, нихренасики карасики! — только и выдал он, пытаясь удержать нагло пытающийся выскользнуть из враз обессилевшей и опустившейся руки клинок.

— Ну, как тебе? — старик рассматривал потиравшего отшибленное плечо Ярика с интересом, словно какой редкий музейный экспонат. — Живой?

— Частично.

— Хорошо, — дед довольно ухмыльнулся.

— Чего тут хорошего-то? — не разделяя радости тира, парень скривился в кислой гримасе.

— Того, что ты теперь будешь знать, что отбивать таким образом удар противника — гиблое дело.

— Так у тебя, дядька Бронек, меч в три раза тяжелей!

— Так я и бил в четверть силы. И даже если у твоего врага меч будет такой же легкий, защищаясь подобным образом, надолго тебя не хватит. При поединке от таких ударов нужно либо, значит, совсем уворачиваться, либо, если не успеваешь, встречать их вскользь, уходя с линии атаки и пропуская мимо себя. Ну а в сече — как повезет. Там особо не поуворачиваешься. Ну, так мы в сечу-то и не собираемся. Отошел маленько? Вот и вставай. Будем учиться. Меч перед собой. Выше. Еще немного. Теперь смотри...

Через несколько минут взмокший Ярик снял, откинув в сторону, куртку и обречённо вздохнул:

— Вот я ламер задротный, оказывается! Спасибо хоть тебе, тир Бронек. Возишься со мной, как с неразумным.

— А ты и есть неразумный, коль думаешь, что я для тебя стараюсь. Мне на вас с сестрой, по большому счету, глубоко начхать, — Ярик даже замер, удивлённый откровенностью капитана, а тот, хмыкнув, продолжил: — А вот ежели из-за вас старина Ижек пострадает, мне дюже, значит, досадно будет. Не для того мы столько лет друг другу шкуры спасали, чтоб он по глупости в чужом краю голову сложил. А твоя бесполезность и беспомощность в бою, коли что, прямой тому причиной может быть. Так что, вставай в стойку, юнец, да учись хорошенько, чтоб если и не спину, так хоть бок мне прикрыть мог. Я и так в раздумьях, правильно ли сделал, бросив всё, чему все последние годы и силы отдавал. Одно радует, хорошего себе приемника воспитал, не страшно на него гарнизон оставить. Хотя, чего я вру-то, страшно. Так что не заставляй меня пожалеть о выборе.

— Вот это ты резанул правду-матку, — изумлённо выдавил из себя парень. — Ну, спасибо за честность.

— А ты думал, я к тебе отеческой любовью на ровном месте воспылал? — тир вопросительно поднял бровь, от чего стал похож на филина. — Или, думаешь, Ижек с вами по той же причине и ради вашего возвращения домой через пол мира попёрся? Ты что, вправду такой наивный?

— Да, похоже, так и есть, — окончательно смутился Ярик. — И чего же он «попёрся»?

— Во-первых, жизнь свою спасает. Звено Теней, по твою душу направленное — это немалый повод за неё испугаться. Даже зная о них, нельзя быть уверенным, что сможешь справиться с этими истребителями магов, — уперев левую руку в бок, воин нависал над обескураженным парнем, словно скала, и, казалось, стал ещё выше и крупнее. Или это сам Яромир скукожился от смущения и растерянности?

— Во-вторых, зная его страсть к разным исследованиям и интерес к другим мирам, рискну предположить, что сильно любопытно ему узнать побольше и о самих мирах, и о возможности скакать между ними. И нужны вы ему, прежде всего, ради академического интереса. А о вашей судьбе он думает в последнюю очередь.

— Не скажу, чтоб это меня сильно обрадовало, — тихо выдал юноша.

— А я и не радовать тебя сюда, значит, пришел, — тир снова принял боевую стойку. — Поднимай меч, запоминай дальше.

Весь следующий час дед в замедленном темпе показывал Ярику основные типы ударов и способы защиты от них. Лишь когда из-за холма к ним, со словами «вот вы где», вышел потягивающийся и зевающий мэтр Бошар, капитан отпустил напрочь замученного парня, отправив его умываться и завтракать.

