I
Фляга была медная, цилиндрическая, стянутая серыми полосками цинка. Брат Мемнес вытащил ее из футляра, примотанного к набедренному щитку его силовых доспехов Марк VII.
Это было частью священного обряда подношения воды, и никто не сводил с него глаз. Девять закованных в броню воинов — целое штурмовое отделение — окружили коленопреклоненного апотекария. Тот отвинтил крышку и, наклонив флягу, уронил несколько капель на свою пластинчатую перчатку. Серые, как орудийный металл, доспехи воинов были покрыты бледной пленкой пыли, на которую здешняя пустыня была более чем щедра. Капли на запыленных пальцах стальной перчатки, стекая, превращались в черные струйки.
Пока боевые братья скрежещущими, неразборчивыми голосами, доносящимися из динамиков шлемов, хором повторяли слова священного обряда, Мемнес окропил водой ранее выбранную им скалу. В одну секунду солнца Розетты испарили всю влагу до последней капли, но, тем не менее, обряд был полностью соблюден. Вода — драгоценные капли из бушующих соленых океанов их родной Итаки — была подарена земле новой для них планеты!
Они были рождены миром морей, произошли из него, как водные броненосные чорвы, одно из названий которых они взяли себе. Для них вода их родного мира была воплощением Императора. По долгу службы они скитались по бескрайним просторам космоса и куда бы не прилетали, всегда совершали это подношение — подношение живой воды с Итаки, подношение священной крови Императора! Это место, названное Розеттой, которое они впервые увидели на арканокартах во время краткого инструктажа перед полетом, — это место теперь было освящено. Они окропили святой водой эти огромные пространства, где царили невыносимая жара и океаны песчаной пыли.
Они были Железными Змеями. Эмблема в виде свернувшегося двумя кольцами змея горела на их наплечниках. Все они были членами тактического отделения «Дамокл» и находились при исполнении священного долга. Десять воинов — десять закованных в броню ужасных богов войны, которые приняли обличие людей. Брат Мемнес поднялся, чтобы встать в строй. Воины затянули протяжную песнь, и каждый из них, похлопывая правой рукой по бедренному щитку, поддерживал нужный ритм.
Их оружие на время обряда подношения воды было поставлено на предохранитель, поскольку боевая готовность во время священнодействия равносильна оскорблению. Наконец песнь смолкла. Плавными и отточенными движениями воины вставили в болтеры магазины. Брат Андромак подключил энергопитание к своему плазмагану. Голубые молнии, замерцав, оживили молниевый коготь брата-сержанта Рафона. Он кивнул своим подчиненным. Круг воинов рассыпался.
Солончак блестел в свете солнц как разлитое по земле молоко. Визоры включили затемнение, и ретинальные дисплеи отфильтровали слепящий белый до ярко-синего. Братья не проронили ни слова, идя друг за другом и огибая разбросанные по краю впадины утесы. Они старались держаться в тенях, отбрасываемых скалами.
В небе сияли два солнца: одно тусклое, будто подернутое дымкой и напоминающее абрикос, и другое — огромное, испепеляющее и настолько ослепительно-белое, что в режиме затемнения визоры не могли совершенно нейтрализовать его яркость. Третье солнце — крошечное, пышущее жаром пятнышко, похожее на пламя мелты, — должно было подняться над горизонтом через четыре минуты.
Вот они все, в том порядке, в каком шли: брат-сержант Рафон, брат Андромак, брат Приад, брат Калигнес… далее разрыв в десять шагов и следующая группа: брат Пиндор, брат Хиллес, брат Ксандер, брат Мацед… затем еще разрыв и вслед брат Натус и брат-апотекарий Мемнес. Брат Андромак нес с собой штандарт ордена — древко герба в виде свившегося в два кольца змея было надежно закреплено на его спине и возвышалось над наплечниками.
Не произносилось никаких слов — они были не нужны. Данных, получаемых через визор, для сверхострого восприятия десантников было вполне достаточно. Все расстояния анализировались и заносились в базу данных; рельеф местности сканировался и оценивался. Брат-сержант Рафон использовал свой ауспик, чтобы видеть то, что располагалось за переделами прямой видимости. Они знали, зачем они здесь и что им надо делать. А также когда это надо делать.
А между тем над соляной долиной повеял ветер. Пробегая над солончаком, он поднимал с его поверхности пыль, закручивая мелкую белую пудру в конусовидные вихри. Порывы ветра взметали пыль, и она волной налетала на скальные выступы, ссыпаясь с них, как сползает пена с морского утеса, оставляя извилистые линии. Брат Приад вдруг подумал, что рябь на поверхности солончаковой долины напоминает изгибы змей и гребни волн, разбивающихся о скалистый берег. Он многозначительно кивнул брату Калигнесу: это был хороший знак!
