Пятнадцать дней спустя мы были уже далеко от Новой Гевеи, да и от самой Гудрун тоже. На какое-то время я избежал когтей Ханджара Острого.

Утром, перед встречей моей марионетки с Марлой Таррай, мы с Эмосом зафрахтовали легкий лихтер под называнием «Дух Уайстена» и к вечеру уже оставили планету. Через пять с половиной дней в окрестностях Кито мы встретились с «Иссином».

Мой старый друг, Тобиус Максилла, эксцентричный владелец быстроходного торгового судна «Иссин», без промедления откликнулся на кодовое слово глоссии «Санктум». Ему пришлось прервать путешествие по Геликану, развернуться и взять курс на Гудрун. Тобиус никогда официально не привлекался к моим расследованиям, однако являлся давним и надежным союзником и неоднократно предоставлял свой корабль к моим услугам.

Он утверждал, что помогает мне из соображений финансовой выгоды и, кроме того, ради сохранения хороших отношений с имперской Инквизицией.

К слову сказать, я каждый раз лично проверял, чтобы Ордосы щедро вознаграждали его.

Однако я давно понял, что истинной причиной, по которой он никогда не отказывал мне, была страсть к авантюрам, не дававшая Максилле покоя. Участие в моих предприятиях давало ему возможность пощекотать нервы и заняться более опасным делом, чем нелегальная торговля предметами искусства и монотонные путешествия по исхоженным маршрутам Геликана.

Ни одному капитану я не доверял так, как Тобиусу Максилле, и ни на одном судне я не чувствовал себя в большей безопасности. Именно поэтому, когда у меня отняли все и приперли к стенке, я, не раздумывая, обратился к нему за помощью и спасением.

Кроме того, Максилла обладал поистине чудесными способностями поднимать настроение и боевой дух. Как раз с этим в моей команде были большие проблемы. Особенно после событий в Новой Гевее. И виноват в этом был я.

Поняв, что «Нейл» – не что иное, как очередная уловка Гло, я тотчас же начал обдумывать ответный ход.

Часть разделов Малус Кодициум касалась создания «треллов» – людей, которыми можно управлять ментально, точно марионетками. Никогда раньше мне и в голову не приходило использовать это знание, настолько омерзительным оно мне казалось. Тем более, что в Кодициуме говорилось, что для достижения наилучшего результата необходимо проводить ритуалы над свежим трупом. С другой стороны, к этому можно было относиться как к расширению моих псионических способностей, вполне оправданному в данной ситуации.

Я не собирался вдаваться в подробности предстоящего мероприятия, но Медея, Элина, Креция и Эмос поняли, что я намереваюсь сотворить нечто из ряда вон выходящее. Их опасения подтвердились, когда я втащил тело Этрика в апартаменты, которые мы арендовали в четвертом улье. Креция пробормотала что-то о похищении тел, а Медея молча ушла в свою комнату. Когда на борту «Милашки» я сказал ей, что могу зайти слишком далеко, она восприняла эти слова как шутку. Да и к моим делам с Черубаэлем отнеслась весьма равнодушно. Теперь она поняла, что знает недостаточно о тайных уловках псайкеров.

Эмос старательно делал вид, что ничего не замечает. Он ни разу не заговорил о Малус Кодициум с тех пор, как увидел его в моем кабинете. И не раз заверял, что доверяет мне.

Атмосфера в моей команде была напряженной.

Во время подготовки к проведению ритуала я запретил кому-либо входить в мою комнату. Это тоже могло быть ошибкой. Кроме Элины, невосприимчивой к ментальным воздействиям, все мои соратники ощущали тревогу и психологический дискомфорт.

Кроме всего прочего, мне предстояло освоить навыки управления варп-вихрем, который я никогда прежде не использовал. Новоиспеченного трелла необходимо было снабдить оружием, способным повергнуть моих хитроумных врагов. Оглядываясь назад, я задумываюсь: уж не сам ли Малус Кодициум заронил эту идею в мою душу.

Мое оружие сработало. Преследователи были уничтожены. Но я сомневаюсь, что осмелюсь воспользоваться варп-вихрем снова. Слишком тяжелыми оказались последствия. Когда все закончилось, я потерял сознание и моим друзьям пришлось взломать дверь, чтобы вытащить меня из комнаты и оказать мне помощь. Представляю, насколько их поразило увиденное. Выгоревший круг на полу, жуткие символы на стенах, медленно оседающие психоплазменные хлопья. Думаю, тогда они впервые почувствовали: я пытаюсь воспользоваться тем, что не могу полностью контролировать.

Возможно, они были правы.

Никто из них не захотел говорить об этом. Эмос подобрал Малус Кодициум и незаметно сунул его в карман. Позднее, на борту «Духа Уайстена», он тайком возвратил его мне.

– Не хотелось бы касаться этого снова, – сказал он. – И надеюсь, что больше никогда не увижу эту книгу.

