Когда перед рассветом буран стих, передовые отряды инфарди предприняли первую атаку. Их танки и самоходные орудия открыли огонь, но большая часть снарядов легла далеко от стен Усыпальницы. Шесть STeG-4 и восемь «Разбойников» направились к гробнице, а под их прикрытием шли четыре сотни солдат.

Их встретили пардусские танки и окопавшиеся части Танитского Первого-и-Единственного. «Серый мститель», полузарывшись в снег, уничтожил четыре вражеские машины еще до того, как те добрались до вершины. Их горящие остовы изуродовали белизну склона черными пятнами и огнем.

Тяжелые орудия открыли огонь по приближавшейся пехоте. Через четверть часа белые склоны были завалены мертвецами в зеленых одеждах.

STeG-4 и АТ70 прорвались за линию внешней защиты, став недосягаемыми для «Серого мстителя», но их встретили и уничтожили «Сердце разрушения» Клеопаса и Марчес со своим «P48J».

Инфарди отступили.

Гаунт прошагал в палатку, где Призраки охраняли офицера инфарди, плененного в Бхавнагере. Тварь дрожала и явно была сломлена.

Ибрам приказал освободить его и протянул маленький планшет.

— Отнеси это своим братьям, — твердо сказал он.

Инфарди встал и, глядя на Гаунта, плюнул тому в лицо.

Хук комиссара-полковника сломал ублюдку нос и свалил на снег.

— Доставь это своим собратьям, — повторил он, протягивая планшет.

— Что это?

— Требование отступить.

Инфарди расхохотался.

— Последний шанс… Иди.

Пленник вскочил, капая кровью из носа на снег, и взял планшет. Он вышел через ворота и исчез в снежной круговерти на тропе.

Когда имперцы увидели его в следующий раз, инфарди был привязан к дулу АТ70, который тяжело тащился к внешней линии обороны. Танк подождал, словно дразня гвардейцев, предлагая выстрелить или, как минимум, обратить на него внимание.

А затем он пальнул из главного орудий. Визжащий инфарди превратился в сноп кровавых брызг, обагривших снег. АТ70 развернулся и пополз к своим.

— Что ж, считаю, это тоже своего рода ответ, — промолвил Гаунт.

На Лестнице-в-Небеса, одолев едва ли четверть пути, команда Корбека встретила холодный рассвет и обнаружила себя наполовину погребенной под снегом. Гвардейцы устроились на ступенях, забравшись в спальные мешки. Дрожа и пытаясь размять окоченевшие конечности, они стали выбираться из-под снега. Корбек посмотрел вверх, на ступени. Это будет просто самоубийством.

Целых пять дней инфарди не предпринимали попыток атаковать. Гаунт уже начал верить, что враги дожидаются прихода флота. Для имперцев, окопавшихся под защитой Усыпальницы, ожидание становилось уже невыносимым.

А затем в полдень четырнадцатого дня миссии враг вновь попытал удачу.

Танки вынырнули из ущелья, и снаряды с визгом полетели к Усыпальнице. Застигнутые врасплох «Молитесь своим богам» и две «Химеры» были уничтожены. Дым столбом поднялся в голубое небо.

Остальные пардусские танки встретили атаку и отразили ее. Призраки под командованием Сорика и Маккола понеслись вперед из ледяных траншей и схлестнулись с врагом у начала тропы.

Из своих укрытий танитские снайперы начали соревноваться друг с другом. Ларкин с легкостью обогнал Лухана, а вот с Бэндой соревноваться было трудно. Видя такое дело, Куу решил сделать ставку. К своему негодованию, Ларкин обнаружил, что тот поставил на девушку.

У имперцев ушло два часа, чтобы отразить атаку. К ее концу все выдохлись.

На шестнадцатый день инфарди попытались еще раз, уже бо льшими силами. Снаряды ударили в стены и башню Усыпальницы. Вихрь лазерного огня наполнил воздух, молотя по имперским рядам. Пять или, может, шесть тысяч фанатиков, выплеснулись потоком из прибывших боевых машин. Со стены Гаунт смотрел на эту лавину. Битва обещала быть кровавой.

