I

Насколько каждый из них мог заметить, место это выглядело, как одна большая, открытая рана. Почва Цереры была богата железной рудой, что придавало ей глубокий красный оттенок. Вследствие круговорота веществ, обусловленного особенностями местного климата, в атмосферу планеты попадали мельчайшие частицы руды, из-за чего во время дождей на землю изливалась жидкость малинового цвета.

Дождь шел сейчас. Он лил уже неделю. Морось — красная, как артериальная кровь, без конца сыпалась из низких, темных облаков, превращая слегка подрумяненную почву в алые, рыхлые, напоминающие складки сырого мяса борозды.

По этой израненной земле, скользя и буксуя тяжелыми траками в красной жиже, полз, тарахтя двигателями, войсковой «Носорог». Розовый сироп омывал серо-бело-красные цвета бронемашины, а знамена ордена, свисающие с задней рамы, потемнели и стали похожи на пропитанные кровью бинты.

Впереди лежала Геката, а также смерть, — столь же неестественная и кровавая, как местный дождь.

Отборные отряды воинской фратрии из любимого Императором ордена прибыли на Цереру две недели назад, чтобы подавить внезапно вспыхнувший мятеж, спровоцированный культистами Хаоса. Церера была аграрным миром, чье немногочисленное население группировалось в маленьких поселках, каждый из которых от ближайших соседей отделяли тысячи квадратных километров распаханной земли. Со временем мятеж охватил и Нибану, главное поселение региона, где имелась взлетно-посадочная площадка, — унылое место с обветшалыми жилыми постройками, зернохранилищами, ветряными мельницами и товарными складами. Именно отсюда орден получил первый призыв о помощи. Четыре отделения, укомплектованных могучими, облаченными в доспехи воинами — всего сорок бойцов — высадились на рассвете и без лишних разговоров очистили поселение от скверны, обратив культистов в груды пепла. Бой был ожесточенным, но быстротечным, и закончился до полудня. Имея на вооружении несколько автоганов, косы, да свой фанатизм, культисты, конечно, представляли угрозу, однако никак не могли противостоять болтерам и сверхчеловеческой мощи прославленных десантников. К полудню знамя Железных Змеев и штандарт с имперским орлом уже развевались над главной ратушей Нибаны.

Капитан Фобор, самый уважаемый и заслуженный командир в этой миссии Железных Змеев, — орденоносец — вместе с офицерами своих отрядов, пришел на встречу с инквизитором Мабузе, который, прежде чем обратиться к ордену за помощью, уже несколько месяцев провел на Церере, разоблачая заговор темного культа.

И вот, собравшись в атриуме ратуши, фаланга воинов-гигантов в немом почтении обступила убеленного сединами инквизитора, который должен был дать всестороннюю оценку сложившемуся положению. Мабузе начал с того, что похвалил десантников за уже проделанную ими работу по освобождению Нибаны. Снаружи еще раздавался грохот болтеров, поскольку штурмовой отряд только завершал зачистку окраин. Тела убитых культистов — около шестисот, если не больше, — были свезены в стоящий на отшибе ангар, где их сожгли огнеметами. Горький запах горелого мяса наполнял воздух, несмотря на проливной дождь.

— Они называют себя «Детьми Кхорна», — сказал Мабузе, и его надменный голос слегка дрогнул, когда он заставил себя произнести это темное имя. — Можно предположить, что местных жителей застигли врасплох. Мое расследование показало, что скверна была принесена из-за пределов этого мира. Нибана — главный здешний космопорт, и значительная часть населения — грузчики и укладчики, прибывшие сюда с доброго десятка других планет. Похоже, заразу занесла какая-то гнусная секта, тайно практикующая свои черные обряды, а уже потом ересь перекинулось на местное население.

— Она не вышла за пределы главного поселения? — спросил Фобор, чей голос, пройдя сквозь фильтры динамиков шлема, прозвучал бездушно и механически.

— Нет, капитан. Я так не думаю.

Мабузе поднялся и подошел к инкрустированному столику.

Стоя по левую руку от Фобора, брат-сержант Приад, командующий отделением «Дамокл», с любопытством смотрел на инквизитора. Он уже девять лет отдал служению ордену Железных Змеев и последние четыре года носил звание сержанта. За это время он насмотрелся таких чудес и ужасов, к которым никакие тренировки в Большом зале ордена на Карибдисе не могли его подготовить. Однако никогда прежде еще не видел он имперского инквизитора так близко. Конечно, он знал, что среди инквизиторов нет двух похожих, и что все их боятся — боятся, быть может, не меньше самих космодесантников. Инквизиторы были людьми исключительными: они по всей Галактике боролись с ересью и пытались предотвратить и разоблачить мерзкие проявления Великой Скверны, им приходилось бросать вызов не только врагам из плоти и крови, но и противостоять духовным страданиям, которым подвергало их безграничное зло вселенной.

Мабузе был высоким, сухощавым мужчиной, на вид немного за сорок, с копной седых волос и резкими чертами лица. Бледная кожа туго обтягивала его скуластый череп. Он был облачен в черную мантию, по краям расшитую золотой тесьмой, а вместо правой руки, как хорошо теперь было видно Приаду, Мабузе орудовал аугментическим протезом с шестернями и хитроумными, похожими на циркули, захватами.

Этой искусственной рукой инквизитор взял со стола какой-то предмет сантиметров тридцать в длину. Это была связанная из соломы фигурка.

— Соломенная кукла, — обратился к воинам Мабузе, подняв фигурку повыше, чтобы всем было видно. — Типичный объект поклонения, характерный для отсталых агрикультурных миров. Здесь, на Церере, их мастерят во время сбора урожая. Каждая представляет одно из фермерских поселений, и все они выставлялись здесь, в главной ратуше, во время праздника урожая.

Инквизитор поднял со стола еще одну куклу. Она тоже была связана из соломы, но в ней чувствовалось что-то извращенное и отталкивающее.