Такая реакция меня просто обескуражила. Всю свою жизнь Убер посвятил приобретению знаний. В его случае это было почти клинической потребностью. А теперь он сам отвергал источник тайных знаний, аналогичных которому не было в этой Галактике. Я полагал, что он единственный смог бы оценить книгу по достоинству.

– Это ведь Малус Кодициум, верно?

– Да.

– Они не смогли найти его. Ордосы искали его на Фарнесс Бета, когда пал Квиксос, но ничего не нашли.

– Верно.

– И произошло это потому, что ты забрал его и не сказал им.

– Да. Именно таким было мое решение.

– Ясно. Благодаря ему ты и научился контролировать демонхостов?

– Да.

– Ты разочаровал меня, Грегор.

Максилла, как всегда, играл роль радушного хозяина, и настроение моих сотрудников постепенно улучшалось. Он встретил нас в главном швартовочном отсеке «Иссина». Тобиус был великолепен в своем пестром седриловом халате, синем шелковом шейном платке, скрепленном золотой фибулой в виде звезды, и фиолетовой замшевой шапочке с серебряной кисточкой. На его добродушном, набеленном лице сияла улыбка, подведенные снизу черным глаза смеялись, а платиновая цепочка, протянутая от алмазной серьги в левом ухе к сапфировому гвоздику в носу, мелко подрагивала.

Позади него застыли позолоченные сервиторы, доставившие прямо в отсек подносы с освежающими напитками. Он поприветствовал нас, пофлиртовал с Медеей, а затем переключил все свое внимание на незнакомых ему женщин – Крецию и Элину.

– Куда? – услышал я за спиной и обернулся. Неудивительно, что это был первый вопрос, который он мне задал.

– Позволь мне воспользоваться услугами твоего астропата и начинай рассчитывать курс к тому месту, где мы впервые встретились.

Я отправил Фишигу сообщение на глоссии, приказывая изменить маршрут, обойти Гудрун и встретить меня в другой точке. «Шип жаждет Гончую, колыбель Гончей, в шесть». Бледный, словно мертвец, безымянный навигатор Максиллы исполнил свои замысловатые ритуалы, и «Иссин» с ревом ворвался в варп с такой скоростью, на какую только был способен мощный двигатель этого судна.

Как обычно, я не мог расслабиться во время путешествия по адскому небытию варпа, поэтому уединился с Максиллой в его каюте. Он был сам не свой до сплетен и, когда мы снова встречались, смаковал их по нескольку часов, пытаясь наверстать упущенное время. Учитывая, что окружавший его экипаж состоял в основном из сервиторов, он испытывал недостаток общения.

Я с нетерпением ждал этого разговора. Мне никогда не приходилось изливать ему душу, но теперь я почувствовал, что Максилла – единственный человек в Империуме, который сможет выслушать и полностью понять меня. Или, по крайней мере, не станет меня осуждать. Максилла был капером. И не пытался этого скрывать. Всю свою жизнь он занимался тем, что искал и находил лазейки в законах, правилах и инструкциях. Думаю, мне действительно хотелось знать, как он ко мне относится.

Его каюта располагалась рядом с капитанским мостиком. Просторное помещение с полуэтажом, где стоял огромный обеденный стол из полированного дюросплава, за которым мы так часто трапезничали все вместе. Потолок в этой части каюты представлял собой купол, закрытый защитными щитами. Они раздвигались с помощью дистанционного пульта, открывая взору панораму звездного неба. На полуэтаж – широкий зал с мраморным полом – вела изогнутая балюстрада из древесины тефры. Как уверял Максилла, этот трофей был захвачен на двадцатимачтовом солнечном паруснике на Наутилии. Между кристеле-фантиновыми колоннами стояли скульптуры и бюсты, стены украшали живописные и гололитические картины. Вокруг некоторых особо ценных экспонатов мягко мерцали стазис-поля, другие поддерживали в воздухе невидимые лучи репульсоров.

На полу лежал изящный, узорный олитарийский ковер, вокруг которого была расставлена элегантная антикварная мебель – несколько кушеток и кресел с подлокотниками в форме свитков, обтянутых светотканью с Сампанеса. Один только этот ковер стоил целое состояние.

Под куполом потолка сияли шесть потрясающе красивых люстр, созданных стекольщиками Витри. Каждый светильник поддерживался отдельным антигравитационным устройством в форме блюда.

Я сел на кушетку и принял протянутый Максиллой пузатый бокал с амасеком.

– Ты похож на человека, которому необходимо снять груз со своей души, – произнес Тобиус, устраиваясь напротив.

– А что, это так заметно?

– Нет, боюсь, все гораздо сложнее. Последние несколько месяцев меня одолевает ужасная скука. Я уже начал мечтать о приключениях. Когда ты, единственный, кто умудряется постоянно влипать в самые рискованные и опасные предприятия, наконец-то прислал мне сообщение, я воспрял духом.

