Гаунт проснулся и вспомнил, что ему снилась Та­нит. Само по себе это было обычным делом: он уже привык к тому, что картины гибели этого мира напол­няют его кошмары. Но на этот раз — впервые на его памяти — он видел Танит такой, какой она была преж­де. Живой, зеленой, цветущей.

Этот сон показался ему тревожным, и он бы пораз­мыслил над ним какое-то время, будь у него это вре­мя. Он быстро понял, что его разбудил сигнал тревоги. Снаружи утренние сумерки Монтакса наполнились криками, воем сирен и далеким грохотом сражения. Кто-то яростно стучал в дверь командного центра. Га­унт различил настойчивый голос Майло.

Натянув сапоги, Гаунт покинул здание. Студеный утренний воздух проник под его пропитанные потом рубашку и брюки. Сморгнув пелену слепящего хо­лодного света, комиссар отогнал от себя назойливую муху. Он вполуха слушал поспешный доклад своего адъютанта, вполглаза читал поданные ему распечатки и инфопланшеты. Его внимание было обращено на запад. Там, словно второй рассвет, мерцали розовые и желтые вспышки. Время от времени среди них воз­носилась белая комета сигнальной ракеты или еще более яркие энергетические лучи каких-то тяжелых орудий.

Гаунту не нужны были доклады Майло и распечат­ки радиограмм, чтобы понять: началось общее наступ­ление. Наконец противник привел в движение круп­ные силы.

Он отдал приказ командирам взводов готовить лю­дей к бою — хотя большинство из них уже начали приготовления — и вызвал старших офицеров в штаб для совещания. Майло он отправил за своими фураж­кой, кителем и оружием.

В течение десяти минут Корбек привел Роуна, Лерода, Маколла, Варла и других старших офицеров пол­ка. Гаунта они обнаружили уже облаченным в полную форму. Комиссар раскладывал листы с заданиями на столе. Никаких приготовлений не было.

— Орбитальный дозор и передовая разведка докла­дывают о появлении войск Хаоса, двигающихся еди­ной колонной на запад.

— С целью?

Гаунт пожал плечами. Поразительный жест для всег­да уверенного комиссара.

— Неизвестно, полковник. Многие дни мы ждали крупного наступления, но, похоже, противника мы со­всем не интересуем. Согласно первым донесениям, про­тивник атаковал — ну на самом деле уничтожил — под­разделение Кайленских Уланов численностью до бата­льона. Но у меня есть подозрение, что Уланы просто оказались у них на пути. Складывается впечатление, что у противника есть какая-то иная цель, к которой он стремится всеми силами. И мы не знаем, что это за цель.

Маколл внимательно просматривал выложенные схемы. Всю прошлую неделю он весьма усердно со­ставлял карты этого района. Даже его острый ум не усмотрел никакой очевидной цели для вражеской ата­ки. Так он и сказал.

Может, их разведка ошиблась? — предположил Варл.— Возможно, они атакуют позицию, которую мы, по их мнению, занимаем?

— Сомневаюсь, — ответил Маколл. — До этого мо­мента все выглядело так, будто они хорошо информи­рованы о своем окружении. И все же не будем исклю­чать этот вариант. В таком случае они совершили се­рьезную ошибку, задействовав столь крупные силы.

— Что ж, если это действительно ошибка, мы ею воспользуемся. Если же у врага есть какая-то темная тайная цель, мы не должны облегчать ему жизнь, про­сто ожидая, когда он ее достигнет. — Гаунт поскреб подбородок. — К тому же, — добавил он, — у нас есть четкий приказ. Генерал Тот направляет нас в бой по необходимости, личным приказом лорд-милитанта ге­нерала Булледина. Танитцы окажутся на одном из на­правлений контрнаступления. В операции будет участ­вовать более шестидесяти тысяч солдат разных полков. Из-за странного, если не сказать безумного, направле­ния движения неприятеля мы сможем ударить по их колонне с фланга. Призракам предстоит создать выступ протяженностью примерно девять километров. — Гаунт сделал несколько рунических пометок восковым каран­дашом на стеклянной поверхности проектора, отмечая новую линию фронта. — Не хочу показаться слишком самонадеянным, но, если они действительно подстави­ли нам бок по ошибке или же слепо рвутся к какой-то неведомой цели, фланговой атакой мы сможем нанести им серьезный урон. Тот приказал нанести удар главны­ми силами. В благословенных, почтенных Капитулах это принято называть мясорубкой. Мы врежемся в их фланг и как минимум рассечем их колонну, окружив отдельные формирования.

— Прошу прощения, комиссар, — холодный тон Роу­на льдинкой скользнул в духоте командного пункта, — танитцы не тяжелая пехота. Удар главными силами, без учета нашей воинской специализации? Фес, они нас так угробят!

— Так и есть, майор. — Гаунт внимательно посмот­рел на Роуна. — Тот предоставил командирам полков некоторую свободу выбора. Давайте не будем забывать о плотности укрытия и густоте джунглей. Призраки могут воспользоваться своими диверсионными на­выками, чтобы подобраться поближе. Оказаться среди врагов, если потребуется. Я не пошлю вас всех единой волной. Призраки выдвинутся небольшими группами численностью до взвода, чтобы незаметно сблизиться с противником в зарослях. Думаю, так мы заслужим не меньше славы, чем какая-нибудь механизированная пехота во время массированной атаки.

На этом совещание закончилось, оставалось только распределить позиции взводов. Офицеры покинули зда­ние. Гаунт остановил Маколла:

— Ты ведь не считаешь, что они на самом деле со­вершили ошибку?

— Я уже изложил свои аргументы, сэр, — ответил Маколл. — Действительно, это густые и труднопрохо­димые джунгли, и мы можем этим воспользоваться. Но я не думаю, что наш враг ошибся, нет, сэр. Думаю, у них есть своя цель.

— Какая?

— Я не хотел бы гадать, — сказал Маколл, но все равно указал на карту нового фронта.

Гаунт посмотрел туда, куда указал разведчик, — на точку, которая отмечала руины, обнаруженные Маколлом во время одного из патрулей.

— Я так и не смог рассмотреть их вблизи. Я… не смог их найти во второй раз.

— Что? Повтори?

Маколл пожал плечами:

— Я видел их издалека во время вылазки, после которой я вам и доложил о них. Но с тех пор я не могу найти их снова. Остальные думают, что у меня крыша едет.

— Но ты считаешь, что… — Гаунт взял паузу, по­зволив выражению лица Маколла закончить фразу за него и начал одевать портупею.

— Когда мы доберемся до этого места, обязательно осмотри эти руины как следует. Найди их — это пер­воочередная задача. И никто, кроме нас, не должен об этом знать. Доложишь мне лично.

— Принято, полковник-комиссар. Сказать честно, это уже дело чести. Я уверен, что видел их.

— Я верю, — откликнулся Гаунт. — Фес, да что там, я верю твоим глазам больше, чем своим. Выдвигаемся. Пойдем и сделаем то, для чего мы здесь.

Стены были выточены из зеленоватого кварца. Гладкие, сверкающие, такие прекрасные в своей завер­шенности. Они охватывали Внутренние Покои, словно вздымающиеся стены воды, словно сами Покои были вытесаны посреди океанской бездны. Будто кто-то не­вероятно могущественный забрал часть вод из глуби­ны, создав специально для него темное сухое место, куда он мог удалиться, не опасаясь бурных потоков.

Он был уже очень стар, но подобные мысли все еще согревали его теплом мифа более древнего, нежели он сам. Согревали его стареющие кости. Это был уже не восторг — скорее твердая уверенность в том, что он причастен к столь древней легенде.

Внутренние Покои пребывали в тишине, нарушае­мой лишь перезвоном молельных колокольчиков и до­носящимся откуда-то приглушенным гулом, далеким, как вечно беснующийся бог или древняя звезда.

Он снял чешуйчатую перчатку, и теперь она без­вольно свисала на проводах энергетической передачи. Длинные хрупкие пальцы Древнего скользили по пере­плетениям золотых символов, выточенных на зелени стен. Он закрыл глаза. Сухие слабые веки плотно со­мкнулись, словно скорлупа ореха. Повинуясь его дви­жению, искусственные веки на линзах его шлема за­крылись.

Ему вспомнилась еще одна старая легенда. Из тех времен, когда вселенная еще не была покорена, ко­гда его соплеменники знали лишь свой собственный мир, а прочие звезды и соседние планеты являлись им лишь сквозь линзы телескопов, направленных к небесам. В те времена, когда тяжелый и медленный, как дрейф континентов, ход времени расширял их горизонты, они узнавали о звездах, других мирах и галактиках. Так они узнали, что вовсе не одиноки. Напротив — одни из многих. Огни иных миров и цивилизаций манили их, и они устремились им на­встречу…

Теперь это было не более чем эхо. Древний дол­гое время был один, ощущая лишь несколько жизней, вращающихся вокруг его бытия во Внутреннем По­кое, — его преданных родичей. Но вскоре во внешней темноте начали вспыхивать иные огни, являя себя его разуму. Сначала единицы, потом десятки, сотни, ты­сячи, легионы.

Разум Древнего обладал ужасающей мощью. По ме­ре того как зажигались сотни и тысячи новых огней, концентрируясь вокруг него, ему стало казаться, что они формируются в созвездия и обретают настоящую жизнь. И множество этих живых огней были мрачны­ми, враждебными.

Время работало против него и его народа. Древ­ний ненавидел спешку, ведь вся его долгая, тщатель­но выстроенная жизнь была избавлена от нее. Но те­перь осталось совсем мало времени. Для него — не более мгновения. И ему придется использовать его до последней капли, чтобы исполнить свое предназначе­ние.

Его разум уже начал плести схему. Он уже стрях­нул с себя оцепенение вещего сна, и его могучее вооб­ражение волной захлестнуло Внутренние Покои. Про­стые уловки, способные обмануть слабые умы других рас, уже начали действовать.

Но этого было недостаточно.

Древний тяжело вздохнул. Вот чем все заканчива­ется. Жертва. Он давно знал, что рано или поздно в своей долгой жизни ему придется принести ее. Может быть, именно для этого он и был рожден.

Он был готов. По крайней мере, так родится новая легенда.

Под покровом густых сырых крон деревьев и вью­щегося плюща третий взвод пробирался по грязным оврагам болотистого леса, все ближе подбираясь к гро­хочущему сражению на западе. Рассвет застал их в пу­ти, и холодные тонкие лучи света пронзили листвен­ный покров над головой.

Третий взвод. Отряд Роуна. К нему приписали Лар­кина из взвода Корбека, так как собственный снайпер Роуна был занят тем, что в жару выблевывал собствен­ные кишки в ведро, лежа в госпитале. Мухи-кровосос­ки и прочая кусачая мошкара начали распространять болезни. Дорден готовился принимать раненых, но за последние сутки внезапно получил множество больных солдат.

Майло тоже оказался во взводе Роуна. Он так и не разобрался, кому же больше не нравилось его присут­ствие — ему самому или же майору. Перед наступле­нием Гаунт отвел Майло в сторону и приказал ему сопровождать отряд майора.

— Если кому-то действительно нужна твоя вооду­шевляющая волынка, так это третьему взводу, — ска­зал тогда комиссар. — Если какое-то подразделение и сломается, то первыми будут они. Я хочу, чтобы ты был рядом с ними и укрепил их решимость. Или хотя бы сообщил мне, если они побегут.

Майло отказался бы от такого задания, если бы не посмотрел тогда Гаунту в глаза. Это был не приказ, а вопрос личного доверия. Частичка ответственности командира. Гаунт доверил Майло приглядывать за тре­тьим взводом изнутри. К тому же он теперь получил лазган и личный маячок — снайпер был не единствен­ным человеком во взводе, кого свалила болезнь.

— Не отставай! — прошипел Фейгор в сторону Май­ло, пробираясь сквозь заросли.

Майло только кивнул, сдержав желание ругнуться в ответ. Он прекрасно знал, что двигается быстрее и тише, чем большинство бойцов взвода. Он знал и то, что подогнал экипировку и нанес камуфляжную крас­ку на лицо тщательнее остальных. Колм Корбек не жалел времени на его подготовку.

Но также он знал, что с этого момента он больше не чужак. Он — один из Призраков и потому должен следовать приказам старших. Даже если это опасные и ненадежные люди.

Возглавляемые разведчиком взвода Логрисом, При­зраки пробирались сквозь рощи и заросли джунглей Монтакса. Майло обнаружил, что идет вслед за Каффраном, единственным солдатом во взводе, которому он симпатизировал и в общем доверял.

Роун остановил взвод в сыром, пропахшем прелью овраге, полном ила и сорняков, пока Логрис и Фейгор прощупывали местность впереди. Над жижей густым облаком кружились мошки.

Каффран повернул к Майло замазанное камуфля­жем лицо, аккуратно поправил оружейный ремень его лазгана — словно старший брат, приглядывающий за младшим.

— Ты ведь уже бывал в бою, так? — негромко спро­сил Каффран,— Значит, для тебя не будет ничего нового.

— Бывал, но не так, — пожал плечами Майло. — Не как солдат.

— Все будет нормально, — улыбнулся Каффран.

Сгорбившись среди корней мангрового дерева, по

колено в мутной воде, Ларкин наблюдал за ними. Он знал, что Каффран и юный волынщик никогда не были друзьями. Он слышал это от самого Каффрана. Тот, хоть он и был всего на пару лет старше, всегда чув­ствовал себя скверно рядом с мальчишкой. Он слиш­ком напоминал ему о доме. Похоже, теперь все эти тя­желые переживания забылись, и Ларкин был этому рад. Казалось, присутствие Майло наполняло службу Каффрана во взводе новым смыслом: новичок, почти младший брат, о котором некогда самый молодой из Призраков теперь мог позаботиться.

Каффран тоже ощутил эту перемену. Майло боль­ше не был неприятен ему. Теперь он стал одним из них. Словно бы… он вернулся домой. Теперь Каффран не мог толком разобраться, почему парнишка так раз­дражал его. В конце концов, все они были в одной лодке, все танитцы. И к тому же, если Гаунт все это время так пекся о безопасности этого мальчишки, чер­та с два Каффран позволит чему-нибудь с ним слу­читься.

На краю оврага Роун ждал возвращения Логриса и Фейгора. Его глаза казались яркими, сверкающими бриллиантами с темными сердцевинами в оправе тем­ной камуфляжной краски, покрывавшей лицо. Во всей этой ситуации было что-то тревожно-знакомое. Он поч­ти физически ощущал это. Скоро прольется кровь.

Где-то над головой пролетели розовые цапли. Ма­колл закинул винтовку за плечо и повернулся к Домору.

— Сэр? — тихо обратился к нему Домор.

— Веди их вперед, Домор, — приказал ему Маколл.

— Я?

— Ты ведь готов к этому?

Домор пожал плечами, выражая согласие. Его искус­ственные глаза с жужжанием пытались передать удив­ление, отразившееся бы в них, будь они настоящими.

— Мне придется покинуть вас. Уйти на разведку. И только в одиночку. Ты поведешь девятый взвод без меня.

— Но…

— Гаунт не будет возражать, я говорил с ним. — Маколл включил коммуникатор и сообщил всему взво­ду, что Домор теперь командует ими. — Следуйте за ним, как следуете за мной. — Диверсант обернулся к Домору: — Это важно. Вопрос жизни и смерти. Пони­маешь?

— За Танит! — кивнул Домор.

— За Танит!..

В следующий миг Маколл уже растворился в тем­ных, сырых, болотистых зарослях, будто его и не было.

— Построиться и следовать за мной, — негромко скомандовал по коммуникатору Домор, и девятый взвод немедленно исполнил его приказ.

В тени огромных маслянистых деревьев второй взвод под командованием Корбека продвигался сквозь топкую чащу. Полковнику недоставало поддержки Лар­кина, но в его взводе был еще и другой меткий стрелок, Меррт, так что жаловаться было просто неприлично.

«Фес, меня постоянно бесили болтовня и паничес­кие припадки Ларкина, а теперь я, наоборот, хочу, что­бы он был рядом», — размышлял полковник.

Деревья расступились, открывая озерцо впереди. На поверхности застоявшейся воды дрейфовали багровые листья. Почерневшие гнилые стволы и корни поднима­лись из водоема. Корбек указал взводу следовать за ним. Воды было по пояс, и она оставляла грязные раз­воды на форме. Полковник поднял оружие повыше.

— Там, впереди! — прошептал по коммуникатору Меррт.

Полковник пригляделся к дальнему берегу озера и различил движущиеся там силуэты.

— Наши? — спросил Меррт.

— Только Варл мог так сглупить и вывести свой взвод прямо перед нашим, а он сейчас на восточном краю наступления. Нет. Вперед!

Корбек вскинул лазган к плечу, слыша, как снима­ются с предохранителей еще девять винтовок.

— За Танит! За Императора! За всех нас! — вы­крикнул он.

Над поверхностью озера засверкали лазерные лучи, и на другом берегу люди начали падать. Одни обруши­вались в воду, другие заняли укрытие среди корней на берегу и открыли ответный огонь. Над водой заметался грохот перестрелки. Некоторые выстрелы поднимали брызги, проходя над водой. Другие глухо взрывались в облачках пара, задев поверхность.

Остальные вгрызались в плоть, пробивали броню, и силуэты на дальнем берегу продолжали падать, спол­зая в воду или оставаясь висеть на корнях прибрежной растительности. Меррт успел сделать три смертоносных выстрела, когда шальная пуля снесла его нижнюю че­люсть и снайпер рухнул в вязкую жидкость под ногами.

Корбек проорал по вокс-связи, что его взвод всту­пил в бой. Потом он переключил лазган на автомати­ческий огонь, нажал спусковой крючок и рванул впе­ред, поднимая фонтаны брызг.

«За Меррта — один, второй, третий, четвертый… ма­ло! Сколько бы ни было — мало!»

— Второй взвод вступил в бой! — немедленно со­общил Гаунту офицер связи Раглон.

— Вперед, быстро! — скомандовал Гаунт, ведя за со­бой солдат первого взвода по залитым водой джунглям.Его цепной меч ожил и зарычал. Гвардейцы теперь могли расслышать звуки перестрелки ближе и громче, чем гром отдаленной и неясной битвы. Это сражался взвод Корбека. Но источник звука был далеко, и опре­делить его положение было слишком сложно. Гаунт про­клял джунгли за их густоту и царящее здесь неясное эхо.

Лазерный огонь внезапно обрушился на первый взвод из зарослей. Лоуен упал, располосованный ды­мящимися ранами. Луч зацепил щеку Раглона, и свя­зист повалился на землю. Гаунт подхватил гвардейца и оттащил за толстые корни дерева.

— Цел?

— Переживу, — откликнулся связист, прижимая к обожженной ране на лице дезинфицирующий тампон из аптечки.

Заградительный огонь врага был слишком силен, чтобы атаковать в лоб. Гаунт приказал солдатам занять укрытия, и те открыли стрельбу — точно и дисципли­нированно. Гвардейцы поливали огнем заросли, и ответ­ный огонь становился все более нескоординированным. Гаунт вычислил позиции противника по оружейным вспышкам. Расположение врага было нерациональным и тактически неверным.

Комиссар поднял солдат в атаку. Он пытался по­дыскать нужные слова, но смог произнести только:

— Первый взвод!.. Мы — Первый и Единственный! Истребим их!

«Это сработает. Это сработает».