— В результате расследования я обнаружил вот это… и еще шесть, похожих на нее. Куклы Кхорна, если хотите. Вижу, Астартес, я вас тоже озадачил. Как бы то ни было, каждая из этих кукол отличается от другой, их делают в соответствии с обычаями, которые практикуются в различных фермерских городках, однако их форма была серьезно извращена, чтобы сделать их символами преступного культа.

Мабузе уронил фигурки на стол, словно брезгуя к ним далее прикасаться, хотя брал их металлической конечностью.

— И исходя из этого, мы вполне можем заключить, что культом осквернены по меньшей мере шесть из разбросанных по стране городков. Хотя главный мятеж здесь, в Нибане, подавлен, следующей по важности задачей является зачистка дальних поселений!

— А вы можете определить по этим куклам соответствующие поселения?

— Да, — сказал Мабузе таким тоном, будто таинственный процесс гадания на таро был для него детской игрой. — Вы должны немедленно послать туда свои команды, капитан. Прикажите им очистить от скверны все эти местности. Пока это не сделано, Церера будет считаться нечистой!

Помимо Нибаны на Церере имелось восемнадцать больших фермерских поселений. По зловещим куклам Мабузе уверенно определил нужные шесть. Одно отделение Фобор оставил при себе для контроля Нибаны, а остальные три отправил с миссией очищения.

Отделение «Дамокл» отправилось на северо-запад. Четыре городка лежали в этом направлении: Ниру, Вирия, Флакс и Геката. Из всех четырех только самый отдаленный — Геката — был заподозрен в изготовлении оскверненной куклы.

Целый день потребовался Дамоклам, чтобы по тяжелой дороге, через размытый дождем край, достичь Ниру, и весь следующий день — чтобы убедиться: населенный пункт свободен от скверны. Еще один день пути привел их в Вирию, которая также оказалась чистой, хотя страх и недовольство в глазах горожан не рассеяли подозрений десантников и лишь побудили их еще энергичнее продолжать поиски.

Еще полтора дня по распаханным плоскогорьям, под штормовыми шквалами ветра, разрывающего в клочья красные тучи, и проливным кровавым дождем. К Флаксу Дамоклы приблизились на седьмой день после отбытия из Нибаны. К тому времени до них уже дошли сообщения от двух других экспедиционных отрядов. Отряд Пилада обнаружил культистов в городке Брум, далеко к югу, и теперь день и ночь вел там с мятежниками упорные уличные бои. Еще одно гнездо зла — в городке с названием Цефони — накрыл отряд Манеса, и предал его огню.

Между тем, Дамоклы достигли наконец селения Флакс.

На первый взгляд казалось, что Флакс вымер. Вымер с неделю назад, по прикидкам Приада. Бойцы отделения «Дамокл» выбрались из «Носорога» и принялись прочесывать залитые алыми лужами улицы. Не обнаружив ничего, кроме опустелых жилых лачуг, Змеи принялись обыскивать зернохранилища, а также проверять ржавеющую уборочную технику. В конце концов брат Калигнес обнаружил жителей поселка. Они были собраны в одном месте — четыре сотни мужчин, женщин и детей. Вернее, их тела. Еще вернее — зверски изувеченные тела, сваленные гнить вместе с зерном в силосную башню. Хранилище уже кишело мучными червями и кровяными мухами.

Приад доложил о находке капитану Фобору в Нибану. Инквизитор Мабузе сам вышел на связь и дотошно расспросил Приада обо всех обстоятельствах. Не является ли городок центром культа, члены которого избрали для себя коллективное самоубийство? Наличествуют ли следы духовного разложения? Осквернения святынь? Не принесено ли местечко в жертву культистами из другого селения, например Гекаты?

Мабузе передал сержанту простые инструкции относительно того, что именно надо искать. Приад внимательно выслушал и отправил своих людей на поиски. Час спустя он выбрался из кабины «Носорога», снял шлем и, сидя на броне, вновь связался по воксу с инквизитором. Моросил кроваво-красный дождь.

— Мой господин, я думаю, это работа кого-то со стороны. Во Флаксе нет ничего похожего на алтарь, как нет и сооружений, предназначенных для отправления культа. Единственные знаки, которые нам удалось обнаружить, это богохульные символы, намазанные кровью на стенах ангара и силосной башни, куда они свалили тела. Еще мы обнаружили вытоптанные пшеничные поля. Сначала я подумал, что это следы сбежавших убийц, но примятые полосы извиваются и накладываются друг на друга. Сверху, с крыши ангара, например, можно разглядеть, что они составляют определенный узор. Весьма причудливый. Это гигантский кощунственный символ в сотни шагов шириной! Инквизитор, я молю Императора, чтобы никогда больше не видеть этот знак сил смерти и разрушения!

— Вы хорошо поработали, брат-сержант. Из ваших отчетов, мне стало совершенно ясно, что Флакс стал жертвоприношением темным богам. Еретики в количестве, достаточном, чтобы пленить, а затем убить четыре сотни граждан, сейчас наслаждаются свободой в твоей зоне ответственности. Во Флаксе они о себе заявили, провозгласили декларацию о намерениях. Вы должны их выследить, загнать в угол и истребить! Исходя из свидетельств, какими мы располагаем, я бы сказал, что Геката наиболее подходящее место для начала охоты.

Дамоклы стали готовится к отправке в Гекату, располагавшуюся от Флакса в двух днях пути. Приад приказал брату Пиндору взять из «Носорога» огнемет и выжечь пшеничные поля, стерев вытоптанную в хлебах печать Хаоса. Они также сожгли и мертвых, громко возгласив над огромным погребальным костром молитву и освятив именем Императора невинно убиенных.

 

II

И вот Геката лежит перед ними, и «Носорог», тарахтя моторами, уверенно пробирается по слякотной и вязкой дороге к скоплению амбаров, силосных башен, мельниц и жилых построек.

Бронетранспортер вел брат Сциллон. Бойцы отделения «Дамокл» — те, кто сидел в задней, наиболее подверженной тряске части машины, начали последнюю проверку оружия, одновременно бормоча литании о стойкости и спасении.