И теперь в течении нескольких суток неспешного путешествия каждый день юноши начинался с раннего подъёма и упражнений с мечом. И заканчивался ими же. Тир Бронек так и оставался с ним холоден и деловит. Никаких больше бесед. Никаких разговоров по душам. Только упражнения, упражнения и еще раз упражнения. Учебные бои становились все изощрённее и продолжительнее. От полного изнеможения парня спасали лишь восстанавливающие эликсиры, сон, да отдых во время пути. Тут уж не до мечты о телефоне и играх. С коня бы не свалиться. Иной раз Яромир мог проехать до обеда и словом ни с кем не перемолвившись, наслаждаясь солнечной погодой, легким освежающим ветерком и возможностью ехать, почти не шевеля руками.

Мэтр несколько раз порывался пристать к Ярику с расспросами об иномирье, поражаясь отсутствию магии и развитию не совсем понятного для него научного прогресса. Но, видя, как у того от усталости еле шевелится не только язык, но и мозги, быстро переставал докучать, досадливо морщась от вялых и совсем не информативных ответов парня.

Славка же в дороге, напротив, все время проводила в беседах с Михо. Их лошадки смирно брели рядом, бок о бок, а сами они постоянно то что-то обсуждали, то поочерёдно, размахивая руками, выводили в воздухе замысловатые кренделя магических формул. На привалах происходило все то же самое, только с небольшими перерывами на еду и сон.

К концу пятого дня девушка более-менее освоила формулу малого исцеления и, в довесок, научилась создавать небольшой, размером с шарик от пинг-понга, фаербольчик. Продемонстрировав его после ужина брату, она возмущенно фыркнула, когда тот, вымотанный очередной тренировкой, не выразил должного восторга от ее успехов, и вновь подсела к Лишеку, явно, ничуть не расстроенному ее постоянным обществом.

Пару раз девушка бросала на брата демонстративно-уничижительные взгляды, но потом, видя, что ему на это глубоко наплевать, быстро забыла свою обиду и вновь полностью переключилась на увлечённую беседу с юным магом.

Мэтр с капитаном, как всегда после еды, отправились устанавливать охрану на ночь, а Яромир занялся ставшей уже привычной чисткой оружия. Быстренько закончив с мечом, он извлек из внутреннего кармана куртки Карук, протер его зачем-то тряпочкой и, любопытства ради, принялся с помощью клинка разглядывать конструкции заклинаний, создаваемые парочкой юных дарований.

Несколько раз юноша приближал и удалял кинжал от глаз. И вскоре стал замечать, что если в самом начале, чтоб разглядеть сияние магической формулы, лезвие нужно было подносить чуть ли не к носу, теперь можно было держать его уже подальше, сантиметрах в тридцати от глаз.

Обрадованный таким открытием, он ухмыльнулся и, прицелившись в очередную мерцающую в вечернем полумраке формулу заклинания, с тихим «пиу» черканул по ней коротким движением кинжала наискосок.

Формула на мгновение пыхнула увеличившимся свечением, но тут же, разделенная диагональным разрезом, распалась на две части и потухла.Создавшая ее Ярослава недоуменно застыла, раскрыв рот и ошалело повернулась к Михо.

— Что это было сейчас? — выдавила она из себя через пару секунд.

— Понятия не имею! — пожавший плечами ученик мага был удивлен ничуть не меньше. — Наверное, ошиблась где-нибудь.

— Учиться надо лучше, двоечница! — крикнул сестре Ярик и, поймав ее сердитый и ничего не понимающий взгляд, прыснул в кулак.

Затем, довольный произведенной диверсионной деятельностью, убрал кинжал за пазуху, подкинул в костер дров и блаженно растянулся на подстилке, почти мгновенно провалившись в крепкий долгожданный сон.

К середине следующего дня в дали появились какие-то постройки.