Стоящий во главе цепочки брат-сержант Рафон также все это видел. Он знал, что пыль поднял так называемый солнечный ветер — предвестник «третьего рассвета». Хоть третье солнце и выглядело маленьким, его радиоактивное влияние на Розетту было пугающе огромным. Тройное сияние солнц вот-вот должно было осветить ту часть планеты, где они находились.
Решительным жестом он приказал ускориться. Хрустя кристаллами соли под ногами, они шли сквозь тени цвета индиго, которые отбрасывали беспорядочно торчащие из земли и белые, как клыки, скалы. Наконец, Железные Змеи миновали каньон, окрашенный в беспримесные черный и белый цвета, границу которых определяли лишь свет и тень.
Свет и тень… Здесь-то и был ключ к успеху предстоящей операции.
По ту сторону каньона, ниже по склону, в каменистой, выветренной в солончаке котловине находилась цель их задания. Рафон впервые увидел ее своими глазами. Завод номер девять по добыче и переработке нефти — Розетта Превосходная. Десять квадратных километров клепанного черного металла и бесчисленных оранжевых трубопроводов, которые вместе напоминали полосатую осу, вдавленную в каменистую твердь пустыни великанской пятой. Покрытые жирной копотью стальные балки пронизывали все конструкции, а вымазанные сажей мрачные трубы выбрасывали в прозрачно-голубое небо пустыни темные столбы дыма, подсвеченные языками пламени. Рафон глядел на завод недолго — возможно, несколько секунд, но для него это было равносильно вечности задумчивого созерцания. Он знал, что это был стратегически важный комплекс, непрерывно качающий черную жидкость из-под пористых скальных пород, из огромных нефтяных озер, залегающих глубоко под солончаками. Десять недель назад нефть, идущая по трубопроводу, проложенному в грузовой порт в Альфа Розетте, по непонятной причине иссякла. Подача драгоценного топлива прекратилась. Без этого потока горючего в полудюжине или более соседних миров тут же остановились батальоны бронетехники, которые бросала в бой Имперская Гвардия.
Рафон активировал вокс и выбрал командный канал.
— Дамокл! Вижу цель. Начинаем по моей команде!
Освободительная миссия — вот, что было им поручено. Брат-библиарий Петрок — сам великий Петрок! — проводил инструктаж. Освободить комплекс и возобновить подачу топлива. Ликвидировать всех, кто станет этому противиться.
Как все просто! Рафон снова улыбнулся, ощутив будоражащую тяжесть болтера в правой руке и тепло молниевого когтя в левой.
Тем временем, взошло третье солнце. Быстротечный и необычный феномен, который испещрил тенями всю котловину солевой пустыни. Три противостоящих друг другу солнца с разным по интенсивности и направлению излучением наполнили белизну пугающей пляской теней. Пустыня вдруг превратилась в подобие шахматной доски, состоящей из темных и освещенных полей: косых, продолговатых полос серого цвета, бездонных черных омутов и зон световых наложений, отблески которых были белее снега. Рафон знал, что здесь это явление называлось «Восходы». Библиарий Петрок довольно подробно о нем рассказывал. В такой час наложение лучей разных солнц на четыре минуты сорок пять секунд превращало местность в лабиринт теней.
— «Дамокл», вперед!
Это и было открывшееся для них окно возможностей.
Десять закованных в доспехи воинов начали бегом спускаться по неровному каменистому склону, затерявшись, подобно сыпящимся песчинкам, в сложном переплетении света и тени.
II
Брат Рафон первым достиг окованной железом наклонной стены. Вспоров когтем железо, так чтобы ему было за что ухватиться, он быстро взобрался наверх и, перемахнув через парапет, сразу же пустил в дело свой болтер.
Парапет охраняли двое: два человека в комбинезонах рабочих-нефтяников с элементами боевых доспехов. На спинах закрашенные по трафарету знаки, изображающие тошнотворную эмблему Разрушительных Сил Тзинча. Обветренная кожа их лиц была темна и бугриста, словно шкура рептилии. Это достигалось подкожными инъекциями жидкого гудрона и пирсингом в виде железных заклепок. «Это у них знак отличия» — так говорил библиарий Петрок, когда рассказывал о ритуалах посвящения в этом отвратительном культе. Еретики стояли у турельной автопушки и, глядя на восход третьего солнца, наслаждались лучами, греющими их бородавчатые, черные лица.
Рафон выстрелил дважды. Один культист рухнул вниз без головы; другой закрутился волчком, когда его вырванный из тела позвоночник превратился в крошево из хрящей и костей.