Высоко на Лестнице-в-Небеса, которая казалась бесконечной, Корбек остановился, чтобы отдышаться. Он еще никогда так не выматывался, никогда не чувствовал такой боли и истощения. Он сел на обледенелую ступеньку.

— Не… не смей… оставить меня сейчас! — задыхаясь, прохрипел Дорден. С его губ срывались облачка пара, когда он попробовал поднять Корбека на ноги. Док выглядел худым и изможденным, с бледной, обветренной кожей. И он тоже задыхался от усталости.

— Но док… нам никогда… никогда… не стоило даже пытаться…

— Не смей, Корбек! Не смей!

— Слушайте! Слушайте! — позвал их Даур. Они с Дерином были ступенек на сорок выше, четко вырисовываясь на фоне яркого белого неба.

Они услышали раскатистый рев, явно не гул ветра. Мощные громоподобные раскаты и голоса… Голоса тысяч кричащих и поющих людей.

Корбек поднялся. Только что он хотел лечь и умереть. И не чувствовал собственных ног. Но теперь встал, опираясь на Дордена.

— Я думаю, мой старый друг, что в конце концов мы туда доберемся. И сдается мне, что прибудем туда в довольно жаркое времечко.

Несколькими ступенями ниже держались остальные, все, кроме Грира, который теперь плелся далеко, далеко позади. Брагг и Несса сидели в снегу, переводя дыхание. Вамберфельд покачивался, закрыв глаза. Майло смотрел на Саниан. Усталое лицо девушки, как показалось Брину, было затуманено скорбью.

Но он ошибся. Это был гнев.

— Это звуки войны, — процедила она, сражаясь с оцепенением. — Я знала это. Мало, что война пришла в мой мир, что растоптала мой родной город. Теперь она явилась сюда, в священнейшее из мест, где должен царить лишь мир!

Она посмотрела вверх на Дордена.

— Видите, доктор? Я была права. Война истребляет всех и вся. Есть лишь война. Ничто больше не имеет значения.

Они ползли наверх, преодолевая последние две сотни ступеней извивающейся лестницы, вымотанные до предела и страдающие от холода и голода. Но осознание, что конец близок, придало им сил для последнего рывка.

Звуки сражения стали отчетливее, усиленные эхом, отражавшимся от самих гор и ущелий.

Дрожащими, окоченевшими руками гвардейцы привели в готовность оружие и двинулись вперед. Корбек и Брагг шли первыми.

Лестница закончилась широкой, засыпанной снегом каменной платформой, на краю которой высилась древняя стена — единственное, что сохранилось от некогда стоявшего тут здания. Гвардейцы забрались на гигантский каменный пик, столовую гору, которая вырастала из массива над гигантским ущельем. Громадная, похожая на крепость твердыня, которая не могла быть ничем иным, кроме как Усыпальницей, возвышалась слева от них, доминируя даже над столовой горой. Между ними кипело масштабное сражение. Они стали свидетелями, скрытыми ото всех, находящимися в километре от театра военных действий. Облака сажи, дыма и пепла клубились в морозном горном воздухе.

Лавина из боевых машин и солдат инфарди, неумолимая, словно ледник, двигалась вперед, поднимаясь по тропе мимо группы Корбека. На заснеженном склоне перед Усыпальницей силы Хаоса были встречены имперскими защитниками. Во внешних стенах Храма уже виднелись пробоины от снарядов, и машины не прекращали огонь. Битва была такой яростной и плотной, что сразу трудно было разобрать, что вообще происходило.

— Пошли, — сказал Корбек.

— Мы влезем во все это? — простонал Грир. — Да мы вообще еле на ногах стоим, ты, чокнутый ублюдок!

— Для тебя полковник — чокнутый ублюдок?.. Нет, мы не влезем во все это. Не прямо сейчас. Мы обогнем мыс по краю. Но мы идем туда, и мы дойдем, рано или поздно. Я проделал этот фесов путь, чтобы стать частью всего этого.