Он вставил папиросу со лхо в длинный серебряный мундштук, прикурил, слегка щелкнув своим смертоносным перстнем, и откинулся на спинку кресла. Выдыхая ароматный дым, он принялся неспешно раскручивать амасек в бокале.

– Ну… – Я действительно не знал, с чего начать. Максилла со вздохом поставил бокал на столик и, словно факир, взмахнул палочкой дистанционного управления. Воздух в каюте сгустился, звуки стали казаться несколько приглушенными.

– Можешь говорить свободно, – сказал он. – Я активировал защитное поле.

– На самом деле я просто не знаю, с чего начать.

– Грегор, мне постоянно приходится прокладывать курсы и просчитывать маршруты. Исходя из своего опыта, могу сказать: начинать нужно всегда…

– С начала? Знаю.

Я решил изложить ему свою историю в общих чертах. Но вскоре понял, что мне не обойтись без подробностей. Дюрер. Туринг. Баталии с «Круор Вультом» и Черубаэлем. Покрытое белилами лицо Тобиуса сделалось по-клоунски трагичным, когда я рассказал ему о Елизавете. Он всегда питал к ней слабость.

Мне приходилось возвращаться в далекое прошлое, объяснять появление Черубаэля, описывать события на Фарнесс Бета и сражение с Квиксосом, что в свою очередь потребовало упоминания о миссии на Синшаре. Я рассказал о нападении на Спаэтон-хаус и нашем отчаянном бегстве через всю Гудрун. Я перечислил список убийств, произошедших в субсекторе. Тобиус был знаком с Гарлоном Нейлом и Натаном Иншабелем, не говоря уже об остальных членах моей команды. Моя повесть о мести Понтиуса Гло стала унылым перечнем плохих новостей.

Начав, я уже не мог остановиться и не скрывал ничего. Наконец признаться во всем и скинуть с себя этот груз было облегчением. Я рассказал о Малус Кодициум и о том, в какой опасности оказался, храня его. Поведал о том, что создавал демонхостов. И треллов. И вихри варпа. Откровенно признался в сделке, которую заключил с Гло на Синшаре.

– Тобиус, все мои союзники – моя семья, если хочешь – все, кроме тебя, Фишига и той горстки, которая взошла вместе со мной на борт, погибли из-за того, что я натворил на Синшаре. Умерли… конечно, я не делал точных подсчетов… две сотни верных слуг Империума. Двести человек, посвятивших себя моему делу, в твердой уверенности, что я хорошо выполняю свою работу… Уже и не говорю о людях, подобных Полу Расси, Дуклану Хаару и бедному недоумку Вервеуку, которые пали во время прелюдии к этой кровавой бане. Или о магосе Буре, должно быть, убитом Гло во время побега.

– Грегор, разрешишь кое-что уточнить? – спросил Максилла.

– Всенепременно.

– Ты сказал, что это твое дело. Что они посвятили себя твоему делу. Не кажется ли тебе, что это несколько самонадеянно?

– О чем ты?

– Ты ведь искренне веришь, что служишь Императору?

– Ну конечно же.

– Значит, они пали, служа Императору. Они погибли во имя его дела. И ни один гражданин Империума не смеет просить о большем.

– Не думаю, что ты меня внимательно слушал, Максилла…

Он поднялся с кресла.

– Нет, инквизитор, мне кажется, это ты не слушал. Причем ты не слышишь даже самого себя. Обращаю на это твое внимание. Грегор, ты отказываешься замечать очевидные вещи.

Он пересек зал и остановился, подняв взгляд на гололитический портрет, изображающий имперского воина. Картина была очень древней. Мне не хотелось даже думать о том, где Тобиус достал ее.

– Знаешь, кто это?

– Нет.

– Магистр Войны Терфеук. Командовал имперскими войсками в сражениях при Пацификусе почти пятьдесят столетий назад. Теперь это уже седая история. Большинство из нас даже не смогут сказать, в чем были причины той проклятой войны. Во время битвы за Короссу Терфеук бросил в бой четыре миллиона имперских гвардейцев. Четыре миллиона, Грегор. Хвала Трону, подобные сражения уже в прошлом. Конечно же, это была эпоха Высшего Империализма, эра легендарных Магистров Войны, культа личности. Так или иначе, Терфеук добился победы. Даже его советники не верили в возможность взятия Короссы, но ему это удалось. Из тех четырех миллионов вернулись живыми только девяносто тысяч. – Максилла обернулся и посмотрел на меня: – И ты знаешь, что он сказал? Терфеук? Знаешь, что он сказал об ужасной цене своей победы?

Я покачал головой.

– Он сказал, что для него было величайшей честью столь хорошо послужить Императору.

– Рад за него.

– Грегор, ты не понимаешь. Терфеук не был мясником. Он не жаждал славы. По всем меркам, он был гуманен и любим своими людьми за честность и щедрость. Но когда пришло время, он ни на мгновение не пожалел о цене службы Императору и защиты Империума от извечных врагов.

Максилла снова сел на место.