Брат Андромак тем временем достиг другой части охраняемого периметра. Пляска света и тени в результате сложной игры лучей трех солнц поначалу сильно его смутила, однако сержант Рафон ранее объяснил, как это все должно сыграть им на руку. Ударом ноги Андромак распахнул запертую на засов дверь и, сжимая в руках плазмаган вступил во мрак помещения. Существа с глубоко посаженными блестящими глазами на черных лицах, подняли головы и тут же прекратили свое существование, успев напоследок разве что взвизгнуть.
Брат Приад повел свое наступление через северную стену. Гранаты крутились в воздухе, вылетая из его рук, и, словно семена, равномерно ложились на решетчатый настил верхней площадки укреплений. По гребню стены прокатилась волна мощных взрывов. Наконец кто-то включил тревогу и раздался пронзительный вой сирены.
«Дамокл» проник внутрь…
Беспрепятственно ведя огонь, Пиндор пересек открытое пространство между буровыми вышками. Он видел своих врагов. Они беспорядочными толпами выскакивали из бараков и цехов, бежали, спотыкались и падали, выкашиваемые его очередями. Калигнес ворвался внутрь охраняемой территории через арку служебного входа, где обнаружил трех культистов, возившихся с треногой, на которую они собрались установить штурмовой болтер. Калигнес решил поберечь боезапас и расправился с ними одним ножом.
Хиллес и Ксандер застали с десяток еретиков врасплох и обрушили на них перекрестный огонь. Но тут же появились новые враги, и эти уже открыли ответный огонь из лазганов и автоматической пушки. На наплечнике Ксандера раскаленный снаряд оставил отметку в виде оплавленной выбоины. Совершив окружной маневр, Мемнес стал третьим участником перекрестной стрельбы. Подобно трем солнцам, порождающим пляску тени и света, от которой невозможно было нигде укрыться, три трассирующие линии их болтеров безжалостно вспарывали и разрывали на части тела предателей. Мемнес даже посмеивался от удовольствия, во славу Императора выполняя свою работу.
Калигнес, перемещаясь от бункера к бункеру, жестоко расправлялся с изменниками. Ринувшись в один из дверных проемов, он вдруг увидел перед собой татуированную физиономию визжащего язычника, открывшего по нему огонь из автоматической пушки. Отброшенный шага на три серией прямых попаданий в грудь, Калигнес зарычал, как зверь. Его болтер был выбит из рук, а мизинец будто испарился. Однако боезапас автоматической пушки иссяк, и, пока культист судорожно пытался ее перезарядить, Калигнес бросился на него и просто раздавил его голову руками.
Железные Змеи все дальше углублялись в заводской комплекс. Когда Мацед оказался в узком проходе между двумя низкими бетонными блокгаузами, на него накинулись сразу двадцать культистов. Налетев на него, как муравьи, со всех сторон они стали колотить по его доспеху разводными ключами и обрезками стальных балок. Когда Мацед их убивал, он смеялся. Он сворачивал шеи, отрывал конечности, пробивал насквозь их тщедушные тела своими кулаками. Его боевое облачение теперь само облачилось в кровь. Шлепая по лужам крови, он прошел в будку управления кран-балками и разорвал пополам культиста, обнаруженного за пультом.
Его раскатистый смех хорошо был слышен через коммуникационное устройство. Другие Змеи, услышав его, также возликовали. Рафон, хохоча, дал смертоносный выстрел из своего болтера. Приад перевел свое оружие на автоматический режим. Андромак выжигал все вокруг. Они убивали, убивали и убивали снова.
Внезапно что-то остановило Хиллеса посреди сражения. Он замер, словно задумавшись, стараясь разобраться в том, что же внутри него превозмогает его генетически запрограммированную жажду боя. Он остановился на площадке буровой вышки, не дойдя до будки управления. И посмотрел вниз.
В его груди зияла дыра. Отверстие, проходящее насквозь. Когда ноги подогнулись, Хиллес в ярости закричал. Еще не все было кончено. Он упал ничком на решетчатый палубный настил, прогнув его своей тяжестью.
Братья мгновенно узнали о его смерти. По каналу общей связи передавались наиболее важные параметры их жизнедеятельности, но они все и без нее сразу же почувствовали потерю. Железные Змеи воскорбели о Хиллесе, прежде чем он пал. И они увидели последнее, что довелось увидеть ему: десантника-предателя! Громадная, покрытая гнойными прыщами туша Темного Клыка, физиономия, довольно скалящаяся над дымящим стволом болтера.
С глазами, повлажневшими от гнева, Приад обернулся, чтобы всего в нескольких шагах от себя обнаружить еще одного Темного Клыка, идущего на него с ржавой, зазубренной пикой. Приад ощутил в воздухе запах тлена, зловоние гноя и разложения.
