© Андрей Абинский, 2017

ISBN 978-5-4483-9399-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Предисловие

Если увидеть дурной сон и рассказать о нем кому-либо, этот сон наверняка не сбудется.

Все имена и фамилии являются вымышленными.

Совпадения с реальными персонами – чистая случайность.

 

Глава 1

В Багетном зале удобно разместились тридцать солидных мужчин и восемь ухоженных женщин. Они окружили П-образный стол и нетерпеливо поглядывали на высокое кресло президента. Невидимый кондиционер гонял струи прохладного воздуха. В высоких окнах торчали зубья кремлевских стен. На них топтались и чистили перья весенние голуби. Солнце бросало искры на зелёную скатерть и отражалось в хрустальных графинах. Утро обещало хороший день.

– Огласите повестку, Виктор Сергеевич, – спросил пресс-секретаря журналист Неверов.

Виктор Жеков, советник президента, и сам не ведал о причине аврала, поэтому ответил уклончиво:

– Всему своё время…

Публика заметно нервничала. Внезапные форумы чреваты неожиданными последствиями и кадровыми рокировками. Не угадаешь, кому достанется по шапке, а кому – по шее.

Экономист Дерюгин налил себе из графина и с удовольствием выпил.

– В употреблении не замечен, – сказал ему желчный Медлинский. – Но по утрам часто пил холодную воду…

Медлинский отвечал за культурную жизнь страны и всерьёз утверждал, что Иосиф Кобзон поёт гораздо лучше, чем Эдит Пиаф.

Дерюгин презрительно фыркнул и налил второй стакан.

Валентина Сагдеева придирчиво рассматривала собственный маникюр. Один ноготок отслоился и это её сильно огорчило.

Тяжеловес Натан Кожин страдал в тесном кресле, положив длинные руки на крышку стола. Его кулаки годились для забивания свай.

– Этот-то зачем здесь? – спросила Сагдеева депутата Рапсодина.

– Он в Думе, советником по ударным проектам, – ответил Рапсодин.

– Да ну… он же боксёр… человека били по голове всю жизнь…

– Ему боятся возражать. Полтора центнера живого мяса. Главная опора «Единой России».

В дверях появился Дмитрий Погодин:

– Hello camaradas! – поздоровался он и отвесил мимолётный поклон.

Дипломат и философ знал шесть языков и, бывало, говорил сразу на всех. Как-то с чехами он общался на китайском.

– Нихау! – ответила за всех Сагдеева.

Раньше она была гимнасткой, потом тренером в Поднебесной и умела здороваться на китайском.

Следом за Погодиным вошел президент. Все встали, пытаясь угадать настроение лидера.

– Здравствуйте, господа, – президент обвёл взглядом собрание. Кивнул насупленному коммунисту Забродину. – И товарищи! Прошу садиться.

Президент взобрался на своё кресло и стал немного выше. Справа от него, над столом едва возвышался премьер Хромов. В этом положении его голова казалась пропорциональной.

– Сегодня обойдемся без формальностей, – сказал президент. – И без обычного протокола. Прения, высказывания, реплики – в свободном формате. Разумеется, без лишнего базара. Представители правящей здесь? Оппозиция? Системная оппозиция, не системная? Журналисты?

– Пятая колонна отсутствует, – ухмыльнулся фсбэшник Жбанков.

– Надо было доставить. И непременно с конвоем, – задиристо сказал либеральный демократ Колганович. – И замочить в сортире, не отходя от кассы!

– С божьей помощью, – согласился патриарх отец Онуфрий.

– Не грешите плагиатом, коллега, – заметил Жбанков. – Это знаменитый афоризм президента.

– Из лексикона питерской подворотни, – не смолчал журналист Неверов.

Холодный циник Неверов любил лошадей и не любил попов. Патриарх опасался наглого борзописца и охотно перекрестил бы его своей палкой.

– Об чём базар будет? – тихонько спросил депутат госдумы Тимохин у своего соседа, депутата Учаева.

Оба в прошлом были спортсменами и вышли из лихих девяностых. Штангист Учаев был в Солнцевской группировке, а борец Тимохин возглавлял Тамбовскую. Теперь они подружились, отрастили животы и носили красные галстуки.

– Про бабки стрелка, – ответил Учаев коллеге. – Об чём ещё с утра можно перетирать?

Однако бывший громила не угадал.

Президент вынул из папки лист бумаги и, глядя в него, сказал:

– Господа, я пригласил вас сегодня, чтобы решить архиважную государственную задачу! Необходимо выработать концептуальную версию русской национальной идеи. Прямо здесь и прямо сейчас!

Президент сделал паузу и оглядел притихший зал. Вопросов не было.

«Идеи есть, а денег нет», – сказал про себя премьер министр.

– Здесь присутствуют делегаты всех мастей, пардон, всех слоёв общества, – продолжал президент, – партийные и беспартийные лидеры, представители духовенства и средств массовой информации, бизнеса и силовых структур.

«Сталина на вас нет», – подумал коммунист Забродин.

– Затянувшийся кризис и международные санкции подрывают экономику страны, – говорил президент, – а, главное, доверие электората. Доверие к легитимно избранной власти. А впереди, как вы знаете, выборы.

«Знаем мы ваши выборы. Карусели, вбросы и мертвые души», – подумал либеральный демократ Колганович, но вслух промолчал.

– Госдеп не дремлет, – продолжал президент. – Недруги спят… спят и видят Россию, стоящую на коленях и с протянутой рукой. В этой обстановке нужно сплотить народ вокруг «Единой России» и воодушевить его общей национальной идеей. Прошу высказываться по существу.

Как и положено, самая быстрая реакция была у военных:

– Лучше всего народ объединяет война, – сказал генерал из «ястребов». – Рано мы расслабились в Сирии. Из Украины тоже рано ушли.

– В Украине не было наших регулярных войск, – уточнил президент. – Там сражались бывшие военные. Соответственно патриотически настроенные. По велению горячих сердец.

– Ну да… бурятские танкисты, псковские десантники, – ехидно заметил правдолюб Федянин.

Президент поднял брови и перевёл взгляд с Федянина на гэбиста Жбанкова. Тот кивнул.

– Его не поймешь – то ли он белая ворона, то ли тёмная лошадка, – сказала Сапрыкина. – И нашим, и вашим…

– Кто, Федянин или Жбанков? – спросила Сагдеева.

– Федянин, разумеется. Впрочем, и Жбанков не лучше. Я бы за него замуж не пошла.

– За кого?

– За обоих!

– Хорошо бы, устранить природный коллапс – ну, там… наводнение, потоп, цунами. Пожар, на худой конец, – высказал свою мысль генерал из МЧС, – и общими усилиями преодолеть стихию.

– На погибель всем буржуям мировой пожар раздуем! – саркастически произнёс Неверов.

– Ага, в едином порыве, – съехидничал депутат Федянин.

– Тупиковая ситуация, – рассеянно заметил Дерюгин. – Большой войны нет, цунами не предвидится, деньги заканчиваются.

– Деньги – это к Левайсу. Деньги у Левайса есть, – сказал министр Улыбаев и лукаво прищурился. – Он сам за деньги хвалился.

Министр экономразвития Улыбаев еще не знал, что завтра попадется на взятке в полтора миллиона долларов.

Анатолий Борисович Левайс раскрыл толстый фолиант и заглянул в него поверх очков:

– Сами очень нуждаемся, господа. В «Роснано» нужно вложить еще семнадцать миллиардов, сто пятьдесят шесть миллионов, двести тридцать три рубля. После этого вливания предприятия выйдут на плюс и начнут выдавать чистую прибыль.

– Нано-прибыль и через сто лет, – ехидно заметил экономист Дерюгин.

– Сталина вам недостаёт, – пробурчал Забродин.

– Нужен прогноз по ценам на нефть, газ и воду – сказал кто-то из зала.

– На водку? – переспросил Учаев.

В девяносто третьем ему ударили битой по голове. С тех пор Учаев стал туговат на оба уха.

– На воду! – громко продублировал ему коллега Тимохин.

– При чём здесь вода? – спросил эколог Гуров.

– При том! – неожиданно резко ответил строительный олигарх Шлифман. – Есть готовый проект трубопровода из Байкала в Китайские пустыни. За живые деньги, разумеется – китайские юани.

– Золотое дно! – поддержал коллегу газовый олигарх Клюкман.

Клюкман недавно повысил себе зарплату. Теперь он стал получать пять миллионов в день.

«Хана Байкалу, до дна вычерпают», – загрустил эколог Гуров. Подумал, поёжился, но вслух не сказал.

– Не лишним будет выслушать мнение астрономов и астрологов, – предложила Сагдеева. Если уж всесторонне…

В здоровом теле гимнастки Сагдеевой обитал здоровый дух, лояльный к мистическим явлениям.

В разговор вступил придворный экстрасенс Нэргы Патыркын, бывший якутский шаман:

– В ближайший четверг Юпитер и Сатурн войдут в созвездие Водолея, – тонким голосом произнес шаман. – Настанут смутные времена… Ванга, Нострадамус, Джой Айад предупреждали об этом…

– С Вангой понятно, с Нострадамусом тоже, – сказал Бакланов, представитель «Роскосмоса», – а кто такой Джой Айад?

– Кто такая, – поправил его Патыркын. – Джой Айад – каирская царица предсказаний. Челябинский метеорит – это её рук дело. Будут ещё космические катаклизмы. Нибиру, например…

– Не приведи Господь! – произнёс патриарх Онуфрий и уронил посох на пол.

Его преосвященство не доверял экстрасенсам и презирал их в соответствии с канонами православной церкви.

– Выбор у вас не большой, – поморщился Погодин. – Война, стихия и внешние недоброжелатели. Придумайте что-нибудь новенькое.

– Чем славится Русь-матушка? – с вызовом спросила патриотка Ярцева.

– Пушкин – Онегин, Толстой – Каренина, Тургенев – Муму, а Достоевский – Идиот, – уныло произнёс филолог Рапсодин.

– За что вы так, Фёдора-то Михалыча?! – укоризненно спросила Ярцева.

– За старушку, которую за тридцать копеек…

Учаев:

– Грохнули что ли?

– Пришили по беспределу, – ответил Тимохин. – Не поделилась с кем надо.

– А-а-а…

– Юрий Гагарин, Герман Титов, Валентина Терешкова! – сказал «Роскосмос» Бакланов.

– Ленин и Сталин! – отчеканил Забродин. – Иосиф Виссарионович Сталин сегодня особенно актуален. Народ хочет Сталина!

– Понесло кота на басни! – сварливо ответила Ярцева. – Ещё Железного Феликса мобилизуйте с того света.

– Неплохо бы! – мстительно заметил Жбанков. – Вместе с его маузером.

– Господа, сделаем перерыв, – объявил пресс-секретарь, уловив неуловимый знак президента. – Затем продолжим прения. Ждём от вас новых, свежих идей.

В буфете висел бодрящий запах бразильского кофе и теплых ванильных пышек. Улыбаев хрустел поджареной гренкой с чёрной икрой на желтом голландском масле. Коммунист Забродин и «яблочник» Федянин ограничились русскими блинами с красной икоркой. Либеральный демократ Колганович позволил себе рюмочку Hennessy под пластик Cheddar с белыми трюфелями. Пережёвывая санкционные деликатесы, слуги народа переживали за судьбу России.

 

Глава 2

– Есть! Есть такая идея! – воскликнул Левайс, едва совещание возобновилось. – Нам нужен серьезный прорыв в космосе! Помните, американский Кеннеди поставил задачу американской нации слетать на Луну? И они напряглись, и они слетали! Почему бы и нам не слетать куда-либо? Хотя бы на Венеру.

– Не забывайте, чем кончил Кеннеди, – ухмыльнулся Жбанков.

– Чем? – спросил депутат Тимохин.

– Вальнули, как фраера, из волыны, – ответил ему Учаев.

– А-а-а…

– Господа, если уж американцы обогнали нас с Луной, – продолжал Левайс, – сам бог велел Россиянам высадиться на Венере!

– Не упоминайте имя Господа нашего всуе, – недовольно промолвил отец Онуфрий.

Его реплики никто не услышал.

– Почему на Венеру а, скажем, не на Юпитер? – спросила депутат Ярцева. Юпитер все-таки больше, а Сатурн красивее и с кольцами.

У Ярцевой всегда были завышенные амбиции и жуткие проекты по утеснению прав гражданского населения.

– Венера ближе, – ответил Левайс. – Дешевле обойдётся. После Луны вояж на Венеру выглядит более логично.

– Венеро-логический прорыв, – раздельно произнес Неверов.

– А проект назовём «Аэлита», – предложила Сагдеева.

– Почему это? – спросил Тимохин

– Так зовут сучку премьера, – пояснил Учаев.

– Бабу что ли?

– Дурак, собаку.

Президент, скучающий до этого, вдруг, оживился:

– Господа, мне кажется, это – оно! То, что надо! Высадка человека на другую планету – вполне подходит в качестве национальной идеи. Мы были первыми в космосе, мы будем первыми на Венере. Российский флаг будет развиваться над Утренней звездой! Я бы и сам полетел!

Президент уже летал на дельтаплане со стерхами, нырял в глубины Байкала и бесстрашно заходил в клетку к диким хищникам. «После визита Президента тигрица родила!» – был такой заголовок в местной газете.

– Что скажет «Роскосмос»? – спросил пресс-секретарь.

Глава «Роскосмоса», Игорь Анатольевич Басманов, до этого руководил «Автовазом» и в автомобилях разбирался лучше, чем в ракетах. Поэтому он молча ткнул пальцем в Бакланова, менеджера технических проектов. Бакланов ухмыльнулся, почесал макушку и сказал, обращаясь к Левайсу:

– Ваша Венера, Анатолий Борисович, однозначно не годится. Там жарко, как сесть на печку. Свинец плавится. И давление чудовищное. Из всех вариантов лучше всего подходит Марс. Но там уже бегают американские тележки.

– Значит, Марс будет наш! – перебил его президент. – Поставим себе грандиозную задачу: «В следующем году мы высадим человека на Марс!» Кто против?

«Кто против» не было.

– Человека на Марс можно послать уже сейчас, – сказал Бакланов. – Но долго он там не протянет и обратно не вернется. Пока это технически невозможно. Давайте думать о своём марсоходе и плацдарме для дальнейшей колонизации планеты.

– А не залупить, … то есть, не запулить ли на Марс наш танк? – предложил министр обороны. – Например, «Армату»? «Армата» гораздо круче американского марсохода. Это железный факт! А уж если шарахнет, то мало не покажется! Давайте танк и запустим. Вот в Пентагоне обделаются!

– Сколько весит ваша «Армата»? – ехидно спросил Бакланов.

– Наш «Армата»! – поправил его депутат госдумы Филин, бывший слесарь Уралвагонзавода. – Сорок восемь тонн без боекомплекта.

Все знают, что на Урале клепают в основном танки, а не вагоны.

Однажды на телеконференции слесарь Филин задал президенту удобный вопрос о насущном и после этого стал депутатом. Его зарплата увеличилась в десять раз. Плюс служебная квартира в Белокаменной и прочие приятные мелочи. Филин уже подумывал об отдыхе в Турции, но тут не вовремя скурвился Эрдоган и Турция отпала. Пришлось раскошелиться и купить путёвку в дорогой Куршавель.

– Можно облегчить танк, отлить броню из пластмассы. Или, на худой конец, из люминия, – предложил Филин.

– Бросьте вы! – возмутился министр обороны. – Ещё смастерите боевую машину из фанеры! Или из папье-маше! Танк – это танк! А танк должен быть железным.

Железная логика убедила собрание.

– Оставим технические проблемы инженерам, – прервал их президент. – Сейчас главное, решить организационные вопросы. Кому дело поручим?

– Роскосмос, ВКС, РАН, Уралвагонзавод, НПО имени Лавочкина, – предложил Погодин. – Под общим руководством…

– Левайса, – сказала Ярцева. – Левайс из любой ситуации выкрутится.

– Есть другие предложения? – спросил президент.

Других не было. В зале воцарилось приподнятое настроение. Государственные мужи участвовали в историческом начинании – рождении национальной идеи.

Всё испортил премьер Хромов. Он наклонил лобастую голову и тихо – спросил:

– Где взять денег, господа? И сколько?

В зале повисла нехорошая тишина. После длительной паузы встал Улыбаев:

– Сколько – определимся потом. А деньги, как говорится, лежат у нас под ногами. Вклады населения в банках – это миллиарды и триллионы рублей. С этим надо что-то делать. Опять же пенсионеры. Их слишком много. Отменить индексацию, повысить пенсионный возраст, работающим – вообще ничего.

– Круто! – сказал Федянин. – Будут возмущения и протесты.

– Когда это вы видели протесты пенсионеров? – парировал Улыбаев. – Они все поддерживают политику президента и голосуют за него обеими руками.

– Восемьдесят шесть процентов, – сказал пресс-секретарь.

«У Чаушеску было сто. Перед тем как…» – подумал Колганович.

– Путин – это Россия, – сказал коммунист Романенко.

– Путин – наше всё! – добавила его жена и депутат от единоросов, оперная певица Максудова.

В скором будущем семейная пара незаметно исчезнет из России и получит украинское гражданство. Полковник Романенко при этом заявит, что был против аннексии Крыма и голосовал «за» под страхом смерти. И, что уж что совсем паскудно, сравнил правящий режим в России с нацистским. У Максудовой обнаружилось двойное гражданство и, по закону, она в принципе не могла быть депутатом и заседать в Государственной Думе.

Все это будет потом. А пока президент сказал:

– Думаю, финансовые вопросы мы уладим. Полагаю, что и бизнес не останется в стороне. Господин Шлифман, к примеру, мог бы купить танк, на свои кровные, как во время войны. И Клюкман, кстати, тоже.

– Зачем нам два танка? – зажался скупой Клюкман.

В кулуарах говорили, что президент неважный стратег, но блестящий мастер тактических многоходовок. Он тут же распределил роли и полномочия:

– Анатолий Борисович, вам и флаг в руки! – сказал он Левайсу. – Через неделю представьте список рабочей группы проекта «Аэлита».

Левайс порозовел от удовольствия. Обычным людям такой случай выпадает раз в жизни. Левайса фортуна любила и улыбалась ему почем зря. А, главное, вовремя. С нано-технологиями у него явно не ладилось.

– Виктор Сергеевич, – обратился президент к Жекову, – освежите в памяти речь Кеннеди и отредактируйте наш, Российский вариант. Вы это умеете. И поубедительнее. Больше актуальных лозунгов – Крым наш, Марс – наш, космос – наш! И так далее…

– Когда планируем высадку? – как о чём-то обыденном спросил пресс-секретарь.

– Ровно через год, – ответил президент.

– Не успеем, – сказал Бакланов. – Полёт к Марсу займет восемь-девять месяцев. А нам ещё железом предстоит заняться с ноля…

– У Сталина вы бы за полгода сделали, – буркнул Забродин. – И железо своё за месяц склепали, в шаражке.

– Шаражки – это уже слишком, – сказал Погодин. – Но, считаю целесообразным разместить участников проекта в одном месте, например в Сочи. Там после олимпиады осталось много свободных мест.

– Лучше сразу на Колыме, в Магадане, – предложил гэбист Жбанков.

– Хорошая мысль! – поддержал его Забродин.

– Предлагаю Маклаково, – сказал министр обороны. – Там построен городок для военных. Со всей инфраструктурой. И от Москвы недалеко, и баня есть. Обнесём забором, поставим охрану.

– А военные?

– Подождут. Им по Уставу положено преодолевать тяготы.

– Замётано! – сказал президент.

Журналист Неверов поморщился. Он даже в общении с жеребцами не употреблял блатных слов.

– Йес!.. место есть, люди будут, деньги найдем, – подвёл итог Погодин. – Теперь дело за СМИ. Осветить, оповестить, убедить, воодушевить…

– За этим дело не станет, – ответил телевизионщик Киселёв.

– Мы поможем, – внушительным басом произнес патриарх, – С нами Бог!

– Есть небольшой нюанс, – дипломатично вступил в разговор министр иностранных дел. – По международным законам, кометы, планеты и их спутники не могут быть присвоены отдельной державой или использованы в военных целях. Здесь надо крепко подумать.

– А чего думать?! – заявил экс-бандит Учаев. – Кто смел, тот и съел!

– Не совсем так, – корректно поправил его министр. – Нам наш Крым еще сильно икается, а уж за Марс Америка со товарищи нам глотку перегрызут!

Президент лукаво усмехнулся:

– Всё решаемо, господа. Организуем на Марсе референдум по присоединению планеты к Российской федерации. Аналогично Крыму. Уверен, марсиане нас поддержат и проголосуют единогласно «за».

– Простите, господа, – сказал Бакланов, – на Марсе, извиняюсь, населения нет совсем, и жизни нет вообще.

– А наши марсианские танкисты?! Они и проголосуют!

– А-а-а, – сказал Тимохин. – Зеленые человечки…

– Красные, – поправил его президент. – У них будут красные скафандры.

– Козырный ход! – восхитился Учаев.

Президент сделал пометку в своём блокноте и обратился к Жбанкову:

– Аркадий Макарович, теперь по вашему ведомству. Дайте задание агентуре в районе НАСА внедриться в их логово. Особенно важна техническая документация.

– Сделаем! – сказал старый разведчик. – Там у нас в запасе «спящий» агент.

– Хорошо бы завербовать Илона Маска, – сказал Бакланов. – У него частная космическая лавочка и неплохо получается с «Фалконами».

– Это вряд ли получится, – ответил Жбанков, – Маска не купишь, он сам миллиардер. К тому же упёртый трудоголик и псих.

– Богатые тоже плачут, – сказала Сагдеева.

Она любила смотреть мыльные сериалы.

– Будем стараться! – заверил Жбанков и покосился на попа. – Во всех епархиях.

Патриарх взглянул в правый угол и, не найдя там иконы, перекрестил зал: «Благослови нас, Господь, на благие дела!»

 

Глава 3

За неделю Анатолий Борисович Левайс подготовил солидный доклад и представил его президенту в присутствии гэбиста Жбанкова. Президент мельком просмотрел объёмистую папку с графиками, рисунками и колонками цифр. Взял в руки лист со списком кандидатов в «Аэлиту». Спросил:

– Тридцать пять человек… Не мало ли?

– Это пока, Владимир Иванович. Собрание интеллектуалов, мозговой штурм. Как вы, конечно, заметили, в списке присутствуют не только техники, но и философы, историки, юристы, художники и дизайнеры. Иногда, человек, далёкий от науки, может высказать бредовую идею, которая при ближайшем рассмотрении окажется гениальной.

– У меня есть предложение, – вступил в разговор Жбанков.

– ?

– На мой взгляд, нужно объявить зону «Аэлита» особым стратегическим объектом, со своим уставом, этикетом и даже со своими жёсткими законами.

– Например?

– За разглашение государственной тайны – расстрел. За воровство или, как сейчас принято говорить, превышение должностных полномочий – расстрел! Наши успешные менеджеры растащили полкосмодрома «Восточный». Не грех бы пару-тройку расстрелять. Для науки.

– Ну, это уж слишком! Наука от этого не выиграет. А мораторий на смертную казнь? Мы его не можем отменить.

– И не надо! К чему закреплять это на бумаге? Главное, чтобы работники знали об этом! А способы воплощения и соответствующий опыт у нас имеется. Вы же в курсе…

Президент пришел во власть из ФСБ и не понаслышке знал о тайных методах этого ведомства. А, главное, был твердо уверен, что так и надо.

– Добро, подберите надёжных людей. Но, ни шагу без моего ведома! И, чтобы негласно… Отвечаете головой.

– Сделаем, – заверил президента Жбанков.

Задним умом гэбист понимал, что в своём рвении он зашёл слишком далеко, но пути назад уже не было. «Жизнь – это террариум, – говорил он себе: – Или ты сожрёшь кого-то, или тебя сожрут».

 

Глава 4

Посёлок Маклаково, расположенный в зелёной пойме реки Выря сильно преобразился. Первым делом, по его периметру возвели бетонную стену с двумя железными воротами. За проходными зорко следили холодные глаза видеокамер. Рослые парни в тропическом камуфляже дежурили у ворот.

Внутри периметра, среди молодых сосен, прятались уютные домики работников проекта «Аэлита». В центре небольшого посёлка располагался семиэтажный Институт новых технологий (ИНТ), а рядом с ним – кинотеатр «Марс», ресторан «Фобос» и финская баня с солярием. Естественно, её назвали «Солярис».

– Всё в одном флаконе! – говорил довольный Левайс.

Мозговой штурм состоялся в специально оборудованном конференц-зале. В просторном помещении были рядами расставлены пронумерованные столы с компьютерами, графическими планшетами и микрофонами. На большой экран проецировались изображения с любого планшета участника конференции.

В президиуме разместились шесть человек: солидный бородатый академик Измайлов, представители «Роскосмоса» Басманов и Бакланов, астроном Климов, специалист электронной связи Жалнов и космический двигателист Галушко.

В зале шуршали бумаги и слышался приглушённый говор. Резко прозвенел школьный звонок и со своего места поднялся академик Измайлов:

– Уважаемые господа, товарищи, друзья, коллеги! – сказал он в микрофон. – Наше мероприятие по-научному называется – мозговой штурм. Каждый из вас должен высказать свои соображения по теме дискуссии. Тема обсуждения – высадка человека на планету Марс. В кратчайшие сроки, с минимальными затратами и с максимальным полезным грузом.

Мы специально не заостряем внимание на тактико-технических данных корабля, условиях перелёта или особенностях природы Марса, чтобы не препятствовать свободному полёту вашей раскрепощенной мысли.

Желающий высказаться, должен нажать красную кнопку на своём столе и каждому будет предоставлено слово. Итак, начали!

В наступившей тишине прозвучал музыкальный сигнал «ти-линь» и на экране возникла цифра 7.

– Прошу вас, седьмой микрофон! – сказал распорядитель Кравцов.

– Просьба уточнить техническое задание: число космонавтов, вес и объём груза.

– Принято, сказал Кравцов.