– Мне кажется, это все, в чем ты виноват. Тебе приходилось принимать трудные решения, чтобы как можно лучше служить Императору там, где остальные могли бы оказаться недостаточно сильны и потерпели бы поражение. Ты вынужден исполнять свой долг и принимать последствия. Я уверен, что наш дорогой Терфеук мучился от бессонницы еще много лет после Короссы. Но он справлялся с этой болью. И не сожалел ни о чем.

– Вести людей в битву – это не то же самое, что и…

– Различия несущественны. Имперский социум – вот твое поле битвы. Люди, которых ты потерял, были твоими солдатами. А солдаты – это только военные ресурсы. Они существуют, чтобы их использовали. И ты использовал эти ресурсы, чтобы побеждать в своих сражениях. Кстати о книге, про которую ты говорил. Этот демонхост. Мне он показался обворожительным. Хотелось бы встретиться с этим парнем.

– Уверяю, тебе бы это не понравилось. К тому же это «тварь», а не «парень».

Максилла пожал плечами.

– Думаю, ты хотел поговорить со мной об этом потому, что надеялся найти во мне сочувствующего слушателя. Ведь я старый разбойник и все такое прочее… – Он глубоко затянулся и выдержал паузу. Клянусь, временами я начинал думать, что Тобиус читает мои мысли. – Позволь мне кое-что сказать, Грегор. Я люблю тебя как брата, но мы совершенно разные. Я – капер. Игрок. Лжец. Подонок. Мои недостатки слишком очевидны и многочисленны, чтобы их перечислять. Я не ищу лазейки в правилах; я просто нарушаю их. Ломаю. Разрушаю. Любым доступным способом в любое удобное время. В этом мы отчасти родственные души. Ты ведь обходишь правила Империума и Инквизиции. Без сомнений, ты тот, кого они называют радикалом. Но этим наше сходство ограничивается. Я нарушаю правила ради собственной выгоды. Чтобы заполучить желаемое, преумножить свои богатства и поднять свой статус. Чтобы сделать жизнь лучше для себя. Себя. И только для себя. А вот ты поступаешь так не ради собственного блага. Ты делаешь это ради системы, в которую веришь, и Бога-Императора, которому поклоняешься. И, проклятие, это означает, что твоя совесть может быть чиста.

Меня поразила страстность его речи. Кроме того, меня ошеломило его указание – которого никто ранее не осмеливался сделать, – на то, что я стал радикалом. Когда же это произошло? Мои поступки, возможно, были радикальными, но становился ли я таковым по сути?

В той роскошно обставленной каюте я понял, что Максилла попал в самую точку, озвучив отвергаемую мной истину. Я изменился, сам не признавая в себе этих изменений. Моя благодарность Тобиусу Максилле за это болезненное осознание будет вечной. Я даже почувствовал себя лучше.

– Полагаю, ты не можешь обратиться за помощью к своему начальству?

– Нет, – ответил я, все еще пытаясь прийти в себя от сказанного Максиллой.

– В противном случае тебе придется рассказать им то, о чем им, по твоему мнению, знать не следует?

– Конечно.Чтобы получить какую-либо официальную помощь, мне пришлось бы составить подробный отчет. А он развалится при самой поверхностной проверке, если в нем не будет упоминания о Кодициуме и Черубаэле. Во имя Трона, это еще не полный список! Я ведь скрыл от них существование Понтиуса Гло. Что я мог бы им сказать? «Понтиус Гло истребляет моих людей. Откуда он взялся, мой повелитель, мой Великий Магистр? Ну, если честно, я знал о его существовании в течение столетий, но скрывал это от вас. А теперь он восстал и беспокоит нас только потому, что я подарил ему тело».

Тобиус усмехнулся:

– Твоя позиция ясна. Но что ты скажешь Фишигу? Наш любезный Годвин куда более прямолинеен и непримирим.

– С Фишигом я разберусь.

– Итак, каким будет твой следующий шаг? Ты, кажется, упоминал о некоем псайкере, дочери Понтиуса. Ты ведь что-то увидел в момент ее смерти?

Действительно, перед тем как Марлу Таррай уничтожил варп-вихрь, ее ментальный щит исчез. Полученная мной картина была далека от совершенства, но изобиловала информацией.

– Марла Таррай оказалась намного старше, чем выглядела или утверждала. Она была незаконнорожденной дочерью Понтиуса и гувернантки с Гудрун, которую Гло взял с собой на Квентус Восьмой. Марла была рождена в двадцатом и от зачатия развращена воздействием носимого Понтиусом ожерелья. Более того, за прошедшие три сотни лет несколько известных еретиков избежали кары Инквизиции. Оказывается, все они были некем иным, как Марлой Таррай в разных обличьях. Теперь, когда она мертва, можно будет закрыть много дел.

– Понтиусу это не очень-то понравится.