— Прыштвин. Мелкий городишка, — кивнул на них мэтр, — но отмыться и переночевать в нормальных условиях вполне можно. А то руку дней себя бродяжкой чувствую. Скоро, как шелудивый пёс, чесаться начну.

— Дядька Ижек, — Ярик придержал коняшку, чтоб поравняться с волшебником, — что за «рука дней»? Почему не просто — пять?

— Вот ничего себе ты, братец, даёшь! Тебя это только сейчас заинтересовало? — обернулась к нему Славка.

— Да нет, давно хотел спросить. Просто все забывал как-то.

— Ну-ну, — ухмыльнулась девушка. — Неделя здесь так называется. Я уже давно у Михо узнала. Из пяти дней состоит, потому и «рука». В месяце шесть недель. Первый день недели — первень. Затем идут вторень, середень, чистень и славень.

— Ха! Почти, как у нас.

— Ну да. Только середень в отличие от нашей среды действительно посередине недели.

— А у нас он в середине рабочих дней, зато. А почему — чистень и славень?

— В конце недели у них, как папа говорит, парко-хозяйственный день. Всё отмывают, отстирывают, себя в порядок приводят. А славень — день для отдыха и восхваления богов. Так, дядюшка Ижек?

— Для прославления Создателей, — кивнул мэтр. — А так, все верно. По заверениям древних, Первый Создатель был двенадцатирук, шестиног и двулик. И, прежде чем сотворить этот мир, призвал он к себе двенадцать шестируких помощников, которые теперь по очереди приглядывают за этим миром, сменяя друг друга через месяц. Поэтому у нас в году двенадцать месяцев по шесть рук дней каждый.

— Вот, наверное, главного этого ногти стричь обламывало. Это же, — Ярик поскреб затылок, — шестьдесят пальцев. Причем, только на руках. А ведь еще и на ногах...

— Дебил, — закатив глаза, тихонько произнесла Ярослава. — И в кого пошел?

— Я все слышу! Сама такая! — парень показал сестре язык и вновь повернулся к мэтру: — Значит, у вас в году триста шестьдесят дней?

— Нет, триста шестьдесят пять. Одну руку дней в начале года Первосоздатель сам приглядывает за миром.

— А Новый Год зимой начинается?

— Почему зимой? — удивился старый маг. — В первый день весны. Первого Сочника он начинается, когда после зимы в деревьях сок пробуждается и жизнь в природе с новой силой под присмотром Создателя возрождается.

— Ты чего пристал к человеку? — возмущенно фыркнула Славка. — То все эти дни молчал, как брянский партизан, то теперь тебя вопросы одолели и ты ими дядюшку Ижека замучить решил.

— Наверное, — мэтр оглядел действительно приободрившегося парня, — твой брат пообвыкся с нагрузками. Восстановительные зелья дают еще и стимулирующий эффект. Мышцы быстрее укрепляются, да и навыки, требующие мышечной памяти, быстрее прививаются. Яру Амиру приходится очень быстро учиться тому, для чего в нормальных условиях необходимы месяцы, а то и годы. Всем тонкостям тир Бронек его, конечно, так скоро не обучит, но всё самое необходимое усвоить заставит. Тебе вот, Яра, мой Михо тоже лишь поверхностные знания даёт и умения, что могут в первую очередь пригодиться. Но я смотрю, дела у вас хорошо продвигаются. Михо молодец. Слышишь меня, оболтус?

— Слышу, дядька Ижек, — Лишек, безмолвно следовавший за Ярославой, кинул на девушку быстрый взгляд, — я стараюсь. И она тоже.

— Да, дядюшка, — кивнула сестра, — Михо очень хорошо объясняет. Потому и получается всё.

Вид смущённо зардевшегося ученика мага развеселил Ярика и, поравнявшись с ним, он радостно хохотнул и хлопнул того по спине ладонью.

— Красавчег!

0т этого удара Лишек чуть не поцеловал затылок своей лошади и, насилу вновь приняв вертикальное положение, удивленно уставился на парня.

— Молодец, говорю! Похоже, скоро быть сеструхе знатной рыжей ведьмой, — и довольный собой Яромир, подстегнув своего коня, отъехал немного вперед.