Гаунт находился в гуще битвы у подножия внешней стены. Он не рубился в столь жаркой сече со времен Бальгаута. Бой был плотным и ожесточенным. И грохот стоял оглушительный.

Рядом с «Палачом» лейтенанта Поука лучи плазмы били в ряды противника, оставляя полосы жареных трупов в расплавленном снегу. И «Сердце разрушения», и «Удачливый мерзавец» истратили все снаряды для главных орудий и теперь поддерживали Призраков стрельбой из спаренных болтеров. Бростин, Несса и другие огнеметчики были на правом фланге, выплевывая залпы оранжевого пламени на поле боя. Они превращали утоптанный снег в талый и заставляли войска фанатиков отступать с воплями, в горящей одежде и с опаленной плотью.

Имперцы держались, но в этой адской суматохе был шанс, что командная связь будет потеряна, пока вскормленные Хаосом войска накатывают волна за волной.

Гаунт увидел первую пару вражеских офицеров. Точно энергетические шары, они двигались среди войск. Каждого защищала дрожащая сфера защитного поля. Ничто, кроме прямого попадания танкового снаряда, не могло причинить им вреда. Он насчитал пять таких шаров среди плотных толп наступавших врагов. Любой из них мог оказаться пресловутым Патером Грехом, пришедшим насладиться окончательным триумфом.

— Прикройте меня! — прокричал Гаунт следовавшей за ним огневой команде, и они двинулись в атаку, плечо к плечу. Болт-пистолет комиссара-полковника выплевывал молнии, а силовой меч Иеронимо Сондара гудел в руке.

Два Призрака рядом с ним упали. Еще один споткнулся и рухнул, левую руку ему отстрелило по локоть.

— За Танит! За Вергхаст! За Саббат! — кричал Гаунт, и дыхание его клубилось в воздухе. — Первый-и-Единственный! Первый-и-Единственный!

Это была хорошая поддержка его бойцам слева: Каффрану, Криид, Белтайну, Адару, Мемо и Маккиллиану. Рядом с ними двигался отряд сержанта Брая и остатки огневой команды капрала Мароя.

Орудуя мечом, Гаунт беспокоился за левый фланг. Он был почти уверен, что капрал Мактиг погиб, и нигде не видел и следа отрядов Обела и Сорика, который вместе с Макколом командовал на фланге.

Один из офицеров инфарди был уже близко, громко треща генератором поля, невидимый за силовой защитой, о которую бессильно скреблись лазерные выстрелы имперцев. Используя его в качестве подвижного прикрытия, пехота культистов-эршул двигалась на Призраков. Мемо рухнул, лишившись головы, Маккиллиан упал секундой позже, раненый в бедро.

— Каффран! Гранатометом его! — крикнул Гаунт.

— Он не пробьет щит, сэр!

— Тогда бей по ногам! Сбей фесова гада!

Каффран послушался и выстрелил. Ракета вонзилась в снег прямо под ногами офицера инфарди и взорвалась с ослепительной вспышкой.

Взрыв не поранил самого эршул, но выбил землю у него из-под ног, и офицер упал. Его защитная сфера зашипела в снегу.

Гаунт немедленно оказался над врагом, с воплем вонзая двумя руками силовой меч. Криид, Белтайн и Адар бежали прямо за ним, стреляя в стражу командира-эршул.

Силовой меч встретился с защитным полем. Генератор был создан на оскверненных Хаосом фабриках оккупированного мира-кузницы Эрмун. Генератор оказался мощным и эффективным. Но силовой меч Гаунта был столь древним, что никто не знал, где его создали. И он проткнул сферу, словно мыльный пузырь.

Дрожащее марево поля исчезло, и меч Гаунта пронзил насквозь визжащего офицера-инфарди.

Ибрам вытащил оружие и поднялся. Рядовые инфарди поблизости, еще не пристреленные его Призраками, бежали в страхе. Убив на их глазах офицера, он пробил трещину в их бездумной и фанатичной уверенности.

