Подшипники зашипели, когда внедорожник замедлил ход. Джек и Оуэн вышли под дождь. Джек посмотрел на экран своего мобильного телефона.
— Нет сигнала, — сказал он Оуэну.
Джек огляделся по сторонам.
— Тош? Джеймс? — заорал он. Никто не ответил.
— Давай посмотрим здесь, — сказал Оуэн, направляясь к близлежащему пабу. Заведение выглядело привлекательным и гостеприимным, сквозь матовые прямоугольные оконные стёкла изнутри лился жёлтый свет.
Джек пошёл за ним. Поднявшись на несколько ступенек, Оуэн остановился и опустил голову.
— Что?
— Голова ужасно разболелась, внезапно, — простонал Оуэн, подняв руку к виску.
— Я думал, прошлую ночь ты собирался провести спокойно, — кисло заметил Джек, проходя мимо Оуэна к дверям паба.
— Это не такая боль, — пожаловался Оуэн; уголки его тонких губ опустились ещё ниже, чем обычно. — Грёбаный Иисусе, ты что, ничего не чувствуешь?
— Что — твою головную боль? — ответил Джек. — Забавно, но нет. — Он замялся. — Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Я тоже что-то такое чувствую.
Он открыл дверь паба и вошёл внутрь. Оуэн последовал за ним. Паб оказался абсолютно типичным для злачных районов Кардиффа — грязным, пропахшим сигаретами и солодом. От автомата для пинбола доносился стук и щёлканье, а из музыкального автомата лилась мелодия «If You Don’t Know Me By Now».
— И где все? — спросил Оуэн.
В пабе было пусто. У барной стойки тоже. Вокруг столиков из огнеупорного пластика, на которых стояло несколько полупустых стаканов и лежал открытый пакетик орешков, толпились пустые стулья. Не было никаких признаков беспорядка, и сотрудников бара тоже нигде не было видно. Выдвижной ящик кассового аппарата был открыт.
— Это не ограбление, — сказал Джек, зайдя за стойку бара и приподняв каждый из зажимов для денег по очереди. — Здесь пара сотен.
— Это всё очень неправильно, — сказал Оуэн, указывая пальцем. На стойке рядом стояло два полных пинтовых бокала лагера. Стенки стаканов блестели от влаги. — Их должны были выпить. Никто вот так не уходит из паба, оставив свежую пинту.
— Да, только не в валлийском Уэльсе, — согласился Джек.
Они снова вышли на улицу. Здания вдали от паба и маленький круглосуточный магазин образовывали на фоне огней Кардиффского залива у реки зловещий силуэт.
Оба, и Джек, и Оуэн, услышали крик. Далёкий, приглушённый сильным дождём, но отчётливый. Не вопль, но предупреждающий вскрик.
Оба бросились бежать.
* * *
Тошико отскочила, чтобы увернуться от острого стекла. Бродяга что-то бормотал и моргал.
— Мистер Норрис, — предостерегла она. — Положите это. Вы причиняете себе боль, и…
Бродяга снова бросился на неё, заставив отступить дальше по дорожке у реки. Тошико огляделась по сторонам, оценивая свои возможности. Справа от неё находилась заросшая травой набережная с высоким сетчатым забором, возле которого умер Хью. Слева блестящие чёрные края бордюрных камней обозначали местонахождение реки. Она слышала плеск воды и чувствовала соответствующий запах, но реки видно не было. Похоже, она находилась далеко внизу.
— Мистер Норрис…
— У тебя его быть не может! — закричал он. — Это не твой ход! Это мой ход!
Он в третий раз набросился на неё, двигаясь с пугающей скоростью для такой слабой, нездоровой души. Импровизированное лезвие сверкало, когда он взмахивал им, и с каждым движением из его порезанных пальцев капала кровь.
На этот раз, несмотря на головную боль, Тошико удалось не только увернуться от удара. Она отскочила и, сделав пируэт на одной ноге, второй ногой сильно ударила бродягу в грудь.
Он каркнул и отшатнулся, но несколько слоёв одежды смягчили удар. Издав сдавленный крик, он снова подпрыгнул и поднёс к её горлу край стеклянного лезвия.