Приад сидел на одном из сцепленных между собой кресел, недалеко от заднего люка, прилаживал на свою правую перчатку громадный молниевый коготь. Коготь был символом лидерства в отделении «Дамокл». Сержант Рафон — мир его праху, и да пребудет о нем вечная память, — носил его прежде Приада и завещал его молодому Змею в день своей гибели четыре года назад, на Розетте.

До Рафона коготь украшал руку Фея, непревзойденного героя. До Фея этой чести были удостоены сила и мощь Берриоса — прославленного воина, могучего уроженца Итаки. А до того великий Сартес не раз увлажнял это оружие кровью ирголов. До Сартеса Диссей, использовав его электрическую мощь, прорубал себе путь сквозь злобные орды темной эльдарской нечисти, а в итоге прорубил себе дорогу в вечный покой воинов света.

А еще прежде шла целая вереница героев, каждое имя и каждый подвиг которых Приаду были хорошо известны, и чью поддержку он физически ощущал, когда надевал коготь. Эта линия восходила к самому Дамоклу — к великому Дамоклу, величайшему из великих, жившему много поколений назад, первым поднявшим руку с этим оружием и даровавшим имя своей боевой команде.

Приад, сгибая длинные фаланги керамитовой перчатки, задумчиво наблюдал, как синие искры с шипением проскакивают от пальца к пальцу. Коготь весил около семидесяти килограмм и в три раза превышал размер человеческого предплечья, но, даже и без сервомускулов своих доспехов Марк VII, дающих значительный выигрыш в силе, Приад легко справился бы с такой нагрузкой. Он был один из Адептус Астартес, чей трансчеловеческий, генетически усиленный организм был предназначен для того, чтобы служить Императору Терры от рождения до самой смерти. И сбросив доспехи, сержант все равно оставался могучей машиной разрушения, во много раз превосходящей человека в силе, скорости и выносливости. А облачаясь в броню, скрыв за безликим визором шлема, запечатанный в керамитовые пластины, с тысячекратно усиленным сенсорным восприятием, он становился поистине богом битвы.

Пусть Хаос изрыгает из себя все новые и новые скверны — он выйдет на бой и расправится с ними!

Приад опустил взгляд на раскрытую ладонь сияющей перчатки. Он задумчиво глядел на оставленные войной царапины и отметины, которые смотрелись на когте, как знаки доблести. Он хорошо знал их все. Вот эту глубокую царапину заработал Рафон, когда сошелся в рукопашной с чудовищным порождением демонов на Бронтаксе. А эту зазубренную вмятину получил Фей, когда сразил дредноут Хаоса. Недостающий наконечник одного из пальцев так и остался в груди у варлорда Грондаля, когда Диссей вырывал у этого негодяя сердце.

Затем Приад увидел кое-что еще. Что-то, глядящее на него с зеркальной поверхности стальной перчатки. Лицо. Бледная кожа. Темные волосы. Темные глаза. Решительный взгляд… Он сам.

На какую-то долю мгновения, лицо показалось ему слишком уязвимым, слишком похожим на лицо смертного. Приад поднял свой шлем и водрузил его на полагающееся место. Теперь отражение в когте, которое он видел сквозь линзы визора, выглядело куда более внушительно — космодесантник!

— Десять минут до Гекаты! — провозгласил Сциллон по общему каналу.

Приад подтвердил получение и окинул взглядом своих бойцов. Одного за другим он осмотрел весь личный состав отделения.

Кулес, самый невысокий из всех, — чуть выше двух метров — был коренаст и толст, как бочка. Прежде чем надеть шлем, он плотно прижимал к голове свои длинные черные волосы.

Иллиус вставлял обойму в свой болтер. Его прежде красивое лицо рассекал безобразный шрам, а вокруг искусственного глаза разбегалась паутина швов.

Ксандер — самый молодой и самый высокий. Его золотистые глаза сейчас задумчиво глядели куда-то в сторону.

Пиндор — из-за глубоко посаженных глаз похожий на ястреба, — переустанавливал крепления своих доспехов.

Натус, ослабив поршни в бионической левой руке, укладывал болтерный пистолет в специальную кобуру на бедре.

Андромак, как обычно улыбчивый, пытался поудобнее устроить у себя за спиной громадное плазменное оружие.

Калигнес — черноглазый, плутоватый, с острыми чертами лица, — прежде чем водрузить на голову шлем, прочищал контактные гнезда на задней стороне шеи.

Апотекарий Мемнес — хранитель жизни, провожатый в смерти, седобородый и тожественный, — последний раз проверил содержимое своего нартециума, прежде чем плотно защелкнуть его.

Сциллон сидел у руля, раздевшись до пояса, — ему так было удобнее управляться с рычагами машины. На его напряженном, мускулистом торсе буграми выступали подкожные кабели и связующие импланты.

«Отделение „Дамокл“… — подумал Приад. — Слава тебе! Боги войны, сотрясатели миров, космодесантники столь же великие и отважные, как и любая другая группа Железных Змеев, неспроста носящих это имя!»

Приад посмотрел на старого Мемнеса. Седовласый бородач подал знак и, возвысив голос, начал торжественную литанию о приближении войны, которую тут же подхватили все остальные. Затем Мемнес стал запевать по очереди «Зов Итаки» и «Клятву верности Карибдиса», и каждый воин отозвался припевом.

Наконец, все одели и загерметизировали шлемы. Кулес сел за штурвал «Носорога», пока Ксандер и Пиндор помогали Сциллону облачиться в доспехи. Каждый защелкнутый карабин и затянутое крепление благословлялось и славословилось.

Обряд подношения воды — старинный обычай Железных Змеев — капитан Фобор исполнил еще на Нибане, когда силы космодесанта только прибыли на планету, но теперь, как и подобало перед боем, Мемнес торжественно провел обряд причащения. Медная, трубчатая фляжка с драгоценной влагой из морей их родной Итаки, неспешно передавалась по кругу, и каждый боец, под пение древних гимнов, одной-двумя каплями окроплял крылатого змея — свой нагрудный символ.

