I

В конце Сезона Жатвы, жарким вечером, предвещавшим грозу, в северных районах Пифоса, сборщики, допоздна работавшие на полях кормовой пшеницы и клубневых лилий, увидели вспышку в небе. Молния ударила где-то за грядой Пифосских холмов.

Они решили, что это была грозовая молния, потому что… А что еще это могло быть? Вспышка белого света на фоне голубеющих вечерних облаков была столь ослепительна, что крестьяне долго не могли проморгаться. Когда же от молнии откололся кусок и ударился о землю — где-то далеко за пределами видимости — раздался гром, какой бывает во время сильной грозы. В душную, знойную пору последних дней лета бури были нередки и порой чрезвычайно яростны. Вот и эта молния наверняка является предвестником очередной грозы. Так решили в деревне.

Однако через день или два после описанных событий новость о случившемся достигла, наконец, двора Сэмиала Кейтера Хенфайра, первого законодателя Пифосских кантонов. Под оцинкованную крышу дворца на холме слух принес с базара, вместе с ящиком ягод, один болтливый торговец фруктами. Прежде, чем достичь ушей Хенфайра, известие о падении молнии получили поваренок, две служанки-сплетницы и исполнительный дворецкий. Законодатель Хенфайр, как и подобало в его положении, был человеком мудрым и образованным. В свое время, пройдя курс обучения в Академии в Фуче, он много путешествовал и в своих странствиях однажды добрался даже до колючих лесов Западного мыса. И он был достаточно образован, чтобы знать: молния не разваливается на куски, которые могут упасть на землю в виде материального объекта.

На базарную площадь, лавки которой в тот день уже закрылись, был послан раб, и торговца повторно вызвали во дворец. Там этот маленький, тщедушный человечек пересказал всю историю Хенфайру. Оробев в присутствии столь высокопоставленного лица, он не знал, куда девать свои руки, синие от ягодного сока, и то и дело пытался спрятать их в складках своего замызганного фартука.

Хенфайр внимательно его выслушал, а затем попросил повторить историю, в то время как миниатюрный металлический голем, сидя у подножия деревянного трона первого законодателя, отстукивал этот отчет на механической печатной машинке. Выслушав и поблагодарив торговца, Хенфайр предложил ему затем немного вина и блюдо с закусками, от которых торговец отказался, а также три монеты из электрума. Монеты торговец суетливо принял, после чего юркнул к выходу и выскользнул из дворца.

Хенфайр, которому пришлось обедать в одиночестве, просмотрел отпечатанные листы, вытолкнутые валиками ручной машинки голема, и ко времени, когда его слуга внес в столовую горячий фруктовый поссет и маленькую хрустальную стопку амасека, законодатель уже знал, что ему теперь, как представителю власти, нужно сделать.

В Фуче, к верховному законодателю, без промедления был послан гонец с докладом, в котором содержался написанный Хенфайром от руки запрос о немедленном направлении в Пифос ответственного чиновника по крушениям.

Ответственный чиновник по крушениям — высокий, сухощавый человек по имени Хеншер — прибыл с сопровождением на своей быстроходной повозке. После консультаций с первым законодателем Хенфайром, ответственный по крушениям решил отправиться на плоскогорье, чтобы обследовать территорию. Хенфайр вызвался его сопровождать. Обстоятельство не совсем обычное, но Хенфайр считал себя образованным человеком и был на редкость любопытен и охоч до всего, что касалось иных миров.

Чем выше над уровнем моря располагалась местность, тем суше и жарче становился воздух. Летние бури проносились над плоскогорьем, и небо было усеяно облаками, напоминающими темные пятна на кожуре сбитого ветром плода. Вереница повозок уверенно продвигалась вверх по петляющим узким дорогам, делая остановки лишь у стоящих на их пути деревень, где можно было собрать нужную информацию. И у каждого такого поселка местные жители толпами вываливали навстречу. Никогда прежде не видели они воочию столь важных лиц, столь разодетых солдат, столь роскошных повозок. Не приходилось им видеть ранее ни сшитых на заказ костюмов, ни лазерных винтовок, не говоря уже о совершенно невообразимом маленьком металлическом големе.

Робея, как давешний торговец, люди пересказывали первому законодателю и сухощавому ответственному чиновнику и то, что знали, и то, что знать никак не могли. С каждым пересказом история становилась все красочнее, обрастая подробностями. Да, с неба упал кусок молнии. Упав на землю, он произвел оглушительный шум. Где? Ну там, за холмами, где-то в районе долины, известной как Черикон. Там все еще что-то гремит, скрежещет и тарахтит, и время от времени затихает, оставляя местный люд теряться в догадках. А иногда по ночам небо там вспыхивает, как во время фейерверка…

Хенфайр слушал внимательно. Ответственный по крушениям, казалось, был впечатлен услышанным и проследил, чтобы его голем все старательно занес в протокол. В деревушке Перос, недалеко от бурлящих истоков Пифойи, местные жители клятвенно уверяли, что упавший кусок молнии произвел пожар, охвативший обширные территории леса за Чериконом — сущий ад бушевал там несколько дней и ночей, пока его не потушил грозовой ливень. В Тиммах, крошечном хуторе, состоящем всего из нескольких приземистых каменных построек, крестьяне рассказали, что слышали непонятный шум после наступления тьмы, а пастухи, выгонявшие на пастбище свой скот, рассказали также о странных фигурах среди холмов.

Когда процессия достигла деревушки Геллин, та выглядела странно пустой: будто все ее население в спешке покинуло дома.

— Простой люд боится подобного, — промолвил Хеншер, обращаясь к Хенфайру и давая отмашку следовать дальше. — Это их естественная реакция. Следовало ожидать.

Хенфайр сидел, откинувшись, на обитом замшей сиденье и наслаждался ветерком, создаваемым вращением воздушных винтов повозки. Первый законодатель лишь пожал плечами:

— Они что же, бежали из своих домов? Посреди ночи?

— Кусок молнии упал на них, оторвавшись с неба, — отозвался ответственный чиновник, и Хенфайр в первый раз увидел улыбку на лице Хеншера. — Это может быть опасно.

— Но ведь это не так… — вопросительно произнес первый законодатель Хенфайр.

— Вы бы не вызвали меня сюда, если бы сами так думали, — отозвался чиновник по крушениям, перелистывая страницы доклада, составленного его големом. — Конечно вы поступили правильно, вызвав меня. Я восхищаюсь вашей житейской мудростью, сэр!

Хенфайр понял, что удостоился комплимента, но не понял, за что именно.

— Простите?

Ответственный чиновник поднял голову, пристально глядя на него сквозь серповидные стекла очков.

— Совершенно ясно, что это корабль. Космическое судно, которое, как вы и предполагали, пыталось совершить посадку, но потерпело крушение. Действуя от имени верховного законодателя и Бога-Императора, хранящего всех нас, мы должны определить место крушения и обеспечить его надежную охрану.

— Значит, это опасно? — спросил Хенфайр.

Ответственный чиновник достал с багажной полки экипажа металлическую коробку. Это был странного вида измерительный прибор, который трещал, как сверчок, без умолку весь прошлый день и добрую половину дня нынешнего.

— Видите? — спросил Хеншер.

— Я не совсем понимаю… — отозвался Хенфайр.

Ответственный чиновник подкрутил циферблат, и треск усилился.

— Радиация, — пояснил он. — Радиоактивное загрязнение. Оно отравило весь окружающий нас ландшафт. Как только мы обнаружим место крушения, вся эта территория должна быть изолирована. Вы прежде сталкивались с подобным? — спросил Хенфайр.

— Я — ответственный чиновник по крушениям, — заявил Хеншер. — Это моя работа. С небес все время что-то падает, и, благодаря людям вроде вас, становится предметом моего изучения. Там могут быть сказочные сокровища, которые от имени верховного законодателя надо взять под охрану! Неизвестные технологии… Приборы… Драгоценные металлы. А если это корабль нашего Святого Империума, там могут находиться живые человеческие существа, которые отчаянно нуждаются в помощи!

До этого момента Хенфайр в полной мере наслаждался своим путешествием по холмам с ответственным чиновником. Для него это была благоприятная возможность сменить обстановку и провести время в компании всесторонне образованного человека, но теперь он ощутил некоторую тревогу. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Ответственный чиновник был настолько сведущ! Он знал так много разных вещей! Ему было известно о чудесах, выходящих далеко за пределы понимания простого смертного. Он знал о космосе и его тайнах. И говорил о них словно между делом.

— Вы когда-нибудь… — нерешительно начал Хенфайр.

— Я когда-нибудь — что, сэр? — переспросил ответственный чиновник.

Хенфайр чувствовал себя глупо, задавая такой вопрос, но ему действительно нужно было знать:

— Вы когда-нибудь были за пределами Баал Солок?

Ответственный по крушениям вновь улыбнулся.

— Я родился на Эйдоне, сэр, меня привезли сюда ребенком.

Это ошеломляющее признание тяжелым бременем упало на первого законодателя и заставило его умолкнуть более чем на час.

Они опять тряслись в повозке, когда Хенфайр решился другой вопрос:

— А что, если все совсем не так?

Хеншер, держа в руках серебряное перо, делал пометки на страницах доклада, распечатанного големом. Он недоуменно поднял глаза на первого законодателя.

— Сэр?

Хенфайр снял с руки перчатки и, хотя вечер был теплый, нервно потер ладонями друг о друга.

— Что если корабль не наш? Что если он… чужой?

Ответственный по крушениям откинулся на спинку сиденья и отложил в сторону свои бумаги.

— Мы используем термин ксеносы, сэр. Означает представителей чуждых рас. Это возможно, но такие случаи очень, очень редки.

— Но что, если это окажется так? — снова спросил Хенфайр.

В глубине души он бранил себя за то, что выглядит сейчас столь глупо: прежде такая мысль даже не пришла бы ему в голову.

Ответственный по крушениям и приему космических обломков приподнялся и потянул на себя коммуникационный провод. Быстроходная повозка прекратила движение, и сопровождающая ее процессия также остановилась. Хеншер поднял шторы на окнах и что-то отрывисто скомандовал.

Двадцать вооруженных людей поспешно выдвинулись вперед и встали перед повозкой по стойке смирно. Ответственный чиновник Хеншер привез их с собой из Фуче. Воины и в самом деле были превосходные: высокие, сильные, закованные в прочные боевые доспехи цвета хаки. Таких современных лазерных карабинов, что они имели при себе, Хенфайр никогда прежде не видел.

— Ординат Клу! — выкрикнул из окна повозки ответственный чиновник. — Напомните мне, каково главное предназначение вашего отряда?

— Обеспечение надежной охраны космических обломков и уничтожение всего, что имеет отношение к ксеносам! — отрапортовал командир вооруженной группы, половину лица которого закрывал визор.

Ответственный чиновник повернулся к Хенфайру:

— Это хорошие люди. Лучшие. Можно сказать, специалисты в своем деле. Не завидую чужеродной дряни, если эти ребята сойдутся с ней в вооруженном столкновении. Мы в полной безопасности!

— Они и в самом деле великолепны, — произнес Хенфайр и, довольный, вновь уселся на свое место.

— Клу! Продолжить движение! — выкрикнул Хеншер, и процессия вновь покатила вперед. — Мне удалось унять ваши страхи, сэр? — спросил он через некоторое время.

Хенфайр смущенно улыбнулся.

— Мне прежде доводилось слышать много разных историй, сэр. Рассказов, темных слухов… Пугающих повествований о Губительных Силах. И об ужасных зеленокожих… Говорят, они неожиданно налетают на обитаемые планеты и уничтожают там все живое. А есть еще существа, тощие и темные…

— А, примулы! Теперь от них остались лишь страшные сказки.

— Поговаривали, что они с неслыханной жестокостью разорили множество миров в системе Рифовых Звезд.

— Некогда примулы были реальностью, с которой приходилось считаться. Но здесь их нет. Не думаю, что они остались еще где-то, кроме преданий и легенд, первый законодатель.

Однако Хенфайр чувствовал потребность поговорить об этом.

— Но если это они… Тогда ведь даже ваш отборный отряд не сможет с ними совладать, разве не так?

Ответственный чиновник Хеншер тяжело вздохнул.

— Нет, сэр. Если истории о них хотя бы отчасти правдивы, то не сможет. Всегда, однако, существует возможность вызвать спасательный отряд.

Тут он привстал и показал Хенфайру кольцо на пальце. На перстне было филигранное изображение свернувшегося двумя кольцами змея.

— Если печальная судьба когда-либо постигнет Баал Солок — таким будет наш ответ!

Хенфайр несколько мгновений смотрел на печатку, а затем прыснул смехом.

— Рассказывайте, сэр! Знак Змея?! Это ведь фольклор! Детей учат, что мы надежно обвиты его кольцами, и что его глаза, не мигая, следят за нами… Но ведь это все бабушкины сказки!

— Почему сказки?

— Потому что это так, Хеншер! Просто миф! Непревзойденные воины в серых доспехах, которые только того и ждут, чтобы спасти нас?! Детский лепет!

— А Бог-Император всего Человечества тоже, по-вашему, миф, первый законодатель?

— Конечно, нет!

— А вы когда-нибудь его видели?

— Нет!

— И все же вы в него верите?

— Клянусь моей жизнью, сэр! — решительно заявил Хенфайр.

— Вот и Змеев Итаки не сбрасывайте со счета. Они реальны. Они дали обет оберегать нас до конца времен! Я в это верю, и вам рекомендую поступить также! Если мы обнаружим здесь признаки настоящего бедствия, если мой отборный гвардейский отряд не сможет справиться… Тогда я отошлю в Фуче соответствующую инструкцию, и Братству Змея будет отправлена петиция. Они связаны клятвой и непременно откликнуться.

— Прежде такое уже случалось? — спросил Хенфайр.

— Конечно, — ответил чиновник по крушениям и приему космических обломков.

— Когда же?

Погрузившись в размышления, Хеншер нахмурился.

— Если память меня не подводит, последний раз это было шестьсот тридцать три года назад, во время правления верховного законодателя Эбрегана.

— И Змеи Итаки пришли на помощь Баал Солоку?

— Так говорится в хрониках.

Хенфайр пожал плечами и откинулся на сиденье. Он не поверил ни единому слову.

Ночь выдалась теплой и светлой. Раскаты грома грохотали так, что, казалось, будто огромный камень перекатывается по небесному барабану, а нежное мерцание зарниц заливало холмы бледным, почти незатухающим сиянием, похожим на неверный свет сумерек. Пора уже было остановиться на ночлег и дать отдых упряжке из четвероногих сервиторов, которые тянули повозки. Но тут первый законодатель Хенфайр сообщил ответственному чиновнику по крушениям, что деревушка Турмель лежит всего в получасе пути, если продолжить движение по выбранной ими дороге. Там они могли бы найти приют, или, по крайней мере, удобное место, чтобы разбить палатки для ночлега.

— Долина Черикон менее чем в часе пути от Турмели. Мы могли бы попасть туда уже на рассвете.

Это предложение ответственным чиновником было встречено с одобрением, и процессия продолжила свой путь — теперь уже со включенными фонарями — подскакивая на ухабах узкой дороги, прорубленной в дебрях мускусных и сандаловых деревьев.

Внезапно повозки остановились.

Хенфайр вслед за ответственным чиновником вылез из экипажа. Вооруженное сопровождение выстроилось вдоль обочины, напряженно вглядываясь в темный лес, обступивший дорогу. В небе пророкотал раскат грома. В дрожащем свете зарниц, фигуры солдат выглядели как застывшие статуи.

— Что такое? — спросил Хенфайр, но чиновник в ответ только шикнул.

Первый законодатель нервно сглотнул. Ему вновь стало не по себе, сердце заколотилось чаще.

— Ординат Клу! — прошипел в темноту ответственный чиновник.