Но это был лишь маленький лучик триумфа в нестихающем шторме боя. Майор Роун, командовавший силами рядом с главными воротами, не видел передышки в битве. Инфарди накатывали на его позиции примерно с той же скоростью, с какой его бойцы в снежных траншеях и за парапетом стены могли их отстреливать. Ряды самоходок стреляли из-за рядов вражеской пехоты, и их снаряды теперь взметали фонтаны льда и пламени. Две боеголовки рухнули за стеной, одна вырвала из стены десятиметровый кусок.

Роун видел, как по снегу, крадучись, приближался «Серый мститель», поливая лазерным огнем вражеских «Узурпаторов». Один «Узурпатор» был подбит и взорвался, выбросив в небо черно-багровый гриб. Шрапнель звенела, как капли дождя, на мощной броне «Мстителя». «Лев Пардуса» проехался прямо по толпе пехотинцев-инфарди, опустив бульдозерные клинки и одновременно обстреливая вражеские машины. Танковый снаряд, прилетевший Император знает откуда, раздробил ему гусеницу, и танку пришлось остановиться. Вопящие враги тут же облепили его со всех сторон, пытаясь добраться до команды. Роун старался направить огонь части своих отрядов, чтобы помочь «Завоевателю», но угол обстрела был неудачным, и их самих постоянно теснили. Люки танка вскрыли или взорвали, и кучка инфарди выволокла команду «Льва» наружу.

— Фес, нет! — выдохнул Роун, его теплое дыхание обернулось белым паром.

Неожиданно еще один снаряд поразил «Льва Пардуса» и разорвал его на части, уничтожив и несколько дюжин инфарди. Похоже, уничтожение имперских танков было единственным, о чем заботились враги.

В снежной траншее слева от майора Ларкин выругался и, велев прикрыть его, откатился со своей огневой позиции. Куу и Токар устроились рядом с лежащей на снегу Бэндой и продолжили стрелять.

Ствол лонглаза Ларкина неожиданно дал осечку. Стрелок открутил пламегаситель и затем перегнул и вытащил длинный, выработанный орудийный ствол. Ларкин был настолько натренирован в этом, что мог заменять усиленные стволы ХС 52-3 меньше, чем за минуту. Но запасных у него больше не осталось.

— Фес! — он подполз к Бэнде. Над головой свистели выстрелы. — Вергхаст! Где у тебя запасные стволы?

Бэнда сделала еще один выстрел и, дотянувшись, рывком открыла рюкзак.

— Там! Сбоку, внизу!

Ларкин залез и вытащил рулон ткани. В него были завернуты три ХС 52-3.

— Это все, что у тебя есть?

— Все, что нес Твениш!

Ларкин поставил ствол на место, проверил линию и прикрутил свой гаситель.

— Они же не собираются все фесово время палить в таком темпе?! — пробормотал он.

— Танитец, должно быть, на складе амуниции больше, — сообщил Куу, вгоняя новую силовую ячейку в лазган.

— Ага, но кто пойдет за ней в Усыпальницу?

— Ну да, — пробормотал Куу.

Ларкин подул на пальцы, торчащие из митенок и вновь открыл стрельбу.

— Какой счет? — прошипел он Бэнде.

— Двадцать три, — сообщила она, не оборачиваясь.

Всего на два меньше, чем у него. Фес, а она хороша.

Хотя кто тут не попадет, если впереди так много проклятых целей?

Роун двинул огневую команду вперед, в укрытие за своей уже полыхавшей «Химерой». Лилло, Гутс, Кокер и Бен упали в грязный снег рядом с машиной, стреляя через яростный дым, клубившийся из двигательного отсека. Через мгновение Лухан, Филен, Кайлл и Маззедо приблизились и открыли перекрестный огонь, когда Фейгор подал знак.

Роун махнул третьему отряду: Орул, Сангал, Дорро, Ресс и Мурил двинулись в обход другому концу «Химеры». Они как раз приближались к цели, когда инфарди выстрелили. Два снаряда АТ70 маленькими вулканами взорвались в центре отряда. Филен и Маззедо испарились мгновенно. Кокер был ранен осколками и упал. От его горячей крови в воздух поднимался пар. Гутс и Бен побежали вперед, чтобы оттащить окровавленного танитца в укрытие, но Гутс был немедленно ранен в ногу лазерным лучом. Бен обернулся и получил два выстрела в спину. Вскинув руки, он рухнул лицом в снег.