Третий взвод замер — отчасти по сигналу Роуна, отчасти при звуках близкой перестрелки где-то в джун­глях. Все, как один, нырнули в укрытие в зеленом по­лумраке зарослей. Белки настороженных глаз сверкают на темных масках камуфляжной краски при каждом звуке. Фейгор стер каплю пота со щеки. Ларкин угро­жающе водил своей модифицированной винтовкой из стороны в сторону, глядя в ночной прицел. Велн на­пряженно кусал губы, озираясь. Каффран застыл слов­но статуя, держа наготове лазган.

— Слева, — прошипел Роун, указывая направле­ние. — Перестрелка. Не более двухсот метров.

Майло, оказавшийся позади него, ткнул пальцем вправо.

— И справа, сэр. Чуть дальше, — прошептал он.

Фейгор уже собирался хорошенько врезать маль­чишке, чтобы помалкивал. Но Роун остановил его жес­том и кивнул.

— Чуткий у тебя слух, парень, — отметил он, вслу­шиваясь. — Он прав. Эхо искажает звуки, но рядом действительно идет еще один бой.

— Значит, противник со всех сторон… — выдохнул Фейгор. — Что будем делать?

Роун ощущал напряжение Фейгора. Ожидание, фесова неопределенность — частенько они были даже тя­желее, чем само сражение.

— Скоро мы найдем с кем сразиться.

Роун вынул из ножен свой посеребренный кинжал — тот самый, который дал ему Гаунт, Император прокляни его душу! — и примкнул затертый сажей клинок к вин­товке. Его солдаты немедленно примкнули свои штыки к лазганам.

— Будем идти тихо и скрытно, сколько сможем, — приказал Роун и поднял взвод в наступление.

Звук льющейся воды почти заглушал звуки близ­кой перестрелки. Но не далекий гром танкового сра­жения.

Маколл обогнул водоем по кромке заросших чер­ным мхом камней, все время держась в тени. Поток воды лился с тридцатиметровой замшелой скалы, взби­вая в пену озерцо. Было сумрачно и душно, словно летней ночью в темном помещении.

До слуха Маколла донеслось движение, скрежет камней на вершине скалы. Укрыться было негде, и, недолго думая, диверсант нырнул в темную воду, по­грузившись по шею. Оружие он держал одной рукой чуть ниже уровня глаз. Легко и бесшумно он ушел в тень камней, скрываясь за потоком воды.

Над ним, вдоль края скалы, двигались силуэты. Пятнадцать, а может, и двадцать воинов. Маколл уло­вил их запах — мерзкая, острая вонь чего-то почти нечеловеческого. Он слышал низкие, хриплые голоса, переговаривающиеся по коммуникатору на языке, ко­торого Маколл, к своему счастью, не понимал.

Разведчик почувствовал, что его мутит. Но это не был страх перед врагом или смертью. Это был ужас перед тем, чем является его враг. Перед самой его при­родой — его богомерзостъю.

Вода была холоднее льда. Конечности постепенно немели, но по лицу катились капли горячего пота. Мгновение — и противник исчез.

Маколл для верности выждал еще целых две мину­ты. Потом выбрался из воды и тихо двинулся в том направлении, откуда пришли враги.

Седьмой взвод покинул темноту зарослей, и их встретил нежданный солнечный свет. И еще более не­жданный обстрел. Трое солдат сержанта Лерода по­гибли еще до того, как тот успел отдать приказ пере­группироваться и открыть ответный огонь. Вражеский огонь крошил деревья вокруг, сдирая с них кору, пре­вращая растительность в мокрую труху. С другой сто­роны речушки, к которой вышли гвардейцы, из укры­тия по ним били два пулемета и не меньше десятка лазганов.

Лерод выкрикивал приказы сквозь свист лазерных лучей, отступая и одновременно ведя огонь от бедра. Двое гвардейцев уже успели занять выгодные позиции

и начали стрелять в ответ. Остальные сражались вмес­те с сержантом, одновременно пытаясь найти укрытие. Связист Таргин получил два попадания в спину. Тело обмякло, но так и осталось стоять, удерживаемое, слов­но марионетка, колючим плющом.

Лазерный луч обжог бедро Лерода. Оступившись, сержант беспомощно упал на колени и, уже в отчая­нии, распластался на земле. Он начал наугад палить в сторону врага. Его беспорядочный огонь задел что-то, возможно — боезапас какого-то оружия. На противо­положном берегу вспыхнул взрыв, разметавший дере­вья и вышвырнувший два горящих тела. Кувыркаясь в воздухе, они упали в воду. Отметив Лерода как ис­точник опасности, оба скрытых пулемета развернулись в его сторону и обрушили на него две длинные оче­реди.

Сержант видел их: две яркие линии трассеров, взры­вающих глину, приближающихся к нему, чтобы сме­шать с землей. Он был уже бессилен… нет времени. Лерод зажмурился.

Открыв глаза, он обнаружил, что каким-то чудом обе очереди не задели его, пройдя по сторонам.

Все безумие происходящего заставило его рассме­яться. Сержант перекатился в укрытие за деревом по левую руку. Воодушевленный этим внезапным спасе­нием, он призвал свой взвод подняться и как следует ответить врагу. Он ощущал такую же невероятную ра­дость, как на полях Основания, давным-давно, на Та­нит Магне, до Потери. Он и не думал, что когда-ни­будь снова ощутит это.

С чувством мрачной досады Корбек приказал вто­рому взводу отступать. Противник превосходил гвар­дейцев числом и почти успел обойти их. Танитцы от­ступали быстро и бесшумно, оставляя за собой под­рывные заряды и мины-растяжки.

После быстрых переговоров по вокс-связи второй взвод соединился с первым — отрядом самого Гаунта. Гвардейцы заняли позиции на берегу озера.

— Их тут как мух над дерьмом! — крикнул Корбек комиссару, глядя, как его солдаты выходят на позиции первого взвода. — Очень много, и настырные.

Гаунт только кивнул. Он направлял гвардейцев впе­ред, метр за метром, пытаясь найти точку для удара, чтобы опрокинуть врага и отбить дальний берег.

Со стороны отступления Корбека грянули взры­вы — солдаты противника напоролись на оставленные мины. Гаунт выругался. Ландшафт должен был дать преимущество Призракам в их партизанской войне. Но враги были везде, словно бродили по округе, сбив­шись с пути. У них не было никакого общего плана наступления, что, с одной стороны, ослабляло про­тивника. Но с другой стороны, выходило, что круп­ные силы врага рассеяны по территории и предска­зать их действия и направление движения было не­возможно.

Укрывшись рядом с ведущим огонь Раглоном, Гаунт жестом подозвал Корбека. Полковник бросился бежать по открытой местности. Его лицо и форма были заляпаны соком и ошметками разодранных стеблей и листвы. Он был похож на Лесного Старца на Фестивале Листвы дома, на Танит, когда…

Гаунт замер в замешательстве. Дома на Танит? Что за чертовщина творилась в его голове? Он никогда ничего не слышал ни о каком Фестивале Листвы, но воспоминания о нем на какой-то момент показались такими реальными. Комиссару даже показалось, что он чувствует запах пекущихся в угольных печах засаха­ренных плодов нэла.

— Что такое, сэр? — спросил Корбек, пытаясь втис­нуть свое могучее тело в укрытие.

— Ничего, — мотнул головой Гаунт.

Он достал инфопланшет из кармана своего кожаного плаща и подключил короткий провод к разъему вокс-передатчика на спине Раглона. Комиссар набрал свой код доступа на маленькой рунической клавиатуре, и на экране появилась информация о ходе битвы, передаваемая из основной базы данных командирского «Левиафана» генерала Тота. Гаунт выбрал режим просмотра общей диспозиции, чтобы они с Корбеком смогли оценить положение имперских сил в битве.

Танитцы оказались на карте тонкой, уязвимой линей, растянувшейся вдоль русла реки. По обе стороны от них полки тяжелой пехоты и бронетанковые части смогли продвинуться дальше, но и им пришлось нелегко. С востока вольпонцы прорывались при поддержке массированного огня артиллерии. Тем временем Шестой и Шестнадцатый Тринайские полки были остановлены и медленно погибали в мясорубке.

— Фес, плохи дела… — пробормотал Корбек. — Все наступление буксует.

— Придется нам подумать над тем, как исправить положение, — откликнулся Гаунт, серьезный и собран­ный.

Он переключил режим, выводя на экран карту с позицией Призраков. Практически все взводы были остановлены и вели тяжелые бои. Хуже всех пришлось Лероду. Взвод Роуна, отметил про себя Гаунт, пока что не ввязался в бой.

— Повезло ребятам? — поинтересовался Корбек.

— Возможно, они просто стараются побыть в сто­роне, — ответил Гаунт.

Третий взвод миновал скрытый в зарослях водоем, в который с высоты замшелой скалы низвергался не­большой водопад. Разделив взвод, Роун двинул отде­ления вдоль краев озерца.

Фейгор остановился, поднял что-то и показал майору. В его руке оказался лазерный магазин, но не имперского образца.

— Они проходили здесь.

— И мы опять разминулись! — выругался Роун. — Фес эти распроклятые джунгли! Мы среди врагов, но не можем их разглядеть!

Шедший с другой стороны озера Майло обернулся к Каффрану.

— Чуешь? — прошептал он.

— Грязь? Стоячая вода? Пыльца? — фыркнул гвар­деец.

— Джунгли пахнут не так, как раньше. Теперь запах очень похож на… нэловый лес. — Майло потер свой нос, будто не доверял ему.

Каффран сначала хотел посмеяться. Но потом по­нял, что и сам чувствует это. Это было просто неверо­ятно, ностальгия накрывала с головой. В воздухе сто­ял густой запах хвойных лесов Танит. Теперь, когда Каффран начал задумываться об этом, джунгли стали темнее, как хвойные леса на потерянной родине, на Танит. Это были уже не те сырые, зловонные джунгли, к которым привыкли на Монтаксе гвардейцы.

— Безумие какое-то, — пробормотал Каффран, при­касаясь к таким знакомым деревьям.

Майло кивнул. Это было безумно. И очень страшно.

Маколл осматривал поляну из тени цветущих зарослей, облепленных насекомыми. Судя по всему, не более двух часов назад здесь шел быстротечный, но крайне жестокий бой. Развороченные кратеры, обожженные и поваленные деревья, дымящиеся тела.

Разведчик двинулся вперед, чтобы осмотреться. Погибшие здесь были солдатами Хаоса. Все они бы­ли одеты в стеганую алую форму и тяжелую металли­ческую броню. На их шлемах были намалеваны столь

отвратительные символы, что Маколла начало тошнить, и он отвернулся.

Здесь погибли, наверное, не только сектанты, но тел их противников не было. И еще — ни одна из импер­ских частей на Монтаксе сюда не добиралась. Здесь был кто-то… другой? Маколл осмотрел раны на телах хаоситов. Тут и там он обнаруживал, что отверстия в шлемах и доспехах были проделаны не энергетическим оружием или взрывчаткой, а чем-то тонким и острым, с легкостью прорезавшем металлический сплав. В ство­ле дерева возле одного из трупов Маколл обнаружил снаряд неизвестного оружия. Тонкий звездообразный диск с невероятно острыми зубцами.

Сквозь дыхательный клапан его шлема просочился долгий глубокий вздох. Древний опустился на камен­ный трон в центре Внутренних Покоев.

Словно паук в центре сложной паутины, он потя­нулся и дотронулся разумом до сплетенных им нитей обмана. Покров иллюзий, которым он накрыл про­странство на многие километры вокруг. Теперь этот покров исполнял свое предназначение. Древний при­гляделся к умам тех, кто оказался в его паутине. Боль­шинство — грубые, жестокие, истекающие отравой Хаоса. Другие — мимолетные искры человеческих мыслей. Древний осознал, что имперцы наконец на­чали движение и теперь схлестнулись с силами Хао­са. Он видел кровавое сражение. И безоглядную храб­рость.

Люди всегда удивляли его этим. Их жизни были столь коротки, и они отдавали их столь щедро. Их отвага была бы достойна уважения, если бы не была потрачена так напрасно.

И все же он мог воспользоваться этим. О союзе с ними нельзя было и помыслить. Но ему потребуется все время, какое он сумеет выиграть. И эти упря­мые имперские солдаты, с их неизбывной потребностью сражаться и побеждать, могли ему в этом помочь.

Пришло время разыграть последнюю карту. Он ис­пользует в этом отчаянном гамбите людей, пусть от них и немного толку. Осталась последняя проверка.

Следуя мысленному зову Древнего, в зал вошел Муон Нол, Яростный Мститель, предводитель его лич­ной охраны. В левой руке он держал свой сияющий белизной шлем, алый плюмаж над ним был безукориз­ненно ровен. На его переливающихся голубых доспе­хах мерцали золотистые отблески. Отделанный тесь­мой плащ спадал с плеч до пояса, скрывая закреплен­ное за спиной оружие. Его глаза, исполненные древней мудрости и благородства, смотрели на Древнего. На уз­ком печальном лице читалась усталость.

— Муон Нол, как продвигается работа?

— Путь все еще открыт, владыка.

— Ему должно быть закрытым. Как долго еще ждать?

Муон Нол опустил глаза к отполированному мра­мору под ногами, в котором отражалось голубоватое сияние его брони.

— Все, кроме телохранителей, уже оставили это место, владыка. Ритуал Закрытия Врат уже начат. Потребуется еще немного времени, чтобы завершить его.

— Этот срок покажется малым лишь нам с тобой, Муон Нол. Но не врагу. Я страшусь того, что этого времени для них будет более чем достаточно. Нам не удастся завершить ритуал в срок. Нам придется отсечь Путь.

— Владыка!

Древний поднял ладонь, свободную от перчатки. Ед­ва уловимый жест хрупких пальцев заставил телохра­нителя замолчать.

— Судьба наша принимает не тот оборот, что при­ятен нам, Муон Нол. Но это все, что в наших силах сейчас. Мы обязаны защитить Долте. Теперь же я по­ступлю так, как и сказал тебе, и брошу последние свои силы на этот отвлекающий ход.

Муон Нол упал на колени перед троном Древнего и опустил голову.

— Ужель дошло до этого, владыка Эон Кулл?

Древний Эон Кулл едва заметно улыбнулся:

— Я и Путь едины, Муон Нол. Все эти бессчетные меры времени он был моим долгом и обязанностью. Мы, по сути, одно. Коли Врата должны закрыться — а им должно быть закрытыми, — будет справедливо, ес­ли книга моей жизни затворится вместе с ними. Это верно, и это неизбежно. Я не вижу в этом поражения или потери. И ты не должен. Владыка Эон Кулл за­крывает свой Путь в последний раз и на веки вечные. И Владыка Эон Кулл покидает этот мир вместе с ним.

Муон Нол поднял голову. Вправду ли блеснули сле­зы в его темных глазах? Эон Кулл решил, что, возмож­но, его самый верный воин имеет на это право.

— Теперь оставь меня. Накажи своим стражам го­товится к мыслетравме. Я пошлю за тобой позже, ко­гда все будет кончено, чтобы мы могли проститься.

Предводитель охраны поднялся, чтобы уйти.

— Муон Нол?

— Владыка?

Древний Эон Кулл поднял свое оружие, поко­ившееся при троне. Тусклый свет играл на длинном гладком стволе, рассыпаясь искрами по резьбе на ру­кояти и прикладе. Ульйове, Поцелуй Острых Звезд — прославленное и драгоценное оружие героя. В руках Эона Кулла оно принесло Долте немало славных по­бед.

— Возьми ее. Когда придет время, займи свое ме­сто и обращайся с ней как должно.

— Ульйове… Я не смею, владыка! Она всегда была вашей!

— Она моя, и посему я могу отдать ее, Муон Нол! Ульйове не будет счастлива, почивая во время этого великого свершения. Она должна подарить свой поце­луй нашим врагам хотя бы еще один раз.

Муон Нол с благоговением принял пушку.

— Она не канет в небытие безмолвно, владыка. Это великая честь для меня.

Эон Кулл лишь кивнул. Он отправил Муона Нола прочь из Внутренних Покоев. Древний сидел несколь­ко мгновений, размышляя о грядущей тишине. А по­том его разум вернулся к шумным существам снаружи, чьи искры разума сейчас метались, сражались, убивали и погибали среди джунглей Монтакса.

Эон Кулл встал и сошел со своего трона. Опустив­шись на колени посреди холодного мрамора Внутрен­них Покоев, он развязал изукрашенный мешочек на поясе. Его содержимое отозвалось тихим стуком. Кол­дун Эон Кулл бросил его на устланный плиткой пол. Осколки кости, на каждом из которых была выре­зана руна силы. Несмотря на царивший в помеще­нии сумрак, осколки сияли, словно льдинки под по­луденным солнцем, и Древний созерцал их расклад. Медленно обнаженными пальцами он начал переме­щать их, соединяя некоторые руны, оставляя другие в одиночестве, складывая третьи в небольшие кучки. Их расположение теперь было совершенно определен­ным.

Древний напрягся, чувствуя близкий пульс варпа. Психореактивные руны открыли для него доступ к не­укротимой силе варп-пространства, распахнув его мо­гучий разум навстречу окружающей силе.

Тогда он начал вытягивать и направлять силу варпа через руны. Осколки засветились ярче, застонав от проходящей сквозь них мощи. Разум колдуна едва справлялся. Прежде он никогда не пробовал совладать с таким потоком энергии.

Нет, это было не так. В молодости, когда он только ступил на Колдовской Путь, он творил не менее могу­чие ритуалы, даже с меньшим количеством рун. Его знания и навыки возрастали с веками, но молодости было не вернуть. Теперь ему требовалось гораздо боль­ше усилий, чтобы обуздать эту энергию. В унисон за­мерцали духовные камни на его рунических доспехах и вокруг трона. Очнувшись по его зову от вечного сна, души других колдунов и провидцев, давно покинув­шие плоть, присоединились к Древнему, направляя его и помогая своей силой.

Некоторые наиболее древние и мрачные духи упре­кали его за попытку совершить столь тяжелый риту­ал. Другие же помогали ему без возражений, успокаи­вая взволнованных сородичей. Ведь цель была прос­та и чиста: Долте. Долте должен жить, и Эон Кулл был прав, выходя за пределы своих сил ради этой цели.

Шум за спиной чуть было не отвлек его. Но это была всего лишь Фуегаин Фальчиор, учуявшая битву и теперь бившаяся в своих ножнах.

— Притихни, ведьмин клинок, — прошептал ей Эон Кулл и вновь полностью погрузился в ритуал.

Руны засияли еще ярче. Некоторые подпрыгивали на полу, словно землетрясение подбрасывало их в воз­дух. Камни духов озарились пульсирующим светом. Эон Кулл заглянул в варп, и варп излился в него. Он позволил силе течь через него, подчиняясь быстрому, животворящему ритму.

Его обнаженная рука сжалась в кулак. На запястье вздулись вены. Боль поднималась откуда-то из глу­бин его естества. Из носа хлынула водянистая кровь. Не обращая внимания на боль, он рассмеялся. Как бы ни было ему сейчас странно или печально, это мож­но обратить в победу. По крайней мере, он надеялся, что это станет победой для его народа и для всего Долте.

Небо над дикими джунглями Монтакса вздыбилось и взорвалось. Тысячи ослепительных ветвистых молний обрушились с небес, которые лишь минуту назад сияли чистой синевой. Стволы деревьев превращались в щеп­ки под тяжелыми ударами молний. Несколько импер­ских танков, шедших в авангарде наступления, постигла та же участь. Вольпонская «Гончая Ада» столкнулась с шаровой молнией — ее резервуар с огнесмесью вспых­нул, превратив танк в гигантский факел. В небольшой бухте, где расположилась батарея «Василисков», подня­тые к небу стволы самоходных орудий превратились в громоотводы. Охваченные электрическими разрядами экипажи машин извивались в жутком танце или рас­текались по раскаленным добела корпусам машин. Че­рез десять секунд произошла детонация боеукладки. Не меньше квадратного километра джунглей взлетело на воздух шквалом раскаленной энергии и обломков.