— Что-то движется среди деревьев, сэр! — тихо отозвался солдат. — Оно следует за нами последние десять минут.

— Может это отбившаяся от стада коза, или… — начал было шутливо Хенфайр.

— Пожалуйста, сэр! — раздраженно прошептал Хеншер. — Тише!

Внезапно один из солдат поднял руку и указал куда-то во тьму. Клу кивнул и жестом приказал своим людям двинуться в чащу. Растянувшись в широкую цепь, они крадучись вошли под кроны высоких деревьев. Хеншер последовал за ними.

Он оглянулся на Хенфайра.

— Оставайтесь возле повозок, первый законодатель.

Хенфайр подчинился. Вооруженный отряд с чиновником по крушениям растворился в чаще. Опустившуюся на дорогу тишину нарушали лишь отдаленный рокот бури и приглушенное пыхтение запряженных сервиторов. Хенфайр неспешным шагом вернулся к повозке. Возницы и слуги сбились в мелкие группы, тихонько переговариваясь и тревожно вглядываясь в окружающую темноту. Хенфайр отметил, что многие напуганы.

Пытаясь продемонстрировать самообладание, которое вроде как должно было отличать высокопоставленного сановника, Хенфайр вернулся к своей повозке и, усевшись на свое место, принялся просматривать какие-то данные о выплате десятины, которые он взял с собой в путешествие. Он достал стило и при свете ламп повозки стал делать заметки на полях бухгалтерских бланков.

Через несколько минут он услышал, как где-то вдали прозвучал глухой хлопок. Это удивительно напомнило ему тот резкий звук, который получается при выбивании пробок из бочонков игристого фучеанского вина. Вскоре за первым раздался еще один хлопок, а за ним, быстро следуя друг за другом, еще два.

Хенфайр отложил стило и снова вылез из повозки. Лакеи и возницы по-прежнему безмолвно вглядывались во тьму.

Еще два хлопка. Затем странный скрежет — будто мелкие камешки скатились по полотну ручной пилы. Вслед за этим, приглушенный и отдаленный, последовал еще один звук. Похоже на крик.

— Это человек! — уверенно сказал один из возничих.

— Успокойтесь! — одернул его Хенфайр.

— Это был человек, сэр! — настаивал возница. — Он кричал!

Хенфайр обернулся и строго посмотрел на возничего. Того звали Петтерс, и он уже восемь лет служил у первого законодателя, управляя его повозкой. Хенфайр не смог заставить себя сделать выговор такому честному и преданному слуге.

Но в этом уже и не было нужды. Один лишь взгляд на недовольное лицо Хенфайра — и возничий Петтерс виновато потупился.

— Приношу свои извинения, первый законодатель.

Хенфайр улыбнулся.

— Нам нечего бояться, — сказал он обступившим его людям. — Разве вы не видели тех отборных молодцов, что привел с собой ответственный чиновник Хеншер? Я не уверен, что даже верховный законодатель может похвастаться столь грозным отрядом!

На лицах людей появились неуверенные улыбки. Хенфайру было приятно, что его подействовали таким образом, однако в глубине души, второй уже раз за сегодня, сам он не поверил ни одному слову.

Они подождали еще немного. Сквозь приглушенные раскаты грома донеслись еще несколько хлопков и уже знакомый скрежет. Затем снова раздался крик — на этот раз ошибки быть не могло.

Слуги, все как один, уставились на Хенфайра. Он буквально кожей мог ощутить их страх.

— Всем занять свои места! — приказал он им. — Готовьтесь ехать. Кестер! Отпереть оружейный сундук и раздать ружья возничим!

Слуги поспешили занять свои места. Хенфайр обернулся, чтобы еще раз взглянуть на черные заросли кустарника. Послышались еще хлопки — четыре или пять, которые слились в торопливые, отчаянные очереди.

Затем Хенфайр почувствовал в ночном воздухе запах — странный запах, сухой и словно принадлежащий чему-то неживому. Первый законодатель пытался осмыслить это ощущение. Много лет назад в своих путешествиях он посетил Марблволт — город, стоящий на самом краю Древней Пустыни. Тамошние суховеи, продувая обширные пустые пространства, наполняли город ее ароматом: запахом иссушенной земли и раскаленных солнцем минералов.

Тот запах был похож на этот, но не совсем.

— Сэр, мы готовы ехать! — донесся сверху голос Петтерса, уже сидящего на козлах.

Хенфайр поднял вверх правую руку.

— Подожди… Нам надо еще чуть-чуть подождать.

И они ждали. Четвероногие сервиторы тревожно фыркали, перебирая ногами. Вдруг у себя за спиной Хенфайр услышал быстрое пощелкивание и подумал, что один из водителей повозок вставляет патроны в свою автоматическую винтовку.

Но как оказалось, то была цинковая коробка ответственного чиновника, что лежала на багажной полке, — прибор, замеряющий радиацию. Сейчас он трещал как кастаньеты на пальцах танцовщиц из Марблволта, часто и громко.

Хенфайр почувствовал, что у него пересохло в горле, и в очередной раз нервно сглотнул.

— Едем! — крикнул он слугам.

— Сэр! — воскликнул вдруг Петтерс. — Смотрите! Смотрите сюда!

Хенфайр посмотрел. Что-то двигалось среди деревьев. Что-то к ним приближалось. Человеческая фигура! Бегущая фигура.

Хенфайр услышал, как взводятся курки.

— Не стрелять! — крикнул он слугам.

Бегущая фигура становилась все ближе, в спешке продираясь сквозь спутанный подлесок. Наконец человека стало возможно разглядеть.

Это был чиновник по крушениям.

Одежда его была разодрана, а суровое лицо исцарапано в колючих кустах ежевики. Он бежал к Хенфайру.

— Ну, что там было? — спросил Хенфайр.

— Трогайте! — воскликнул Хеншер. — Сейчас же!

— Что происходит?

Ответственный чиновник не ответил. Он подбежал к багажному ящику быстроходной повозки и стал судорожно стягивать парусиновый чехол, которым был накрыт вокс-передатчик, надежно закрепленный на багажной полке.

— Что происходит? — настойчиво требовал ответа Хенфайр, устремившись за ним следом.

— Бегите, первый законодатель! — произнес ответственный чиновник, лихорадочно переключая кнопки, активирующие вокс-передатчик. — Все бегите! Немедленно! Скажите… Прикажите своим людям… Во имя Золотого Трона, бегите на юг!

— Вы меня пугаете, сэр… — пробормотал Хенфайр.

— Это хорошо. Я так и хотел. Все, что мне надо, я увидел. О, Святая Терра — мои люди! Все мои люди…

Хенфайр оглянулся на темный лес и затем вновь перевел взгляд на Хеншера.

— А что случилось с вашими людьми?

— Они мертвы, — коротко ответил чиновник.

Первый законодатель почувствовал спазмы — будто что-то очень тяжелое и холодное опустилось в низ его живота.

— Что вы имеете в виду? — переспросил он, медленно проговаривая каждый слог.

— Что тут иметь в виду? Они мертвы! — рявкнул Хеншер. — У вас что, дерьмо вместо мозгов? Я, черт возьми, вроде простыми словами выражаюсь!..

— Не нужно оскорблять друг друга, — сказал Хенфайр.

Ответственный чиновник посмотрел на Хенфайра и тяжело вздохнул.

— Извините… — сказал он. — Я правда сожалею о своей несдержанности. Эмоции захлестывают. Мы в опасности, сэр. В очень серьезной опасности. Я прошу вас отдать приказ всей вашей компании спасаться. Бегом. Так быстро, как они только смогут. Сейчас вы еще можете затеряться в лесах. Скажите, что бы они двигались на юг. Пожалуйста, сэр!

Говоря так, ответственный чиновник аккуратно настроил включенный им вокс-передатчик на спецканал, а затем раскрыл оптический ридер, вмонтированный в фасцию передатчика. Прибор мигнул и зеленый огонек замерцал внутри его защищенного оправой объектива.

Ответственный Чиновник снял с перстень и вставил его в специальный паз на ридере.

— Боже мой! — пробормотал Хенфайр.

Нетвердой походкой он сделал несколько шагов назад, после чего возвысил свой голос, отчаянно желая, чтобы он не так заметно дрожал:

— Слушать всем! — крикнул он. — Всем! Бегите! Бегите немедленно! Прямо в лес! Не мешкайте! Бегите! Бегите на юг! Бегите!

Возничие и слуги, как стая спугнутых ворон, выпорхнули из неподвижного транспорта и пустились бежать со всех ног. Хенфайр увидел, как, охваченные паникой, они врассыпную бросились к темнеющим за повозками деревьям и быстро исчезли из виду. Дальше он мог только слышать испуганные вскрики и топот ног, стремительно удаляющихся от него во тьму.

Ответственный чиновник вытащил перстень из оптического ридера и вновь натянул его на свой палец. Затем он щелкнул на передатчике кнопкой «повторить/отослать». На мониторе сначала замерцали, а затем запульсировали яркие огоньки. Чиновник повернулся и обнаружил, что Хенфайр все еще стоит у него за спиной.

— Вы еще здесь? — удивился чиновник, и глубокая печаль послышалась в его голосе.

— Разумеется, — ответил Хенфайр. — Я — первый законодатель этих кантонов! Я не собираюсь бежать, как дурак какой-нибудь!

— Так было бы разумно, сэр, — грустно промолвил Хеншер.

— Я останусь здесь, — твердо сказал Хенфайр. — Это моя земля, моя территория! Я отвечаю за нее перед самим верховным законодателем! Будь я проклят, если покину землю, которую был избран защищать.

— Значит, будете прокляты, — сухо сказал ответственный чиновник.

Он снял с ее багажной полки небольшой ящик, лежащий рядом с беспрерывно щелкающим прибором для замера радиации. Ответственный чиновник отомкнул ящик — внутри обнаружились две единицы огнестрельного оружия — пара украшенных золотой насечкой болтерных пистолетов, лежащих на бархатной подложке. Быстрыми, уверенными движениями он зарядил оба и передал один из них Хенфайру.

— А вы не робкого десятка, первый законодатель Хенфайр, — промолвил чиновник по крушениям. — Жаль, что не довелось познакомиться с вами раньше.

— У нас еще будет время… — начал было Хенфайр.

— Нет. Времени у нас не будет, — отрезал Хеншер. — Очень сожалею, сэр. Прежде я неверно оценивал положение. Мы не в большой опасности. Мы в безнадежном положении.

— Хотите сказать… вы и я?

— Хочу сказать, Баал Солок.

Первый законодатель Хенфайр тяжело вздохнул и понимающе кивнул, усевшись на свое место в повозке рядом с ответственным чиновником.

И тут появились примулы. Сначала двое — одинокие тощие фигуры в нежном мерцании зарниц. Затем еще. Дюжина… Две дюжины. Очень черные и плотные костлявые фигуры, которые в блеске молний одна за другой бесшумно выступали из густого подлеска. Что-то в их облике заставило Хенфайра подумать шипастых ветках, глянцево-черных и искривленных.

Ответственный чиновник по крушениям поднял свой пистолет. Сэмиал Кейтер Хенфайр сделал то же самое.

— Я действительно очень сожалею, — сказал ответственный чиновник по крушениям.

— Не стоит, — ответил первый законодатель.

Они открыли огонь.

Между тем за их спинами, неслышных в грохоте болтерных пистолетов, неутомимо продолжал трещать прибор для измерения радиации, а вокс-передатчик беспрерывно посылал импульс-сигналы в пространство.

 

II

Все это казалось дурацкой шуткой, хотя смысл ее был совсем не очевиден.

Пьеретта Суитон Антони, главный секретарь верховного законодателя в Фуче, еще раз прочла официальный запрос и не разглядела там ничего, что по форме своей могло походить на розыгрыш. Тридцати трех лет от роду, эта примечательная не только проворством своих пальцев, но и быстротой ума особа относилась к своей работе весьма ответственно. Настолько ответственно, что это уже стоило ей замужества и сильно проредило круг ее друзей. Лишь недавно женщины на Баал Солок получили возможность служить в законодательном департаменте, но столь высокой и амбициозной должности смогла достичь одна лишь Пьеретта Суитон Антони. Потребовались упорство и недюжинная энергия, чтобы на карьерном пути преодолеть косные, давно изжившие себя взгляды окружающих на ее пол и профессию. Даже теперь, когда старые правила были изменены и закон признал за женщиной право голоса, ей, чтобы успешно продвинуться по службе, приходилось работать вдвое усерднее и эффективнее любого мужчины.

Антони была стройной женщиной и выглядела намного моложе своих лет. Пребывание на государственном посту предполагало буквальное утопание в парче и мехах официальных одежд, но, как говорили многие — большинство из которых были мужчины — еще глубже Пьеретта утонула в делах своего департамента. Каждый проведенный там день был для нее как сражение, в ходе которого она заставляла мужчин относиться к себе серьезно.

— Это, несомненно, шутка, — произнесла она наконец.

Дежурный рубрикатор при коммуникационной палате дворца лишь сокрушенно пожал плечами.

— Насколько мы можем судить, это подлинное сообщение, мэм. Если приглядитесь, то заметите штрих-пунктир, который удостоверяет авторство отправителя — ответственного чиновника по крушениям и приему космических обломков.

Антони уже заметила. У нее давно был наметан глаз на такие вещи, и она совсем не нуждалась в том, чтобы ей на это указывали.

— Но ведь это запрос на… — она осеклась и смущенно рассмеялась.

Рубрикатор в ответ тоже рассмеялся, но как-то натужно, явно стараясь подладиться к собеседнице.

Антони оборвала смех, и рубрикатор тут же умолк.

— Такого прежде никогда не случалось, — сказала она.

— Вы, пожалуйста, извините меня, мэм, но случалось…

— Когда же?

Рубрикатор пожал плечами.

— Э… Мне надо навести справки. Может лет пятьсот тому назад…

— Это шутка, — сказала она снова.

— Надеюсь, что так, мэм — ответил рубрикатор. — Придется заполнять столько бумаг, если все это на самом деле…

Антони вновь взглянула на официальный запрос. Она знала, что могла его просто проигнорировать: это вполне в ее власти. Она могла проигнорировать все, что угодно, если считала, что этим лишь понапрасну потревожит верховного законодателя.

Однако она не добилась бы своего положения в этом мире, если бы игнорировала правила. Никто так досконально не изучил правила законодательного департамента, как Пьеретта Суитон Антони. Эта женщина знала все тонкости процесса управления, знала также и силу буквы закона. На этот ордер, каким бы смехотворным он не казался, была наложена печать неотложного рассмотрения, и он был составлен с соблюдением всех предусмотренных на этот случай процедур. Антони знала, что подобный протокол нельзя просто проигнорировать, даже если он выглядит идиотским. Даже если что-то случается раз в тысячелетие, это никак не умаляет его важности.

— Собери необходимую информацию, — велела Антони рубрикатору. — Мне придется отнестись к этому, как к подлинному сообщению. Информируй всех штатных сотрудников. Если это мистификация, мы скоро выясним, кто за ней стоит, а пока будь наготове. Придется мне принять это сообщение за чистую монету. Придется доложить о нем верховному законодателю.

— Лучше уж вы, чем я, — согласился рубрикатор.

Антони кивнула.

— Пойдем, — сказала она.

Пока она быстрой походкой шла по длинному, продуваемому сквозняком коридору, рубрикатор направился к своим штатным сотрудникам и, звонко хлопнув бугристыми ладонями, велел им подготовиться к работе в условиях чрезвычайного положения.

