Дэн Абнетт

ОРУЖИЕ ТАНИТА

 

ПРОЛОГ: СЕРЕБРЯНЫЙ КИНЖАЛ

БОЕВОЙ ДИРИЖАБЛЬ 'НИМБУС', ПОБЕРЕЖЬЕ ЗАПАДНОГО КОНТИНЕНТА, ФЭНТИН, 211.771, M41

Удушающий захват был последним, чего он ожидал.

Рядовой Глейн Ларкин приземлился с глухим ударом в месте столь темном, что он не мог рассмотреть даже руку перед лицом. Он немедленно перевернулся, как полковник говорил ему на учениях. Животом вниз.

Где-то в темноте, справа, он услышал, как сержант Обел кричит людям из своего звена, чтобы те нашли укрытие. Это было шуткой для новичков. Укрытие? Как они могут найти укрытие, если они не видят даже задницы тех, кто перед ними?

Ларкин лег и ощупал место вокруг себя, пока его пальцы не нашли вертикальную поверхность. Наверно, стойка. Подпорная стена. Он подполз к ней, затем вынул лазерную винтовку из мягкого пластикового чехла. Это то, что он мог сделать на ощупь. Его пальцы пробежались вдоль приклада из налового дерева, ударно-спускового механизма, смазанный разъем вверху был готов к установке прибора ночного видения.

Кто-то закричал в темноте рядом. Какой-то фесов бедолага сломал лодыжку во время выброски.

Ларкин почувствовал, как внутри него нарастает паника. Он достал прибор ночного видения из сумки, вставил на место, открыл колпачок и уже собирался посмотреть в него, когда чья-то рука обвилась вокруг его шеи.

— Ты покойник, танитец, — чей-то голос сказал ему на ухо.

Ларкин покрутился, но захват не ослабел. Кровь глухо стучала у него в висках по мере того, как удушающий захват сжимался и сдавливал его трахею и сонную артерию. Он попытался крикнуть 'Выбыл!', но его горло было перекрыто.

Раздался хлопающий звук и осветительные лампы зажглись наверху. Зона выброски внезапно ярко осветилась. Черные тени, угловатые и плотные пролегли вокруг него.

Он увидел нож.

Танитский прямой серебряный тридцатисантиметровый кинжал застыл перед его лицом.

— Фес! — пробулькал Ларкин.

Раздался пронзительный свист.

— Поднимайся, ты, идиот! — приказал комиссар Виктор Харк, шагая вдоль отсека со свистком в руке. — Ты рядовой! Поднимайся! Ты направился не в ту сторону!

Лампы под потолком зашипели, заливая широкий отсек бледным желтым светом. Среди разбросанных упаковочных контейнеров и гофрированных листов металла солдаты в черной военной форме моргали и поднимались на ноги.

— Сержант Обел!

— Комиссар?

— Подойдите сюда!

Обел поспешил навстречу комиссару. Позади Харка в сумраке вспыхнул низкоимпульсный лазерный огонь.

— Прекратите это! — закричал Харк, оборачиваясь. — Вы все покойники в любом случае! Прекратить огонь и занять исходное положение в начальной позиции два!

— Да, сэр! — раздался голос с вражеской стороны.

— Отчет? — сказал Харк, глядя в покрасневшее лицо Обела.

— Мы высадились и рассеялись, сэр. Образец тета. Мы нашли укрытие…

— Как замечательно! Вы считаете несущественным, что восемьдесят процентов вашего подразделения направилось не в ту сторону?

— Сэр, мы…запутались.

— Вот те на! В какой стороне север, сержант?

Обел достал компас из кармана формы.

— В этой стороне, сэр.

— Наконец-то! Циферблат светится в темноте не просто так, сержант.

— Харк?

Комиссар Харк обернулся на зов. Высокая фигура в длинном плаще прошла через отсек и присоединилась к нему. Для всего мира она выглядела как тень Харка, вытянутая и размытая в плохом освещении.

— Как, по-вашему, вы справились? — спросил комиссар-полковник Ибрам Гаунт.

— Как, по-моему, я справился? Я думаю, вы убили нас. И заслуженно.

Гаунт подавил усмешку.

— Будьте справедливым, Харк. Все эти парни в укрытии. Они бы вскоре поняли, в какую сторону двигаться, если бы это был настоящий лазерный огонь.

— Это очень великодушно, сэр. По моим подсчетам это победа на семьдесят пять процентов для пассивного отряда.

Гаунт покачал головой.

— Не более, чем на пятьдесят пять-шестьдесят. У вас все еще оставалось окно, которое можно было использовать.

— Ненавижу поправлять вас, сэр, — сказал высокий, худой танитец в камуфляжном плаще, который вышел из рядов Обела.

— Маквеннер? — приветствовал Гаунт мрачного скаута, одного из элиты Маккола. — Продолжай, поправь меня.

У Маквеннера было длинное лицо с высокими скулами из-за чего все, что он говорил, казалось жутким и мрачным. У него была синяя татуировка в виде полумесяца под правым глазом.

Многие считали, что он очень похож на Гаунта, хотя у Маквеннера волосы были черными, как у всех танитцев, в то время как Гаунт был блондином с волосами соломенного цвета. Гаунт также был крупнее: выше, шире и внушительней.

— Мы слышали как они высаживались во время отключения света, и у меня было пять человек среди них.

— Пять?

— Бонин, Каобер, Дойл, Куу и я сам. Только с кинжалами, — добавил он, указывая карандашом. — Мы поймали восьмерых из них, пока свет был отключен.

— Как вы могли видеть? — спросил Обел печально.

— Мы надели повязки на глаза, пока свет еще не отключили. Наше ночное зрение приспособилось.

— Хорошая работа, Маквеннер, — заметил Гаунт. Он старался избегать жесткого взгляда Харка.

— Вы застали нас врасплох, — сказал Харк.

— Очевидно, — ответил Гаунт.

— Итак, они не готовы. Не к этому. Не к ночной высадке.

— Они должны быть готовы! — проворчал Гаунт. — Обел! Приберегите свои извинения для солдат до повторных прыжков с башен. Мы перегруппируемся и сделаем это снова!

— Да, сэр! — бойко ответил Обел. — Гм…рядовой Логлас сломал голень в последних учениях. Ему необходим медик.

— Фес! — сказал Гаунт. — Хорошо, идите. Всем остальным перегруппироваться!

Он подождал, пока медики Лесп и Чайкер вынесли стонавшего Логласа из отсека. Остальные из отделения Обела взбирались по лесам на шестнадцатиметровые башни для прыжков и сворачивали тросы для беспарашютного десантирования, готовые занять позиции для высадки.

— Выключить свет! — крикнул Гаунт. — Давайте будем делать это снова, пока не сделаем все правильно!

— Ты слышал его, — выдохнул Ларкин. — Все кончено. Мы начинаем заново!

— К счастью для тебя, танитец.

Удушающий захват ослабел и Ларкин, наконец, отошел в сторону, восстанавливая дыхание.

Рядовой Лайджа Куу шагнул прочь от него и спрятал в ножны свой серебряный кинжал.

— Но я поймал тебя, танитец. Точно-точно!

Ларкин подобрал свое оружие, закашлявшись. Снова раздался пронзительный свист.

— Фесов идиот! Ты чуть не убил меня!

— Твое убийство было частью учений, танитец, — ухмыльнулся Куу, пронзая взволнованного старшего снайпера хитрым взглядом.

— Предполагалось, что ты пометишь меня этим! — гневно возразил Ларкин, указывая на карандаш среди снаряжения Куу.

— О, да! — изумился Куу, словно видел карандаш впервые.

— Ларкин! Рядовой Ларкин! — раздался голос сержанта Обела в отсеке. — Ты собираешься присоединиться к нам?

— Сэр! — воскликнул Ларкин, укладывая свою лазерную винтовку обратно в чехол.

— Двойное время, Ларкин! Пошли!

Ларкин повернулся к Куу, еще одно грубое ругательство готово было сорваться с его губ. Но Куу исчез.

Обел ждал его у подножия одной из вышек. Несколько последних человек взбирались по лесам, полный десантный комплект затруднял их движения. Пара еще стояла у подножия вышки и вытирала губками, смоченными водой, следы красной краски со своей формы.

— Проблема? — спросил Обел.

— Нет, сэр, — сказал Ларкин, поправляя перевязь чехла своего оружия. — За исключение того, что Куу это фесова угроза.

— В отличие от настоящих врагов, которые белые и пушистые. Тащи свою костлявую задницу на вышку, Ларкин!

Ларкин поднялся по каркасу. Наверху осветительные приборы отключались один за другим.

В шестнадцати метрах над полом на решетчатой платформе солдаты выстраивались в три шеренги. Над ними была арка из лесов, имитирующая размер и форму выходного люка десантного корабля, которая вела на рампу, сухо окрещенную кем-то 'доской'. Гутс, Гаронд и Анкин сгруппировались там, изготовившись к прыжку, страховочные тросы были обмотаны вокруг их колен. Один конец каждого троса был закреплен на раме над доской.

— Давай в строй! — пробормотал Обел, проходя мимо звена. Ларкин поспешил занять свое место.

— Покойник, Ларкс? — спросил Брагг, освобождая для него место.

— Фес, да. А ты?

Брагг погладил красное пятно на своем кителе, которое он не смог оттереть губкой.

— Даже не видел их, — сказал он.

— Разговорчики в строю! — гаркнул Обел. — Токар! Затяни потуже эти стропы или ты запутаешься. Феникс! Где твои фесовы перчатки?