На экране, за его спиной возникли столбики цифр:

Космонавт – 3 чел.

Вес общий – около 100 тонн.

Объём 95 куб.м.

Далее, вопросы посыпались, как из рога изобилия:

№ 12: – Какие двигатели будут использованы в первой, второй и третьей ступени?

№ 31 – Топливо – жидкий водород, или традиционный гептил?

№ 14 – Полетят только мужчины или женщинам тоже можно?

№ 26 – Как долго продлиться экспедиция?

№ 28 – А вообще, до Марса далеко?

№ 33 – Какой метод торможения будет оптимальным в атмосфере планеты?

№ 19 – Груз будет доставляться по частям или одной ракетой?

№ 22 – Сколько они пробудут на Марсе и когда вернутся?

№ 17 – Ориентация на Марсе будет по системе GPS или Глонасс?

№ 4 – Как назовём корабль?

№ 16 – Будут ли у космонавтов фруктовые оранжереи?

№ 39 – Нельзя ли создать на корабле искусственную гравитацию?

№ 10 – Можно ли применить анабиоз?

№ 21 – Какую дозу радиации получат космонавты за время полёта?

№ 21 – Питаться летчики будут из тюбиков или выращивать хлореллу?

№ 26 – Каков процент вероятности успеха миссии?..

Вопросов было много и, наконец, они закончились. Представители «Роскосмоса» терпеливо отвечали на все запросы раскрепощенной мысли. Были и предложения. Молодой вихрастый юноша сказал:

– По двигателям. На старте, конечно, лучше использовать традиционные ракетные двигатели, а на промежуточном этапе – ионные, электрические.

– В этом есть смысл, хотя приращение скорости будет небольшим, – согласился с ним академик Измайлов. – В связи с большой массой каравана.

– За прототип можно принять уже готовый корабль «Федерация», – предложил микрофон № 16.

– Торможение в атмосфере Марса осуществлять тремя способами – динамическое, на парашюте, затем реактивными пропулсивными двигателями.

– Можно применить сминающиеся конструкции.

– И надувные баллоны.

Художники, следуя за мыслями учёных, рисовали на экране карандашный проект большого космического корабля. Тут же математики и программисты делали необходимые расчёты по массе, размерам и топливу.

Результаты оказались неутешительными. Ракета получалась гигантской, высотой более трёх километров и диаметром около двадцати метров.

– Мы пойдём другим путём, – сказал академик Измайлов. – Будем строить космический поезд. За образец можно взять готовую «Ангару-7». Ракеты взлетают раздельно и на орбите собираются в пакет. Стыковки у нас отработаны прекрасно. Космонавты живут в обитаемом отсеке и перед примарсением переходят в спускаемый модуль. Все ракеты остаются на эллиптической орбите Марса и ждут команду на приземление. Космонавты устанавливают на поверхности четыре маяка и спутники, ориентируясь на их сигналы, подобно «Фалконам», опускаются на импровизированный космодром. Предлагаю принять данную схему, как рабочую. На наш взгляд – это оптимальный вариант. Есть другие?

Измайлов посмотрел в зал. Яблоком раздора послужила схема соединения кораблей – параллельная или последовательная. Академики горячились. Ломались копья, летели стрелы. Приняли компромиссный вариант – последовательно-параллельный.

– А как обратно? – спросил чей-то робкий голос с «камчатки».

– Совещание закончено! – объявил Кравцов, заглушив командирским басом последний вопрос.

 

Глава 5

В соседней аудитории, под сенью государственного флага, совещались танкисты. Вёл собрание бывший слесарь Уралвагонзавода, Иван Иванович Филин.

– Танк не проблема, – сказал Филин, обращаясь к аудитории. – «Армату» уже купили и преподнесли в дар государству.

– Кто этот благодетель? – спросил полковник Шитов. – Миллер или Абрамович?

– Чёрта с два! Олигархи зажались, – презрительно сказал бывший рабочий. – Истинными патриотами оказались Тимохин и Учаев. Недостающую сумму добавил Фрол.

– После того, как олигарх пожал тебе руку, следует пересчитать пальцы, – ехидно заметил генерал Холстинин. – За копейку удавятся. А кто этот Фрол?

– Гарри Фролов, старый вор в законе. Отслюнил наличку из общака.

– Деньги не пахнут, – сказал Холстинин.

– Фрол сам хотел поиграть с «Арматой» (у братвы свои тёрки), но ему отказали.

– На каком основании?

– Патриарх уже освятил «Армату». А освященному танку грех встревать в мирские дела.

Холстинин достал из внутреннего кармана плоскую фляжку и хлебнул из горлышка. Запахло хорошим коньяком.

– Допинг, помогает, – сказал он.

– Мельдоний?

– Хрен там, «Гвардейский».

Полковник Шитов последовал его примеру. У него была своя ёмкость, под камуфляж и с красной звездой. Филин завистливо посмотрел на обоих и сглотнул слюну.

– К делу, господа.

– Мы, вообще-то, товарищи, – поправил его Холстинин, завинчивая фляжку.

– К делу, товарищи офицеры, – продолжал Филин. – Боевая машина у нас есть и на ходу. Теперь надо приспособить её к походу в жёстких условиях марсианской пустыни.

– Броня крепка и танки наши быстры! – сказал молчавший до этого капитан Федулов. – Пустыня, она везде пустыня. Главное – скорость, манёвр и залп! Но…

– Что «но»?

– На Марсе танк не поедет, мотор не заведется.

– С чего бы это? Ладно, на Красной площади «Армата» заглохла. Теперь-то мы её обкатали.

– Там нет кислорода, – сказал Федулов. – ДВС без кислорода не работают.

Это сообщение озадачило военных мужей. Нашёлся Филин:

– Можно применить аккумуляторы, ставят же батареи на подводные лодки. А субмарина, наверное, тяжелее любого танка.

– В подлодке свободного места больше, – заметил Холстинин. – А у нас экипаж, плюс боекомплект! Пятьдесят тонн железа не потянут никакие батарейки. Разве что сделать педальный привод.

– Жидкий оксиген! – сказал техник Федулов. – Конечно, пятьсот кэ-мэ «Армата» не пройдёт, но нам и сотни хватит. К тому же, кислород и для дыхания сгодится, если вдруг чего…

– Зачёт! – одобрительно сказал Холстинин. – Быть тебе, капитан, в скорости майором! Теперь дело за мелочами, а это – не царское дело!

Генерал откинулся в кресле и потянулся за фляжкой. За окном красовался новенький танк «Армата». С него уже сняли гвардейский подарочный бант и обслуга красила броню в пегий цвет марсианской пустыни.

 

Глава 6

Сразу после открытия звездного городка, в нём появилась странная, загадочная личность. Это был долговязый парень, лет тридцати, с выпуклыми серыми глазами и острым носом. Звали мужчину Павел Акимович Аскольдов. Он был вхож в любой отдел и предъявлял при этом особый оранжевый пропуск. Пластиковая карточка давала ему право вникать в любые секретные дела и просматривать финансовые документы.

– Паша Акимович, – шутливо представлялся он, – Я есть агент ФСБ, тайный экономист и ревизор-рецидивист.

Паша заходил в приёмные, балагурил с девушками, не отказывался от чая и обычно рассказывал одну и ту же историю в разных вариациях:

– Брали мы однажды банду Трансформера. Сидим, значится, в засаде, ждем, когда соберутся на хазе уважаемые клиенты. Рядом, в кустах, сопит Геша Синюхин. Гляжу, а он спит, как сурок! Натурально дрыхнет, аж похрапывает. Потихоньку расстёгиваю у него кобуру и сую туда пирожок с повидлом. И, когда пришло время обнажить ствол, Геша выхватил из кобуры пирожок вместо пистолета! Ха-ха-ха! Представляете?!

Дурашливого Пашу никто не воспринимал всерьёз. Чего взять с этого балабола? Павел Акимович, отсмеявшись, заходил в отдел закупок и, между прочим, спрашивал:

– Люся Ефимовна, а чего прикупили на этот раз?

– Полюбуйтесь, – отвечала заведующая и протягивала Аскольдову папку с накладными.

Люся Ефимовна не любила, когда ей мешали работать.

Павел Акимович взял документы и перелистал их веером. Быстрее, чем ветер шелестит страницами забытой книги.

– Ого! Двести кило расфасованного кофе. Масштабно. Это куда?

– У Бикетова спрашивайте. Это его епархия.

– А в слове «электронный» ошибка. Там должно быть два «н».

– Тоже к Бикетову. Вернее, к его секретарше.

– Зайду, пренепременно зайду, – рассеянно сказал Паша. – Посудачу про дачу. Почём нынче электронные микроскопы, Люся Ефимовна?

– Там написано. Вам дать копии?

– Это лишнее. Ненавижу бумажки, – сказал ревизор-рецидивист, возвращая женщине пачку документов. – Знаете, где быстрее всего оборачивается капитал?

– Где же?

– Капитал, вложенный в продукты питания и электронные микроскопы.

Люся Ефимовна только пожала плечами.

В дверях Аскольдов обернулся и сказал загадочную фразу: «Воровать нехорошо, не так ли?»

– Где уж нам, – вздохнула Люся Ефимовна. – Карандаши, резинки – и украсть нечего.

 

Глава 7

Сообразно тактическому плану президента, телевидение начало готовить электорат к новому грандиозному прорыву в космосе.

– Это как в медицине, – говорил своим сотрудникам теле-бог Киселёв, – необходима строгая дозировка. Мощная доза информации может навредить и даже привести к обратному эффекту.

На экранах большой страны замелькали портреты первых и новых космонавтов. Улыбка Гагарина, подвиг Комарова и развод Терешковой.

Королёв и Глушко заодно с Челомеем. Все они были добрыми друзьями и вместе пили чай.

Люди узнали, что советский «Буран» гораздо круче американского шаттла, а саму идею космических челноков они слямзили у нашего Циолковского. Вновь зазвучала песня Пахмутовой: «Он сказал: „Поехали!“, он взмахнул рукой!». Вспомнили и более древнюю: «И на Марсе будут яблони цвести!». Она стала особенно актуальной.

Программу Андрея Базарова, с его проститутками и генными экспертизами, отодвинули по времени и заменили на шоу «Звёзды стали ближе». На этом форуме домохозяйки обсуждали модели бикини для Марса и выбирали лучший пляж для принятия солнечных ванн.

На сцене блистал юморист Загорный и сильно унижал янки за их тупость:

«Хилые америкосы отправили к Марсу всего-то пятнадцать экспедиций, а мы – аж три! И каких!» Кстати, Америка выбралась в космос только благодаря немецкому инженеру Брауну, а он – гад, нацист и злодей. Сколько невинных душ загубили его ракеты во время последней войны!

Энтузиасты предложили воздвигнуть памятник Кибальчичу и собаке Лайке. Откопали мощи Стрелки и Белки и генные инженеры начали выводить собак, способных дышать ядовитым воздухом Марса. Заранее скажем, что у живодёров ничего путного не вышло.

На этом фоне на экранах возникал лик президента с уверенным взглядом в небо. Его рейтинг приближался к заветным ста процентам.

– Не переборщите в усердии, – говорил Виктор Жеков главному статистику Эргерцу. – Рейтинг даже у президента не может быть более ста процентов.

– Сколько надо, столько и сделаем! – лояльно отвечал тот.

На Красной площади устроили театрализованное представление – «Возвращение Гагарина из космоса». Первый космонавт спланировал на парашюте прямо к могильнику мавзолея. Главную роль исполнил народный артист России Сергей Безухов. Генерального секретаря ЦК КПСС доверили играть народному артисту Виктору Сухоротову. Оба актёра справились превосходно. В финале шоу, Путин приколол на грудь Безухова настоящую звезду героя России.

– Это вам за службу, – с доброй улыбкой сказал президент

Безухов ответил, как и подобает герою: «Служу Советскому союзу!»

Хрущёва-Сухоротова наградами обошли и он сильно обиделся.

С трибуны мавзолея президент объявил о наборе добровольцев для будущего полёта на Марс.

– Герои назад не вернутся, – сказал лидер нации. – Но они навечно останутся в памяти благодарного человечества.

Отлаженная машина пропаганды набирала обороты.

 

Глава 8

В отделе космических разработок трудились над проектом марсианского скафандра. Оказалось, что образцы прежних изделий совершенно не годятся для новой миссии. Дутые скафандры для открытого космоса сковывали движения и не позволяли марсианам втиснуться в танк. Тем более, выйти из него.

Решение пришло неожиданно от гэбиста Жбанкова. На летучей планёрке он вынул из секретного чемоданчика секретную депешу от секретного агента из Северных Штатов.

– Top sicret! – сказал Жбанков не по-нашему.

В донесении резидента было написано:

«ШРАМ – УТЁСУ. АМЕРИКАНСКИЕ СКАФАНДРЫ ЛУННОЙ ПРОГРАММЫ АПОЛЛОН БЫЛИ СПРОЕКТИРОВАНЫ ЗПТ ИЗГОТОВЛЕНЫ КОМПАНИЕЙ „UPLIFT CO LTD“. ТЧК ФИРМА СПЕЦИАЛИЗИРУЕТСЯ НА ИЗГОТОВЛЕНИИ БЮСТГАЛЬТЕРОВ ДАМ ЗПТ ГИГИЕНИЧЕСКИХ ПРОКЛАДОК ДАМ ЗПТ НИЖНЕГО БЕЛЬЯ ДАМ ТЧК МОЖЕМ ВЫСЛАТЬ ОБРАЗЕЦ ТЧК ОРГАНИЗУЙТЕ КАНАЛ ТЧК=

NNNN»

– Что значит «дам»? – спросила юная переводчица Маша.

– Для баб, значит, – пояснил прямолинейный Жбанков.

– Вот так удача! – воскликнул инженер Пришвин. – Когда будет оказия?

– Неделя сроку, – жёстко ответил Жбанков. – В нашей конторе не забалуешь!

По случаю скорого получения американского скафандра, Отдел космических разработок посетил ресторан «Фобос». Там счастливый Пришвин напился до изумления.

– Нервы, – сказала на этот счёт швея Полетаева.

Обещанная посылка пришла через десять дней. В бронированном грузовике, под охраной двух автоматчиков, в Аэлиту доставили объёмистый ящик – большой полированный куб из канадской сосны. Тара была усыпана нерусскими буквами и значками: «Стекло!», «Не кантовать!», «Боится сырости», «Верх», «Низ» и «No smoking». На торце красовался трафаретный череп бизона, пронзенный стрелой. Что бы это значило, никто не знал.

Ящик установили на спец. поддон на колёсах. Главный инженер расписался в получении и дал команду вскрывать. Всё пространство под крышкой оказалось заполненным жёлтой древесной стружкой. К аромату соснового леса примешивался волнующий запах космической тайны.

Пришвин в нетерпении начал выбрасывать стружку прямо на пол.

– Что там, чертежи или в натуре, скафандр? – гадали столпившиеся вокруг сотрудники.

– Обещали оригинальный образец, – ответил Пришвин.

Наконец, он вынул из ящика легкую картонную упаковку, размером с ноутбук. Она была плотно запечатана жёлтым скотчем. Уже подозревая неладное, Пришвин вскрыл коробку и за бретельку вытянул из неё розовый женский лифчик.

– Мой размер! – выдохнула Полетаева в наступившей тишине.

Жбанков матерно выругался, Пришвин заплакал. Добровольцы вынули из коробки упаковку женских прокладок, махровое пляжное полотенце и разноцветный набор трусиков «Неделька». Всё! На этом дары Америки закончились.

– Как же так? – спросил убитый горем Пришвин и вознёс длани к небу.

– Я проверял, – хмуро ответил Жбанков. – Эта фирма действительно шьёт бюстгальтеры и в самом деле изготовила скафандры для «Аполлона».

– Труселя для Аполлона, еще можно понять, – сказал тайный фетишист Бызов, – но прокладки-то ему зачем?!

Тут же, куратор Жбанков отправил шифрованную депешу своему агенту:

«UTES SHRAMU= POMIDORY ZAVIALI SHLI REALNIY OBRAZETS MTRZDK=

NNNN»

В переводе со шпионского, это означало: «Утес Шраму= Вы не выполнили задание. Присылайте настоящий скафандр. Мать твою разэдак!»

Получив это сообщение, тайный агент Шрам спешно покинул Чикаго и вылетел в Хьюстон, якобы по делам бизнеса.

 

Глава 9

В приёмной начальника отдела закупок сидел Павел Акимович Аскольдов. Ревизор-рецидивист баловался чайком и рассказывал секретарше Ирочке эпизод из своей героической жизни:

– И вот, настал момент истины. Кричу по рации кодовую фразу: «Захват!». Уже не до шуток, орлы берутся за стволы. А Геша спросонья лезет в кобуру и выхватывает оттуда… пирожок! И тут – бац!

– Подстрелили? – вздрогнула девушка.

– Натурально, да!

– Ой!

– С той стороны начали беспонтово шмалять. Пуля-дура, угодила, аккурат, ему в пирожок. У Геши вся морда в повидле, а на лице зверский испуг. Он думал, что мозги ему вышибло… и тут!..

Паша не успел закончить рассказ. Через кабинет шумно протопал начальник отдела закупок Бикетов. Ни с кем не здороваясь, он скрылся за чёрной дермантиновой дверью.

– Потом дорасскажу, – сказал девушке Аскольдов и поставил чайную чашку на столик.

– Вот так всегда, на самом интересном месте, – капризно протянула Ирочка.

– Что поделаешь – служба, – ответил Паша и без стука вошел в кабинет начальника: – Нас не тревожить!

– Доброе утро, Лаврентий Палыч! – весело поздоровался он с Бикетовым, плотно притворив дверь.

– Павел Лаврентьевич, – хмуро поправил его Бикетов. – Чем обязан? Только короче, у меня дел выше крыши.

Бикетов был высоким, грузным, с розовым крупным лицом. Это лицо выглядело бы мужественным, если бы не бабский капризный рот.

– Хорошо, Павел Лаврентьевич, буду крайне краток. В прошлом месяце мы закупили электронное оборудование на энную сумму, а вы получили за это хороший откат. Вопрос – сколько?

Павел Лаврентьевич не спешил с ответом. Наконец, он удивленно поднял брови и с ехидным напором сказал:

– Слушай, господин хороший, ты кто такой? Ты откуда взялся? Ты понимаешь, с кем говоришь и перед кем стоишь?!

– О’кэй, я могу присесть, – невозмутимо ответил Аскольдов и устроился в кресле напротив чиновника. – Вы обо мне, вероятно, слышали, Павел Лаврентьевич, но для вас я представлюсь еще раз. Как говорят англичане, спешиал фор ю.

Аскольдов вынул из нагрудного кармана оранжевую визитку, поднёс к носу Бикетова и сказал:

– Павел Акимович, сотрудник ФСБ, экономист и ревизор-рецидивист. Прошу любить и жаловать.

Опытный чиновник быстро определил свою линию поведения.

– Пардон, Павел Акимович, извините, погорячился. Всё на нервах, понимаете, должность собачья, – сказал он с натянутой улыбкой. – Что конкретно вас интересует?

– Я уже говорил – сумма отката. Или взятки, как вам удобнее…

– Чушь какая-то, это недоразумение. Легко могу объяснить.

– Попытка – не пытка, как говорил Коба Лаврентию Палычу.

Бикетов секунду помедлил, потом спросил:

– Может быть по рюмочке, Павел Акимович? За знакомство.

– С удовольствием, – ответил Аскольдов, – но, в другой раз. Сейчас я на службе.

Бикетов разочарованно вздохнул, положил тяжёлые кулаки на стол и по-деловому начал:

– Сделка проведена и оформлена строго в рамках всех процедур делопроизводства и согласована во всех инстанциях, включая юридический отдел. Все документы есть и все подписи имеются…

– Ненавижу бумажки, Павел Лаврентьевич. Но я их смотрел. Напомните, пожалуйста, какие фирмы участвовали в конкурсе?

– Их три: «Еврошиппинг», «Гипер-электроника» и «Юпитер Микро Софт».

– Само собой, выиграла тендер компания «Еврошиппинг», а её президент – ваш родной брат.

– Что с этого? Компания «Еврошиппинг» предложила электронику по минимальным ценам. Две другие заявили цены на десять процентов больше. Все логично и экономически обосновано.

– В «Гипер-электронике» управляющим директором служит ваш близкий приятель Фёдор Клюев.

– И что?

– «Юпитер Микро Софт» принадлежит вашему однокашнику Гаврилину.

– Ну-у-у, – спокойно протянул Бикетов, – дружба дружбой, а служба службой. Тем более, когда дело касается денег.

– Я к тому, что с этими фирмами вам было легко договориться. И вы с ними договорились. Я же вас спрашивал про откат. Так сколько вы поимели с них?

– Нисколько! – резко ответил Бикетов. – Я взяток не беру и откатов не получаю! Есть желание – попробуйте доказать.

– Вы меня с кем-то путаете, Павел Лаврентьевич, – в голосе Аскольдова появились железные нотки. – Я не собираюсь вам ничего доказывать. И товарищеский суд вам не грозит. Вам просто нужно вернуть деньги.

– С какого бодуна?! – взвился Бикетов и привстал с кресла.

Реакция Аскольдова была неожиданной. Он сделал выпад правой рукой и железными пальцами ухватил Бикетова за кадык. Чиновник хрюкнул и упал в кресло. Не выпуская свою жертву Аскольдов, в упор буравил его своими выпуклыми глазами.

– Тебе нужны доказательства, мразь?! Я говорил с Гаврилиным. С Клюевым тоже говорил. Оба тебя сдали. И твой брат – тоже!

Левой рукой Аскольдов затянул на шее Бикетова бордовый галстук. Тот захрипел. В ладони ревизора оказалась золотая заколка для галстука с белым прозрачным камушком. Острым краем Аскольдов чиркнул Бикетова по щеке. Проступила кровь.

– Это тебе на память о нашей встрече! Завтра, во вторник, в семнадцать часов принесёшь сюда бонус за сделку – пять лямов. В коробке из-под ксерокса.

– Почему из-под ксерокса? – выдавил из себя Бикетов, растирая красную шею.

– Традиция у нас такая… И без шуток. У тебя жена есть, любовница имеется и две малолетние дочери на шее. Всем будет плохо, если кормильца закопают безвременно.

Аскольдов бросил заколку на пол и направился к выходу. На пути чуть не сшиб очумелую секретаршу, прильнувшую к двери.

– Воровать нехорошо! – устало сказал Аскольдов и ушёл не оглядываясь.

 

Глава 10

В мае Президент великой космической державы выступил перед многомиллионной аудиторией Российских избирателей. Речь удалась на славу.

Ещё бы! Её готовили восемь талантливых спичрайтеров.

Президент упомянул наши достижения в освоении враждебного космического пространства, направляющую роль Единой России и предрёк скорую высадку космонавтов на красную планету.

– Народ проникся и возликовал, – сказал патриарх Онуфрий после торжественного молебна, посвященного марсианской экспедиции.

В своей молитве святой отец просил Господа не только не препятствовать космической миссии, но даже и вспомоществовать, чем может.

Пресс-секретарь, Виктор Жеков, вернулся домой еще в образе – по государственному озабоченным. На переносице залегла глубокая складка, а правый ус был чуть выше левого. Его красивая супруга сразу это заметила.

– Уф! – вздохнул Витя и сказал: – С добрым утром, тётя Хая…

– Ой-ё-ёй, – подыграла Татьяна.

– Вам посылка из Шанхая…

– Фу ты, грех какой!

За ужином Виктор поведал жене об американской посылке, набитой женскими причандалами. Таня хохотала от всей души:

– Мамочка родная, представляю, какая физиономия была у Жбанкова!

– Как у пьяного бульдога, – улыбнулся повеселевший муж

– А потом?

– Когда суета улеглась, оказалось, что все артефакты бесследно исчезли. И лифчик, и прокладки, и трусы! Только полотенце не успели украсть.

– Так ничего и не вернули?

– Нет. Будет теперь служебное расследование. Бюстгальтер наверняка Полетаева заначила.

– Не улавливаю, – сказала практичная супруга, – какая связь между лифчиками и космосом?

– В Штатах космические скафандры сшила компания, производящая женское бельё. Наши скафандры в разработке у «Роскосмоса», но у них своих дел до чёрта и мысли зашорены на старом. Нужны свежие идеи, новые люди и талантливый кутюрье.

Татьяна думала не долго:

– Есть такой человек. Его зовут Каро Авертакович Унаньян.

 

Глава 11

Каро Авертакович Унаньян закончил МАИ с отличием и получил красный диплом инженера в области аэродинамики. На выпускном курсе молодой студент написал дипломную работу «Волновой кризис и векторы ударных волн на гиперзвуковых скоростях». На первый взгляд там не было ничего нового. Однако доцент Бражников со второго взгляда усмотрел в изысках студента необычный подход к описанию аэродинамических завихрений.

Изюминка заключалась в том, что с помощью универсального алгоритма рассчитывался буквально каждый сантиметр обшивки летательного аппарата. А в окончательном варианте самолёт превращался в изящную акулу, покрытую мелкими изгибами рифлёной шкуры.

Построенный под руководством Бражникова макет, прогнали в аэродинамической трубе. При равенстве всех прочих параметров, модель Бражникова имела сопротивление на восемь процентов меньше, чем лучшие образцы современных истребителей.

На этой идее Бражников сделал себе имя и докторскую, а способный выпускник Унаньян был отправлен в Комсомольск на Амуре строить военные геликоптеры.

Потом в стране случилась перестройка и ускорение, а инженер Каро Авертакович заключил скоропалительный брак с чертёжницей Анфисой Быковой.

«Хорошее дело браком не назовут», – сказал себе Каро через год, когда легкомысленная Анфиса предпочла ему крепкого парня из отдела снабжения.

В это время закончились государственные заказы и предприятие обеднело. Зарплату начали выдавать кастрюлями и солдатскими кружками – побочным продуктом авиационного производства.