Фра Квеш Азур, верховный законодатель Фуче, вооружившись маленькой зеленой лейкой, поливал свой висячий сад. Висячий сад представлял собой длинную террасу на крыше дворца, чудесно украшенную зарослями буйно разросшихся трав и гирляндами вьющихся растений, которые верховный законодатель никому не позволял ни подстригать, ни пропалывать. Он мнил себя выдающимся ботаником, и очень дорожил своей драгоценной коллекцией редких видов. Он уже написал на эту тему несколько монографий, сразу же роскошно изданных и теперь пылившихся в дворцовой библиотеке. В прежние годы посетителям висячего сада открывался прекрасный вид на крыши Фуче, теперь же в этих джунглях трудно было разглядеть даже перила ограждения, не то что окрестности.

Верховный законодатель был одет по-домашнему: длинный шелковый халат складками ниспадал к его ногам. Кушак давно уже куда-то запропастился, и верховный законодатель придерживал одной рукой края запахнутого халата на своем дородном теле. Принцепс, бойцовый пес, чье тело представляло собой сплошное переплетение мускулов, покрытых черной атласной шерстью, бродил поблизости в зарослях, капая слюной с жутковатых клыков.

— Господин Азур! — позвала его Антони, стоя под аркой, ведущей в сад.

Верховный законодатель скрывался в зарослях моховой ворты и ползучих побегов дредла.

— Гос-по-ди-и-н!

Принцепс замер и зарычал, выгнув спину как бык на корриде.

— Тихо, Принцепс! Хороший мальчик… — поставив лейку на землю, пробормотал верховный законодатель. — Это всего лишь Антони… Ты знаешь Антони, верно? Ты знаешь. Ты знаешь…

Пес перестал рычать и, шлепая лапами, побежал по заросшему саду навстречу гостье. Антони сжалась, когда увидела приближающуюся к ней собаку. Та дважды обежала вокруг нее.

— Дай ему тебя обнюхать! — донесся до нее голос верховного законодателя. — Антони, дай ему узнать твой запах. Тогда он не причинит никакого вреда.

Антони вытянула перед собой сжатый кулак. Подойдя, бойцовая собака обнюхала его и затем лизнула. Шерсть на загривке улеглась.

Невольная дрожь пробежал по спине у Антони.

Гавкнув — звук напомнил раскат грома — бойцовый пес вновь пошел бродить в зарослях.

— Антони?

— Господин!

Из зарослей появился Азур.

— Привет, моя дорогая. Что стряслось?

Антони молча протянула верховному законодателю ордер.

— Шутка, я полагаю, — сказала она. — Однако, согласно протоколу, я вынуждена отнестись к ней серьезно.

Сощурив глаза, Азур вгляделся в протянутый ему лист бумаги.

— Это прислал Хеншер?

— Похоже на то, сэр.

— Откуда?

— Из Пифосских кантонов, сэр.

— Никогда там не был… Мне говорили, ужасная глушь. Ужасная глушь. Кто из наших людей заправляет на этом лесном перешейке?

— Хенфайр, сэр.

На какое-то время Азур умолк, задумавшись. Затем он беспомощно покачал головой.

— Нет, не знаю такого.

— Он был здесь на балу прошлой зимой. Элегантный такой, представительный.

Азур пожал плечами.

— Нет, не припоминаю.

— Должны ли мы отнестись к этому серьезно, сэр?

— Если бы все это исходило от этого Хемфера…

— Хенфайра…

— Ну да… тогда нет. Но сигналит-то Хеншер?

Верховный законодатель осекся и растерянно окинул взглядом свой сад. Его халат распахнулся, и Антони быстро перевела взгляд на ближайшие подсолнухи.

— Должен же ответственный чиновник по крушениям и приему космических обломков соображать, о чем он сигнализирует, а, Антони, как вы думаете?

— Так точно, сэр. Но при всем уважении, не могли бы вы запахнуть халат?..

— Что?

— Я говорю, что ваш висячий сад сегодня выглядит особенно очаровательно, сэр.

— Я рад, что вам понравилось, — верховный законодатель снова посмотрел на ордер. — Все это теперь вопрос протокола, Антони.

— Так точно, сэр.

— Я имею в виду: неважно, правда это или ложь. Теперь это вопрос протокола.

— Так точно, сэр.

— Как давно это было в последний раз?

— Я проверила, сэр. Шестьсот тридцать три года назад.

Азур кивнул и срезал несколько увядших тубероз.

— Если это шутка, я прикажу головы этих шутников насадить на пики.

— Так точно, сэр.

— Но если нет… Антони, вы знаете, что нужно делать.

— Сэр, вы в самом деле хотите, чтобы я…

— Ответственный по крушениям — не идиот. Он не пошел бы на это, если бы не ожидал от нас соответствующих действий. Если же выяснится, что ему просто захотелось подурачиться, — я с него живого кожу спущу и сделаю пиршественную чашу из его пустой головы!

— Хеншер никогда не производил впечатление человека, склонного к розыгрышам, — сказала Антони.

— Вы правы. Пожалуйста, ступайте и приведите в действие все необходимые процедуры.

— Будет исполнено, сэр! — ответила Антони.

Часовня Аларум на деле являлась подвальным помещением под кафедральным собором в самом сердце Фуче. Подвластная времени и обстоятельствам, она за века оказалась погребена под более поздними постройками.

Дверь была закрыта. Антони пришлось прождать несколько минут, прежде чем клирик нашел, наконец, нужный ключ.

— О нем так давно никто не вспоминал… — пробормотал он, сдувая с ключа пыль. Тусклые, пораженные катарактой глаза клирика уставились на главного секретаря. — Прошу прощения, мэм, но вы уверены, что…

— Уверена! — оборвала его Антони.

Словно пробудившаяся от летаргии, дверь с протяжным скрипом распахнулась, и Антони одна вошла в сырую, темную крипту. Сенсоры древней системы освещения среагировали на движение и тепло человеческого тела, и люмосферы стали медленно оживать, постепенно наполняя часовню мерцающим жемчужно-зеленым светом.

При свете стало видно, что повсюду в часовне, на каменных полках и в стенных нишах, расставлено множество урн и амфор, на которых сквозь толстый слой пыли можно было разглядеть изображения воинов. Воины в серых доспехах, спустившиеся с небес. Шестьсот тридцать три года назад они пришли на помощь Баал Солоку. Подойдя поближе, Антони внимательно изучила стилизованные изображения воинов: все с широко расставленными ногами, в руке у каждого — воздетое копье.

— Как же это все-таки нелепо! — прошептала Антони себе под нос.

Приборная панель, вероятно, была изготовлена из черного дерева или какого-то теплого на ощупь темного камня. Она оказалась на удивление небольшой, и, словно астропатический анклав, источала едва ощутимое тепло токов бегущей по ней энергии. Древние системы хоть и пребывали в спящем режиме, но продолжали функционировать. Антони осторожно провела рукой по поверхности панели, краем рукава сметая пыль.

У Антони был с собой кодекс. Она достала из кармана плаща маленький том и щелкнула застежкой, запиравшей его. Очень-очень давно никто не выполнял это действие, ни у кого из ныне живущих не было подобного опыта. Многие формальные процедуры при дворе проводились на регулярной основе — но только не эта. На какое-то мгновение Антони почувствовала связь с тем человеком, который последним брал из библиотеки дворца этот кодекс. Это был главный секретарь, шестьсот тридцать три года назад до нее занимавший этот пост, и чье имя (без сомнения, мужское) было давно забыто.

Ритуал оказался довольно прост. Антони положила кодекс на приборную панель и увидела, что книга сама собой открылась на нужной странице. Она помнила! Далекий предшественник развернул книгу на требуемой странице и, чтобы было удобнее сверяться с инструкциями, поставил ее туда же, куда и Антони!

Он стянула с пальца перстень и вставила его в идентификатор. Барельеф в виде змеи точно лег в паз и кольцо повернулось, как ключ. Прямоугольный щиток на панели бесшумно отъехал и, выпустив небольшую порцию теплого воздуха, открыл взгляду маленькую клавиатуру и несколько миниатюрных контрольных циферблатов.

Кодекс содержал в себе длинный список числовых последовательностей, каждая из которых предлагалась для набора на клавиатуре в случае различных обстоятельств. Несколько мгновений ушло у Антони на то, чтобы решить, какой из приведенных случаев соответствует нынешнему. Остановив выбор на общем запросе о помощи, она нервно набрала соответствующий код. Затем она аккуратно выполнила все последующие инструкции.

И вот осталось последнее действие. Простая, утопающая в панели кнопка с медной каймой по краям. Антони долго водила над ней указательным пальцем и, наконец, нажала…

Что будет дальше, она не знала, хотя предчувствовала нечто необычайное. Послышался щелчок, а затем, после недолгой тишины, тихое потрескивание, которое неуклонно набирало силу, пока не переросло в заунывное жужжание, словно от повисшего в воздухе роя насекомых. От темного постамента повеяло жаром. Люмосферы часовни на секунду померкли. Затем раздался новый звук, столь низкий, что Антони скорее ощутила его, нежели услышала. Слегка встревоженная, она попятилась от приборной панели.

Потом в часовню вновь вернулась тишина. А на приборной панели слабо мерцала единственная синяя лампочка.

Антони взяла в руки кодекс и вновь прочла соответствующий пункт. Больше там ни о чем не говорилось. Она выполнила все.

Когда она выходила из часовни, люмосферы гасли у нее за спиной одна за одной. Клирик ждал ее у дверей.

— Когда начнете, мэм? — спросил ее пономарь.

— Уже закончила, — ответила Антони. — Закройте дверь.

 

III

Спустя два месяца на западной части небосклона зажглась звезда.

Три часа она сияла сквозь хмурые серые облака предрассветного утра, и те из граждан Фуче, кто еще не оставил в запертых и заколоченных домах свое имущество и не бежал на юг, посчитали это дурным предзнаменованием.

Причем предзнаменованием запоздалым, поскольку все дурное, что подобный знак мог с собой принести, определенно, уже свершилось.

Звезда становилась все крупнее и ярче. А потом она разделилась на три ярких синхронно движущихся точки, и по мере приближения становилось видно, что все три расположены на одном громадном темном пятне.

Это был космический корабль.

Один из дворцовых стражей разбудил Пьеретту Суитон Антони, и главный секретарь тут же поспешила к высоким окнам в западном крыле дворца. За прошедшие два месяца в ее настроении произошли значительные перемены. То, что прежде можно было назвать недоумением и подозрительностью, теперь переросло в гнетущий страх.

И вот неожиданно мелькнул луч надежды!

— Собрать свиту! — крикнула она громко. — Почетный эскорт, немедленно сюда! Живее!

Голос ее потонул в могучем реве, поскольку космический корабль пронесся над Фуче подобно урагану.

Антони села в двухколесный кабриолет и, нетерпеливо подгоняя сервиторов, покинула территорию дворца. Она едва нашла время облачиться в официальные одежды. Ее вооруженная охрана, под громыхание щитов и лязг оружия бегом бросилась за ней следом. Парадный оркестр прошлось оставить. Музыканты слишком долго собирали свои инструменты.

— Куда он полетел? — крикнула Антони начальнику своего отряда. — Кто-нибудь видел, где он приземлился?

— Огни опустились на заливные луга, — ответил ей начальник охраны. — В низине, по ту сторону губернаторского парка.

Они поспешно двинулись в указанном направлении. Вскоре почва для кабриолета стала слишком топкой, и Антони пришлось выйти из повозки. Подобрав подол своей мантии, она вместе с вооруженным отрядом продолжила свой путь бегом.

Вдруг впереди, сквозь кроны деревьев она разглядела какие-то неясные очертания: облако водяного пара медленно рассеивалось в бледном свете хмурого утра. Причудливая смесь запахов, достигшая обоняния Антони, содержала и раскаленный пар, и сырость трясины и химические пары.

— А ну, пошевеливайтесь! — прикрикнула она на своих людей, которые разбрелись по зарослям болотной травы. — И не забывайте про опрятность! Вот ты, поправить китель!

— Так точно, мэм!

Внезапно почувствовав на руке крепкое пожатие начальника охраны, Антони вздрогнула.

— Что?

— Мэм, это может быть что угодно. Кто знает, может это… опять они. Позвольте я пойду первым.

Главному секретарю эта мысль не приходила в голову. И от одного лишь предположения ее бросило в холодную дрожь. Почувствовав жгучий стыд за это неожиданное проявление трусости, она молча кивнула. Начальник отряда выдвинулся вперед и отдал своим людям приказ растянуться цепью. Антони последовала за ними.

Между тем, пар рассеивался. Несколько старых ив стояли, безвольно согнувшись, у края заливного луга, на котором лежал космический корабль. Горячий и темный, его металлический корпус весь был покрыт царапинами и выбоинами, а посадочные опоры наполовину ушли в топкую почву.

Антони нахмурилась. Это был очень уж небольшой корабль.

Ушедшие вперед вооруженные стражи при виде приземлившегося аппарата заметно оробели и, как один, остановились и нацелили на объект ружья. Небо становилось серым перед рассветом, стояла тишина, если не считать кряканья и свиста болотных птиц, доносившегося с бесчисленных протоков в пойме местной реки — по ту сторону заливного луга. Клочья тумана разворачивались, как прозрачная вуаль, и медленно растворялись в воздухе.

Люк корабля открылся. С гудением выдвинулся трап. Несколько птиц, что успели забрести к кораблю, в панике захлопали крыльями и взлетели.

Одинокая фигура стала спускаться по трапу — не более чем силуэт в туманной дымке. У подножия трапа фигура нагнулась. Антони напрягла зрение. Что делает это существо? Чем-то намазывает себя? Пьет?

Фигура вновь распрямилась. Вдруг, словно из ниоткуда, однако слышимый отовсюду, как если бы его пропустили через усилитель, над низиной прогремел голос:

— Если не желаете, чтобы я видел в вас врагов, перестаньте в меня целиться!

Охрана медленно и довольно нервно опустила свои ружья.

Антони поспешно вышла вперед и, минуя начальника отряда, приблизилась к таинственному силуэту.

— Я — Пьеретта Суитон Антони, главный секретарь…

Она запнулась и замолчала. Стоящий перед ней космический аппарат определенно был невелик, но о существе рядом с ним этого сказать было нельзя. Это был настоящий великан, закованный в доспехи из серой брони, с красно-белыми узорами на плечах. Голова его была открыта, и можно было рассмотреть массивный череп на толстой шее, а также черные волосы, кольцами слипшиеся на лбу. Казалось, что он был вдвое, а то и втрое тяжелее среднего взрослого мужчины, а что касается роста, то даже самые высокие стражники из свиты Антони едва доставали по грудь этому гиганту.

— О, боже… — тихо пробормотала Антони.

Великан шагнул к ней от края трапа. Судорожно глотнув воздуха, Антони, расплескав болотную грязь, опустилась на колени.

— В этом совершенно нет нужды, — произнес великан.

Его голос был столь глубоким и столь могучим, что Антони почувствовала дрожь в своей грудной клетке.

— Главный секретарь, встаньте, пожалуйста!

Антони подняла голову, но вставать не торопилась. Она пристально посмотрела великану в лицо. Его черты показались ей массивными и резкими, как края горного утеса, однако взгляд его глаз, тем не менее, был пронзительный и живой.

— Вы послали мне вызов.

— Я… То есть, мы… То есть, я хотела сказать, жители Баал Солок… мы послали… Я послала… сигнал, только сигнал… согласно древнему закону об обязательствах… сигнал Железным Змеям с Итаки. Сигнал о… о помощи.

— Я — Приад из Дамоклов. Один из Железных Змеев. Ваш сигнал был услышан, и я на него откликнулся. Где враг?

Антони поспешно поднялась, полы ее мантии намокли и отяжелели.

— На севере. К северу отсюда.

— Их число и дислокация? Тип?

— Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что примулы напали на наш мир.

— Примулы? Это очень старое название. Я уже много лет не слышал, чтобы его использовали. Пожалуйста, пройдемте со мной.