Последние лампы погасли. Где-то внизу Харк просвистел. Три коротких свистка. Сигнал двухминутной готовности.

— Будьте готовы! — сказал Анкин ожидающим рядам.

Ларкин не видел людей на соседних вышках. Он не видел даже сами вышки. Тьма была темнее даже самой безлунной ночи на Таните.

— Дайте пройти, — прошептал голос позади них. Быстро прикрытая вспышка озарила зеленым светом еще одного человека, присоединившегося к ним. Это был Гаунт.

Он немного прошелся среди них.

— Слушайте! — шепотом сказал он, так, чтобы они все слышали его. — Я знаю, что эти учения новые для вас, и никому из вас они не нравятся. Но вы должны с ними справиться. В Сиренхольме не будет посадочной площадки. Я это гарантирую. Пилоты первоклассные и они доставят нас так близко, как только возможно. Но даже в этом случае это может быть намного больше шестнадцати метров.

Несколько солдат тяжело вздохнули.

— Десантный трос тридцать метров в длину, — сказал Гаронд. — Что будет, если нас сбросят выше?

— Взмахни руками, — сказал Гаунт. Раздались смешки.

— Зацепись крюком и быстро скользи. Держи колени согнутыми. И двигайся. Десантные корабли не могут оставаться на месте дольше, чем это необходимо. Вы будете идти по трое за раз, и может быть больше одного человека на тросе в любое время. Когда достигнете поверхности, быстро двигайтесь. Это штык, рядовой?

— Да, сэр.

— Убери его. Никаких примкнутых штыков, пока вы не высадитесь. Даже когда будете делать все по-настоящему. Оружие в безопасном режиме. Если у вас складной приклад, сложите его. Затяните плотно стропы и ремни снаряжения и подоткните их. И помните, когда все будет происходить по-настоящему, вы все будете в противогазах, что добавит веселья. Уверен, сержант Обел рассказал вам все.

— Похоже, это усвоится лучше, если вы это повторите, сэр, — сказал Обел.

— Уверен, что так, — Гаунт снял плащ и фуражку и застегнул пряжку на поясе с крючьями. — Логлас выбыл, так что у вас не хватает человека. Я займу его место.

Он занял место в отряде. Свисток Харка издал одну длинную ноту. Гаунт потушил свою лампочку. Наступила кромешная тьма.

— Пошли! — прошептал он. — Объявляйте учения, сержант!

— В зону высадки! — проинструктировал Обел, теперь он говорил через вокс-гарнитуру. — Развертываться! На фронт! Убрать тросы!

— Убрать тросы! — повторяли хором люди из темноты. Они уже закрепили крючья.

— Пошли!

Ларкин слышал трение тросов по мере их натяжения, когда они принимали вес первого человека.

— Пошли!

Вспышки низкоимпульсного огня проблеснули в темноте внизу. Ларкин шагнул из-под арки, держась за край кителя, шедшего впереди. Затем этот человек ушел.

— Пошли!

Он нащупал трос и зафиксировал свой крюк на нем.

— Давай!

Ларкин затянул стропы и шагнул в пустоту. Он дико раскачивался. Крюк дергался и свистел, когда сломал диск, прикрепленный к тросу. Он чувствовал запах нейлона, нагревшегося от трения.

Удар получился еще более тяжелым, чем в предыдущий раз. Палуба вышибла из него весь воздух. Он пытался высвободить крюк и откатился в сторону до того, как приземлился идущий за ним.

Он снова лежал на животе, как и в прошлый раз. Его плечо уперлось в твердую поверхность, когда он полз вперед и развернулся к ней спиной. Где же вспышки? Где, к фесу, вспышки?

Его лазерная винтовка была расчехлена, и прицел был на месте. Кто-то пробежал мимо него, и его вокс-гарнитура заполнилась сигналами.

Ларкин посмотрел в прибор ночного видения, который давал картинку в зеленых тонах, как фантомный вихрь. Вспышки вражеского огня были как маленькие точки света, дававшие остаточное изображение на видоискателе.

Он увидел фигуру в укрытии слева от себя, внизу за бочками с маслом.

Это был Маквеннер с карандашом в руке.

— Хлоп! — сказал Ларкин, и его оружие выплюнуло низкоэнергетический разряд.

— Фес! — сказал Маквеннер и откинулся назад. — Выбыл!

Наверху зажглись огни. Мерцающий, сине-белый свет залил зону высадки.

— Подняться и выбрать! — отрывисто приказал Обел по воксу.

Ларкин осмотрелся. Они были на месте и на этот раз направлялись в правильную фесову сторону.

Люди продвигались вперед. Ларкин остался на месте. Он был более полезен для них, будучи неподвижным и в режиме охоты.

Он увидел, как Бонин выслеживал двоих из его отряда и заставил выбыть его из игры тоже.

Световые разряды мелькнули справа от Ларкина. В отсеке зазвенело. Некоторые из отряда Обела вместе с людьми из соседней вышки вступили в полномасштабную схватку с пассивной командой. Ларкин слышал крики 'Выбыл!' пять или шесть раз.

Затем он услышал, как кто-то закричал от настоящей боли.

Просвистел свисток Харка.

— Прекратить! Прекратить и стоять на месте!

Огни зажглись снова, медленно и слабо.

Появился Харк.

— Лучше. Лучше, Обел.

Люди начали подниматься. Бонин прошел мимо Ларкина.

— Хорошо справился, — сказал он.

Гаунт вышел вперед, освещенный огнями.

— Маквеннер? — позвал он. — Подсчитай.

— Сэр, — сказал Маквеннер.

Скаут выглядел несчастным.

— Тебя пометили? — спросил Гаунт.

— Думаю, это был Ларкин, сэр. Мы набрали около тридцати очков в этот раз, это все.

— Это должно сделать тебя немного счастливее, — сказал Гаунт Харку.

— Медика!

Все повернулись. Брагг спотыкаясь, вышел из-за пустых ящиков из-под боеприпасов, зажимая темно-красное пятно на плече, которое не было краской.

— Что случилось? — спросил Гаунт.

— Куу уколол меня, — прорычал Брагг.

— Рядовой Куу, выйти вперед! — рявкнул Харк.

Куу появился из укрытия. Его лицо, рассеченное надвое старым шрамом сверху донизу, не выражало никаких эмоций.

— Не хочешь объяснить? — спросил его Харк.

— Было темно. Я боролся с большим ф…с Браггом. Я был уверен, что у меня в руке карандаш, сэр. Точно-точно.

— Он уколол меня своим фесовым кинжалом! — кисло пожаловался Брагг.

— Достаточно, Брагг. Пойди, найди медика, — сказал Гаунт. — Куу, ко мне с докладом в шестнадцать ноль-ноль для дисциплинарного взыскания.

— Сэр.

— Отдавай честь, черт бы тебя побрал!

Куу быстро отдал честь.

— Стань в строй, и чтобы я больше не видел этот кинжал, пока мы не в бою!

Куу прошел назад к пассивному отделению. Когда он проходил мимо Ларкина, он повернулся и посмотрел на снайпера своими холодными зелеными глазами.

— На что уставился, танитец?

— Ни на что, — ответил Ларкин.

— Позвольте мне объяснить, — сказал сержант Кеглан Варл.

Он положил свое лазружье гвардейского образца на стойку склада Муниторума и провел тыльной стороной ладони по всей ее длине, словно шоумен перед началом трюка.

— Это лазкарабин стандартного образца марк III, выпущенный оружейниками Танит Магна, упокой Боже-Император их промасленные пальцы. Обратите внимание на деревянный приклад. Прекрасно, не так ли? Настоящее танитское наловое дерево, подлинный товар. И на металлическую часть, все отполировано так, чтобы уменьшить блеск. Видите?

Клерк Муниторума, толстый человек с рыжими сальными волосами в накрахмаленной мантии, стоял с другой стороны стойки и смотрел на танитца без всякого интереса.

— Вот в чем дело, — сказал Варл, постукивая по пазу для боеприпасов на оружии. — Это энергетический порт третьего размера. Принимает энергоячейки третьего размера. Они могут быть короткими, длинными, серповидными, квадратными или круглыми, но они должны быть третьего размера, иначе они не подойдут. Третьего размера. Тридцать миллиметров с задним креплением. Я понятно объясняю?

Клерк пожал плечами.

Варл вытащил энергоячейку из вещевого мешка и передал ее через стойку.

— Вы снабдили мою роту пятым размером. Пятым размером, видите? Они тридцать-четыре миллиметра и с плоской передней стороной. Вы можете сказать, что это не третий размер только лишь, глядя на них, но если вы сомневаетесь, на них нанесена большая цифра 5 сбоку в качестве ручного путеводителя.

Клерк взял энергоячейку и посмотрел на нее.

— Нам сказали выдать боеприпасы. Восемьсот ящиков. Стандартного образца.

— Стандартного образца три, — сказал Варл терпеливо. — Это стандартный размер пять.

— Стандартного размера, они сказали. У меня есть квитанция.

— Уверен, что есть. А у Танитского Первого и Единственного полно ящиков боеприпасов, которые он не может использовать.

— Там говорилось, стандартного образца.

Варл вздохнул.

— Все стандартного образца! Это фесова Имперская Гвардия! Стандартного образца ботинки, стандартного образца котелок, стандартного образца мешки для трупов! Я стандартного образца пехотинец, а ты стандартного образца безголовый, и в любую минуту мой стандартного образца кулак готов вбить твой нос в твой очень нестандартный мозг!