Брат Андромак достал штандарт Железных Змеев — с гербом в виде свившегося в два кольца змея — и закрепил его у себя за спиной. Брат-апотекарий Мемнес окропил штандарт водой. Вода была прозрачная, словно жидкое стекло. «Как не похожа на ту кровь, что льется на нас здесь!» — подумал Приад.

Разбрызгивая грязь, «Носорог» въехал на открытую всем ветрам главную площадь Гекаты, и Кулес, резко развернув машину, нажал на тормоз.

Место выглядело пустынным.

Приад распахнул задний люк, и бойцы отделения «Дамокл» тут же высыпали наружу. Держа строй и ощетинившись стволами, они жадно искали взглядом любое движение.

Ничего.

Лишь дождь, столь зловеще похожий на льющуюся с небес кровь, немилосердно хлестал по доспехам десантников, омывая их с головы до ног.

 

III

Растянувшись цепью, Железные Змеи пошли по главной улице селения, обследуя сканерами ауспика стоящие вдоль дороги постройки. Оружие в бронированных руках в любое мгновение готово было открыть огонь. Восемь из десяти десантников покинули машину, и Приад был во главе этой цепи. Кулес медленно вел за ними «Носорог», чьи прожекторы, ярко вспыхнув, рассеяли грозовую мглу. Струи дождя темными полосами прорезали ослепительные столпы света. Сциллон остался в бронетранспортере и, высунувшись из открытого люка, двумя руками держался за рычаги штурмового болтера, закрепленного на турели.

Не было слышно ни звука, если не считать шума дождя, приглушенное урчание транспорта и мягкий топот шагов космодесантников.

Приад поднял левую руку и оттопырил три пальца. Затем совершил рукой круговое движение, указав на цель.

Калигнес, Ксандер и Пиндор тут же двинулись вдоль домов, стоящих по левой стороне дороги, проверяя двери и темные сквозные проулки между отдельными постройками.

Калигнес дал сигнал, что все чисто, после чего эти три десантника заняли огневые позиции на левой стороне улицы.

Приад снова сделал жест рукой — на этот раз правой, увенчанной молниевым когтем. Снова три пальца, потрескивающие от электрических зарядов.

Андромак, Иллиус и Натус направились по правой стороне дороги. На этот раз ждать пришлось дольше, поскольку Натус проверял открытый с одной стороны амбар, в котором где фермеры хранили сломанную технику и прочий хлам. Наконец выйдя, Натус энергично потряс головой.

Андромак проверил главный вход того, что оказалось зданием городской ратуши. Он повернулся и, сцепив обе руки вместе, изобразил жест, который для Приада означал: «закрыто на замок или на цепь».

Приад перешел улицу, подойдя к Мемнесу, который задумчиво озирал это мрачное место. Массивные, закованные в броню ноги Приада громко шлепали по лужам, будто наполненным кровью. Все это место напоминало десятилетиями не чищеную скотобойню.

— Что думаешь, брат-апотекарий, все, как во Флаксе? — спросил Приад, и его слова, прорвавшиеся сквозь помехи в воксе, сопровождали щелчки статического электричества.

Мемнес отрицательно покачал головой.

— Здесь чувствуется что-то другое, сержант. Нет, возможно, мы и найдем в каком-нибудь углу гору трупов, как во Флаксе, но есть тут что-то еще…

Мемнес щелкнул креплением забрала на шлеме и поднял его вверх. Бледную кожу на его открытом лице тут же испещрили красные струйки дождя. Сделай такое без его разрешения кто-нибудь другой из Дамоклов, Приад непременно бы вынес ему выговор, но у Мемнеса, доброго старого Мемнеса, было больше опыта, чем у всего отделения, вместе взятого. В это трудно поверить, но иногда, вдыхая воздух на месте проведения операции, апотекарий умел распознать признаки скрытой угрозы. Приад знал, что порой стоило дать ему почувствовать запах местности.

— Страх, ожидание надвигающейся беды, тревога… воздух буквально пропитан ими. Тут определенно есть живые существа, даже если наш ауспик их не видит.

— Прячутся?

— Пожалуй, что так…

Приад подумал, не следует ли ему включить акустическую систему «Носорога» и, напрямую обратившись к жителям, открыто заявить о своем намерении поддержать и спасти их. Что-то его, однако, удержало от такого решения. Царящая вокруг тишина действовала на нервы, но, тем не менее, ему совсем не хотелось ее нарушать.

Перейдя улицу, Приад подошел к дверям городской ратуши, возле которых стояли Андромак и Натус. Мощным ударом ноги сержант выбил запертые двери. Порванная трейлерная цепь зазвенела на полу возле разбитых в щепы створок. Кто же запирался изнутри?

Поводя стволами болтеров в поисках цели, трое десантников вошли в здание. В помещении — огромном зале с деревянными колоннами — было темно, а пол завален грудами мусора. Огромный застекленный купол разбит и, стекая сверху, потоки дождевой воды затопляли пол. Потянув за рычаг в стене, Натус попробовал зажечь свет, но здание было обесточено. Космодесантники переключили свою оптику в режим ночного видения и все место предстало перед ними в призрачно-зеленом, фосфоресцирующем свете.

— Помещение затоплено — дождь! — протрещал по воксу голос Натуса.

— Не только дождь, — был ответ Андромака.

Он пошел к дальний угол, который весь был вымазан красной, липкой жидкостью, хотя и находился не под разбитым куполом.

— Вот это — дождь, а это — кровь!

И он был прав. На глаз не было никакой возможности определить, где кончается дождевая вода и начинается кровь, но в любом случае крови здесь было очень много. Ею были вымазаны и забрызганы стены; тут и там чернели ее запекшиеся пятна, виднелись кровавые отпечатки ладоней, но, как ни странно, не было ни одного трупа.