Великан жестом пригласил Антони последовать за ним на его корабль. Однако Антони колебалась.

Уже шагнув к своему кораблю, великан повернулся.

— Виноват. Я, кажется, тороплю события. Полагаю, должна быть какая-то церемония? Вероятно, ваш лидер желает устроить пир в мою честь? Что-то вроде этого?

Антони отрицательно замотала головой.

— Наш верховный законодатель бежал шесть недель назад, когда атаки примулов участились и стали более… интенсивными. Мы… мы не можем оказать вам надлежащий прием, сэр. Я только потому не решаюсь за вами идти, что…

— Почему?

— Я боюсь входить в ваш корабль. Я никогда еще…

— Понимаю. Все в порядке. Там совершенно безопасно. Это как морской пассажирский катер. Пожалуйста, пойдемте со мной. Если я собираюсь вам помочь, мне нужно знать все, что знаете вы.

Антони кивнула и вслед за гигантом стала пробираться к кораблю по залитому водой лугу. Уже у подножия трапа она поскользнулась и чуть было не упала в грязь, но мгновенно среагировавший гигант, тут же схватил ее за руку и удержал от падения.

Его хватка была крепкой как медвежий капкан. Огромная стальная перчатка гиганта надежно обхватила руку Антони.

— С вами все хорошо, главный секретарь?

— Да, я только хотела бы знать…

— Что?

— Вы Змей?

— Да.

— И вы здесь один?

— Да.

Антони улыбнулась и кивнула.

— Понимаю. Корабль похоже настолько мал, что… Когда прибудут остальные Змеи?

— Какие остальные? — не понял гигант.

 

IV

Антони последовала за воином-гигантом вверх по трапу и вскоре оказалась во чреве его корабля. Звук их шагов эхом отражался от металлических переборок.

— Но я не понимаю… — начала Антони.

Во внутреннем пространстве корабля царил странный, едкий запах, в котором угадывались и жар раскаленного металла, и масляные пары, и хлорная известь с озоном. Это было нечто вроде грузового трюма с черной решеткой на полу и резкими зелеными лампами, которые светили из углублений в обшитых медью стенах, тронутых зеленоватой патиной. Все внутренние поверхности помещения были исцарапаны и истерты, как после многолетнего использования, а из-за стенной обшивки мерно доносилось щелканье и журчание — так происходило охлаждение и отключение различных корабельных систем.

То, как все это выглядело и пахло, совсем не соответствовало представлениям Антони о космическом судне. Великан зашагал по решетчатому полу и подошел к ряду агрегатов с сияющими экранами, установленных вдоль одной из стен отсека.

— Что вы не понимаете, главный секретарь?

Антони нервно сглотнула.

— Вы… один?! Вы прилетели к нам один?

— Верно, — сказал гигант. — Это стандартная ситуация. Если клиент — один из миров — запрашивает помощь с Итаки, великий магистр ордена по традиции отряжает им на выручку одного воина. Обычно одного воина хватает.

— Но что, если проблема серьезная? — удивилась Антони. — Тогда точно одного человека будет не достаточно…

— Я в состоянии произвести оценку. Других можно будет вызвать позже. Не думаю, что в данном случае потребуется подкрепление.

— При всем уважении… Территории подвластные Легислатуре подверглись нападению. Были рейды, совершенно варварские рейды и… Много смертей. Дотла выжжены города и деревни… Мы посылали туда наши лучшие войска. И мы потеряли их все. Ни одного воина больше не видели. Примулы…

— Они — зло, — сказал великан. — Я знаю. Мне знаком их почерк. Вам, в общем-то, повезло.

— Повезло? — эхом отозвалась главный секретарь.

— За последние шесть месяцев моя рота у соседних с вами звезд неоднократно вступала в стычки с темными эль… с боевыми частями примулов. Полдюжины миров и множество мелких стычек… Мы их рассеяли, и теперь моя боевая группа занята выслеживанием и ликвидацией остатков вражеских формирований. Штаб-квартира ордена перенаправила ваш сигнал на нашу боевую баржу. Мы были от вас всего в нескольких звездных системах. Показалось удобным забросить меня сюда, поскольку мы и так пролетали мимо. Подумайте, главный секретарь, как иначе мы бы смогли отреагировать на ваш сигнал так быстро?

— Быстро?! — удивилась она. — Прошло два месяца!

На лице глядящего ей в лицо великана мелькнула снисходительная усмешка.

— Как вы сказали, ваше имя, главный секретарь?

— Пьеретта Суитон Антони, — сказала она.

— Так вот, Пьеретта Суитон Антони… Очевидно, вы образованная женщина. Как далеко по-вашему отсюда Итака?

— Не знаю, — призналась Антони.

— Около одного парсека, не так ли?

— Я не знаю, что такое парсек, сэр.

Великан понимающе кивнул.

— До Итаки отсюда очень, очень далекий путь, главный секретарь. Чтобы добраться оттуда до Баал Соок Железным Змеям потребовалось бы минимум десять-двенадцать месяцев. А мы оказались по-соседству. Считайте, что вам повезло.

— Я и не знала… — начала она опять.

— Не знали что?

— Я не знала, что эти пространства столь огромны. Итака ведь входит в миры Рифовых Звезд.

— Да, входит.

— И Рифовые Звезды так разбросаны, что требуется год, чтобы долететь от Итаки до Баал Солок?

— Для космоса это вообще не время. Потребуется три с половиной года, чтобы пересечь сектор Рифовых Звезд, а это лишь малая часть всего Империума. Принимая во внимание размеры Галактики, Итака находится совсем рядом. Яркая желтая звезда, которую в летнее время у вас можно разглядеть на западном горизонте.

— Вы знаете, где расположена Итака на нашем небе?

— Это было первое, что я установил, когда сюда прибыл. Мне нравится быть в курсе того, где я нахожусь по отношению к ней. Можете считать это моей причудой.

Антони почувствовала, как у нее начинает кружится голова.

— Я хотела бы сесть, — сказала она.

Прогремев тяжелыми сапогами по металлическому настилу, великан подошел и выдвинул из ржавой стены складное сиденье. Антони с трудом на него взгромоздилась.

— Благодарю вас. Можно мне также попросить у вас немного воды?

Возникла пауза.

— У меня нет воды… То есть, я хотел сказать, нам не требуются никакие припасы, рационы… Мы можем долгое время обходиться без…

Она кивнула.

— Я поняла. Все в порядке.

— Нет, — сказал он. — Не в порядке. Немного попить найдется…

Он потянулся рукой вниз и из футляра, который ремнями крепился к стальным щиткам на бедре, достал небольшую флягу. Фляга была медная, трубчатая, стянутая серыми полосками цинка. Он ее откупорил и передал Антони.

— Боюсь только вода не свежая…

Антони пригубила из фляги. Вода действительно была не свежая, но, тем не менее, пришлась весьма кстати.

— Спасибо, — сказала она и вернула флягу.

Гигант вновь кивнул, и, заткнув флягу, убрал ее на прежнее место. Затем он перешел на другую сторону трюма и привел в действие целый ряд тяжелых, встроенных в стену, пневматических рычагов.

Стенка с левой стороны трюма раздвинулась, и за ней обнаружилось разного рода оборудование, доспехи и арсенал, надежно закрепленные на специальных нишах. Антони увидела длинные, медные пики, пару щитов и какое-то огромное огнестрельное оружие, одного взгляда на которое было достаточно, чтобы понять: обычному человеку его никогда не поднять.

С правой стороны отодвинулся люк, открыв проход во второй, меньший отсек, где на подвесе, в поддерживающей раме, располагался некий аппарат. В глазах Антони он выглядел как небольшая гребная лодка, только серая и бронированная, с двумя посадочными местами и с установленным на носу тяжелым вооружением. Великан потянул еще за несколько рычагов, и маленький аппарат задрожал от энергии, заряжающей батареи его двигателей.

Затем гигант вернулся к своему ряду мониторов.

— Они в молоке, — сказал он.

— Что?

— Мои сканеры. Я рассчитывал, что, когда сюда прилечу, мне удастся провести нормальное топографическое сканирование, которое бы зафиксировало расположение противника. Но они в молоке. Слепы, можно сказать. Радиация, я полагаю.

— Радиация? А что это такое?

— Я думаю, примулы потерпели здесь крушение, главный секретарь. Это не вторжение, вынужденная посадка. Ядро их двигателя протекло, возможно, даже взорвалось, подвергнув радиационному загрязнению сотни квадратных километров. Показания сканеров столь неясны, что я не могу разглядеть сколько-нибудь четкий след.

— Я могу показать вам, где они находятся, — сказала Антони. — Только во дворце. Там у меня карты.

— Буду вам очень признателен, — ответил гигант.

Вооруженная охрана робко отступала назад, когда, выйдя из корабля, главный секретарь повела великана по заливным лугам. Всю дорогу она что-то без умолку говорила, а великан лишь изредка ей отвечал. Он просто следовал за ней по топким низинам, возвышаясь, как исполин из древних легенд, и только время от времени ловя ее, когда поскользнувшись или споткнувшись, готова была упасть.

Когда они проходили под аркой дворца, великан задал ей вопрос.

— Это ведь не совсем обычно, не так ли, когда женщина занимает такой пост?

— Да, не обычно, — ответила она. — Я первая женщина, которая достигла здесь положения главного секретаря. Я заслужила это!

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Здесь, на Баал Солок, мы гордимся тем, что добились равенства между полами. У нас современный, просвещенный мир!

— Да, — сказал гигант, и снова улыбнулся. — Похоже, что так и есть.

— Здесь… — сказала она.

Великан внимательно изучил карты, которые Антони перед ним развернула.

— Это на плоскогорье, не так ли?

— Да, наверху, по ту сторону Черикона. Холмы и долины. Большинство деревень там были стерты с лица земли. Все Пифосские кантоны рассматриваются теперь как одна большая запретная зона.

Гигант одну за другой просматривал карты, время от времени сверкая глазами. Каждое такое сверкание сопровождалось отчетливым щелчком.

— Что это значит? — спросила Антони.

— Ничего, я просто записываю данные.

— Ваши глаза действуют как фотокамеры?

— Да. Полагаю, можно это рассматривать и так.

Его глаза щелкнули еще раз. На этот раз он глядел прямо на нее.

— Вы записали мое изображение? — спросила она.

— Да, главный секретарь. Это связано с идентификацией цели. Я бы очень не хотел подстрелить вас по ошибке.

— А почему вы должны в меня стрелять? — не поняла Антони.

— Потому что я уже знаю, о чем вы меня попросите.

— И когда это произойдет?

— Завтра.

 

V

Следующий рассвет тоже был холодным и серым. Туман, еще более густой, чем днем ранее, пеленой опустился на Фуче, приглушив все звуки.

Антони вышла в сырую прохладу дворцового сада. Повсюду были расставлены стражники, и было слышно, как где-то далеко распорядитель парадов отдает приказ о смене караула. Микширующий все шумы туман причудливо исказил его зычный голос.

Антони положила на землю свой маленький саквояж. Она была одета в зимний, шерстяной походный костюм, который состоял из блузы и брюк с водостойкими потертыми кожаными наколенниками. Она ждала.

Принцепс и три другие бойцовые собаки верховного законодателя бестолково бродили по двору. Сам верховный законодатель, еще до того, как покинуть Фуче, настоял на том, чтобы его верные псы остались «охранять покой дворца». Антони старалась держаться подальше от зверюг.

Внезапно новый ритмичный звук прорвался сквозь туман — звук мощного двигателя. Антони подняла голову. То же сделали часовые, в саду дворца, и даже собаки. Шум мотора все приближался и затих только у самых ворот в дворцовый сад. Спустя мгновение раздался стук тяжелых шагов, и из тумана, в громаде своих доспехов, появился великан.

Злобно зарычав и вздыбив на загривках шерсть, собаки бросились к нему.

— Остановите их! — крикнула Антони ближайшему стражнику, но тот лишь беспомощно пожал плечами.

Как только собаки сорвались с места, великан сразу остановился. Он опустился на одно колено и издал короткий, пронзительный свист. Антони даже представить себе не могла, что артикулярный аппарат человека может произвести такой звук.

Собаки тотчас припали брюхом к земле, прижав морды к сырым булыжникам. Одна из них негромко заскулила. Все еще стоя на колене, великан щелкнул пальцами в металлических перчатках, и Принцепс, вскочив, тут же подбежал к нему с опущенной мордой, покорно позволив гиганту себя погладить. Затем пес опрокинулся на спину, растопырив лапы в воздухе, и блаженно заурчал, наслаждаясь лаской.

Направив указательный палец на Принцепса, великан поднялся. Бойцовый пес перевернулся на живот и распластался, вжавшись в землю, как и два его собрата. Воин прошел мимо собак, подходя к Антони.

— Великолепные псы! Это бойцовые собаки?

— Да.

— Очень красивые животные.

— Как это вы… — уже начала она свой вопрос, но затем передумала.

— Вы одеты для дальней поездки, — заметил он, окинув ее взглядом.

— Я намерена ехать с вами. На борту вашей машины для путешествий, я заметила, есть второе место… — она смело подняла на него взгляд. — Это ведь та самая просьба, которую вы предвидели.

— Верно, — сказал он. — Не стану спорить. Вы призвали меня для того, чтобы я выполнил задание, и вы желаете лично убедиться в том, что оно будет выполнено. Это нормально, когда клиент ставит условием, чтобы какой-то свидетель или назначенный им инспектор следил за нашими действиями.

— Так вы возьмете меня с собой?

— Главный секретарь, по опыту мы знаем, что легче сказать «да», чем отказать и обнаружить кого-нибудь, вроде вас, болтающимся у нас на хвосте. Мне надо знать, где вы находитесь, чтобы обеспечить вашу безопасность. Однако есть и базовые условия для такого согласия. Все это время вы будете беспрекословно и не задавая лишних вопросов делать все, что я вам скажу. Вы сопровождаете меня лишь до определенного момента. Как только мы достигнем границы оперативной зоны, вы отойдете в сторону и позволите мне действовать в одиночку.

— Нет, подождите… Я…

— Эти условия не подлежат обсуждению, главный секретарь. Вам будет разрешено сопровождать меня до границы оперативного района, и там вы будете меня ждать. Я способен на очень многое, и все же не могу гарантировать вам безопасность непосредственно на линии огня. Вы подождете меня на границе оперативной зоны. Как только я все закончу, я тут же к вам вернусь и дам возможность осмотреть место событий, чтобы вы убедились, что я довел дело до конца. Вы согласны с такими положениями в договоре?

— Полагаю, да.

— Тут или да, или нет. Если вы не уверены, что сможете их выполнить, — вам лучше остаться здесь.

— Очень хорошо. Я все поняла.

— Вы вооружены? — спросил гигант.

— А вы как думаете?

Он посмотрел на нее, моргнул. Послышался щелчок.

— В верхнем левом кармане — аккумуляторное излучение. Коммуникатор или записывающее устройство. В кармане брюк — пиктрекодер. Еще один аккумулятор в воротнике и на спине куртки… обогревательный элемент, полагаю. Энергозарядный пистолет в нижнем кармане куртки. Лазерный?

— Да, а что?

— Покажите.

Антони достала маленький лазпистолет, который утром выбрала в арсенале дворца. Она протянула его великану. Несколько мгновений тот его внимательно разглядывал. В его громадных перчатках оружие казалось детской игрушкой. Затем он бросил его ближайшему стражнику, который ловко его поймал.

— Никакого огнестрельного оружия, главный секретарь. Если дело касается стрельбы, у меня должна быть абсолютная власть. Я не имею в виду вражеский огонь, конечно. Короче, я не могу позволить вам иметь при себе легкое огнестрельное оружие. В случае непредвиденных обстоятельств это может привести к неразберихе… — он сделал паузу. — Я чувствую запах черного пороха с примесью фуцелина, вероятно от запальных капсюлей.