Каро махнул на всё рукой, уволился и вернулся в Москву. Снял комнату в Преображенском и занялся частным бизнесом. Первое время он торговал книгами, потом спортивными костюмами «Адидас» и кожаными куртками. Эту одёжку охотно покупали крутые парни из бандюганов.

Там же, на рынке, он познакомился с красивой Зарой и они стали жить вместе. Зара трудилась в пошивочной мастерской Сулейманова, где обычно перелицовывали старую одежду и придавали ей свежий вид.

Зара сшила для Каро бордовый костюм и купила тропический галстук. Подарила бриллиантовые запонки из бутылочного стекла и тяжёлый малахитовый портсигар. Наконец, Каро назвал девушку своей любимой и женился на ней. И никогда об этом не пожалел.

Хозяин пошивочной, Алтын Сулейманов, под крышей ателье, вероятно, занимался большими делами. К нему приходили серьёзные люди и вели долгие разговоры. Алтын часто пропадал из города и возвращался домой с южным загаром. В последний раз он одарил своих работниц миниатюрными копиями Эйфелевой башни.

– Алтын, это что, кличка? – спросил Каро у жены.

– Нет, его и на самом деле так зовут, – ответила Зара.

Алтын был добрым, веселым и очень толстым. Его нелегко было зарезать, поэтому Сулейманова застрелили.

В мастерской стала распоряжаться Зара, а из Каро получился замечательный дизайнер и стилист. Талантливый человек, талантлив во всём. Каро не был исключением. Он начал проектировать самые нужные и нежные предметы женского обихода – модные трусики и эксклюзивные бюстгальтеры.

– Какими глазами мужчина смотрит на женщину? – спрашивал Каро сам себя. И сам же отвечал: – Глазами аэродинамика! Только не все знают об этом. Ножки, бюст, лицо, талия, – это всё отдельные части фюзеляжа. А фигура в целом – это впечатляет. И не важно, какой объём у объекта – худенькая, пышная, высокая, стройная или совсем наоборот. Сравним, к примеру, аэропланы: изящные легкие конструкции Яковлева и солидные транспортники Антонова. Всё у них разное по всем критериям, а посмотреть – залюбуешься. Из хорошей женской груди, с помощью бюстгальтера, можно слепить как великолепный космический шаттл, так и неуклюжую этажерку братьев Райт. Главное в нашем деле – соблюсти правильный аэродинамический вектор.

Аэродинамический фактор в купе с инженерными знаниями дал потрясающие результаты. Весть о талантливом кутюрье распространилась в высших кругах столичного бомонда. Богатых клиенток Унаньян обслуживал сам и предлагал им кофе, вино и приятную музыку.

Любезный Каро принимал у себя и Лолиту Милявскую, и Аню Семенович, и капризную жену Киркорова, затем супругу Галкина – великую певицу Аллу Пугачёву. С Пугачёвой было сложно работать. Она то набирала вес, то худела и всякий раз приходилось вносить корректуру от примерки к примерке.

Однажды, светская львица, Настя Величко, заявила с порога:

– Моя грудь – а’ля натурель!

В доказательство этого бывшая прима сделала «шпагат» на двух стульях. А Каро сделал вид, что поверил. Силикон в женской груди он чувствовал лучше, чем кот валерьянку.

Татьяне Жековой кутюрье скроил интимные вещицы для вечера, для ночи, для первого свидания и для беременности. После этого Таня успешно родила, а затем уже вышла замуж. Тоже очень удачно.

Однажды, в приёмной Каро прозвучал телефонный звонок. Незнакомый голос спросил:

– Каро Авертакович?

– Я вас слушаю.

– С вами будет говорить начальник штаба, полковник Градов.

В трубке раздался щелчок и хриплый уверенный бас спросил:

– Каро Авертакович, вы являетесь военно-обязанным?

– Да… лейтенант запаса, – в замешательстве ответил Каро.

– Товарищ лейтенант, вы призваны на военные сборы. Автомобиль ждёт вас у подъезда!

 

Глава 12

Чикаго – хороший город для иностранных шпионов. В нём легко затеряться и сгинуть в разноцветной толпе послушных закону граждан. По числу тайных агентов Чикаго уступает разве что Вашингтону. Но столица – это рассадник политических шпионов, а в Чикаго обитают все остальные. Там у каждого есть своё место под звездно-полосатым флагом.

Поэтому, вполне понятно, отчего Питер Блэйк (в миру – Петр Шрамов) обосновался именно в Чикаго.

Биография Питера была заурядной и началась, как и у всех, с рождения. Правда, и здесь был нюанс. Петя явился на свет на пять минут раньше своего брата Сережи. Новорождённый Сережа орал при этом гораздо громче своего однояйцевого близнеца и, говорят, уже тогда – благим матом. Или обычным матом. Кто сейчас помнит?

Задолго до этого, Самуил Яковлевич Маршак, написал такое стихотворение:

…Кто вчера разбил мячом

Чашку на буфете?

Петя был тут ни при чем,

А попало Пете.

Вероятно, гений способен предвидеть будущее.

Петруше часто доставалось за проделки хулиганистого брата, но он стоически переносил родительские экзекуции и воспитал в себе железную силу воли. Со временем, это заметили серьёзные товарищи из КГБ и вручили Шрамову стальной щит, а к нему – карающий меч.

Серёга же, повзрослев, организовал скандальный джаз-банд «Барабум» и пел свои матерные песни по всем городам и весям.

Оба брата гастролировали за границей, только у одного слово «Шрам» было творческим псевдонимом, а у другого – конспиративной кличкой.

В Хьюстоне Питер Блэйк сменил аэроплан и вечером приземлился у побережья Тихого океана, в промышленном городе Сиэтл. Там, на обширной территории, раскинулась империя «Боинг», которая принимала участие в строительстве международной космической станции. На заводском терминале корпорации светились громадные буквы: «Работаем вместе!»

«Что ж, поработаем…», – устало сказал разведчик.

Блэйк остановил жёлтый кэб и поехал в скромный отель «Пасифик». Возле двери с кривыми бумажными пальмами скучали две взрослые девушки. Они улыбнулись ему и сказали: «Ха-а-й!» Питер ответил обоим: «Хай», но увёл с собой только одну.

– Меня зовут Голди, – сказала девушка.

«Все вы Голди», – подумал Блэйк, ощущая под рукой её крепкое тело.

Утро выдалось – ни к чёрту. Низкие облака буквально вползали в окна. Вязкий серый туман клубился и застилал всё вокруг. Накрапывал мелкий дождик.

– Глянешь в окно – хреново, посмотришь в зеркало – еще хуже, – сказал по-русски Блэйк и потащился в ванную.

Из зеркала на него смотрело помятое лицо с трехдневной мужественной щетиной. Времени бриться не было. Питер надел чёрный плащ, взял зонтик и спустился в бар. Чашка кофе с рогаликом были его обычным завтраком. Не следует приступать к важному делу натощак.

Обширное поле автомобильной стоянки «Боинга» было пустым. В воскресный день завод не работал и устраивал экскурсии для всех желающих. Подъехал синий экскурсионный автобус. Из него выбрались дородные дамы и немолодые поджарые мужчины. Откуда-то возникла экскурсоводша – энергичная кудрявая бестия с африканским загаром. Она сразу закричала:

– Хэллоу, леди и джентльмены! Меня зовут Энн Фармер. Корпорация «Боинг» дружески приветствует каждого из вас и приглашает провести день на чудесных полях нашего завода! Следуйте за мной!

Энн ринулась к стеклянным дверям, словно стайер, завидевший финишную ленту.

Леди и джентльмены вприпрыжку потрусили за ней. На бегу Энн выплёскивала потоки информации о родном предприятии и сыпала бисером многочисленных цифр. Питер слушал её внимательно и автоматически запоминал. В небольшом зале экскурсантам показали кино о славной истории «Боинга», начиная с египетских пирамид и до наших дней.

– Впереди нас ждёт сборочный цех, – объявила Энн. – Вы увидите самое интересное!

По пути к сборочному терминалу пересекли большой офис с рядами холодных компьютеров. В дальнем углу сидел хилый очкарик и щёлкал по клавишам. Его острые плечи вздрагивали в такт, как у пианиста. На мониторе мерцало изображение космического скафандра. Питер машинально нажал кнопку фотоаппарата, спрятанного в пуговице его плаща.

– Мы с вами находимся в совершенно секретном месте, – понизив голос, сказала Энн Фармер. – Это проектное бюро. Святая святых. Никому не говорите, что вы были здесь.

Сборочный цех оказался уровнем ниже. Его периметр опоясывала видовая площадка. Сверху хорошо просматривались отдельно лежащие крылья, бочкообразные секции фюзеляжа и двигатели на самоходных тележках. В конце огромного терминала дремал новорождённый аэробус.

– Это «Трипл-севен», – сказала Энн Фармер. – Не уроните что-нибудь вниз. Если вы повредите лайнер, вам придётся его купить!

Экскурсанты посмеялись шутке, а женщины прижали сумочки к животам.

На обратном пути прошли через секретное конструкторское бюро. Очкарика за компьютером не было. Агент Шрам приотстал от группы и наклонился, чтобы завязать шнурок у ботинка. После этой невинной операции, корпорация «Боинг» лишилась монитора с рисунком космических доспехов и какой-то мелочи со стола конструктора. А фигура шпиона приобрела несколько странный вид.

– Что это у вас, сэр? – спросил охранник на выходе и постучал по квадратной груди Питера.

Послышался гулкий звук пустой канистры.

– Это кардиостимулятор, – ответил Питер. – Для моего больного сердца.

Естественно, сердце разведчика в это время ушло в пятки.

– О’кэй, – сказал вежливый Цербер, – проходите, пожалуйста, сэр. И берегите ваше сердце…

 

Глава 13

Глава проекта «Аэлита», Анатолий Борисович Левайс, сидел в удобном кресле напротив президента. Перед этим обоим напудрили носы и пригладили волосы.

Два оператора бесшумно перемещались, высматривая наилучший ракурс для съёмки. Ответственный режиссёр маячил за спиной президента и ждал команды начать. Потом он с грацией балерины выпорхнул из кадра и сказал: «Мотор!»

Президент наклонил голову, сделал озабоченное лицо и произнес без бумажки:

– Анатолий Борисович, доложите, пожалуйста, о ходе нашего марсианского проекта. Какие проблемы необходимо решить в первую очередь… мгм…какие существуют трудности и задержки?

– В общем и целом, всё идёт по плану, – начал доклад Чубайс. – Есть небольшое отставание от графика с системой жизнеобеспечения и новыми электронными процессорами. Но в этом месяце мы всё наверстаем и даже выйдем на опережение.

Руководитель проекта покосился на камеру и открыл свою папку.

– Наши люди живо откликнулись на ваш призыв стать первыми марсианскими колонизаторами, – продолжал Левайс. – Уже поступило три миллиона, четыреста пятьдесят три заявки. Есть из чего выбирать.

– И мы выберем лучших. Верных патриотов России! – сказал президент в телекамеру.

Потом он сделал знак режиссёру.

– Стоп! Достаточно, – сказал телевизионщик. – Пустим ролик сегодня, в вечерних новостях.

– Валяйте, – сказал президент.

Операторы смотали провода и на плечах унесли колченогие штативы. Вместо них в комнату вошли генерал Жбанков и главный электронщик проекта инженер Грубин.

– Присаживайтесь, господа. Теперь давайте подробнее, Анатолий Борисович, – обратился президент к Левайсу.

Левайс вынул из папки несколько листов, аккуратно разложил их на столе и начал:

– По пунктам, Владимир Иванович. Первое. Ракетчики не подведут. Носители будут к сроку. Сейчас тренируем узлы стыковки. Тоже успешно.

Второе. Обитаемый модуль готов на семьдесят процентов. Здесь у нас хороший опыт – космические станции станции «Салют», «Мир», МКС.

Третье. «Армата» в обычном варианте не пойдет. Сейчас подбираем топливо и окислитель. Думаю, к сроку успеем.

– Думаете или успеете? – прервал его президент.

– Успеем! – уверенно подтвердил Левайс. – Потом продолжил: – Четвертое – скафандры. Здесь пока значительное отставание. С системой дыхания мы справились, заминка в общей конструкции – дизайн, материалы, сочленения, устройство шлема и, простите, туалет. Надеемся на помощь заграницы.

Левайс кивнул на Жбанкова.

– И последнее. Связь, ориентация, программное обеспечение. Об этом лучше расскажет Андрей Степанович.

– Сейчас мы тестируем первую серию процессоров «Эльбрус», – сказал электронщик Грубин. – Правда, «Эльбрус» пока в три раза толще американского и…

– В «Армату» ваш «Эльбрус» поместится или он больше танка? – перебил его президент с легкой усмешкой.

– По размерам наш «Эльбрус» не больше чем Интел. Толще плёночные технологии. Зато будет надёжнее. На днях ракетчики предоставят алгоритм управления системами, опробуем программу на железе.

– Хорошо, – удовлетворённо сказал президент и посмотрел на Жбанкова. – Что скажут бойцы невидимого фронта?

– По достоверной информации, НАСА планирует экспедицию на Марс, лет этак, через двадцать пять, – сказал генерал. – Не раньше. Сейчас они забавляются с марсоходами, делают любительские снимки, буравят лазером дырки в камнях. Их главный конкурент в этом деле – Илон Маск. Но его «Фалконы» приземляются по-человечески через раз. Ошибка здесь не в технологиях, а в самой идее. Они ещё этого не поняли.

– Откуда такая уверенность?

– Прошу прощения, эта информация строго конфиденциальна.

Президент кивнул на дверь и Левайс с Грубиным с удовольствием покинули собрание.

Жбанков наклонился к президенту и понизил голос:

– С Маском плотно работает наш агент, Ноли Ксам.

– Насколько плотно?

– Плотнее некуда. Она даст фору любой Чапман.

– Гм… ясно. Что у них с программой «Mars One»?

– Марс уан, – с рязанским акцентом сказал Жбанков, – это сплошной популизм и надувательство. Отличный способ огрести деньги с простодушных янки. Сорок долларов – и ты кандидат! Командует всей шайкой некий Бас Лансдорп. Не будем принимать их всерьёз.

– О’кэй, – сказал президент по-английски. – What’s news from Chikago?

– В Чикаго активирован наш резидент, секретный агент Шрам. Он получил задание и уже приступил к выполнению. Со дня на день ждём результатов.

На самом деле агент Шрам уже неделю не выходил на связь. Это очень тревожило генерала, но опытный разведчик не спешил с докладом. И, как потом выяснилось, правильно делал.

– Добро! – удовлетворённо сказал президент. – Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!

«Где-то я уже слышал эти слова» – подумал генерал Жбанков.

 

Глава 14

На другом континенте агент Шрам мастерски запутывал следы и, постоянно проверяясь, спешил в аэропорт. Он поменял три кэба и между ними посетил общественный туалет на Мэйнлинг-стрит. Оттуда Блэйк вышел преображённым. Седая бородка, тёмные очки, в руке – литая трость из самшита. Кроме того, в его партмонэ лежал паспорт на имя Варда Лингстада, подданого нейтральной Швейцарии. Швейцария традиционно сторонилась всяческих междуусобиц и была транзитным пунктом для жуликов, казнокрадов и шпионов всех мастей.

Выйдя из такси, Вард с изумлением увидел, как рядом с афишей русской рок-группы «BARABUM» толстый служитель наклеивал глянцевый лист бумаги с его собственным портретом. Сверху крупными буквами было написано: «WANTED!» – их разыскивает полиция! По иронии судьбы рядом улыбалась милая физиономия его брата, Серёги Шрамова.

Вард Лингстад купил билет на прямой рейс Сиэтл – Берн и с облегчением вздохнул, когда «Боинг» оторвал колёса от взлётной полосы. В его багаже лежал драгоценный монитор, украденный у одноимённой компании.

Питерская группировка «BARABUM» заканчивала турне по Америке и давала последний концерт на арене «Сэнчури Линк-филд». Стадион был заполнен до отказа и подогрет убойным драйвом и энергией исполнителей.

За время представления янки узнали много русских слов, которые редко употребляются в обиходной речи.

Недалеко от сцены веселилась и задорно выплясывала кудрявая Энн Фармер. Вдруг, она сфокусировала взгляд и узнала в артисте посетителя своей утренней экскурсии. Энн хорошо его запомнила еще и по фотографиям, снятым с камер видеонаблюдения. «Это он!» – воскликнула Энн и тут же позвонила куда следует.

Шрам, обнажённый до пояса, выводил финальную песню, когда на сцену полез какой-то бугай из публики. Перед собой он держал блестящую железку. Артист, не прерывая куплета, врезал ему по челюсти и парень упал в темноту. Публика взревела от восторга. Тут же из-за кулис появились полицейские и музыка смешалась и стихла. Последним выдал затухающую руладу удивлённый тромбон.

Полисмены окружили солиста, вежливо одели его в браслеты и пригласили в свой автомобиль. Концерт закончился, погасли лампы.

Три часа артиста пытали в тесном полицейском офисе, совали под нос чёрно-белую фотографию Питера Блэйка и спрашивали про какой-то компьютер. Шрамов пошёл в несознанку, родного брата не узнал и на все вопросы отвечал односложно.

– Где вы были сегодня, в десять часов утра?

– Бухал.

– А в двенадцать часов?

– Бухал.

– А потом?

– Ну, говорю же, бухал!

– Что вы делали вечером?

– Сами видели.

– Вы ударили по лицу нашего коллегу.

– У него на морде не написано.

– Он пытался показать вам значок.

– Дурак, испортил песню…

На очной ставке Эн Фармер узнала в Шрамове своего экскурсанта и указала на него пальцем. Пятерых статистов, стоящих рядом, тут же отпустили домой.

– Это Анжела Дэвис? – спросил Сергей.

– Её зовут Энн Фармер.

– Тоже ничего себе…

Потом сыщики долго спорили на английском:

– He is!

– No!

– Yes!

– Why not?!

– Because he is a thief!

– Nonsense!

И так далее.

Наконец, старший велел освободить артиста от наручников и с широкой улыбкой сказал:

– Мы вынуждены извиниться, сэр. Произошла досадная ошибка. Надеемся, вы с пониманием отнесётесь к этому недоразумению.

– Да ладно… Дай закурить, поганец.

Сам того не подозревая, Серёга Шрамов помог брату выиграть время и улизнуть от всевидящего ока ЦРУ.

 

Глава 15

В центре подготовки космонавтов кипела работа. Из многих тысяч добровольцев были выбраны шесть человек для основного и дублирующего экипажа.

К будущим космонавтам предъявлялись самые жёсткие требования – идеальное здоровье, выдержка и самообладание в стрессовых ситуациях, плюс – психологическая совместимость и способность к быстрому обучению.

Программа тренировок космонавтов была напряженной. Экипажи крутили в центрифуге, купали в невесомости в специальном бассейне и на пикирующем бомбардировщике, тщательно изучали устройство будущего межпланетного поезда, медицину, космическую ориентацию и связь.

На заключительном этапе отрабатывали управление марсианским посадочным модулем и вождение танка «Армата». Однако никто из них еще не примерял на себя марсианский скафандр.

Каро Авертакович Унаньян задание Родины выполнил с блеском. Марсианский скафандр получился легким, удобным, не раздувался от внутреннего избыточного давления и был оснащен системами терморегуляции и регенерации воздуха. В нём можно было перекусить и выпить прохладительного, не снимая шлема, и справить нужду, не снимая штанов.

Плохо получалось со встроенным туалетом.

– Удовольствие ниже среднего, – морщил нос испытатель, выбираясь из космических доспехов. – Это, как позавтракать в самом паршивом сортире. Или выпить кофе, вприкуску с дурианом.

Испытатель в молодости был морпехом и три года служил на военно-морской базе Камрань. Во Вьетнаме ему довелось отведать разных экзотических фруктов, в том числе и воняющий калом дуриан.

Главный специалист по космическим туалетам, инженер Трофимов, ежедневно получал выговоры на планёрках и каждое утро находил у себя новые седые волосы. Друзья за глаза называли Трофимова космическим начальником естественных отправлений, а недоброжелатели дразнили золотарём.

– Нужна идея, – говорил конструктор Трофимов. – А идеи нет.

Совсем нехорошо стало Трофимову, когда его вызвали в контору ФСБ. «Весьма срочно» – было написано в приглашении секретной электронной почты.

В советское время КГБ негласно называли конторой глубокого бурения. Потом всемогущую организацию переименовали в ФСБ, но она так и осталась конторой.

Старинное здание на Лубянке, подсвеченное жёлтыми лампами, выглядело мирно. Трофимов миновал парадное и представился дежурному лейтенанту, дремавшему за толстым стеклом.

– Назовите идентификационный номер вашего приглашения! – неожиданно громко прозвучал голос дежурного из звуковой колонки.

Гулкое эхо металось в пустом вестибюле.

– Двадцать один, восемьдесят два, – ответил Трофимов, вспомнив инструкцию в электронной почте.

– Третий этаж, кабинет 311, – сказал динамик и стеклянная вертушка открылась.

За двумя тяжёлыми дверями его ждал куратор проекта, генерал Жбанков. В гражданской одежде толстенький и круглолицый Жбанков напоминал доброго дядюшку и не был похож на генерала. «Его наверняка обожают внуки», – подумал Трофимов.

– Хорошие новости, Евгений Иванович, – сказал Жбанков.

В это же утро, в кабинете номер 311, в том же самом кресле сидел капитан ФСБ, секретный агент Пётр Шрамов.

Рядом, маленький суетливый человек в синем халате подсоединял украденный монитор к системному блоку компьютера.

Генерал нетерпеливо расхаживал по кабинету и от одной сигареты прикуривал другую.

Наконец, голубой экран засветился и на нём возникла фотография Чарли, любимого мопса генерала Жбанкова.

– Монитор в порядке, исправен, – сказал специалист, поворачивая экран в сторону генерала.

– Ну и где здесь то, что нам нужно? – спросил генерал.

– Здесь это было, – в замешательстве сказал Шрамов.

– Что значит, было? И где оно теперь?

– Когда я его свинтил, на экране была картинка с нужным нам агрегатом, – конспиративно ответил разведчик.

– Уф-ф-ф! – выдохнул мастер. – Вся информация, в том числе и картинки живут, то есть хранятся, в винчестере.

– При чём здесь винчестер? Я что, должен был еще и винтовку свинтить?

– Да нет… Винчестер – это жёсткий диск памяти, вот здесь. – Электронщик постучал по чёрной крышке системного блока.

– Ну и?

– При отключении, в мониторе не остается ни-че-го.

– Спасибо, вы свободны, – сказал генерал компьютерщику и тот вышел.

– Ну и? – повторил Жбанков, обращаясь к смущенному разведчику. – И чего мы тут делаем? И с чем мы сюда пожаловали?! И на кой хрен нам это железо? Ему красная цена – сто баксов в базарный день. Что я скажу Ему?

Генерал кивнул на портрет, висящий у него за спиной. Выражение лица президента не обещало ничего хорошего.

– Завтра же самолично запишу тебя на курсы юных пользователей. В чине ефрейтора!

Шрамов сидел подавленный, не поднимая головы.

– Я там еще одну штуковину накрыл, – наконец, сказал агент и вынул из кармана блестящий диск.

– Давай сюда.

Жбанков уместил DVD на полочку компьютера и запустил программу.

И, о чудо! На экране замелькали изображения последних разработок новейшего американского скафандра, с подробными описаниями, схемами и фотографиями.

– Мне кажется, это то, что нужно, – скромно сказал агент. – А вот еще…

Шрамов вынул из кармана и протянул генералу фотографию, сделанную скрытой камерой, замаскированной в пуговице его плаща. На снимке был изображён очкарик из проектного бюро «Боинга».

– Постой, постой, – сказал задумчиво Жбанков, – кого-то он мне сильно напоминает.

Генерал достал из стола круглую лупу и поднес снимок к настольной лампе. Потом открыл сейф и бросил на стол кожаную папку с множеством разноцветных закладок. Вынул из папки фотографию и сравнил со снимком американца.

– Есть! Вот он, голубчик! – злорадно воскликнул Жбанков. – Вот он где, окопался, паршивец!

Генерал закурил новую сигарету. Теперь он выглядел именинником.

– Это Челобитнов! – сказал Жбанков. – Предатель Родины и гнусный перебежчик. Мы его два года разыскиваем. А он в «Боинге» пришипился, стервец. Теперь он, небось, мистер Твистер. Ничего, мы его и там достанем!

– У нас длинные руки, – поддакнул капитан Шрамов.

Генерал подошёл к Шрамову. Тот встал. Жбанков в порыве чувств обнял агента:

– Ну, ты молодец, Петр Иванович! Слоняра! Герой! Одним выстрелом двух зайцев! Верти дырку под орден.

Шрамов, как и подобает опытному разведчику, никак не выказал своих чувств, но, конечно, был очень доволен. Всё обернулось наилучшим образом.

– Мне бы в отпуск, товарищ генерал, – скромно попросил он.

– Потом, всё потом, Петр Иванович, – деловым тоном сказал генерал. – Завтра явишься в «Аэлиту». В девять, нуль-нуль. Ты по-американски хорошо кумекаешь – поможешь им расшифровать технические детали и прочую муть.

– Слушаюсь, Аркадий Макарыч, будет сделано, – вздохнул Шрамов.

Жбанков нажал кнопку на пульте и, не повышая голоса, сказал: «Зайдите ко мне».

Вошла полная дама в строгом чёрном костюме.

– Зоя Павловна, отнесите этот раритет в наш музей, – генерал кивнул на злосчастный монитор. – Поставьте экспонат на видном месте, между маузером Дзержинского и револьвером Юровского.

 

Глава 16

Неприятность пришла, откуда не ждали. Внезапно оживились и завопили деятели из общества защиты животных.

На пресс-конференции их представитель рвал на груди тельняшку и возмущённо кричал:

– Посылать людей на верную гибель, на мученическую смерть – это варварство! Тем более, в наш просвещённый двадцать первый век! Мы вам собаку Лайку до сих пор простить не можем! Такие преступления не имеют срока давности!