Находившийся в шестнадцати километрах от места взрыва командирский «Левиафан», возвышавшийся на сотню метров, содрогнулся. Экипаж выбросило из кре­сел. Множество экранов и голографических дисплеев заполнили помехи, заставив генерала Тота вскочить. Он отчаянно выкрикивал приказы в темноту.

Вскоре молнии перекрыл ливень. На джунгли рух­нули стены неестественно холодной воды, мгновен­но изорвавшие в клочья сочные кроны деревьев, рас­терзав лианы, обломав ветви. Забыв о битве, вымокшие имперские войска бросились прочь, пересекая некогда маленькие речушки, теперь превратившиеся в бурные кровавые потоки.

Взвод Варла нашел укрытие среди скал, моля о спасении, пытаясь не захлебнуться в потоках. Линии вокс-связи оборвались, видимость сократилась до рас­стояния вытянутой руки.

Войска Империума охватил страх. Враг исчез в глу­бинах шторма по всей длине фронта. Артиллерия про­тивника продолжала свой нещадный обстрел, но ее снаряды казались жалкими детскими игрушками в сравнении с буйством стихии. Гвардейцы шептались о призванной колдунами Хаоса буре.

Бойцы взвода Лерода — те, кто выжил, — бежали сломя голову сквозь струи дождя, едва разбирая доро­гу. Тем не менее они были почти что благодарны за шанс вырваться из этого тупика.

Половину взвода Домора унесло бурным потоком. Двое солдат захлебнулись.

А следом за дождем пришел и град. Осколки раз­мером с кулак обрушились с неба на западном краю, ломая кости. Девятнадцать вольпонцев погибло в пер­вые минуты. Градины били с такой силой, что остав­ляли вмятины на танковой броне.

Внезапно оказавшись по колено в бурных потоках жидкой грязи, первый и второй взводы начали отсту­пать от берега лагуны. Гаунт шел впереди, хватаясь за лианы и стебли, чтобы не упасть. Корбек подгонял от­стающих, попутно таща на себе рядового Мелка, сло­мавшего ногу.

— Что, фес побери, здесь происходит?! — пытался перекричать ливень Гаунт.

Никто не отвечал. Но в голове каждого солдата вер­телась страшная мысль: «Колдовство».

По краям штормового фронта гуляли настоящие торнадо. Имперские войска быстро лишились воздуш­ной поддержки, прибитой к земле бурей. Но до того как эскадрильи были отозваны, два «Мародера» уже успели погибнуть. Один из них — под вой перегружен­ных двигателей и сорванных стабилизаторов — превра­тил свое падение в пиррову победу для врага. Пилот в последний момент успел направить машину на скопле­ние танков Хаоса на поляне, создав тем самым еще одно озеро. Многочисленные взрывы потерялись в реве урагана.

Попавший в грохочущий поток, оглушенный дождем и наводнением, Маколл вцепился в почти поваленное мангровое дерево, ставшее его единственным шансом не утонуть. Сморгнув капли воды, он успел увидеть, как его лазган уносит поток грязной воды, полный листвы. Это было для него настоящей потерей. Он так береж­но относился к этому простому, стандартному предмету экипировки. Никто так не заботился о своем оружии, не поддерживал его в порядке и чистоте, как Маколл. А теперь поток уносил его вдаль, грязное и разбитое. Но главное — разведчик был еще жив. Во всяком слу­чае, пока держатся корни.

Роун гнал свой взвод вперед сквозь бурю. Волосы и форма солдат вымокли и теперь липли к телу. Впе­реди возник какой-то монумент, сложенный из камен­ных блоков. Роуну он показался странно знакомым. Вой ветра поглотил выкрикиваемые им приказы.

Отломившаяся ветка, подхваченная с практически горизонтальным ливнем, ударила рядового Логриса по шее. Майло попытался оказать ему помощь, но было уже слишком поздно. Шея несчастного гвардейца сло­малась, и его голова неестественно запрокинулась. Его тело уже начала затягивать трясина, в которую превра­тилась почва под ударами дождя.

Каффран схватил Майло и потащил сквозь ураган ветра, дождя и листьев в укрытие за камнями. Роун торопил их присоединиться к остальным: Фейгору, Ко­уну, Велну, Макендрику, Ларкину и Чефферсу. Вот только Чефферс был уже мертв. На нем не было ни­каких следов ранения, пока Коун не заметил струйку крови, сочащуюся из горла. Что-то торчало из его шеи. Лист. Ураган подхватил этот лист, запустил его острым кончиком вперед, и жесткий листок на всей скорости пронзил горло солдата.

Прячась от воющего ветра и яростного дождя за камнями, гвардейцы в ужасе обнаружили, что их пла­щи и форма тоже изрезаны такими листьями.

— Да что это за буря такая? — взвыл Каффран по­верх ветра.

— И откуда она взялась так внезапно? — отклик­нулся Фейгор.

Роун не знал. Ведь до этого все шло гладко. Сбор на полях Основания. Подготовка к отбытию. И вдруг — буря, каких он никогда не видел в Танит Магне.

— Клянусь жизнью, это происки наших врагов! — крикнул он гвардейцам. — Внезапное нападение! Они хотят забрать у нас нашу Танит! Оружие к бою!

Гвардейцы повиновались, проверяя лазганы.

Все, кроме Майло.

— Майор… что вы только что сказали?

Роун оглянулся на парня:

— Я знаю, это твой первый бой, слизняк. Но по­старайся думать как солдат. Понимаю, ты еще совсем зеленый, только прибыл сюда с провинциальной фер­мы Магны, но тебе придется сражаться!

Майло моргнул. Похоже, буря, от которой гвардей­цы укрылись за стеной из каменных блоков, оглушила его. А Роун и остальные так и вовсе с ума посходили. «Это не Танит! Они все ведут себя так, словно это наша родина, и…»

Он замер. Стена перед ним была высечена из цельного куска танитского базальта, который добыва­ли на Прайзе. На камень был нанесен геральдический знак курфюрста Танит. Майло знал это место… боко­вой коридор, ведущий от западного бастиона столи­цы. Но…

Майло на мгновение засомневался. В его памяти всплывали странные картины. Погибающий мир. Маленькое братство выживших… Призраки… и он играет им на волынке, побуждая не сдаваться.

«Всего лишь сон. Простой кошмар», — осознал Май­ло. Сейчас он находился среди новобранцев во время Основания полков Танит, и Хаос обрушился на его род­ной мир. Теперь у них не было выбора. Стоять и сра­жаться или умереть. И если они погибнут, Танит погиб­нет вместе с ними.

Буря — шестидесятикилометровый диск, соткан­ный из черных туч и грозовой ярости — накрыла ме­сто сражения и упрямо отказывалась уходить. Сила ее была столь велика, что даже мощные вычислители на борту гексобора «Святость», зависшего на высокой ор­бите, не смогли оценить ее истинные масштабы или прорваться сквозь заслон беснующихся помех, созда­ваемых штормом. Все имперские части, сохранившие хоть какую-то мобильность, не смытые потоками и не завязшие в трясине, начали отходить на исходные ру­бежи так быстро, как могли в этих тяжелых услови­ях. Многие подразделения, в основном бронетанковые, увязли в раскисшей почве, беспомощные и отрезанные от основных сил.

Никто, даже старшие тактики генерала Тота, не могли определить нынешнее положение, состояние и действия противника, с которым предполагалось сра­жаться. Возможно, враги отступили? Может, они так же слепо метались по джунглям или же погибли в этой жуткой буре? А может, все это их рук дело?

Многие ветераны и офицеры Имперской Гвардии и прежде видели психические бури — любимое оружие устрашения хаоситов. Но эта буря была другой. В ней не было болезненного привкуса, не было мерзостного смрада, не было тяжести в воздухе, от которой кожа покрывалась мурашками, желудок выворачивало наиз­нанку, а разум заполнялся дикими кошмарами.

Просто ураган титанических масштабов. Почти что чистая сила природы. Почти чистая… Но если бы сол­даты могли ощущать такие вещи, они бы все равно почувствовали силу варпа. Она была здесь, и в этом не было сомнений.

Во всяком случае, инквизитор Лилит в этом не со­мневалась. Ее тренированные чувства сразу уловили хо­лодное прикосновение псайкерской силы, направляю­щей бурю. Более того, ей пришлось потрудиться, чтобы эта сила не врывалась в ее разум ревом все той же бури. Слухи о том, что на этой планете творится некое кол­довство, оказались чистой правдой. Но это колдовство было таким сильным и ясным, какого Лилит никогда прежде не чувствовала.

Она шагала сквозь ливень в длинном кожаном пла­ще, накинув на голову капюшон. Не отрываясь смот­рела на шторм, бушующий в двух километрах от нее. Ее телохранители шли следом. Она чувствовала их нервозность и нежелание идти туда, откуда бежал лю­бой другой гвардеец в здравом уме. Но лорд-милитант генерал Булледин приказал им содействовать ей, а его и инквизитора солдаты боялись гораздо больше, чем любого шторма.

Ее эскорт состоял из тридцати бойцов Пятидесято­го Королевского Вольпонского полка. Все они были одеты в серые с золотом доспехи и низкие стальные шлемы вольпонских войск. Поверх брони каждый на­кинул дождевик. Могучие плечи и руки солдат покры­вали пластины панцирной брони. В руках каждого красовался матово-черный хеллган, только что выдан­ный из оружейных Лейпалдо. На армапласовых кира­сах солдат красовались голубые имперские орлы. Это означало, что все они принадлежат к Десятой брига­де, элитному подразделению ветеранов. Инквизито­ра должны сопровождать только лучшие из лучших. Вместе с ними шел личный астропат Лилит в длинном балахоне. Он дергался и спотыкался при каждом рас­кате грома, и солдаты старались держаться от него по­дальше.

Командир отделения, майор Жильбер, нагнал ин­квизитора и шел с ней рядом. Его лицо было мрачным, но он излучал неприятную ауру помпезной гордости за то, что ему доверили подобное задание. Ее Лилит тоже с трудом выносила.

— Могу ли я поинтересоваться нашей целью и ма­ршрутом движения, моя госпожа инквизитор? — спро­сил Жильбер на формальном языке имперского двора.

Лилит знала, что отчасти он хочет произвести на нее впечатление, а отчасти — просто самоутвердиться. Огромный вольпонец явно хотел показать, что он не «простой солдат. Будто бы он был… ровней инквизи­тору…

— Я дам вам знать, когда решу, майор, — ответила она на грубом, безыскусном низком готике простых солдат.

Она понимала, что это оскорбление, но, возможно, оно собьет спесь с этого офицера. Она не собиралась тратить время на обходительные манеры. Майор ко­ротко кивнул, и Лилит улыбнулась его подавленной вспышке гнева.

Они миновали мелкий, но широкий канал с быст­рым течением, в котором застряло несколько «Химер» роанских Диггеров, и гвардейцы пытались помочь им выбраться. Нервные, напуганные солдаты мельтешили вокруг, кричали, чертыхались, налегая на уложенные под буксующие гусеницы ветви. Мелкий частый дождь, который ветер приносил оттуда, где бушевала стихия, подергивал рябью водную поверхность.

Перейдя канал, отряд инквизитора двинулся вдоль берега в сторону бури. Здесь поток уже наполняли об­ломки деревьев, предметы экипировки солдат, шлемы, тела утонувших, подхваченные грязной водой.

Лилит остановила отряд на открытом участке, где лиственные деревья превратились в огромные черные головешки под ударами молний. Землю покрывал ко­вер щепок и размозженных стеблей и листвы. Инкви­зитор вынула свой инфопланшет и просмотрела ин­формацию на нем. В него были внесены данные обо всех имперских частях и о позициях, которые они за­нимали до бури, — сложная мозаика диспозиций, ко­торую даже опытный тактик смог бы разобрать только через несколько часов. Но Лилит уже нашла нужный ей участок — тот, который занимал третий взвод Танитского Первого и Единственного.

Маколл смог взобраться повыше, едва выдержи­вая натиск ливня и шквального ветра. Небеса были черными как ночь. Зрение Маколла никак не могло приспособиться к мраку из-за ослепительных вспы­шек молний. Непрекращающийся гром почти оглу­шил его. Возвышение, на котором нашел пристанище разведчик, подмывало дождем, и оно начинало обва­ливаться. Не раз он падал и едва удерживался на высоте, когда кусок жирной, скользкой грязи вдруг уходил из-под ног и обрушивался вниз. И тут мол­ния высветила нечто, что заставило Маколла заме­реть. Он дождался следующей вспышки, чтобы убе­диться.

Руины. Те самые руины, которые он однажды за­метил во время патрулирования и так долго пытался обнаружить потом. Во второй раз он их не упустит. Маколл выждал еще три или четыре вспышки, при каждой запоминая окружающий ландшафт вокруг се­бя и вдали. Местность открывалась ему лишь на мгно­вение во вспышке белого света.

В свете последней молнии он увидел движение. Вы­ше по склону он заметил вражеских воинов, случайно наткнувшихся на разведчика. Мир погрузился в сырую темноту, которую немедленно разорвали ярко-красные лазерные лучи, летящие в его сторону. Маколл припал на колени, пытаясь использовать склон как укрытие от врагов, спускавшихся к нему.

Новая вспышка. Они все ближе. Не менее шести воинов. Большинство держали оружие одной рукой, другой цепляясь за торчащие растения и камни, чтобы не упасть при спуске по скользкому склону. Темнота. Снова шквал алых лучей.

Маколл выхватил лазерный пистолет. Он практи­чески ничего не видел. Но вспышки вражеского ору­жия послужили для него ориентирами. Подождав но­вых выстрелов, он открыл огонь в том направлении. А потом немедленно сместился влево, чтобы самому не выдать свою позицию.

Его расчет оказался верным. Насыпь, за которой он прятался, в следующий момент взорвалась под удара­ми сразу четырех лазерных очередей. В воздух взлете­ли брызги кипящей грязи. Дождь немедленно осту­дил их.

Еще одна молния. В этот короткий миг Маколл успел заметить огромный силуэт хаоситского солдата прямо рядом с собой. Может быть, он пытался обой­ти с фланга последнюю позицию Маколла, а может, скользкая грязь невольно ускорила его спуск. Они почти столкнулись.

Маколл вскинул пистолет и выстрелил в упор пря­мо в грудь вражеского солдата, не давая тому шанса ответить. Противник — огромный, тяжелый и зловон­ный воин в цепях и ржавых угловатых бронепластинах — рухнул на Маколла и сбил его с ног. Под тя­жестью трупа разведчик начал съезжать вниз по скло­ну. Он изо всех сил боролся, чтобы сбросить с себя тело врага, и наконец освободился. Падение замедли­лось, и теперь он медленно сползал вниз головой ря­дом с трупом.

Резким усилием Маколл встал на колени, дваж­ды поскользнувшись, прежде чем смог удержать рав­новесие. Он был весь перемазан грязью и слизью, но хлещущий ливень быстро промыл ему глаза. Похо­же, грязь плотно набилась и в уши, потому что теперь он вообще ничего не слышал. Или все же постоянные раскаты грома наконец порвали его барабанные пере­понки? Вспышка его выстрела привлекла огонь про­тивника. Он все еще мог видеть ярко-красные лучи, но звука не слышал. В ушах метался только постоянный низкий гул.

Разведчик бегло обыскал труп. Винтовки нигде не было, но на поясе обнаружился древний лазерный пис­толет. Маколл вытащил оружие из кобуры. Пистолет был длиннее, тяжелее и куда более замысловато укра­шен, чем его собственный, стандартный. Толстая груше­видная рукоятка была обтянута крепкой кожей и цепя­ми, корпус был инкрустирован золотом и перламутром, из которых складывались странные символы. Желтый огонек на боковом индикаторе говорил о том, что ору­жие полностью заряжено.

Внезапно гвардейца окатило голубоватым искус­ственным светом. Фосфорные шашки — сначала две, потом и третья — упали на склон недалеко от него. Глаза Маколла перенастроились на мерцающий се­рый полумрак. Теперь он мог разглядеть черные си­луэты деревьев, мигающую завесу дождя. Разглядел он и своего врага: не меньше девяти солдат, карабкаю­щихся по склону в его сторону.

Но теперь и они могли его видеть. И они открыли огонь. Выстрелов было почти не слышно, только какой-то звук, похожий на клацанье зубов. Вокруг Ма­колла заплясали фонтаны грязи. Слева от него лазер­ные лучи вонзились в ствол пятидесятиметрового де­рева и повалили его. Маколл ринулся в его сторону, поднырнул под стволом через промытый потоком во­ды канал. Вынырнув с другой стороны, укрытый по­валенным деревом, Маколл обнаружил, что снова слы­шит. Похоже, вода смыла грязь. Звук накрыл его с головой: гром, треск выстрелов, гортанные голоса, по­хожие на лай гончих.

Врывшись коленями в грязь, Маколл перегнулся через ствол дерева и открыл огонь из обоих писто­летов: яркими белыми лучами из уставного оружия и темными, багряными — из трофейного. Он расстрелял двух ближайших хаоситов, убив обоих. Тело одного мешком рухнуло в заросли. Другой упал лицом в грязь и, распластавшись, медленно сползал по склону, пока его тело не подхватило течение внизу.

Пригнувшись, Маколл прополз дальше вдоль ствола. За его спиной на то место, где он только что был, обрушился лазерный огонь, испепеливший древесину. Снова укрепившись в грязи, Маколл сделал еще не­сколько выстрелов, один из которых пришелся точно в висок третьего солдата.

Еще двое хаоситов оказались рядом, но Маколл не смог толком прицелиться из-за ветвей. На разведчика снова обрушился вражеский огонь. Он начал отстре­ливаться. Один из выстрелов пробил плечо солдата, обходившего его слева. Лазерный заряд разнес в щеп­ки ветвь дерева прямо перед Маколлом, и разведчик нырнул обратно в укрытие, пытаясь вытащить щепки, пробившие его запястье и пальцы.

Забыв про боль от неглубоких ран, Маколл пополз вдоль ствола дерева обратно, на свою исходную пози­цию, чтобы обмануть атакующих. Как только он под­нялся, наводя оружие, то обнаружил троих солдат воз­ле своего предыдущего укрытия. Они подобрались к стволу дерева, чтобы расстрелять укрывшегося там раз­ведчика, раньше, чем осознали, что их выстрелы не на­ходят цели. Один завалился на спину и сполз под де­рево, другой перегнулся через ствол, а потом съехал

в жидкую грязь, которая немедленно поглотила его. Третий так и остался висеть на ветвях.

Световые шашки начали выдыхаться, и вспышки молний снова вступили в свои права. Разведчик смог разглядеть десятки вражеских солдат, спускающихся к нему по склону. При этом в непосредственной близос­ти оставалось еще четверо или пятеро.

Его удача иссякала вместе с вариантами дальней­ших действий. Он бросился бежать — сначала вдоль упавшего дерева, а потом, огибая холм, в сторону руин впереди. Вслед летели выстрелы. Один раз он спотк­нулся и упал. Это спасло ему жизнь. Как раз там, где секунду назад была его голова, просвистел лазерный луч. Невольно он откатился к берегу протекавшего ря­дом потока и, кое-как поднявшись, заставил себя бе­жать дальше. Новая порция осветительных шашек. Се­ребристый свет коснулся кипящей грязи, склона холма, дождевой завесы. Деревья вдруг стали черными паль­цами, заслонившими озаренное светом небо.