— Стражники вооружены дробовиками помимо прочего…

— Это не от них. Пожалуйста, прошу вас…

Антони тяжело вздохнула и вынула из кармана брюк запальный пистолет. Воин взял его и, вынув из него запал, тоже бросил стражнику.

— В общем, неплохая попытка, — заметил гигант.

— И как теперь прикажете защищать себя? — спросила Антони.

— А вы и не должны. Это моя работа. В этом ее суть. Что-нибудь есть еще? Говорите сейчас.

— У меня с собой клинок. Нож в ножнах.

— Покажите.

Она подняла край правой брючины. Клинок в специальном футляре был пристегнут ремнями к голени.

— Это я разрешаю. Но повесьте его себе на пояс — так, чтобы я мог его видеть, а вы легко дотянуться.

Кивнув, она сделала все, как он сказал.

— Что-нибудь еще?

— Нет.

— Я все еще чувствую запах черного пороха.

— Запасные патроны в моей сумке. Потребуется немного времени, чтобы их распаковать…

— В этом нет необходимости. Нам пора ехать. — Он сделал шаг, но затем резко повернул голову. — Я хочу взять с вас слово, мэм, что все это время вы, как верный слуга Империума Человечества, будете беспрекословно выполнять мои инструкции. Я хочу, чтобы вы остались живы. А непослушание скорее всего приведет к вашей гибели.

— Вы мне угрожаете? — спросила она простодушно.

— Не совсем. Однако я знаю, что делать, а вы — нет! Как я уже сказал, я лишь хочу, чтобы вы остались живы. Ваше своеволие скорее всего приведет к несчастному случаю. Это понятно?

— Вполне.

— Так я могу положиться на ваше слово?

— Можете.

— Тогда в путь.

Великан прошел через двор, растворяясь в пелене тумана. Антони взглянула на стражников, что стояли рядом в ожидании ее отъезда, и пожала плечами.

— Да защитит вас Император, мэм, — нервно произнес один из караульных.

— Насколько я понимаю, он сейчас как раз этим и занят, — ответила Антони и, подхватив свою походную сумку, поспешила за гигантом.

Двухместная повозка великана, окутанная туманом, дожидалась с внешней стороны ворот. Антони подошла к ней и к своему удивлению обнаружила дворцовых собак, которые послушно сидели в ряд вдоль ее борта. Гигант, повернувшись к ним, ласково теребил их уши и тихо им что-то говорил.

Псы зарычали, когда она с саквояжем в руке к ним приблизилась.

— Тихо! — приказал великан, и они тут же умолкли.

Антони с изумлением уставилась на машину. Странное средство передвижения источало сильный запах масел и жар двигателя. Толщина могучей брони и мощь установленных орудий говорили за себя сами, а в расположенном на корме грузовом отсеке великан закрепил много разного дополнительного оборудования.

— В чем дело? — спросил гигант.

— Но как… — начала она.

— Что — как?

— Повозка не имеет ни ног, ни колес и даже не касается земли…

— Технология скольжения над поверхностью. Это — спидер. Антигравитационный.

— Он парит в воздухе?

— Да, — ответил гигант и медленно приблизился, пока не встал вплотную рядом с Антони, возвышаясь, как скала. — Послушайте… главный секретарь, я думаю, что будет лучше, если вы все же останетесь здесь, во дворце.

— Нет!

— Я не могу… — он не закончил фразу и поправился. — Мне нельзя лишний раз отвлекаться. Вас смущает даже моя техника. Оно и понятно — культурный шок. Останьтесь здесь.

— Нет! — она стояла на своем.

— Если один только вид моего спидера выбил вас из колеи, Трон знает, что будет, когда…

— Со мной все отлично, — сказала она. — Я всего лишь была… под впечатлением. Эта скользкая технология… Просто чудо!

— Скольжение над поверхностью. Технология скольжения над поверхностью.

— Со мной все будет отлично. Я — главный секретарь верховного законодателя Фуче. Я спокойно со всем этим справлюсь. Все будет отлично, и я не стану для вас помехой. Теперь сэр, скажите, как залезть в эту штуковину?

— Просто забирайтесь наверх. Как в лодку. Нет… с другой стороны. Это — место водителя.

— Это я поняла.

— Вы что, вести собираетесь?

— Я только посмотрю. Сюда? Я правильно залезаю? Она… она не осядет под моим весом?

Великан покачал головой.

— Нет, мэм, не осядет.

— Благодаря технологии скольжения над поверхностью! — произнесла она уверенно.

Затем она удобно устроилась на сиденье и скрестила руки.

— Видите? Я в полном порядке. Посмотрите: вот сижу в вашем наземном скороходе!

— Тогда хорошо…

— Забыла сумку! — воскликнула она внезапно и тут же попыталась выбраться из машины.

— Уже взял, — сказал воин и, подобрав с земли саквояж, закрепил его в багажной клетке.

— Спасибо.

Он подошел к парящей над землей повозке с борта Антони.

— Теперь застегните сбрую.

— Да?.. Как вы сказали?

— Сбрую. Это здесь ремни такие. Закрепите их вокруг плечей и талии. Металлический язычок вставляется вот в этот механический карабин. Вот так… Видите?

— Я справлюсь. А для чего именно они предназначены? Для заключенных?

— Нет. Для безопасности. Это — лендспидер! — произнес он с нажимом.

— Очень хорошо. Я поняла.

Великан обошел аппарат и подошел к другому борту машины — там, где его ждали собаки. Он им что-то сказал, и все они, задрав морды и впившись в него преданными глазами, нетерпеливо завиляли обрубками хвостов.

— Ты! — сказал гигант, и Принцепс запрыгнул в кузов спидера.

— Вы что, намерены взять с собой собаку? — удивилась Антони.

— Из своего опыта знаю, что, когда имеешь дело с примулами, это может быть полезно.

— Понимаю. Полностью полагаюсь на ваш опыт. Собака с нами будет сидеть?

— Нет, поскольку вы заняли его место, ему придется путешествовать в грузовой клетке.

Гигант перевел виляющего купированным хвостом Принцепса в кормовую часть спидера и заставил пса усесться на грузовой площадке.

Затем великан взгромоздил свое огромное тело на водительское сиденье. Когда он это сделал, парящий спидер и в самом деле закачало, как гребную лодку на мелководье. Воин закрепил свои ремни и одним быстрым движением руки щелкнул сразу несколькими переключателями. Спидер загудел, наполняясь энергией, и до Антони донесся уже знакомый шум двигателей.

— Готовы, главный секретарь? — спросил ее воин.

— Если вы готовы… — кивнула она.

Лендспидер тронулся и начал свое движение сквозь туманную дымку серого рассвета. Антони с трудом подавила вскрик.

— Вы чем-то напуганы, главный секретарь? — стараясь перекричать рев моторов, обратился к ней великан.

— Есть немного.

— Уверяю вас, я легко разделаюсь с этими примулами.

— Я и не думала о них, — призналась Антони. — Просто я должна честно сказать, что испытываю страх перед этим жутким видом передвижения.

— Вы привыкнете.

— И через миллион лет не смогу! — взвизгнула она, когда аппарат стал набирать ход.

Они уже оставили у себя за спиной дворцовые сады и роскошный парк. Три оставленные ими бойцовые собаки, скуля и тявкая, галопом неслись за ними, словно гончие за зайцем. Сидевший в грузовом отсеке, Принцепс встал и, просунув морду между прутьями, принялся лаять в ответ, причем его язык и уши забавно хлопали на холодном ветру.

Постепенно увеличивая скорость, они оставили бегущих за ними собак далеко позади.

— Хочу указать вам на одну вещь, главный секретарь, — сквозь рев моторов донесся до нее голос гиганта. — Предполагается, что ваши руки должны находиться поверх ремней.

— Что, в самом деле? — отозвалась Антони сквозь стиснутые от страха и пронизывающего ветра зубы, стянутая ремнями так, как бывает стянут циркач, когда его готовят к номеру «освобождение из оков». — А мне и так хорошо.

 

VI

Всего за несколько часов они совершили путешествие, которое, используй она другое средство передвижения, — даже скоростную повозку — заняло бы у нее не меньше недели. Мощеные дороги и проселочные тракты мелькали так быстро, что Антони не раз и не два показалось, что сейчас ей станет плохо. В одно мгновение они проносились мимо поселков и деревушек, фруктовых садов и придорожных рощ… Покинув туманные низины, они летели вверх, по пологим склонам холмов, прямо навстречу солнцу! Раскинувшаяся вокруг них земля томилась от жаркого осеннего зноя. Урожай с этих иссушенных солнцем полей давно был собран, и теперь они выглядели весьма голо. Запах соломы и жнивья чувствовался в каждом дуновении проносящегося мимо воздуха.

Принцепсу похоже понравилось это их стремительное движение. Он улегся в углу грузовой клетки и, просунув между прутьев морду, выпустил наружу свой длинный язык, который, как вымпел, трепетал на ветру.

Вдруг поперхнувшись, Антони закашлялась и затем сплюнула.

— С вами все в порядке? — тревожно спросил гигант.

— Жучок попал.

— Держите рот закрытым.

Итак, все время вверх: через Тирмонт, Рейкспур, Дионсис… Мимо них проносились залитые солнцем, маленькие деревушки, которые оставались у них за спиной раньше, чем они успевали их разглядеть. Перос — местечко у водопадов, низвергающих свои воды в верховьях Пифойи — уже давно опустел, его крытые соломой хижины сгорели до основания.

Они остановились и вылезли из машины. Запах давнишнего пожара все еще висел в воздухе. От хижин, амбаров и мастерских остались лишь черные обгорелые балки, да куски глины, запекшиеся в огне, не уступающем жару муфельной печи.

Антони окинула взглядом открывшуюся ей мрачную сцену. Великан, в поисках чего-то, ушел в опаленный пожаром подлесок. Принцепс выскочил из спидера и стал деловито рыться в золе.

Из кустарника доносился стрекот и жужжание насекомых. Ладонь Антони сама легла на теплую рукоять ножа. Тут она увидела оставленную корзину с яйцами. Сквозь разбитую скорлупу было видно, что палящее солнце уже успело их сварить. Над корзиной, с громким жужжанием, вился рой мух.

Принцепс залаял. Он с таким рвением копался в куче золы, что измазал свою блестящую черную шкуру в сером пепле.

Осторожным шагом Антони направилась к увлеченному своим делом псу. В кронах деревьев, растущих по ту сторону дороги, покрикивали булавоклювы. Жаворонковые лапки, сияя белыми цветами в рядах живых изгородей, колыхались от дуновения самого легкого ветерка. Пятнистая, выгнутая дугой стрекоза чуть не уселась на лицо, но затем взмыла вверх и молнией унеслась прочь.

— Что это ты делаешь? — спросила она пса, но тот игнорировал ее, продолжая копаться в золе. — Ну-ка прекрати!

Принцепс продолжал свои поиски. Антони наклонилась и отпихнула собаку в сторону. Она опустила ладони в груду пепла. Там лежало что-то гладкое, твердое и теплое.

Она погрузила ладони глубже и, вперемешку с землей и пылью, вытащила этот таинственный предмет на свет.

Это была челюсть. Человеческая челюсть! Какой-то инфернальный огонь выжег все ткани, и осталась одна кость!

— Ох! — невольно вырвалось у Антони.

Принцепс, чьи повадки у нее еще совсем не было времени изучить, вопросительно глядел на нее своими большими глазами, и, высунув язык, активно мотал головой, отгоняя мух.

— Думаю, мы с тобой нашли нечто ужасное, — сказала она псине.

Принцепс повернулся и принялся рыться снова, выпуская из-под своих лап тучи пыли.

— Что еще ты нашел, Принцепс? — спросила она. — Что ты нашел?

Она потянулась к куче земли, отброшенной псом, но тут же, вскрикнув от боли, отдернула руку. Что-то острое резануло по подушечке пальца, да так сильно, что из невидимой ранки брызнула рубиново-красная, почти черная кровь.

Зализав палец, Антони достала свой нож, чтобы дальше не производить раскопок голыми руками. Не прошло и минуты, как она выкопала какой-то остроконечный, блестящий предмет — размером не больше монеты.

— Вы случайно не этим порезались? — спросил гигант, внезапно выросший у нее за спиной.

— Нет-нет. Со мной все прекрасно.

— Вы уверены?

— Да, уверена. А что это такое?

Нагнувшись, великан поднял с земли острый, блестящий предмет. Он внимательно его разглядел.

— Что это? — повторила она свой вопрос.

— Зубец от снаряда сюрекеновой винтовки.

— Это не слишком много мне говорит.

— Зато мне это говорит ужасно много, главный секретарь. Эльдары. Темные эльдары.

— Кто?!

— Примулы. Можно считать, что это подтвердилось.

— Подтвердилось, что я не лгу?

— Я никогда не думал, что вы лжете, главный секретарь, но я должен точно знать, с кем мне придется иметь дело. Вы этим порезались?

— Да нет, все в порядке…

— Вы этим порезались? — не отступал от нее великан.

Неожиданно его голос прозвучал столь устрашающе, что Антони невольно отшатнулась. Принцепс робко попятился. Она вытянула руку.

— Пустяки. Только палец.

Он внимательно изучил ее измазанную золой руку. Из глубокого, невидимого пореза все еще продолжала сочиться кровь.

— Это не пустяки. Они могут нас учуять.

— Они это кто?

— А сами как думаете?

Великан направился к своей машине, открыл багажный ящик и достал оттуда маленькую металлическую фляжку. Затем он вновь подошел к Антони.

— Покажите ваш палец.

— Так?

— Да.

Он капнул из фляги жидкостью, которая мгновенно вспенилась, закрывая рану.

— Защита для кожи в виде аэрозоля. Дайте ему высохнуть.

— Это, чтобы я не истекла кровью?

— Нет, это, чтобы они вас не учуяли.

— Ого!

Он помог ей подняться с земли.

— Думаю, более шестидесяти человек были убиты здесь.

— Почему? Почему вы так думаете?

— Я провел тактическое сканирование этого места. В земле я вижу много костей. Вообще, для меня это место переполнено следами: ружейных разрядов, тепловых истечений, обожженных костей…

— Тепловые истечения… Кровь, вы имеете в виду?

— Да, главный секретарь. Пойдемте.

Они вернулись на борт спидера. Великан хлопнул в ладоши, и Принцепс, бросившись к машине, тут же запрыгнул в багажную клеть.

— Закрепите сбру…

— Уже сделала, — отрапортовала Антони.

Они продолжили свое движение по холмам, минуя сначала Тиммы, а потом Геллин — два разоренных и безлюдных селения.

— Это произошло где-то здесь… — произнесла Антони, считывая показания со своего сенсорного планшета. — Где-то здесь пропал без вести ответственный по крушениям. А также первый законодатель Хенфайр.

Великан кивнул.

— Думаю, сейчас мы подходим к границе оперативной зоны. Похоже, пришло время вам спешиться, главный секретарь. Позвольте мне высадить вас вот здесь…

И он стал замедлять свой аппарат.

— Ступайте в ближайшее селение, и позвольте мне заняться моим делом.

— Так мне что, одной идти?

— Я оставлю вам собаку — он, если что, сможет вас защитить.

— Я бы предпочла остаться с вами.

— А я бы предпочел, чтобы вы не оставались. Помните о нашей договоренности.

— Честно говоря, не доверяю я этой собаке.

— Это замечательный пес.

— Он не породистый.

— Если уж на то пошло, я тоже не породистый, — пошутил гигант и улыбнулся, хотя в улыбке его совсем не было теплоты. — Вам пришло время уходить, главный секретарь. Пожалуйста. Дальше уже будет интересно…

— Вот и мне интересно.