– Билет в один конец, – иронически вторил другой. – Как вы потом прикончите своих космонавтов? Удушением, ядом или по старой доброй традиции – пулю в лоб? В то время, когда всё мировое сообщество борется за человеческое отношение к нашим братьям меньшим, вы совершаете беспрецедентное преступление – толкаете ЧЕЛОВЕКОВ на самоубийство!

Виктор Жеков говорил о беспримерном подвиге будущих космонавтов и самопожертвовании во благо великой цели.

Либеральный демократ Колганович и вовсе назвал оппонентов предателями, ублюдками, пятой колонной и, к тому же, подлыми наймитами Госдепа.

Европе припомнили эвтаназию и скотское отношение к сирийским беженцам.

Американцы, те пусть, вообще, заткнутся – у них есть своя подобная программа «Mars One».

Америка обиделась и пригрозила новыми санкциями. Старушка Европа, как всегда, проявила солидарность и обещала присоединиться.

С экранов телевизоров президент говорил о любви к Родине и воспитании патриотизма с младых ногтей и в широких массах.

Однако что-то пошло не так и рейтинг президента скатился вниз на двадцать процентов. А ведь хотели, как лучше…

На очередном совещании руководства «Аэлиты» президент сказал:

– Делаем перезагрузку проекта. Космонавты должны вернуться домой.

Вот так. Просто и по-человечески.

 

Глава 17

В Институте новых технологий коллеги рассматривали проект нового американского скафандра. Вокруг монитора полукругом разместились начальник отдела Пришвин, глава естественных отправлений Трофимов, юная переводчица Маша и два молодых оболдуя – Сева и Вася. Несмотря на возраст, оба были кандидатами технических наук и крепко соображали в технике. А Сева был ещё и с тараканом в голове. Это Маша знала точно, причём на своём опыте.

Однажды, Сева угостил девушку карамелькой из пластиковой коробочки. Едва девушка протянула руку, как из коробки выскочил огромный рыжий прусак. Маша испуганно завизжала и рухнула в кресло. Сева ловко подхватил усатую тварь, сунул таракана в рот и начал жевать. Девушку потом отпаивали водой.

Петр Иванович Шрамов расхаживал по кабинету, курил и стряхивал пепел в бумажный фунтик.

– Вы оторвали существенную часть от моей докторской диссертации, – сказал ему Сева.

Маша переводила коллегам непонятные английские слова. Вдруг она спросила:

– Ребята, что такое condom?

Сева прыснул в кулак. Вася закатил глаза и сполз из кресла на пол.

– Машенька, я понимаю, вы еще не были замужем, но вы же образованный человек, – сказал Пришвин. – Condom – это презерватив.

– Значение этого слова мне хорошо известно, – серьёзно ответила Маша. – Непонятно лишь, зачем в скафандре нужен презерватив.

– Это просто, – пояснил Трофимов. – Вы, вероятно, в курсе, что такое мужской penis? Так вот, пенис помещается в так называемый кондом и, когда космонавту захочется пи-пи…

– Уже понятно, – зарделась Маша. – Сказать по правде, я думала, что это для секса.

– Маруся, не путай скафандр со спальным мешком, – сказал Сева.

– А астму с оргазмом, – добавил Вася.

– Пошляки, у вас одно на уме! – возмутилась девушка.

– Ты первая начала…

– Непонятки с терминологией, – сказал Пришвин. – Три размера этих кондомов: большой, огромный и гигантский.

– Это как раз, просто, – пояснил за его спиной Шрамов. – Поначалу, изделия именовались, как маленький, средний и большой. Астронавты, из мужской гордости, всегда выбирали большой и игнорировали маленький. Разработчики пошли на хитрость и дали приспособлениям другие названия. Только и всего…

– Янки, однако, не дураки, – сказал Трофимов. – Следует перенять полезный опыт.

Далее обсуждение прошло гладко. Ушлые американцы додумались применить миниатюрные вакуумные насосы и компактные фильтры, состоящие из активированного угля в смеси с бразильским кофе.

К вечеру проблема была решена и коллеги закончили день в ресторане «Фобос».

 

Глава 18

Между тем, подготовка к беспримерной космической экспедиции подошла к завершающему этапу. Уже были собраны три ракетоносителя на Байконуре – «Тайфун», «Бриз» и «Муссон». В Плесецке заканчивали монтаж ракеты «Норд», а на площадке Восточного ждала заправки готовая «Романтика».

Телевидение ежедневно устраивало пространные репортажи из космодромов. Широкоугольные объективы умножали размах и объём космической стройки, подчёркивали неземную красоту громадных межпланетных кораблей.

В державе дела, однако, шли не лучшим образом. Экономика просела и, хотя президент говорил, что дно пройдено и начался неминуемый подъём, простой обыватель в это как-то не верил.

Премьер Хромов на встрече с народом так и сказал: «Денег нет. Но вы держитесь. Хорошего вам настроения!» За что получил суровый разнос от хозяина: «Думай, что говоришь!»

Уже запустили проект новейшей пенсионной реформы. И мужчинам, и женщинам назначили единый срок выхода на заслуженный отдых – 65 лет. А что? Женщины всегда боролись за равноправие, а теперь и вовсе занимаются чем ни попадя – борьбой, боксом и толкают штангу. Вот и получите!

Работающих пенсионеров поставили перед выбором: или живи на пенсию в 10–12 тысяч, либо работай, не получая оную. Президент так и сказал: «Если человек еще работает, значит у него есть силы на это».

Спешно подкорректировали бюджет на здравоохранение, образование и социальные нужды. Тоже понятно, в какую сторону. И всё равно денег не хватало.

С зубовным скрежетом уже царапали ложкой по дну банки с вареньем – подчищали жалкие остатки стабилизационного фонда. Европа не давала в долг розовые евро, Штаты зажали свои зелёные доллары.

Злопыхатели злопыхали. Они предрекали неминуемый экономический коллапс и «черный» понедельник в начале каждого месяца.

Космический энтузиазм населения стремительно шёл на убыль. Марс, он где-то далеко, а гастроном, вот он, рядом. Там продавцы не успевали переписывать ценники на продуктах.

Ещё устраивали шествия народа с картонными ракетами на палках, но для этого нужно было, как минимум, освободить студентов от занятий и дать каждому по двести рублей. Энтузиазм «за просто так» уже закончился.

Олигархи потихоньку стали утекать за границу. Они и раньше не очень-то жаловали родину – имели особняки в Майами и Лондоне, их жёны любили рожать в Англии и Северных Штатах, а уж если лечиться – то непременно в Германии. У каждого был запасной аэродром и хороший счёт в Швейцарском банке.

Системной оппозиции президент не опасался. Она была прикормлена и хорошо усвоила край, за который не следует переступать. Несистемная оппозиция была малочисленна, не имела харизматичных лидеров и доступа к СМИ, поэтому толком ничего не могла организовать.

Для всех прочих была учреждена национальная гвардия, с правом стрелять в толпу и даже в явно беременных женщин.

Нужно было форсировать работы по проекту «Аэлита», пока еще можно купить спички, чтобы поджечь стартовый фитиль.

 

Глава 19

Первым с космодрома Байконур стартовал грузовой корабль «Тайфун». Этот громадный комплекс вмещал в себя отсек с танком «Армата» и сборный обтекатель для торможения в атмосфере Марса.

«Тайфун» напоминал ракетоноситель уже подзабытого проекта «Буран» с тем лишь отличием, что имел шесть твердотопливных ускорителей.

Само собой, военная начинка грузовика для непосвящённых оставалась тайной.

«Тайфун» вышел на заданную траекторию полёта, достиг первой космической скорости и на высоте 400 километров стал искусственным спутником Земли.

Старт ракеты транслировался в прямом эфире. Были задействованы восемь телекамер на космодроме и две в воздухе, установленные на высотном аэростате «Гелиос».

Зрители видели, как в холодной космической темноте развернулись широкие панели солнечных батарей, раскрылась антенна и нацелилась на далёкие параболоиды наземных станций. Бортовой компьютер начал проверку систем корабля и к земле полетел вихрь телеметрической информации.

– Как бы не сглазить! – сказал начальник ЦУП. – Такое впечатление, что «Тайфун» находится не в космосе, а в сборочном цехе, на стенде.

Все системы корабля работали безупречно.

Перед стартом «Тайфуна» Сева повстречал Машу в коридоре ИНТа. Девушка спешила занять место в конференц-зале, перед большим экраном. Сева раскинул руки, загородил дорогу и сказал страшным голосом:

– Куда идёт Красная Шапочка в столь поздний час?

– В большой зал, – ответила Маша. – Десять минут до старта.

– Пойдём со мной. Проведу тебя в Центр управления полетами. Ты даже сможешь нажать кнопку и самолично запустить «Тайфун» в космос.

– Да ну тебя… опять разыгрываешь, – недоверчиво сказала Маша.

– Ничуть! Соглашайся, такое бывает раз в жизни.

Сева взял девушку за руку и потащил за собой наверх.

На большом экране в жёлтом свете прожекторов застыл покрытый инеем корпус огромного космического корабля. Напротив сидел Вася, задрав ноги на стол. Больше никого в «ЦУПе» не было.

– Это ваш ЦУП? – насмешливо спросила девушка.

– Вот именно! Смотри, это сенсорный экран. Отсюда можно управлять процессом запуска. Василий, дай ближний план!

Вася ткнул пальцем в экран, картинка поползла и увеличилась в размерах. Стало хорошо видно холодные раструбы двигателей корабля.

– Ключ на старт! – прозвучала команда из динамика.

– Есть, ключ на старт! – продублировал Вася. – Начинаем обратный отсчёт. Десять, девять, восемь…

Вдруг Сева засуетился и начал хлопать себя по карманам.

– Зажигалка! Спички! У тебя есть зажигалка? – закричал он в панике. – Скорее! Давай скорее!

Маша полезла в свою сумочку. Каждый знает, что отыскать что-либо в дамской сумке – дело непростое.

– Пять, четыре, три, – твердил раскатистый голос из динамика.

Наконец, Маша нашла зажигалку и протянула её Севе.

– Два, один… Пуск! – сказал голос.

– Запаливай! – заорал Вася.

Сева поднес зажигалку к дюзам ракеты и чиркнул колёсиком. Тут же брызнули искры запального устройства, двигатели вспыхнули длинными языками пламени и весь экран заволокло дымом.

– Уф-ф-ф! Успели, – удовлетворённо сказал Сева. – Вася, дай общий план.

Огромная сигара медленно выплыла из облака дыма и, опираясь на ослепительный столб огня, устремилась в вечернее небо.

– Ура! Мы это сделали! – радостно закричал Вася. – Мы запустили «Тайфун»!

– Мальчики, какие вы молодцы! – растроганно прошептала Маша.

Сева уже открывал шампанское и разлил вино в бумажные стаканчики.

В этот день Маша написала в своём дневнике: «Нашу троицу охватило всеобщее ликование!».

Радости не было предела и молодые учёные исполнили танец – что-то среднее между греческим «Сиртаки», еврейским «Семь сорок» и пляской дикарей из племени Бута-Камба.

Вечером Маруся рассказывала маме:

– Сначала мы запустили в космос «Тайфун». Потом выпили теплое шампанское. Потом Сева поцеловал меня…

– Теперь ему придётся жениться, – пошутила мама.

– Севка, он славный. Только с тараканом в голове…

 

Глава 20

Неожиданно возникли проблемы в центре подготовки космонавтов. Космонавт номер два, Михаил Семухин, вдруг заявил, что передумал и на Марс не полетит ни за какие коврижки. Всему виной оказалась хорошенькая массажистка Вика Потеряева, с которой будущий марсианин ухитрился наладить самый близкий контакт. От этого контакта Виктория забеременела.

– Всё зло от женщин, – нервно говорил гэбист Жбанков. – Баб, как вредный элемент, нужно вообще исключить из проекта или воспитывать розгами. Каждый день, но в разное время. Чтобы не привыкли.

– Женщину нельзя ударить даже цветком, – возразил ему начальник центра подготовки, генерал Леонтьев.

– Кто это сказал?

– Французы.

– А по-нашему, вожжами отходить – так в самый раз! – Сколько великих людей пострадало из-за женщин: Пушкин, Лермонтов, Гамлет с Офелией. Теперь, вот, Семухин со своей Потеряевой.

Грешников, как и положено, изгнали из рая. С подпиской не разглашать. А Вике предстояло рожать в муках. Семухина заменили космонавтом № 2 из дублирующего экипажа.

Кандидат в основной экипаж, космонавт № 2: Ча Су Бок. 26 лет. Русский. Старший лейтенант. Командир роты бронетанковых войск. Не женат. Кроме русского зыка владеет корейским и китайским. Спортсмен. Мастер спорта по тайскому боксу. Занимал призовые места в танковом слаломе. Отличные профессиональные качества. Родственников не имеет. Член партии Единая Россия с 2016 года.

Космонавт № 1. Командир корабля.

Найденов Владислав Иванович. 33 года. Русский. Майор, лётчик-испытатель. Не женат. Спортсмен. Совершил 36 прыжков с парашютом. Отличные профессиональные качества. Испытывал шесть типов летательных аппаратов. Дважды катапультировался в аварийных ситуациях. Родственников не имеет. Член партии Единая Россия с 2008 года.

Космонавт № 3. Штурман, электронщик и программист.

Плотников Николай Павлович. 30 лет. Русский. Инженер электронщик. Талантливый программист. Занимался спортивным пилотажем в аэроклубе «Чкаловец». Совершил 17 прыжков с парашютом. Родственников не имеет. Член партии Единая Россия с 2016 года.

Последнюю неделю космонавты провели вместе. Перед стартом им устроили торжественный ужин в Кремле. Президент каждому пожал руку и пожелал удачи. Найдёнову было присвоено внеочередное звание полковника, Ча Су Бок стал капитаном.

По старой традиции космонавты посмотрели фильм «Белое солнце пустыни», помочились на опоры стартового комплекса и после этого были готовы к выполнению любого задания Родины.

 

Глава 21

Через день с космодрома Плесецк был запущен тяжёлый корабль «Норд». В его баках было запрессовано пятьдесят тонн горючего для разгонного блока «Тайфуна». В это же время с Восточного космодрома стартовала «Романтика». В её головной части находился жилой отсек для космонавтов с системой жизнеобеспечения, запасами продовольствия и воды. Три космических корабля сблизились, увидели друг друга, тщательно проверили своё здоровье и стали ждать команды с Земли.

Больше всех в «Аэлите» волновался Бакланов:

– Слишком гладко всё идёт, – говорил он. – Слишком хорошо. Чем сложнее система, тем меньше её надёжность и тем больше вероятность фатального сбоя.

– Это верно, – успокаивали его коллеги. – Но, на данном этапе все операции отработаны годами и сотнями удачных запусков. Пока нет повода для паники.

– К чёрту, к чёрту к чёрту! – твердил суеверный Бакланов.

Весь мир, затаив дыхание, следил за развитием космической эпопеи русских. Как всегда, нашлись и скептики. Они вспоминали последние неудачные запуски и пророчили неизбежный крах марсианской авантюры.

Америка с запозданием предложила свою помощь, а в конгрессе левые депутаты начали поговаривать об отмене санкций, связанных с аннексией Крыма.

На этом фоне стали модными разговоры о загадочной русской душе.

Рейтинг президента рос как на дрожжах и достиг 89,7 %.

Через неделю удачно стартовал грузовой корабль «Бриз» с посадочным марсианским модулем и запасами топлива.

В автоматическом режиме космические аппараты стали сближаться и поочерёдно пристыковывать к «Тайфуну» блоки с топливом, оборудованием и снабжением. Ставшие ненужными агрегаты, отстреливались и сгорали в нижних слоях атмосферы. В носовой части каравана разместился посадочный марсианский модуль с параболическими антеннами связи. Через месяц строительство космического поезда было завершено и он получил гордое название «Россия».

«Россия, марш на Марс!» – замелькал яркий слоган на экранах телевизоров.

В «предбаннике» шесть человек помогали марсианам облачиться в космические доспехи. Космонавты были примерно одного роста, крепкие, сбитые парни.

– Под мышками не жмёт, Владислав Иванович? – шутя спросил летчика инструктор.

– В самый раз, – ответил пилот.

Владислав был немногословен. Пропащая душа, Миша Семухин, так охарактеризовал своего командира:

– Владский недостаток – неразговорчив. Достоинство – не болтлив.

Вместо Семухина в скафандр одевали корейца Ча, который охотно откликался на русское имя Саша. При первом знакомстве Ча Су Бок назвался Сашей. «Так короче и удобнее», – пояснил он.

– Ча Су Бок такой же русский, как я – Наполеон, – шепнул Плотников Найдёнову, намекая на азиатскую физиономию товарища.

Полностью экипированный Плотников уже сидел в кресле и попросил у инструктора сигарету. Ему дали.

– Пепел в себя не стряхивай, – улыбнулся одевальщик.

Парням не отказывали ни в чём, как приговорённым к смерти.

Вошёл руководитель проекта Бакланов и с ним, начальник центра подготовки генерал Леонтьев. Найдёнов встал и ровным голосом сделал доклад:

– Товарищ генерал, экипаж космического корабля «Муссон» к полёту готов!

Леонтьев пожал каждому руку:

– Желаю успеха!

– Желаю успеха!

– Желаю успеха!

– Экипаж, на выход, – сказал Бакланов и космонавты вразвалочку направились к желто-синему автобусу.

Телекамеры обошли вниманием двух оставшихся на земле дублёров. Чтобы поддержать их моральный дух и вложенные в обучение средства, дублёрам марсиан пообещали полёт на МКС.

На решётчатом лифте космонавты поднялись на самый верх, к головной части ракеты. С узкой площадки они помахали руками, прощаясь с весенней зеленью Байконура, с родной Землёй и с каждым человеком, живущим на ней.

Через час дьявольская мощь реактивных струй унесла их в холодный космос.

– Россия, вперед!!! – дружно крикнули космонавты во время старта. Эти слова навсегда войдут в историю, как и гагаринское «Поехали!».

Глазастые американские корреспонденты усмотрели на снимках удивительную идентичность русских и американских скафандров. «Они похожи, как однояйцевые близнецы, вплоть до последнего винтика!» – писали американские газеты. «Ну и что? – отвечали оппоненты. – Ваша Колумбия тоже поразительно напоминает наш Буран. Мы же не предъявляли вам претензий по этому поводу!»

«Мало того, что у русских своя, загадочная душа, у них еще и собственная, загадочная, логика», – изощрялись зарубежные акулы пера.

 

Глава 22

На орбите «Муссон» пристыковался к «России» и космонавты перебрались в жилой отсек.

– Вот мы и дома! – сказал командир корабля, выбираясь из оранжевого скафандра. – Начнём наши игры?

– Погоди, Влад, надо обнюхаться, – ответил Саша Ча Су Бок.

В жилом модуле сильно пахло пластмассой. Над приборной доской в воздухе плавала хирургическая перчатка и тонкая змейка монтажного провода.

– Строители забыли, – сказал Найдёнов.

Космонавты прильнули к иллюминаторам. За толстыми стёклами в голубой дымке проплывали размытые очертания Африканского континента. На севере Атлантики пушистые облака закручивались многослойной баранкой. Там назревал шторм.

– Красота! – выдохнул Плотников.

– Смотри, сколько звёзд понатыкано! Как в планетарии, – сказал Саша.

– Всё, как учили, – ответил прагматичный Найдёнов. – Насмотритесь ещё до отрыжки, времени для этого хватит. Коля, займись атмосферой, Сделай нам приятное.

– С каким ароматом предпочитаете воздушный коктейль, сэр?

– Со вкусом лимона.

– О’кэй!

Командир начал тестировать оборудование, сверяясь с чек-листами. Ему помогал Саша Ча Су Бок.

Еще на земле космонавты определились, где должен быть пол, а где потолок. Пол стали называть по-морскому – палуба, а потолок – подволок. Отсек с приборной панелью стал баком, а три персональных закутка на корме – каютами. Свободного пространства для жизни оставалось достаточно – три на пять метров. Кладовые с запасами продовольствия, воды и кислорода располагались в соседнем модуле, отделённом от жилого отсека герметичным люком. Левый борт занимали корабельные компьютеры – главный, резервный и запасной. Там же находились приборы космической ориентации и обсерватория с бинокулярным телескопом. По правому борту светились два круглых иллюминатора, а между ними – приборы системы жизнеобеспечения, спортивные тренажёры, туалет и паровая баня. Три надувных кресла заполнялись воздухом и могли быть закреплены в любом месте жилого модуля.

К техническому убранству корабля предстояло еще привыкать. А пока главной неприятностью стала невесомость. Любой организм, внезапно лишённый веса, теряет ориентацию в пространстве и начинает бунтовать. Водоплавающие называют это морской болезнью. Рано или поздно люди привыкают к морской болезни. Но нет человека, совершенно к ней равнодушного.

– У меня желудок подкатывает к самой глотке, – жаловался Плотников и хватался за гигиенический пакет.

Найдёнов и Ча Су Бок переносили невесомость легче. Хорошо помогали кислые таблетки, специально придуманные для этой цели.

– Не плавайте вверх ногами, – жалобно скулил Николай. – У меня от этого голова идёт кругом и в брюхе дискомфорт.

После завершения срочных работ космонавты поужинали, не усвоив и половины калорий, положенных по рациону. Всему виной была невесомость и неудобство пользования тюбиками и пластиковыми пакетами для еды.

– Борщ приятнее хлебать ложкой, – с сожалением сказал Найдёнов.

– А мне нравится «Доширак» цеплять палочками, – добавил русский кореец Ча.

– Знаете, кто добывает еду палочками? – спросил Плотников.

– Кто же?

– Два человека. Ча Су Бок и гаишник на дороге, с полосатой палкой.

– В каком месте надо смеяться?

– Ни в каком. Это исторический факт.

– Теперь всем спать! – сказал Найдёнов. – Завтра будет прощальная телеконференция и последний рывок к Марсу.

– По казарме объявляется отбой! – продублировал команду танкист.

 

Глава 23

Утром космонавты первым делом полюбовались картиной в иллюминаторах. Земля была на месте. Просторы России скрывали кудрявые облака. Далеко внизу проплыл голубой Байкал, сверкнув на мгновенье отраженными бликами солнца.

После завтрака и обычного тестирования, космонавты приготовились к последней телеконференции на орбите Земли.

– Дышите глубже, вы взволнованы! – сказал командир Найдёнов.

На чёрном экране проявилось изображение конференц-зала, заполненного пёстрой публикой. Затем в кадре возникла фигура президента.

– Есть связь? Меня видно? – спросил он кого-то сбоку.

– Можно начинать, – ответил невидимый оператор. – Мы в прямом эфире.

Президент сделал приветливое лицо и, глядя в телевизионный объектив, сказал:

– Дорогие друзья… Дорогие посланцы Земли! Мы, в этом зале, приветствуем вас, первых в мире космонавтов, отважившихся на экспедицию к далёкой планете. Весь мир, затаив дыхание, будет следить за вашим беспримерным полётом. Каждый человек на Земле и я лично желаю вам с успехом завершить эту трудную миссию и благополучно вернуться домой. Россия, вперёд! – закончил свою речь президент.

– …перехожу на приём, – послышался деревянный голос в громкоговорителе.

На фоне приборной панели зрители увидели чуть размытые фигуры трех космонавтов. Командир экипажа Найдёнов приветливо помахал рукой и выступил с ответным словом:

– Господин президент! Дорогие друзья! Люди планеты Земля! Заверяю вас, экипаж космического корабля «Россия» к полёту готов и приложит все силы, чтобы выполнить задание Родины! Вся аппаратура работает в штатном режиме, самочувствие экипажа отличное, настроение бодрое. Россия – вперед!

Последние слова космонавта заглушили аплодисменты из зала.

И тут произошло невероятное. Справа и сверху в кадр вписалась фигура обнажённой женщины. По лягушачьи оттолкнувшись от переборки, она плавно нырнула в сторону космонавтов. В широкоугольном объективе проплыли округлые ягодицы, и непропорционально большие ступни ног. Длинные рыжие волосы струились за спиной русалки. Женщина сделала в воздухе грациозный кульбит и приземлилась на колени космонавтов. Одной рукой она прикрыла обнажённую грудь, а другой послала землянам воздушный поцелуй.

В этот момент экран зарябил яркими брызгами. Картинка на мониторе свернулась и исчезла в снежном облаке звёздных помех. «Россия» вышла из зоны видимости Земли и связь прервалась.

На несколько секунд зал остолбенел от изумления. Потом грянули аплодисменты, послышался смех и возбуждённые голоса:

– Высший пилотаж! Во, дают, лётчики!

– Это она даёт…

– Космический стриптиз!

– Что это за девочка и как её зовут?

– Виктория Потеряева! Это Виктория Потеряева! – неожиданно загремел удивлённый голос Бакланова.

Менеджер космических проектов забыл выключить микрофон. Так планета узнала имя первого в мире космического зайца. Вернее, зайчихи.

Космонавты не могли видеть фокус с русалкой. Её наблюдал только штурман Плотников в зеркале своего монитора. При этом талантливый программист хихикал и веселился от всей души.

Пока космонавты отдыхали, ЦУП напряженно работал. Космический корабль тщательно сориентировали на орбите, вычислили оптимальный импульс разгонных двигателей и задали автоматам время начала «Большого старта».

В назначенный час включились маршевые двигатели и за двенадцать минут увеличили скорость ракеты еще на пять километров в секунду. «Россия» устремилась в чёрную пустоту, к воображаемой точке встречи с планетой Марс.

 

Глава 24

После включения разгонных двигателей к космонавтам вернулось ощущение тяжести, а затем их прижало к креслам силой перегрузки.

С окончанием ускорения экипаж ожидал неприятный сюрприз. Один из двигателей отключился на несколько секунд раньше остальных и это привело к хаотичному вращению корабля. Подвела автоматика станции – вышел из строя один из датчиков гироплатформы. На приборном щите тревожно мигали красные лампочки и противно дребезжал прерывистый зуммер. Звезды чертили яркие полосы в иллюминаторах.