— Незачем меня оскорблять, — сказал клерк.

— О, думаю, есть причина, — тихо сказал сержант Гол Колеа, присоединяясь к Варлу за стойкой.

Колеа был крупным мужчиной, бывшим шахтером с Вергхаста, он возвышался над своим танитским товарищем. Но не его размеры немедленно всполошили клерка. Это был его мягкий тон и спокойные глаза. Варл был явно колючим и агрессивным, но вновь пришедший так и сочился едва сдерживаемым гневом под маской спокойствия.

— Скажи ему, Гол, — сказал Варл.

— Я покажу ему, — сказал Колеа и помахал рукой.

Гвардейцы, все так называемые Призраки, начали собираться и тащить ящики с боеприпасами. Они начали ставить их на стойку, пока не осталось свободного места. Затем они начали складировать их на палубе.

— Нет, нет! — закричал клерк. — Нужно получить подписанную квитанцию, прежде, чем вы сможете вернуть эти.

— Я вот что вам скажу, — произнес Колеа. — Давайте не будем. Давайте просто поменяем эти на ящики с третьим размером.

— У нас нет…у нас нет третьего размера, — сказал клерк.

— У вас что? — воскликнул Варл.

— Нам не говорили привозить их. На Фэнтине пятый размер…

— Только не говорите стандартный образец. Не говорите это! — предупредил Варл.

— Вы говорите, что у благословенного Муниторума нет боеприпасов для всего Танитского полка? — спросил Колеа.

— Фес! — выругался Варл. — Мы вот-вот пойдем в атаку на…как он называется?

— Сиренхольм, — подсказал Колеа.

— Это место. Мы вот-вот пойдем в атаку, а вы нам такое говорите? Чем мы будем пользоваться?

Варл вытащил свой танитский кинжал из ножен и показал клерку длинный прямой серебряный клинок.

— Предполагается, что мы возьмем город при помощи этого?

— Если нам придется.

Призраки застыли, внимательно слушая говорившего. Майор Элим Роун тихо зашел на склад.

— Мы бывали и в худших ситуациях. Если танитский серебряный кинжал это все, что у меня есть, значит, это все, что мне надо.

Майор посмотрел на клерка, и клерк задрожал. Взгляд Роуна был способен вызвать такую реакцию. Было в нем что-то змеиное, в его полуприкрытых глазах и холодных манерах. Он был строен, темноволос и красив, и, как большинство танитцев имел татуировку. У Роуна была синяя звезда под правым глазом.

— Варл, Колеа, верните своих людей в казармы. Соберите лидеров отрядов и сделайте опись. Я хочу знать, сколько пригодных боеприпасов у нас осталось. Подсчитайте все. Не позволяйте никому прятать их в носках или вещмешках. Соберите все, и мы распределим их равномерно.

Сержанты отдали честь.

— Фейгор, — сказал Роун, поворачиваясь к своему мрачному адъютанту. — Иди с ними и принеси мне опись. Не трать на это весь день.

Фейгор кивнул и последовал за солдатами.

— Теперь, — сказал Роун, вновь поворачиваясь к клерку, — посмотрим, что мы можем отсортировать.

Рядовой Майло Брин, самый молодой Призрак, сидел на своей койке и смотрел на молодого человека на соседней.

— Это очень здорово, — сказал Майло, — и это тебя убьет.

Другой парень посмотрел на него озадаченно и недоверчиво. Он был вергхастцем по имени Ноа Вадим, одним из множества новых Призраков, набранных после осады улья Вервун, чтобы пополнить ряды Танитского полка. Все еще существовало соперничество между двумя лагерями. Танитцы негодовали по поводу нового пополнения, а вергхастцы негодовали по поводу этого негодования. По правде говоря, они медленно объединялись теперь. Полк выдержал битву за храмовый мир Хагию несколько месяцев назад и, как это обычно бывает на войне, товарищество и общая цель сплотили танитцев и вергхастцев в одну сильную компанию.

На сейчас вергхастцы и танитцы все еще были разных пород. Было так много мелких отличий. Как, например, акцент: грубый вервунский протяжный говор против напевного танитского акцента. Или как цвета: танитцы в большинстве своем были бледными и темноволосыми, в то время как вергхастцы были более разнообразны, что типично для города-улья таких размеров. Оружие вергхастцев имело складные металлические приклады, в то время как оружие танитцев имело жесткие приклады из налового дерева.

Вадим держал самое большое отличие в руках: значок полка. Рекруты из улья Вервун носили серебряный значок в виде топора и граблей, обозначавший их родной мир. Танитцы носили золотой, окруженный венком череп, на фоне кинжала с девизом 'За Танит, за Императора'.

— Что ты имеешь ввиду, говоря 'убьет'? — спросил Вадим.

Он полировал до блеска свой значок в виде топора и граблей при помощи куска хлопчатобумажной ткани.

— Будет смотр в двадцать ноль-ноль.

— Я знаю, а еще будет ночная атака через день или два. Блестящий предмет поймает отражённый свет.

— Но комиссар Гаунт ожидает…

— Гаунт ожидает, что все будут готовы к битве, когда придет время. Для этого проводится смотр. Готовность к войне, а не к параду.

Майло протянул Вадиму свою пилотку и молодой вервунец взял ее.

— Видишь?

Вадим посмотрел на значок, закрепленный на краю. Он был чистым, но не отражающим, матовым, как гранит.

— Немного камуфляжной краски или сапожного крема убирают блеск.

— Хорошо.

Вадим посмотрел более пристально на значок Майло.

— Что это за шероховатые кромки здесь, с каждой стороны? Как будто что-то было отрезано.

— Изначально череп был на фоне трех кинжалов. Один для каждого из трех оригинальных полков. Танитского Первого, Танитского Второго и Танитского Третьего. Только Танитский Первый выбрался с родного мира.

Вадим слышал эту историю из вторых рук несколько раз, но еще никогда не решался спрашивать об этом танитцев напрямую. В качестве награды за службу предшественнику военмейстера Макарота Гаунт был удостоен личного командования танитскими силами. Это само по себе было необычным — командующий комиссар. Комиссары были политическими офицерами. Это объясняет официальное звание Гаунта — комиссар-полковник.

Около шести лет назад, в день Основания, на Танит ворвались легионы архиврага. Танит был потерян, это не вызывало сомнений. Для Гаунта был выбор: остаться и погибнуть вместе со всеми, либо отступить с теми силами, которые он мог спасти, чтобы сразиться в другой раз. Он выбрал последнее и отступил с людьми из Первого Танитского. Танитского Первого и Единственного. Призраками Гаунта.

Многие Призраки возненавидели Гаунта за то, что он не дал им шанса сразиться за свой мир. Некоторые, как, например, майор Роун, ненавидели его до сих пор. Но последние несколько лет доказали мудрость решения Гаунта. Призраки Гаунта одержали ряд побед в бою, что значительно помогло успеху Крестового Похода. Он заставил считать их спасение не лишенным смысла.

В улье Вервун, где имела место, вероятно, наиболее прославленная победа Гаунта, Призраки пополнили свои ряды. Вергхастские рекруты: разношерстные компании партизан, бывших солдат улья, обездоленных гражданских — все получили шанс присоединиться к делу военмейстера Макарота и отдать этим дань уважения за защиту великого улья.

— Мы удалили боковые кинжалы с герба, — сказал Майло. — Нам нужен только один танитский серебряный кинжал, чтобы напоминать нам, кто мы такие.

Вадим вернул пилотку Майло.

Казарма представляла собой прокуренное помещение, где люди валялись в койках или чинили свое снаряжение. Домор и Бростин играли в регицид. Нэн скверно играл на флейте.

— Как тебе эти учения? — спросил Майло Вадима.

— Высадка? Нормально. Довольно просто.

— Ты думаешь? У нас раньше были тренировки с веревками несколько раз, но не в темноте. Говорят, прыжок может быть длинным. Ненавижу высоту.

— А я ее не замечаю, — сказал Вадим.

Он достал банку сапожного крема из вещмешка и начал наносить его на свой значок, как предложил Майло.

— Почему?

Вадим расплылся в улыбке. Он был лишь немногим старше Майло, возможно ему слегка за двадцать. У него был резко очерченный нос, большой рот и маленькие озорные глазки.

— Я был кровельщиком. Ремонтировал антенны и листовую обшивку на Главном Шпиле. На высоких уровнях, часто без страховки. Думаю, я привык к высоте.

— Фес! — сказал впечатленный Майло.

Он лично видел Главный Шпиль улья Вервун. Были горы меньших размеров.

— Дашь какие-то советы?

— Ага, — сказал Вадим. — Не смотри вниз.

— Завтра, в двадцать три ноль-ноль наступит час Д, — сказал лорд генерал Бэртоль Ван Войтц.

Он сложил руки в белых перчатках почти как в молитве.

— Пусть Император защищает всех нас. Полевой смотр начинается в двадцать тридцать, к тому времени у нас будет метеопрогноз для наступления, дирижабли будут маневрировать на запасной аэродром. Я хочу, чтобы десантные корабли и корабли поддержки были готовы в двадцать один тридцать. Первая волна высадится в двадцать два ноль-ноль, вторая через десять минут, а третья волна в двадцать два тридцать.

Он взглянул на своих офицеров за широким, плохо освещенным штурманским столом.

— Вопросы?

Их не последовало, во всяком случае сразу. Гаунт, сидевший через два места слева от Ван Войтца, просматривал свою копию приказов по наступлению. За пределами силового купола, окружавшего место брифинга, команда мостика могучего дирижабля несла дежурство на своих постах и мерила шагами полированную древесину палубы.