Пехота инфарди наступала слева, паля из всех стволов. В бешеной перестрелке сначала Орул, а затем Сангал были убиты неоднократными попаданиями. Дорро смог оттащить Бена и Кокера в укрытие, но затем словил осколок выстрел в челюсть, так что ему буквально свернуло голову.

Роун вдруг понял, что взят в тиски и стреляет с Луханом, Фейгором и Кайлом, прикрывая Ресса и Мурила, которые были ближе всех к раненым Призракам.

— Третий! Это третий! Мы зажаты!

Почерневшие останки грузовика Муниторума в пятидесяти метрах от них раскололись и рассыпались, словно горящую машину пнул какой-то великан. На мгновение Роун обрадовался, уверенный, что это один из пардусских «Завоевателей».

Но это был не он. STeG-4 быстро мчался по снежному покрову, пестрившему пятнами масла и крови.

— Фес! Назад! Назад!

— Гак! Куда вы, сэр? — взвыл Лилло.

STeG-4 выстрелил, и снаряд с воем пробил насквозь мертвую «Химеру».

Позади позиции Роуна вдруг раздалось леденящее кровь завывание. Частично животный визг, частично шипение пневматики. Затем этот звук превратился в низкое гудение. Луч мощного оружия врезался во вражескую машину, и вихрь пламени вырвался через боковые панели. Танк остановился, полыхая.

— Отступайте! Все чисто! — прокричал комиссар Харк Роуну и его солдатам, выстрелив еще раз по наступавшему взводу инфарди. Они оттащили Гутса, Кокера и Бена на двадцать метров до ближайшего блиндажа в снегу.

— Удивлен увидеть тебя, — спокойно сказал Роун Харку.

— Не сомневаюсь в этом, майор. Но я не собираюсь просто отсиживаться в Усыпальнице и дожидаться конца.

— Долго ждать не придется, комиссар, — сказал Роун, меняя обойму. — Уверен, ты всласть на него налюбуешься. Последний бой Гаунта и его Призраков.

— Я… — начал Харк, но затем смолк. Как комиссара, даже непопулярного и нежеланного, его первейшей обязанностью было вдохновлять и подбадривать войска и пресекать подобные разговоры. Но он не мог. Видя силы, грозившие захлестнуть и уничтожить их, отрицать очевидное не было сил.

Циник майор был прав.

Гаунт тоже знал, что это наступила самая тяжелая часть битвы. Солдаты вокруг него падали. Он видел, как Криид тащит в укрытие раненного в ногу Каффрана. Видел, как дважды подстреленный Адар упал в конвульсиях. Видел, как два Призрака-вергхастца взлетели в воздух, подброшенные взрывом. Он чуть не упал, споткнувшись о труп рядового Брела, чья кровь уже замерзла, похожая теперь на рубины.

Лазерный луч вонзился Гаунту в правую руку, и комиссара-полковника развернуло. Другой прожег дыру в рукаве кителя.

— Первый-и-Единственный! — кричал он, и дыхание в холодном воздухе замерзало клубами. — Первый-и-Единственный!

Что-то вдруг случилось с небом. Оно резко из молочно-белого стало желтым, засверкало молниями, завихрилось облаками. Внезапно из ущелья поднялся почти горячий ветер.

— Гак, это что вообще такое? — пробормотала Бэнда.

— О нет… — выдавил Ларкин. — Безумие Хаоса. Фесово безумие Хаоса!

Беззвучные пузыри пурпурного и бордового вспухли и лопнули в небе. Алые цветы расцвели и растеклись, словно масляные разводы на воде. Зашипели молнии, фиолетово-белые, угрожающие и змеистые, сопровождаемые столь громкими раскатами грома, что задрожали сами горы.