– Частота колебаний – один герц, – сказал Плотников, сверяясь с секундомером.

– Это как? – спросил Саша.

– Один оборот в секунду, – ответил штурман-электронщик.

– Крутой вираж… Ручку управления влево и на себя! Элероны и триммеры на максимум! – пошутил Влад Найдёнов.

– Из «Бочки» в «Боевой разворот», – оценил шутку Плотников. – Жаль, что мы не в самолёте. Самое паршивое в этой ситуации – не будет связи с Центром, пока антенны не отсканируют передающий луч.

– Коля, займись датчиками и гироскопами, – сказал Найденов. – Саша, попытайся наладить связь. Вдруг, получится.

– А ты? – ехидно спросил Ча Су Бок.

– Я осуществляю общее руководство и думаю, как жить дальше.

– Хорошо быть полковником! – сказал Плотников и выдвинул из переборки электронный блок, опутанный сетью проводов. – Запустим резервный агрегат.

На самом деле ситуация на корабле была очень тревожной. И космонавты отлично это понимали. Неправильная ориентация станции при разгоне могла привести к искажению траектории полёта и промаху на миллионы километров.

– Индикатор принимаемого сигнала явно спятил, – доложил Саша через минуту.

Столбик зелёных кубиков индикатора плясал синхронно с вращением корабля.

– «Земля», «Земля»! Я – «Россия»! Приём! – кричал в микрофон Саша.

– Земля, земля, я Хабибуллин, кто я? – передразнил его Плотников.

– Чего?

– Песенка такая есть, – ответил Николай. Как раз в тему: – Земля, земля, не слышу зов Кремля. Земля, земля, я рапортую стоя. Я Хабибуллин. Я забыл кто я!

– Давай, продолжай молитву, – сказал Найдёнов.

– И в тот же миг в наушниках зацокал

Далёкий крик, идущий на таран.

Ты «Сокол» ё-кэ-лэ-мэ-нэ, ты – «Сокол».

Запомни, «Сокол», «Сокол» ты, баран!

Молитва возымела действие. В динамике послышался хрип искаженного сигнала и обрывки слов: «…сия… уп … оссия… рос…»

– «Земля», я – «Россия», слышу вас! – заорал в микрофон Саша. – Все живы! Корабль вращается. Вышла из строя гироплатформа. Устраняем неисправность.

– Саша, повтори текст десять раз, слово в слово. Там догадаются склеить фрагменты и, может быть, получится смысловуха, – посоветовал Плотников.

Ча Су Бок начал бубнить в микрофон набор одинаковых фраз.

– Есть! Разгон гироскопа пошёл! – наконец, сказал Плотников. – Влад, хорошо бы помочь ручником.

– Поехали! – согласился лётчик, усаживаясь за пульт. – Командуй!

– Правый восьмой, один импульс, – сказал штурман.

– Сделано!

– Ждём!

– Правый четвертый, два тычка.

– Есть!

– Ждём.

– Левый первый, один импульс!

– Есть, левый первый!

– Ждём…

Вращение корабля замедлилось и Ча Су Бок начал разбирать некоторые обрывки слов: «… где…откуд… женщина … теряева… жите…»

 

Глава 25

После видеоконференции в ЦУПе поднялся невообразимая паника.

– Баба на корабле – это катастрофа! Это – к беде, – злобствовал Жбанков. – Я вас, между прочим, категорически предупреждал!

– Никто её туда не посылал, – оправдывался Бакланов. – Ума не приложу, как эта блудница проникла на спутник. Да ещё нагишом, без скафандра.

Видеозапись трансляции срочно отправили экспертам-криминалистам. Через два часа они заявили, что элементов цифровой обработки не обнаружено. К сожалению, видеосигнал был загрязнён атмосферными помехами, которые смазали возможные стыки искусственного монтажа.

Придворный экстрасенс, Нэргы Патыркын, также просмотрел скабрезный ролик. После этого, якутский шаман резво побежал в свою юрту под голубой елью и два часа камлал, взывая к откровенности северных духов. Однако духи, видимо, были не в духе и ничего путного шаману не сообщили. Или сами не знали.

В отчаянии обратились к знаменитым экстрасенсам – Анатолию Провиденцеву и обоим Талабаевым.

– Что, если это групповой гипноз и никакой бабы вовсе не было? – спросил Провиденцева генерал Жбанков.

Экстрасенс сразу отверг гипнотическую версию и попросил триста евро за консультацию. Ему отказали.

Талабаевы поступили мудрее. За свои кровные они купили географическую карту, размером в половину футбольного поля и босая Тамара бродила по ней, изображая лозоходца. Лозой служила никелированная трубка, выгнутая её мужем из телевизионной антенны.

Оба-двое в Крыму! – наконец, сказала Тамара, направляясь пешком по синей глади Каспийского моря к морю Чёрному.

Им заплатили по тарифам о предсказании судьбы на картах таро.

В Кремль позвонил президент Соединённых Штатов. Он сердечно поздравил Россию с выдающимися достижениями в космосе и пожелал астронавтам крепкого здоровья, а для miss Poteriaeva, персонально, ещё и успехов в личной жизни. Наш президент дипломатично проглотил пилюлю и сухо поблагодарил американского коллегу.

На космодроме и в «Аэлите» проверили видеозаписи с камер наблюдения. Земной след Потеряевой обрывался за железными воротами космического городка. Уходя, Виктория обернулась и нагло выставила в объектив камеры средний палец. Вместе с ней бесследно исчез и космонавт номер два, Михаил Семухин.

В ЦУПе не могли установить связь с космическим поездом, который мчался к Марсу, беспорядочно кувыркаясь в пространстве. Удалось склеить короткое сообщение из обрывков фраз: «Все живы! Корабль вращается. Вышла из строя гиро… Устраняем неисправность».

Оставалось только ждать.

В конце концов, чету Семухиных обнаружили в Москве, на съёмной квартире. Виктория была немного беременна. Просмотрев скандальное видео, глава семьи вошёл в раж и обвинил жену во всех смертных грехах. Однако благоверная легко оправдалась, предъявив мужу заметную родинку на левой ягодице. На видео этой родинки не было. Мир в семье был восстановлен.

В конце концов, советник президента сделал заявление, что госпожа Потеряева находится дома, в добром здравии, и готовится стать матерью. А всё происшедшее является ничем иным, как первоапрельской шуткой. Зловредные газетчики ехидно напомнили пресс-секретарю, что сегодня отнюдь не первое апреля.

– Согласно теории относительности, – сказал сквозь усы невозмутимый Жеков, – время на Земле и на космическом корабле проистекает по-разному. Так что, все вопросы – к Эйнштейну.

Короткое интервью с Потеряевой промелькнуло на всех каналах.

– Вы это, или не вы? – спрашивал Викторию корреспондент.

– Я – это я, – ответила женщина и ткнула себя пальцем в набухшую грудь.

 

Глава 26

Тем временем, на космическом корабле экипаж заменил неисправные блоки и затормозил вращение станции. Потом в работу включилась автоматика и звезды в иллюминаторах остановились. Голубой овал Земли сильно уменьшился в размерах и уже не занимал всё поле обзора.

Сразу прорвался голос Земли:

– Молодцы, парни! Поздравляю! – кричал из ЦУПа Бакланов. – Мы тут здорово переволновались за вас. Как ваше самочувствие?

– Самочувствие отличное, – спокойно ответил Найдёнов. – Неполадки со стабилизацией устранили, оборудование работает нормально. Включаем телеметрию, будем определяться с местом.

– Владислав Иванович, на последнем теле-мосту у вас на корабле засветилась женщина. Как это?

– Грех смеяться над больными людьми, – рассмеялся командир. – У нас тут мужской монастырь и строгий обет воздержания.

– Ладно-ладно, шучу, – сказал Бакланов. – Генерал Леонтьев объявляет вам благодарность, а Плотникову – персонально! Отдыхайте и – до связи!

Штурман Плотников колдовал у навигационного компьютера.

– Хорошо, что ещё не придумали четвёртое измерение, – ворчал Николай. – Нам, можно сказать, здорово повезло. Если бы станция не вращалась, нас утащило бы гораздо дальше от курса. Сейчас «Россия» почти там, где надо.

– Тебе за это горячая благодарность от генерала.

– Давай её сюда, пока не остыла!

– Возьми с полочки конфету и скушай…

Спустя полгода, когда космонавты порядком устали от монотонного быта, Николай сознался в розыгрыше и показал друзьям своё видео с русалкой.

– Есть в кино киноляп, – сказал Найдёнов. – Здесь вот, у Потеряевой имеется прелестная родинка…

 

Глава 27

Через три месяца Виктория Семухина родила крепкого мальчика. Ему дали хорошее имя – Ариэль.

Космический поезд «Россия» одолел треть пути к Марсу и сделал первую корректировку орбиты.

В этот же день страна в очередной раз оказала доверие старому президенту, выбрав его в новые. Кроме него в лидеры метили ещё шесть персон разного достоинства, но по неясным причинам они сняли свои претензии за неделю до выборов.

Лояльная оппозиция поздравила президента с победой и льстиво предложила свои услуги в дальнейшем сотрудничестве на благо народа. Думцы всех палат начали свою деятельность с увеличения собственной зарплаты и принялись закупать шведскую мебель для своих кабинетов.

Старики, забывшие про индексацию пенсий, получили единовременное пособие, которое отложили на собственные похороны. Умереть стало легко и просто, а лечиться и умереть – весьма дорого.

Несистемной оппозиции перекрыли все возможности устраивать митинги и собирать недовольных на улицах и площадях. В Москве и Петербурге запретили любые народные сходы, связанные с критикой существующей власти. Опальная партия «Парнас» попыталась организовать собрание в защиту иглокожих черепах, но и там омоновцы выхватили из толпы инициаторов и упрятали их в автозаки. Защитники иглокожих получили реальные сроки – от двух, до четырёх лет. Количество политических заключённых в стране стало быстро увеличиваться и правительство стало подумывать о реанимации заброшенных лагерей в районах Певека, Магадана и Зелёного Мыса. Философ и душевед Михаил Веллер открыл новый пенитенциарный закон – число политзаключенных в стране удваивается ежегодно.

В американском Сиэтле мистер Джек Блайндхаус (бывший российский подданый Челобитнов), угодил в автомобильную катастрофу. Гнусного перебежчика собрали по косточкам и полгода он провёл в дорогой клинике Сан-Франциско. Когда бледный Джек в корсете и с бамбуковой тростью ковылял к себе домой, ему в голову прилетел кирпич, выпавший из карниза высотного здания. Тяжёлый камень причинил Джеку ужасное ранение, несовместимое с его молодой жизнью.

– Булыжник – оружие пролетариата, – сказал Жбанков, узнав по своим каналам о трагической гибели Челобитнова. – Об этом ещё Шадр предупреждал.

По случайному совпадению, в это же время, генерал Жбанков и два его сотрудника получили награды за заслуги перед отечеством.

Космическая национальная идея выполнила свою миссию – помогла правящей партии выиграть выборы и закрепиться у власти. Теперь интерес к космосу стал понемногу затухать.

Депутата Филина не выбрали в очередную Думу. Он вернулся домой и снова стал простым слесарем, соответственно изменив своё отношение к жизни.

– Им хорошо там, в космосе, – говорил на перекурах бывший депутат. – Летают в своё удовольствие и на всём готовом. Сервелатом обжираются. А тут ишачишь, как лошадь за копейки, да ещё и зарплату задерживают!

– Главное, что плохо – водка дорожает, – поддерживали его коллеги, – и закуска – тоже.

Прав был классик – бытие определяет сознание.

Ток-шоу «Звёзды стали ближе» сошло с экранов и это кассовое время вновь занял Андрей Базаров. Он пригласил в студию Викторию Потеряеву и женщина, нимало не смущаясь, рассказывала о своих амурных делах с небожителями звёздного городка. Как и было задумано, Михаил Семухин усомнился в своей причастности к рождению ребёнка и в финале Базаров произнёс сакральную фразу:

– А теперь огласим результаты генной экспертизы!

Перед объективом камеры возникла статная женщина в деловом костюме. За спиной она прятала голубой пакет.

– Эксперт высшей категории Лузан Адель Викторовна, – представил её ведущий.

Эксперт мучительно долго распечатывала конверт, заглядывала внутрь его и, наконец, вынула сложенный вчетверо лист бумаги. Потом, как в замедленном фильме, женщина расправила документ и сказала:

– По результатам генной экспртизы…

Зал притих в нервном ожидании.

– … отцовство Михаила Семухина… подтверждается… на …

Камера прошлась по расширенным зрачкам заинтригованной публики.

– …девяносто семь и семь десятых процента!

Последовали аплодисменты и всеобщее ликование.

В течение месяца звёздная пара кочевала из одного шоу в другое и закончила турне в гастрономической программе «Смак». Там Виктория Потеряева готовила марсианский ужин, а пилот номер два шинковал овощи и закатывал «Оливье» в космические тубы.

На творческий гонорар молодые купили домик в Одинцово и жили в нём долго и счастливо.

 

Глава 28

«Земля в необъятных просторах космоса выглядит маленькой хрупкой песчинкой», – написал в своём дневнике штурман Плотников.

«В телескоп рядом с голубой планетой можно разглядеть крошечный серпик Луны», – сделал запись Ча Су Бок.

«Наша Земля размером с копеечную монету, – отметил командир Найдёнов. – Марс выглядит самой яркой звездой красного цвета»

– Нет ничего скучнее дневника космонавта, – говорил Плотников. – Даже у моряков больше впечатлений – там шлёпнет рыба хвостом, там пролетит чайка или появится в тумане остров. А у нас в окошке, как в пустом лукошке.

– Смотри внутрь себя, – посоветовал ему Саша.

– Это опасно, – ответил Николай. – Можно нажить кучу неприятностей на свою голову. Намедни мне снилась Потеряева со своей родинкой.

– Далась вам эта родинка, – сказал Ча Су Бок. – У Вики, например, красивые глаза есть…

– Не про вашу честь, – оборвал их командир. – Ни слова о женщинах!

День у космонавтов начинался с проверки систем корабля. Бортовые компьютеры опрашивали датчики космического поезда и выводили на экран ровные столбики цифровых данных: давление и температуру в отсеках, состав атмосферы и радиационный фон снаружи и внутри корабля. Потом космонавты тестировали собственное здоровье и два раза в сутки выстреливали в сторону Земли поток телеметрической информации.

Первые три месяца экспедиции прошли быстро. Потом наступила апатия и усталость. Уже приходилось заставлять себя крутить педали тренажёров, делать обязательные работы и проводить запланированные эксперименты. Давила холодная пустота за окном. Было тесно в замкнутом пространстве корабля. Космонавты почти не разговаривали. Стали раздражать невинные привычки коллег. Найдёнов неприятно шмыгал носом, у Плотникова постоянно уплывали носки и их притягивало к сеткам вытяжной вентиляции. Ча Су Бок часами плавал от одной переборки к другой, отталкиваясь от них руками и ногами. Это всех раздражало.

Крупных неисправностей не было. За время полёта вышел из строя один из вентиляторов жилого модуля и дважды «слетала» программа навигационного компьютера. Вентилятор заменил Ча Су Бок, мозги компьютеру вправил электронщик Плотников.

Самым большим происшествием стало попадание метеорита в стекло кормового иллюминатора. Камушек с булавочную головку оставил в калёном стекле чёткий след и взорвался в середине яркой снежинкой

Увидев царапину, Плотников сказал, налегая на «о»:

– Хорошо!

– Чему радуемся? – спросил Найдёнов.

– Это, Влад, как в анекдоте. Однажды Ленин с Горьким совершали променад и птичка накакала Горькому на шляпу. Горький и говорит: «Хорошо!»

– Чего ж тут хорошего, Алексей Максимович? – спрашивает Ленин.

– Хорошо, что коровы не летают.

– В точку! – засмеялся Ча Су Бок. – Но здесь летают булыжники и побольше коровы.

– Завтра проведём тренировку по герметизации корабля, – подвёл итог командир. – А сейчас поставим на стекло дублировку.

– Бережёного бог бережёт, – согласился Ча.

Через полгода Марс стал быстро увеличиваться в размерах. Саша часами смотрел в телескоп и делился своими впечатлениями:

– Вижу кратер Гейла! – объявил он, сверяясь с картой. – Вон, у той горы хорошее место для высадки десанта.

– Это гора Шарпа, – сказал командир. – Там и будет наш марсодром.

– Нужно посадить «Армату» как можно ближе к цели. Устроим янки поганки!

Найдёнов утвердил на колене массивный джойстик и отрабатывал на симуляторе посадку марсианского модуля. В день он совершал десять упражнений и добивался, чтобы каждое из них завершалось плавным приземлением. Тренажёр устраивал пилоту разные пакости – произвольно отключал систему стабилизации, затемнял экран вихрями песчаной бури или сбивал с курса порывами ветра. Реагировать на вводные нужно было мгновенно и при этом внимательно следить за расходом топлива, высотой и скоростью полёта виртуального модуля.

Плотников много времени проводил за компьютером и чертил на экране замысловатые геометрические фигуры. Он часто разговаривал со звёздами и, судя по всему, звёзды тоже отвечали ему.

Однажды Саша шепнул командиру:

– Влад, кажется, у нас проблемы.

– ?

– Вчера Николай плакался компьютеру на свою судьбу.

– Чего ему жаловаться? Он, как все…

– Не совсем… Когда мы с тобой будем гулять на Марсе, Коля останется на орбите. Согласись, это обидно.

– Наверное…Но на Марс нужно ещё приземлиться, а потом снова взлететь. Это дополнительный риск. Тут неизвестно кому повезёт…

 

Глава 29

Через девять месяцев космический поезд «Россия», преодолев двести миллионов километров, вплотную приблизился к цели своего полёта. С каждым днем в иллюминаторах корабля увеличивался выпуклый диск планеты с множеством зазубренных кратеров и рябью скалистых гор. Кромка горизонта была размыта и под лучами солнца горела золотым нимбом.

– Марс падает на нас, – сказал Ча Су Бок. – Извозчик, не пора ли тормозить?

Плотников завершал свои расчёты и не спешил с ответом. Наконец, он изобразил на клавишах финальный аккорд и торжественно объявил:

– Завтра, в семь часов, тридцать две минуты по судовому времени включаем маршевые двигатели и начинаем торможение. Выходим на эллиптическую орбиту. Потом в плоскости экватора юстируем её до круговой.

– Прикинь среднюю высоту, – сказал Найдёнов.

– Уже. Сто пятьдесят кэ мэ.

– Добро. Перепроверь свои расчёты восемь раз.

– А как же!

Рано утром начали готовиться к осуществлению ответственного маневра.

– Развернём телегу супротив движения, – сказал Плотников и включил программу переориентации корабля.

Станция ответила короткими вибрациями и в иллюминаторах медленно поплыли звёзды. Космонавты устроились в креслах и пристегнули ремни. Найдёнов держал пальцы на кнопках ручного управления. В случае сбоя автоматики, командир мгновенно мог взять управление на себя.

– Ориентация в норме! – доложил Плотников. – Мы точно на контр-курсе.

– Принято! – ответил командир. – Обратный отсчёт!

На экране замелькали красные цифры.

– Десять, девять, восемь, семь … три два, один, – дублировал штурман показания секундомера. – Ноль. Старт!

На корме вспыхнули длинные языки пламени тормозных двигателей. В жилой модуль звук ревущих двигателей проникал изнутри. Казалось, что прямо за кормовой переборкой грохочет сотня Ниагарских водопадов. Появилась сильная вибрация и перегрузка втиснула космонавтов в кресла. Было трудно дышать, воздух стал густым и вязким. Найдёнов с усилием удерживал руку на пульте управления. Шесть минут показались вечностью. Наконец двигатели затихли и наступило уже привычное состояние невесомости.

– Уф! – выдохнул Плотников. – На сколько жэ нас расплющило?

– Где-то, пять земных жэ, – ответил Найдёнов. – С поправкой на отвыкание, потянет на все девять.

Ча Су Бок морщил нос и растирал ладонями виски.

– Это тебе не пешим по-танковому, – сказал ему Найдёнов

– Перегрузки – это для гурманов, – ответил танкист. – Может быть, вам, летунам, они и в кайф.

В круглых иллюминаторах планета вытягивалась и медленно плыла навстречу кораблю. С высоты двухсот километров можно было рассмотреть коричневые горы и более светлые долины. Многочисленные кратеры отбрасывали резкие тени. Потухший вулкан Олимп высился детской пирамидкой.

– Олимп в два раза выше Эвереста, – сказал Найдёнов.

– Пожалуй, на танке эту гору не взять, – посетовал Ча.

– Олимп и с космолёта видно здорово, – процитировал Плотников строки Высоцкого. – Чего бы я туда лез?!

– Продолжим наши игры, – сказал командир. – Пока Николай будет выравнивать орбиту, мы с Сашей разбудим посадочную «калошу» и узнаем что ей снилось.

 

Глава 30

С пульта дистанционного управления космонавты включили компьютер посадочного модуля, проверили электронные системы и включили заряд основных и резервных аккумуляторов. Сам модуль был «пришвартован» к средней боковине поезда и попасть туда можно было, только через открытое пространство. Предстояло сделать три выхода в открытый космос, чтобы собрать сегментный обтекатель «Тайфуна» и перенести антенны связи на новое место.

Земля поздравила космонавтов с благополучным прибытием к Марсу и запросила массу добавочных сведений о состоянии корабля и самочувствии космонавтов.

– Бюрократы проклятые, – ворчал Найдёнов, прилаживая медицинские датчики к своим вискам. – Каждый заштатный спец уверен, что главная тема – это его!

Пользоваться радиотелефонной связью перестали ещё в середине пути. Голосовые сообщения шли с большой задержкой и были подвержены сильным искажениям. Электронная связь была медленной, но надёжной. Штурман Плотников сделал тридцать цветных фотографий поверхности Марса и малой скоростью отправил их на Землю. В ответ получили короткое Булгаковское: «Мы в восхищении!»

На следующее утро, после завтрака, все облачились в оранжевые скафандры и приготовили необходимые инструменты – ключи, отвертки и электрический гайковёрт. Вошли в переходный шлюз и тесно прижались друг к другу.

– Пристегнуть страховку! – дал команду Найдёнов и с усилием начал вращать баранку механического запора наружной двери.

– Выравниваем давление, – сказал Саша и нажал над головой красную кнопку клапана.

Открылась дверь в чёрную холодную пустоту. Над головой плыли скалы оранжевого Марса. Было трудно заставить себя сделать первый шаг. Найдёнов оттолкнулся от комингса шлюза и поплыл в сторону носовой части космического корабля. За ним тянулись две змейки тонкого страховочного троса. Веса не было, но масса тела никуда не делась. Это космонавт почувствовал, когда потребовалось затормозить полёт у тарелки передающей антенны. Найдёнов ухватился рукой за пилон антенны и пристегнул короткий страховочный конец к специальному рыму. На жилом модуле уже прикрепился Ча и сдирал защитное покрытие с кницы будущего крепления антенны. Найдёнов отсоединил питающий фидер, защёлкнул карабин одного из тросов за кольцо антенны и снял с бедра гайковёрт. Позолоченные гайки откручивались легко и скоро чаша антенны отделилась от пилона и, описывая дугу, поплыла к звёздам.

– Лови подарок, – сказал по рации командир.

– Держу! – ответил Саша.

Все процедуры были отработаны ещё на земле и руки помнили порядок действий.

Ча Су Бок начал понемногу выбирать конец, наматывая его на миниатюрную вьюшку. Найдёнов вынул из подсумка пластиковый контейнер, приладил его к фишке фидера и нажал выступающую кнопку. Сжатый газ выдавил в контейнер жёлтую пену и навсегда запечатал клеммы электрического соединения. Теперь можно осмотреться и минуту передохнуть. Плотников выглядывал из переходного шлюза и был готов прийти на помощь. Саша уже подтянул антенну к станции и устанавливал её на новое место.

Найдёнов, цепляясь за выступающие детали, обследовал спускаемый блок «Тайфуна», в котором покоился лучший в мире танк. «Армата» был защищён тонким алюминиевым корпусом с золотистым покрытием, отражающим солнечные лучи. По бортам «Тайфуна» были закреплены четыре сегмента для аэродинамического торможения в атмосфере Марса. Перед посадкой их предстояло объединить в один сверхпрочный жаростойкий колпак.

– Командир, я потерял одну гайку, – услышали космонавты огорчённый голос Ча.

– Куда она делась?

– Чёрт её знает! – с досадой ответил Саша. – Просто выскользнула из рук и исчезала. Словно испарилась. Скорее всего, она уже на Марсе.

– Внимательно осмотрись. Не приведи господь, гайка прилипнет где-нибудь. Где не надо…

– Давайте не думать о плохом…

Саша накрепко завинтил все гайки и подсоединил кабель к разъёму антенны.

– Готово! – сказал он по рации.

– Всем в шлюз! – дал команду Найдёнов. – Солнечные ванны нам противопоказаны.

 

Глава 31

На следующий день космонавты совершили повторный выход в открытый космос. Втроём они собрали аэродинамический тормозной купол на посадочном модуле танка.

Четыре сегмента полусферы плотно прилегали один к другому и закрывали носовую часть «Тайфуна». Работа была трудная точная и кропотливая.

Когда всё было готово, Плотников размотал кабель дистанционного пульта и доложил:

– Командир, есть контакт!

– Включай!

– Запалено, бойся! – закричал Плотников и нажал первую кнопку.

На стыке двух сегментов побежала яркая змейка термитной сварки. Из шва летели острые искры и струился белый дым. Операцию повторили ещё три раза и купол тормозного отражателя приобрёл монолитную прочность.

– Хорошая работа! – похвалил экипаж Найдёнов.

– Служим России! – по уставу ответил танкист.

– Рады стараться, господин полковник! – сказал Плотников.

Теперь всё было готово для высадки десанта.

– Устроим прощальный ужин, – сказал Найдёнов, обращаясь к экипажу. – Завтра нам предстоят великие дела.