Тошико увильнула, повернулась и обхватила его вытянутую руку своими обеими затянутыми в кожаные перчатки ладонями. Повиснув на его руке, она ткнула его плечом в подмышку и перебросила через свою спину.
Он с размаху приземлился на спину и остался лежать лицом к сверху, вздрагивая и дёргая ртом под бородой.
Тошико оттолкнула ногой осколок стекла.
— Хорошо, — сказала она.
Что-то большое и тяжёлое, как слишком быстро несущийся автобус, без всякого предупреждения врезалось в неё сзади.
* * *
— Внизу! — заорал Джеймс. Гвен вслед за ним спустилась на набережную, к тёмной реке. Мокрый клевер и рододендроны хлестали её по лицу. Они с Джеймсом вышли на дорожку вдоль грязной дамбы. В нескольких шагах впереди у забора лежало скрюченное тело молодого человека.
— Джеймс! — крикнула Гвен.
— Не обращай на него внимания! — ответил Джеймс, не останавливаясь. — Команда «К бою»!
Команда «К бою». Большое спасибо, капитан чёртова Аналогия, подумала она, борясь с головной болью, пытаясь мыслить связно. Команда «К бою» означала «бросай всё и борись». Как только полевые телефоны начинали звонить, пилоты «Спитфайров» надевали свои куртки и спасательные жилеты, бросая свои чашки с чаем, верных псов и карточные игры. Срочный призыв к действию.
— Подожди, твою мать! — заорала Гвен и осеклась.
В двадцати ярдах впереди на дорожке отчаянно сражались две фигуры. Одной из них была Тошико. Вторым оказался крупный мужчина в джинсах и клетчатой рубашке. Он держал Тошико за горло и неистово тряс, словно хотел оторвать ей голову. Тошико беспомощно болталась в воздухе. Неподалёку на земле корчился старый, грязный бродяга, жалобно бормотавший что-то себе под нос. Гвен слышала, как Тошико вскрикивает от боли.
Джеймс пролетел мимо бродяги и бросился на крупного мужчину. Гвен побежала за ним.
— Эй! Оставь её, чёрт возьми! — завопила она.
Мужчина в клетчатой рубашке подчинился и отбросил Тошико в сторону. Однако, как выяснилось, только для того, чтобы схватить Джеймса. Мужчина был огромным, широкоплечим, с толстой шеей и бритой головой. От него пахло пивом и потом, и с этим запахом не сумел справиться даже дезодорант «Lynx», которым он явно воспользовался. Он что-то проревел и повернулся так резко, что ноги Джеймса оторвались от земли. Мускулистый локоть завершил начатое. Джеймс вскрикнул и упал на дорожку, закрыв лицо руками.
Мужик ухмыльнулся и вознамерился было пнуть Джеймса по рёбрам, когда на него налетела Гвен.
Он упал лицом вниз, словно дерево, клацнув зубами и заодно прикусив кончик языка. Гвен вскарабкалась к нему на спину и заломила одну из его мясистых рук назад.
— Хватит! — приказала она. — Перестань сопротивляться, или я сломаю твою чёртову руку нахрен, так что помоги мне!
Мужчина под ней что-то процедил сквозь выбитые зубы.
— Да, да, я уже слышала всё это раньше! — отрезала Гвен. Она потянула заломленную руку парня вверх, и тот заткнулся.
С противоположной стороны послышался стук шагов. Из дождя появились Джек и Оуэн, которые бежали по дорожке у реки. Шинель Джека развевалась у него за спиной, словно крылья.
Он остановился, глядя на корчащихся на земле Тошико и Джеймса и на Гвен, сражающуюся с харкающим кровью бандитом.
— Я смотрю, всё идёт хорошо, — отметил он.
— Как всегда, блин, — отрезала Гвен. — Помоги мне с этим, Христа ради!
Помощь ей действительно требовалась. Мужчина взбрыкнул и сбросил с себя Гвен. Та упала на спину. Мужик вскочил на ноги, моргая и оглядываясь по сторонам, ища новую жертву. И лицом к лицу столкнулся с белозубой улыбкой Джека Харкнесса.