— Давайте напомним себе, что на кону, — сказал лорд генерал, кивнув своему адъютанту.

Как и лорд генерал, помощник был одет в накрахмаленную изумрудно-зеленую флотскую униформу с безупречно белыми перчатками. Каждая пуговица с золотой аквилой на его груди блестела как звезда в мягком белом освещении. Адъютант нажал на кнопку на пульте управления, и трехмерная гололитическая модель Сиренхольма выросла над стеклянной поверхностью штурманского стола.

Гаунт сто раз уже изучал планы, но он все же воспользовался возможностью изучить это объемное изображение. Сиренхольм, как и все населенные пункты, еще существующие на Фэнтине, был построен на вершинах горной цепи, значительно возвышавшейся над смертельно загрязненными атмосферными океанами, покрывающими планету. Там было три главных купола, два самых больших гнездились вместе, а третий, меньший, под углом примостился на вторичном пике. Купола были массивными и плоскими, как шляпки лесных грибов. Их края выступали по сторонам почти вертикальных гор. На вершине каждого купола примостились антенны и мачты, а также лес вытяжных труб и теплообменников на западных склонах вторичного купола. Численность населения составляла двести три тысячи человек.

— Сиренхольм не крепость, — сказал Ван Войтц. — Ни один из городов Фэнтина таковой не является. Он не рассчитан на то, чтобы выстоять в войне. Если бы нужно было просто разбить врага здесь, мы бы сделали это с орбиты и не тратили бы время Имперской Гвардии. Но, я думаю, это стоит повторить, наша задача здесь — вернуть паровые предприятия. Выгнать врага и восстановить производство. Крестовый Поход отчаянно нуждается в топливном газе и жидких химикатах, которые производит этот мир.

Ван Войтц прочистил горло.

— Итак, нам нужна пехотная атака. И в условиях пехоты Сиренхольм — это крепость. Доки и ангары находятся под куполами и хорошо охраняются, так что нет зоны посадки. Это означает десантирование по тросам.

Он взял световую указку и показал узкие платформы, огибавшие купола.

— Здесь. Здесь. И здесь. Это единственные доступные зоны высадки. Они выглядят маленькими, я знаю. В действительности они около тридцати метров в ширину. Но они будут казаться маленькими любому, кто высаживается с десантного корабля на тросе. Последнее, что нам нужно завтра ночью — неточность.

— Могу ли я спросить, сэр, почему именно завтра?

Вопрос задал капитан Бэн Даур, вергхастец, четвертый офицер Танитского полка. Гаунт взял его с собой в качестве помощника. Корбек и Роун были заняты подготовкой людей, а Даур, как Гаунт знал, имел холодную голову в том, что касалось стратегии, и впитывал тактику как губка.

Ван Войтц задержался на соседе слева, низкорослом, суетливом человеке, одетом в черную кожу с красными нашивками Имперских Тактиков. Его звали Байота.

— Долгосрочный прогноз указывает на то, что погодные условия будут оптимальны завтра ночью, капитан, — сказал Байота. — Низкая облачность и отсутствие лунного света. Будет боковой ветер с востока, но он удержит облака позади нас и не помешает. Маловероятно, что будут лучшие условия на следующей неделе.

Даур кивнул. Гаунт знал, о чем он думает. Им бы не помешало еще несколько дней тренировки.

— Кроме того, — сказал лорд генерал, — я не хочу держать дирижабли в воздухе дольше, чем это необходимо. Мы провоцируем атаку вражеских воздушных истребителей.

Адмирал Орнофф, командующий дирижаблем, кивнул.

— Каждый день ожидания умножает вероятность перехвата.

— Мы увеличили эскортные патрули, сэр, — возразила коммандер Джагди.

Маленькая женщина с коротко остриженными черными волосами, Джагди была старшим офицером истребительного корпуса Фэнтина. Ее авиаторы предоставляли защиту дирижаблю, и они возглавят рейд.

— Принято, коммандер, — сказал Ван Войтц. — И мы благодарны за работу ваших летных офицеров и наземных команд. Тем не менее, я не хочу упустить нашу удачу.

— Какова численность противника в Сиренхольме? — тихо спросил Гаунт.

— По нашим подсчетам от четырех до семи тысяч, комиссар-полковник, — сказал Байота. — В основном легкая пехота из Кровавого Пакта с поддержкой.

— Что насчет локсатлей? — спросил Даур.

— Мы не думаем, что они там есть, — сказал тактик.

Гаунт записал число. Оно было неточным, и ему это не нравилось. Кровавый Пакт был стержнем сил Хаоса в этом субсекторе, персональной дружиной печально знаменитого военачальника Урлок Гора.

Они были хороши, так говорилось в отчетках. Призракам еще только предстояло встретиться с ними. Большинство противников, с которыми приходилось сражаться танитцам, были радикальными фанатиками: инфарди, зойканцы, кающиеся. Фанатики Хаоса, потерявшие рассудок на почве своей нечестивой веры и вооружившиеся. Но Кровавый Пакт — это солдаты, культ военного братства, каждый из них поклялся служить Гору в ходе ужасного ритуала, включающего порез ладоней о зубчатые края его древней брони космодесантника.

Они были хорошо тренированы, послушны и эффективны согласно стандартам Хаоса, слепо преданы как своим темным демоническим богам, так и извращенному воинскому кредо. Подразделениями Кровавого Пакта на Фэнтине командовал предположительно Сагиттар Слэйт, один из наиболее доверенных полководцев Урлок Гора.

Локсатли были чем-то иным. Наемники ксеносы, чужацкое племя, принятое в состав ударных войск архиврага. Их смертоносная жажда боя быстро становилась легендой. Или, по крайней мере, пищей для казарменных кошмарных историй.

— Как вы уже читали в приказах о наступлении, первая волна ударит по главному куполу. Это вы и ваши люди, полковник Жайт.

Жайт, раздражительный, грубый человек на другом конце стола, кивнул. Он был полевым командиром Седьмого урдешского штурмового полка, состоявшего из девяти тысяч солдат. Он носил черно-белый камуфляж своего подразделения. Урдешцы были основной силой имперских войск на Фэнтине, по крайней мере, численно, и Гаунт знал это. Его Призраки, насчитывавшие немногим более трех тысяч, были по большей части легкой поддержкой.

Урдеш, знаменитый мир-кузница, был завоеван архиврагом несколько лет назад. Люди Гаунта уже встречались с продукцией оружейных цехов и танковых заводов завоеванного мира на Хагии. Урдешские полки, восемь из которых были знамениты как хорошие ударные войска, как и танитцы, были лишены дома. Но разница заключалась в том, что у урдешцев все еще был мир, который можно было отвоевать.

Даже сейчас, Урдешские Шестой, Четвертый Легкий и Десятый были вовлечены в освободительную войну за свой мир. Непристойная манера держаться Жайта, вероятно, указывала на факт, что он и его люди предпочли бы быть там, а не здесь и сражаться за какие-то вонючие паровые предприятия.

Все же Гаунт сожалел о том, что главная атака выпала не его людям. Он чувствовал, что они справились бы с этим лучше.

— Вторая волна пойдет здесь. Вторичный купол. Это ваши танитцы, Гаунт. Во вторичном куполе расположены паровые предприятия Сиренхольма, но, как ни странно, это не ваша основная цель. Я знаю, что это идет вразрез с тем, что я говорил ранее, но нам необходимо обезопасить Сиренхольм как позицию для сосредоточения войск. Это жизненно важно. Нашим настоящим трофеем станет Уранберг, и нам нечего надеяться взять его, пока у нас не появится база в этой полусфере, чтобы работать оттуда. Сиренхольм — это врата к нашей победе на Фэнтине, друзья мои. Плацдарм к нашему триумфу.

Ван Войтц направил указку на самый маленький купол.

— Третья волна возьмет третичный купол. Фэнтинские Неборожденные майора Фазалура поведут их за собой при поддержке урдешских ударных войск.

Фазалур, рядом с Гаунтом, наконец, улыбнулся. Это был закаленный в боях бритоголовый человек. На нем был кремовый мундир местной армии. Гаунт знал о лояльности присутствующих в этой защищенной силовым экраном комнате. Жайту не терпелось поучаствовать в войне где угодно, войне, которая была так важна для него и его людей. Даур, как и сам Гаунт, сожалел о том, что Призраки пойдут в атаку такими неподготовленными. Фазалур жаждал, чтобы его людям выпала честь возглавлять освобождение его собственного фесова мира. Но Фэнтинские Неборожденные насчитывали менее шести сотен. Не важно, насколько они храбры или целеустремленны, им придется позволить другим отвоевать их высокие города.

— Комментарии? — спросил лорд-генерал.

Последовала неловкая пауза. Гаунт знал, что, по меньшей мере, трое за столом умирали от желания облегчить душу и пожаловаться.

Но никто не заговорил.

— Хорошо, — сказал лорд-генерал.

Он сделал знак рукой своему адъютанту.

— Давайте опустим силовой экран, пусть нам принесут освежающие напитки. Я думаю, мы все должны выпить за начало операции.

Угощение после брифинга должно было создать праздничную атмосферу, призванную сломать лед между командующими, которые мало знали друг друга. Но все вышло натянутым и принужденным.

Опрокинув рюмку марочного амасека лорда-генерала, Гаунт ушел рано, пройдя по паркетному полу палубы мостика, и вверх по винтовой лестнице на переднюю наблюдательную палубу дирижабля.