Перед ним из дождя возникли два солдата. Они бежали прямо на него. Неприцельные выстрелы одно­го из них прошли мимо. Пистолеты были все еще в руках Маколла, и он просто застрелил обоих в лицо, пробежав между ними. За ними шли еще трое. Один из них успел отреагировать достаточно быстро и вы­стрелить. Маколл почувствовал, как его шею дерну­ло назад. Что-то горячее больно задело голову. Лицо мгновенно залила кровь. Разведчик подумал, что умер. Что все его мысли, его движения не что иное, как за­поздалая реакция нервной системы, несущая его впе­ред за гранью смерти. А его мозги, должно быть, уже вылетели через дыру в затылке.

Как бы то ни было, он не собирался останавливать­ся. Он расстрелял убившего его солдата из обоих пис­толетов. Потом выбросил их вперед, в прыжке пытаясь прицелиться в оставшихся солдат. Храбрый, но очень глупый прыжок. Маколл приземлился в скользкую грязь. Почва ушла из-под ног, и разведчик рухнул на землю, промазав оба раза. Солдаты, пытавшиеся оста­новить его, открыли огонь одновременно и случайно убили друг друга. Маколл с трудом поднялся на ноги, громко смеясь над этой странной справедливостью. По­том убрал один из пистолетов в кобуру, чтобы осмот­реть рану. Он ожидал нащупать острый край разбитого черепа. Однако все, что он обнаружил, — это кровавую полосу вдоль всей головы и сгоревшие волосы. Фураж­ка исчезла. Похоже, просто скользящее попадание. На­верняка Роун еще долго будет шутить о фантастичес­кой прочности его черепа.

Он заковылял обратно к склону, не обращая вни­мания на град алых лучей. Враг многократно превос­ходил его числом и огневой мощью. Маколл понял, что пора обратиться к последнему варианту.

Разведчик нашел наиболее прочный, на его взгляд, ствол и привязал себя к нему ремнями разгрузочной системы. Потом извлек из набедренного кармана три цилиндрических подрывных снаряда. Связав цилинд­ры вместе липкой лентой, он бросил их через голову назад, на склон.

Удар молнии пришелся ровно на тот момент, когда сработали детонаторы, и гром утонул в грохоте взрыва. А потом весь склон обрушился вниз. Могучий селевой поток из жидкой грязи, обломков деревьев и камней в мгновение ока смыл вражеских солдат, похоронив их у подножия холма.

Волны грязи накрыли Маколла с головой. Ветви, уносимые потоком, врезались в него. Он почти захле­бывался, не успевая выплевывать заливающуюся в рот грязь.

А потом все кончилось. Только буря продолжала бу­шевать. В воздухе запахло сырой землей. Маколл сви­сал на ремнях со ствола дерева. Сель вырвал почву у него из-под ног, а потом унес еще несколько слоев. Но корни дерева оказались достаточно глубоко, чтобы выдержать этот натиск. И теперь оно гордо возвыша­лось среди ровной площадки в форме полумесяца, об­разованной слоем сошедшей грязи.

Маколл расстегнул разгрузочные ремни и упал в грязь. Рядом из-под завала торчала еще дергающаяся рука одного из вражеских солдат. Маколл выхватил пистолет и стрелял в грязь, пока рука не перестала двигаться.

Разведчик смог взобраться на следующий холм и заглянуть в глубокую долину, где располагались на ис­кусственном возвышении таинственные и величествен­ные руины. Осветительные шашки постепенно гасли, но Маколл уже успел все разглядеть.

Войска Хаоса осаждали руины. Сотни тысяч вра­жеских солдат, чьи доспехи блестели под ливнем, как панцири жуков, штурмовали развалины со всех сторон.

Они не обращали внимания на бурю. Словно для них не было ничего важнее этой изъеденной временем каменной короны на вершине насыпи.

— Что это за место такое? — громко выдохнул Ма­колл. — Что им там нужно?

Гремящий, беснующийся ураган не ответил ему.

Небо над их головами билось в агонии, исходя электрическими конвульсиями. Первый взвод и остат­ки отряда Корбека соединились с выжившими из взво­да Лерода, случайно вышедшими к их позиции посре­ди общей неразберихи. Теперь все они пробивали себе путь к отступлению.

Гаунт догнал Корбека, идущего во главе колонны сквозь заросли и ливень. Рядового Мелка теперь та­щили на носилках в хвосте общей процессии.

— Что стряслось? — крикнул он полковнику сквозь бурю. По лицу комиссара струилась вода.

— Река! — изумленно ответил Корбек.

Перед комиссаром предстал несущийся между де­ревьями поток — глубокий, пенистый и угрожающе быстрый. Когда Призраки шли здесь, этой реки не бы­ло. Гаунт некоторое время стоял под струями дождя, пытаясь разглядеть в мерцающей тьме, куда же они забрели. Наконец он подозвал рядового Макти и взял один из его подрывных зарядов. Пораженный Корбек наблюдал за тем, как Гаунт привязывает взрывчатку к мощному стволу дерева и устанавливает таймер.

— Все назад! — крикнул Гаунт.

Взрыв подрубил дерево чуть выше корня и повалил его шестидесятиметровый ствол поперек бурной реки. Получился своего рода мост.

Один за другим гвардейцы начали перебираться на другую сторону. Корбек пошел первым, своим приме­ром показывая, что по стволу действительно можно пройти. Он проклял все на свете, чертыхаясь всякий раз, когда его руки начинали скользить по коре дерева. Рядовой Воул поскользнулся и сорвался с импрови­зированного моста. Поток немедленно подхватил его и унес как щепку. Кричащую щепку.

На другой стороне Корбек уже разворачивал за­щитный периметр. Как только очередной вымокший гвардеец ступал на берег, полковник немедленно на­правлял его на позицию. Так вокруг моста быстро об­разовался кордон из вооруженных и готовых к бою солдат, способных прикрыть переправляющихся това­рищей.

Сам же Корбек вскоре двинулся вперед, в заросли хвоща и лиан. Длинные листья растений шумно вол­новались под ударами дождя. Впереди что-то двига­лось. Корбек сообщил об этом по коммуникатору, но никто не ответил. Буря перебила все линии вокс-связи. Сжимая в скользких холодных руках лазган, он двинулся вперед.

Справа от него раздался выстрел хеллгана — харак­терный резкий хлопок. Промах. Полковник ринулся вперед и практически влетел в объятия троих солдат, вырвавшихся ему навстречу из темноты. Корбек поте­рял лазган. Удар по затылку бросил его на землю, но полковник быстро опомнился и ударил в ответ. Один из нападавших упал в грязь. Другой стал пинать его — полковник, в свою очередь, нанес ответный удар. Что- то с хрустом сломалось.

Вскоре Корбек уже сражался с последним и самым здоровым из нападавших, слепо барахтаясь в фонта­нах грязи и потоках ливня. Полковник успел заметить серо-золотой окрас доспехов противника, ярко-синий знак имперского орла. Придавленный сопротивляю­щимся врагом, Корбек нанес два удара туда, где долж­но было находиться лицо. Затем он скинул нападав­шего и оседлал его. Молния. Корбек теперь увидел, что дрался с вольпонским Аристократом. Лицо круп­ного солдата было разбито. Точнее, майора. Корбек об­наружил, что держит его за горло.

— Какого феса? — воскликнул он.

И немедленно обнаружил, что в его голову уже уперлись стволы нескольких хеллганов.

— Ты, зловонный ублюдок! — зло прошипел май­ор, пытаясь встать.

Корбек поднял руки, глядя на упершиеся в его ли­цо стволы. Освобожденный майор скинул его с себя, встал, выхватил свой хеллган и тоже нацелил его на Корбека.

— Стой, — произнес властный голос, тихий, но лег­ко пробивающийся сквозь гром.

Гаунт вышел из зарослей. Его болт-пистолет уста­вился прямо в лоб майора Жильбера. Остальные Арис­тократы резко развернули оружие в его сторону, но комиссар и бровью не повел.

— Живо! — приказал Гаунт, не опуская оружия.

Корбек тем временем поднял взгляд и обнаружил, что пистолет вольпонца все еще нацелен на него.

— Убей его, и я уверяю тебя, Жильбер, ты сдох­нешь еще до того, как твои люди шелохнутся. — Гаунт говорил глухо, с угрозой. Корбек хорошо понимал, что это значит.

— Гаунт… — выдохнул Жильбер, не убирая оружия.

Из-за спины комиссара появились остальные При­зраки, мгновенно взяв на мушку Аристократов.

— Похоже, мы зашли в тупик, — отметил Корбек.

Жильбер пнул его, не убирая пистолет от головы

полковника и не отводя взгляд от Гаунта.

— Опустите оружие, майор Жильбер!

Из зарослей выступила инквизитор Лилит. Ее лицо скрывал капюшон. Раскат грома подчеркнул весомость ее слов. Поколебавшись, Жильбер убрал пистолет.

— Извольте помочь полковнику Корбеку поднять­ся, — добавила она на безупречном придворном диа­лекте.

Гаунт не шелохнулся.

— И вы, комиссар, тоже потрудитесь убрать оружие.

Гаунт подчинился.

— Инквизитор Лилит.

— Да, мы снова встретились, — сказала она, отво­рачиваясь. Угрожающий черный силуэт среди ливня.

Жильбер протянул руку Корбеку и помог ему встать. Их глаза встретились в этот момент. Жильбер был выше танитца на несколько сантиметров, а его широкие, закованные в бронепластины плечи застав­ляли Корбека казаться рядом с ним немощным. Одна­ко полковник выигрывал в весе.

— Без обид, — прошипел майор в лицо Корбеку.

— Без обид, Аристократ… До следующего раза.

Гаунт двинулся к Лилит и миновал майора, обме­нявшись с ним взглядами. Оба они помнили Вольтеманд.

— Инквизитор Лилит, — Гаунт пытался перекри­чать шторм, — это просто случайность или вы искали со мной встречи своими псайкерскими силами?

Она обернулась и посмотрела на него ясными гла­зами.

— А вы как думаете, Ибрам?

— Что я, по-вашему, должен думать?

Инквизитор слегка улыбнулась. Капли дождя сте­кали по ее бледной коже.

— Психическая буря обрушивается на фронт, сры­вая все наступление.

— Пока что вы говорите мне то, что я и так успел заметить.

— Где ваш третий взвод?

— Может, вы мне расскажете? — пожал плечами Гаунт. — Вокс-связь не работает в этом аду.

Лилит показала ему светящуюся карту на инфопланшете.

— Они вот здесь, согласно последним данным. Вам не кажется, что это важно?

— Что именно?

— Майло… Да, он, конечно, вывернулся и ответил на все мои вопросы. Но я все еще сомневаюсь…

— В чем вы сомневаетесь, инквизитор?

— Парнишка, подозреваемый в сокрытии псайкерской силы. Вы даете ему место в войсках. И вот он в самом центре всей истории…

— Брин Майло не виновен в происходящем.

— Правда? Вы можете поручиться?

Гаунт промолчал.

— Что вы знаете о псайкерах, комиссар? Вы об­щались с ними? Наблюдали когда-нибудь, как они созревают? Мальчик или девочка, совсем еще подрос­ток, никогда не проявлявший никаких особых спо­собностей, внезапно становится тем, чего мы стра­шимся.

Комиссар молчал. Ему не нравилось, какой оборот принимает этот разговор.

— А я видела, Ибрам. Внезапное проявление си­лы, управлять которой никогда не учили. Внезапный всплеск активности. Вы не можете точно сказать, что Майло здесь ни при чем.

— Он ни при чем. Я это знаю.

— Увидим. В конце концов, я здесь именно за этим.

Роун выглянул в узкую бойницу в монолитной стене. Ночной дождь и яростный ветер хлестали по деревьям. Снаружи были огни. Но это были уже не теплые огонь­ки костров полевых кухонь на полях Основания. Небо обрушилось. На Танит пришла гибель. Если в этом и оставались сомнения, то их развеяли сигнальные ракеты, взметнувшиеся над деревьями несколько минут назад.

Майор плотно прижал к груди свой лазган, только что выданный ему из оружейных. По крайней мере, у него будет шанс воспользоваться им перед смертью.

— Что происходит, сэр? — спросил рядовой Кафф­ран.

Роун подавил желание наорать на него. Парень был еще совсем зеленым. Это его первый бой. А Роун был единственным офицером здесь.

— Общепланетарный штурм. Враг напал на нас, по­ка мы собирались отбывать.

Солдаты заныли.

— Нам конец! — взвыл Ларкин, и Фейгор заставил его замолчать ударом по почкам.

— Разговорчики! — прикрикнул Роун. — Они не за­берут у нас Танит без боя! К тому же мы наверняка не единственное подразделение в замке курфюрста. Наш долг теперь — защитить его жизнь.

Остальные перестали шептаться и закивали. Это был отчаянный жест, но он казался верным. Все чувствова­ли это.

Фейгор снова проверил коммуникатор.

— Ничего. Все каналы лежат. Должно быть, нас глу­шат.

— Продолжай попытки. Мы должны выяснить местоположение курфюрста и установить защитный пери­метр.

Брин Майло чувствовал жуткое головокружение. Все казалось каким-то нереальным. Но он одернул се­бя, списав все на шок от внезапности происходящего.

Будто бы перспектива покинуть Танит навсегда бы­ла недостаточно тяжелой. Все гвардейцы нервничали в последние дни. А теперь… этот кошмар.

Вот на что это все было похоже. Кошмар. Излом реальности, в котором что-то было размыто, а что-то, наоборот, казалось слишком ярким и четким.

У него не было времени утешать себя или хотя бы привести в порядок нервы. Сполох огня и грохот ору­жия ворвался в коридор за их спинами. Враг смог про­биться во дворец.

Взвод Роуна занял укрытия вдоль стены и открыл огонь.

— За Танит! — выкрикнул майор. — До тех пор, пока она жива!

Древний Эон Кулл резко очнулся. Изо рта вырвал­ся звериный крик боли. Он обнаружил, что лежит на гладком каменном полу Внутренних Покоев. Первые несколько мгновений не мог вспомнить, кто или что он такое.

Память возвращалась к нему, словно крупицы пес­ка, падающие сквозь горлышко песочных часов. Он потерял сознание и лежал все это время в забытьи, некому было прийти ему на помощь.

Он едва смог подняться. Пальцы дрожали, руки ви­сели безвольными тряпками. Кровь заливала нос и рот. Его внутренние органы и сдавленные легкие судорожно подергивались, как умирающие птицы в клетке ре­бер.

Он должен понять, преуспел ли он в своем ритуале.

Камни душ потемнели. Фуегаин Фальчиор молчала в ножнах. Костяные руны рассыпались по полу, слов­но кто-то пинком разбросал весь расклад. Одни свети­лись алым светом и дымились, как раскаленное железо в кузнице. Другие обратились в горстки пепла.

Колдун Эон Кулл ужаснулся увиденному. Он при­нялся собирать горячие осколки и прах, обжигая паль­цы. Именем Ваула, бога-кузнеца, что он наделал? Что натворил он в этот день? Зачерпнул слишком много силы, несомненно. Его возраст, его слабость сыграли с ним злую шутку. Он потерял сознание, упустил кон­троль всего на несколько мгновений. Что же за силу он выпустил? Блаженный Азуриан, что же он натворил!..

Его измученный разум почувствовал приближение Муона Нола. Воин не может, не должен увидеть его таким. Эон Кулл нашел в себе силы снова подняться на трон. Осколки и прах он спрятал в мешочек на по­ясе. Суставы трещали, как ружейные выстрелы. Древ­ний с головокружением почувствовал, как его горло заполняется кровью.

— Владыка Эон Кулл… вам плохо?

— Усталость, не более того. Что происходит сна­ружи?

— Ваша… буря… она просто невероятна. Ничего бо­лее яростного я и представить не мог.

Эон Кулл поморщился. О чем Муон Нол говорит? Колдун не мог показать воину, что не понимает чего- то. Он должен был сам все увидеть. Но его разум был так слаб и истерзан…

— Врата должны быть закрыты, буря не продер­жится вечно.

Муон Нол опустился на колени и сложил ладони в жесте прошения. Владыка, я снова молю вас, в последний раз: не нужно закрывать Путь. Позвольте мне послать на Дол­те за подмогой. Вместе с экзархами, вместе с могучим Аватаром мы сможем сдержать натиск и…

Эон Кулл заставил воина подняться, устало качнув головой. Он порадовался тому, что шлем скрывает его лицо и Муон Нол не видит, как по его высохшим гу­бам струится кровь, заполнившая легкие.

— А я говорю тебе в последний раз: не бывать это­му. Долте не сможет помочь нам. Наш родной мир осажден. Представляешь ли ты, каково число наших врагов здесь, на Монтаксе?

Эон Кулл подался вперед, коснулся обнаженной ру­кой лба Муона Нола, с трудом посылая ему психичес­кий импульс — видение бесчисленной орды врагов, ко­торую узрел Древний. Муон Нол вздрогнул, напрягся. А потом отвел глаза.

— Хаос не должен поглотить нас. Врата Паутины должны захлопнуться перед ними. Наш Путь должен быть отрезан немедленно, как я и пожелал.

— Я понимаю, — кивнул воин.

— Ступай, проследи за последними приготовления­ми. Когда они завершатся, возвращайся и отведи меня в Верхние Покои, там я встречу свою судьбу.

Оставленный в одиночестве, Древний Эон Кулл на­пряг свой разум, пытаясь выглянуть за пределы Внут­реннего Покоя и оглядеть внешний мир. Но силы под­вели его. Неужто он потратил так много? О чем гово­рил Муон Нол, когда упомянул его бурю?

Тяжело ковыляя, Эон Кулл пересек зал и открыл стоявший у стены кварцевый ларец. Он был наполнен темным прахом и пустыми шелковыми мешочками. Тем не менее в нескольких все еще что-то лежало, и он под­нял один. В его руках оказался скипетр из призрачной кости — один из немногих сохранившихся. В нем пуль­сировало тепло жизни. Добравшись до трона, Древний

со вздохом опустился на свое место, крепко прижимая к груди жезл. Он молился, чтобы в жезле хватило сил направить те крупицы психической мощи, что у него остались. Энергия его разума потекла по призрачной кости, и камни душ в зале и на его броне вернулись к жизни. По крайней мере, большинство. Некоторые так и остались темными, мертвыми. Другие лишь слегка мерцали слабым светом.

Перед мысленным взором эльдара пару раз мельк­нули образы внешнего мира, объятого стонами и ре­вом. А потом картинка сложилась — и он увидел.

Он увидел бурю, ее мощь. И проклял себя. Он дол­жен был понять, что слишком слаб, чтобы удержать столько энергии в узде. Конечно же, он собирался вы­звать бурю, дабы прикрыть более сложные иллюзии. Но давление ритуала оказалось слишком велико, он потерял сознание, а вместе с ним — и контроль над силой.

Так он породил варп-шторм, чья катастрофическая мощь была ему неподвластна. Вместо того чтобы по­догнать людей поближе, в царство его иллюзий, где Древний мог бы манипулировать ими, он просто раз­метал их.