Ча Су Бок выплыл из кладовой с мешком продуктов. Космонавты устроились в креслах за импровизированным столом. Столом служил прозрачный пластиковый контейнер, парящий в воздухе между ними. Найдёнов вынул из контейнера алюминиевую баночку с чаем и пальцем нажал на донышко. Внутри ёмкости сработал нагревательный элемент и через минуту банка стала горячей.

– За мягкую посадку! – сказал командир.

– Погоди, Влад, давай по-взрослому! – сказал Плотников.

– Не перебивай тостующего.

– Тост без вина, что брачная ночь без невесты, – сказал Николай и вынул из кармана плоскую бутылочку. – Космический вариант – пять звёздочек! Кто против?

– Я – за, – сказал Саша Ча, – Николай – тоже. Принимается большинством голосов.

– Уж эти мне демократы! – сказал командир, принимая бутылку из рук Плотникова. – Кстати, как ты её протащил на станцию?

– Ловкость рук, – скромно ответил штурман. – Если бы ты заказал Потеряеву, она бы сейчас висела здесь. Вон на том гвозде…

– Это моё упущение, – улыбнулся лётчик и продолжил тост: – Друзья! Мы преодолели миллионы километров и провели вместе много тревожных дней. В этом тесном пенале не перегрызли друг другу глотки, а сроднились и научились понимать товарища с полуслова. На Земле нас уже прозвали космическими братьями. Думаю, так оно и есть. Впереди предстоит трудная, рискованная мужская работа. Лётчики говорят: «Каждый полёт начинается со взлёта, но не каждый заканчивается посадкой». Выпьем за то, чтобы каждый наш взлёт завершался мягкой посадкой!

– Принято! – подтвердил штурман.

– Бон вояж! – сказал полиглот Ча.

 

Глава 32

Посадочный модуль «Фрегат» космонавты прозвали «калошей» за своеобразную аэродинамическую форму. И в этой «калоше» было тесно. Приборную панель подпирали два кресла с колонками управления. Три квадратных иллюминатора располагались у ног космонавтов и два таких же – над пультом управления. За толстыми стёклами неспешно разматывались коричневые долины Марса. Кормовая часть была плотно забита аппаратурой для марсианского космодрома, запасами кислорода и продовольствия.

Найдёнов и Ча Су Бок задраили герметичный люк и заняли свои места в креслах. Скафандры сковывали движения. Командир вытянул руки, привыкая к плавному сопротивлению рулевой колонки и рычагов управления тягой двигателей.

Ча Су Бок ёжился и затягивал туже привязные ремни. Сейчас он был пассажиром.

– До старта десять минут, – услышали они голос Плотникова.

– Понял, десять минут, – продублировал Найдёнов. – Электроника в норме. Двигатель к пуску готов.

– Принято.

– А вдруг, мотор не запустится? – спросил Ча.

– Тогда Плотников вернётся домой, а мы навсегда останемся в памяти благодарного человечества.

– Спасибо, успокоил…

– «Фрегат» будет падать, по баллистической траектории, – пояснил командир. – И только на последней стадии мы перейдём на управляемый полёт. Это всё равно, что проскочить сквозь игольное ушко. Постарайся не визжать, если будет страшно.

– Жаль, что у нас нет парашютов.

– Они здесь без толку. Атмосфера в сто раз жиже, чем на Земле.

– Мне было бы уютнее в танке.

– У «Тайфуна» будет жёсткое приземление. У танкиста Ча уши отклеятся и позвоночник ссыплется в трусы.

– Юмор у тебя, однако…

– Мягкой посадки, – пожелал Плотников по громкой связи.

На табло чередовались цифры обратного отсчёта. Пошла последняя минута и, наконец: три, два, один, ноль.

Пдух! – раздался негромкий хлопок пиропатронов. Модуль вздрогнул и Марс в иллюминаторах стал плавно закручиваться вправо. Затем промелькнули звёзды, яркий всполох солнца и ребристое брюхо космического поезда. Найдёнов, управляя двигателями стабилизации, остановил вращение.

– Отделение прошло в штатном режиме, – сказал Плотников. – Сейчас вы слева от меня и дрейфуете вниз. Заметных повреждений на «калоше» нет. Через полминуты запускаю тормозные двигатели. На триста секунд вас прижмёт.

– Принято, – ответил Найдёнов.

Время тянулось медленно.

– Вам взлёт! – наконец сказал Плотников по-военному.

Модуль вздрогнул и появилась вибрация. С ней к космонавтам вернулось ощущение веса. За спиной ровно гудели тормозные двигатели, выбрасывая раскаленные струи в сторону планеты.

– Перегрузка, не больше, чем на «Сухом» при взлёте, – сказал Найдёнов. – С отвычки, кажется больше.

– Нормально, – ответил танкист.

Бортовой компьютер проецировал на стекло иллюминатора пунктирную линию, упирающуюся в горизонт. Через две минуты там появился жёлтый крестик – место посадки.

– Высота восемьдесят, скорость тысяча метров в секунду, – услышали космонавты голос Плотникова. – Вы точно на курсе.

– Принято, Николай. Соответствует нашим данным. Молись за нас.

– Только этим и занимаюсь…

Аэродинамическая форма спускаемого аппарата была рассчитана так, чтобы он сохранял ориентацию в пространстве, падая в разряженной атмосфере планеты. Четыре импульсных двигателя помогали удерживать равновесие корабля.

– Ухожу за горизонт, – сказал Плотников. – Связи не будет тридцать минут. На Земле все волнуются за вас. Удачи вам, парни!

– И ты держись! – ответил Найдёнов.

Двигатели смолкли, но модуль продолжал мелко вибрировать, прессуя перед собой разряженный воздух Марса. По курсу быстро увеличивались очертания кратера Гейла с высокой горой в середине цирка.

– Вот она, гора Шарпа, – сказал Ча Су Бок.

– Заходим с южной стороны. Там есть хорошая площадка, – ответил командир напряжённым голосом.

– До цели двести километров… сто…

Снова взревели двигатели. Скорость корабля резко уменьшилась, привязные ремни врезались в плечи. Найдёнов плавно манипулировал рулевой колонкой, успевая нажимать кнопки тяги двигателей ориентации. Подняв облако рыжей пыли, аппарат завис над поверхностью планеты и, наконец, грузно присел на амортизационные лапы. Двигатели смолкли, в ушах звенела тишина. На иллюминаторы медленно оседала коричневая пыль.

– С прибытием нас! – сказал командир и откинулся на спинку кресла.

– Высший пилотаж! – восхищённо сказал Ча Су Бок.

– Пустяки, – небрежно ответил Найдёнов, – труднее «Сушку» приложить на авианосец.

На самом деле, посадка потребовала от лётчика максимального самообладания, точного расчёта и интуиции. Крупные капли пота бежали по лицу командира.

Космонавты привыкали к новым ощущениям и забытому чувству веса. В иллюминаторах расстилалась рыжая волнистая долина, усеянная мелкими обломками камней. Жёлтое небо густело к горизонту. Солнце было в зените и освещало резкие контуры далекой горы.

– Что за бортом? – спросил Найдёнов.

– Плюс тридцать два градуса, – ответил Ча Су Бок.

– Многовато будет, – сказал Влад. – Верно, датчики ещё не остыли. Пора двигаться, у нас много работы.

– Попробуем встать.

Владислв проверил давление воздуха и поднял «забрало» – композитное стекло гермошлема.

– Пахнет носками Плотникова, – пошутил он. – В это время его «караси» всегда летали на станции.

– Значит, пора обедать, – ответил Саша.

Он с усилием поднялся с кресла и вынул из ячейки два пищевых контейнера. «Полноценный обед. Приятного аппетита!» – было написано на каждом из них. Пища разогревалась изнутри, после нажатия одной кнопки.

Влад отсалютовал банкой с кофе:

– Еда – лучшее успокоительное после стресса. С благополучной посадкой!

– Компай! – согласился танкист.

После обеда космонавты пролистали чек-листы:

– Топливо?

– Осталось десять процентов.

– Окислитель?

– Тоже десять.

– Кислород?

– Сто.

– Вода?

– Сто.

– Напряжение батарей?

– Двадцать восемь…

Едва они закончили с чек-листами, как пробился голос Плотникова с орбиты:

– «Фрегат» – «России»! Прошу на связь!

– «Россия», говорит «Фрегат»! Мы на месте! Приземлились в самую точку! Повреждений нет. Приступаем к запланированным работам, – официально доложил Найдёнов.

– Парни, чертовски рад за вас! – кричал восторженный штурман. – Транслирую добрую весть на Землю. Там тоже сильно волнуются. Просят срочно выслать панорамный снимок. «Кьюриосити» их очень интересует.

– Сделаем, – ответил Найдёнов. – Марсохода пока не наблюдаем.

– Началось утро в деревне, – проворчал Ча Су Бок.

– На Земле сейчас ночь, – уточнил командир.

 

Глава 33

На «Фрегате» был оборудован переходный шлюз, рассчитанный на одного человека. Он находился в кормовом отсеке и был заставлен оборудованием для космодрома. Другой, грузовой люк, располагался по левому борту корабля и напрямую сообщался с внешним миром. Космонавты отключили подачу воздуха в модуле и открыли грузовой люк. Вырвавшийся из кабины воздух поднял легкое облачко пыли. Найдёнов сбросил откидной трап и осторожно ступил на поверхность.

Астронавт Нил Армстронг, сделав первый шаг на Луне, сказал: «Это маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества!» Владислав Найдёнов, изумленный широтой открывшегося пространства, не сказал ничего. Он остановился у выпуклого борта «калоши» и начал внимательно осматривать корпус спускаемого модуля. Каждый шаг давался с усилием, несмотря на пониженную гравитацию планеты. Сказывались девять месяцев, проведённых в невесомости. Под ногами хрустел мелкий песок. В иллюминатор за командиром наблюдал Ча Су Бок.

– Саша, здесь чудный пейзаж, присоединяйся, – сказал ему по рации Владислав.

– Уже иду.

Ча открыл люк и по трапу спустился вниз.

– Земля твёрдая, – удовлетворённо сказал он. – И место ровное. Удачный выбор, командир.

– Любой ваш каприз… Давай, прикинем, что куда.

Они осмотрелись. Впереди простиралась обширная долина, покрытая рыжим песком и россыпями выветренных камней.

– Танкер нужно посадить как можно ближе к «Фрегату», – сказал Саша. – Иначе будем носить бензин канистрами.

– Верно думаешь. «Армату» воткнём в центре. До него доберёмся пешком при любом раскладе. Солнечные батареи разместим к югу, под прикрытием корпуса «Фрегата». Сейчас главное – это энергия и горючее. Когда обеспечим себе отступление, займёмся образцами грунта и отправим «посылку».

– И на финише устроим янки поганки!

– На это будет особый приказ.

Саша выгрузил из корабля блок метеостанции с панорамной видеокамерой. Потом установил аппарат на треноге и зафиксировал горизонт в видоискателе. Теперь камера автоматически отсканирует круговую панораму и передаст снимки на орбиту космического корабля. Потом штурман ретранслирует цветные фотографии на далёкую Землю.

Найдёнов выдвинул телескопический флагшток и надёжно закрепил его, обложив серыми валунами.

– Экипаж, смирно! Флаг Российской Федерации поднять! – сам себе скомандовал Найдёнов и, медленно перебирая фал, развернул трехцветное полотнище флага.

Ча Су Бок повернулся лицом к флагу и приложил руку к шлему.

Выполнив ритуальную часть, космонавты принялись выгружать оборудование: свёрнутые рулоны солнечных батарей, коробки высокочастотных маяков с миниатюрными решётками антенн, бухты проводов и аварийные газогенераторы. Первым делом развернули панели солнечных батарей и подключили к фидеру зарядного устройства. Рыжее солнце уже клонилось к горизонту, когда все работы были завершены.

– Влад, труби отбой, – сказал Саша. – Я зверски устал и хочу есть.

– Бригада, шабаш! – дал команду Найдёнов.

Космонавты вернулись в модуль и начали восстанавливать атмосферу.

– На дворе – минус сорок, – сказал Ча.

– У нас плюс десять. Выстудили хату.

– Включи печку, Влад. Мне нравится тепло. Я – парень с юга.

– Откуда это?

– С юга Сахалина…

Через полчаса выбрались из скафандров. Ча Су Бок занялся приготовлением ужина – вынул из ячеек контейнеры с пищей и включил подогрев. «Полноценный ужин. Приятного аппетита» – гласила надпись на пестрых наклейках.

– Я перечитал кучу книжек про Марс, – сказал Саша за ужином. – От Герберта Уэлса до Кларка и Сун Вань Яня. У них всё получалось легко и просто…

– В действительности всё не так, как на самом деле, – философски заметил Влад. – Кто этот Сунь, как его …Вань, китаец?

– Естественно. Я читал его на китайском.

– Ух ты! Завидую. И что там?

– Полёт фантазии, Влад. Раз уж китайцы изобрели компас, порох и ракеты, сам бог велел им первыми высадиться на Марсе. В полёте они держали курс по стрелке магнитного компаса.

– В космосе?!

– Само собой. Каждый школьник знает, что магнитная стрелка смотрит на Полярную звезду. А китайские умельцы смастерили компас, который всегда указывает направление на Марс. Только и всего…

– Вот бы Плотникову такой прибор, цены бы ему не было!

– Дальше – больше… Здесь тайконавтов встретили местные аборигены – марсианские «хомо», похожие на кошек. Они свободно общались на китайском. И как кошки, марсиане буквально дурели от валерьянки. Покатил бартер. Пузырёк валерьянки можно было обменять на хороший бриллиант или слиток золота, величиной с кулак. Короче, выжрали они у космонавтов все запасы, а те набили ракету золотом и алмазами. Когда валерьянка закончилась, местное население разлюбило пришельцев и стало строить им разные козни.

– Война миров?

– Типа того. В общем, космонавтам пришлось срочно уносить ноги. С тех пор они не любят кошек.

– Они просто не умеют их готовить…

В эту ночь спали плохо. Надувные матрасы давили на усталые мышцы. Найдёнову снились жёлтые кошачьи глаза марсиан.

 

Глава 34

Утром космонавты занялись устройством площадки для приземления «танкера». Он должен доставить топливо и окислитель для заправки баков «Фрегата». После этого посадочный модуль превратится во взлётный. Четыре маяка были расположены по периметру «космодрома», излучающие антенны направленны строго в зенит.

На орбите штурман Плотников рассчитал траекторию снижения заправщика и точное время старта. Предстояло выполнить самую ответственную часть марсианской миссии.

Плотников не отходил от компьютера. Он зафиксировал сигналы радиомаяков и нарисовал на экране единственно возможную траектории спуска танкера. После третьего проверочного витка он решился нажать главную клавишу программы – «Enter».

– Танкер пошёл! – сообщил он по радио.

Ракета отделилась от космического поезда и, спрятавшись за аэродинамический обтекатель, устремилась вниз.

Космонавты увидели в небе быстро приближающуюся точку. Казалось, что танкер падает прямо на них. В облачке дыма отделился обтекатель и, кувыркаясь, исчез за барханами пустыни. Несколько секунд ракета неслась боком навстречу движению, потом сработали двигатели стабилизации и, наконец, тормозные, маршевые. У самой земли упали и раскрылись три посадочные лапы корабля. Четвёртая стойка не вышла и осталась прижатой в корпусе ракеты. На долю секунды танкер завис в центре космодрома и затем плавно присел на сминаемых амортизаторах. Двигатели смолкли. Легкий ветер уносил жёлтую пыль.

– С нами удача! – сказал Влад. – Николай, принимай поздравления – это твоя победа.

– Высший пилотаж! – произнёс Ча свою любимую фразу.

– Не шалите с огнём, ребята, – ответил штурман с орбиты. – В этой штуке пятьдесят тонн в тротиловом эквиваленте.

Над закопчёнными дюзами танкера сияла трафаретная надпись «Не курить!»

В этот момент ракета накренилась и неестественно медленно стала падать в сторону «Фрегата». Сминая дымящиеся дюзы, она рухнула на острые обломки марсианского базальта. Со скрежетом отвалился титановый обтекатель и повис на прядях цветных кабелей. Брызнули в стороны струйки песка.

– Ёрш твою меть! – вырвалось у Найдёнова.

– Сейчас рванёт! – в ужасе закричал Ча Су Бок.

– Ложись! – закричал Найдёнов и неуклюже завалился набок.

Растерявшийся танкист упал на колени и смотрел перед собой, ожидая неминуемого взрыва. Однако взрыва не было.

Случись такое на Земле, пожар был бы неизбежен. К счастью, на Марсе, в его углекислотной атмосфере, раскалённый двигатель не взорвался. Космонавты поднялись с земли и с опаской подошли к десятиметровой сигаре. Она была ещё жива. На развороченных дюзах кипела и испарялась зеленоватая жидкость. Найдёнов прислонил шлем к корпусу и услышал тихое жужжание какого-то механизма. Ча Су Бок обошёл ракету вокруг, заглянул ей под брюхо.

– Кажется, протечек нет, – сказал он. – Остальное – поправимо.

Потом обследовали механику четвёртой посадочной лапы. В простом и надёжном устройстве нашли злополучную гайку, потерянную на орбите Марса. Маленький кусочек металла заклинил механизм и едва не привёл к гибели людей и провалу всей марсианской миссии.

– Возьми гайку на память, – сказал Найдёнов танкисту. – Повесь на шею и носи вместо амулета.

Весь следующий день экипаж занимался перекачкой топлива и окислителя из поверженного танкера в баки «Фрегата». Энергии солнечных батарей не хватало, поэтому пришлось использовать один из аварийных газогенераторов.

 

Глава 35

Весь мир, затаив дыхание, следил за космической одиссеей русских. Была получена фотография марсианской долины с фигурами двух космонавтов у развивающегося флага России.

В это же время американский марсоход «Кьюриосити» зафиксировал три подземных толчка. По мнению учёных НАСА, они были вызваны тектоническим сдвигами в мантии красной планеты. «Марс жив! Марс обитаем!» – появились заголовки во многих зарубежных газетах.

Через три дня последовал ещё один, более мощный толчок. Его связали с падением на Марс крупного метеорита.

На очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН представитель России, Виктор Арбузов, сделал сенсационное заявление: «В связи с высадкой на Марс, граждан Российской федерации, правительство России издало декрет о присоединении планеты к территории России. По итогам всенародного референдума восемьдесят шесть процентов населения страны поддержало решение правительства и мы считаем факт присоединения планеты свершившимся и дальнейший статус Марса не подлежит изменению. Также в референдуме приняли участие трое космонавтов, которые в данный момент представляют население планеты Марс. В ближайшее время мы намерены предложить международному сообществу проект марсианских таможенных правил и образцы таможенных деклараций».

Одновременно на большом экране появились убедительные кадры – на фоне серого марсианского неба ввысь взметнулся флаг Российской Федерации и зал наполнили торжественные звуки гимна.

Сообщение произвело эффект упавшей люстры. Поднялся невообразимый гвалт. Председатель международного форума, невозмутимый швед Отто Ханзен, морщил нос и медленно наливался краской. Не в силах успокоить возмущённую аудиторию, он объявил перерыв и пригласил делегатов России для личных переговоров.

Аудиенция состоялась в арочном зале, отделанном под старину. Как это часто бывает, комнату украшал холодный камин с монументом позолоченных часов. Тяжёлые кожаные кресла окружали овальный стол. На нём можно было устраивать танцы. По скрипучему паркету (особый шик) в зал вошли участники летучего совещания – господин Отто Ханзен, его секретарь и советник Лероя Смит и переводчик Вольф Линдсей. Арбузов и Никитин устроились напротив шведов, а Шалыгин – поодаль, ближе к камину.

– Не возражаете, если я закурю? – спросил он и помахал в воздухе сигаретой.

– М-о-о-жно, – после долгой паузы ответил Ханзен по-русски.

Шалыгин не удивился. Здесь многие говорили на многих языках.

– Джентльмены, – сказал Ханзен, обращаясь к русской делегации, – прежде всего, мне бы хотелось отметить неожиданность вашего заявления относительно присвоения планеты Марс. И, конечно, обсудить некоторые правовые аспекты. Не сомневаюсь, что вы знакомы с декларацией ООН тысяча девятьсот шестьдесят третьего года относительно запрещения захвата любых космических объектов, от астероидов и планет, до звёзд и спутников Сатурна. Равно, как и использовать их в военных целях. Поэтому, можно считать ваше заявление нарушением международных договоров и принятых Советским союзом обязательств.

Швед говорил долго и медленно. «Наверное, он эстонец», – подумал Шалыгин и стряхнул пепел в камин.

Лероя Смит что-то записывала, пристроив блокнот на острое колено.

Арбузов положил на стол крепкие кулаки и ответил:

– Господа, мы понимаем, что наше заявление вызвало некоторое недоумение нескольких политиков из некоторых стран. Если припомнить исторические аспекты заключения международных договоров в эпоху противостояния двух великих держав, холодной войны и железного занавеса, то сам собой напрашивается вывод об утрате юридической силы этих ветхозаветных соглашений. Здесь налицо, как говорят юристы, конфликт интересов, не так ли?

– Не могу с вами согласится, мистер Арбузов, – сказал Отто Ханзен. – Во первых, Россия заявила себя, как правоприемница Советского союза. Это означает, что Россия должна соблюдать все международные договоры, подписанные в своё время Советским союзом. Наконец, второе – референдум, проведённый в одной стране, не может быть отнесён к таким глобальным проблемам, как обладание планетами или другими космическими объектами. Согласитесь, что это может привести к нежелательным последствиям. Например, Китай завтра может заявить претензию на всю Галактику или туманность Андромеды.

– Я отвечу по пунктам, – спокойно заявил Арбузов. – Что касается международных соглашений. О некоторых из них общественность подозрительно умалчивает. К примеру, Соединённые Штаты обязались вернуть России территорию Аляски через сто лет. Сколько времени прошло? Как у нас говорят, а воз и ныне там… Вся Калифорния, кстати, тоже была русской. Китай? Да пусть он забирает себе Андромеду или любую другую галактику. Их, галактик, в конце концов, двести миллиардов. На всех хватит. Второе. Мы предвидели вопросы о легитимности референдума, поэтому, в целях эксперимента, предложили провести подобное голосование дружественному народу Китая.

Лероя Смит вытянула губы, словно для поцелуя. Отто Ханзен в удивлении поднял брови:

– И каков же результат?

– Девяносто пять процентов! А в Китае население – полтора миллиарда! Как приверженцы демократии, мы готовы организовать общемировой референдум. Не стоит сомневаться – большинство стран одобрит наше решение. Китай, Индия, Бразилия, да что там говорить – вся южная Америка скажут «Yes!». Не говоря уже об Африке.

– Допустим, это так, – дипломатично ответил Отто Ханзен. – Мне не совсем понятно ваше заявление об организации таможенного контроля на планете Марс. Как мне известно, на Марсе уже работают американские роботы, которые занимаются научными исследованиями, а на орбите планеты находятся искусственные объекты, включая спутники Европейского Аэрокосмического Агентства.

– Об этом и речь, мистер Ханзен. Таможенная служба призвана защищать интересы страны, в данном случае – России. Мы установим благоприятные условия для туристов всех стран, разрешим проводить научные изыскания и определим минимальную таможенную пошлину.

– Установите пункты таможенного контроля на Марсе? – спросила Лероя Смит. – И полосатые столбы?

– Зачем? Таможенный досмотр и оплату соответствующих сборов легко организовать на Земле. В перспективе планируется объявить пространство у Марса особой экономической зоной России.

– И как далеко простираются ваши аппетиты? – спросила Лероя.

– Право, пустяки, мисс Смит. Каких-нибудь тридцать миллионов километров.

– Бон аппетит! – ехидно пожелала Лероя.

– Спасибо, – скромно ответил Арбузов.

– Ваши аргументы не лишены логики, – сказал господин Ханзен. – Но, на мой взгляд, являются весьма спорными. Пожалуй, самое разумное в этой ситуации, это рассмотреть ваши претензии на заседании Совета безопасности ООН.

– Не без этого, – подал голос Шалыгин и закурил вторую сигарету. – Это как раз и входит в наши планы.

– В таком случае, будет просьба документально оформить ваши претензии, – сказал Отто Ханзен. – Они будут рассмотрены. Позвольте на этом закончить наше совещание. Всем спасибо и – до свидания!

 

Глава 36

Тем временем, на Марсе готовились к посадке многотонного грузового корабля. Много времени и сил пришлось затратить на перевозку радиомаяков и генераторов электрического тока. Для транспортировки тяжестей использовали ручную тележку на толстых надувных колёсах. При порожних рейсах лёгкую тачку сильно сносило поднявшимся ветром. В воздухе закружилась летучая пыль, предвещая песчаную бурю. Длинный флагшток изгибался под порывами ветра и флаг пришлось спустить.

Космонавты свернули все работы и укрылись за крепкой бронёй взлётного модуля. В тишине было слышно шуршание песка, облизывающего корпус «Фрегата». Иллюминаторы застилала серая муть. Мелкие камушки били в стекло.

С орбиты Плотников сказал:

– Солнце село в тучу, жди, моряк, большую бучу!

– У нас тут действительно буча, – ответил Найдёнов. – Прогноз можешь дать?

– Гидрометеоцентр сообщает, – дурачился Плотников. – В бухте Фрегата наблюдается локальный шторм, смещающийся на восток. Выходя из дома, не забывайте одевать калоши. Завтра ожидается тёплая солнечная погода – полсотни градусов в тени и маловетрие. Просьба приготовить пляж для пингвина.

– На берегу всё готово, Николай. Определяйся со временем.

– В одиннадцать, тридцать. Успеете позавтракать и одеть парадную форму.

– Принято. Не скучай там…

– У-у-у! – взвыл Плотников. – Это крик души. Я тут один зверею!

– Скоро увидимся. Что тебе привезти с Марса?

– С Марса – марсианку. Переодеть пастушкой и – в мою опочивальню…

Наступило розовое утро. В прозрачном воздухе стала ближе гора Шарп. У борта «Фрегата» намело волнистые барханы. Космонавты принялись сметать мелкую пыль, очищая обширное поле солнечных батарей. Проверили маяки космодрома и доложили о готовности на орбиту.