— Ладно, я употребил неудачное слово. Пожалуйста, мэм. Вылезайте и идите назад в сто…

Его перебила собака, заскулив у него за спиной. Принцепс вскочил, вздыбив шерсть на загривке. Издав горестный вой, он выскочил из медленно движущегося спидера и помчался по дороге прочь.

— Черт!.. — пробормотал великан и быстрым движением руки устремил спидер вперед, заставив его все быстрее набирать ход.

— Что происходит? — спросила она немного встревожено.

— Пригнитесь! Держитесь ко мне как можно ближе и делайте все, что я вам скажу!

 

VII

То, что случилось потом, произошло так быстро, что Антони едва могла за всем уследить, но, быть может, то, что она не вполне поняла смысл происходящего, пошло ей во благо. Когда же она более-менее разобралась в происходящем, кричать уже было слишком поздно.

Машина набрала скорость так стремительно, что женщину буквально вдавило в сиденье, а удерживающие ремни натянулись до предела. Снопы жарких солнечных лучей, пробиваясь сквозь ветви деревьев, слепили глаза. Гигант вдруг выбросил левую руку вперед, чтобы подрегулировать что-то на панели управления, и тут же в носовой части машины раздалось громкое механическое дребезжание.

Затем к этому звуку добавился еще более громкий шум: целая серия яростных, гулких раскатов, которые полностью заглушили как дребезжание, так и рев работающих на полную мощь двигателей. Антони казалось, что эти звуки, по силе воздействия не уступающие физическим ударам, бьют прямо по ней, а поваливший откуда-то горячий дым больно ел глаза. Со спидером похоже тоже что-то случилось: он вдруг завилял и стал пыхтеть, словно нарушилась равномерность его поступательного движения.

Впереди, там, где дорога делала поворот, группа деревьев на обочине вдруг превратилась в одно огромное извержение щепок.

Великан привел спидер в режим экстренного торможения, из-за чего Антони бросило на ремни, и затем развернул повозку на девяносто градусов — так, что машина встала напротив деревьев и зарослей кустарника по левой стороне дороги. Пушки, установленные на носу спидера, открыли неудержимый огонь и разнесли заросшую обочину в клочья. Главный секретарь чуть не оглохла от такой канонады.

Лишь стрельба прекратилась, как раздалось жуткое жужжание, будто рядом проносился рой пчел. Великан завел руку за спину Антони и надавил ей на лопатки, заставив женщину нагнуться так низко, как только было возможно. Она услышала скрежещущий, отрывистый стук — удары металла о металл, и дробный треск, словно сухой горох сыпался на дно жестяной банки. Иногда этот стук сопровождал странным повизгиванием. Между тем, спидер вновь пришел в движение. Выхлопные сопла бешено работающих реактивных двигателей были так широко расставлены, что это давало машине возможность двигаться боком, — так гигант подставлял борт повозки со своей стороны под шквал огня. «Это чтобы меня защитить», — догадалась Антони.

Неожиданным маневром воин вновь развернул спидер носом вперед и дал третий смертоносный залп из своих орудий. Сквозь прищуренные веки Антони увидела, как череда пылевых фонтанчиков пробежала вверх по дороге, распарывая иссохшую поверхность, и затем — от неожиданности женщина даже вздрогнула — стоящий впереди сухостой из старого клена и дрока разлетелся брызгами огня, щепок и дыма.

Ей показалось, что она видит, как по залитой солнцем дороге движется какая-то фигура. Фигура, похожая на человеческую, и все же не человеческая. Слишком высокая, слишком костлявая и слишком темная, почти глянцево-черная, фигура бежала по дороге, совершая какие-то странные, приплясывающие скачки, которых ни один человек никогда не смог бы удачно повторить.

Затем фигура исчезла.

Спидер вновь накренился. Резкие изменения скорости, которые произошли в эти несколько секунд, вызвали у Антони приступы тошноты, которые ненадолго помутили ее сознание. Она сглотнула подкатившие к горлу спазмы, ей не хотелось показывать свою слабость.

Похоже, спидер направлялся к обочине, к живой изгороди и окружающим ее зарослям папоротника.

Вспоров густую поросль и не задержавшись ни на мгновение, спидер легко преодолел этот барьер. Антони слышала, с каким пронзительным скрипом острые шипы и упругие ветки царапают металлический корпус, как хлещут по обшивке ветки.

Не сбрасывая скорости, они вырвались на яркий свет, заливающий поле кормовой пшеницы, которая так и осталась стоять неубранной, все ниже склоняя тяжелые золотистые колосья. Нива была сухая, как порох, и реактивные выхлопы мчащейся над землей машины поднимали клубящиеся облака сеченой соломы и шелухи, тянущиеся за спидером, как пенящиеся волны за кораблем.

Антони хотела крикнуть, потребовать, чтобы он остановился, но рев реактивных двигателей был слишком громок, да и летящая ей лицо пшеничная шелуха заставляла держать рот закрытым. Развернувшись по большой дуге, спидер помчался поперек этого широкого, высушенного солнцем поля.

В гуще злаков мелькали какие-то фигуры. Они были наполовину скрыты, и все же отчетливо видны — такие черные на фоне ярких, золотистых хлебов. Они бежали, сломя голову, среди высоких злаков, пытаясь оторваться от настигающего их спидера. В свое время Антони охотилась верхом и знала, как выглядит зверь, когда его гонят по равнине. Загадочные черные фигуры в их отчаянном беге выглядели почти жалко.

Орудия спидера вновь изрыгнули огонь, толкнув прямо ей в лицо потоки горячего, ароматного дыма, после чего исчезла целая полоса пшеницы, а вместе с ней и одна из черных фигур. Великан заложил крутой вираж и очередным залпом, как бритвой, прорезал новую просеку в золотом полотне колыхаемой ветром нивы. Еще одна черная фигура изогнулась и упала, а третья на краткий миг была подброшена взрывной волной в воздух.

Она висела в воздухе лишь мгновение прежде, чем пропасть из вида, но этот образ отложился в памяти Антони навсегда: тонкая, черная фигура гуманоида, которая казалась искривленной и изломанной, как если бы его конечности, восстановившись после тяжелой травмы, срослись совершенно не правильно.

Позади что-то разорвалось, и ударная волна ослепила и ошеломила Антони. Спидер затрясло, и звук его двигателей, прежде похожий на вой, сменился затрудненным, прерывистым хрипом. Машина быстро вильнула влево, поверх злаков, и когда Антони оглянулась, она увидела, что они спидер оставляет за собой клубы грязного, бурого дыма.

— Что это?! — крикнула она. — Что случилось?

Гигант не ответил. Не говоря ни слова, он направил спидер к оливковой роще, кроны которой серебрили западный край пшеничного поля. Машина влетела под густые, нависающие над землей ветви, и остановилась, не глуша вибрирующие двигатели. Дым и пар валили от одного из них.

— Что это? — снова спросила Антони.

Великан выпрыгнул из машины.

— Найдите укрытие, — сказал он ей и указал на ближайшую канаву, поросшую по берегам жесткой, как проволока, осокой. — Высаживайтесь!

— Но…

— Выполнять!

Она отстегнула ремни и вылезла из машины. Теперь она смогла как следует разглядеть урон, который нанесла спидеру кем-то выпущенная ракета. Обшивка была помята и покрыта черной сажей. Гигант достал снаряжение из багажной клетки: тяжелый огнемет, который Антони уже видела ранее на его корабле. Огнемет он забросил на плечо. Великан обзавелся также маленьким, обшитым сталью щитом, предназначенным для левого предплечья; и мечом с коротким, но мощным лезвием.

— Ну! — прорычал он.

На этот раз его голос заставил ее вздрогнуть. Гигант надел шлем — увесистую штуковину с узкой смотровой щелью и оскалом решетчатого забрала, прикрывающим челюсть, — и в голосе, который донесся из рупора шлема, было много больше металла и жесткости. Антони бросилась к канаве.

Когда она, цепляясь одеждой за кусты ежевики, спрыгнула в укрытие и в недвижном, горячем воздухе услышала над собой жужжание насекомых, великан уже отошел от спидера и быстрым шагом двинулся из оливковой рощи в сторону залитого солнцем хлебного поля.

 

VIII

Антони показалось, что время, пока она лежала, затаившись в колючем сумраке кустарника, равнялось нескольким ее жизням. Боевое столкновение на дороге и охота в открытом поле, которая последовала затем, произошли слишком стремительно и представлялись теперь скорее как бешеная круговерть неприятных и быстро сменяющихся ощущений, а не как связная последовательность событий, которую ее разум мог бы выстроить во внятный рассказ.

Теперь она лежала неподвижно, в одиночестве, и время, прежде летевшее птицей, теперь замедлилось и поползло, как улитка. Антони ощущала запах сухой земли с пшеничного поля, запах сырой канавы. Кроме того, она ощутила запах своего пота, и осознание этого факта заставило ее покраснеть. Она слышала, как вокруг нее, в траве, стрекочут насекомые, а где-то далеко запела птица. Хорошо, что хоть тошнота прошла. За это стоило сказать спасибо.

Великан куда-то запропал. Оставленный им среди олив спидер все еще испускал из пробитого двигательного отсека тонкую струйку дыма. И пока двигатели остывали, что-то внутри все время тарахтело и тикало.

Из тенистой рощи открытая солнцу золотистая нива казалась ослепительно яркой. Колосья зрелой пшеницы нежно колебал легкий бриз. Рои пшеничных мух, вперемешку с невесомым пухом с колосьев, неутомимо вились над полем.

После затянувшегося периода тишины Антони, наконец, услыхала вдали резкие, отрывистые звуки. Громкий треск и лязг, как если бы перевернули обеденный стол, и вся посуда, что была на нем, разбилась вдребезги. Затем последовали три или четыре быстрых хлопка, которые она посчитала за выстрелы. Наступила пауза. Затем снова хлопки, после чего прогремели два звонких раската, — как если бы посреди морозной зимы молотком ударили по обледенелой лохани.

В завершение донесся пронзительный, протяжный вой — квинтэссенция невыносимой, мучительной боли.

Антони содрогнулась.

Несколько минут спустя она опять услышала выстрелы — на этот раз они прозвучали намного, намного дальше.

Потом не было слышно ничего, кроме жужжания насекомых и пения птиц.

Когда наконец терпеть уже стало невмоготу, Антони выползла из грязной, скользкой канавы и огляделась. Если не считать укрывшегося под оливами покалеченного боевого спидера, не было ничего, что нарушало бы картину сельской пасторали Пифосских кантонов.

Главный секретарь решила, что ей следует поступить согласно распоряжениям великана. Не последнему приказу — просто тихо лежать в канаве — но той инструкции, какую он изложил ей в начале, еще до того, как они попали в засаду. Тогда он велел ей покинуть «оперативную зону» и идти по дороге в ближайшую деревню. Ведь пока она здесь, она является помехой, отвлекает внимание, что ему сейчас совсем ни к чему.

Антони подошла к спидеру и достала из багажной клетки свою дорожную сумку. Прикинув на глаз свое местоположение, она двинулась туда, где, как ей казалось, должен располагаться юг.

Тропа вела сквозь череду оливковых рощ и проходила по краю нескольких пшеничных полей. Солнце припекало, и воздух был полон жужжания насекомых. Антони бодро шагала с дорожной сумкой в руке — ни дать ни взять путник в поисках ночлега. Было так тепло, что ей пришлось расстегнуть свою плотную походную куртку.

Через некоторое время она, однако, убедилась, что за ней неотступно кто-то следует. Кто-то — в этом она была абсолютно уверена — пришел на ее запах, запах крови из порезанного пальца, запах пота. Она была уверена, что по крайней мере однажды слышала рычание, донесшееся из растущего неподалеку кустарника. Она очень пожалела о том, что великан не позволил ей взять оружие.

И тут ее осенила одна внезапная мысль. Антони села в тени старого бука и открыла саквояж. Оттуда она достала запасные патроны с черным порохом. Всего их было десять, и каждый содержал в себе отмеренный заряд для пистолета, отобранного у нее. Антони перетряхнула дорожную сумку и нашла там несколько листов писчей бумаги, а также огниво с трутом, для разведения огня в сырой местности.

Она осторожно развернула лист бумаги и, высыпав на него содержимое десяти патронов, получила небольшую горку из высококачественного черного пороха. Потом, со всей осторожностью, чтобы ничего не рассыпать, она завернула порох в бумажную трубочку и, плотно скрутив ее кончики, запечатала. Это была импровизация, однако Антони осталась довольна результатом, хотя и не могла сказать наверняка, что случится, когда она подожжет один из скрученных кончиков.

Она поднялась и, закинув ремень дорожной сумки себе на плечо, вновь зашагала по тропе, держа изготовленный ей сверток в одной руке и огниво с трутом в другой.

Через пять или десять минут она оказалась в очередной оливковой роще.

И тут она остановилась. Не было никаких подозрительных звуков — вообще ничего, лишь какое-то шестое чувство сообщило ей о том, что что-то неладно. Она резко обернулась. Одна из глубоких теней, сгустившихся под оливами шагах в десяти от нее, вдруг выделилась и приобрела четкие очертания.

Антони замерла.

Фигура была очень высокой и очень тощей, похожей на длинную тень, какую отбрасывает тело человека перед заходом солнца. Темный, заостренный силуэт — словно нож, вырезанный из черного дерева. В белом же, как кость, полном ненависти лице не было ничего человеческого. Губы существа растянулись в улыбке, и зубы зловеще сверкнули.

Когда примул направился к ней, он не произвел ни единого звука, переставляя свои конечности словно ножки циркуля по карте. Он двигался как танцор — каждое его движение говорило о безупречной координации. Антони никогда бы не удалось распознать, что он за ней следует, если только — и эта мысль ужаснула ее больше всего — если только он сам не захотел бы себя обнаружить. Она не раз слышала, что примулы — это безумно жестокие создания, которые не отказывают себе в удовольствии поиграть со своей жертвой. И сейчас такой жертвой стала она сама!

Антони неуверенно повертела в руке огниво и трут, но ее руки онемели, когда она осознала последнюю и самую жуткую деталь.

На кирасе, в которую была закована его узкая грудь, примул носил украшение: что-то бледное, туго натянутое и закрепленное на черном металле доспехов. Это было лицо! Маска из кожи, срезанной с человеческого черепа!

Хоть лицо и не имело теперь рельефа и прежде выраженных скул, Антони сразу его узнала.

Это было лицо чиновника по крушениям и приему космических обломков!

 

IX

Антони содрогнулась от ужаса и инстинктивно попятилась. Примул вдруг сразу перестал улыбаться и бросился на нее быстрее, чем любое существо, о каком она когда либо слышала.

И тут что-то ударилось о него сбоку и повалило на землю. Образовалась свалка, сопровождаемая рычанием. Принцепс, такой же тощий, черный и воинственный, как и существо, с которым он сражался, яростно вцепился в примула.

С диким, негодующим криком примул хлестко ударил пса своей длинной рукой и подбросил в воздух любимца верховного законодателя. Пронзительно взвизгнув, Принцепс тяжело рухнул на землю. Примул же немедля вскочил на ноги.

Однако Антони к этому времени уже подожгла свой импровизированный запал.

Бумага горела быстро. Она едва успела метнуть свой сверток, прежде чем вспыхнул заряд черного пороха.

Увесистый удар пришелся в грудь ринувшегося к ней примула. Последовала ослепительная вспышка, хрипящее шипение, которое завершилось оглушающим хлопком. Тварь отбросило на другую сторону поляны. Преодолевая звон в ушах, Антони побежала к поверженному существу. Оно не погибло, и отлетело довольно далеко от нее, но Принцепс оказался проворен и вновь бросился в сражение. Прежде чем тварь сумела подняться, пес снова вцепился в него. Пес и примул, хрипя и скуля, покатились по земле. Антони понимала, что просто не может допустить, чтобы это создание снова поднялось на ноги.