Он стоял на металлической решетке, подвешенной на натянутых тросах внутри перевернутого купола из бронированного стекла. За его пределами бесконечное небо Фэнтина кипело и пенилось. Он посмотрел вниз. Не было видно никакой земли. Только миллионы квадратных километров клубящихся облаков.

Там были быстро движущиеся клочья жемчужных изваяний, пунктирные линии перистых облаков, переливчатые полосы почти серебряного цвета.

Густая тьма просачивалась сквозь обрывки туч, причудливые завитки смога и выбросы в атмосферу. Далеко внизу случайные вспышки воспламенившегося газа расцветали в плотных нездоровых облаках.

Фэнтин был промышленным миром в течение пятнадцати столетий, и теперь он был по большей части непригоден для человека. Бесконтрольная добыча полезных ископаемых и перепроизводство нефтехимических продуктов разрушили поверхность и создали смертельный слой загрязненного воздуха глубиной пять километров.

Остались только наиболее возвышенные места. Острые горные пики и самые верхние уровни давно мертвых ульев. Эти пики и шпили возвышались над морями коррозионного газа и создавали отдельные острова, где люди, чья жадность сгубила этот мир, могли продолжать населять его. Места вроде Сиренхольма и Уранберга.

И единственной причиной существования этих рискованных поселений было продолжение использования химических ресурсов Фэнтина.

Скользнув под поручень, Гаунт уселся на краю пешеходного мостка, так что его ботинки свисали. Вытянув шею, он мог рассмотреть широкое днище дирижабля. Гофрированные газоходы. Панели из упрочненного брезента. Они отсвечивали охряным цветом в нездоровом свете наполовину севшего солнца. Он мог видеть одну из огромных двигательных гондол, здоровенные лопасти ее пропеллера были больше титана полководца.

— Они сказали, что я могу найти тебя здесь, Ибрам.

Гаунт посмотрел вверх. Полковник Колм Корбек присел рядом с ним.

— Что нового, Колм? — спросил Гаунт, кивнув своему заместителю.

Большой человек с густой бородой оперся о поручень. Его оголенные предплечья были как окорока, украшенные под волосами синими спиралями и звездами.

— Итак, что говорил лорд-генерал Ван Войтц? — сказал Корбек.

— И каков он? — добавил он, садясь рядом с Гаунтом, свесив ноги с решетки.

— Я как раз сам об этом думал. Иногда трудно понять, каков командующий. Дравере и Штурм не в счет, фес с ними. Ублюдки, они оба. Но Булледин и Слайдо…оба они были хорошими людьми. Меня всегда возмущал тот факт, что Люго заменил Булледина на Хагии.

— Люго, — проворчал Корбек. — Только не начинай…

Гаунт улыбнулся.

— Он поплатился. Макарот разжаловал его.

— Император защищает, — ухмыльнулся Корбек.

Он достал флягу из кармана штанов, отхлебнул и предложил ее Гаунту.

Гаунт покачал головой. Он воздерживался от алкоголя почти с пураитанской убежденностью со времен темных дней на Хагии несколько месяцев назад. Там он и его Призраки едва не заплатили за ошибки лорда-генерала Люго. Загнанный в угол и расстроенный, мучимый острым чувством ответственности, налагаемой на него его наставниками Слайдо и Октаром, Гаунт подошел ближе к личному краху, чем когда-либо в своей карьере. Он сильно запил, позорно, и позволил своим людям страдать. Только милость Императора, а возможно и Беати святой Саббат, спасли его. Он отбился от сил Хаоса и своих личных демонов и разбил архиврага, заставив оттянуть войска за считанные часы до падения Хагии.

Хагия была спасена, Люго опозорен, а Призраки выжили, и как активное соединение, и физически. Никакой из этих с трудом пройденных этапов Гаунт не хотел бы повторить.

Корбек вздохнул, забрал назад флягу и отпил снова. Он скучал по старому Гаунту, командиру, который мог расслабиться и пить ночь напролет со своими людьми столь же усердно, сколь мог сражаться за них на следующий день. Корбек понимал осторожность Гаунта и не имел никакого желания видеть своего любимого командира снова впавшим в неистовое пьяное недовольство. Но ему не хватало свойского Гаунта. Теперь между ними была дистанция.

— Итак, каков этот Ван Войтц?

— Ван Войтц хороший человек, я думаю. Я слышал о нем только хорошие отзывы. Мне нравится его стиль командования.

— Чувствую, что есть 'но', Ибрам.

Гаунт кивнул.

— Он направляет урдешцев в первую атаку. Не думаю, что они переживают за это дело. Он должен доверять мне, и тебе. Призракам, я имею ввиду.

— Может быть, он на нашей стороне на этот раз.

— Может быть.

— Как ты сказал, часто трудно составить мнение о командующем с первого взгляда.

Гаунт повернулся и посмотрел на Корбека.

— Что ты имеешь ввиду?

— Посмотри на нас.

— Что 'посмотри на нас?'

Корбек пожал плечами.

— Когда я впервые тебя увидел, то подумал, что на мою голову свалился самый худший командир в Империуме.

Они оба рассмеялись.

— Конечно, моя планета погибала в то время, — сказал Корбек, когда их веселье поутихло. — Затем, я обнаружил, что ты…

— Что?

— Ладно.

Гаунт поднял тост с воображаемой рюмкой. Спасибо за этот дежурный жест доверия.

Корбек посмотрел на Гаунта, все веселье ушло из его взгляда.

— Ты лучший фесов командир, какого я только встречал, — сказал он.

— Спасибо, Колм, — сказал Гаунт.

— Эй, — тихо сказал Корбек. — Смотрите, сэр.

Снаружи выглянуло солнце, и ядовитые облака уплыли прочь от иллюминаторов. Они посмотрели наружу и увидели широкий силуэт дирижабля, эскортировавшего их. Дирижабль, в километр длиной, окрашенный в серебро снизу и в белый сверху. Они насчитали восемь двигательных гондол вдоль его днища с вращающимися гигантскими пропеллерами. За его пределами во внезапно мерцающем свете они заметили следующий дирижабль в построении.

Плывущие острова, вооруженные и бронированные, каждый нес до четырех тысяч человек на борту.

— Фес! — повторял Корбек. — Ущипни меня! Мы на борту одного из них?

— Да.

— Я знал это, но стоит увидеть это, чтобы знать, ты знаешь, что я имею ввиду?

— Да.

Гаунт посмотрел на Корбека.

— Мы готовы, Колм?

— Не совсем. Я даже не собираюсь говорить тебе о ситуации с боеприпасами. Но…ладно, мы готовы настолько, насколько можем.

— Тогда этого достаточно для меня.

ЗОНА ВЫБРОСКИ ИЛИ ПОКОЙНИКИ

СИРЕНХОЛЬМ, ПОБЕРЕЖЬЕ ЗАПАДНОГО КОНТИНЕНТА, ФЭНТИН, С 212 ПО 213.771, M41

'Было много криков, много толчеи, много движения поначалу. Затем все просто успокоились. Мы знали, что должно последовать дальше. Потом мы спустились. Вниз по веревке. Гак! Гак господень! Вот это было приключение!'

Джесси Бэнда, снайпер, Танитский Первый.

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ночь опустилась три часа назад. Безлунная, как и обещал тактик Байота. Дул слабый восточный ветер. Безграничный мрак снаружи был как черная бездна, нарушаемая только далеко внизу блеклой пеной загрязненных облаков и белесым туманом.

Грузные дирижабли двигались темными массами в режиме полного затемнения с опущенными жалюзи и выключенными габаритными огнями над территорией более шести сотен квадратных километров, отмеченных как район рассредоточения. Они направлялись на север. К Сиренхольму. Было двадцать один десять по имперскому времени.

Командующая Джагди, одетая в неуклюжий зеленый противоперегрузочный костюм и красный шлем, завершала свой последний инструктаж, пожимая руки по очереди каждому из персонала звена Гало. Они столпились вокруг нее на краю вторичной взлетной палубы дирижабля 'Нимбус' и теперь вставали с насестов, устроенных на канистрах с горючим и поддонах с пушечными снарядами, чтобы пожать ей руку.

Вторичная взлетная палуба была ярко освещена и сотрясалась от шума и движения. Палубные команды носились взад и вперед, освобождая якорные тросы, отцепляя подающие шланги и отодвигая пустые вагонетки из-под боеприпасов с дороги. Пневматические приводные устройства и храповики взвыли и затарахтели, когда последние несколько панелей были привинчены. Артиллерийско-технические команды прошли мимо ряда ожидающих боевых самолетов, приводя в боевую готовность боеприпасы, подвешенные на крыльях, и благословляя их. Группа палубных сервиторов следовала за техножрецами, подбирая взрыватели, помеченные биркой из желтого пергамента, означавшие, что оружейники идут следом.

Шесть истребителей-бомбардировщиков 'Мародёр' звена Гало выстроились ёлочкой вдоль палубы в промасленных фиксаторах. Три были обращены к левому борту, три к правому борту, все под углом сорок пять градусов к кормовой части.

Полетные команды, по полдюжины на каждого сорокатонного монстра, отошли к центральной линии палубы и забрались в свои летательные аппараты.

Прозвучала сирена, затем короткие гудки клаксона. Янтарные огоньки в ряду у центральной перемычки потолка отсека начали мигать.

Джагди подобрала свой шлем и отошла к дальнему концу палубы позади изогнутого пульта управления продувкой.