– Включайте маяки, – ответил штурман. – Нужно сделать пару витков, чтобы уточнить траекторию.

Генератор выстрелил белым кольцом дыма и с тонким свистом начал раскручивать газовую турбину. Когда обороты достигли номинала, Саша включил нагрузку – преобразователь напряжения для радиомаяков.

– Есть сигнал! – сказал Плотников. – Держите стабильную мощность. Через полчаса убегайте как можно дальше.

– Рванём с низкого старта! – ответил ему Найдёнов.

Сначала в небе появилась белая точка парашюта. Она стремительно приближалась.

Ча Су Бок поймал изображение корабля в телеобъектив и начал киносъёмку. Найдёнов навёл лазерный дальномер на ракету и комментировал по радио картину посадки для Плотникова.

– Высота пять кэ мэ, полёт нормальный…

Под огромным куполом раскачивалась угловатая конструкция, окружённая вертикальными цилиндрами твердотопливных двигателей. На высоте трёх километров включились маршевые двигатели, отстрелился и свернулся штопором парашют. Послышался мощный отдалённый гул. Скорость аппарата была ещё слишком велика. Он камнем падал в центр космодрома. У самой поверхности взревели тормозные ракеты, взорвалась подушка амортизации под днищем и всё заволокло облаком жёлтого дыма и пыли.

Когда ветер отнёс клубы пыли, космонавты увидели «Тайфун», застывший в середине посадочного круга. Сизый дымок поднимался из отработанных тормозных двигателей.

На серой равнине Марса корабль выглядел сюрреалистической фантазией с картины Дали.

Бам, бам, бам! – начали отстреливаться тормозные пеналы. Потом рухнули в стороны боковые ребристые панели и взору космонавтов предстал боевой танк «Армата». Комуфлированная окраска машины сливалась с окружающей средой. Хищный ствол пушки смотрел в небо. К покатым бортам танка крепились четыре ракетные секции, из которых предстояло собрать «посылку» и отправить её на Землю.

– Эх, прокачу! – сказал танкист Ча и направился к машине.

– Пингвин на месте, – доложил Найдёнов штурману. – Птичка не пострадала и в хорошей форме.

– Принято, – ответил Плотников.

Космонавты соблюдали конспирацию и шифровали свои переговоры. «Тут лучше перебдеть, чем недобдеть», – говорил командир.

Где-то рядом кружили американские спутники.

Ча Су Бок подошёл к танку и как доброго коня похлопал его по броне.

– Какой должен быть зазор между тряпкой и бронёй? – шутя спросил он.

– Откуда я знаю…

– Три и три! Бери ветошь и три, и три…

Ча Су Бок открыл широкий люк и протиснулся внутрь танка. Первым делом он проверил сохранность боекомплекта. Десять блестящих снарядов покоились в зарядных ячейках. По специальной маркировке танкист различал их назначение: три фугасных, три осколочных и четыре болванки из обеднённого урана. В зарядном ящике пулемёта была уложена лента на пятьсот выстрелов. Потом Саша уселся в кресло водителя и проверил напряжение аккумуляторов.

– Полный заряд! – доложил он командиру. – Подогреем масло и можно запускать движок.

Для разогрева двигателя использовали оставшийся ресурс аварийного генератора. Потом из боковых панелей соорудили импровизированные сани и уложили на них круглые пеналы тормозных двигателей. На Марсе они весили в три раза меньше, чем на Земле. Сани и посадочную ступень «Тайфуна» предстояло отбуксировать к «Фрегату» и сложить «хлам» в одном месте. Каждый кусок металла может пригодиться при дальнейшей колонизации планеты.

– Порядок в танковых войсках! – сказал Ча, когда они закончили укладывать груз на импровизированную волокушу.

Двигатель танка завёлся с «третьего тычка». Из выхлопных патрубков повалил густой сизый дым. Он окутал боевую машину и медленно полз по земле косматым облаком. Влад обошёл танк вокруг и дал команду:

– Пять метров вперёд!

– Понял, вперёд пять метров! – ответил Ча и осторожно направил танк по прямой.

Танк вздрогнул и медленно двинулся в сторону волокуши.

– Стоп! – крикнул Влад, когда машина поравнялась с грудой сложенных ракет.

Танк послушно замер. Найдёнов накинул трос на буксировочный гак и вскарабкался на броню.

– Самый малый вперёд! – сказал он по радио.

– Поехали!

Караван медленно двинулся по направлению к «Фрегату». У самого корабля Ча затормозил и лихо развернулся на месте. Счастливый танкист выбрался из люка и исполнил экзотический танец. Его движения напоминали ритуал японского борца сумо перед схваткой.

– Влад, увековечь меня на броне, – сказал он.

– Скажи чиииз! – ответил Найдёнов и нажал кнопку фотоаппарата.

Вечером, рассматривая сделанные снимки, они увидели отраженный блик солнца со стороны горы Шарпа.

– Это искрит «Кьюриосити», – сказал Найдёнов. – Надо доложить об этом на Землю.

В это же время был получен приказ от «ястребов» из Аэлиты: «По готовности, выдвинуться на северо-восток, в район дислокации марсохода „Кьюриосити“. В бой не вступать. Продемонстрировать мощь нашего оружия залпом из пушки в направлении горы Шарпа. Установить пограничный столб с гербом России и выдержать время, чтобы попасть в объектив марсохода. Взять пробы грунта и скальных пород у подножия горы Шарпа. Полученные образцы отправить в „посылке“. Этим вы обесцените и сделаете бесполезной миссию марсохода. Ясность, исполнение подтвердить. Генерал-лейтенант Оболенцев».

– Яснее ясного, – сказал Найдёнов. – К бою и походу приготовиться!

 

Глава 37

Утром танкист Ча придирчиво осмотрел боевую машину. Проверил каждый трак, заглянул под днище, выдвинул и зафиксировал решетку антенны для связи с орбитальной станцией. Командир обживал кабину и проверял электронное оборудование танка. Наконец, экипаж занял свои места.

– Малый вперед! – дал команду Найденов.

Машина ответила низким гулом мотора и, подминая булыжники, плавно двинулась в сторону далекой горы. Ча Су Бок напряженно вглядывался в окружающий ландшафт и выбирал оптимальный маршрут, избегая редких песчаных наносов. Миновали «космодром» и стали подниматься на покатую кромку долины. Далее путь преградила гряда крупных слоистых камней, выветренных и обточенных летучим песком. Низкое солнце отбрасывало длинные тени. Ча затормозил машину и спросил:

– Куда прикажите?

– Прямо поедешь – коня потеряешь, направо пойдешь – головы не снесешь, – ответил Найденов. – Значит, едем налево. Правь на солнце. Лево на борт!

Танк послушно развернулся и стал огибать острые скалы. За скалами сразу увидели четкие очертания горы Шарпа и крохотную блестящую точку марсохода, застывшего у отвесной стены.

– Вот он! – сказал Найденов. – Стоп машина!

Танк замер. В мощном прицеле командир увеличил изображение.

– Нет никакого движения, – сообщил он через несколько минут.

– Это хорошо, – ответил Ча. – Когда он проснется, мы будем уже на месте. Эффект полной неожиданности.

Недавно специалисты НАСА перепрограммировали компьютер марсохода и он обрел больший интеллект. Теперь «Кьюриосити» мог совершать короткие переходы и самостоятельно выбирать объекты для поиска внеземной жизни.

– Сделаем быстрый рывок, – сказал командир. – Остановишься в двадцати метрах от этой консервной банки. Полный вперед!

Взревел двигатель и боевая машина, плавно разгоняясь, понеслась к намеченной цели. Найденов сделал несколько манипуляций на приборной доске и заряжающий автомат загнал в ствол тяжелый фугасный снаряд. Марсоход быстро приближался. Он оказался гораздо ближе, чем это казалось из люка танка. Экзотическая машина стояла у подножия горной стены и издали напоминала кусок смятой алюминиевой фольги. По мере приближения, стали различать ребристые колеса, угловатый корпус и длинную штангу с телекамерами, направленными в сторону солнца.

– Нет никакой реакции, – повторил командир. – Глуши мотор, займемся делом.

Найденов выбрался из танка и подошел к марсоходу. Припорошенная мелкой пылью машина застыла без движения. Ничто не говорило, что она жива. Металлические колеса были избиты камнями и местами продырявлены насквозь.

– На их месте, я бы переобул тележку – сказал Ча.

– Ближайшая шиномонтажка за углом – в миллионах километров отсюда.

С орбиты вышел на связь Плотников:

– Вижу вас отчетливо, – сказал навигатор. – Как жизнь, аборигены? Гоните сначала снимки. Панораму и детали. Кино – потом. Срочно перешлю на Землю.

– Сделаем фотографии, как только оформим сцену, – ответил Найденов. – За час, наверное, управимся. Не грусти и – до связи!

Ча Су Бок уже вынул из танка полосатый пограничный столб и приладил на нем эмалированную табличку с надписью на двух языках: «Российская Федерация» и «Russian Federation». Вершину балки венчал золотистый двуглавый орел. Столб закрепили на плоской скале, пристрелив его калеными дюпелями. Краем глаза Ча заметил движение за спиной:

– Смотри, Влад, кажется, марсоход оживает!

Марсианский вездеход пребывал в том же положении, но его телекамера развернулась и нацелилась на «Армату». Круглый стеклянный глаз камеры перемещался мелкими рывками, осматривая невиданный доселе предмет. Озадаченная машина сфотографировала объект и размышляла, как ей поступить дальше. В ее электронной памяти не было ничего похожего, с чем можно было бы идентифицировать эту приземистую обтекаемую глыбу.

– С добрым утром! – сказал Найденов и помахал рукой космической тележке. – Успели как раз вовремя. Улыбайтесь, нас фотографируют!

Марсоход развернул передние колеса и двинулся навстречу танку.

– Интересно, что у него на уме? – спросил Ча.

– Ясно что – робот ищет внеземную органику. Нам лучше не сдавать ему анализы. Костюмчик может испортить. Всем – срочное погружение!

Космонавты поспешили укрыться в танке, под защиту брони из уральской легированной стали.

«Кьюриосити» двигался медленно и осторожно. Наконец, он приблизился вплотную и мягко ткнулся в лобовую броню напротив командирского люка. Найденов успел нажать кнопку и закрыть люк тяжелым композитным стеклом. В этот момент робот обрушил на броню короткий алмазный бур. Послышалось тихое жужжание бор-машины.

– Э-э! – возмутился танкист. – Командир, это уже вооруженное нападение!

– Малый назад! – дал команду Найденов.

Саша запустил двигатель и задним ходом выписал изящную петлю. После этого пируэта колченогая тележка оказалась в тридцати метрах от танка. Ее манипулятор совершал беспорядочные рывки.

– Противолодочный маневр! – пояснил танкист. – Обычно, это сбивает с толку вражеских наводчиков.

– Рули правее, к черной скале, – сказал Командир. – Приступаем ко второму акту.

Боевая машина тронулась и на малой скорости покатила к одинокой скале у подножия горы.

– Мы на боевой позиции, – сказал Ча. – За вами выбор цели.

Найденов внимательно осматривал крутой бугристый склон.

– Стреляем вон по тому балкону, – сказал он, указывая на плоский выступ на серых скалах.

– Согласен, – коротко ответил танкист. – Ближе нельзя.

– Пли!

Орудие рявкнуло, танк резко вздрогнул и в кабине поплыл голубоватый дым. Стреляная гильза со звоном упала под днище танка. Тут же на склоне горы взметнулось рыжее облако фугасного разрыва. Спустя мгновение по броне застучали мелкие каменные брызги. На склоне образовалась большая круглая воронка. Из ее глубины струился легкий дымок.

– Мы пришли сюда с миром! – сказал Найденов.

– Пли!

Второй снаряд вздыбил землю чуть ниже.

– Заряжаем болванку. Пли!

– Тупая болванка из обеденного урана пробила далекую скалу. Осколков не было.

– Смотри, супостат приближается, – крикнул танкист. – До чего ж настырный агрегат!

К танку, обходя высокие глыбы камня, неспешно катил марсоход.

– Выжимай на пригорок! – скомандовал Найденов. – Этот овраг самоходке не взять.

Ча Су Бок дал газу и тяжелая машина вздыбилась, преодолевая крутой склон оврага.

– Стоп! – сказал Найденов. – Здесь будем пробы добывать назло надменному соседу.

Ча Су Бок заглушил двигатель и наступила тишина. «Кьюриосити» застыл у края оврага, не решаясь штурмовать глубокую впадину. Космонавты выбрались из танка и, взяв с собой пробоотбрники, направились к темному провалу воронки. Дорога была крутой, из под ног выскальзывали острые камни. Над глубокой ямой колыхался прозрачный воздух. Пологий откос широкой воронки спускался на двухметровую глубину. Ча приземлился на край ямы и скатился вниз на собственном заду. Найденов передал ему оранжевый контейнер с пробоотборниками.

– Смотри, Влад, тут какая-то штуковина! – удивленно воскликнул танкист.

На самом дне ямы выделялось серое бесформенное пятно размером с тарелку. Ноздреватая поверхность напоминала талый мартовский снег. Командир присел на корточки и посмотрел вниз.

– Там что-то черненькое белеется, – сказал он.

– Нет, там что-то беленькое чернеется, – шутя ответил Саша. – Вероятно, это соль или снег. Отщипни кусочек от этого пирога.

Ча Су Бок вынул из контейнера круглый пенал отборника и погрузил его в серую податливую массу. Никелированная трубка легко вошла в зернистую поверхность. На нужной глубине сработала автоматическая защелка, герметизирующая взятый образец. Ча аккуратно уложил пенал в контейнер и, обернувшись к объекту, удивленно присвистнул.

– Влад, эта штука исчезла! Совсем… В никуда! Словно испарилась.

Там, где только что беленькое чернелось, не было ничего. Ни следа на камнях, ни мокрого пятна, ни облачка испарений.

– Мистика! – сказал Найденов.

– Чертовщина, – подтвердил Ча.

Металлической лопаткой Саша разгреб мелкий щебень на дне воронки. Не было никаких следов исчезнувшей «булочки».

– Бог с ней, с этой коврижкой, – сказал командир. – Проба у нас есть, потом разберемся. Из пенала она никуда не денется. Пора выдвигаться домой.

Космонавты заполнили грунтом еще два десятка ампул и запрессовали пробы воздуха в миниатюрные баллоны.

«Кьюриосити» стоял на краю оврага по собачьи наклонив квадратную голову телекамер.

– Прощай, старина! – сказал ему Ча Су Бок, открывая люк танка. – Мы будем скучать без тебя. Да, Влад?

– Вроде бы бездушная машина, – ответил командир, – но у меня такое чувство, что мы не одни на этой планете. Мы улетим, а он тут будет бродить в одиночестве…

– К старости ты становишься сентиментальным, – ухмыльнулся танкист. – О нем есть, кому позаботиться. Но где-то ты прав…

«Армата» развернул башню и полным ходом двинулся в сторону космодрома. Его провожал зоркий взгляд «Кьюриосити». Потом вездеход просканировал окрестности и медленно сполз в крутой овраг.

Весь следующий день космонавты занимались монтажом двухступенчатой ракеты. На поверхности земли они собрали десятиметровый секционный цилиндр и в последнюю очередь уложили в него «посылку» – круглый шар размером с футбольный мяч. В нем находилась часть драгоценных образцов грунта, взятых у горы Шарпа. Под головным обтекателем располагался электронный блок и туго сложенный парашют. «Посылка» была лишь подстраховкой всей экспедиции, на случай, если космонавты не вернутся домой. Ракета полетит к Земле по сложной траектории и достигнет цели через долгие три года.

Лебедкой «Арматы» ракету поставили в вертикальное положение на специальной станине. Затем, по бокам прикрепили четыре твердотопливных ускорителя. С дистанционного пульта провели тщательную диагностику всех устройств космического аппарата. Уже глубокой ночью проверили систему навигации и доложили на орбиту о готовности к старту «посылки». После старта штурман Плотников дистанционно внесет поправки в компьютер ракеты и направит ее к далекой Земле.

Эти работы потребовали от космонавтов много времени и сил.

– Я устал, как собака собаческая! – пожаловался Ча Су Бок командиру. – Ноги гудят, в голове звенит и зверски хочется спать.

– Хлебни «энергетика», добавь кислорода под шлем, – посоветовал ему Найденов. – Отоспимся на обратном пути. Дорога будет долгой…

В то время они не могли предположить, насколько долгой будет дорога домой.

 

Глава 38

В американском Хьюстоне были получены четкие фотоснимки, сделанные марсоходом «Кьюриосити». Полосатый пограничный столб красовался на фоне горы Шарпа, а рядом с ним застыл грозный танк, устремив в небо орудийный ствол. Два космонавта в оранжевых скафандрах дополняли картину. Один из них в приветствии поднял руку, другой пальцами в толстой перчатке изобразил букву «V» – виктори! Самолюбие американской нации было ущемлено и буквально растоптано. Газеты пестрили заголовками о космическом прорыве русских и и превосходстве российских технологий. Самый авторитетный эксперт, Стенли Юферс, заявил, что снимки были сделаны в пустыне Байконура и имеют признаки искусственной раскраски и монтажа.

– Я съем свою шляпу, если это не так! – сказал Юферс репортерам.

Однако НАСА официально подтвердило оригинальность фотографий и что стало со шляпой Стива Юферса никому не известно.

Также были получены снимки крутых откосов оврага, в который по глупости съехал «Кьюриосити». Марсоход оказался в ловушке и делал отчаянные усилия, чтобы выбраться на равнину. Рубчатые колеса скрежетали по мелкому щебню, мощности двигателей не хватало, чтобы поднять вездеход на крутой склон.

Во всех бедах американцы не замедлили обвинить русских – это их танк вероломно столкнул «Кьюриосити» в «бездонный карьер». Ученые «Аэлиты» решительно открестились от обвинений и предоставили американским коллегам фотографии с подробным хронометражем и карту маршрута движения «Арматы». Переговоры в стиле пуш-пул заняли два дня. Наконец янки сдались и попросили помощи.

На марсианском космодроме были закончены последние приготовления к старту ракеты с «посылкой». Ракета космического курьера стояла вертикально на разлапистой станине, оборудованной запальным устройством. Пять разноцветных кабелей соединяли ракету со стартовым устройством.

Найденов установил таймер дистанционного запуска и доложил на орбиту:

– Николай, время старта через пятнадцать минут, в 12:35. Начинаем обратный отсчет.

– Понял, 12:35, – ответил Плотников. – У меня все готово, связь с «посылкой» надежная.

Ча Су Бок суетился возле широкоугольной телекамеры. Ее объектив будет следить за ракетой в момент старта.

– У нас еще в запасе четырнадцать минут, – сказал командир. – Всем – срочное погружение!

– Мы сделали все, что могли, – сказал Ча Су Бок, протискиваясь в узкий люк танка. Остается только ждать.

Потянулись долгие минуты ожидания.

– Запускай двигатель, – сказал Найденов танкисту. – Вдруг придется срочно удирать.

– Есть, сэр!

Машина завелась сразу. Звук мотора действовал успокаивающе. Сквозь толстое стекло люков космонавты видели серебристое веретено ракеты, устремленной в небо.

– Осталось тридцать секунд… двадцать… старт!

– Есть зажигание!

У основания ракеты вспыхнуло яркое пламя. С легким хлопком зажглись твердотопливные ускорители и ракета, вырвавшись из облака дыма, стремительно унеслась в небо.

– Резкий старт, – с облегчением сказал Ча.

– Притяжение здесь меньше. На Земле «посылка» далеко бы не улетела.

На орбите Марса Плотников спешил определить точные координаты ракеты и загрузить в бортовой компьютер данные предстоящего полета. Через три года, преодолев миллионы километров, ракета должна попасть в поле притяжения Земли и упасть, где бог даст. Там ее найдут по сигналам встроенного радиомаяка.

– Саша, глуши мотор, – сказал Найденов. – После обеда объявляется сон-тренаж. Завтра намечается торжественный митинг, посвященный прощанию с красной планетой.

– Корреспондентов не забудь пригласить, – посоветовал танкист.

В модуле «Фрегата» усталые космонавты выбрались из скафандров. Было приятно почувствовать легкость собственного тела и вновь обретенную свободу движений. Солнце в иллюминаторах клонилось к закату. На глазах удлинялась тень «Арматы».

Из принтера спутниковой связи выползла и свернулась в кольцо узкая полоска бумаги. «Вам срочное сообщение», – приятным женским голосом сказал компьютер.

– Посмотри, что там, – попросил Найденов.

Саша выдернул депешу из принтера и протянул командиру.

– Читай сам.

– Весьма срочно, – начал читать командир. – Предлагаем выдвинуться в точку расположения марсохода «Кьюриосити». Цель – помочь марсоходу выбраться из карьера. Отбуксировать марсоход в безопасное место. Перед операцией отключить двигатели черным пакетным выключателем на правом борту марсохода («OFF»). По окончании работ, поставить переключатель в положение «ON». Внимательно следите за полученной дозой облучения. Ясность, исполнение подтвердите. Желаем успеха. = Аэлита Бакланов.

– Не было у бабы печали, купила баба порося, – сказал Ча Су Бок. – Трубим аврал или оставим на завтра?

– Завтра нельзя, выбьемся из графика, – покачал головой Найденов. – А это плохо – подготовка к старту и взлет расписаны буквально по минутам.

– Вчера было рано, завтра будет поздно, значит – сегодня, – сказал Ча. – Не помню, кто это сказал?

 

Глава 39

Желтое солнце уже касалось зазубренных скал, когда «Армата» подъехал к склону горы Шарпа. Вершина была ярко освещена, а внизу сгущалась фиолетовая мгла, скрадывая неровности отвесной стены. Перед скалой из глубокого оврага торчал манипулятор «Кьюриосити». Марсоход застыл неподвижно и не подавал признаков жизни.

Найденов выбрался из танка и осторожно спустился в овраг по осыпающимся камням.

– Бросай конец! – крикнул он танкисту. – Поди, разбери, где у него левый борт, где правый…

– Видишь, прямоугольный чемодан – это электростанция. Там, наверное, корма.

Найденов принял буксирный трос и закрепил его за выступающий рым на передней части марсохода. Потом внимательно осмотрел поверхность правого борта и в круглом углублении нашел переключатель «ON – OFF». Поставил его на риску «OFF». «Вау, вау, вау!» – вдруг завопила потревоженная машина. Звук был громкий и пронзительный.

– Ишь ты, возмущается! – сказал Найденов танкисту. – Лови конец!

Саша накинул буксир на крюк танка и полез в люк водителя.

– Готов? – спросил Найденов. – Давай, самый малый!

Тяжелая машина выдохнула облако дыма и медленно двинулась вперед.

За ней на туго натянутом тросе выполз марсианский пленник.

– Тридцать метров вперед! – дал команду Найденов.

– Принято! – ответил Ча, увеличивая скорость. – Сколько весит эта тележка?

– Около тонны.

– Я ее совсем не чувствую.

Быстро стемнело и Саша включил фары. Черные тени скал метались перед глазами водителя.

– Стоп! Приехали! – сказал Найденов и скинул трос с буксировочного гака.

– Не забудь включить ему движок, – напомнил танкист.

Найденов повернул выключатель в нужное положение. Марсоход ответил коротким возгласом: «Вау!» и завертел своей телекамерой.

– Не психуй, мустанг, все в порядке, – сказал ему командир.

– Он по-русски не понимает, – засмеялся Саша.

Внезапно космонавты услышали негромкую мелодию: «Happy birthday to you, happy birthday to you…» Марсоход исполнял популярную песенку и плавно кружил на одном месте.

– Во, дает! – воскликнул Саша.

– Сегодня он действительно родился во второй раз, – ответил Найденов.

Обратно ехали молча. Оба сильно устали. Чуткие стрелки дозиметров подбирались к красным меткам. Завтра у космонавтов будет тяжелый день.

На далекой Земле сотрудники НАСА получили фотоснимки и телеметрическую информацию, переданную марсоходом «Кьюриосити». В телефонном разговоре президент Соединенных Штатов сердечно поблагодарил Российского президента за оказанную помощь и объявил о награждении Найденова и Ча Орденом почета. С некоторым запозданием президент России подписал указ о представлении к наградам трех марсианских космонавтов. Они стали героями России.

В это же время Конгресс США, не без иронии, согласился платить России установленную пошлину за исследование марсианских территорий, но при условии, что пункты таможенного контроля будут оборудованы непосредственно на поверхности Марса. Масс-медиа с необычайным сарказмом комментировали это событие и газеты изощрялись обилием ироничных карикатур. Русского таможенника обычно изображали бородатым, в шапке-ушанке, непременно с автоматом Калашникова и с торчащими из карманов долларами.

Российская пресса отреагировала коротко: смеется тот, кто смеется последним!

 

Глава 40

Утром Найденов проснулся первым. Он подставил ладонь под желтый луч солнца и ощутил его слабое тепло. В иллюминаторе просыпался знакомый пейзаж марсианской пустыни. Легкий ветер едва шевелил полотнище флага.

– Вставай, капитан, нас ждут великие дела! – бодро сказал командир.

Ча Су Бок откинул термоодеяло и сладко потянулся:

– Аньян хашимнига!

– Куда-куда ты меня послал?

– Доброе утро, говорю…

– И тебе того же!

После завтрака долго и тщательно готовили скафандры к предстоящим работам. Под завязку накачали кислородные баллоны и заменили поглотители углекислоты. В это время зашелестел принтер и из него выскользнул лист бумаги. «Вам срочное сообщение!» – сказал компьютер.

– У них все депеши срочные, – проворчал Ча Су Бок и протянул лист Найденову. – Читай вслух.

Командир пробежал глазами текст и поднялся с кресла.

– Встать, смирно! Слушай приказ!