Приад направился в совещательную комнату, которая находилась за главным залом. Крови здесь было еще больше; ею были пропитаны коврики из дерюги, а также мягкая обивка диванов и кресел. Дальняя стена была вся увешана плакатами, портретами всех мэров городка за всю его историю, объявлениями. Кроме того, имелся помпезный золотой лист на котором были отмечены ежегодные показатели, полученные жителями селения при сборе урожая. Все это было изрешечено пулями какого-то мелкокалиберного стрелкового оружия. Приад вдруг обратил внимание на то, что залитый кровью пол усеян гильзами.

— Прямо как после боя, — сказал стоящий рядом с ним Андромак.

— Во что же они стреляли? — удивился Натус, и, обойдя товарищей, сделал еще несколько шагов к стене.

Он указал рукой, и для наметанных глаз десантников стало ясно, что повреждения на стене имеют отчетливый след в виде простреленных полос, как будто автоматная очередь пыталась догнать цель, перемещающуюся по комнате с пугающей быстротой.

Андромак пинком открыл дверь совещательной комнаты — ту, что вела налево, — и обнаружил там несколько уборных. Стены, облицованные голубой опаленной плиткой, также были забрызганы кровью, а деревянные кабинки в туалетах похоже вдребезги разнес бешеный автоматный огонь.

За совещательной комнатой, пройдя по длинному, выложенному ониксовыми плитами коридору, Змеи обнаружили часовню, посвященную Императору, который представал здесь дарующим изобилие и богатый урожай. Однако статуя Императора, в одной руке держащего меч, в другой — лемех от плуга, была обезглавлена, а перила у алтаря обращены в щепу. Одна из тех противных кукол в облике демона, которых инквизитор Мабузе назвал куклами Кхорна, висела, прибитая к груди статуи. Слова, намалеванные на стенах часовни, были столь омерзительны, что Приаду стало дурно.

Сержант услышал, как стоящий рядом Натус закашлялся, отчаянно сражаясь с приступом подступающей рвоты. Это было бы очень некстати в шлеме.

— Брат Натус!

По воксу было слышно, как Натус издал странный мяукающий звук. Даже сильнейший воин фратрии мог пасть жертвой коварства Хаоса, а эта жуткая перспектива заставила всех содрогнуться. Обесчестить образ Императора, да еще такими знаками!..

Приад знал, в чем больше всего сейчас нуждается Натус. Несмотря на ужас, который охватил и его, он решительно повернулся к брату.

— Натус!

Тот не мог произнести ни одного связного слова. Приад поднял левую руку и ударил тыльной стороной ладони по лицевому щитку Натуса. От удара воина развернуло.

— Приди в себя, брат! Не поддавайся козням Губительных Сил! Вот почему они сотворили такое святотатство! Чтобы лишить мужества таких, как ты!

— В-в… виноват, брат-сержант, — ответил Натус, которому встряска вернула привычный ход мыслей.

Приад поднял болтер, резко повернулся и, выпустив серию разрывных зарядов, разнес изуродованную статую, а вместе с ней и соломенную куклу, в щепки. Грохот стоял оглушительный.

Вокс-канал будто взорвался, мгновенно вернувшись к бурной жизни.

— Выстрелы! Мы слышали залпы!

— Брат-сержант? Ответьте!

— Что у вас происходит?!

— Спокойно, — отозвался Приад, ловко меняя обойму в своем болтере. — Нужно было немного прибраться. Пока никаких целей не обнаружено. Но враг где-то рядом. Будьте начеку!

Оставаясь снаружи, на другой стороне улицы, Ксандер услышал слова брата-сержанта. Вместе с Калигнесом и Пиндором он занимал позицию на левой стороне дороги.

Маленькое белое пятнышко вдруг появилось на экране его ауспика и стало стремительно перемещаться, прыгая по какой-то немыслимой траектории. Всего в пятнадцати шагах, за рядом сельских амбаров и кузниц!

— Есть контакт! — громко сообщил он по воксу.

Калигнес и Пиндор также заметили объект, и вся троица повернула к зданиям на левой стороне улицы. Мемнес перешел на их сторону и взял болтер наизготовку. Кулес тем временем подогнал «Носорог» поближе, и высунувшийся из его люка Сциллон развернул штурмовой болтер.

Ксандер оглянулся на Мемнеса:

— Приступаем?

— Какие будут приказания, брат-сержант? — спросил Мемнес.

— Мы уже выходим из ратуши, — ответил Приад по связи. — Можете пройти вглубь квартала.

Ксандер и Мемнес сошли с главной улицы и двинулись по замусоренному проулку — узкой боковой дороге, которая вела на другую сторону амбаров и кузниц, на задние дворы, со всех сторон окруженные террасами убогих жилых построек. Калигнес и Пиндор взломали дверь тракторного ангара и теперь медленно продвигались по темному помещению, мимо покрытых брезентом сельхозмашин. Массивные ржавые цепи свисали с несущих балок этой низкой постройки. Вторая пара воинов шла с Ксандером и Мемнесом параллельным курсом, и на сканерах их ауспиков движение братьев-космодесантников отмечалось перемещением синих точек. Белая же точка, оставаясь между двух фронтов, продолжала мелькать впереди.

Попав во внутренний дворик, Ксандер и Мемнес выдавили задние ворота, деревянные доски которых разбухли от влаги и размягчились, и проскользнули дальше, вдоль крошащейся кирпичной стены, густо поросшей черным мхом и плющом. Пройдя по узкой канаве, прорытой за жилыми постройками, они оказались с торцевой стороны сельских лавок и тракторного ангара.

Света было мало, а дождь лил все сильнее. Казалось, что клубящиеся, черные облака сгущаются прямо над головой. Даже с применением оптики ночного видения, видимость все равно была очень плохой.

— Там! — решительным жестом указал Мемнес. — Это в той пристройке.