Она достала охотничий нож и, поколебавшись лишь секунду, вонзила отточенный клинок прямо в шею примулу.

Враг забился в конвульсиях. Кровь ксеноса обагрила руки Антони, и она, пошатываясь, отступила назад. Рыча и поскуливая, Принцепс тоже попятился.

Примул умер не сразу. Был момент, когда Антони была почти уверена, что сейчас он выдернет из шеи клинок и вновь поднимется, но чужак лишь трясся и корчился на траве, пока наконец его пятки не заколотили по земле, словно выбивая барабанную дробь.

Затем все прекратилось. Тело последний раз дернулось и замерло.

Не в силах унять собственную дрожь, бледная, как смерть, Антони посмотрела на Принцепса. Пес, роняя кровавую слюну из пасти, также повернул морду и поднял на нее большие глаза.

Антони сделала шаг в сторону неподвижного тела, но затем резко остановилась и пристыженно опустила голову. Какой же дурой она была, если думала, что все это так просто закончится!

Затем она обернулась.

Они выходили из-за стоящих вокруг деревьев: сначала два, затем три, потом пять… Всего пять примулов встали вокруг нее, их глаза горели жаждой убийства, жаждой мести за то, что она сделала с их сородичем.

Они бросились на нее…

Многие годы спустя, можно сказать до конца своей жизни вспоминая об этом, Пьеретта Суитон Антони никак не могла понять, почему никто из них не услышал его приближения. Вдруг как-то сразу оказалось, что он уже здесь! Как такое большое существо переместилось столь быстро и столь бесшумно, что смогло застать всех врасплох?

Гигант появился точно между тем мгновением, когда примулы на нее ринулись и мгновением, когда они должны были ее схватить. Как если бы он остановил поток времени, и вставил себя в этот узкий промежуток.

То, что произошло потом, длилось не более трех секунд.

На левой руке гиганта был закреплен боевой щит, в то время как в правой он сжимал тяжелый, короткий меч. Он взмахнул щитом и нанес ближайшему примулу жестокий, сильный удар, сокрушив кости и отбросив тварь далеко в сторону. Крутанувшись, он вонзил меч в основание шеи второго примула — это произвело целый фонтан темной крови — затем резко дернул оружие вниз, так, что рассеченный до бедра, падающий труп сложился вдвое и бесформенной грудой рухнул на землю. Третий примул, который наскочил на гиганта слева, держал в руке нечто вроде пистолета — жуткое остроконечное устройство, с шипением изрыгающее из себя острые металлические колючки. Великан повернулся и, подняв левую руку, согнул ее в локте, так что боевой щит надежно прикрыл его лицо, вовремя успев отразить шипящие снаряды. Они простучали по его щиту яростной дробью. Один застрял в поверхности щита. Другой срикошетил и отсек ближайшую оливковую ветвь. Когда ударил следующий залп, гигант проворно, но совсем чуть-чуть, повернул руку, и отбил смертоносный металл прямо в лицо четвертого примула. Голова ксеноса треснула, как перезрелая тыква, и, нелепо раскинув ноги, он отлетел назад, ударился спиной о землю и замер.

Прежде чем третий примул успел еще раз выстрелить из своего пистолета, гигант взмахнул правой рукой и, словно копье, метнул в противника свой меч. Бросок был столь силен, что, пробив примулу грудь, меч пронес его по воздуху и пригвоздил к стволу старой оливы. Тварь судорожно корчилась, пришпиленная к дереву, и сучила в воздухе не достающими до земли ногами.

Последний оставшийся примул, держа в обеих руках по смертоносному клинку, зашел, странно приплясывая, за спину великану. В этот момент гигант освободившейся правой рукой выхватил тяжелое оружие, закрепленное у него на бедре. Он дважды выстрелил в примула: в лицо и в грудь. Двойной раскат был столь оглушителен, что Антони невольно вскрикнула и заткнула уши. Мощные залпы разорвали примула и отшвырнули его искалеченное тело на другой конец поляны. Ударившись о ствол дерева, оно с глухим ударом отскочило в сторону и рухнуло в заросли папоротника.

Потом была тишина, которую нарушало лишь бульканье льющейся из ран крови. Великан поднял свое огнестрельное оружие, на этот раз придерживая его левой рукой за защитный кожух. Держа деревья под прицелом, он стал медленно поворачиваться вокруг оси — сканируя взглядом окружающее.

— Мы… — начала было Антони.

— Тихо!

Ей пришлось заткнуться. Гигант, не отрываясь от прицела, продолжал поворачиваться всем корпусом. Антони показалось, что, глядя на шлем великана, она слышит приглушенное гудение и пощелкивание его отслеживающих и анализирующих сенсоров.

Наконец он опустил оружие и внимательно на нее посмотрел.

— Вы целы? — спросил он.

В его голосе все еще слышался глубокий, металлический скрежет.

— Физически — да, — негромко произнесла она.

— Что это значит?

Она выдохнула, дрожа всем телом.

— Не думаю, что я когда-нибудь еще… То есть, я хочу сказать… Я… Мне кажется, я больше не смогу спать спокойно.

Великан ничего ей не ответил. Он подошел к телу примула — его, которого он сокрушил ударом щита, — и выстрелил тому голову. Резкий раскат выстрела заставил Антони поморщиться, как от боли.

— Вы расправились с ними… так просто… — пробормотала Антони, — и так быстро. То есть, я хочу сказать, так ужасно быстро, что я даже не смогла… Вы… вы убили их всех!

Гигант вырвал меч из расщепленного ствола, и пригвожденное к оливе тело рухнуло на землю.

— Похоже, что все-таки не всех, — заметил он.

Он перешел на другую сторону рощи и склонился над тварью, которую с помощью собаки одолела Антони.

— Это вы сделали?

— Да, — ответила она.

Он выдернул ее охотничий нож и начисто обтер его лезвие пучком сорванного папоротника.

— Я впечатлен, — произнес он, возвращая ей нож. — Не так уж много смертных в Рифовых Звездах, — не считая членов нашего ордена, разумеется, — кто мог бы похвалиться тем, что убил примула.

Вложив в ножны меч, великан поднял руки к горжету и снял с головы шлем.

— Я велел вам оставаться на месте, — произнес он недовольно, но теперь в его голосе, по-прежнему жестком, хотя бы отсутствовали сухие, металлические нотки.

— Я так и делала, но потом вспомнила, что еще раньше вы сказали мне, чтобы я покинула опасную зону и не мешала вам спокойно работать.

Тут Антони впервые заметила свежие вмятины и царапины на доспехах гиганта.

— Вы ранены? — спросила она его.

— Нет… — ответил он, как будто даже удивившись, что это ее заботит.

— И теперь все закончено?

— Почти, — ответил он. — За сегодняшний день я убил их достаточно — большую часть их клановой группы. Сомневаюсь, чтобы корабль такого размера мог привезти значительно больше.

— Так… закончено?

— Место крушения корабля в соседней долине. Мне удалось получить четкий сигнал. Вот проверю это место — тогда и будет закончено.

— И что же мне делать? Ждать вас здесь?

— Нет, — сказал гигант. — Пойдете со мной. Если вы будете рядом, мне легче будет вас защитить.

 

X

Великан пересек сияющие пшеничные поля и уверенным шагом стал подниматься по лесистым склонам, обрамляющим дальний край долины. Женщина и пес следовали за ним по пятам. День по-прежнему был мучительно жарким и душным, и далеко на западе раздавались громовые раскаты. Воин, женщина и пес взбирались наверх, пробираясь сквозь тенистые прогалины и открытые, залитые палящим солнцем, песчаные косы. Подъем занял у них два часа. Уставшая и вспотевшая, Антони сняла куртку и завязала ее рукавами на поясе. Время от времени она оборачивалась, окидывая взглядом безмятежную долину и склоны, остающиеся у них за спиной — вытянутые полоски лесов и округлые рощицы посреди засеянных полей. Чистое небо сияло незамутненной синевой, и раскаленный белый шар солнца посылал на землю копья горячего света. Чтобы не ослепнуть от этой яркости, Антони прикрывала глаза рукой.

Через определенные промежутки времени гигант останавливал восхождение, вскидывал оружие и, медленно поворачиваясь, исследовал местность через прицел. В такие моменты Антони тоже останавливалась, замирая в тревожном ожидании, а верная собака послушно садилась у ее ног. И каждый раз, когда воин давал сигнал, что все в порядке, Принцепс весело взглядывал на нее, улыбаясь во всю свою зубастую пасть и вывесив длинный язык, будто все понимал.

К исходу дня, когда солнце уже грузно сползало за горизонт, они наконец достигли гребня. То, что лежало по ту сторону холма, являло собой разительный контраст с оставшейся позади местностью. Это выглядело так, как если бы два совершенно разных мира сошлись воедино на самой вершине кряжа.

Представшая перед ними долина лежала в тени, поскольку солнечный свет теперь загораживала громада холма, который они только что одолели. Все, что было внизу, выглядело как мрачное ущелье, полное опасностей, таинственно скрытых под дымкой миазмов и туманных испарений. В воздухе стоял едкий запах гари. Леса, которые должны были бы простираться под ними, оказались сметены и сожжены на многие гектары во всех направлениях. На засыпанной белым пеплом земле, обугленные и мертвые, лежали поваленные деревья.

Никаких признаков жизни.

Пока троица, тщательно выбирая дорогу, спускалась во мрак, Антони обратила внимание, что все мертвые деревья лежат верхушками в одном направлении, под одним и тем же углом, как если бы все они были скошены одной мощной взрывной волной. Некоторые черные стволы были припорошены белым пеплом, словно инеем. Каждый шаг по этому пепелищу поднимал в воздух сухие и невесомые, как папиросная бумага, чешуйки золы.

Продолжая свой путь, Железный Змей углубился в этот словно оглушенный, туманный мир. Лишенный пения птиц и жужжания насекомых, этот мир был погружен в жуткую тишину. Треск сухих веточек, которые ломались у них под подошвами, раздавался в сумрачной глуши с громкостью пистолетных выстрелов. Шкура Принцепса, присыпанная белой пудрой, тотчас стала серой.

Вдруг Антони увидела впереди группу деревьев — голых деревьев, которые все еще стояли, скрытые в туманной дымке. Вскоре, однако, она поняла, что это совсем не деревья. Это были части металлических конструкций, сломанные опоры и разбитый корпус какого-то большого космического судна, буквально ввинтившегося в склон при ударе о землю. Поднятая им тепловая волна выжгла весь окружающий ландшафт.

Они оказались посреди разбросанных обломков крушения. Антони с изумлением глядела на закопченные отсеки корпуса и наклонно торчащие из земли корабельные переборки. Мелкие куски металла и полированные, непонятного предназначения машинные детали поблескивали под ногами из-под толстого слоя гари.

Воздух стал очень холодным, но Антони было тепло, почти как в жару. Она снова расстегнула ворот своей рубашки. Лоб ее покрылся испариной.

Шедший впереди гигант остановился и шагнул ей навстречу. Он открыл отделение в своем наплечном контейнере и достал оттуда маленький шприц.

— Обнажите руку, — сказал ей он.

— Зачем?

— Мне надо сделать вам инъекцию. Этот район очень радиоактивен. Если этого не сделать, вы серьезно пострадаете от последствий облучения.

Антони не была уверена, что она вполне поняла смысл его слов, но поскольку прозвучали они вполне серьезно, она послушно закатала рукав. Укол был не больнее легкого щипка. Она растерла крошечное пятнышко, которое осталось на бледной коже и поинтересовалась:

— А вам это не нужно?

— Со мной все будет в порядке.

— Но вы испытываете это на себе, потому что…

— Со мной все будет в порядке. Мое тело… отличается от вашего.

— А как насчет собаки? — спросила она.

Он едва заметно улыбнулся.

— У собак выше сопротивляемость.

Они прошли немного дальше.

— Должен вас предупредить об этой инъекции. Из-за нее вы можете почувствовать легкое недомогание.

— Недомогание?

— Скорее всего, небольшое головокружение. Это быстро пройдет. Если почувствуете себя слишком плохо, скажите. На разных людей это действует по-разному.

Хотя Антони чувствовала себя прекрасно, такая мысль ее не на шутку встревожила. Она терпеть не могла всякого рода недомоганий — особенно при свидетелях!

— Смотрите! — неожиданно воскликнул он.

Впереди в тумане маячил огромный силуэт, похожий на бастион крепости. Внезапно Антони стало трудно фокусировать взгляд и она часто заморгала. Похоже, это была часть космического корабля — нечто вроде специального отсека или отделяемой капсулы, которая выглядела неповрежденной. Космическая капсула Железного Змея была раз в шесть меньше.

— Это был их главный обитаемый отсек, — пояснил гигант. — Хорошо укрепленный, автономный. Вот почему они пережили крушение.

Антони кивнула. Ее все больше беспокоило то, что с ее чувством равновесия творится что-то неладное. Она споткнулась.

— Я думаю… — начала она.

Первые желудочные спазмы застали ее врасплох. Она судорожно глотнула воздуха и упала на колени. Боль вскоре ушла, но голова слишком кружилась, чтобы можно было вновь подняться.

— Главный секретарь! — позвал ее гигант, сделав несколько шагов назад.

— Не смотрите! Отвернитесь! Отвернитесь! — прошипела она сдавленным голосом, уже понимая, что за этим последует.

Рвота горячей волной подступала к горлу. Антони попыталась сглотнуть, но напрасно.

— Не смотрите на меня! — крикнула она, и ее стошнило второй раз.

— Это нормально… — произнес великан.

— Только не для меня! Отвернись, прокляни тебя Трон!

Великан нахмурился, но подчинился.

Антони стошнило еще несколько раз, пока она не опустошила свой желудок. После этого остались дрожь и чувство слабости. Рвотные массы забрызгали ей рубашку. Молодая женщина от стыда не знала куда себя деть.

— Позвольте мне помочь очистить вашу…

— Нет!

Она поднялась, на затем поспешно села на скрученную чудовищным жаром опору. И обмерла при виде того, что осталось после ее приступа тошноты, и от запаха, который все это сопровождал. Она открыла свою сумку и, достав бутылку воды, хлебнула из нее, чтобы прополоснуть рот и горло. Вода, правда, тоже надолго в ней не задержалась.

— О, Трон!.. — простонала она, согнувшись. — Что ты со мной сделал?

— Спас вашу жизнь, — ответил гигант, послушно стоя к ней спиной. — От опухолей и лейкогенов, а также от массы других противных вещей, которые сделали бы невыносимыми все оставшиеся дни вашей жизни. Но я понимаю, что момент усвоения может быть неприятен.

Антони ему непременно ответила бы, если бы в этот момент ее не одолел очередной приступ рвоты. Принцепс, склонив голову на бок, глядел на нее, обеспокоенно и как будто смущенно.

— Идти дальше можете? — спросил гигант.

Антони удалось произвести лишь половину тех звуков, которыми она намеревалась выразить свое гневное «Нет!»

— Ну, а мне придется. Пес…

Великан посмотрел на Принцепса. Он не сказал ничего, не сделал никаких жестов, но собака покрутилась на месте и, сев у ног Антони, настороженно подняла голову.

— Я скоро вернусь, — сказал гигант.

— Без оружия!.. — держась за мучимый спазмами живот, простонала Антони, глядя на него снизу вверх.

— Что вы сказали?

— Без оружия я!

Великан немного подумал и затем подошел к ней снова. Он вытащил из комплекта своего снаряжения какой-то большой, тяжелый предмет и протянул ей.

— Это все, что я могу вам предложить. Это единственное, что вы могли бы поднять. Обращайтесь с осторожностью — это граната!

— Покажите мне, как она работает, — попросила она, хватая ртом воздух.