— Вот только не надо мне завидовать, — фыркнула ему вслед Славка и повернулась к мэтру:

— Дядюшка Ижек, мне тут Михо рассказывал, что он у тебя уже несколько лет, а учеником мага только на днях стал. А до этого разве он им не был? Ты же его всё равно магии учил.

— Учил, — покивал, соглашаясь мэтр. — Но ты сейчас тоже магии обучаешься, а до ученика мага тебе еще очень далеко. Ученик мага — это уже магическая степень, просто самая низкая. Но, чтобы получить ее, нужно постараться и чего-то уже достичь на этом поприще.

— Чего тут непонятного? — обернулся брат. — Это как если бы мы пошли сейчас на подготовительные курсы в универ. Вроде уже и ходишь в него учиться, а студентом, все равно, станешь, только когда экзамены сдашь и тебя зачислят.

— Да сама уже без тебя поняла, умник!

— Согласен, я умный. А ещё — красивый и скромный.

Распрямив спину и уперев левую руку в бок, парень гордо задрал вверх подбородок и выпятил вперед нижнюю челюсть. В этот момент его конь впервые за всю дорогу споткнулся, попав ногой в норку какого-то местного грызуна, и Ярик, потеряв равновесие, был вынужден обхватить шею своего скакуна, чтоб не грохнуться наземь.

— Ага, — ехидным тоном заявила Славка, — про ловкого забыл.

— И ловкий, — ничуть не смутившись, юноша выпрямился в седле. — Это дорога корявая и конь устал.

— Ничего, — подал голос капитан, — скоро все отдохнем. Еще немного и до постоялого двора доберёмся.

Где-то через час они действительно уже проезжали через небольшой городок, который по земным меркам больше напоминал коттеджный поселок, с высоко-шпильным административным зданием и Храмом Всех Создателей в центре. Миновав почти весь Прыштвин, путешественники наконец добрались до гостиницы и в предвкушении скорого отдыха их кавалькада радостно втянулась в огороженный высоким каменным забором двор.

— Полный обиход лошадей, — выбравшийся из седла капитан начал раздавать указания засновавшим вокруг служкам. — Номера получше. Так, чтоб с ванной, значит, все были. И ужин на пятерых.

— Хорошо, господин, — сразу несколько человек занялись прибывшими. Кто-то повёл лошадей в стойло, кто-то подхватил вещи и поволок к дому. Переполненный двор закипел движением и суетой.

— Ой, смотрите! — Ярик повернулся на голос сестры, подавшейся куда-то в сторону. — Кто это?

Девушка подошла к небольшой повозке с низкими бортами, на которой была установлена клетка из толстых, почти с руку, деревянных прутьев. Пару метров длиной и чуть больше метра высотой.

Внутри клетки на грязном, замусоренном полу сидело человекообразное существо, правда, более мелкой комплекции и с кожей, отливающей самым натуральным зелёным, ближе к оливковому, цветом. Пленник имел весьма понурый и измождённый вид, а сморщенное лицо с большим, карикатурных размеров, носом и не меньшими отвислыми ушами было полно уныния и печали.

— Во, блин, гоблин! — Ярик повернулся к стоящему рядом мэтру. — Ведь гоблин же?

— Лесной кобл, — маг укоризненно покачал головой. — Надо же, попался кому-то в плен. Что ж на солнцепеке-то его оставили? Коблы — они солнце не очень хорошо переносят. Охотятся, и вовсе, ночью.

— Бедный, тебе же жарко, наверное, — сестра тем временем уже подошла к клетке и протянула гоблину свою открытую фляжку с водой. — Держи, попей.

Тот недоверчиво посмотрел на девушку, осторожно потянулся к фляге и, ухватив её, тот час жадно забулькал, прильнув к горлышку ёмкости.

— Ты что творишь, нищебродка!? — громкий окрик заставил всех вздрогнуть, и лишь кобл стал пить ещё торопливее. — А ну, прочь от моей добычи!