Сооружение представляло из себя вытянутое, одноэтажное здание с односкатной крышей из рифленого железа. Ксандер и Мемнес двинулись вперед и подошли ко входу с западного, наиболее удаленного от главной улицы, торца строения. Калигнес же дал сигнал, что он и Пиндор приближаются к ним с противоположного конца, оттуда, где под брезентом стояли тракторы.

Ксандер потянул за ручку двери.

Внезапно распахнувшись, дверь со всего маху ударила Ксандера и в этот момент что-то стремительно вылетело из пристройки. Сила удара была столь велика, что массивное, бронированное тело воина отбросило на другую сторону канавы, где космодесантник врезался в весьма непрочную, изъеденную сыростью кирпичную стену. Обрушив целую секцию крошащихся кирпичей, Ксандер оказался лежащим на спине, во внутреннем дворике одной из жилых построек.

Мемнес, следовавший за ним по пятам, мгновенно вскинул болтер и открыл огонь, выпустив в воздух ослепительную очередь разрывных снарядов, разворотивших всю левую часть пристройки. Напрягая зрение, он попытался разобрать очертания существа, которое пулей вылетело из ангара и отшвырнуло Ксандера. Все, что он мог сделать сейчас, это попытаться ее разглядеть.

Он мельком увидел какую-то четвероногую тварь — вытянутое, тощее тело, как казалось, вдвое превосходящее размером обычного человека. Существо было таким же кроваво-красным, как и дождь. Мемнесу почудилось, что он успел разглядеть нечто, весьма похожее на серповидные зубы, длинные когти, а также гибкий хвост — длинный, с чередой хрящей и костных утолщений, смахивающий на человеческий позвоночник.

Все снаряды Мемнеса ушли мимо, однако они заставили тварь вновь укрыться в пристройке.

Десантник устремился за ней следом.

— Калигнес! Во имя Терры! Оно движется к вам! — проревел он в свой передатчик.

Находясь в дальнем конце ангара, Калигнес и Пиндор напряглись и даже произвели несколько выстрелов, но без особого толку. Какое-то неясное красное пятно — они не успели даже разглядеть его очертаний — вырвалось из глубины ангара и пролетело над их головами, поверх линии огня.

Калигнес ощутил мощный толчок и был отброшен в сторону, после чего, ошеломленный и со сбитым дыханием, упал на бок, сильно ударившись о штабель сложенных друг на друга тракторных колес. Он услышал, как из вокса донесся голос Пиндора. Крик удивления, который тут же прервался.

Приад, Андромак, Натус и вслед за ними Иллиус выбежали из задних дверей мастерской. Они обнаружили Калигнеса в ангаре. Он лежал, привалясь к ржавым колесным осям. Что-то вспороло щиток его нагрудника — три глубоких, извилистых полосы в керамите. Из пробоины в доспехе обильно текла кровь.

И никаких следов Пиндора, если не считать оставленный им болтер.

 

IV

Они вновь собрались у «Носорога». Сциллон и Натус внесли Калигнеса в машину и там осмотрели его раны. Порезы были глубоки, и кровь не сворачивалась. Она текла из него, как этот проклятый дождь с небес! Ксандер, хотя и был ошарашен ударом, но остался невредим.

Приад настроил главный ауспик «Носорога» и теперь разыскивал Пиндора, пытаясь по радиоследу доспехов — его идентификационному сигналу — определить местонахождение десантника. Все напрасно! Сигнала не было. Все выглядело так, будто брат Пиндор просто исчез.

Мемнес видел, в каком мрачном настроении пребывает Приад, и как обескуражены все Дамоклы. Будучи Адептус Астартес, они привыкли к своему превосходству, и в тех редких случаях, когда сталкивались с чем-то еще более грозным, это почти всегда оборачивалось для них потрясением. Самому себе Мемнес никак не мог объяснить невероятную скорость твари. Она перемещалась так быстро, так энергично, что он ее так толком и не рассмотрел.

— Я должен его найти, — спокойным тоном сказал Приад Мемнесу. — Живым или мертвым, я найду Пиндора!

Мемнес кивнул. От своего храброго сержанта он ничего другого не ожидал.

— Это невозможно, чтобы он просто исчез! — Приад бросил суровый взгляд на мощный ауспик «Носорога». — Ты почувствовал здесь жизнь, но мы не можем обнаружить ее ни на одном из наших ауспиков!

— Я почувствовал чье-то присутствие, брат-сержант. Возможно, это была та тварь…

— Ты почувствовал страх, старина. А эта тварь уже противостояла четырем Железным Змеям и прихватила одного из них как трофей. Она не боится.

— Правильно. Поэтому мы не можем полагаться на показания ауспика.

— Не можем! Это точно, — подтвердил Приад. — Что-то блокирует сигнал, что-то прячет от нас Пиндора, местных жителей и… эту тварь.

— Но когда мы приближаемся к ней вплотную… Ксандер ведь привел нас к ней, когда засек.

Приад задумался.

— Адамантий иногда блокирует действие сканеров ауспика…

— Полагаю, ничего подобного здесь не применяется. Также не думаю, что какое-нибудь местное вещество может нарушить работу имперских сканеров. Если на показания сканеров нельзя положиться, значит здесь замешано… колдовство. Известно, какими талантами одаривает своих приспешников Хаос: искусством лжи и искусством наваждений.

— Да, я тоже об этом подумал. Все наши приборы будто ослепли! Ты единственный, кому лишь мельком удалось ее увидеть.

— Мой визор был поднят, — заметил Мемнес.

Приад открыл собственный визор и повернулся к десантникам.

— Мы охотимся на великое зло, невидимое для наших приборов. Открыть визоры! Смотрите своими глазами!

Это было… неслыханно. Но бойцы послушались. Они открыли свои герметичные шлемы и стали уязвимы, чтобы быть… менее уязвимыми.

— Разделиться на поисковые группы! — приказал Приад, и его голос, не прошедший сквозь фильтры вокса, сразу прозвучал как-то непривычно эмоционально. — Разбить город на сектора и прочесать один за другим!