Яростная битва захлебнулась и стихла. Инфарди бежали к тропе, оставляя раненых и подбитые машины на поле боя. Массовое отступление было столь внезапным, что враги очистили мыс перед Усыпальницей меньше чем за десять минут.

Имперцы в ужасе смотрели на корчащееся в небесах безумие. Двигатели машин заглохли. Вокс-каналы посходили с ума и наполнились дикими шумами и визгом. Бойцы вырывали из ушей вокс-бусины, морщась от боли. У вокс-офицера Раглона потекла кровь из ушей, пока он смог стащить с головы гарнитуру. Статические разряды наполнили воздух, потрескивали на оружии, электризовали волосы. Зеленоватые огни и шаровые молнии вспыхивали и шипели на крышах Усыпальницы.

За несколько минут до окончательного поражения что-то спасло почетную гвардию Гаунта или хотя бы подарило временную передышку.

Злая ирония заключалась в том, что этот подарок им преподнес Хаос.

— Я посоветовался с храмовыми адептами-псайкерами, — сказал аятани-айт Кортона. — Этот варп-шторм. Он воздействует на весь космос близ Хагии.

Гаунт сидел на стуле в главном зале Усыпальницы, раздетый до пояса. Медик Лесп накладывал швы и бинтовал ему руку.

— Какова причина?

— Флот Извечного Врага, — ответил Кортона.

Гаунт изогнул бровь.

— Но он должен был добраться до нас еще только через пять дней.

— Возможно. Но флот такого размера, движущийся через имматериум, создает обширную зону турбулентности. Корабли толкают эту волну перед собой.

— И такая ударная волна только что пронеслась над Хагией, понятно? — Гаунт встал и размял забинтованную руку. — Спасибо, Лесп. Идеальная работа. Как всегда.

— Сэр. Я так полагаю, нет никакого смысла советовать вам дать руке отдых?

— Ни малейшего. Как только разберемся со всем этим, я дам ей сколько угодно отдыха.

— Сэр…

— А теперь иди в госпиталь, там много нуждающихся в твоей помощи куда больше моего.

Лесп отсалютовал, собрал свои инструменты и поспешил прочь. Надев рубашку, Гаунт прошел с Кортоной к одной из открытых ставен и посмотрел на зловещую кипящую ярость, захлестнувшую небеса над Священными Холмами.

— С планеты больше не выбраться.

— Что, комиссар-полковник?

Гаунт оглянулся на пожилого жреца.

— В шторме нет ничего хорошего, аятани-айт, но, по крайней мере, во всем этом есть некое удовлетворение. Если бы я подчинился приказам и вернулся в Доктринополь, то даже при самом удачном раскладе не добрался бы туда раньше завтрашнего дня. Так что даже успей я до окончания эвакуации, все равно остался бы заперт здесь.

— Как и Льюго, и последние несколько сотен судов, в этом нет никаких сомнений, — промолвил Харк, как всегда появившись внезапно и в середине разговора. Гаунт уже стал привыкать к харковской манере появляться и начинать разговор без вступления.

— Виктор, звучит так, словно вы довольны этим.

— Хагия скоро будет уничтожена, сэр. Доволен — не совсем верное слово. Но, как и вы, я испытываю… э-э… некоторое злорадство, что лорд-генерал Льюго страдает вместе с нами.

Гаунт стал застегивать китель.

— Майор Роун сказал, что во вчерашнем бою вы заставили нас гордиться вами. Спасли его и многих других.

— Это была служба не вам, а Золотому Трону Терры. Я солдат Империума и буду служить со всем усердием и до самой смерти. Император защищает.

— Император защищает, — кивнул Гаунт. — Слушайте, комиссар… я не сомневаюсь в вашей храбрости, верности или способностях. Всю дорогу вы сражались достойно. Вы выполняли свой долг, нравится мне это или нет. Признаю, нужно обладать немалой храбростью, чтобы стоять в той комнате и пытаться лишить меня полномочий командира.

— Храбрость тут ни при чем.