Его голова безвольно откинулась назад. Его по­следнее свершение оказалось напрасным. Он истра­тил все свои силы, сжег драгоценные руны, погубил столько духов — и все ради этого. Каэла Менша Кхаине! Неконтролируемая сила природы обрушилась на этот мир, круша всех без разбора. Теперь она вы­ла, словно гончая, которую он тренировал месяцами только для того, чтобы она взбесилась и сорвалась с цепи.

Он заметил несколько огоньков человеческих душ: горстка людей, оказавшихся достаточно близко, чтобы попасть под действие его иллюзий. Но их было слиш­ком мало.

Древний колдун, владыка Эон Кулл плакал. Он пы­тался, но потерпел поражение.

Уже пятнадцать минут Маколл пробирался сквозь завесу ливня, пока наконец не остановился в изумле­нии и не заставил себя забраться в укрытие вымокших корней дерева.

«Невозможно… это просто какое-то безумие». Бро­сив взгляд в небо, он поежился и сжался в своем укры­тии. Он уже давно начал подозревать, что эта буря неестественного происхождения. Теперь же он знал, что она затуманивает его разум.

«Это Монтакс, — твердил он себе раз за разом. — Монтакс. Не Танит».

Тогда почему же последние двадцать минут он так спешил домой, к жене и сыновьям, на их ферму в нэловых рощах недалеко от Хебана?

Он вздрогнул от шока. Это было все равно что сно­ва потерять Эйлони, хоть он и знал, что она умерла от лихорадки десять — или уже пятнадцать? — лет на­зад. Все равно что снова потерять Танит, а с ней и сы­новей.

Он был уверен, что спешил домой с пастбищ кухланов и летняя гроза застала его в дороге. Уверен, что у него есть ферма, жена, семья. Жизнь, к которой мож­но вернуться. На деле он просто пробирался к руинам и окружившим их вражеским войскам.

Каким образом его разум оказался столь легко об­манут? Что это было за колдовство?

Заставив себя встать, Маколл снова двинулся, но на этот раз в противоположном направлении. Ему оста­валось только надеяться, что он движется к своим.

По приказу Лилит крупный отряд имперских войск начал продвигаться вглубь джунглей. Ее телохранители сомкнули ряды вокруг инквизитора. Рядом с ними в строю стояло не меньше танитских Призраков под ко­мандованием Гаунта — собранные в один отряд остатки первого, второго и седьмого взводов. Раненых отправи­ли дальше, в тыл.

Жильбер поначалу возражал как против перспек­тивы наступать, так и против сотрудничества с танитцами. Однако Лилит не потрудилась скрыть своего презрения к нему, когда отклонила все его протесты. Если произошло то, чего она боялась, то это было настолько же делом Гаунта, насколько и ее собствен­ным. К тому же Призраки только что вернулись из глубины бури и знали, чего ожидать. И несмотря на весь хваленый опыт ветеранов элитной вольпонской Десятой бригады, Лилит хотела получить более се­рьезную боевую группу, способную выдержать поте­ри и сохранить боеспособность. Всего около шестиде­сяти человек. Половина из них — элитная тяжелая пехота с приказом от самого генерала охранять ее. Другая — лучшие диверсанты-разведчики в Гвардии, возглавляемые их прославленным харизматичным ко­миссаром.

«Довольно мощная ударная группа», — решила Ли­лит. И все же она приказала своему астропату вызвать подкрепление. Генерал Тот поначалу не хотел удов­летворять ее просьбу, пока Лилит не воспользовалась полномочиями инквизитора и не упомянула, насколь­ко серьезной может быть угроза. Теперь пять сотен Аристократов маршала Руаза и триста роанских Диг­геров под командованием майора Алефа и комисса­ра Джахарна двигались следом, отставая примерно на час. Астропат погиб от перенапряжения при передаче сообщений через психическую бурю. Его тело просто бросили.

На первый взгляд это было кровожадным реше­нием — отправлять подразделение в эпицентр бури, откуда бежали все остальные имперские части. А уж посылать за ними подкрепление казалось намеренным повторением этой ошибки. Однако Лилит очень хоро­шо понимала: как бы то ни было, ключ к победе на Монтаксе лежал в самом сердце урагана. И возможно, ее личный интерес в этом деле — тоже.

Лерод шел в авангарде. Он вызвался добровольцем, просто горя энтузиазмом. Гаунту это показалось насто­раживающим. Яэль, один из солдат седьмого взвода Ле­рода, рассказал комиссару о чудесном спасении Лерода под огнем вражеских пулеметчиков на берегу. Сержант теперь считал, что он заговорен.

Гаунт поразмыслил над этим. Ему уже приходилось встречать такие внезапные улыбки удачи, после кото­рых люди начинали считать себя неуязвимыми. Пос­ледствия часто бывали плачевными. В итоге комиссар рассудил, что лучше дать Лероду испытать его «удачу» на передовой, чем отправить его в тыл и слушать, как он проклинает командиров. К тому же Лерод был от­личным солдатом. Одним из лучших и весьма рассу­дительным.

Но что действительно было странным… все При­зраки, включая Корбека, почему-то рвались вернуть­ся в терзаемые гибельной бурей джунгли. Будто их что-то звало. Гаунту нечасто приходилось видеть, чтобы их охватывал такой энтузиазм. А потом, при­слушавшись к себе, он понял, что и сам был готов рваться назад, в мясорубку стихии, объявшую джунг­ли. Он не мог точно сказать почему. И это пугало его.

Отряд Лилит двигался вдоль берегов озер и че­рез потоки, преодолевая сопротивление ветра и дождя. Раскисшее болото превратилось в холмы — возвыше­ния более-менее твердой почвы над затопленными бо­лотистыми ямами.

Лилит отправляла группки по два человека вперед, чтобы разведать путь. Корбек, взяв несколько Призра­ков и Аристократов, догнал Лерода. Вместе они подня­лись на грязную насыпь, подтягивая за собой тросы, привязанные к стволам деревьев. Над их головами тан­цевали молнии, то и дело поджигая верхушки наиболее высоких деревьев. Остальные силы шли за ними, под­нимаясь по проложенным тросам.

Высоко на гребне насыпи Корбек закрепил ко­нец одного из тросов на пне и стал наблюдать, как остальные поднимаются. Оказавшийся рядом Аристо­крат вдруг посмотрел на него и заулыбался.

— Кулцис?

— Полковник Корбек!

Корбек весело хлопнул вольпонца по бронирован­ному плечу. Остальные Аристократы смотрели на них с подозрением.

— Где это было… Накедон?

— Да, на ферме. Я обязан вам  жизнью, полков­ник.

Корбек только расхохотался:

— Я помню, ты сражался той ночью как зверь, Кул­цис!

Молодой солдат расплылся в улыбке. Капли дождя срывались с козырька его шлема на лицо.

— Так, я гляжу, ты выбился в Десятую,  а? — спро­сил Корбек, усаживаясь рядом с Аристократом и под­нимая к плечу винтовку.

— Ваш военврач лестно отозвался обо мне, а ваш командир Гаунт упомянул мое имя в отчете. Потом, на Вандамааре, мне повезло заработать медаль.

— Значит, ты теперь ветеран? Элита Аристокра­тов? Лучший из лучших, все такое?

— Все мы просто солдаты, сэр, — усмехнулся Кул­цис.

Разбившийся на две колонны отряд медленно про­двигался вдоль проложенных тросов, петляя между де­ревьями и побитой растительностью.

Земля раскисла до состояния вязкого меда. Нога утопали в ней по голень, и грязь налипала на них ги­рями. Оставалось радоваться хотя бы тому, что буря разогнала назойливых насекомых.

Они двигались вдоль долины, разбившись на огне­вые группы, приближаясь к сердцу бури. Лилит при­казала остановиться, пока она определяет их место­положение. Она достала свой инфопланшет, как раз когда все залилось ярким светом и оглушительным грохотом.

Молния ударила в ствол дерева в двадцати шагах позади отряда, разорвав его в клочья. Двое Аристокра­тов погибли в электрической вспышке. Еще двое вольпонцев и один Призрак погибли, пронзенные тысяча­ми деревянных щепок.

Майор Жильбер так спешил подняться к Лилит по склону, что врезался в нее.

— Мы должны отступить, инквизитор! Это без­умие!

— Это необходимость, майор, — поправила она его и отвернулась к инфопланшету.

Гаунт стоял рядом с ней. Они сверили показания своих приборов, поминутно стирая капли дождя с эк­ранов.

— Вот здесь ваш третий взвод, — произнесла ин­квизитор.

— Точнее, то, где вы его последний раз зафикси­ровали, прямо перед началом шторма, — заметил Га­унт. — Тогда они попали в самое око бури. Но можете ли вы определить, где они находятся теперь? Или где находимся мы?

Лилит беззвучно ругнулась. Гаунт был прав. Они были отрезаны от орбитальных локаторов, а буря тво­рила нечто невообразимое со всеми их компасами и кодицерами. Оставалось уповать на собственную память и знание местности. Только ни тому ни другому теперь нельзя было доверять.

Гаунт отвел Лилит в сторону, чтобы Жильбер не мог их услышать.

— Мои люди — лучшие разведчики в Гвардии, но даже они идут вслепую. Если эту бурю породил псайкер, как вы говорите, то он явно сбивает нас с пути. Я не уверен, что мы сможем найти дорогу к последней позиции третьего взвода.

— И что вы предлагаете?

— Не знаю, — признался Гаунт, встретившись гла­зами с мрачным взглядом инквизитора. — Но если бу­дем продолжать переть вперед, боюсь, мы можем не найти дорогу обратно.

— Сэр! Комиссар! — раздался голос связиста Раглона. Он вскарабкался по грязному склону и передал Гаунту наушники. — Третий на связи, сэр! Поймал их сигнал! Сигнал скверный, прерывистый, но это майор Роун и его люди, точно! Я засек переговоры солдат по коммуникатору. Судя по всему, они сейчас ведут бой.

Гаунт взял наушники и прислушался.

— Можешь установить более четкий контакт?

— Буря все к фесу ломает, сэр, — отрицательно мотнул головой Раглон. — Не могу нащупать вокс-сигнал как следует. Как будто… они всюду и нигде одно­временно.

— Что за чушь! — воскликнул Жильбер.

Он отобрал наушники у Гаунта, покрутил рукоятки настройки на рации Раглона. Провозившись с минуту, он выругался и бросил это занятие.

— Попробуй отправить им сообщение, — приказал Гаунт. — Поставь на повтор, на широкой частоте.

— Текст? — спросил Раглон.

— Гаунт — третьему взводу. Доложите о своем со­стоянии и местоположении.

Раглон начал возиться с рацией.

Ничего, сэр. Повторяю… Стоп! Есть ответ! Сэр, в нем говорится: «Позиция: дворец курфюрста, Танит Магна. Арьергард».

— Чего? — воскликнул Гаунт, снова хватаясь за на­ушники. — Роун! Роун! Прием!

Бойцы третьего взвода укрылись за поворотом ко­ридора. Вокруг мерцали лучи яростной перестрелки. Роун слышал в наушнике своего коммуникатора голос Гаунта.

— Пробуй еще! — крикнул он Велну, возившемуся с переключателями своей вокс-рации.

Роун уже заочно ненавидел этого Гаунта. Этого ко­мандира из других миров, который должен был возгла­вить их. Где он был теперь? Какое ему дело до Танит?

Велн прервал ход мыслей Роуна:

— Сообщение от Гаунта, сэр! Он приказывает нам отступить и выйти из боя. Приказывает соединиться с его силами по указанным координатам.

Роун пробежал глазами распечатку и отбросил ее в сторону. В ней была написана полная чушь. Гаунт приказывал оставить дворец и саму Танит Магну.

— Дай сюда! — рявкнул он на Велна, отнимая на­ушники.

— Сэр, — Раглон протянул Гаунту свои наушни­ки, — что-то я не пойму…

Гаунт стал слушать.

— …не сдадимся… не позволим Танит погибнуть! Будь ты проклят, Гаунт, если думаешь, что мы оставим свою планету в такой час!

Комиссар опустил руку, уронив наушники.

— Спятил, — пробормотал он. — Он спятил…

Маколл упрямо продирался сквозь дождь. Он ста­рался концентрироваться на непосредственной реаль­ности, отталкивая лезущие в голову мысли: дом… свои… он доберется…

Под ногами плясали фонтаны земли, лазерные лучи крошили стволы деревьев вокруг него. Бросив взгляд за спину, Маколл бросился бежать.

На пути вырос вражеский солдат, и диверсант не раздумывая снес ему голову метким выстрелом из пис­толета.

Сквозь дождь он видел, что воины Хаоса окружают его со всех сторон.

Маколл нырнул в укрытие, лазерные лучи вонзи­лись в грязь, перемешанную с листвой и стеблями растений. Два выстрела влево. Два — вправо. Чье-то тело падает в грязь, извиваясь в агонии. В следую­щий миг разведчик уже сорвался с места и вновь по­бежал.

Выстрел задел его голову по касательной, и При­зрак растянулся на земле. Он пытался встать, но из­мученное тело едва повиновалось импульсам разума. Грязь затягивала его, словно трясина.

Чья-то сильная рука схватила его за плечо и вырвала из хлюпающей грязи. Маколл заглянул в лицо смерти, видя раскрашенную красной краской рожу вражеского солдата. Он застрелил его в упор и поднялся, немедлен­но перебив ноги следующего врага огнем из обоих пис­толетов.

Теперь Маколл начал стрелять без остановки, це­лясь сквозь ливень в окружавшие его тени, отвечая огнем на огонь.

Еще один лазерный луч зацепил его бок, оставив рубец, который уже никогда не исчезнет. Маколл при­пал на одно колено, продолжая стрелять из пистоле­тов. Он убивал направо и налево, не жалея заряда, пока не осознал, что трофейный лазерный пистолет бессильно выплевывает инертный газ. Разведчик от­швырнул его в сторону.

Он начал перезаряжать свой штатный пистолет, ко­гда нечто огромное врезалось в него, сбив с ног. Воин Хаоса занес над ним штык-нож, намереваясь прикон­чить.

Несколько мгновений они боролись в грязи, пока выучка и опыт Маколла не взяли верх и он не скинул с себя противника. Упавший солдат Хаоса метнул свой нож, и клинок глубоко вошел в левое колено развед­чика, ломая кости и разрывая сухожилия. Маколл ос­тупился и упал. Враг в мгновение ока навалился на гвардейца, вцепившись в него. Из его сшитого рта раз­дался звериный рык.

Они катались по грязи, и Маколл не мог дотянуться до висевшего на поясе танитского кинжала. Но он смог ухватиться за торчащий из ноги вражеский штык и вы­рвать его. Проклиная свою несчастную жизнь, с по­следними мыслями об Эйлони, Маколл вонзил штык- нож в шею противника два, три, четыре раза, пока воин не содрогнулся в последней судороге.

Маколл скинул с себя труп врага. Кровь из коле­на текла ручьем и, похоже, не собиралась останавли­ваться.

Разведчик ковылял дальше, вооруженный теперь только вражеским ножом. С каждой потерянной кап­лей крови он слабел. Его раненую ногу заливала го­рячая кровь, но сама нога становилась все холоднее. Колено отказывалось сгибаться. Лазерные лучи снова вспороли воздух вокруг него, взрывая плоды, срезая ветви.

Рикошет зацепил его спину, и он снова упал, на этот раз лицом в трясину. Грязь мгновенно забила его ноздри и рот.

А потом что-то заставило его встать. Какая-то не­понятная, непреодолимая сила.

Эйлони. Она явилась ему, такая же прекрасная, как в двадцать лет.

— Что ты делаешь, муж мой? Что будут есть на ужин наши дети?

Она исчезла так же внезапно, как появилась. Но к тому времени Маколл уже встал — как раз вовре­мя, чтобы встретить новое отродье Хаоса лицом к лицу. Он стоял прямо, охваченный яростным поры­вом.

Забыв о жутком ожоге на спине, первого против­ника Маколл убил голыми руками, свернув шею, со­крушив его череп и ребра.

Подняв лазган врага, он установил его в режим полного автоматического огня, развернулся и одной очередью срезал волну атакующей пехоты Хаоса.

Он все еще стрелял в ночную темноту, израсходо­вав весь заряд батареи, когда Корбек обнаружил его в окружении трех десятков убитых врагов.

Гаунт приказал установить защитный периметр на лесистом склоне, пока санитары оказывали первую по­мощь Маколлу. Буря продолжала терзать небеса, ло­мать деревья силой ветра, рвать их листву почти го­ризонтальным ливнем.

Лилит, Жильбер и Гаунт наблюдали, как рядовой Лесп, используя свой полевой нартециум, обрабатыва­ет многочисленные порезы и ожоги Маколла. Голова разведчика уже была забинтована, на пробитое колено наложены жгуты.

— Он старый, битый жизнью пес, — шепнул комис­сару подошедший Корбек.

— Не перестаю удивляться ему, — также шепотом ответил Гаунт.

Лилит обернулась к ним, всем своим видом выра­жая вопрос. И Гаунт знал, что ее интересовало: как этот человек смог выжить?

— Мы попусту тратим время, — нетерпеливо про­изнес Жильбер. — Чем мы занимаемся?

Гаунт в ярости повернулся к нему, но между ними возникла Лилит.

— Майор Жильбер, вы все еще командуете моим эскортом?

— Да, госпожа.

— Вы не получали никаких новых приказов или полномочий за это время?

— Нет, моя госпожа.

— Тогда сделайте милость, закройте пасть и дайте нам с комиссаром поговорить.

Жильбер развернулся на месте и сделал вид, что идет проверять посты. Корбек высунул язык и издал вслед майору непристойный звук. Гаунт уже хотел одер­нуть его, когда заметил, что Лилит смеется.

— Какой же он напыщенный засранец! — сказала она.

— И правда, — кивнул комиссар.

— Я ни в коем случае не имел в виду ничего дур­ного, — поспешил добавить Корбек.

— Нет, имели, — улыбнулась Лилит.

— Ну да, но не всерьез, — запнулся полковник.

— Проверьте посты, полковник, будьте любезны, — негромко сказал Гаунт.

— Но ведь майор как раз пошел…

— И вы считаете, что он справится с этим? — не­медленно спросил комиссар.

— Пожалуй, не в его нынешнем состоянии, — оска­лился Корбек, козырнул Гаунту, отвесил подчеркнуто учтивый поклон инквизитору и удалился.

— Вам придется простить моего заместителя. Он предпочитает импровизацию и неформальный стиль ко­мандования.

— Но ведь работает? — задала вопрос Лилит.

— Да, но… в общем, да. Корбек — один из самых компетентных офицеров, с какими мне приходилось работать. И солдаты любят его.

— Я могу понять их. Он храбр, обаятелен. Его весе­лое хамство не переходит границ дозволенного. Колм — весьма привлекательный человек.

Гаунт бросил взгляд в темноту, где скрылся Корбек.

— Серьезно?

— О да. В этом вы мне можете верить. — Лилит вернулась к раненому Маколлу. — Итак, у нас тут ваш лучший разведчик, вышедший к нам из бури, весь из­битый и израненный.

— Верно, — Гаунт откашлялся, — Маколл — лучший из моих людей. Похоже, он прошел через фесов ад и вернулся живым.

— Фес… хорошее слово. Весомое. Я буду пользо­ваться им, если не возражаете.

Гаунт немного растерялся.

— Возражаю? Я…

— И что же оно означает?

В мыслях Гаунта вдруг сложилась очень четкая и яркая картина того, что конкретно обозначалось этим словом. Он и Лилит как раз совершали это…

— Я… я не могу точно сказать…

— А вот и можете.