— Неудачный вечерок? — поинтересовался Джек.
— Пшёл на хрен! — сплюнул мужчина, из-за выбитых передних зубов и распухшего языка слова казались нечёткими. — Это моя! Моя офередь!
— Твоя очередь? — переспросил Джек. — Хорошо, приятель.
Джек выполнил превосходный хук правой; удар обрушился на голову мужика. В воздух фонтаном взметнулись капли крови, как в фильме «Бешеный бык».
— Ублюдок! — фыркнул мужик и нанёс ответный удар, который, впрочем, оказался настолько предсказуемым, что с тем же успехом о нём мог бы объявить дворецкий. — Большой, большой, большой! — заорал он, выделив голосом второе слово «большой».
— Да, ты такой, — ответил Джек, — но знаешь, как говорят…
Удар в живот заставил мужчину согнуться пополам. Апперкот завершил дело.
Мужик скрючился на земле, лёжа на боку, стоная и едва не теряя сознание. Джек отступил назад, потирая костяшки пальцев правой руки, и снова улыбнулся.
— А вот и победитель, — ехидно прокомментировал Оуэн, помогая Тошико встать. На шее у неё были синяки, и ей было тяжело дышать.
— Всё в порядке? — спросил Джеймс у Гвен. Та кивнула и протянула ему руку, чтобы помочь подняться на ноги.
— У тебя кровь идёт, — сказала она.
— Это всего лишь разбитая губа, — ответил он.
— Чай, кексы и «Бэнд-эйд» будут позже, — сказал Джек. — Мы здесь просто поразвлечься собрались, или?..
— Эти пакеты, — покашливая, произнесла Тошико, указывая на два пакета из «Сейнсбери», сиротливо лежащие на дорожке. — Это называется Амок.
— Это он и есть? — спросил Джек, с любопытством наклонив голову и делая шаг вперёд.
— Это моё! — простонал старый бродяга. Он, съёжившись, лежал у забора. — Это моё! Сейчас мой ход!
— Боюсь, уже нет, — сказал ему Джек. — Оставайся там.
Джек подошёл к пакетам. Дождь барабанил по туго натянутому пластику. Джек чувствовал запах содержимого, и он ему не нравился. Он склонился над пакетами. По обе стороны от него встали Гвен и Джеймс.
Джек с печальной улыбкой взглянул на них.
— Тяни на счастье, — сказал он и запустил руку в один из пакетов.
Бродяга позади него издал исполненный му́ки вопль. Он почти заглушил крик Тошико:
— Осторожно!
Джек вытащил несколько предметов, которые заставили его, Гвен и Джеймса скорчить гримасы.
— О, забавно, — сказал Джек. — Вот поэтому и я люблю эту работу.
— Лучше выбрось это, — предложила Гвен.
— А если это что-то летучее? — спросил Джеймс. — Что-нибудь хрупкое, или чувствительное, или, знаешь, взрывоопасное?
— Всё равно выбрось, — сказала Гвен. — Это будет лучше, чем совать руку в дерьмо.
Джек вывернул содержимое обоих пакетов на дорожку и стал исследовать. Дождь обмывал рассыпанные предметы: одежду, перепачканную чем-то чёрным; помятую пачку «Мальборо», полную окурков; деталь кубика Рубика; модный чехол для мобильного телефона; что-то пушистое, розовато-лиловое, когда-то бывшее бутербродом из придорожного кафе; хвост от воздушного змея; расчёску без зубьев; ещё несколько вонючих обрывков одежды; одинокий потёртый кед «Адидас» детского размера; восемь одноразовых пластиковых вилок и ложек, связанных вместе красной эластичной лентой с надписью «Почта»; игрушку из «Happy Meal»; деталь электрической зубной щётки; ещё одну рамку, размером поменьше первой, с фотографией матери и отца, гордо демонстрирующих маленького ребёнка на каком-то ветреном пляже; английскую булавку; старый экземпляр «Exchange & Mart» с несколькими вырванными страницами; ручку «Bic» без стержня…
— Вон там! — возбуждённо воскликнул Джеймс. — Что это, рядом с чехлом для телефона? Это оно?