Болтера было недостаточно, чтобы уничтожить эту мерзость. Приад с такой силой метнул гранату, что она сбила Темного Клыка с ног, ударив его в живот. Хаосит упал, почти комично распластавшись и раскинув руки. Затем сработал взрыватель…
Приада с ног до головы окатило розовато-лиловой жидкостью. На какое-то время эта слизь забила респираторную решетку в его шлеме, а ударная волна заставила упасть, задыхаясь от вони. Хватая ртом воздух, он увидел возле себя ноги: огромные стальные сапоги Темного Клыка, который, возвышаясь над ним, уже готов был открыть огонь, но пока лишь громко ухал, заходясь в приступе странного, булькающего смеха.
Рафон убил его. Он жал на спуск своего болтера, пока не разрядил всю обойму и ураган выпущенных зарядов не превратил десантника Хаоса в окутанную кровавой дымкой аморфную кучу из органики и металла.
Рафон протянул руку, и помог задыхающемуся Приаду встать на ноги.
— Дело серьезнее, чем мы думали, — сквозь зубы прохрипел сержант.
— Не то оружие взял…
— Ты о способе поражения?
— Именно… Будь у меня оружие помощнее, можно было бы уничтожить их побольше!
Рафон в знак уважения, а также чтоб немного приободрить, хлопнул молодого брата по плечу, в то время как Приад, чтобы продуть засоренные ихором фильтры, переключал в обратный режим дыхательные клапаны на своем шлеме.
Они одновременно повернули головы. Еще один крик. Мацед погиб! Токсичной, игольчатой дробью, выпущенной из мощного ружья невидимого им Темного Клыка, Мацеду начисто оторвало ноги вместе с нижней частью торса. И ядовитый клинок оборвал его отчаянный, яростный крик.
Жажда мщения, что разгорелась в сердцах, в одно мгновение скорбь иссушила братьев так, как местные солнца иссушили соляную долину. Рафон с Приадом рванули вперед, сержант сверился с показаниями ауспика, чтобы оценить, как разворачивается атака «Дамокла». Тактический удар, который до сих пор осуществлялся с хирургической точностью, теперь утратил скорость и направленность, поскольку многие бойцы повернули, чтобы отомстить за своих павших братьев. Штурмовая атака забуксовала.
Рафон не мог этого допустить. Он активировал вокс и отрывисто бросил несколько команд, которые перегруппировали отделение и придали новую энергию замедлившейся было волне наступления. Рафон процитировал несколько строк о времени для мести и последствиях злоупотреблениях ею во время боя. Они все и так это знали, конечно, слышали своими ушами еще на Карибдисе во время посвящения в тактическую доктрину десантника. Но в такие моменты приходилось напоминать…
Использовав резервный канал связи, в речь сержанта вмешался Мемнес и поддержал своего командира, пропев боевую песнь Итаки, славящую погибших во имя Императора.
Рафон и Приад встретились с Андромаком и Ксандером на огороженной площадке буровой установки, у одного из тех мест разработки, где нефтяное месторождение выходило на поверхность. Воздух был насыщен испарениями жидкой нефти. Ксандер обнаружил труп Мацеда, вернее, его части, разбросанные в тени трубопровода. Он тут же сигнализировал об этом Мемнесу.
Прибывший апотекарий тут же раскрыл висящий у него на поясе контейнер с редуктором и прочими инструментами для извлечения геносемени. Самому же Мацеду нартециум Мемнеса уже ничем не мог помочь. На сверкающих, стальных щипцах редуктора уже блестела кровь Хиллеса. Ловко, но вместе с тем почтительно, Мемнес стянул с Мацеда его нагрудные доспехи и, произведя глубокий надрез, стал отгибать ткани, так, чтобы добраться до священной прогеноидной железы. Бесценное сокровище — генетический источник силы космодесантника — никак нельзя было просто так оставить на поле боя. Апотекарий вытащил наружу влажный, блестящий орган и, уложив его в чашу из хрома, сначала опрыскал из сфиксатора, а затем осторожно поместил в стерильную самозапечатывающуюся колбу. Затем опустил колбу в держатели своего нартециума, по соседству с той, что уже хранила в себе железу Хиллеса. Еще восемь таких же, только пустых, лежали рядом.
Звериный вой и дикие крики сотрясли вдруг стальные конструкции буровой установки. Андромак и Ксандер загнали Темного Клыка в угол! Перестрелка была короткой, но интенсивной. Выстрел, который поразил Ксандера, срезал рассеиватель избыточного тепловыделения на его заплечном контейнере. Выпустив в ответ залп из своего болтера, Ксандер прострелил левое контактное гнездо на визоре Темного Клыка. Когда десантник Хаоса с грохотом рухнул на плиты, Андромак медленно поджарил его белым огнем своего плазмагана.