Молния ударила в одно из ближайших деревьев, и несколько Аристократов с криками бросились в укры­тие. Взрыв был для Гаунта отрезвляющей пощечиной. Его разум прояснился.

— Не играйте со мной в свои псайкерские игры, инквизитор, — пригрозил он.

— Не понимаю, о чем вы.

— А вот и понимаете Пытаетесь заставить меня ревновать вас к Корбеку. И те образы, которые вы мне посылали. Фес — это древесный божок в мифологии Танит. А не какое-то варварское выраженьице. Я буду работать с вами, но не на вас.

Лилит улыбнулась более серьезно и подняла руку в знак примирения.

— Справедливо. Я приношу свои извинения, Га­унт. Я привыкла искать союзников там, где их нет, используя мои силы, чтобы подчинять чужую волю своей. Похоже, для меня слишком непривычно иметь союзника, который хочет помочь добровольно.

— Таков путь инквизитора? А я-то думал, что это только путь комиссара одинок.

Лилит взглянула в его глаза, и ее бледное лицо снова осветила улыбка. Гаунт подумал, не было ли это еще одной ее уловкой, но на этот раз она казалась искренней.

— Нам обоим нужно отыскать и заткнуть источник вот этого, — Гаунт указал на небо. — Нам обоим нужна победа на этой планете. И вы поймете, что я куда бо­лее полезен, когда занимаюсь своими прямыми обя­занностями, а не таскаюсь за вами, очарованный.

Инквизитор кивнула.

— Нам обоим нужна победа, — повторила она, а по­том добавила загадочным тоном: — Но это не все, что я ищу здесь.

Гаунт уже собирался спросить, что она имела в ви­ду, когда Лилит вздрогнула, сбросила капюшон и про­вела рукой по волосам. Только теперь комиссар осоз­нал, какой измотанной она выглядела.

— Эта буря… вам ведь тяжело из-за нее?

— Я на пределе своих сил, Ибрам. Варп окружает меня, рвется в мой разум. Простите меня за то, что я только что делала. Все от отчаяния.

Гаунт сделал шаг к ней, приглашая подойти к Маколлу.

— Вы говорили, что привыкли искать союзников там, где их нет. Почему же вы так жестоки с Жиль­бером?

Она ухмыльнулась в ответ:

— Вы шутите? Ему это нравится. Сильная женщи­на приказывает ему. Да он так сильно хочет меня, что удавится ради этого.

— Вы страшный человек, инквизитор Лилит, — в свою очередь оскалился Гаунг.

— Пусть это будет комплиментом.

— Тогда пообещайте, что не будете использовать такие примитивные приемы на мне.

— Обещаю, — сказала она. — Думаю, в этом и вовсе нет нужды.

Гаунт вдруг осознал, что слишком долго смотрит в ее глаза. Он поспешно отвернулся.

— Давайте поговорим с Маколлом.

— Я поговорю.

— Нет, — поправил ее Гаунт. — Мы поговорим.

Жильбер шел вдоль оборонительного периметра под шквальным дождем. В сырых сумерках квакали и скрипели невидимые амфибии. На левом фланге на краю небольшой рощи двое танитских Призраков пытались прикурить от промокшей кремниевой ко­робки.

Майор налетел на них, ударил одного ногой в жи­вот, второго уложил на спину.

— И как это называется? — прорычал он. — Вы кон­тролируете фланг? Нет? Вы слишком заняты тем, что ржете и курите!

Один из солдат попытался возразить, и Жиль­бер ударил его снова. Сначала по лицу, а потом, ко­гда гвардеец упал, по ребрам и почкам. Он все бил и бил.

— Вокруг нас вселенная, полная ненависти, а вы даже не думаете посмотреть по сторонам!

Второй Призрак встал на защиту свернувшегося на земле товарища. Жильбер переключился на него, но­каутировал и продолжил пинать.

Чья-то широкая ладонь легла на плечо майора.

— Тебя тут ждет вселенная, полная ненависти к те­бе, — произнес Колм Корбек.

Он остановил Жильбера одним ударом головой, разбившим лоб Аристократа в кровь. Корбек продол­жил двумя ударами в зубы и в грудь. Второй удар пришелся по панцирной броне и не принес вреда.

Жильбер повалился в грязь, в слепой ярости увле­кая за собой и Корбека.

— Хочешь нарваться, Призрак? — прорычал он. — Поздравляю, ты смог!

— Хочу, и давненько! — согласился Корбек, вми­ная голову майора в грязь ударом кулака. — Я прямо заждался! Вот тебе за Клуггана, мир его праху!

Жильбер согнул ноги и перекинул Корбека через голову. Призрак перевернулся в воздухе и врезался спиной в ствол дерева, острые обломки ветвей впились в спину.

Майор был уже на ногах и сжимал кулаки. Кор­бек вскочил, готовясь к бою. Он отбросил плащ, в гла­зах блеснула ярость. Они начали кружить по грязной поляне. Струи дождевой воды стекали по их форме, омывали их раны. Удар, контрудар, крик, бросок. Двое избитых Призраков уже поднялись и теперь поддер­живали своего командира. Другие гвардейцы из обоих полков собрались вокруг места схватки, сформировав круг, и теперь наблюдали за происходящим в свете молний.

Жильбер был боксером, чемпионом Вольпона в тя­желом весе. Он превосходно держал удар, а его пра­вый хук был поистине смертоносен. Корбек был рестлером, трижды чемпионом графства Прайз на Фести­вале Лесорубов. Жильбер боксировал, широко ставя ноги и нанося могучие удары один за другим. Корбек держал низкую стойку, блокируя выпады противника, подбираясь к его горлу.

Издав утробный рык, Корбек поднырнул под свис­тящими кулаками и швырнул Жильбера в пролом меж­ду деревьями. Вдвоем они упали с низкого обрыва в яму, заполненную дождевой водой. Призраки и вольпонцы собрались у края обрыва, глядя вниз и поддер­живая бойцов криками.

Жильбер, весь в черной грязи, встал первый. Он немедленно нанес удар, но кулак бесполезно пробил воз­дух. Корбек чернильным силуэтом вырвался из воды, ударил Жильбера в живот, а потом свалил его мощным апперкотом в челюсть в фонтане серебряных брызг.

Аристократ не собирался сдаваться. Он поднялся из воды, словно кит, с чудовищной силой самого ура­гана над их головами. Серией тяжелых ударов он от­теснил Корбека на два-три шага. Нос полковника был разбит, кровь изо рта струилась по бороде.

Корбек пригнулся, сделал несколько ударов, прежде чем протаранить Жильбера плечом и сбить с ног. Он поднял огромного вольпонца на плечо и отточенным рестлерским движением перекинул через себя, швыр­нув его на спину. Для верности Корбек добавил хоро­шего пинка.

Рядовой Аристократ Альхак яростно хлопал, пока не понял вдруг, что его командир проиграл. Он уже собирался выместить свою досаду на стоящем рядом Призраке, когда в кустах слева от него что-то шелох­нулось.

Альхак замер, как и Призрак, которого он собирал­ся ударить.

Что-то черное и жуткое поднялось из теней джун­глей.

А потом рядовой Альхак умер. Его разрубило на множество кусков. Та же участь через мгновение постиг­ла соседнего Призрака. За ними последовал еще один Аристократ, освежеванный в мгновение ока. Остальные гвардейцы, поддерживавшие дерущихся офицеров, бро­сились бежать в панике.

— Вот фес! — произнес облитый грязью Корбек, глядя вверх.

— Что? — спросил Жильбер, вставая рядом.

— Вот что!

Тварь была бы похожа на собаку, если бы собака могла быть размером с лошадь, а лошадь, в свою оче­редь, могла двигаться со скоростью летящей птицы. Длинное выгнутое тело, длинные лапы о трех суставах, красная блестящая плоть, лишенная шкуры. Крупная голова с короткой, тупой мордой. Нижняя челюсть вы­давалась сильнее верхней, и каждая была усеяна мно­жеством острых треугольных зубов. Глаз видно не бы­ло. Тварь Хаоса, выпущенная на свободу варп-штормом, теперь охотилась в этих джунглях.

— Вот фес! — повторил Корбек.

— Великий Вульпо! — воскликнул Жильбер.

Тварь спрыгнула в яму и двинулась на них. Офи­церы, как один, развернулись и бросились бежать со всех ног по затянутому корнями руслу ручья. Рыча­щая тварь следовала за ними по пятам.

Существо одним прыжком сбило с ног Жильбера и принялось терзать его панцирную броню. Во все сто­роны полетели осколки армапласа, вырванные из на­плечников. Майор беспомощно кричал.

Корбек бросился вперед, оседлал зверя, оттянул на­зад его голову и вонзил свой танитский кинжал в горло. Зловонная фиолетовая кровь хлынула из раны, тварь запрокинула голову и зашлась в хрипе.

— Давай, Аристократ! Сейчас! — кричал Корбек, пытаясь удержаться на спине зверя и оттягивая его голову.

Жильбер выхватил из подсумка осколочную грана­ту и швырнул ее прямо в глотку твари, сквозь дрожа­щую розовую гортань.

Майор вжался в землю, Корбек отпрыгнул в сто­рону.

Тварь взорвалась изнутри, орошая обоих гвардей­цев и ложе ручья кусками вонючего мяса.

Перемазанный грязью полковник поднялся со дна ручья. Оглядев Жильбера, он опустился рядом с ним и привалился к берегу. Его глаза закрывались от на­пряжения.

— Живой? — пробормотал он.

Аристократ кивнул.

— Самое время заключить перемирие, а?

Жильбер снова кивнул. Они оба встали и неуклю­же побрели прочь, все еще забрызганные грязью и ош­метками отвратительных внутренностей твари.

— Перемирие, да… перемирие… — еще ошарашенно твердил Жильбер. — На время.

— Руины, сэр… Те, что я видел недавно… Я снова нашел их…

Маколл говорил негромко и сбивчиво, было видно, что ему тяжело дышать. Он сидел на стволе упавшего дерева, попеременно отхлебывая воду из одной фляги и сакру из другой. Разведчик был весь перемазан грязью, его раны перебинтованы. Гаунт склонился перед ним, внимательно слушая. Маколла немного пугало присут­ствие Лилит, но инквизитор довольно быстро поняла это и отступила, позволяя Гаунту как следует погово­рить с его драгоценным разведчиком.

— Что это? — спросил комиссар.

— Без понятия, — пожал плечами Маколл. — Боль­шое, древнее и хорошо укрепленное строение. Сто­ит на вершине насыпи искусственного, как мне ка­жется, происхождения. Слишком правильной формы. Я точно знаю только то, что вражеских сил вокруг него что фруктовых мух над миской с виноградным сахаром.

Гаунт мгновенно насторожился. И не только потому, что осознал численность врага. В его сознании появился яркий, живой образ самих насекомых с длинным тельцем, кружащих вокруг миски с блестящей жидкостью у порога хижины лесника. Танитские насекомые… кото­рых он никогда в жизни не видел.

— Численность? — продолжал спрашивать он.

— Я не считал, — сухо ответил Маколл. — Был не­много занят. Предполагаю, что десятки тысяч. Может, я и проглядел остальных. Местность там холмистая, полно укрытий. Их там могли быть и сотни тысяч.

— Чего они хотят? — вслух размышлял Гаунт.

— Думаю, нам придется это выяснить, — негромко произнесла Лилит.

Гаунт поднялся и заглянул в тень капюшона, скры­вавшего лицо инквизитора.

— Прежде чем мы познаем безумие атаки силами шестидесяти человек против возможных сотен тысяч противника, позвольте я напомню вам, что мы даже не можем снова найти это место. Наши локаторы и ауспики молчат, а мои разведчики блуждают в трех сос­нах. Фес! Маколл — мой лучший следопыт, и даже он признает, что нашел эти развалины случайно.

Лилит кивнула.

— Эта буря лишает меня всякой ясности видения. Я тоже не знаю ответа.

— Я могу провести вас туда, — раздался за их спинами мрачный голос Маколла.

Гаунт обернулся к нему:

— Можешь? Ведь раньше ты говорил, что руины ускользают от тебя.

Маколл неуверенно встал на ноги.

— Это было раньше. Я не уверен… я просто чув­ствую, что могу снова найти их. Что-то внутри подска­зывает. Это похоже на… возвращение домой.

Гаунт бросил взгляд на Лилит.

— Нужно попытаться, — произнесла она. — Похоже, Маколл уверен в своих силах, и я доверяю ему не мень­ше вашего. Если противник окажется слишком силен, мы отступим.

— Комиссар кивнул. Он уже собрался позвать Раглона и разослать новый приказ о наступлении, когда посреди бури разнесся глухой взрыв осколочной гранаты. Через несколько мгновений по джунглям застрекотал беспо­рядочный огонь, узнаваемый треск лазганов перекры­вался визгом хеллганов. Гаунт спустился по склону, уже держа в руках цепной меч и требуя докладов.

Сержант Лерод руководил обороной восточного фланга.

— Лерод?

— Сэр! Неизвестные существа выходят из бури! Кровожадные твари!

Гаунт присмотрелся и увидел, как в темноте джун­глей из отблесков молний рождаются чудовища. По­веяло зловонием Хаоса. Аристократы и Призраки рас­стреливали тварей, подбиравшихся слишком близко.

— Отродья варпа, — прошипела Лилит, догнавшая Гаунта. — Живое проявление богохульной природы этой бури. Безмозглые, но смертельно опасные.

Из темноты появился Корбек, вид у него был по меньшей мере скверный. Он приказывал западному флангу заграждения стянуться ближе к центру.

— Что с вами случилось? — резко спросил Гаунт, видя не менее помятого Жильбера с отрядом вольпонцев.

— Была потасовка, — отмахнулся Корбек. — Какая- то фесова тварь выскочила на нас из темноты.

Гаунт не стал расспрашивать дальше. Сейчас было не самое лучшее время для строгих выговоров. Напро­тив, следовало сплотить отряд, держаться всем вместе. Комиссар включил свой коммуникатор:

— Гаунт — отряду. Мы начинаем наступление в удвоенном темпе. Клиновидное построение. Первый танитский взвод и половина вольпонцев пойдут на острие. Старший разведчик Маколл будет указывать на­правление. Всем остальным — охранять фланги и тыл.

Инквизитор Лилит утверждает, что отродья варпа мо­гут появиться где и когда угодно. Расстреливайте их без промедления. Сержант Лерод, обеспечишь наш тыл с шестью бойцами. Всем командирам доложить о по­лучении приказа и готовности выдвигаться.

Поток ответов пришел практически сразу. Раглон, прослушивавший каналы вокс-связи, доложил, что все взводы подтвердили готовность.

Но Гаунт еще не закончил. Служба с верными При­зраками последние годы сделала исполнение его ко­миссарских обязанностей простым и легким. Но теперь они были в пучине сражения, напуганные и вперемеш­ку с солдатами, которых Гаунт не знал и которым он не доверял. Мораль, дисциплина — главные слова для комиссара. Он припомнил свое обучение в Схоле Прогениум, его ранние годы службы кадетом при Октаре. Гаунт взял из рук Раглона микрофон:

— Я не буду говорить вам, что будет легко. Но это необходимо. Жизненно необходимо для победы импер­ских сил на этой планете, а возможно — и для всего Крестового похода. Приложи мы все силы, до последней искорки наших жизней, до последней капли крови, в этой битве — и все устремления врага обратятся в прах. Сегодня мы сражаемся за Императора, словно мы его избранная стража, стоящая по правую руку его. Защи­щайте стоящих в одном строю с вами, как если бы это был сам Император. Не бойтесь и не отступайте. Впере­ди вас ждет победа или слава исполненной отваги смер­ти во служении Золотому Трону Терры. Будьте верны ему, и Император защитит. Его рука направляет нас, его взор обращен на нас, и даже в посмертии вознесет он нас в свои чертоги, и мы будем восседать, овеянные сла­вой, подле него у Врат Вечности. За потерянную Танит, за могучий Вольпон, за Имперскую Землю… вперед!

Отряд двинулся, словно единое, грациозное суще­ство, перевалил через насыпь и двинулся к скалистым холмам впереди, не обращая внимания на сотрясаю­щую мир бурю. Отбросив былую вражду, Призраки и Аристократы двигались слитным фронтом, прикрывая друг друга. Гаунт невольно улыбнулся, наблюдая за выучкой своих солдат. Но столь же его впечатлило, что тяжелая бронированная элитная пехота вольпонцев не уступает им. Время от времени раздавались зву­ки лазерных выстрелов, когда гвардейцы отстреливали замеченных тварей варпа.

Лилит шла рядом с комиссаром. Она вынула из- под плаща плазменный пистолет и зарядила его лег­ким движением руки, затянутой в черную перчатку.

— Хорошая речь, — улыбнулась она Гаунту. — Бое­вой дух просто взлетел. Октар неплохо вас обучил.

— Вы много знаете обо мне. Интересовались моей жизнью?

— Я инквизитор, Гаунт. Чего вы еще ожидали? Это моя работа — искать.

— И что же вы ищете здесь, на Монтаксе? — прямо спросил Гаунт.

— О чем вы?

— Я, конечно, не псайкер, но понимать людей на­учился. Вам нужно нечто иное, помимо нашей победы, помимо искоренения псайкеров в наших рядах. У вас есть своя личная цель.

Она снова улыбнулась ему:

— Здесь нет никакой тайны, Ибрам. Я рассказа­ла вам все еще на борту «Святости». Булледин обра­тился к нам, потому что подозревал мощное псайкерское вмешательство. Поначалу мы считали, что это влияние самого врага и нам предстоит битва разумов. Но эти руины все изменили. Противник атакует их, полностью игнорируя нас, словно наши враги одержи­мы взятием этих развалин. И мы не знаем почему. Приходиться верить, что там спрятано нечто очень ценное.

— To, что сотворило этот шторм?

— Или то, ради чего враг вызвал этот шторм, что­бы прикрыть свое наступление. Но ваша гипотеза мне кажется более правдоподобной.

— И это то, что вы хотите найти?

— Это мой долг, Ибрам. Я не думаю, что мне нуж­но объяснять это одному из лучших комиссаров Империума.

— Не нужно отвлекать меня столь грубой лестью. Лучше объясните, что вы понимаете под фразой «нечто ценное».

— Тогда вернемся к Меназоиду Ипсилон. Я уже говорила, что весьма детально изучила вашу биогра­фию. Будучи инквизитором, я имею доступ к докумен­там высокого уровня секретности. Вы знаете, что было на кону тогда.

— Вы говорите о технологиях? — насторожился Га­унт. — Об артефактах?

— Возможно, — кивнула она.

— Древнее наследие человечества? Или чужеродное?

Лилит достала что-то из кармана:

— Маколл нашел вот это. Он извлек это из ствола дерева на месте сражения, как раз перед началом бури. Как по-вашему, что это может значить?

Она протянула комиссару металлическую звезду с острыми концами. Гаунт оглядел предмет с мрачным выражением лица.

— Теперь вы знаете столько же, сколько и я.

Отряд спустился в глубокую долину, скрытую от

дождя и ветра исполинскими деревьями. Впервые за долгое время буря отступила. Гаунт уже окоченел от непрестанного ветра и ливня, и он предполагал, что то же самое чувствуют и его люди. Оставалось только благодарить судьбу за эту маленькую передышку под сенью могучих сводов древних деревьев и папоротни­ков. Дождь, удерживаемый толстыми листьями, теперь стекал тонкими липкими струями. Где-то над головой приглушенно шумела буря.

Гаунт догнал Маколла во главе отряда:

— Все еще держишь направление?