Джек поднял предмет.
— Это дозатор «PEZ» с головой Пикачу, — торжественно объявил он и осмотрел свой трофей. — Но с ним всё в порядке. Там пусто.
— О, — сказал Джеймс. — Он был похож на…
— На что? — поинтересовался Джек.
— На дозатор «PEZ» с головой Пикачу, определённо, теперь я вижу, — поморщился Джеймс.
— У меня очень болит голова, — сказала Гвен. — Иначе я бы сейчас хохотала.
— Хорошо! — резко сказал Джеймс. — Оно было похоже на…
— Что?
Джеймс что-то пробормотал.
— Повтори?
— Экзотический технический прибор, — чуть громче с неохотой повторил Джеймс.
Гвен поджала губы.
— Хоть у меня и болит голова, это фантастически смешно. Мне нужно сообщить всей команде о том, что Джеймс только что выставил себя дураком?
— Не нужно, — сказал Оуэн. Они с Тошико тоже подошли. Он посмотрел на Джеймса. — Конец света, а? — спросил он. — А если он был не для нас, надоедливых детишек?
— Заткнись! — проворчала Тошико. Она до сих пор потирала горло, и к её залитому дождём лицу до сих пор не вернулся нормальный цвет. — Это всё ещё серьёзно. Что-то овладело этими людьми. И это только мне кажется, что моя голова сейчас взорвётся, или с вами то же самое?
— Что тебе известно, Тош? — спросил Джек.
Тошико откашлялась, пытаясь прочистить горло.
— То, что Торчвуд отслеживал всю последнюю неделю, находится здесь, в этом районе. Оно агрессивно и нападает на людей. Оно сводит людей с ума. Фоновые нарушения работы мозга. Мы все это чувствуем. И оно уже убило одного мальчика. Его звали Хью.
Она указала на лежащее на дорожке бледное скрюченное тело.
— Хью, — сказала Гвен, бросив взгляд на Джеймса. Тот пощипывал свою разбитую губу.
— Перед смертью жертва говорила об отвлечённых числах, — продолжала Тошико. Она вытащила из кармана плаща портативный цифровой диктофон и опытным движением большого пальца нажала на кнопку воспроизведения. — Вот…
— Там… там числа, и два синих огонька, и они двигаются, крутятся, двигаются вот так, — послышался приглушённый шумом дождя и расположением диктофона в кармане металлический голос. — Они двигаются. Двигаются. Крутятся. Это большие огни. Большие, большие, большие.
— Огни? И числа? — спросил голос Тошико.
— Большие, большие, большие. Они мигают и двигаются. Синие. О, иногда красные. Красный — мёртвый. Синий — настоящий. Большие, большие, большие.
— Большие, большие, большие, — эхом отозвался Джек, изобразив ударение на втором слове.
— То же самое говорила его девушка, — сказала Гвен.
— И ещё целая куча старых пердунов, — добавил Джеймс.
— Потом пришёл бродяга, — сказала Тошико. — И сказал…
Она снова нажала на кнопку воспроизведения.
— У Хью был Амок, но он проиграл, — послышался резкий голос. — Перед этим Амок был у Донни, но он тоже проиграл. Перед Донни — у Терри. Перед Терри — у Малькольма. Перед Малькольмом — у Боба. Перед Бобом — у Аш’ахват.
— Перед Бобом у кого? — спросила Тошико.
— Аш’ахват.
— Это как Аш’ахват в Миддлсексе?
Из динамика послышалось хихиканье.
— Вы такая смешная. Я не знаю никаких Аш’ахват. Это просто последнее имя в списке.
Тошико выключила диктофон.
— У Хью был Амок, но он проиграл, — повторил Джек, глубоко задумавшись. — Перед этим Амок был у Донни, но он тоже проиграл. Странно.
— Да, — сказал Оуэн. Он нахмурился. — Э, как?
— Он сказал «проиграл», не «потерял», — сказал Джек. — Если бы это был предмет, он сказал бы «потеряли». Но они «проиграли», как будто…
— Как будто это была игра, — подсказала Гвен.