– Догадываюсь. Теперь Гло еще сильнее, чем прежде, захочет увидеть меня мертвым. Но, понимаешь ли, на самом деле они охотились за Малус Кодициум. Я увидел это в ее незащищенном сознании. Гло знал, что книга у Квиксоса, и догадывался, что, когда тот погиб, она перешла ко мне. И Понтиус очень хочет ее заполучить.

– И ты знаешь почему?

– Я поймал образ бесплодного мира прямо перед тем, как Марла Таррай умерла. Иссушенная скорлупа, где допотопные города лежат погребенными под слоем золы. Гло что-то ищет там, и для этого ему необходим Малус Кодициум.

– Зачем?

– Понятия не имею.

– Где этот мир?

– Не знаю. В ее сознании было одно слово, название. Гюль. Но что оно означает или на что указывает? Она погибла прежде, чем я смог что-либо выяснить.

– Я сверюсь со своими картами и спрошу навигатора. Кто знает? – Он подался вперед и посмотрел на меня. – И еще о книге. Этот Малус Кодициум. Могу я посмотреть на него?

– Зачем?

– Потому что я ценитель уникальных и дорогих предметов искусства.

Я вынул книгу из кармана и протянул ему. Тобиус изучал ее с почтением, его лицо озарила улыбка.

– Смотреть особо не на что, но красива по своей сути. Благодарю за предоставленную возможность подержать ее. – Он возвратил мне книгу. – Поверить не могу, что собираюсь сказать это, – добавил он, – не кто-нибудь еще, а я! Но… на твоем месте я бы ее уничтожил.

– Думаю, ты прав. Скорее всего, я так и поступлю.

Я поставил на столик пустой бокал и направился к дверям. Максилла отключил защитное поле.

– Спасибо, что уделил мне время и за гостеприимство, Тобиус. А теперь я, пожалуй, удалюсь к себе.

– Спокойных снов.

– Один последний вопрос. – Я был в дверях. – Ты сказал, что нарушаешь правила, чтобы заполучить желаемое. Что не служишь никому, кроме себя, и все твои поступки направлены только на получение собственной выгоды.

– Так я и сказал.

– Зачем же тогда ты помогаешь мне?

Он улыбнулся:

– Доброй ночи, Грегор.

Через четыре дня «Иссин» достиг Спеси, отдаленной планеты в Геликанском субсекторе, на которой в 240-м я впервые встретился с Фишигом, Биквин и Максиллой.

Отчасти можно сказать, что там же мы впервые схлестнулись с Понтиусом Гло. Круг замыкался самым странным образом.

Я решил встретиться с Фишигом именно на Спеси потому, что это место показалось мне самым удобным. Когда мы познакомились, Годвин служил исполнителем в местном подразделении арбитров. Спесь была его родной планетой.

В течение одиннадцати из двадцати девяти месяцев своего солярного года путь Спеси пролегает слишком далеко от своей звезды, и население вынуждено зимовать в огромных криогенных гробницах, чтобы пережить темноту и холод. Эту нескончаемую зимнюю ночь называют Бездействием. Я испытал всю «прелесть» этого сезона на себе во время первого визита.

Но на этот раз мы прибыли в начале Оттепели, промежуточного сезона между бездействием и Живительностью.

Гробницы опустели, и величественные города пробуждались под лучами бледного солнца. Население было увлечено неистовым празднованием, сопровождавшимся обжорством, танцами и всевозможными излишествами. Торжества продолжались три недели. Считалось, что они посвящены возрождению общества, но мне думалось, что смысл этого мероприятия коренится в необходимости восстановления организма после продолжительного криосна – усиленная физическая активность и обильное высококалорийное питание.

Для встречи с Фишигом я предложил спуститься на поверхность отчасти по той причине, что Креция, Элина и Медея смогли бы немного развеяться на фестивале, да и Максилла был всегда охоч до вечеринок. Но Фишиг ответил, что скоро сам прибудет на «Иссин». И через несколько часов появился на личном шаттле.

Я почувствовал его напряжение сразу, как он ступил на борт. Годвин был вежлив и, казалось, обрадовался, увидев Медею, Эмоса и Максиллу. Но со мной едва перемолвился парой слов. Я же сказал ему, что счастлив видеть его живым и здоровым и рад, что ему удалось избежать атаки со стороны Гло.

– Гло, да? – протянул он.

Фишиг уже слышал об уничтожении резиденции Дамочек и других наших баз.

– А я-то думал, кто это устроил…

– Нам надо поговорить, – сказал я.

– Да, – кивнул Годвин. – Но не здесь.

Максилла предоставил нам свою каюту, и я включил защитное поле.

– Годвин, нет ничего такого, что стоило бы скрывать от остальных, – произнес я.

– Нет? Гло убил всех, кроме нас. И все потому…

– Почему?

– Ты обязан был уничтожить это чудовище еще много лет тому назад, Эйзенхорн. Или хотя бы передать его Ордосам. О чем, черт возьми, ты думал?

– О том же, о чем и теперь. Я считал это наилучшим выходом.