Между тем, Рафон и Приад обходили сводчатые бункеры, расположенные в сотне метров к западу. Пронзительные лучи солнц перемежались с длинными тенями, отбрасываемыми этими башнями. Приглядевшись, Приад увидел, что выгравированные надписи на облицовочных плитах — восхваления Золотому Трону — были затерты, а поверх намазаны ужасные богохульства. Тогда, чтобы унять гнев в душе, Приад стал повторять слова погребального гимна.
Рафон, однако, приказал ему умолкнуть. Впереди, на ярко освященных солнцами открытых местах, темнело на белом песке что-то черное, похожее на лужу мазута. Змеи было подумали, что перед ними еще один из Клыков, залегший в засаду между двух насосных установок, но из-за тепла, выделяемого работой пульсирующих машин, проверить это ауспиком оказалось невозможно.
Клык зашел к ним в тыл и обхватил Рафона за горло своей огромной ручищей. Другой рукой чудовище вонзило ему в бедро заостренный и заржавленный шип. Приад повернулся на шум и бросился на помощь сержанту — и три закованных в броню гиганта сцепились с лязгом и скрежетом. Клык был раза в полтора крупнее любого из них; его древние доспехи — черные и блестящие, как панцирь гигантского скарабея, — украшали ожерелья ржавых цепей. Приад изворачивался, как мог, силясь приставить свой болтер к омерзительной морде твари.
Уже чувствуя во рту кровь, Рафон продолжал бороться с Клыком, с удушьем, с болью… Внезапно, чтобы дать возможность Приаду сделать точный выстрел, он резко повернулся, и… шип сломался. Шип в теле Рафона треснул на острые осколки, и невероятная боль оглушающей волной затопила сознание сержанта.
Клык, сочтя Рафона убитым, обхватил рукой запястье Приада и потянул воина на себя. Это было его ошибкой, поскольку так открылась возможность для выстрела. Не обращая внимания на цепкую хватку чудовища, Приад выстрелил дважды, и эти два выстрела в упор разнесли как шлем Бивня, так и его череп, воспламенив заодно энергокомплект десантника Хаоса.
Взрыв, последовавший за этим, поднял Приада с Рафоном на воздух и отбросил шагов на десять. Когда Приад попытался снова встать на ноги, но обнаружил, что вместе с сержантом находится посреди большой лужи крови, потоком хлещущей из раны, которую нанес Рафону стальной шип предателя. Рана была тяжелой. Кровь ручьями текла из-под лежащего воина, изливаясь через пробоину в его доспехе. Не проронив ни звука, поскольку единственным звуком, который он мог бы издать, был истошный крик, Рафон, содрогаясь всем телом, отцепил от левой руки свой молниевый коготь.
Приад запротестовал было, но быстро понял, что сейчас для этого не время и не место. С тех пор, как пять лет назад Рафон принял Приада в отделение «Дамокл», он непрестанно готовил его к роли командира. В глубине души Приад всегда надеялся, что принять это наследие ему придется еще очень не скоро. Воин стянул с левой руки свою керамитовую перчатку и вооружил себя когтем.
Он вставил силовой кабель в контактное гнездо, расположенное на локте. На узорчатых золотых листах, инкрустированных в фаланги древнего оружия, содержалась его история, а также возможные способы применения. Командир отделения «Дамокл» всегда должен был носить на руке коготь. Приад стал сгибать пальцы и на лезвиях замерцали электрические разряды. В это время Рафон — скорчившийся островок металла в озере крови — открыл переговорное устройство и, выйдя на частоту командного канала, начал свое славословие Императору. Закончив его, он приказал воинам отделения отныне реагировать на слова Приада, как на слова командира.
Он уже умирал, и его голос становился все слабее, когда наконец прибыл Мемнес. Апотекарий сжал обнаженную руку Рафона, — всего раз, словно отдавая честь. Затем, открыл свой нартециум и извлек инструменты.
— Нет времени, — пробормотал Рафон.
Мемнес осмотрел его и был вынужден согласиться. Тазобедренные кости Рафона были сломаны, а нижняя часть живота вся иссечена осколками шипа, основание которого все еще торчало из берда. Длительное лечение в условиях корабельного лазарета, надлежащий уход и бионические импланты, возможно, и исцелили бы такие раны, но сейчас у них совсем не было времени, к тому же шип был отравлен. Токсины были неотъемлемой частью оружия десантников-предателей, и теперь споры чумы бурно распространялись и пожирали тело Рафона изнутри, несмотря на его нечеловечески сильный, генетически усовершенствованный метаболизм. Вскоре сержант должен был превратиться в гору гниющей плоти, а с ним и его прогеноидная железа!