Основное освещение внезапно отключилось после предупредительного сигнала. Замигали ряды маломощных палубных огней, заливая своим слабым свечением решетку пола. Палубные команды со световыми стержнями прошли вдоль линии, сигнализируя флажками. Люки и фонари кабин начали закрываться, техники спрыгивали и отодвигали прочь легкие лесенки техобслуживания. Массивные тяговые туннельные турбины, по четыре на каждом корабле, начали заводиться. Раздался протяжный свист, сотрясая палубу.

Джагди надела вокс-гарнитуру, чтобы можно было слышать.

— Гало два, завелся.

— Гало четыре, проверка.

— Гало пять, теперь завелся.

— Гало три, завелся, есть!

— Гало шесть, завелся.

— Лидер Гало, подтверждаю, завелся. Двадцать секунд. Ожидаю сигнала.

Теперь рев стоял такой, что содрогались кости. Джагди чувствовала, как каждый орган вибрирует внутри ее тела. Ей нравилось это ощущение.

— Центр управления Лидеру Гало. Позывной 'Эванджелин'. Двери палубы открываются.

— Лидер Гало Центру Управления. 'Эванджелин' принято. Слава Императору! Подтверждаю вылет.

— Гало два, позывной 'Эванджелин'.

— Гало пять, принято.

— Гало шесть, есть! 'Эванджелин'.

— Гало три, 'Эванджелин'.

— Гало четыре, принято, 'Эванджелин'.

— Лидер Гало. Идите с Богом!

Двери палубы открылись. Заслонки отворились по обеим сторонам палубы, и гидравлические двери образовали просвет. Завывания внезапных порывов ветра на большой высоте и шум наружных пропеллеров заглушили рев двигателя.

— Центр управления Лидеру Гало. Выполняйте!

— Лидер Гало. Мы выполнили запуск. Готовы высвободиться из фиксаторов. Обратный отсчет от трех. Три, два…

Образовался крен, раздалась серия ударов. Огромные военные самолеты покачивались после высвобождения из фиксаторов, выскальзывали из пространства палубы. Три вылетели из левого борта, остальные три из правого. Гигантский дирижабль едва вздрогнул от потери веса. На секунду они выпали в черноту, затем включили двигатели, развивающие тягу, и удалились от воздушного судна.

Палубные двери начали закрываться. Джагди бросила последний невеселый взгляд на удаляющиеся пятнышки свечения от форсажа, которые мигали в темноте как звездочки. Через тридцать минут настанет ее черед.

Сиренхольм был примерно в пятидесяти минутах полета от зоны высадки на удобной маршевой скорости. В длинной формации в виде буквы V они летели на север, набирая высоту в непроглядной тьме.

Незначительная турбулентность. Фюзеляж задрожал. Находясь позади Лидера Гало, капитан Вилтри выполнил небольшую регулировку и сделал пометку на набедренном щитке восковым карандашом. На такой высоте были завихрения. Крутящиеся конусы холодного, сверхбыстрого ветра.

На фонаре кабины образовалась изморозь — желтые разводы из-за загрязнений в воздухе. Конечности Вилтри застыли из-за перепада давления на высоте. Он тяжело дышал под маской.

Рядом с ним его навигатор Джэммил сгорбился над приборной панелью, изучая гололитические карты в неверном свете ламп.

— Поверни на два-два-ноль-семь, — воксировал Джэммил.

— Гало Полет Лидеру Гало. Поворот на два-два-ноль-семь. Высота сорок четыре-пятьдесят.

Сенсоры Вилтри показали первые данные о возвышенностях Сиренхольма. На глаз пока еще ничего не было видно.

— Гало Полет Лидеру Гало. Состояние готовности.

Вилтри с удовлетворением отметил, что десять лампочек загорелись зеленым на его дисплее боеприпасов. Серрикин, его ответственный за боекомплект, прекрасно выполнил свои обязанности.

— Две минуты, — объявил Вилтри.

Снова турбулентность. Более жесткая. Кабина задрожала. Стекло на приборе треснуло.

— Спокойно. Одна минута двадцать.

Вилтри продолжать смотреть на локатор. Вражеский истребитель сейчас был бы катастрофой.

— Сорок секунд.

Что-то неясное промелькнуло на дисплее. Перехватчик? Молись Богу-Императору, чтобы это был просто падающий кусок льда, вызвавший помехи на сенсорах.

— Гало Два Лидеру Гало. Западный квадрант. Девять на девять на шесть.

— Вижу это, Гало Два. Просто кусок льда. Двадцать секунд.

'Мародер' снова грубо дернулся. Лампочка в лампе подсветки Джэммила взорвалась и кабина Вилтри погрузилась во мрак.

Он видел снежные клубы грязных облаков внизу, фиолетовых в ночной тьме. Он сотворил знак аквилы. Он сдвинул защитные крышки на десяти спусковых механизмах.

— На десять секунд! Десять, девять, восемь, семь…

Гало Полет выполнил разворот с небольшим креном.

— …три, два, один…сброс! Сброс! Сброс!

Вилтри отпустил спусковые механизмы. Его 'Мародер' резко поднялся, как только потерял груз. Он направил его назад.

Гало Полет отвалил с креном на запад, разворачиваясь и перестраиваясь для обратного полета к дирижаблю.

Позади них в воздухе расцвели колоссальные облака, ослепляя и так наполовину ослепленные сенсоры Сиренхольма.

Смотровая палуба 'Нимбуса', залитая холодным белым светом, была переполнена Призраками. Они были разбиты по отрядам и выстроены в шеренги, отмеченные скамьями. Было двадцать один двадцать пять.

Ибрам Гаунт вошел в смотровой зал и прогулялся вдоль рядов, беседуя с людьми и обмениваясь с ними любезностями. Он приготовился к выброске, на нем была кожаная куртка с меховым воротником и фуражка. Его болт-пистолет закреплен слева подмышкой, а его силовой меч, трофейное оружие Дома Сондар, был зафиксирован на спине. Он уже надел страховочные приспособления, тяжелый крюк свисал с его бедра.

Казалось, танитцы готовы. Они выглядели хорошо. Ни у кого Гаунт не заметил признаков нервозности, которые всегда высматривал.

Каждый Призрак прошел предварительную подготовку, затем позволил соседу по отряду дважды проверить его страховочные приспособления и карабины. Танитцы были застегнуты на все пуговицы и начали потеть. Лазганы плотно прижаты к груди. Перчатки надеты. У каждого солдата были балаклава и прорезиненный противогаз, которые они должны были вскоре надеть, береты они пока спрятали. Камуфляжные плащи были свернуты как спальные мешки в плотные трубки на спине.

Гаунт увидел, как Обел проверяет Брагга.

— Как рука, Еще Разок? — спросил Гаунт.

— Достаточно хорошо, чтобы сражаться, сэр.

— Ты можешь управиться с этим?

Гаунт указал на автопушку и треногу, которые Брагг должен был нести, спускаясь по тросу. У солдат оружия поддержки и вокс офицеров сегодня будет самый тяжелый вечер.

— Нет проблем, сэр.

— Хорошо.

Кэйл помогал Браггу с боеприпасами. Барабанные магазины свисали с его плеч.

— Следи, чтобы его оружие всегда было заряжено, Кэйл.

— Буду, сэр.

В дальнем конце зала Гаунт увидел, как сержант Маккол давал последние наставления танитским скаутам, элите полка. Он направился туда, прошел мимо дока Дордена и хирурга Аны Кёрт, делавших прививки каждому солдату от высотной болезни — ацетазоламид, их организмы более чем привыкли к нему со времен Священных Глубин Хагии, вместе с иммунизацией против токсинов и против укачивания.

Дорден бросал использованные пузырьки из-под лекарств в пластиковый лоток.

— Вы еще не сделали прививку, полковник? — спросил он Гаунта, вставляя новую стеклянную ампулу в металлическую раму пневматического пистолета для инъекций.

Гаунт сознательно этого не сделал. Почтенный доктор посетил его полчаса назад ради укола, но Гаунт решил, что лучше ему сделать это перед его людьми.

Дорден просто выполнял свой долг. Гаунт снял перчатку и закатил рукав.

Дорден вонзил иглу в плоть обнаженного предплечья Гаунта и затем промокнул выступившую кровь кусочком марли. Гаунт не вздрогнул.

— Кто-нибудь увильнул? — прошептал он Дордену, откатив рукав.

— Несколько. Они способны заколоть штыком что угодно, но вид иглы…

Гаунт рассмеялся.

— Продолжайте. Время против нас.

Гаунт кивнул Кёрт, когда она проходила мимо. Как и Дорден она не будет высаживаться. Вместо этого она исполнит незавидную задачу — ожидать на 'Нимбусе' в пустом, тихом медотсеке доставки раненых.

— Император защитит вас, комиссар-полковник, — сказала она.

— Спасибо, Ана. Пусть он направляет вашу работу, когда придет время.

Гаунту нравилась Кёрт, и не потому, что она была одной из наиболее привлекательных в его полку. Она была хорошей. Чертовски хорошей. Фесовски хорошей, как сказал бы Корбек.

И она оставила достойную жизнь в улье Вервун, чтобы присоединиться к Танитскому Первому.

Задержавшись немного из-за обмена добрыми пожеланиями с рядовыми Домором, Дерином, Тарнашем и здоровяком огнеметчиком Бростином, Гаунт, наконец, дошел до скаутов.