– Нейл? Иншабель? Бур? Сускова? Все треклятые Дамочки? Наилучший выход?! – прошипел Годвин ядовитым тоном.

– Да, Фишиг. И что-то я никогда не слышал, чтобы ты возражал.

– Возражать тебе? Да ты бы меня и не слушал!

– Конечно. Нечего было слушать. Ты хоть раз предлагал передать Гло Ордосам?

– Нет, – потупился Фишиг, – и все потому, что твои рассуждения всегда казались мне весьма логичными. Ты был так уверен в своей правоте!

– Это мелко, Годвин,– пожал я плечами. – Твои слова – словно кислый виноград. Я сам знаю, что все пошло не так, как того хотелось бы. И что я вижу? Мой старый друг тут же решил, что во всем виноват я один! Да, я принимал трудные решения, которые казались мне правильными. Если бы ты когда-нибудь, хоть раз, возразил мне, я прислушался бы к твоему мнению.

– Ты слишком все упрощаешь, черт побери, слишком. Я всегда был только твоим преданным псом. Исполнителем был, исполнителем и остался. Если бы я даже и настаивал на уничтожении Гло, ты бы согласился, но сделал все по-своему.

– Неужели ты считаешь меня настолько двуличным? Из всех, кто может давать мне советы, тебя я ценю больше прочих!

– Да ну? – Он бросил перчатки на кушетку и налил себе клаублада. – А кто приказал Буру тайком смастерить тело для Гло? Кто неожиданно для всех оказался экспертом по призыванию демонов? Ты всегда прикрываешься потрясающе благочестивыми речами! Слушая тебя, все мы благодарим звезды и самого Императора за то, что нам посчастливилось работать под твоим началом. Но ты лжец! Лицемер! А может быть, и хуже!

– А ты слишком сильно погряз в пуританском идеализме, что явно не идет тебе на пользу… И мне тоже, – прошипел я. – Мне очень нужна твоя помощь, Годвин. Ты один из тех немногих, кому я действительно доверяю, и один из редких людей, которые обладают достаточно сильным духом, чтобы удержать меня от ошибок. И ты нужен мне сейчас, чтобы помочь уничтожить Гло. Не могу поверить, что ты вот так запросто отвернешься от меня.

Он уставился на содержимое своего бокала.

– Я не раз предупреждал тебя, что так и произойдет, если ты перешагнешь черту.

– Я не пересекал никакой черты. Но если тебе действительно так кажется – уходи. Покинь это судно и дай мне работать. Ты всегда сможешь рассчитывать на мою благодарность за свою службу. Только не думай, что я стану особенно горевать.

– Значит, вот как ты это видишь?

– Да.

Он поколебался.

– Грегор, я отдал тебе свою жизнь. Восхищался тобой. Мне всегда казалось, что ты был… прав.

– Ничего не изменилось. Я служу Императору. Точно так же, как и ты. Откинь свою злость, и мы сможем снова работать вместе.

– Дай мне подумать.

– Два дня, а потом мы покинем орбиту.

– Значит, два дня.

Очевидно, Годвину не потребовалось так много времени.

Я как раз получил через астропатический банк «Иссина» довольно очаровательное сообщение и отправился разыскивать Фишига. В просторном зале на средней палубе Максилла играл с Крецией в регицид. Было заметно, что старый ловелас проявляет серьезную симпатию к доктору Бершильд.

Увидев меня, Креция тотчас же вскочила и восторженно продемонстрировала ошеломляющее платье из фунзи-шелка.

– Тобиус заставил своих сервиторов сшить его для меня! Разве не великолепно?

– Великолепно, – согласился я.

– Грегор, бедняжке совершенно нечего было надеть. Из вещей – только несколько походных мешков. Это наименьшее из того, что я могу сделать. Подожди, еще увидишь эпиншировое платье, которое они сейчас вышивают для нее.

– Вы видели Фишига? – спросил я.

Креция резко обернулась на Максиллу, и наш хозяин внезапно погрузился в изучение игровой доски.

– Что такое? – спросил я.

Креция взяла меня за руку и отвела к обзорному экрану.

– Он ушел, Грегор.

– Ушел?

– Рано утром. Улетел на своем шаттле. Ужасный человек.

– Он мой друг, Креция.

– Думаю, уже нет.

– Он что-нибудь сказал перед отъездом?

– Нет. По крайней мере, не мне. С Тобиусом он тоже быстро попрощался. Фишиг не ложился допоздна, разговаривал с Медеей и Эмосом.

– О чем?

– Не знаю. Меня не пригласили. Тобиус провел для нас с Элиной экскурсию по своему художественному собранию. У него есть несколько экстраординарных ра…

– Они поговорили, а утром он просто улетел?

– Мне очень нравится Медея, но она, похоже, несколько беспечна. На ее месте я бы не стала рассказывать людям вроде Фишига о том, что ты делал в Новой Гевее.

– А она рассказала?

– Это всего лишь мои предположения. Но, думаю, она вполне могла это сделать.