Ча Су Бок машинально вскочил. Найденов выдержал паузу и торжественно объявил:

– За выдающиеся заслуги в деле … тут опустим, сам знаешь… полковнику Найденову, капитану Ча Су Бок и штурману Плотникову присвоено высокое звание Герой России! Короче, поздравляю, Сашка, верти дырку в скафандре под орден, с тебя причитается!

– Служу России! – серьезно ответил Ча.

– Это еще не все. Нам с тобой Америка жалует Орден почета и сто пятьдесят тысяч долларов на двоих.

– Ого! Вот это вовремя. Где тут ближайший банк? А как делить будем?

– По-честному.

– Не, давай лучше поровну…

– На троих.

– Лады. Отпиши благодетелям – берем только наличкой…

Выбравшись из «Фрегата», космонавты свернули в рулоны солнечные батареи и спрятали их под днищем танка. Ча Су Бок по инструкции сделал консервацию боевой машины – зачехлил ствол пушки, отсоединил клеммы аккумуляторов и закрутил множество блокировочных клапанов. Ему помогал Найденов, сверяясь с чек-листами. Потом Саша подготовил к запуску последний газогенератор. Он будет вырабатывать электричество для запального устройства.

С орбиты экипаж поторапливал штурман:

– Старт ровно через два часа, туземцы! – кричал он в микрофон. – Опоздаете – промажете мимо меня. Потом будет трудно вас отыскать.

– Готовь встречу, герой! – ответил Найденов. – Водку – в холодильник, салат – на стол. А главное, топи баню!

– Уже!

В последний раз обошли вокруг «Фрегата», присели на круглые пеналы ускорителей.

– Всё? – спросил Найденов.

– Вроде как, – ответил Саша.

– Запускай электромашину и – по коням!

Саша включил тумблер, с пронзительным визгом начала раскручиваться турбина генератора. Белое облачко выхлопных газов поплыло и растаяло в прозрачном воздухе. Космонавты вернулись в кабину и сделали последние тесты приборов.

– К старту готов! – доложил Найденов на орбиту.

– Включаю обратный отсчет! – ответил штурман.

Взревели стартовые ускорители, иллюминаторы заволокло клубами пыли. Тут же загудел маршевый двигатель, корабль вздрогнул и с небольшим креном стал ввинчиваться в желтую пыль атмосферы. На несколько минут космонавтов прижало к креслам и когда двигатели смолкли, над ними уже сияли крупные звезды, а внизу, совсем близко, разворачивалась широкая панорама марсианских каньонов. В кабине плавал карандаш, забытый Найденовым.

– Я опять похудел на семьдесят кило! – проворчал Саша.

– Мы на орбите, – сказал Найденов штурману. – Включаем аварийный маяк. Частота 121,5.

– Пока не наблюдаю, – ответил штурман. – Визуального контакта тоже нет. Включаю сканирование горизонта.

Ча Су Бок приник к иллюминатору, пытаясь в свете звезд рассмотреть крохотную искорку космического корабля.

– Не видно ни зги, – наконец сказал он.

– Это не страшно, – спокойно ответил Найденов. – Он уже светится на нашем радаре.

На зеленом экране быстрая развертка чертила острые штрихи. В правом секторе далеким маяком вспыхивала едва заметная точка.

– Это он! – сказал Ча Су Бок.

– Есть контакт! – сообщил командир штурману. – Смотри в сторону Олимпии. Мы где-то на ее фоне.

– Я вас уже засек по радару, – ответил Плотников. – Ориентируйте «калошу» по ходу. Посчитаю вам курс и возвышение.

Найденов, плавно управляя двигателями ориентации, стабилизировал корпус «Фрегата» по линии движения. Теперь оставалось только ждать.

Через полчаса штурман снова вышел на связь:

– Курс сорок пять, возвышение тридцать. Рулите так. Поехали!

– Принято! – ответил Найденов и начал вводить данные в бортовой компьютер. – Самый малый вперед!

Марс под ногами резко повернулся и оказался над головой. Маршевый двигатель ухнул коротким импульсом. Отметка на экране радара стала ярче и начала медленно смещаться к центру.

– Относительная скорость десять метров в секунду, – сообщил Плотников через несколько минут. – Есть визуальный контакт! Приготовьтесь к торможению!

В иллюминаторе приближалось и медленно вырастало изображение космического корабля – суставчатый цилиндр с распростертыми полотнами солнечных батарей. В кормовой части ярко вспыхивала красная точка системы лазерного наведения.

– Скорость один метр в секунду! – сообщил Плотников.

– Вижу. Соответствует, – ответил Найденов.

Прямо на них надвигалась круглая впадина стыковочного узла.

– Скорость по нолям! – доложил командир. – Начинаем прижим.

Слабыми импульсами двигателей ориентации Найденов выровнял «калошу» и нежно приткнул ее к устройству стыковки.

– Есть контакт!

«Фрегат» мягко вздрогнул, словно автомобиль при резком торможении.

– С благополучным возвращением в родные джунгли! – воскликнул Плотников. – Глуши мотор, сливай тосол!

Найденов откинулся в кресле. Командир отдыхал. Швартовка потребовала от него большого нервного напряжения.

Ча Су Бок поднял «забрало» шлема и восхищенно посмотрел на летчика.

– В который раз говорю, Влад – мы не зря взяли тебя с собой!

– Это тебе не пешим по танковому! – пошутил Найденов.

– Жалко, что танки не летают, – ответил Саша. – Я бы показал тебе слалом на виражах!

– Рожденный ползать летать не может…

Танкист не обиделся. Это была обычная дружеская пикировка.

Со стороны жилого отсека послышались глухие удары.

– Люк не могу открыть, – услышали космонавты голос Плотникова по внутренней связи. – Кулачки отошли, но он присосался намертво.

– Надо чем-то долбануть, – посоветовал Влад. – С нашей стороны.

– Жаль, кувалда осталась в танке, – посетовал Саша.

– Придется использовать научный груз, – сказал Найденов и кивнул в сторону контейнера с образцами. – Там двести кило свободной массы.

– Николай, держись подальше от двери. Идем на таран!

Саша и Влад подняли металлический контейнер.

– На счет три, – сказал Найденов.

– Раз, два, три!

С разгона они влепили контейнер в круглую дверь стыковочного узла. Выпуклая крышка глухо ухнула и провалилась внутрь.

– Мы спасены! – воскликнул Саша, обнимая штурмана.

– Однако, одичали вы, марсиане! – сказал Плотников и ущипнул танкиста за двухнедельную бороду. – Не было времени побриться?

– Если бы… обыскали всю «калошу», а чем побриться – не нашли.

– Чур, я первый иду в баню, – сказал Ча Су Бок.

– Потерпишь. Сначала нужно закончить швартовые формальности.

Плотников уплыл к компьютеру связи, чтобы доложить на Землю последние новости с орбиты. Саша и Влад начали перегружать контейнеры с образцами марсианского грунта. Шесть обтекаемых контейнеров поместили в герметичные чехлы и уложили в тесный отсек спускаемого модуля. Там будет создана марсианская атмосфера и термодатчики обеспечат среднюю температуру – минус 20 градусов.

Потом Найденов переместился в кресло пилота и начал поэтапно отключать системы «Фрегата» Одна за другой гасли индикаторные лампочки на панели управления, падали к нулю стрелки многочисленных приборов. Перестал шуршать вентилятор «калоши» и погас монитор бортового компьютера. Найденов выдернул из него блок памяти и толкнул его в сторону штурмана. На жестком диске хранилась вся информация, связанная с жизнедеятельностью «Фрегата».

– Рубим концы? – спросил командира Ча Су Бок и положил руку на главный выключатель.

– Руби!

Саша повернул выключатель и погасли все лампы. Найденов и Ча выплыли в жилой отсек и задраили круглый люк стыковочного узла. В «калошу» они больше не вернутся. «Фрегат» будет отстыкован и на долгие годы станет искусственным спутником Марса.

Русский кореец Ча сидел в паровой бане и от удовольствия щурил свои азиатские глаза:

– Ой, ребята! Ай, как хорошо!

Внутри бани автоматические форсунки обдавали тело нежными струйками горячего пара.

– Клиент созрел? – шутя спросил его Найденов.

– Их бин фантэстиш! – ответил Саша на каком-то языке. – Теперь каждый год буду мыться!

Найденов уже прошел эту процедуру и машинкой шлифовал подбородок, сбривая остатки бороды.

– Шевелитесь, аборигены, обед на столе, – торопил их Плотников.

– Насыпь мне двойную пайку, – попросил Саша. – И фронтовые сто граммов!

– Не без этого, – ответил Плотников и поднес к носу Ча квадратный штоф с пятизвездочной этикеткой.

– Да не оскудеет рука дающего!

Найденов аккуратно уложил бритвенные принадлежности в пластиковый футляр и спросил:

– Откуда дровишки?

– Из лесу, вестимо, – лукаво ответил Плотников. – Вернее, со спутника Марса. А он называется Фобос, что в переводе с древнегреческого означает – Страх. А, если уж честно и откровенно, Фобос – это кабак в «Аэлите». А там, если кто не знает, барменом чалится мой друг Саткилава. У меня много лучших друзей и Гарик Саткилава – один из них. Перед вылетом Гарик презентовал мне бутылку лучшего грузинского коньяка с пожеланием распить ее на орбите Марса.

Штурман провел в одиночестве две недели и теперь радовался возможности поговорить.

– Хотелось бы знать, каким путем контрабанда миновала таможню? – спросил Владислав.

– Назовем это телепортацией, – не раскрыл свою тайну Плотников.

На следующий день «Фрегат» с потухшими иллюминаторами отделился от станции и уплыл в неизвестность. На его антенне печально вспыхивала одинокая лампочка. Потом и она исчезла среди равнодушных звезд. Космический поезд «Россия» включил маршевые двигатели, покинул орбиту Марса и устремился к далекой Земле.

Через два месяца космонавты сделали первую корректировку орбиты.

– Второй корректировки не потребуется! – гордо объявил Плотников. – Двенадцатого июля наш корабль войдет в область притяжения Земли и тормозные двигатели сработают автоматически. Даже, если мы не дотянем до этого дня…

– Типун тебе на язык! – сказал Ча.

– Потом «Россия» выйдет на эллиптическую орбиту и нам останется только выбрать момент, чтобы свалить отсюда.

– Я первым делом напьюсь! – заявил танкист. – И познакомлюсь с красивой девушкой…

– У тебя не хватит сил поднять рюмку, – охладил его пыл Найденов. – А для девушки ты будешь лишь украшением стола.

– Но помечтать-то можно…

Тем временем, в грузовом отсеке корабля неведомая бледная субстанция разъела герметичный пенал пробоотборника и с легким шипением растворилась в искусственной марсианской атмосфере. Через две недели она растворила резиновую прокладку входного люка. И наконец, невидимое облачко бесцветного газа проникло в ночную темноту жилого отсека, окутало неподвижные фигуры космонавтов и погрузило их в глубокий сон.

 

Глава 41

Сначала было слово. И слово это было нецензурным. Его промычал Найденов, медленно просыпаясь в кромешной темноте. Сознание возвращалось медленно и мучительно. Владислав не поручился бы за то, что мысли рождаются у него в голове. Все его тело пронзали вихри электрических разрядов, вызывающих острую боль. Найденов лежал в своей подвеске и даже не пытался пошевелиться. Он сделал глубокий вдох и застонал от боли в ребрах. Усилием воли Влад удержал сознание и вспомнил свое состояния после взрыва катапульты. Но тогда было легче. Был свет, были люди в белых халатах. Рыжеволосая девушка, поминутно меняющая капельницы и наклоняющаяся к его лицу. Щекой он ощущал ее легкое дыхание. Как же ее звали? И как зовут меня? Где я? Так и не получив ответа, Владислав снова впал в сон.

Следующее пробуждение далось ему гораздо легче. Владислав мог свободно дышать и попытался согнуть руку в локте. Потер уши и провел ладонью по лицу. Кожа была шершавой и напоминала колкий сухой холст. Подбородок заканчивался густой жесткой бородой. В кромешной темноте слабо мерцала единственная рубиновая лампочка. При ее вспышках Найденов едва различал фигуры своих товарищей, распростертых в амортизирующих подвесках. Сквозь бронированные заглушки иллюминаторов свет не проникал. В жилом отсеке, словно бледные водоросли на морском дне, струились бумажные полосы, вытекающие из принтера.

Найденов высвободился из подвески и открыл круглую заглушку иллюминатора. Яркий свет звезд колол глаза острыми иглами. Влад зажмурил глаза и еще долго ощущал под закрытыми веками вспышки голубых молний. Потом он почувствовал на щеке горячий луч солнца и захлопнул броняшку иллюминатора, оставив только узкую щель.

За его спиной пошевелился Плотников. Ча Су Бок висел неподвижно, вытянув перед собой согнутые в локтях руки. Николай вынырнул из темноты, медленно подплыл к командиру и сказал непривычно хриплым голосом:

– Влад, ты похож на черта!

– На себя посмотри!

– Сколько мы спали?

– Судя по бороде, недели две-три.

– За это время что-то случилось. Случилось что-то плохое…

Луч света погас и Найденов снова приоткрыл заглушку иллюминатора. Ослепительные звезды медленно плыли в черном пространстве.

– Мы медленно вращаемся, – сказал штурман. – Влад, ты что-нибудь понимаешь?

– Пока нет. Мало информации. Мы проснулись и живы, это уже хорошо. Можем дышать, двигаться и даже соображать. Посмотри как там Ча. Пора вставать.

Плотников подплыл к танкисту, похлопал его по щеке и заорал:

– Рота, подъем!

Ча Су Бок открыл глаза и сразу сомкнул веки.

– Кто это? – удивленно прохрипел он. – Или я уже в преисподней?!

– Ты дома, Саша, и, судя по всему, совсем живой. Просыпайся, будем держать совет в Филях…

– По мне как будто танк проехал, – застонал Ча, расстегивая замки подвески. – Свет хотя бы можно включить?

– Пока не получается, – ответил Николай. – Напруга на нуле, похоже наш лайнер обесточился капитально…

В это время Влад снова открыл иллюминатор и испуганно отшатнулся. В выпуклой линзе иллюминатора все пространство занимала голубая Земля. Яркий отраженный свет метался в жилом отсеке станции.

– Похоже на то, что мы уже приехали, – растерянно сказал командир.

Плотников приблизился к окну.

– Высота где-то восемьсот километров, – сказал он. – И сейчас мы удаляемся от Земли…

– Мы здесь должны быть через четыре месяца. Надо тормозить? – спросил командир.

– Поздно, да и нечем, – ответил Плотников. – Вероятно, мы на вытянутой орбите. Попав в притяжение Земли, корабль должен был затормозить автоматически.

Ча Су Бок открыл второй иллюминатор и изумленно присвистнул:

– Смотрите, вторая солнечная батарея – в хлам!

За бортом на остатках пилона неподвижно застыли осколки солнечной батареи, плавающие в лохмотьях цветных проводов.

– Не было печали, – пробормотал Влад, – купила баба порося… Наверное, столкнулись с НЛО или космическим мусором. Что будем делать?

– Главное сейчас – кислород, энергия и само-собой компьютер для диагностики, – сказал Плотников. – Потом – связь и навигация.

– Который час? – невпопад спросил Саша.

– Спроси что-нибудь попроще! – ответил Плотников.

Штурман устроился у панели управления и начал внимательно изучать контрольные приборы станции.

– Напряжение – один вольт вместо двадцати четырех. Нас спасла механическая система подачи кислорода. Иначе бы не проснулись… Время – 11:30. Интересно, дня или ночи… Месяц – июль. Год – тридцать восьмой!

– Чушь какая-то! – невозмутимо сказал командир. – Мозги съехали у твоей машинки.

Ча Су Бок начал сматывать серпантин бумаги из принтеров в один круглый рулон. Влад поймал конец ленты и просмотрел текст.

– Тут на китайском, – удивленно сказал он.

– Ча Су Бок взглянул на россыпь иероглифов и покачал головой:

– Новостной канал, тонкинский диалект, – сказал Саша. – Что-то про высокий урожай риса в Ханкайском районе…

– Откуда там китайцы?

– Экспансия азиатов, – ответил Плотников. – Их почти два миллиарда, вот и проникают во все щели… Даже в Штатах есть целые китайские кварталы.

– Подсмотри где-нибудь дату.

– Ага… есть… первое сентября две тысячи тридцать шестого года…

– Не может быть!

– Что тут удивительного, если сейчас тридцать восьмой! – серьезно сказал Владислав.

– Не верю!

– Еще один Станславский нашелся, – засмеялся командир. – Слушай мою команду! Николай и Саша, вы приносите резервные батареи из спускаемого модуля. Активируете зарядное устройство. Заряжаете от первой солнечной батареи. Под завязку. Отключаете все лишние приборы и запускаете судовую сеть. Плотников оживляет бортовой компьютер, радиостанцию и систему жизнеобеспечения. Далее – диагностика и связь с «Аэлитой». Там наверняка нас уже потеряли.

– А ты? – ехидно спросил Ча.

– Осуществляю общее руководство и думаю, как жить дальше…

– Хорошо быть начальником! – сказа Саша.

– Может быть, сначала перекусим? – спросил Плотников. – Судя по всему, я не ел лет двадцать…

В провизионном отсеке было холодно. Стены покрыты пушистым слоем белого инея. Еще вчера его не было. Саша загрузил в контейнер три упаковки «полноценного обеда» с пожеланием приятного аппетита и толкнул ящик в жилой отсек. Космонавты устроились в надувных креслах и приготовились к трапезе. Привычным движением Влад нажал на донышко банки с кофе, однако никакой реакции не последовало. Автоматический подогрев не работал. Также отказались разогреваться борщ и рагу.

– Похоже, нам придется оперировать холодными закусками, – глубокомысленно заявил Ча.

Плотников открыл банку и пригубил холодный кофе.

– Жуткая гадость! – сказал он. – Вам не советую.

– Мясо превратилось в кирпич, – добавил Плотников. – Но грызть можно…

Ча Су Бок принес из провизионки еще три комплекта. Съедобными оказались только жесткие галеты и прозрачный напиток «Серебряный ключ».

– Обойдемся сухим пайком, – сказал Саша.

– Вам, танкистам, не привыкать…

 

Глава 42

К вечеру зарядили резервные батареи и включили аварийное освещение. Замигала разноцветными огнями радиостанция. Плотников взял микрофон и настроился на канал связи:

– «Аэлита», говорит «Россия»! Перехожу на прием!

– Глас вопиющего в пустыне, – сказал Владислав.

В динамике слышалась веселенькая музыка, прорывающаяся сквозь космические шумы. Штурман повторил вызов несколько раз и вопросительно посмотрел на командира.

– Может быть, канал связи сменился, – сказал Владислав. – Попробуй послать короткий телекс.

Но и телексные сообщения, улетев в эфир, остались без ответа. Более того, не было получено автоматическое подтверждение приема от береговой станции связи.

– Влад, похоже мы здорово влипли, – сказал штурман после многократных попыток связаться с «Аэлитой». – Кислорода имеем всего на три дня и три дохлых поглотителя углекислоты. Пора бить тревогу.

– Пора. Будем готовить к старту спускаемый модуль. Аккумуляторы перетащим туда. Энергии хватит для отстыковки капсулы и запуска тормозного двигателя. Николай, просчитай данные для старта. И … всем отдыхать!

После безуспешных попыток связаться с центром управления, командир решил включить аварийный канал связи:

– Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй! – говорил он в микрофон. – Терпит бедствия космический корабль «Россия». Координаты … Требуется немедленная помощь!

Владислав повторил сигнал бедствия на английском языке, однако все вызовы остались без ответа. В динамиках шелестели звуки равнодушного эфира.

– Спасение утопающих – дело рук самых утопающих, – сказал Ча Су Бок.

Он разматывал рулон телетайпной ленты и читал принятые депеши:

– 18 августа, 2019 года, 1800 GMT. «Россия» «Аэлите». От вас не поступила телеметрическая информация и мед. диагностика. Срочно сообщите техническое состояние станции и самочувствие экипажа. Бакланов.

– Это было вчера, – сказал Плотников.

– Это было двадцать лет назад, – ответил Ча. – Слушайте далее. Было еще с полсотни подобных запросов. Последнее сообщение датировано тридцатым декабря того же года. Все! Нас потеряли окончательно. Потом наша радиостанция начала сканировать различные частоты и цеплялась за любой информационный сигнал. Дата последнего сообщения новостного канала – 16 декабря тридцать шестого года. Потом в принтерах закончилась бумага…

– Анабиоз! – сказал Найденов. – Мы проспали почти двадцать лет. В это трудно поверить.

– Остается только смириться, – добавил Ча. – Слушайте последние новости. В переводе с китайского: – Японская мостостроительная компания «Мацушита Кои» закончила возведение третьего моста, связывающего острова Кунашир и Итуруп. Русь Священная, после передачи островов в юрисдикцию Японии, начала поставлять на острова строительные материалы: лес, щебень, цемент.

– Отдали острова! – завопил возмущенный Плотников. – Политые кровью русских солдат! Вернусь, объявлю войну Японии и заберу все обратно!

– Русь священная. Что это? Ты правильно перевел? – спросил Влад.

– Звучит вроде как так, – заковыристо ответил Ча Су Бок. – Далеее… 1 апреля 2031 года… Иркутская Федеративная Республика предъявила претензии китайской стороне по пограничному вопросу у озера Байкал. По мнению правительства Иркутской Федерации Новая Китайская Стена должна проходить на шесть километров восточнее озера Байкал. Вопрос остается открытым и обсуждается с властями Сибирского Китайского кантона.

– Чушь какая-то, – пробормотал Плотников. – Они, что, всю Россию просрали?!

– Может быть, это первоапрельская шутка? – высказал предположение Найденов.

– Если бы… Едем дальше. Тут есть факсимильная карта тридцать шестого года.

Ча Су Бок развернул на колене телетайпную ленту. Все сгрудились вокруг него. На цветной карте бледным розовым пятном выделялась изрезанная территория от Украины до Урала. Жирным полукругом выделялась красная надпись: Русь Священная.

– Долетались, – сказал Плотников. – Стоило только оставить державу без внимания и, гляди, чего они натворили…

– Куда, в какую страну мы вернемся?! – растерянно спросил Влад.

– Слушайте дальше. Светлейший князь Владимир, недавно отметивший многолетний юбилей пребывания на высоком посту, совершил паломничество в Иерусалим, где встретился с представителями различных религиозных конфессий. Вместе они обсуждали духовные скрепы и перспективы строительства в Израиле нового храма Триединых великомученников: Игоря, Рамзана и Алексия. Потом Светлейший князь Владимир побывал в Синайской пустыне, где отведал традиционное угощение святых – дикий мед с акридами.

– Что такое акриды? – спросил Найденов.

– Головастики какие-то, – ответил Плотников. – Читай дальше…

Ча отмотал рулон бумаги еще на несколько лет.

– В Каменском районе произошла неизвестная экологическая катастрофа. В таежном поселке Нуй (3 тыс. чел.) при загадочных обстоятельствах исчезло все население. С посланным в район бедствия санитарным отрядом связь также прервалась и его местонахождение остается неизвестным до сих пор. Десантная группа (5 танков «Аркада» и рота спецназа) также исчезли бесследно. Последние слова командира десантников процитировали все газеты: «Бледные поганки!». Возможно, в тайге появилась неизвестная разновидность ядовитых грибов, убивающих людей или отрицательно влияющих на их психику. Авиаразведка (дроны и беспилотники) сфотографировала пять неподвижных танков на границе района без признаков наличия танковых экипажей. Третья экспедиция на машинах БМП пересекла опасный район на предельной скорости и выставила датчики движения и инфракрасные камеры наблюдения. Однако никаких данных от чувствительной аппаратуры получено не было.

– Чем дальше в лес, тем больше дронов, – сказал Плотников.

– Вот еще… Боевики Ичкерии захватили здание парламента республики Днестр. После долгих переговоров террористам были предоставлены бронежилеты, вертолет и восемнадцать миллионов долларов. При отступлении боевики смертельно ранили девять человек и трех женщин. Еще десять человек получили ранения разной степени тяжести…

Министр экономического развития, Алексей Шишенков, заявил, что продовольственные карточки для населения будут отменены не ранее 2040-го года…

Национальная гвардия при поддержке казаков атамана Краснова подавила мирную демонстрацию протеста, связанную с законом о сегрегации населения по принципу на Богатых и Бедных. Поскольку Сверх-Богатые уже давно покинули страну, по закону Богатыми стали называть людей, имеющих лошадь, корову и более девяти гусей…

В связи с неурожаем зерновых, Белоруссия направила в Москву гуманитарный поезд с продуктами питания и новыми тракторами «Белорусь»…

… Светлейший князь Владимир всю ответственность за экономические неурядицы на Руси Святой возложил на американский госдеп и отнес к расходам на гибридную войну с БНА – Бурятской Независимой Автономией…

– Хватит! – оборвал танкиста Найденов. – Иначе я раздумаю возвращаться.

 

Глава 43

На Земле канадский радиолюбитель, Ральф О’Брайен, принял слабый сигнал бедствия «Mayday» от неизвестного объекта. Он немедленно сообщил об этом в спасательно-координационный центр береговой охраны порта Ванкувер и попытался связаться с бедствующим судном. Через два часа сигнал бедствия повторился, но опять двухсторонней связи не получилось. Направленная антенна Ральфа сканировала весь небосвод от одного края горизонта до другого и определила максимум сигнала при возвышении антенны 85 градусов.

– Это как будто в небе, – недоверчиво сказал радиолюбитель сам себе.

Информация о бедствии судна «Россия» была передана в соответствующий СКЦ и МИД Руси Священной и вызвала полное недоумение.

При телефонном разговоре с президентом США, светлейший князь Владимир ответил коротко:

– Она утонула…

Ранним утром, космонавты влезли в противоперегрузочные скафандры и заняли места в креслах посадочной капсулы.

– Что нас ждет впереди? – спросил всех Плотников.

– Мы едем домой, – ответил Ча Су Бок.

– Похоже, нас там не сильно ждут, – добавил Найденов. – Поехали?!