Они стояли вокруг сержанта Маккола с апатичным видом. Бонин, Маквеннер, Дойл, Каобер, Бэн, Холан, Маккеллер, Вагнар, Лейр и другие. Нет необходимости лишний раз упоминать, что это лучшие бойцы в полку, и их репутация заслужена. Незаметность. Специальные операции. А, кроме того, все они уроженцы Танита. Ни один рекрут с Вергхаста пока что не проявил способней, чтобы присоединиться к элитным скаутам Маккола. Лишь несколько, и Куу среди них, показали какой-то потенциал.

Гаунт стал среди них, и они все отодвинулись, чтобы отдать честь. Он махнул им с улыбкой.

— Вольно. Я уверен, что просто повторю то, что вам уже сказал Маккол, но я нутром чую, что это задание как раз для вас. Лорд-генерал и другие командиры полков смотрят на это как на крепкий орешек, который надо расколоть силой. Это неправильно. Я думаю, тут нужна хитрость. Это городская битва. Сиренхольм может стоять на фесовой горе, но, тем не менее, это город. Вам необходимо убивать с умом. Проведите нас. Сделайте это место нашим. Лорд-генерал отказался от идеи дать планы города кому-либо без командного звания, но я нарушу это предписание.

Гаунт раздал тонкие копии схем скаутам.

— Фес знает, почему он не хочет, чтобы вы это увидели. Возможно, не хочет, чтобы солдаты выступали с инициативой перед командирами. Что ж, а я хочу. Вот, держите. Это будет не битва, где командиры сидят и выкрикивают приказы. Это не поля боя. Мы идем в сложную структуру, полную врагов. Я хочу, чтобы ее прикрыли и сделали безопасной во имя Бога-Императора, так быстро, как только возможно. Это означает руководство на ходу. Это означает скаутскую и разведывательную операцию. Это означает принятие решений на месте. Когда мы победим, сожгите эти карты. Съешьте их. Подотрите ими задницы и смойте. Скажите лорду-генералу, если спросит, что вам просто повезло.

Гаунт остановился. Он огляделся и посмотрел каждому в глаза. Они смотрели ему в глаза в ответ.

— Я не верю в удачу. Хорошо…верю, если приходится. Но я не полагаюсь на нее. Я верю в большой боевой опыт и интеллектуальную войну. Я верю, что мы творим свою собственную удачу в этой варварской галактике. И я верю, что это означает ограниченное использование моих людей. Если любой из вас…Я имею ввиду, ЛЮБОЙ из вас…передаст по воксу приказ или инструкцию, им будут следовать. Лидеры отрядов и командиры знают это. Роун, Даур и Корбек знают это. То, что мы сделаем сегодня ночью, мы сделаем как Призраки, по-танитски. А у вас есть фесов талант для этого.

Он снова сделал паузу.

— Есть вопросы?

Скауты покачали головой.

— Задайте им жару! — сказал Гаунт.

Скауты отдали честь, и отошли к своим отрядам. Гунт и Маккол пожали друг другу руки.

— Вы первые.

— Похоже, что так.

— Сделайте это ради Танита.

— О, рассчитывайте на это, — сказал Маккол.

Зажглись сигнальные огни. Прозвучала сирена. Призраки, отряд за отрядом, поднялись и проследовали в отсек отправки. Последний обмен выкриками с пожеланием удачи между командами высадки.

Гаунт увидел, как рядовой Каффран покинул ряды на секунду, чтобы поцеловать в губы Тону Крийд с Вергхаста. Она ответила на поцелуй и похлопала его со смехом. Они отправлялись с разными командами высадки.

Он увидел, как Бростин помогал Нескону зафиксировать топливные баки на спине.

Он увидел, как рядовые Лилло и Индриммо вместе с вервунцами обменивались последней военной речевкой улья.

Он увидел, как Роун и Фейгор провели свою группу через врата.

Он увидел, как Колеа и Варл, каждый во главе своего отряда, бахвалились друг перед другом, проходя к своим командам высадки.

Он увидел, как Сеена и Арилла, стрелки с Вергхаста, несли легкий стаббер.

Он увидел снайперов: Ларкина, Нессу, Бэнду, Рилке, Мэнта…каждый выделялся на фоне медленно двигавшихся остальных торчащей длинной лазерной винтовкой.

Он увидел, как Колм Корбек в дальнем конце смотрового зала воздел руки над бородатой головой и пел боевой гимн.

Он увидел, как капитан Даур присоединился к пению, после того как надел балаклаву. Даур оставил свою фуражку на одной из пустых скамеек.

Он увидел их всех: Лилло, Вулли, Макфейда, Кокоера, сержанта Тейса, Мактига, Дреммонда, сержанта Халлера смеющихся и поющих, сержанта Брэя, сержанта Эулера, Анкина, Велна, Гахина, Рэсса…всех их.

Он увидел Майло вдалеке среди моря лиц.

Они кивнули друг другу. Это было все, что нужно.

Он увидел, как сержант Бьюроун бежал назад за перчатками, которые забыл.

Он увидел рядового Куу.

Холодные кошачьи глаза.

Ибрам Гаунт всегда верил, что долг командира — молиться, чтобы все его люди вернулись живыми и здоровыми.

Но не Куу. 'Если Куу погибнет в Сиренхольме, — подумал Гаунт, — Бог-Император прости, я не буду скорбеть'.

Гаунт снял свою фуражку и завернул ее в куртку. Он повернулся, чтобы последовать за отходящими отрядами из наблюдательного отсека. Проходя мимо входа в Часовню Благословения, он налетел на шаркающую громаду Агуна Сорика, старого храброго лидера вергхастских бригад.

— Сэр!

— Сержант. Идите к своим людям.

— Простите, сэр. Просто получал последние благословения.

Гаунт улыбнулся низкорослому толстому человеку. Сорик носил повязку на глазу и пренебрегал аугметикой. Он руководил металлургическим заводом на Вергхасте, затем стал лидером отряда. У Сорика было достаточно мужества, чтобы стать командиром роты.

— Повернитесь, — сказал Гаунт и Сорик послушно выполнил команду.

Гаунт проверил страховочные приспособления Сорика и немного отрегулировал карабины.

— Идите, — сказал он.

— Да, сэр, — сказал Сорик, догоняя последние отряды.

— Задержитесь здесь, — раздался сухой старческий голос из Часовни Благословения.

Гаунт обернулся.

Айятани Цвейл, морщинистый и белобородый, появился около него и положил свои руки на щеки Гаунта.

— Не сейчас, отец…

— Молчать! Позволь мне посмотреть тебе в глаза, сказать убивать или быть убитым, и сотворить знак аквилы, наконец.

Гаунт улыбнулся. Полк приобрел айятани Цвейла на Хагии, и он стал их капелланом. Он был имхава айятани, бродячим священником, преданным святой Саббат, во имя и в память которой велся этот Крестовый Поход. Гаунт не вполне понимал, что именно делал старый белобородый священник, но он ценил его общество.

— Император присматривает за тобой, и Беати тоже, — сказал Цвейл. — Не делай ничего, чего бы я не сделал.

— Вы имеете ввиду, кроме убийства, участия в перестрелках и того, что вообще делает воин?

— Кроме всего этого, естественно, — улыбнулся Цвейл. — Иди и делай то, что должен. А я останусь здесь и буду ждать того, что мне придется делать. Ты понимаешь, что мой уровень нагрузки зависит от твоего успеха?

— Я никогда не думал об этом таким образом, но спасибо, что заставили меня рассмотреть эту перспективу.

— Гаунт? — скрипучий голос старого священника внезапно затих.

— Что?

— Доверяй Бонину.

— Что?

— Не чтокай мне! Сама святая, Беати, сказала мне…ты должен доверять Бонину.

— Хорошо. Спасибо.

Прозвучала последняя сирена. Гаунт хлопнул старого священника по руке и поспешил в отсек отправки.

Отсек отправки 'Нимбуса' также был взлетной палубой. Вдоль всего огромного гулкого зала стояли корабли высадки. Шестьдесят кораблей: тяжелых трансатмосферных шаттлов с большими люками с каждой стороны. Палубные команды все еще сновали между ними. Производили тестовый запуск двигателей. Еще вчера на каждом из кораблей была символика Фэнтинских Неборожденных. Теперь все корабли были покрыты антиотражающей краской.

Призраки начали подниматься.

Пятьдесят солдат было приписано к каждому транспорту двух эскадрилий из двадцати пяти кораблей. Отряды построились в обратном порядке вдоль люков, через которые будут выходить. Палубные офицеры держали металлические стержни с номерами, так что Призраки могли сесть в нужный корабль с нужной стороны.

Оставалось несколько минут, чтобы подождать некоторые отряды. Призраки уселись на площадке перед их транспортами, они наносили камуфляжную краску и производили последние проверки снаряжения или просто сидели, думая о чем-то своем. Наводчики из каждого отряда проверяли, и в некоторых случаях заново фиксировали тросы для спуска над выходными люками. Команды обслуживания уже прекрасно справились с этим, но наводчики относились к своим обязанностям очень серьезно. Если выживание их и их товарищей зависело от этих узлов, то лучше завязать их самим.

Было двадцать один сорок. К этому времени на двух других дирижаблях того же типа, что и 'Нимбус', штурмовые отряды урдешцев уже находились на борту кораблей высадки.

Гаунт снова проверил хронометр, проходя по палубе к своему кораблю. Адмирал Омхофф только что воксировал об успешном начале операции точно по графику, но был и доклад о том, что за последние тридцать минут поднялся небольшой встречный ветер. Это сделает выброску и спуск по тросам сложнее, к тому же ветер должен быстро рассеять облако, создающее помехи для сенсоров, о которое ранее позаботился Полет Гало.