И вот восемь оставшихся членов отделения «Дамокл» стали обыскивать Гекату — подвал за подвалом, чердак за чердаком, амбар за амбаром, силосную башню за силосной башней. Они работали в парах. Калигнес, раны которого обработали заживляющим спреем из нартециума Мемнеса, был оставлен в «Носороге» наблюдать за улицами из машины.

Взяв себе в пару Кулеса, Приад все время думал, не следует ли ему сообщить обо всем Фобору и Мабузе в Нибане? Он не знал, что им сказать, да и на какой-либо полезный совет от них рассчитывать было трудно. В конце концов, он остановился на том, чтобы передать послание с формальным кодом сражения, означающим, что они вступили в огневой контакт с силами культа и приступили к его уничтожению.

Из Нибаны тут же пришло несколько срочных откликов, обещающих подкрепление. Некоторые были от Мабузе — инквизитор требовал установить природу культа.

Покинув «Носорог», Приад решил не обращать внимание на надоедливые перезвоны вокс-посланий. Он поступит по-своему! Он отыщет Пиндора и исправит положение!

Сидящий на броне «Носорога» Калигнес слышал, конечно, гудки вокс-приемника, требовавшие немедленного отклика, но спускаться в кабину в его случае означало претерпеть дикую боль, поэтому он решительно захлопнул люк.

Как и брат-сержант Приад, он был уверен, что нет ничего, что отделение «Дамокл» не смогло бы преодолеть. Кроме того, глупо рассчитывать на помощь, которая подоспеет в лучшем случае через несколько дней. К тому времени, так или иначе, все будет кончено.

 

V

Иллиус и Сциллон обнаружили их в подвальных криптах храма Экклезиархии, на северном конце главной улицы. Около трехсот пятидесяти фермеров и членов их семей сидели, прижимаясь друг к другу, в запертом и забаррикадированном помещении.

Почему их не смогли засечь сканеры ауспика, никто из Дамоклов сказать не мог.

Мемнес проследил за тем, чтобы все граждане были выведены из храма и нашли убежище в большом зале фермерской столовой — протяженном помещении с низким потолком, заполненном длинными столами и стальными стульями. Апотекарий оказал горожанам посильную медицинскую помощь, Сциллон и Ксандер были поставлены их охранять, в то время как Натус, взломав кладовые, доставил им всю пищу, какая только нашлась в здании столовой.

Приад и Андромак опросили старейшин — трех до смерти напуганных и измученных людей.

— Мы слышали, что случилось во Флаксе, поэтому решили спрятаться. Появилось какое-то… существо. Оно убивало людей десятками. Вот тогда мы и решили спрятаться в храме.

— Это существо… Что это? — спросил Приад.

— Поверьте, мой господин! Во имя любви Императора! Мы его даже не видели! Но оно сюда проникло! Оно убивает!

Приад и Андромак переглянулись.

— Получается, что Геката должна была стать такой же сакральной жертвой, как и Флакс?

— Похоже, что так, брат-сержант… И это значит, что культисты прячутся от нас в бескрайних полях пшеницы.

Приад встал и прошелся по залу. Что-то тут было не так. Он ощущал это столь же отчетливо, как, наверное, Мемнес ощущал в воздухе свои «веяния».

Та кукла в Нибане ясно указала на этот населенный пункт как центр культа или, но меньшей мере, как место, где культисты проявляют особенную активность. А между тем, кроме горожан, загнанных под землю каким-то зверем, и разгромленной часовни, у них ничего не было.

Так что же это за город? Центр темного культа или обитель невинных поселян? Одновременно тем и другим он быть не мог.

А если это невинная обитель, чем же тогда была кукла в Нибане? В чем ее смысл?

Может… их заманили сюда?

Его раздумья прервал один из старейшин:

— Вы правда спасете нас, доблестный воин? Ради любви Императора! Прошу вас, пожалуйста!

Приад кивнул. Он это сделает. Он поклялся.

Иллиус и Кулес собирались обыскать башню с зерном у восточного края Гекаты, когда дождь полил с неба как из ведра. Зернохранилище, проломленное в нескольких местах, высыпало им под ноги сверкающие потоки пшеницы, кишащие жучками. Чтобы укрыть лицо от дождя, Иллиусу все время хотелось закрыть свой визор, но инструкции Приада на этот счет были предельно ясны. Держа оружие наизготовку, десантник решительно двинулся навстречу хлещущему ливню.

Иллиус потерял один глаз на Эйдоне, и его бионический имплантат время от времени дергался, досаждая воину. Когда он моргнул, какая-то красная тень молнией пронеслась сквозь дождь, так что Иллиус сперва подумал, что этот призрачный образ — фантазм, порожденный его искусственным органом.

Затем, однако, он сообразил, что увидеть его он мог только своим живым, настоящим глазом.

Все, что они предполагали, оказалось правдой. Разгуливающую по Гекате тварь можно было увидеть лишь прямым, невооруженным взглядом. Хитроумная оптика и бионика, ауспики и сканеры были тут абсолютно бесполезны.

Иллиус открыл огонь и… издал отчаянный крик.

Пробираясь по завалам зерна навстречу товарищу и непрерывно паля очередями, Кулес успел только увидеть, как какое-то огромное чудовище, хлещущее по земле придатком гибким сегментированным хвостом, вылетела из пелены дождя и опрокинула Иллиуса.

Кулес разрядил в монстра всю обойму. Тварь была слишком занята, расправляясь с Иллиусом, и потому на мгновение предстала перед ним неподвижной целью. Если бы она не задержалась растерзать космодесантника, Кулес вряд ли бы успел ее рассмотреть — настолько быстро она двигалась.

Десятком положенных в цель зарядов он разнес монстра на куски. Кровавые брызги разлетелись фонтаном, смешавшись с красным дождем.

Однако свой триумф Кулес праздновал недолго. Мгновения хватило твари, чтобы обезглавить и выпотрошить Иллиуса. Мертвое тело Железного Змея было распластано когтями демона.