Маколл кивнул:

— Как я и говорил, я уже не могу потерять след, даже если захочу.

— Это как возвращаться домой, — напомнил раз­ведчику его слова Гаунт.

Маколл прикрыл глаза и увидел перед собой Эйло­ни, зовущую его обратно на ферму. Шепотом она обе­щала ему горячий ужин, говорила, что непослушные мальчишки ждут его сказок у камина перед сном.

— Вы даже не представляете, комиссар.

Наступление орды Хаоса прекратилось только тог­да, когда трупы ее солдат забили вход.

Роун отвел свой взвод и приказал закрыть и за­переть дверь. Майло помогал Велну закрывать створки, его пальцы коснулись герба курфюрста, вырезанного из толстой нэловой древесины. Он моргнул и вдруг на мгновение увидел перед собой более высокие и узкие створки из полированного оникса, испещренные неиз­вестными ему символами.

— Что с тобой? — спросил Велн, тяжело дыша.

Майло снова моргнул. Сводчатая дверь перед ним

была из танитской нэловой древесины, с гербом кур­фюрста.

Фейгор и Макендрик накрепко заперли двери толс­тым засовом. Снаружи они слышали приглушенные взрывы и рев огнеметов — противник пытался очис­тить туннель от трупов.

Все восемь танитских солдат едва держались на но­гах. Еще вчера на полях Основания никто из них — возможно, за исключением Роуна и Фейгора — ни ра­зу не стрелял в людей. И тем более не убивал. Это было их крещение огнем. Вряд ли они могли сосчи­тать, скольких убили сегодня.

Коун опустился на колени у стены, пытаясь отды­шаться.

— Мы погибли, да? — спросил он. — Танит по­гибла?

Роун обернулся в его сторону, в глазах офицера блеснул огонь.

— Мы еще живы! И Танит еще жива! Встань! Встань и сражайся! Только бесхребетный иномирец Гаунт махнул рукой на Танит! Отступить? Бросить нашу родину? Да что это за командир? Он превратит нас в безродных призраков!

— Призраки… — прошептал Ларкин, бессильно при­валившись щекой и плечом к каменной стене. — При­зраки Гаунта…

— Что ты только что сказал? — резко спросил Май­ло, чувствуя, как кровь стучит в висках.

Он будто пробуждался ото сна.

— Не обращай внимания! — приказал Фейгор. — Фесов придурок выжил из ума! Если бы не его мет­кость, я бы давно пристрелил его как балласт.

— Нет, это неправильно, — начал было Майло. — Это…

— Еще как неправильно! — прорычал Фейгор, и Майло поморщился, когда в его лицо полетела слю­на. — Империум обращается к Танит, когда ему нужны солдаты. Но вот когда Империум нужен Танит, нас бросают помирать!

Каффран резко оттолкнул Фейгора от Майло:

— Тогда мы погибнем не напрасно, Фейгор! Фес, мы погибнем, сражаясь!

Лицо молодого солдата озарилось. В его мыслях те­перь была только Лария. Она ведь осталась где-то там, снаружи, и он будет сражаться, убивать снова и снова, чтобы защитить ее и снова быть с ней.

— Кафф дело говорит, Фейгор, — произнес Макендрик, и Велн с Коуном закивали в поддержку. — Умрем достойно, чтобы Танит выжила.

— И фес этого чужака-комиссара, если он что-то имеет против! — добавил Коун.

Уступивший Фейгор отвернулся и кивнул, молча меняя батарею в лазгане.

Роуна не было несколько минут, но теперь он вер­нулся.

— Я слышал звуки сражения дальше по коридо­ру — может быть, сотнях в трех шагов. Судя по всему, еще один отряд наших парней держит оборону. Я счи­таю, мы должны помочь им.

— Так нас будет больше, — согласился Макендрик. — А еще они могут знать, где курфюрст.

— Если мы сумеем довести его до транспортных ангаров, то сможем посадить его на катер и отправить в безопасное место, — добавил Коун.

Роун кивнул в знак согласия:

— Фейгор, оставь-ка нашим гостям сюрприз у двери.

Гвардеец ухмыльнулся и достал из рюкзака связку

подрывных зарядов. Спокойно и ловко он приладил их к дверному косяку. Кто бы ни вломился сюда, ак­тивируется взрыватель, и вся арка обрушится ему на голову.

— Пошли! — приказал Роун.

Майло встал в общий строй и двинулся вместе со всеми по туннелю; по каменным плитам застучали ша­ги. Он изо всех сил пытался разобраться, что же не так с… реальностью. По-другому и не скажешь. Все его окружение было каким-то нереальным, похожим на сон, и от этого становилось дурно. Майло решил, что это морок демонов Хаоса. Может быть, майор Роун знал что…

Он замер. Майор Роун? На полях Основания Та­нит Магны Роун был вместе с остальными солдатами.

Простым рядовым, не более того. Никакого звания у него не было. Когда это он успел получить лычки и повышение?

«Неужели я забыл о чем-то?.. Неужели?..» — думал Майло.

Новый образ вспыхнул в его мыслях. Образ… тес­ной каюты корабля. Роун, Корбек, Майло. Солдатская делегация. Высокий сильный человек с худощавым ли­цом — им мог быть только полковник-комиссар Ибрам Гаунт — встает из-за стола, чтобы встретить их. Откуда он знает, как выглядит этот Гаунт? Ведь он никогда не встречал его. Но он слышал в своих мыслях, как Гаунт говорит с ними, уверенно и смело раздает звания: пол­ковник Корбек, майор Роун.

Еще один сон?

Размышлять об этом не было времени. Битва была уже близко. Выстрелы, крики — почти рядом.

Отделение перешло на осторожный шаг, солдаты подняли оружие. А Майло тем временем подумал: «Ведь это не лазерные выстрелы!» За последние полчаса он достаточно наслушался их, научился распознавать ха­рактерный треск. А это был какой-то неестественный, звенящий визг — высокий, как жужжание осы, но рас­падающийся на громкие частые очереди.

Что это за фес?

— Слышишь? — спросил он Ларкина.

Снайпер настраивал прицел своей длинной винтов­ки, шаря по потолку ярко-голубым лучом оптики.

— Что? Лазерные очереди? Да… у кого-то много дел нынче.

«Но ведь это не лазган! Совсем не лазган!» — отча­янно думал Майло.

Третий взвод повернул за угол коридора, двигаясь плотным строем, и ворвался в широкий зал, отделан­ный темным вулканическим камнем. Вдоль одной из стен поднимались ныне разбитые витражи, на кото­рых были изображены анроты — домашние и лесные духи-хранители Танит. Все пространство зала запол­няли разбитые или перевернутые скамьи из нэлового дерева. У дальней стены поверх круглого окна висел изорванный штандарт курфюрста Танит.

Трое танитских солдат сидели спиной к ним и, укрывшись за перевернутой скамьей, обстреливали сводчатый дверной проем под круглым окном. Отродья Хаоса пытались прорваться через дверь, тела их убитых предшественников были разбросаны возле входа. Среди разбитой мебели лежало пять или шесть погибших танитцев.

Без лишних сомнений третий взвод включился в бой вместе со своими родичами, истребляя рвущих­ся внутрь врагов. Трое танитцев с удивлением оберну­лись и посмотрели на прибывшее подкрепление. Май­ло не узнал никого из них, хотя полковника было бы сложно забыть. Это был гигант с длинной гривой се­дых волос, пересеченных красной полосой. Худое бла­городное лицо. Татуировка в виде косы на щеке.

— За Танит! За курфюрста! За Терру! — выкрики­вал Роун, ведя огонь.

Огромный полковник колебался еще мгновение, а потом вернулся к битве.

— Как вы и сказали, — мелодично прогремел его голос со странным акцентом, — за… Танит!

Муон Нол, воин аспекта Яростных Мстителей, удер­живал зал зеленого оникса со своим отрядом. На его глазах один за другим его бойцы погибали. Враги про­рывались через ромбовидные врата, над которыми был выложен круг духовных камней под штандартом Долте, сшитым из призрачного шелка.

Единственным укрытием для воинов были разби­тые скамьи из психопластика, некогда стоявшие вдоль стен зала празднеств, а теперь превращенные в жалкие обломки вражеским огнем. К потолку возвышались узкие стрельчатые окна со стеклами из призрачной ко­сти, каждое из которых изображало Короля-Феникса Азуриана, Кхаине — бога с кровью на руках, калеку-кузнеца Ваула, старуху судьбы Мораи-хег и Деву Лилеат — богиню призрачной удачи. За окнами бушевал психический шторм провидца Эона Кулла. Муон Нол почитал Лилеат более прочих, как прекрасную пред­сказательницу судеб и вероятностей. Ее руна сейчас висела на шнурке вокруг его шеи под зеленовато-голубой броней воина аспекта.

Высокий белый шлем Муона Нола был испещрен темными ожогами лазерных лучей, а кончики красного плюмажа обуглились. Но Ульйове, священное оружие владыки Эона Кулла, изрыгала свистящую гибель в сторону врага, по тысяче острых дисков за очередь, разрезая солдат на куски. Гиростабилизаторы скреже­тали, пытаясь помочь закованным в кольчужные пер­чатки рукам воина удержать отдачу древнего, укра­шенного резьбой оружия. У основания ствола поблес­кивало ускоряющее поле. Ульйове, Поцелуй Острых Звезд. У него осталось что-то около шести стержней боеприпасов, и он собирался израсходовать их с поль­зой. Во имя Лилеат, во имя Долте.

Внезапно восемь мон-ки в темной, заляпанной гря­зью форме присоединились к его воинам, расстрели­вая врага из лазганов. Они сражались стойко и ярост­но. И похоже, их совершенно не удивляло необычное окружение или новые союзники.

Муон Нол передал своим воинам мысленный при­каз принять помощь людей и продолжать сражаться. Несомненно, это было дело рук Эона Кулла, его об­манный маневр.

И во имя Кхаине, как сражались эти люди! Каза­лось, они бьются за свою родину, за все, что им дорого на этом свете!

В течение всего пяти минут солдаты-люди оттес­нили порождения Хаоса. Бок о бок с эльдарами они двинулись вперед, добивая последних врагов, а по­том захлопнули створки люка, закрывая дорогу остав­шимся.

Предводитель охраны подошел к худощавому тем­новолосому воину, который, судя по всему, был пред­водителем людей. Он поискал в памяти знания низко­го готика, полученные на учебных семинарах дома, на искусственном мире Долте.

— Я — Муон Нол с Долте, страж этого Пути. Я бла­годарю вас за ваше вмешательство и помощь. Владыка- провидец Эон Кулл вознаградит вас за это.

— Полковник Муннол, Танит Дейл. Клянусь, пар­ни, я рад вас видеть. Курфюрсту сейчас понадобятся все силы, которые можно собрать.

Высокий танитский офицер с гривой белых волос обратился к третьему взводу, как только двери захлоп­нулись. Вокруг него лежали разорванные трупы пос­ледователей Хаоса.

— Рады помочь, — кивнул Роун. — Я майор Роун, под моим командованием… то, что осталось от третьего взвода. Направьте нас туда, где мы нужны, полковник.

Муннол кивнул в ответ, но Майло отметил, что он выглядит несколько удивленным. А еще, если поду­мать, он никогда не встречал танитца, волосы которого не были бы черными. И белыми волосами мог похвас­таться не только Муннол, но и оба его подчиненных, которые, кстати, тоже выглядели обескураженными.

Полковник Муннол кивнул на левую дверь. Это был очень странный жест. А что за оружие было у него в руках? Вроде бы лазган… но удлиненный, длин­нее и толще, чем снайперская винтовка Ларкина. Май­ло почувствовал, как что-то неприятно скребется в глубине разума. Если ты желаешь битвы, человек Роун, то запад­ные укрепления отчаянно нуждаются в помощи, — го­ворил тем временем полковник Муннол.

— Ведите нас! — рявкнул Роун и перезарядил ба­тарею лазгана, уронив опустевший магазин на пол.

Муннол пожал плечами и жестом приказал следо­вать за ним.

Человек Роун? Не ослышался ли он? Майло шел со взводом, не зная, что и думать. Человек? Кошмар не оставлял его. Он уже ненавидел это жуткое, тошно­творное чувство неопределенности.

Муннол быстрым шагом вел третий взвод и своих солдат по коридору из черного гранита. Вскоре они увидели сквозь арку еще два десятка танитских бойцов, защищавших укрепления и стрелявших куда-то в тем­ноту. Вот только их выстрелы звучали не как обна­деживающий, дружественный треск лазганов, а как прерывистое шипение, странное и чуждое.

Роун догнал высокого полковника. Фейгор следо­вал за ним по пятам.

— Можете поверить в нашу удачу? — невесело хо­хотнул он. — Хаос атакует нас в самый день Основания.

— Да… действительно, — ответил Муннол.

— Буду с вами откровенен, Муннол… Я почти что уклонился от записи в Гвардию, — продолжал Роун. — Ведь что это за жизнь такая — до скончания века сра­жаться среди звезд ради благорасположения какого-то фесова безразличного Императора, без всякой надеж­ды вернуться домой?

— Не самая приятная перспектива, человек Роун, — согласился Муннол.

— Фес, ведь у меня была неплохая жизнь в Танит Аттике. Свое небольшое дельце, если понимаете. Ни­чего такого, ну, совсем противозаконного. Но немного щекотливое, вы понимаете…

— Понимаю… Фейгор тогда был со мной. Не так ли, Фейгор? — Роун кивнул своему товарищу.

— Да, Роун, точно.

— Приятная работа, хорошие прибыли. Не хоте­лось все это бросать… Но фес меня, если бы я был таким кхуланом… Я рад, что все же решился! К фесу Золотой Трон! Хвала анротам, что в этот страшный час для Танит я вооружен и готов сражаться!

— Мы все воздадим анротам хвалу за это, человек Роун, — бросил в ответ Муннол.

Они уже поднялись на бастион, воздух вокруг рва­ли вражеские выстрелы. Полковник Муннол обратил­ся к танитским солдатам, укрывавшимся в нишах и за зубцами стены, откуда они вели огонь. Майло с содро­ганием заметил белые волосы с алой прядью. У них всех были белые волосы.

Ему казалось, что сейчас его стошнит.

— Воины Долте! — произнес полковник.

«Долте? Долте?! Что это за место?» — подумал

Майло.

— Наши друзья пришли, чтобы сражаться бок о бок с нами. Майор Роун и другие люди! Будьте снисходи­тельны к ним, они упорны и будут сражаться вместе с нами до конца!

Слова Муннола отозвались радостным боевым кли­чем.

Роун приказал бойцам третьего взвода занять ме­ста рядом с уже обороняющимися солдатами. Танит­цы встали у изъеденного лазерными выстрелами пара­пета и обрушили ответный огонь в сумрак бури.

Майло тоже собрался занять свое место в обороне, когда увидел, что Ларкин прячется за спинами осталь­ных. Он забился в угол, крепко сжимая снайперскую винтовку. Его била неудержимая дрожь.

— Ларкин? — подбежал к нему Майло. — Что с то­бой?

— Я п-посмотрел… посмотрел на них в свой при­цел… Б-брин… они не люди!

— Что? — Майло почувствовал, как внутри все хо­лодеет, но он не собирался сдаваться так легко.

— Я уверен в том, что видел… Через мой прицел… он ведь никогда не врет! Этот здоровый ублюдок Мун­нол и остальные… никакие они не танитцы!

Майло выдрал винтовку из сведенных судорогой рук Ларкина и посмотрел на Муннола сквозь оптический прицел. Отблеск голубого прицельного луча скользнул по темному камуфляжному плащу Муннола. Майло смотрел в прицел и видел полковника тенью в голубо­ватой дымке.

Муннол, словно бы почувствовав, обернулся и по­смотрел на Майло. Волынщик смотрел, как Муннол медленно поворачивается к нему, как его глаза начина­ют менять разрез и глубину на его холодном бледном лице. Еще мгновение — и его глаза обратились в лин­зы великолепного белого шлема, над которым возвы­шался алый плюмаж. Серая форма полковника оберну­лась блистающими голубыми доспехами, подчеркивав­шими его могучее сложение. Лазган в его руках вдруг стал длинным, походящим на копье оружием, ствол ко­торого огибали резьба, серебристые трубки охлаждения и инкрустация из точеного перламутра и золота. Мун­нол стал для Майло самым устрашающим зрелищем, которое ему доводилось видеть.

— Мой Император… — прошептал он. — Это эль- дар!

Отряд Лилит покинул джунгли и вышел на равнину, где джунгли исчезли под причудливыми пластами гря­зи, которые сошли огромным оползнем со склонов уще­лья и уничтожили все на своем пути. Движение замед­лилось, в некоторых местах солдатам приходилось идти по пояс в липкой бурой жиже. Разведчики, двигавшиеся перед отрядом, уже могли расслышать сквозь бурю да­лекий грохот массового сражения. Пики, окружавшие долину, то и дело высвечивали вспышки. И теперь это были не молнии.

Гаунт по закодированной частоте вокс-связи прика­зал привести все силы в боевую готовность. Вольпонских тяжеловесов он направил в обход холма на фланг, оставив их под командованием Жильбера. Призраков разделил на два отряда, которые возглавили Корбек и Лерод и повели вдоль края оползня. Гаунт и Лилит шли рядом с Корбеком во главе его отряда.

Маколл не ошибся с направлением. Обогнув холм, они смогли наконец взглянуть на насыпь, на стоящие на ней руины — и на орду Хаоса, осаждающую их. Даже помня слова Маколла, Гаунт был поражен раз­махом происходящего. Тысячи вражеских солдат, не­которые с тяжелым оружием, штурмовали склоны на­сыпи, обрушивая на крепость огневую мощь, которую никакой камень не должен был выдержать. Все про­исходящее казалось мешаниной взрывов и лазерных вспышек. В сыром воздухе клубились запахи крови и термита.

Гвардейцы ринулись в бой раньше, чем сами осоз­нали это. Аристократы Жильбера ворвались на пози­ции тяжелых орудий врага, и ошарашенные расчеты оборачивались, отбиваясь личным оружием. В следую­щий момент несколько отрядов хаоситов отделились от основного наступления, чтобы отбить внезапную атаку с тыла, и обрушились на Призраков. Лазерный и пулевой огонь расчертил селевую пустошь яркой сетью.

Отстреливаясь из пистолета, Гаунт понял, что настал момент решать: оторваться от врага и отступить сейчас или ввязаться в битву до самого конца.

Он увидел, как отряд Жильбера переваливает через гребень холма и атакует позиции вражеской артиллерии с яростью и достойным уважения мастерством. Не бо­лее чем за пару минут они вырезали расчеты вражеских орудий. Под мощным огнем хеллганов, двух гранатоме­тов и плазменной винтовки погибло и командование батареи.

Жильбер величественно объявил о своем успехе. В этот момент его солдаты уже разворачивали захвачен­ные ракетометы и полевые орудия и открывали огонь по орде Хаоса. Гаунт должен был признать, что элит­ная Десятая бригада вольпонцев заслужила свое звание. Всесторонняя боевая подготовка означала, что эти бой­цы могли взять штурмом позиции артиллерии, а по­том, как настоящие артиллеристы, развернуть эти ору­дия против врага.

А еще комиссар понял, что момент упущен. Отсту­пить сейчас означало бросить вольпонцев. Жребий бро­шен. Битва шла всерьез, и пощады ждать не приходи­лось.