— Именно, как будто это была игра, — согласился Джек.
Тошико снова вытащила диктофон и включила его. Все услышали крик бродяги:
— У тебя его быть не может! Это не твой ход! Это мой ход! — и она нажала на кнопку «стоп».
— Парень в клетчатой рубашке сказал мне, что сейчас его очередь, — сказал Джек. — В тот момент я действительно не понял, что он имел в виду.
— Итак?.. — спросил Оуэн.
Тошико отвернулась от них и посмотрела на бродягу. Он по-прежнему лежал, скрючившись, под забором.
— Где Амок, мистер Норрис? — спросила она.
— Кыш! Кыш! — закудахтал он, плюясь и отмахиваясь. — Фляк!
— Да уж, никакой от него пользы не будет, — сказал Оуэн.
Тошико ткнула указательным пальцем в кучу мусора, вокруг которой столпились торчвудцы.
— Туфля, — сказала она.
Джек поднял детский кед, мгновенно ощутив, какой он тяжёлый. Он перевернул кед, и оттуда что-то выкатилось.
Это оказалось геометрическое тело около пяти сантиметров в ширину, которое выглядело так, словно было вырезано или отлито из меди. По виду, цвету и патине оно напоминало двухпенсовые монеты, которые вошли в обращение после перехода на десятичную денежную систему. Оно, звякнув, упало на землю и покатилось по дорожке. Глядя на этот предмет, все внезапно почувствовали отвращение.
Хотя эта вещь была во всех отношениях безупречно симметричной, никто из присутствующих не мог в достаточной мере описать её геометрию.
И даже просто смотреть на неё было невыносимо.
— Это… — начал Джеймс. — Что это? Додекаэдр? Нет, это… это…
— Я не могу описать это, — сказала Тошико.
— Меня сейчас стошнит, — сообщил Оуэн.
— Не надо, — сказал Джек.
— Я действительно не могу это описать, — повторила Тошико.
— Меня действительно сейчас стошнит, — сказал Оуэн.
— Когда я сказал «не надо», это относилось к вам обоим! — заявил Джек. Он закрыл предмет рукой. — Ты не можешь описать его, потому что в нём больше четырёх измерений. Ты не можешь смотреть на него по той же причине.
Оуэн кивнул в знак согласия и отвернулся, потому что его всё равно вырвало.
— Джек? — прошептала Гвен.
— О, — сказал Джек, широко улыбнувшись. — О, я понимаю, что они имели в виду, когда говорили о двух синих огнях. Которые двигались.
Его улыбка увяла. Он сел на дорожку, обеими руками сжимая предмет и глядя вдаль, в дождь.
— Они двигаются, — сказал он. Его голос внезапно понизился, став еле слышным. — Крутятся. Большие, синие, мигающие огни. Ой.
Тошико бросилась к нему.
— Джек? Брось это и позволь нам…
По-прежнему глядя в пространство, Джек оттолкнул Тошико.
— Сейчас моя очередь, — сказал он.
— Джек?
— Большие, — сказал Джек Харкнесс. — Большие, большие, — добавил он, выделив второе слово «большие».
После этого он упал на спину и начал конвульсивно подёргиваться.
— Джек! — закричала Гвен.
— Твою мать, Джек! — воскликнул Джеймс. Гвен обернулась. Все обернулись. И увидели то, что заметил Джеймс.
Десятки людей шли по заросшей травой набережной в их сторону, натыкаясь на гремящий сетчатый забор и по-прежнему пытаясь продолжать идти вперёд; их глаза казались мёртвыми. Другие люди ковыляли по дорожке с обеих сторон. Оуэн был уверен, что это завсегдатаи опустевшего паба, сотрудники круглосуточного магазина, жители близлежащих домов. Это было слишком похоже на фильмы Джорджа Э. Ромеро, чтобы быть смешным.
— О, чёрт возьми, — сказал Оуэн. Неуклюжие фигуры что-то бормотали на ходу; их голоса из-за дождя звучали приглушённо. Все они повторяли одно и то же.
— Большие, большие, большие. Большие, большие, большие.
Выделяя каждое второе из трёх слово «большие».