Мемнес извлек железу из тела, не дожидаясь смерти Рафона. Осознавая всю остроту причиняемой им боли, Мемнес был убежден, что для любого десантника лучше умереть с сознанием того, что его наследие спасено. Именно его манипуляции убили Рафона. Но они же стали для него актом милосердия, избавившим от худшей смерти — токсического заражения, которое неумолимо распространилось бы на все тело.
Что ж, еще одна колба на подставке нартециума.
III
Приад активировал вокс и, выйдя на частоту командного канала, обратился к своим воинам. Они приветствовали его с мрачной торжественностью и безоговорочной преданностью. Оплакивать Рафона они будут позже. Натус доложил, что южный периметр надежно защищен, а Пиндор и Калигнес добавили, что всякое вооруженное противодействие прекратилось. За каких-то тринадцать минут они уничтожили сто одиннадцать врагов, включая Темных Клыков. Их потери составили трое убитых. Это была победа, оплаченная дорогой ценой.
Железные Змеи перегруппировались, выставив оборонительный периметр вокруг главной буровой вышки. Мемнес и Андромак сожгли все вражеские трупы, после чего со всеми подобающими почестями провели прощальную церемонию над телами убитых товарищей. В то же время Приад и Натус, следуя инструкциям, заложенным в память их доспехов, трудились, не покладая рук, над воссоединением ветвей трубопровода, что дало бы возможность возобновить поставку природного топлива.
Калигнес же внимательно исследовал довольно небрежные записи журнала, который вел персонал нефтедобывающей станции. Неожиданно Калигнес подозвал Приада и показал ему то, что привлекло его внимание: списки аномальных образцов из трубы пробоотборника и данные спектрографии. За три месяца до этого дня Розетта Превосходная стала выкачивать из нефтеносных слоев пустыни нечто весьма отличное от обычной нефти.
— Там внизу что-то есть, — произнес Калигнес. — Что-то нечистое и древнее, что дремало в нефтяных карманах многие…
Он не закончил фразу. Временные отрезки такой протяженности далеко выходили за границы его словаря и воображения.
Приад молчал, словно онемев. Вся их миссия здесь — директивы командования, которые перешли к нему от Рафона и которые он был намерен исполнить с предельной точностью, — заключались в том, чтобы вернуть ценное месторождение. Ранее предполагалось, что Губительные Силы захватили это место, чтобы лишить Имперскую Армию горючего. Теперь же выяснилось, что это не так, и стал понятен смысл появления здесь Темных Клыков, поддержавших войска культистов. Что-то очень ценное было здесь для Губительных Сил. Какой-то артефакт, некий предмет силы или, быть может, даже существо, погребенное в недрах планеты и с тех пор обитающее в нефтяных озерах, куда никогда не проникал свет.
«Дамокл» победил. Железные Змеи захватили буровые установки, великой ценой выполнив свою миссию. И все же они проиграли! Они захватили место, которое не имело никакой цены, вернули драгоценную имперскую территорию только затем, чтобы узнать, что она теперь осквернена и разграблена! Если бы еще там, на орбите, он это знал, они бы тогда…
Приад прервал поток пустых размышлений. Он стал очищать свое сознание медленным чтением нараспев литании сосредоточенности. Разочарование — яд для сознания! Мысль о неудаче и утрата веры в нужность своего дела, в возможность достижения цели — способна отравить душу. Калигнес, конечно, тоже это знал и потому, отбросив все дурные мысли, касающиеся потерь и ошибок, последовал примеру Приада. Ему не нужно было для этого ни подсказок, ни приказаний. Они были Адептус Астартес из ордена Железных Змеев! Нет никакой неудачи и нет никакого поражения! Есть только победа и смерть, и дух обеих витает над ними, куда бы они ни пошли!
Приад огляделся вокруг, представляя момент, когда нефтедобывающая установка впервые выплюнула из глубоких недр скверну. Он почувствовал, как защемило у него в душе при мысли о той рабочей силе, о тех людях, с которыми он сегодня так жестоко расправился. Верные слуги Императора обратились к Хаосу, едва вдохнув нечто, пришедшее к ним из глубины. Выбора больше не было. Теперь нужно сделать то, что при данных обстоятельствах необходимо сделать прежде всего.
Приад приказал Натусу остановить работы по реконфигурации насосов трубопровода. Он срочно вызвал Пиндора и Ксандера и велел собрать всю взрывчатку, какую только можно найти. Они собрали все комплекты гранат, имеющихся у каждого космодесантника, а затем дополнительно обыскали оружейные склады противника.
Тут в помещение установки вошел Мемнес, и Приад спокойно сообщил ему о неожиданном открытии. Мемнес поднял руки и, надавив большими пальцами на затворы шлема, снял его со своей головы. Бритый череп апотекария покрывали бусинки пота. Не снимая перчаток, он потер щетинистую голову от лба до затылка. Его немолодое лицо было мрачно и серьезно.