Призраки ворвались в тыл врага по двум направле­ниям. Правильно оценив ситуацию, Жильбер приказал развернуть орудия в долину, прикрывая наступление Призраков и разнося в клочья неуклюжий фланговый маневр врага. Направляемые Жильбером снаряды па­дали со снайперской точностью, поднимая в воздух фонтаны грязи, ошметков растительности и тел врагов буквально в двадцати шагах от Призраков.

Сражение кипело совсем близко. Гаунт был пора­жен тем, что за исключением пары царапин и ожогов его солдаты не получили никаких ранений.

За пять минут сражения имперцы вогнали клин в арьергард армии Хаоса, прошли полкилометра и ис­требили не меньше двух сотен вражеских солдат, не потеряв ни одного человека.

Жильбер удерживал позицию, сколько мог. Но на­ступил момент, о котором они с Гаунтом договорились заранее по воксу. Момент, когда разрыв между дву­мя небольшими имперскими отрядами станет слишком велик.

По сигналу Аристократы заминировали орудия и двинулись ускоренным темпом вперед, догоняя танитцев. За их спинами прогремела нарастающая волна взрывов. Боеприпасы орудий сдетонировали — и на месте небольшого плато образовалась новая долина.

Имперские войска были уже в гуще сражения, у подножия склона. Клин гвардейцев разбивал порядки врага. Призраки справа, Аристократы слева, на ост­рие — Корбек и Гаунт.

Гаунт знал, что танитцы — хорошие бойцы. Но он в первый раз видел, чтобы они сражались столь упор­но, столь блистательно. В душе он не мог поверить, что это просто реакция на его ободряющую речь. Они сражались за что-то, что было глубоко в их сердцах, за что-то, что нельзя было отнять.

— За Танит! За Танит, да святится память ее! — донесся до него боевой клич Корбека.

Подхваченный окружающими Призраками клич по­разил Гаунта, затронув и в его душе что-то потаенное. Он был ошарашен… Они и вправду сражались за Та­нит. Не за память и не во имя мести. Они сражались за свою возлюбленную родину, за ее туманные города, сумрачные леса и величественные моря.

Он понимал, потому что тоже чувствовал это. Он провел на Танит всего один день, да и тот в основном в душных гостиных дворца курфюрста в Танит Магне. Но сейчас ему казалось, что это был его дом все годы детства и что этот дом все еще можно было вернуть…

Вместе с Корбеком и еще двумя Призраками он в первых рядах ворвался в траншею у подножия насы­пи, встречая в лоб крупный отряд Хаоса, оставивший штурм и развернувшийся, чтобы отразить атаку. Гаунт рвался вперед, орудуя цепным мечом, разрывая врагов на куски. Казалось, что лазерные лучи его не берут. Все выстрелы летели мимо. Невыразимая любовь к Танит заполнила все его существо.

Комиссар спрыгнул в траншею, разрубив первого врага до пояса, затем развернулся и обезглавил визжа­щим мечом второго. Он одновременно стрелял из пис­толета, перебив ноги двум чудовищам, пытавшимся ата­ковать его штыками. Пистолет уже издавал одни щелч­ки. Но рядом был Корбек, поливавший траншею огнем, и враги падали в конвульсиях или бросались бежать. С другой стороны рядовые Яэл и Макти сражались вру­копашную серебристыми танитскими кинжалами, с мас­терством и яростью. За их спинами Брагг поливал огнем автопушки окопы.

Гаунт отбросил свои пистолет и меч, вцепился в ру­коятку пулемета, заряженного длинной патронной лен­той и установленного на бруствере. Массивное орудие стояло на бронелисте, и его трехногий лафет был при­вязан к кольям, чтобы отдача не сдвигала его с места. Гаунт нажал гашетку и принялся водить дулом из сто­роны в сторону, выкашивая наступающую по склону пехоту врага.

Потом он почувствовал, что на его руку легла чья- то ладонь. Он увидел рядом Лилит, ее лицо было не­естественно бледным, в глазах стояли слезы.

— Что? — рявкнул он, продолжая стрелять.

— Ты не чувствуешь? Ты тоже попал под действие магического шторма!

Комиссар отпустил гашетку, и заряжающий меха­низм напрасно продолжил тянуть ленту из коробчато­го магазина.

— Магического?

— Паутина обмана, о которой я говорила… она вдох­новляет твоих людей и Аристократов. Она разрушает мой разум! Гаунт!

Он невольно обнял ее, и она через мгновение от­толкнула его.

— Я в порядке! В порядке!

— Лилит!

— Что или кто бы там ни был наверху, в руинах, они играют на наших чувствах.

— В каком смысле?

— Мне… мне кажется, им нужна вся помощь, кото­рую они только могут найти, Гаунт. Они соткали за­клятие в этой буре, которое заставляет нас… заставляет нас идти на их зов, маня нашими самыми заветными желаниями! Для твоих Призраков это Танит… та Та­нит, где еще можно победить и спасти свою родину! Для Аристократов это Игникс Мажор, где они потер­пели поражение после упорного сражения! Но, Ибрам… оно убивает меня! Слишком сильное, слишком!

Гаунт едва не задыхался.

— Почему я? Почему Танит?

— Что? — переспросила она, вытирая припухшие от слез глаза.

— Я не танитец, но моя воля отвечает на этот зов. Почему я не сражаюсь ради какой-нибудь великой це­ли моей собственной жизни? Почему я так часто воз­вращался на Танит в своих кошмарах все это время?

Она просто улыбнулась сквозь боль. Ее прекрасное лицо озаряли вспышки взрывов.

— Разве ты не понимаешь, Ибрам? Танит и есть твоя цель, рожден ты там или нет. Ты посвятил свою жизнь этим людям и памяти их погибшего мира. Судь­ба Танит поглощает тебя вместе с ними. И хотя ты не истинный сын лесов, эта магия задевает твои самые сокровенные стремления! Ты Призрак, Ибрам Гаунт, знаешь ты об этом или нет! Ты не просто их командир, ты один из них!

Гаунт снял фуражку и откинул волосы назад, сти­рая со лба пот. Он тяжело дышал, пытаясь унять вол­ну адреналина.

—  Так все это ложь? — начал он. Нас используют. Манипулируют нами. Застав­ляют сражаться, играя на наших самых тайных жела­ниях.

— Тогда… во имя Императора, если это поможет нам истребить хаоситскую мразь, не будем отвергать эту силу! Воспользуемся ею! — Гаунт включил ком­муникатор и вышел на связь со своими войсками. — Шестьдесят человек против сотен тысяч! О нас будут слагать легенды! Вперед! Вперед! За Танит! За Игникс Мажор! Займите склон и прорывайтесь к руинам!

Жильбер, шедший во главе вольпонцев, услышал воззвание Гаунта и издал могучий крик, потрясший ночь. Он нажал спусковой крючок, и из раскаленно­го дула хеллгана вырвался поток смертоносных лучей, опустошивший еще одну обойму. Вольпонцы захвати­ли склон, разметав порядки врага.

Лерод, ощутивший себя поистине неуязвимым, вел своих солдат вверх по насыпи, круша накатывающие волны отродий Хаоса.

Корбек направлял свой отряд между двумя атаку­ющими клиньями. Брагг, шедший рядом с ним, обру­шивал губительные потоки крупнокалиберных очере­дей на противника. По флангам имперского наступле­ния сотни тысяч вражеских воинов перестраивались для новой атаки. Но пробитую в их рядах брешь было уже не закрыть.

Спустя годы имперские специалисты по тактике на Форидоне, с трудом реконструируя точные детали этого штурма по немногочисленным и разрозненным данным того времени, зайдут в тупик при попытке ос­мыслить эту победу. Данные говорили о чем-то совер­шенно нереальном, даже с учетом внезапности атаки и обхода с тыла. Следуя простой статистике, ударный от­ряд Гаунта должен был погибнуть до последнего чело­века не ближе чем в полукилометре от искусственной насыпи. Тактики учтут все: вдохновенное лидерство комиссара, тактическую находчивость, даже удачу… Но и всего этого было недостаточно. Войско Гаунта должны были просто вырезать еще на подступах к руинам.

Но все произошло совсем не так. Не более чем за полчаса от начала тыловой атаки отряд Гаунта пробился к защитным стенам развалин, не потеряв ни одного че­ловека. Они прорубили дорогу сквозь ряды противника, превосходящего их десять тысяч к одному, и захватили высоту, которую эти силы безрезультатно штурмовали несколько часов. В процессе они уничтожили не менее двух с половиной тысяч вражеских солдат.

В конце концов, после долгих часов изучения дан­ных, аналитики вынесут решение, что на поле боя в тот день не было никаких подразделений врага вооб­ще. Все это было иллюзией. Гаунт вел штурм по от­крытой, никем не защищенной местности. Только то­гда все вычисления, статистики и вероятности сходи­лись.

Никто из них не мог принять того, что все это мог­ло и вправду произойти. Так один из самых блиста­тельных успехов в ходе грандиозного Крестового по­хода Макарота, когда солдаты Императора победили вопреки всем вероятностям, был удален из Имперских Анналов, как фантом. Такова судьба истинного геро­изма.

Они нашли дверь — высокую узкую арку с камен­ными створками в гладкой боковой стене крепости. Га­унт приказал перегруппироваться своему отряду, те­перь прижатому огнем побитых, но быстро отошедших от шока легионов врага.

Жильбер собирался заминировать дверь и открыть ее с помощью взрыва. Однако Корбек обратил внима­ние на подпалины, означавшие, что враг уже неодно­кратно пытался это сделать и потерпел неудачу.

Они собирались поспорить об этом еще немно­го, когда одна створка открылась. За ней стоял Брин

Майло и смотрел на них. Рядом с ним были Каффран и мрачный в своем великолепии эльдарский воин с красным плюмажем на белом шлеме.

Над головой все еще мерцали отсветы бури.

— Вы зашли так далеко, — сказал Майло. — Теперь давайте закончим это.

Запертые в ониксовых стенах Крепости Пути, Га­унт и его солдаты погрузились в низкий стон скорбя­щих эльдар, печально отправляющих последние ритуа­лы закрытия.

Муон Нол и Гаунт долго смотрели друг на друга, прежде чем комиссар наконец взял под козырек, а по­том протянул руку в приветствии:

— Ибрам Гаунт.

Он решил, что больше ничего говорить не нужно.

Муон Нол взглянул на протянутую руку, а потом закинул Ульйове за плечо и пожал ее.

Он сказал что-то. Для комиссара это было непонят­ным шипением чужого языка.

— Тебя только что поприветствовали как воина и брата по оружию, — пояснила Лилит.

Муон Нол обратил к ней свой глубокий взгляд.

— Я — Лилит, имперский инквизитор, — объявила она.

Эльдар, на голову возвышавшийся над Жильбером, остановился и медленно кивнул. Гаунт тем временем обернулся к инквизитору.

— Мы теряем время, — прошипел он. — Здесь разве кто-то говорит по-эльдарски?

— Я говорю, — ответила Лилит, но ее перебил Му­он Нол.

— В этом нет нужды, — сказал он на низком го­тике с мелодичным акцентом. — Я вас понимаю. Вы должны следовать за мной. Владыка-провидец ждет вас.

— Отлично… — заговорил было Гаунт.

— Нет, — отступил Муон Нол. — Не тебя. Он ждет эту женщину.

Владыка Эон Кулл чувствовал накатывающие вол­ны жара — силы Хаоса, штурмующие его цитадель. Фуегаин Фальчиор снова задрожала в своих ножнах.

Двери Внутренних Покоев отворились. Первым во­шел Муон Нол. За ним следовали женщина в плаще с капюшоном, могучий штурмовик в серо-золотых до­спехах и высокий мужчина в длинном плаще и фу­ражке.

Муон Нол поклонился. Лилит последовала его примеру. Жильбер и Гаунт не шелохнулись.

 Эон Кулл заговорил, демонстрируя великолепное владение неуклюжим низким готиком, на обучение ко­торому он однажды потратил целый год.

— Я провидец Эон Кулл. Мои чары втянули вас в эту битву. Я должен принести извинения. Путь дол­жен быть закрыт перед наступающей Тьмой, и я го­тов использовать все свои силы, чтобы это произо­шло.

Муон Нол сделал шаг вперед, обращая внимание провидца на Лилит.

— Владыка… эта женщина носит имя Лилит на че­ловеческом языке. Разве это не знак?

— Знак чего?

— Цели… владыка?

Казалось, Эон Кулл уже собирался ответить, будто бы тоже осознав символическое значение этого совпа­дения. Но в этот момент он тяжело оперся о подло­котник трона. Из-под шлема заструилась кровь.

— Владыка!

Гаунт успел первым. Он снял с колдуна шлем, и в его руки, затянутые в перчатки, легла голова блед­ного, измученного, умирающего провидца эльдар.

Я могу послать за санитарами… целителями, — начал подбирать слова комиссар.

— Нет… н-нет… нет времени. И нет смысла. Я хочу умереть, человек Гаунт. Путь должен быть закрыт до того, как Хаос отравит его.

Гаунт в отчаянии посмотрел на Лилит, держа Эона Кулла. Инквизитор подошла и заняла его место, обняв слабое тело провидца.

— Ведь силы Хаоса за этим пришли на Монтакс, не так ли, владыка?

— Ты права. Путь был открыт двадцать семь веков. Ныне враг нашел его и вознамерился вторгнуться сквозь него на искусственный мир Долте. Во имя Дол­те, во имя живых душ эльдар, Путь должен быть за­печатан. В имя этой цели я одурманил вас. И во имя этого мои воины отдали все, что было у них.

— Все это… всего лишь фокусы какого-то ублюдоч­ного чужака… — прорычал Жильбер.

Гаунт бросился вперед и сбил с ног Муона Нола, прежде чем тот успел поднять свое оружие и разрезать вольпонца на множество маленьких кусочков.

Поднявшись, комиссар зашагал по направлению к Аристократу.

— Что? Я разве сказал что-то оскорбительное? — успел спросить Жильбер, перед тем как удар в лицо уложил его на ониксовый пол.

— Ибрам! — Крик Лилит заставил его обернуться.

Инквизитор сжимала в своих руках тело Эона Кул­ла. Гаунт ринулся к ней, едва опережая Муона Нола. Но все уже было кончено.

Древний провидец Эон Кулл покинул этот мир.

Они уложили его хрупкое тело на пол.

— В таком случае мы обречены, — произнес Муон Нол. — Без провидца мы не сможем завершить наши пакты с варпом, и Путь останется открытым. Долте умрет так же, как и провидец Эон Кулл. Лилит может это сделать, — внезапно отозвался Гаунт.

Муон Нол и Лилит с изумлением посмотрели на него.

— Я знаю, что ты способна на это, и я знаю, что ты этого желаешь. Ты ведь здесь именно за этим, Лилит.

— О чем ты, Ибрам? — недоумевала она.

— Ты не единственная, у кого есть связи, не един­ственная, кто умеет отслеживать биографии и откапы­вать спрятанную информацию. Как ты подняла все дан­ные обо мне, так же и я нашел все, что мог, о тебе. Лилит Абфекварн… псайкер, инквизитор, присвоена черная от­метка.

— Господь Терры, — улыбнулась Лилит. — Ты и вправду хорош, Ибрам.

— Ты даже не знаешь насколько. Когда тебя обна­ружили, на Черном Корабле тебя сразу же отделили от остальных. Дочь леди-губернатора, чей мир граничил с исконным пространством эльдар. Она погибла во время одного из их рейдов. Ты клялась… сперва уничтожить их; потом, по мере взросления, — понять эту странную расу, которая оставила тебя сиротой. Вот почему ты хотела получить назначение сюда: ты хотела встретить­ся со своим врагом. Ты хочешь этого, Лилит.

Обессилев, она почти упала на ониксовый пол ря­дом с телом Эона Кулла. Муон Нол помог ей встать.

— Ты — Лилеат. Тебе под силу то, что не удалось провидцу. Закрой Врата, Лилеат! Забери нас на Долте навеки!

Лилит бросила взгляд на Гаунта. Комиссар в пос­ледний раз восхитился ее красотой.

— Сделай это… ты ведь за этим пришла.

Она обняла его за плечи, на несколько мгновений прижалась к нему. А потом отстранилась, чтобы загля­нуть в его глаза.

— Это могло бы быть интересным, комиссар.

— Просто невероятно интересным, инквизитор. А теперь исполните свой долг.

Они попрощались. Маколл попрощался с Эйлони, Каффран — с Ларией. Призраки простились с Танит, а Аристократы — с Игникс Мажор.

Холодный свет, жесткий, как лед, и яркий, как солн­це, пронзил небеса над крепостью, в считанные минуты разогнав бурю. Семьдесят пять процентов астропатов на кораблях Имперского флота на орбите умерли в му­ках. Остальные потеряли сознание. Психический отго­лосок происходящего можно было уловить за много световых лет отсюда.

Заклятие спало, как только закрылся Путь. Эльдары навсегда покинули Монтакс и забрали с собой на Долте Лилит. Она затворила Путь, как, вероятно, ей было предначертано при рождении. Как только буря улеглась, точеч­ная орбитальная бомбардировка испепелила войска Хаоса

Джунгли Монтакса пылали.

С окончанием обстрела Гаунт вывел своих Призра­ков и вольпонцев к имперским позициям. Буря улег­лась, и теперь их встречало бледное солнце. Мир во­круг них превратился в горячую пустыню запекшейся грязи и тлеющей растительности.

Единственной потерей Призраков в этом бою был Лерод, убитый крайне неудачным рикошетом от стены эльдарского храма.

Ибрам Гаунт проспал полтора дня в своем команд­ном блиндаже. Усталость накрыла его с головой. Он проснулся, только когда Раглон принес ему стенограм­му приказа лорд-милитанта генерала Булледина о по­рядке отступления имперских сил с Монтакса.

Он облачился в полный комплект комиссарской формы, поудобнее надел фуражку и вышел в туманный свет дня, чтобы наблюдать за подготовкой Призраков к отходу. Над окопами скользили огромные тени массив­ных транспортных челноков, спускавшихся с орбиты.

Гаунт понимал чувства своих солдат. Усталость, боль, странная, притупленная радость победы.

Майло он обнаружил сидящим на ступенях уже оставленного госпиталя. Юноша чистил свой лазган. Гаунт сел рядом с ним.

— Как странно все обернулось, не правда ли? — напрямую спросил Майло.

Комиссар кивнул в ответ.

— Но мне кажется, это было к лучшему.

— В смысле?

— Эльдарские фокусы пошли нам на пользу. Нам, Призракам.

— Объяснись, — потребовал Гаунт.

— Я знаю, что чувствую сам. Я слышал, что гово­рят остальные. Для всех нас это было возвращением на Танит. И, как мне кажется, для вас тоже. Где-то внутри я осознаю, как меня злит, что мы так и не смогли сразиться за свой мир. Кто-то злится до без­умия… например, майор Роун. Другие понимают, по­чему мы отступили, почему вы увели нас. Но им это все равно не нравится. — Он посмотрел на Гаунта. — Просто фокус. Но в эти несколько часов мы, сорок человек, вернулись на Танит, чтобы сражаться. Чтобы дать отпор врагу, совершить то, чего не могли прежде и не сможем никогда. Я был рад. Даже теперь, когда я знаю, что все это ложь, мне радостно. Похоже… не­сколько призраков в душе рассеялось.

Гаунт улыбнулся. Речь парня была ужасно неуклю­жа, но он был прав. Здесь Призраки Танит избавились от призраков прошлого. Они станут сильнее.

И он сам станет сильнее, решил Гаунт. Ведь это были его собственные призраки.