Я отправил сервиторов за Эмосом и Медеей. Те явились в мою каюту практически одновременно. Оба, казалось, чувствовали себя неловко.

– Ну?

– Что «ну»? – резко бросила Медея.

– Что, черт возьми, вы ему сказали?

Она отвела взгляд. Эмос начал теребить полу своей накидки.

– Грегор, я просто старалась помочь ему понять. То, что ты делаешь… и что уже сделал. Если бы он во всем разобрался, то смог бы посмотреть на произошедшее другими глазами.

– В самом деле? А тебе не приходило в голову, что он – пуританский сукин сын, готовый взорваться в любой момент? Каким и был все это время?

– Я подумал, что единственным выходом было рассказать ему все откровенно, – смущенно пробормотал Эмос. – Искренность – наилучшая политика, Грегор.

Бетанкор что-то пробурчала себе под нос.

– Ох, могла бы уж сказать так, чтобы все слышали! – прорычал я.

– Искренность – наилучшая политика, – произнесла Медея. – Мне это показалось весьма забавным.

– О чем ты?

– Обо всем, о чем ты никогда не говорил нам. Искренность, в которой ты нам отказывал.

– Примечательно, что именно ты говоришь об этом, Медея Бетанкор. Если честно, то мне казалось, что я все тебе рассказал. Всем делился. Клялся своими тайнами.

– Да ладно… – Она отвела взгляд.

– О Трон, ты же все рассказала ему, да? О Черубаэле, Кодициуме, Гло и обо всем остальном!

В ее измученных глазах стояли слезы.

– Я думала, что он сможет понять, если все рассказать напрямую…

– Неудивительно, что он уехал, – сказал я, присаживаясь.

– Медея и я, – выступил вперед Эмос, – мы защищали тебя, пытались заставить его понять и увидеть все под другим углом. Нам казалось…

– Что?

– Нам казалось, он смог бы снова доверять тебе, узнав все.

– А мне казалось, что вы двое более благоразумны, – сказал я, покидая каюту.

В ангаре «Иссина» были припаркованы две грузовые гондолы, пузатый пинас, три стандартных шаттла и несколько небольших спидеров.

Я был занят раздачей приказов сервиторам, которые уже готовили к вылету двухместный спидер, когда появилась заплаканная Медея.

– Я сяду за штурвал, – сказала она, застегивая молнию летного комбинезона.

– Не стоит беспокоиться. Ты уже сделала достаточно.

– Но это моя работа, Грегор! Я – твой пилот!

– Забудь.

Я забрался в тесную кабину ярко-красного спидера, закрыл купол и включил единственную турбину.

Распахнулся пусковой люк, и я на полном ходу устремился к Спеси.

Я проследил его полет до Катарсиса, столицы Спеси. Осветительные ракеты и фейерверки фестиваля взлетали над крутыми крышами мегаполиса. Празднование было в полном разгаре. Припарковав свой маленький спидер на посадочном поле в космопорте Катарсиса, я тут же влился в плотную реку скачущих, поющих и кричащих горожан, заполонивших улицы. Все лица после недавнего криосна имели землистый оттенок, все гуляки были пьяны.

В мои руки совали бутылки, а женщины и мужчины бросались на меня с пьяными объятиями и поцелуями. Меня толкали, пихали, закидывали лепестками цветов и конфетти. Запах криогенных химикалий, выходящих из тел вместе с потом, заполнил весь город.

На поиски Фишига ушел целый день. Наконец, я нашел его на последнем этаже обветшавшего, но все еще проявляющего волю к жизни отеля, в номере с видом на Молитвенник.

– Убирайся, – сказал он, когда я открыл дверь.

– Годвин…

– Убирайся ко всем чертям! – завопил он и швырнул стопку в противоположную стену. Фишиг был пьян, и это было на него непохоже, хотя к тому времени весь город находился в том же состоянии.

Фейерверк кашлял и свистел на площади под окнами.

Несколько долгих минут Фишиг буравил меня взглядом, а затем скрылся в ванной. Он вернулся, неся две стопки и поднос со льдом.

Я стоял в дверях и смотрел, как он медленно и осторожно готовит две порции анисовой настойки со льдом.

Одну он поставил перед собой, а вторую напротив. Весьма дипломатичный жест.

Я сел и поднял стопку.

– За все, что мы прошли вместе.

Мы выпили. Я пододвинул ему стопку, и он налил еще. Передавая следующую порцию, он впервые посмотрел мне в глаза. Я рассматривал его старый шрам под изуродованным глазом. Он уже был у него, когда мы познакомились. А потом взглянул на светло-розовые отметины там, где его лицо было восстановлено после нашего столкновения с сарути. Это случилось на пораженном варпом мире недалеко от КСХ-1288.

– Я не собирался удирать, – сказал он.

– А я так и не думаю. Когда это Годвин Фишиг удирал без боя?

Он горько рассмеялся. Мы выпили по второму кругу, и он снова наполнил стопки.