— Нажимаете вот этот рычажок… Видите? Потом его вырываете. У вас будет три секунды. Вы ее с силой бросаете и тут же пригибаетесь за каким-то укрытием. Это оружие не назовешь избирательным, вы меня поняли?

Она изо всех сил пыталась сдержаться, но ее снова стошнило, — на этот раз прямо на его громадные ботинки.

— Простите…

— Вы меня поняли?

— Да.

— Лучше всего ее не использовать. Не используйте ее вообще. Это будет ваше последнее средство. Все понятно?

Она кивнула и, взяв у него увесистый боезаряд, прижала его к животу.

— Последнее средство! — повторил он.

— Хорошо, хорошо! Уходи быстрее, пока меня снова не вырвало!

— Вернусь через пять минут, — пообещал гигант.

И он исчез в дымке зловонных испарений. Она же уселась на один из обломков крушения и, держась за живот, стала качаться туда-сюда в тщетной попытке унять боль. Желчь волна за волной подкатывала к ее горлу, заставляя давиться.

Принцепс, подняв морду, сидел рядом.

Внезапно бойцовый пес поднялся, и взгляд его был прикован к лежащему посреди обломков главному отсеку. Секунду спустя из огромного стального корпуса донесся грохот выстрелов, усиленный эхом. Сначала три одиночных, затем сразу несколько последовательных дробных, которые прозвучали как удары отбойного молотка. Принцепс жалобно заскулил. Сквозь прерывистую пальбу Антони смогла разобрать глухое жужжание, похожее на то, что издает бензопила, когда вгрызается в мягкую древесину.

Молодая женщина попробовала подняться, но ноги ее стали как ватные. Голова закружилась, и ей пришлось снова сесть, после чего ее опять стошнило. На этот раз приступы рвоты сопровождались нешуточной болью.

Между тем, бой стих. Тишина опять вернулась в сумрачную, выжженную долину. Небо над головой Антони становилось все чернее, добавляя к ее и без того неприятному ощущению покинутости мрачное чувство безысходности.

Вдруг Принцепс зарычал.

В стороне, слева от них, стало можно различить какое-то движение. К ним явно что-то приближалось. Антони часто заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Заодно попыталась навести порядок и в мыслях.

— Железный Змей, это ты? — прокричала она хриплым голосом.

На ее крик из теней вышла какая-то фигура. Но это не был знакомый ей гигант.

Этот примул припадал на одну ногу, из пробоины на бедре глянцево-черных доспехов хлестала кровь. Прилагая заметные усилия, он тащил с собой тяжелый ларец — нечто вроде сейфа. Чтобы удержать его, жуткому существу требовались обе руки. Увидев Антони, существо выронило ларец, из-за чего в воздух поднялось облако серебристого пепла. Ларец завалился набок и Антони с изумлением воззрилась на то, что вывалилось из него в невесомую, белую золу. Это была челюсть — огромная, усеянная выбоинами и пятнами, челюстная кость. Это сразу напомнило ей о челюсти, которую она раскопала на пепелище в Перосе, но эта кость была намного больше! Она могла принадлежать только гиганту — не такому гиганту, как Железный Змей, но настоящему исполину, монстру! Обесцвеченные временем, торчащие из гнилостных каверн поломанные зубы были толстыми и плоскими, напоминая острие долота. Верхняя и нижняя части челюсти были скреплены полосками ржавого железа.

Антони не сразу оторвалась от созерцания этого странного объекта, а когда смогла — немедленно встретилась глазами со злобным, пронзительным взглядом примула. Пришедшая в возбуждение тварь алчно глядела на нее. Быть может, она увидела шанс захватить заложника, чтобы потом попытаться выторговать свою жалкую жизнь?

— Что это? — спросила Антони.

— Што эт-то? — произнесло существо в ответ, эхом повторяя за ней звуки, но вряд ли понимая их значение.

Его голос был похож на скрежет ножа по точильному камню. Заметно прихрамывая, существо сделало шаг вперед.

— Што эт-то? — странно хихикнуло существо.

Правой рукой оно вытащило из ножен на поясе кривой серповидный клинок.

— Не приближайся, слышишь?! — отчаянно выкрикнула Антони и сделала попытку встать.

Существо на своем языке произнесло что-то хриплое и отрывистое.

— Будь ты проклят, я же сказала: не приближайся! — снова крикнула женщина.

Принцепс зарычал и, пригнувшись к земле, круто вздыбил холку.

Антони встала, намереваясь продемонстрировать злобной твари свое оружие, но граната выпала из ее ослабевших рук и, стукнув по железной конструкции, на которой сидела женщина, откатилась в сторону, остановившись недалеко от ее ног.

Брови примула поднялись, когда он увидел, что именно лежит на земле. И он, как собака, вскинул голову.

Антони бросилась за гранатой, но примул поступил так же. Она оказалась у цели первой, но мерзкое существо упало на нее и обхватило сверху. Она ощутила вонь, которую издавало животное: жар его тела и странный мускусный запах, вероятно, органически присущий этой расе. Существо оказалось быстрым, ловким и ужасно сильным. Его отполированные до состояния шелка доспехи, никак не позволяли за него ухватиться, чтобы вывернуться или отпихнуть. Он сильно ее ударил, и она вскрикнула от боли, почувствовав, как треснули ее ребра. Примул схватил ее за волосы и, оттянув ей голову назад, занес свой кривой клинок, чтобы перерезать горло.

Тут мощные челюсти Принцепса сомкнулись на запястье его руки, и примул буквально взвыл от боли. Из горла пса, помимо рычания и скрежета зубов, доносились странные, булькающие звуки. Примул пнул его ногой и еще сильнее потянул Антони за волосы, разворачивая к себе лицом. При этом ее сломанное ребро болезненно сместилось, и женщина завизжала, от боли потеряв над собой всякий контроль. Ее вырвало снова: бурное извержение едкой, как кислота, желчи поразило примула прямо в лицо.

Отплевываясь и издавая злобные звуки, примул немедленно ее отпустил. Антони вывернулась и откатилась в сторону, в то время как примул, отшвырнув от себя Принцепса, поднялся на ноги, вытирая рвоту с лица.

Упав ничком в золу, Антони вдруг поняла, что сжимает в руке гранату. Она поднялась, крепко обхватив пальцами увесистый снаряд.

— Назад! — предупредила она чудовище.

Тварь сплюнула, стирая остатки желчи со своей белой, как алебастр, щеки.

— Не приближайся! — крикнула женщина, размахивая гранатой, стиснутой побелевшими пальцами.

Раздался тихий щелчок.

Антони сообразила, что выдавила чеку. Примул также услышал щелчок. Глаза его при этом дико расширились.

Она швырнула гранату прямо в чудовище, хотя оно стояло напротив. Примул увернулся, как кошка, и граната, пролетев над его левым плечом, угодила в открытый ларец, что валялся у него за спиной.

Антони уже отвернулась и падала на землю, когда мир вдруг развернулся, как бутон цветка, и плотная стена света подхватила ее и унесла куда-то в сторону.

 

XI

Антони медленно приходила в себя. Взрыв отбросил ее на несколько метров, и прожег на спине одежду. Вместе с отвратительным запахом фуцелина в воздухе отчетливо ощущался запах горелого мяса. Клубы дыма накатывали на Антони со всех сторон.

Она повернулась на спину. Принцепс шершавым языком лизнул ее в лицо.

— Прекрати… — прошипела она сипло, поскольку горло ее опалило жаром взрывной волны.

Принцепс в ответ ткнул ее носом. Помимо паленой шерсти в запахе псины угадывались ароматы покоев верховного законодателя.

— Ты как, в порядке? — спросила она, приподнявшись, и тут же смутилась оттого, что задала вопрос животному.

Шерсть пса была опалена в нескольких местах, но сам он остался невредим. Как и она.

Антони встала на ноги.

Искалеченное и разорванное тело примула валялось неподалеку. Он лишился одной руки и обеих ног. Оплавленные кости и куски обгорелого мяса, торчали из раскуроченных взрывом доспехов. Белый пепел вокруг стал почти черным от крови этого странного существа. Едва способный пошевелиться, примул медленно поднял свою узкую, вытянутую голову и посмотрел на Антони. Белая кожа его лица вся была покрыта мелкими брызгами малиновой крови. Один глаз ему выбило взрывом.

Медленно повернув трясущуюся голову, он посмотрел туда, где лежал его сундучок. Собственно от сейфа ничего не осталось — лишь широкий, пышущий жаром, кратер. Загадочная челюсть также была уничтожена. Несколько разбросанных по земле клинообразных зубов — вот все, что от нее осталось.

Внезапно примул начал смеяться. Это были странные звуки — полувизг-полулай, иногда прерываемый хрипами, когда кровь, придушивая, заливала ему горло.

— Над чем это ты смеешься? — спросила она сердито. — Что тут смешного?

Тот ничего не ответил, продолжая смеяться. Эти причудливые звуки эхом разносились во мраке мертвой долины.

И он смеялся до тех пор, пока возникший из темноты Железный Змей выстрелом не снес ему череп, заставив умолкнуть.

 

XII

О своем обратном путешествии в Фуче у Антони осталось немного воспоминаний. Чтобы унять боль, великан дал ей какое-то лекарство, отчего она стала сонной и вялой. Усталость доделала остальное. Главный секретарь запомнила только движение лендспидера и сбоящий звук его поврежденных моторов, разгонявших тишину сумеречных лесов. Великан за всю обратную дорогу не проронил ни слова.

Очнувшись в первый раз, она увидела над собой огромное темное небо, усыпанное звездами как блестками. «Одна из них, наверное, Итака», — успела подумать Антони, прежде чем опять погрузиться в сон.

Когда она снова очнулась, было очень холодно. И движения больше не ощущалось. Она услышала, как чьи-то голоса зовут доктора и в трясущемся свете колеблемых ветром фонарей увидела каменные стены дворца верховного законодателя.

Больше она не просыпалась до самого рассвета, хотя если бы ее спросили, какого дня этот рассвет, она вряд ли смогла бы ответить. Антони лежала в своей постели, в роскошных апартаментах дворца. Вся верхняя часть ее тела была плотно обмотана бинтами. Дежурившая у ее постели сиделка — женщина в высоком, накрахмаленном до снежной белизны чепце — тут же вскочила и побежала за доктором.

Доктор сказал, что хотя травмы ее, возможно, потревожат еще не раз, в целом состояние уже вполне стабилизировалось. Он, однако, был обеспокоен некоторыми показателями. При анализе в ее крови были выявлен необычно высокий уровень разного рода телец, и…

— Где Железный Змей? — перебила она доктора.

Ей было сказано, что он готовится к отлету. Антони была немного огорчена тем, что тот не изъявил желания поговорить с ней перед отбытием. По ее настоянию в дворцовый парк был отправлен посыльный.

— Вы хотели меня видеть? — спросил гигант.

— И вы пришли! — радостно воскликнула она.

Вопреки протесту врача, она поднялась с постели и пожелала встретить гостя на открытой террасе дворца — в солярии верховного законодателя — сидя на кресле с высокой спинкой.

— И поскольку вы нас покидаете, то, как я понимаю, с примулами покончено?

— Так и есть, главный секретарь, — был его ответ.

— Не желаете присесть? — она жестом указала на второе кресло.

— Я, вероятно, его сломаю, — весьма резонно предположил он.

— Так значит, все в порядке?

— Как я уже сказал. Я полностью удовлетворен тем, как прошла очистка района. Тем не менее, я оставил некоторые инструкции местному войсковому начальнику. Тот район необходимо охранять. Никто не должен туда заходить. И дело тут не в предрассудках.

— Радиационное заражение?

— Именно так. Я отметил проблемную зону на ваших картах. Должен быть издан официальный гражданский эдикт, подкрепленный действиями органов правопорядка. Сельским жителям, ради сохранения их жизней, нельзя позволить возвращаться на это место.

— Возможно, дело не в предрассудках, но именно предрассудки в этом деле могут оказаться полезны. На какой срок район должен быть закрыт?

— Навсегда, — просто сказал он.

— Сделаем!

— Радиационное заражение сохраняется на очень долгий период — много дольше любого срока, о котором вы могли бы объявить и на который можно было бы наложить запрет. Навсегда — это простейшее из возможных определений.

— Законодательное собрание Баал Солока перед вами в долгу. Нам следовало бы отметить это событие: объявить праздник или устроить торжественное шествие…

— В этом нет необходимости. Кроме того, ваш город опустел. Пройдет ведь некоторое время, надо полагать, прежде чем люди смогут вернуться в свои дома после вынужденного бегства. Благодарю вас за лестное предложение, но мне пора улетать.

Стараясь не показывать, что расстроена, Антони продолжила:

— Ну, раз надо, тогда конечно. Однако мне нужно составить отчет для верховного законодателя. Он наверняка захочет узнать все о произошедших событиях — во всех деталях. Вы сказали, ваше имя Приад, я не ошиблась?

— Да.

— И какое у вас звание? Генерал? Военмейстер?

Великан потряс головой.

— Я обладаю почетным званием боевого брата.

— Брата? Как у монахов? Понимаю. Но у вас же есть люди под вашим командованием?

— Нет, главный секретарь. Я — боевой брат, Железный Змей. Имею честь быть рядовым отделения «Дамокл».

Антони заметно смутилась.

— Так вы что, просто боец?

— Просто рядовой боец. Еще год назад я был лишь соискателем, старающимся доказать, что достоин быть включенным во фратрию. Я заслужил свое место в отряде, и уже трижды участвовал в сражениях. Сержант моего отделения, брат Рафон, лично выбрал меня для этого задания. Он рассматривал его как проверку моей способности действовать автономно, в одиночку.

Тут Приад заметил выражение ее лица.

— Мне жаль разочаровывать вас, главный секретарь. Отправив сюда такого, как я, рядового бойца, орден никоим образом не желал продемонстрировать пренебрежения к Баал Солоку. Просто у нас так заведено, это в порядке вещей.

— И одного бойца обычно хватает, — заключила она. — Вы ведь это хотите мне сказать, не так ли? Я нисколько не разочарована. Думаю, это придаст моему отчету еще большую исключительность. Если даже один ваш «рядовой» боец в состоянии совершить то, что вы сделали, тогда что же, должно быть…

Антони так и не закончила фразу. Она переменила позу в кресле, чтобы поудобнее устроить свои ноющие ребра.

— А что это была за штука? Та челюсть?

— Я ее не видел. Из описания, что вы мне дали, это похоже на какой-то военный трофей, что-то очень ценное для примулов. И теперь он для них навсегда потерян.

— Не вполне, — сказала она.

По левую руку от нее на журнальном столике стояло небольшое блюдо. В нем лежали два грязных, похожих на колья, зуба. Она подобрала их в пепле и решила сохранить.

Железный Змей кивнул.

— Что ж, теперь это будет вашим трофеем, главный секретарь. Трофей охотника на примулов!

— Могла ли я предположить… — покачала она головой и усмехнулась.

— Будьте счастливы, главный секретарь! Да хранит Император и ваш мир, и ваш народ.

— Ну, даже если он решит иначе, я теперь знаю, к кому обращаться!

На следующий день, в туманный серый рассвет, очень похожий на тот, что встретил его в день прибытия, Железный Змей покинул планету. Рев двигателей его корабля эхом разнесся и над заливным лугом и дворцовым парком, и заставил дребезжать оконные стекла во дворце верховного законодателя.

Облаченная в длиннополый халат, опираясь на трость, Антони задумчиво стояла у одного из высоких окон западного крыла и наблюдала, как раскаленная добела звезда сначала быстро взмыла ввысь, сопровождаемая жемчужным мерцанием в сером тумане, а потом медленно растворилась в бескрайнем небе.

Прихрамывая, молодая женщина пошла по пустынному коридору, а огромная черная собака, громко шлепая лапами по паркету, послушно побрела за ней следом.