Кулес активировал вокс и сообщил братьям о случившемся.

— Мы сразили зверя! — воскликнул Приад, обращаясь к окружившей его толпе фермеров. Дамоклы, за мной! Остальным — оставаться здесь и ждать нашего возвращения. Ваш кошмар походит к концу!

Бойцы отделения Дамокл спешно покинули столовую.

И в этой спешке никто из них не заметил странных, беспокойных взглядов, какими их провожали фермеры.

Кулес смотрел на недвижное тело Иллиуса и ждал прибытия Дамоклов. Он пробовал представить цель, которую преследовала эта тварь. Убивать и терроризировать население городка — это понятно. Но что еще? Почему она оставалась здесь? Что стерегла?

Вопреки полученным приказам, Кулес крадучись пошел вперед и заглянул в зерновую башню по левой стороне проулка. То, что он увидел, повергло его в ужас и потрясло до глубины души.

В открытом металлическом закроме башни был установлен алтарь. Мерцали огни свечей, а стены покрывали какие-то жуткие узоры.

Пиндор висел вверх ногами на некоем подобии распятия — на двух балках, скрепленных накрест такелажной бечевой и проволокой. Доспехи с него были сорваны, на теле — следы пыток и надругательств. Дети Кхорна — всего двадцать — похожие на тех, кого Кулес и его братья из Железных Змеев жестоко покарали в Нибане, безмолвно стояли вокруг распятия, проводя кощунственный ритуал.

Пиндор, несомненно, находился при смерти.

Один из культистов обернулся и увидел Кулеса. И громко вскрикнул, забив тревогу. В одно мгновение двадцать еретиков обернулись и, подхватив автоматы, обрушили огонь на входной проем в зерновой башне, где заметили фигуру Железного Змея.

Кулес захлопнул свой визор и решительно шагнул в камеру с зерном, не обращая внимания стук шрапнели, со звоном отскакивающей от его силовых доспехов. Он открыл ответный огонь, и, поводя дулом болтера из стороны в сторону, разрывал одного культиста за другим.

Когда десантник достиг распятия, он, пустив в ход клинок, перерезал удерживающие Пиндора путы и осторожно принял на руки обнаженное, безвольное тело друга.

— Я заберу тебя отсюда, брат, — пообещал Кулес.

Но выполнить это обещание было не так-то просто.

 

VI

Как позже в своем заключении по расследованию мятежа на Церере заметил инквизитор Мабузе, главный центр культа находился вовсе не в Нибане, а в маленьком городке Геката. Когда восстание на Нибане было подавлено, культисты умышленно оставили следы, чтобы заманить Железных Змеев в этот удаленный сельский район, где они планировали принести сакральную жертву.

Зверь, которого убил Кулес, был лишь приманкой, стражем Губительных Сил, вызванным из варпа, чтобы отвлечь и связать руки десантникам. Все жители Гекаты были обращены в культ Кхорна, и для жертвоприношения им отчаянно требовался кто-нибудь из Астартес. Если бы во исполнение ритуала им удалось пролить священную кровь воина Императора, они сотворили бы заклятие, способное расколоть небеса и выпустить на планету аватар самого Кхорна!

Приад вел свое отделение на помощь Кулесу, и очень скоро они оказались атакованы. На прежде пустынных улицах города внезапно со всех сторон на них двинулись те самые фермеры, которых десантники поклялись защищать. В первый раз за свою жизнь брат-сержант Приад понял, что ему придется нарушить клятву.

Еретики, которые лишь несколько минут назад выглядели несчастными сельскими тружениками, невинно пострадавшими и отчаянно нуждающимися в защите, теперь напирали на них с оружием в руках. Они были безумны, и они были яростны.

— Уничтожьте их! Уничтожьте их всех! — крикнул Приад своим бойцам, пытаясь пробиться к зерновой башне.

Их доспехи и болтеры компенсировали превосходящие силы культистов, но лишь отчасти.

Автоматной очередью Андромаку оторвало палец.

Ксандер упал и едва не был забит мотыгами безумцев до полусмерти, когда Натус в последний момент вытащил брата из кровожадной толпы.

У Сциллона в руке застрял обломок лезвия косы, и рана серьезно кровоточила.

Беснующиеся культисты облепили «Носорог», который остался стоять на главной улице. Ослабев от потери крови, Калигнес едва не терял сознание. Еретики подожгли бронетранспортер и, вытащив из машины десантника, стали рвать срывать с него доспехи…

Мемнес пал, не проронив ни звука — снаряд, попав в открытое лицо, прошел навылет.

Приад достиг зернохранилища и жестоко расправился с культистами, которые окружили Кулеса и Пиндора. Приад был с ног до головы перемазан красным — уже не только от дождя, но и от крови. Он прорвался к Кулесу и помог ему вытащить тело Пиндора.

Сверкнул молниевый коготь, и Приад приступил к завершению этого мрачного дела. Отменив прежнюю клятву, он теперь безжалостно карал вероломных фермеров.

К рассвету все было кончено.

Мемнес, Калигнес и Иллиус были мертвы. Как и четыреста семьдесят культистов.

Вроде бы это была победа. Хотя Приад никак не мог уговорить себя называть это так. Выглядело это все совсем не триумфально. Сержант демонстративно проигнорировал инквизитора Мабузе, ведя к шаттлу свое потрепанное отделение.

— Вы прекрасно выполнили свою работу, Приад. Вы достойны похвалы Императора! — произнес Мабузе своим обычным напыщенным тоном.

— Я привел своих воинов в ловушку, которую вам следовало бы разглядеть, инквизитор! — ответил Приад, когда уже закрывались люки шаттла. — В следующий раз, — да будет на то воля Императора! — работайте лучше!

Люки с грохотом затворились, и Дамоклы покинули Цереру, вернувшись в пугающую пустоту космоса и увозя с собой своих мертвецов.

Между тем, на планете внизу ни на минуту не прекращаясь, шел красный дождь.