– Что бы там ни говорила Медея, что бы ни рассказал тебе Эмос, это правда. Но все не так, как тебе кажется.

– Да что ты?!

– Я не еретик, Годвин.

– Разве?

– Возможно, я стал тем, кого ты назовешь радикалом. Но я не еретик.

– А разве не то же самое сказал бы еретик?

– Да. Думаю, что так. Если бы ты позволил нашим сознаниям соприкоснуться, то увидел бы…

– Благодарю покорно! – Он вздрогнул и со скрежетом отъехал на стуле назад.

– Ладно. – Я пригубил настойки. – Без тебя все будет по-другому.

– Знаю. Ты и я. Что нам все выродки Вселенной! Само Око Ужаса боялось нас!

– Да, точно.

– Мы могли бы все вернуть, – сказал он.

– Могли бы?

– Снова работать бок о бок, как в старые времена, и уничтожать темноту.

– Да, мы могли бы. Мне бы этого хотелось.

– Именно, поэтому я и сожалею, что убежал вот так. Я должен был остаться.

– Да, – кивнул я.

– Я многим тебе обязан. Необходимо было проявить настойчивость. Ты еще не потерян. Не до конца. Ты еще только начал соскальзывать.

– Соскальзывать?

– В яму. Яму радикализма. Яму, из которой не возвращаются. Но я могу вытащить тебя.

– Вытащить меня?

– Да. Еще не слишком поздно.

– Не слишком поздно для чего, Годвин?

– Для спасения, – сказал он.

Снаружи бесновалась толпа. В вечернее небо взмывали фейерверки, рассыпающиеся огнями, похожими на новые звезды или на светлячков.

– И что означает твое «спасение»? – спросил я.

– Сдается мне, это и есть моя миссия. Сам Император свел нас. Я должен помочь тебе, удержать от непоправимых поступков. Это судьба.

– Да? И что говорит тебе судьба?

– Отрекись от всего. От всего, Грегор. Отдай мне Малус Кодициум, демонхоста, рунный посох. Позволь мне отвезти тебя на Трациан во Дворец Инквизиции. Ты примешь там епитимию. Я буду просить за тебя, умолять о снисхождении. Они не будут слишком суровы к тебе. Вскоре ты снова вернешься в дело.

– Ты действительно думаешь, что после того, как сдашь меня Инквизиции, расскажешь им обо всех моих деяниях, они позволят мне продолжать работать?

– Они поймут!

– Фишиг, даже ты меня не понял!

Он разочарованно посмотрел на меня.

– Значит, ты не согласен?

– Думаю, что на этом месте мне придется попрощаться. Я восхищаюсь твоей самооверженностью, но меня невозможно спасти, Годвин.

– Можно!

– Нет, – покачал головой я. – И знаешь почему? Я не нуждаюсь в спасении.

– Значит, и мне пора прощаться, – сказал он, наливая настойку.

– Помни о том, что мы делали вместе, – сказал я.

– Да.

Я затворил дверь и удалился.

Целых три часа я пробивался к посадочной площадке через плотные толпы гуляк. Я завел быстроходный красный спидер и отправился обратно к «Иссину».

Максилла, Креция, Элина, Эмос и Медея встречали меня в стыковочном ангаре.

Я вытащил из кармана смятую копию астропатического сообщения, полученного накануне, и бросил листок Максилле.

– Мы покидаем орбиту. Новое место назначения – Промоди.

– А что насчет Фишига? – спросила Элина.

– Он не придет.

В картайской технике есть движение, называемое техт уйн сах. Если переводить дословно, то оно описывает положение ног, но философия его куда более глубока. Оно означает то мгновение в поединке, когда вы получаете преимущество и начинаете побеждать. Это поворотный момент, ось, где разыгрываются жизнь и смерть. В этот миг удача переходит на вашу сторону, и вы понимаете, что победите, если действительно постараетесь.

Я почувствовал, что незашифрованное астропатическое послание с Промоди было эквивалентом техт уйн сах. Его отправил мне верный друг, которого я не видел уже очень давно.

В сообщении говорилось только: «Ханджар должен быть остановлен».

Путь до Промоди занял десять недель. Наконец, «Иссин» добрался до этого мира джунглей, расположившегося на вытянутом подоле сектора Скарус, а если быть точным, то субсектора Антимар.

На тот случай, если все это окажется западней, я решил спуститься на поверхность в одиночку на небольшом красном спидере.

Они ожидали меня на склоне холма, на опушке рощи пунцев – деревьев с мясистыми, похожими на лопасти, розовато-оранжевыми листьями. Во влажном теплом вечернем воздухе витали тропические ароматы и кружили насекомые.

Я выбрался из окутанного клубами пара спидера.

Мой старый ученик Гидеон Рейвенор пролетел над мшистым холмом и направился прямо ко мне. Его поддерживало гравикресло.

Слева от него шла Кара Свол. А справа – Гарлон Нейл.