— Твое решение абсолютно верное. Ты поступил так же, как поступил бы и Рафон.
Хоть и являясь вторым в командной цепочке и формально подчиняясь лидеру отряда, старый апотекарий имел преимущество опыта, и при принятии решения его согласие всегда учитывалось командиром. Мемнес прекрасно знал, что сейчас больше всего нужно Приаду, чей стаж десантника едва ли превышал половину прожитых им лет.
— Мы не проиграли. Просто смысл победы теперь стал другим, — сказал Мемнес.
— Я знаю. Испорченный триумф мы превратим в подлинную победу, а затем и отпразднуем ее во имя Императора!
Пиндор сообщил, что боезаряды собраны. Их сложили на грузовую тележку и подкатили ее к нефтяной скважине. Натус и Андромак сняли буровые гири с одной из главных установок и поместили на их место взрывчатку, заложив ее в сплетенные из металлической сетки мешки для руды.
Они уже заканчивали свою работу, когда противник решился на контратаку. Мощный артобстрел с востока разнес стену комплекса, а также сравнял с землей две буровые вышки, в одно мгновение превратив их в бушующий ураган из ослепительных искр и стонущего металла. Розы огненных смерчей раскрыли в небо свои бутоны. Приад ранее уже скомандовал своим воинам отход к востоку по завершении минирования, но теперь пришлось вносить корректировку. Отступать придется через западные пределы комплекса. Это изменение добавит лишних четыре минуты ко времени вылета «Громового ястреба».
Пиндор закладывал заряды. Чтобы уместиться в устье шахты, расположенной под бурильной установкой, ему пришлось раздеться по пояс. Гора сложенных доспехов лежала рядом. Шланги, выходя из установки, тянулись по буграм его мышц на спине и поясе, и удерживались специальными скрепами прямо на теле. На плечах воина виднелись застарелые шрамы — следы ритуальных наказаний, практиковавшихся на Карибдисе. На утренних стрельбах Пиндор не мог похвастаться результатами, но когда дело касалось ближнего боя и манипуляций со взрывчаткой, его знания и опыт трудно было переоценить. Когда он работал, распухшие и розовые, как коралл, рубцы вздымалась и скручивалась над буграми его мышц.
Противник надвигался с востока. Его артиллерия становилась все активнее, а затем появились и первые признаки приближения пехотных частей. Темные Клыки в составе двух штурмовых бригад при поддержке «Секачей»!
У «Дамокла» не было дальнобойных орудий — ничего, что могло бы сравниться по дальности обстрела с «Секачами»! О сопротивлении при таком положении вещей нечего было и думать. Приад отдал приказ о вознесении полуденной молитвы, и все десантники встали вокруг него на колени, сняв шлемы и склонив головы, в то время как он торжественно пропел им литанию преданности, а затем зачитал псалмы разрушения и стойкости. Ни одному из них даже в голову не приходило, что они могут потерпеть поражение. Никто из них никогда не произносил ничего подобного ни вслух, ни про себя. Приад обратился к воинам, чтобы каждый по очереди рассказал что-нибудь о павших товарищах.
Калигнес вспомнил о Хиллесе. Тот момент в «райском мире» Антимонии, когда Хиллес проявил особенную храбрость. Все вокруг закивали, вспоминая. Ксандер продемонстрировал шрам от раны, которую он получил на Базальт Игниус Три. Не будь рядом Мацеда, эта рана, без сомнения, была бы смертельной. Натус восславил тактический дар и храбрость брата-сержанта Рафона. Андромак вспомнил день, когда Хиллес сразил водяного чорва на милой их сердцу Итаке. Обнаженный, он стоял на башне-утесе с морской острогой в руке, броненосную шкуру змея он тогда взял себе как трофей. Блестящая, будто полированная, его чешуя обвивала пояс воина и тогда, когда тот погиб. Мемнес хорошо сказал о Мацеде, напомнив остальным о чудовищной силе, которую тот показал, когда схватился со свирепым Хонеком на Парлион Один-Одиннадцать. Легенда ордена! Легенда, которая умерла сегодня во плоти, но которая останется жить в их памяти. «Он пал не напрасно!» — напомнил себе Приад, в душе которого не утихала ярость.
Тут к ним присоединился Пиндор, все еще полураздетый, перемазанный нефтью и потом. Он опустился на колени и рассказал короткую, сумбурную историю о том, как Рафон, ослепленный комьями грязи у ворот Фьюгала, перебил всех врагов, до которых только мог дотянуться, и, проклиная все вокруг, просил только дать ему «хорошую морскую острогу», чтобы проверить на прочность доспехи остальных! Пиндору удалось вызвать смех: искренний, непосредственный. Во взглядах десантников теперь не осталось и намека на горечь от поражения или неудачи.