— Как раз храбрость тут задействована напрямую. Я хочу, чтобы вы знали, что от меня вы не получите негативных рапортов… если и когда я буду их делать. Неважно, какой рапорт захотите сделать вы. Я не держу на вас зла. Я всегда воспринимал свой долг по отношению к Императору со всей фесовой серьезностью. Абсолютной фесовой серьезностью. Как же я могу укорить другого человека за то же самое?

— Я… благодарю за откровенность и любезность. Хотел бы я, чтобы все было иначе и, может быть… отношения между нами сложились бы по-другому. Я был бы очень рад служить с вами в Первом-и-Единственном. Без капли сомнения.

Гаунт протянул руку, и Харк пожал ее.

— Я тоже так думаю.

Двери зала распахнулись, и собеседников омыл холодный воздух, принеся с собой майора Клеопаса, капитана Ле-Гуина, капитана Марчеса и офицеров-Призраков Сорика, Маккола, Бея, Мирина, Тейсса и Обела. Они отряхнули от снега обувь и смахнули хлопья с рукавов.

— Присоединяйтесь ко мне, — сказал Гаунт Харку. Они подошли к офицерам.

— Господа. А где Роун?

— По периметру была какая-то тревога, сэр. Он отправился все проверить, — сказал Мирин.

Гаунт кивнул.

— Есть вести от полковника Мактига?

— Он был найден живым, но тяжело раненным. Враг вырезал его отряд, остались лишь он и еще двое, — сообщил Сорик.

— Что случилось, сэр? — спросил капрал Обел. — Что заставило отступить инфарди? Я думал, они сомнут нас, правда, думал.

— Они и смяли, капрал. Правда. Но нам фесово повезло, — Гаунт как мог вкратце объяснил природу шторма и его воздействий. — Думаю, этот внезапный ураган ошеломил эршул. Думаю, они решили, что это какой-то апокалиптический знак Темных Богов и просто… растерялись. Конечно, с другой стороны, это и был таковой знак. Как только они перестроятся, то вернутся с утроенной силой, могу поспорить. Они знают, что сама преисподняя идет им на помощь.

— Значит, они будут атаковать снова? — спросил Марчес.

— Думаю, капитан, что это случится еще до ночи. Мы должны перераспределить наши силы за это время, чтобы встретить следующую атаку эршул.

— Вот так мы называем их, сэр? — спросил Сорик.

— Называй их, как тебе больше нравится, Сорик.

— Может, ублюдки? — предложил Клеопас.

— Поедающие отбросы выродки варпа? — встрял Тейсс.

— Мишени? — невозмутимо предложил Маккол.

Все рассмеялись.

— Как вам удобнее, — сказал Гаунт. Хорошо, некоторое присутствие духа у них еще оставалось.

— Бей, Обел, тащите сюда тот стол. Капитан Ле-Гуин, вижу, вы принесли карты. Давайте за работу.

Они едва разложили карты, как запищал вокс Гаунта.

— Это первый, говорите.

На связи был вокс-офицер Белтайн.

— Майор Роун просит вас выбраться наружу, сэр. Там что-то странное.

Белтайн в своем репертуаре. Странное!

— Что странного на это раз, Белтайн?

— Сэр… это полковник, сэр!

Гаунт бежал вниз по ступеням к воротам через сугробы к внешней стене.

Роун и группа людей только что вошли, ведя за собой десять изможденных, спотыкающихся фигур, покрытых грязью и инеем, изголодавшихся и усталых.

Гаунт ошалевшими глазами взирал на процессию. Они остановились. Рядовой Дерин. «Еще Разок» Брагг. Призраки-вергхастцы Вамберфельд и Несса. Капитан Даур, поддерживавший полуживого пардусского офицера, которого Гаунт не знал. Дорден… Святый Бог-Император! Док Дорден! И Майло, да защитит его Император, с хагийской девушкой-эшоли. И во главе полковник Кольм Корбек.

— Кольм? Фес, Кольм, что ты тут делаешь? — неверяще спросил Гаунт.

— Сэр, мы… мы пропустили все веселье, да? — прошептал Корбек и рухнул в снег.