Гаунт подозвал Харка, Роуна и Корбека для последнего разговора.

Все они выглядели готовыми, Роуну не терпелось отправиться в полет, а Харк все еще был расстроен катастрофической ситуацией с боеприпасами. После нормирования всех запасов энергоячеек третьего размера, имевшихся в полку и обыска складов Муниторума на всех дирижаблях, каждый Призрак получил по три энергоячейки. Из-за неправильно оформленного заказа Муниторум выдал янергоячейки пятого размера, использовавшиеся как урдешцами, так и фэнтинцами. Не было времени отправить их назад в Хессенвилль и попросить другие, и не было способа снабдить танитцев другим оружием.

— Это пагубно скажется на морали, — заявил Харк. — Я слышал много жалоб.

— Это может заставить их сфокусироваться, — сказал Корбек. — Они знают, что больше, чем когда-либо им придется учитывать все.

Комиссара Харка не убедило заявление полковника, но он не был с полком достаточно долго, чтобы полностью оценить инстинктивную мудрость Колма Корбека. Харка прикрепили к ним на Хагии, в основном в качестве инструмента командной структуры, чтобы приструнить Гаунта. Но Харк дистанцировался от этого и зарекомендовал себя, храбро сражаясь вместе с Призраками у Бхавнагера и в битве за Храм. Гаунт оставил его после этого. При том, что роль Гаунта, как лидера, была разделена между командирскими обязанностями и дисциплинарными, было полезно иметь специально выделенного комиссара на своей стороне.

Зазвучала сирена. Некоторые вскрикнули.

— Пойдемте, джентльмены, — сказал Гаунт.

Было двадцать два ноль-ноль. Первая волна кораблей высадки, несущих на борту силы урдешцев, вылетела из дирижаблей в ночь. Полковник Жайт на борту корабля 1А посмотрел в толстое стекло иллюминатора. Он мог мало что увидеть, кроме чернильного неба и огней двигателей кораблей вокруг него. На дирижаблях отключили энергию, и они были невидимы. Было несколько напряженных моментов между окончательной посадкой на борт и запуском, когда все лампы на палубе погасли, чтобы двери пусковой палубы можно было открыть, не выдав их позицию. Подавляющий тусклый сумрак закончился только с запуском корабля.

Жайт прошел к кабине пилота мимо рядов его солдат, сидевших в основном салоне корабля. В приглушенном зеленоватом освещении их лица выглядели бледными и болезненными.

В кабине пилота видимость была немногим лучше. Темная холодная пустота впереди нарушалась только внезапными быстро проносящимися завитками облаков и клочьями дыма. Жайт мог еще смутно видеть тридцать или сорок оранжевых огоньков, растянувшихся впереди и внизу: двигатели кораблей.

Время от времени корабль начинал вибрировать, пилот и его второй пилот-сервитор говорили что-то друг другу по воксу. Поднимался встречный ветер.

— Будем над зоной выброски через сорок одну минуту, — сказал пилот Жайту.

Урдешский полковник знал, что этот расчет может нарушиться, если встречный ветер усилится. Тяжело нагруженные корабли могут замедлиться из-за него.

Жайт изучил сенсорную панель, вглядываясь в молочно-белый дисплей формации кораблей и боясь увидеть что-то еще. Если вражеский перехватчик заметит их сейчас, это будет бойня.

Было двадцать два десять по имперскому времени. Выходные люки кораблей высадки были закрыты и заперты три минуты назад. Все вибрировало от шума двигателей транспортов.

На борту корабля 2А Гаунт занял кресло в конце ряда его людей. Кто-то возносил молитвы Императору. Некоторые вертели знак аквилы трясущимися руками.

По воксу раздался отрывистый голос. Гаунт не мог расслышать, что он сказал из-за рева двигателей, но он знал, что это значит.

Образовался выворачивающий наизнанку крен, когда казалось, что они падают, затем гравитация отбросила их на спинки сидений.

Они летели.

Они были в пути.

Началось.

Коммандер Джагди резко повернула влево и ее люди последовали вниз за ней. Три Молнии Имперских Сил Противовоздушной обороны Фэнтина резко выполнили вираж и полетели рядом с дирижаблем 'Бореас'.

У Джагди было восемьдесят три полета к этому времени, эскортирование барахтающихся косяков кораблей высадки, вылетающих из дирижаблей.

Видимость была такой плохой, что она летела только по приборам, но сейчас она видела мерцающие огни транспортов. Сотни их горели, словно тлеющие угли на фоне окружающей тьмы.

— Центр управления, это Лидер Умбра, — сказала она в вокс. — Я вижу россыпь кораблей высадки. Передайте им скорректировать курс из-за встречного ветра.

— Принято, Лидер Умбра.

Некоторые из кораблей высадки попали в турбулентность. Их относило на восток.

'Держитесь, или мы вас потеряем', - подумала она.

Каждые несколько секунд она сканировала небо на предмет контактов. Насколько им было известно, в Сиренхольме не знали о том, что на них надвигается. Но вражеские ПВО могли нарушить это преимущество в любой момент.

'Но не тогда, когда я в воздухе', - решила Джагди.

Гало Полет покружил над западной стороной, прежде чем вернуться в ангар дирижабля, сделав большую дугу во избежание столкновения с формациями кораблей высадки.

Капитан Вилтри отрегулировал скорость своего Мародёра. Он влетел в облако токсичного смога и частицы грязи начали ударять по броне корпуса.

Раздался сигнал вокса.

— Лидер Гало, повторите.

Вилтри подождал. Он чувствовал себя напряженно.

— Лидер Гало Полету Гало, повторите.

Последовало несколько путанных ответов.

— Лидер Гало. Полет Гало на расстоянии вашей видимости.

— Гало Три, Лидер Гало. Вы видели Гало Пять?

Вилтри задумался. Он посмотрел на Джэммила, и его навигатор проверил сканнер, прежде чем покачать головой.

Вот дерьмо!

— Лидер Гало, Гало Пять. Гало Пять. Ответьте. Сакен, где ты, черт возьми!

Белый шум заполнил уши Вилтри.

— Лидер Гало, Гало Четыре. Вы видите Сакена?

— Подождите, Лидер Гало, — длинная пауза. — Никаких признаков, Лидер Гало. Ничего в видимости. Где он, к черту…

— Контакт, контакт! — длинная пауза. — Восемь-восемь-один и приближается.

Гало Два закричал.

Вилтри задумался и безумно вгляделся в темноту.

Он увидел вспышку. Он всмотрелся и заметил маленькую цепочку трассирующего огня внизу в облаках, словно это была стая птиц.

Последовал еще один шипящий звук статики, и затем что-то взорвалось в небе в двухстах метрах от правого борта Вилтри.

Что-то очень яркое быстро пронеслось прямо перед ним.

— Гало Три пропал! Гало Три пропал! — услышал он, как закричал его орудийный расчет.

— Тишина, тишина! — приказал он.

Мир перевернулся вверх ногами, и Вилтри вжало в его противоперегрузочное кресло силой крутого штопора. Он увидел, как бледнеющий огненный шар, который был Гало Три, относит встречным ветром в языках синего пламени.

Его приборная панель засветилась и зазвучала сигнализация. Вилтри понял, что попал в прицел. Он выругался, повернул свой Мародер, и услышал, как Джэммил закричал от боли, когда его ударило головой о кресло навигатора.

Они вращались. Показания альтиметра быстро сменялись, как на свихнувшемся хронометре. Они быстро падали, почти до точки невозврата.

Вилтри взял курс против ветра и включил зажигание форсунок, бросая свой Мародер взад и вперед, чтобы выйти из быстрого падения. Он сорвал свою дыхательную маску, и его вырвало из-за экстремальных перегрузок.

Когда давление на его уши ослабло, он услышал крик в воксе. Гало Четыре.

— Он позади меня! Он на мне! Святой Боже-Император, я не могу его стряхнуть, я не…

Вспышка белого света промелькнула в облаках позади них.

— Лидер Гало Центру управления! Лидер Гало Центру управления! Вражеские налетчики над зоной выброски! Повторяю еще раз, вражеские налетчики над зоной выброски!

Сигнализация захвата цели прозвучала снова.

Лидер Гало вырвался вперед так резко, что Вилтри прикусил губу. Он увидел, как бежит кровь и капает на фонарь кабины, пока Мародер был развернут вдоль.

Он почувствовал запах гари и холод высотного воздуха, наклонился над панелью управления и выровнял свой военный самолет.

Один из двигателей горел. По воксу было слышно, как кричит расчет в задней части самолета.

Он повернулся и посмотрел на Джэммила. Навигатор полз к своему креслу.

— Вставай! Вставай! — заорал Вилтри.

— Я пытаюсь.

Руки Вилтри в перчатках были мокрыми от пота. Он всмотрелся в небо и увидел тень прямо перед ними.

— Ради бога, — начал Джэммил, заметив ее в то же время.

Разогретые добела орудийные снаряды пробили кабину, превратив навигатора и его пост в месиво стальных осколков, крови и дыма. Вся нижняя часть фюзеляжа Лидера Гало была сорвана и падала в морозную ночь. Вилтри увидел, как Серрикин падает в облаке мусора в коррозионную тьму внизу.

Морозный воздух завывал вокруг него.

Он потянулся к рычагу катапульты. Фонарь кабины взорвался.

© Jeelus-tei