«Так и должно быть, — подумал Приад. — Мы победили! Змеи победили, а как — не важно!»
— Свою часть работы я сделал, — доложил Приаду Пиндор, когда смех наконец утих.
Братья помогли Пиндору вновь облачиться в доспехи, пока Калигнес запускал бурильное сверло и направлял его вниз. Вытесненная из скважины нефть хлынула наверх и, омыв ему ноги черной волной, затем довольно быстро стекла вниз, просочившись сквозь решетчатый настил буровой площадки.
Враг был уже у ворот. Гвалт голосов и какофония обстрела… Водрузив шлемы на головы, семь Железных Змеев начали свой отход, плотным строем проследовав по главной грузовой дороге, все время держась в тени подъемников и скелетообразных кранов. Они не прекращая вели огонь, простреливая все пространство перед собой и с флангов, поливая здания и сооружения плазменным огнем и болтерными залпами.
У западных транспортных ворот, видя, что авангард Клыков уже устремился за ними по дороге, Змеи встали в боевое построение в виде заостренного наконечника. Ослепительные молнии засверкали в воздухе, взрывая металлические переборки зданий, ломая балки и выбивая из земли белую пудру соли. Преследуя по пятам, на космодесантников надвигался адский шторм. Ведя плотный огонь, Змеи срезали еще парочку своих врагов, когда Приад приказал отступать за ворота комплекса. Сам он задержался под аркой, но лишь до того мгновения, когда до него добежал первый Клык. Приад буквально распотрошил мерзкую тварь своим молниевым когтем.
«Это тебе за Рафона!»
Одна сбереженная граната обрушила за Приадом транспортные ворота, и десантники двинулись в открытую пустыню, подальше от Розетты Превосходной, тогда как наступление сил Хаоса мгновенно остановилось. Ничем не замутненный свет полуденных солнц будто выжег ландшафт, сделав его абсолютно белым, без единой тени, будто не было больше линии горизонта между выбеленной землей и обесцвеченными небесами.
Десантно-штурмовой корабль, припорошенный солью и дрожащий в мареве раскаленного воздуха, ожидал их в одном из узких арройо. Его напоминающий свесившийся язык трап уходил концом в мягкую, невесомую пыль. Когда воины уже поднимались на борт, несколько болтерных снарядов провыли совсем недалеко. Темные Клыки бросились за ними в погоню! Тут Мемнес и Приад, замыкавшие отход, развернулись и в последний раз вступили в бой, уничтожая ненавистного противника, окончательно утверждая одержанную победу.
IV
Из космоса поверхность Розетты выглядела твердой и белой, как свод голого мертвого черепа, на котором, правда, имелось несколько резко очерченных отметин. Корабль уже шел по околоземной орбите, когда на глубине девятисот метров сдетонировали погруженные в нефтяные слои заряды. Отсюда, сверху, разглядеть что либо было невозможно. Спустя почти час поверхность в этом месте планеты потемнела и вздулась, как набрякшая от воды гнилая древесина, после чего эта гниль медленно расползлась на три тысячи километров вокруг нефтедобывающей станции. Огонь быстро охватил все нефтеносные слои под корой планеты и, вызвав повсеместное разрушение магматических пород, на следующий день буквально выжег Розетту.
Сидя в полутемном отсеке боевого корабля и наблюдая, как в зависимости от порывов корпуса перекатываются по металлическому полу снятые шлемы, оставшиеся в живых воины отделения «Дамокл» хранили молчание. Они были вымотаны и опустошены. Они пребывали в скорби. Теперь и только теперь они могли позволить себе такие мысли. С одной стороны, они потерпели поражение, но… все же они победили! Они одержали победу, истинную победу, хотя и совсем не такую, за которой их сюда послали и какую они сами предполагали здесь добыть.
Мемнес достал свою флягу. Это был медный цилиндрический, стянутый серыми полосками цинка сосуд. Десантник вытащил ее из футляра, прикрепленного к набедренному щитку его доспеха.
Это был обряд причащения водой, и никто из воинов не сводил глаз с фляги. Шесть закованных в доспехи фигур — то, что осталось от штурмового отряда, — смотрели, как Приад принял от него флягу. Он, конечно, хотел прохладной, утоляющей жажду воды, но знал, что именно эту воду нужно выпить первой. Глоток соленой воды с Итаки! Он выпил его залпом. Вода была едкой, теплой, горькой.
Он поднял взгляд на своих товарищей, и те в знак одобрения похлопали по набедренным щиткам своих доспехов.
Церемония завершилась, но горечь осталась.
То ли горечь родной воды, то ли горечь потери — Приад и сам, похоже, этого не знал.