Скоро его будет тошнить. Очень скоро и очень силь­но. В этом Майло был уверен на все сто процентов.

Его желудок сделал сальто, когда десантный челнок сорвался с небес. На невероятно крутом спуске, как детская погремушка, тряслась вся шестидесятитонная машина, а с ней и каждая косточка в организме гвар­дейца.

Считать…

…думать о чем-нибудь приятном…

…отвлечься…

…в отчаянии разговаривать с самим собой. Если по­мощник комиссара, полковой музыкант, всеобщий лю­бимец и вообще талисман полка, внезапно заблюет всю палубу недавно съеденным сухпайком, это будет не­важнецки выглядеть.

«Главное, не вспоминай, каким бесформенным и склизким был этот самый паек…», — немедленно под­сказала ему какая-то часть мозга.

«Палуба? Да при чем тут палуба? — ныла другая. — Проблюйся прямо сейчас, и оно вырвется из тебя во­допадом, и…»

«А ну заткнись!» — приказал он своему разгуляв­шемуся воображению.

 На мгновение к нему пришло спокойствие. Он глу­боко вдохнул, чтобы расслабиться и отвлечься, скон­центрироваться, как учил его рядовой Ларкин во вре­мя снайперской подготовки.

А потом в его голове зашептал тихий жестокий го­лосок: «Не стоит волноваться по поводу тошноты. Сей­час тебя может в любой момент испепелить удар при падении».

«Будто перец из перечницы», — подумал старший помощник капитана Крефф, глядя в стекло обзорного отсека под носом эскортного фрегата «Наварра».

За его спиной поднимался мостик, на котором ро­котали приглушенные голоса системных операторов и сервиторов, негромко обменивавшихся информацией. Холодный воздух наполнился гудением управляющих систем. Время от времени раздавался низкий, испол­ненный почтения голос одного из старших помощни­ков, озвучивавшего новый приказ капитана. Сам же командир судна скрывался в одиночестве в своем стратегиуме — бронированной сфере в самом сердце мос­тика.

Мостик фрегата был любимейшим на свете местом Креффа. Здесь было всегда спокойной и тихо, словно в храме, но здесь же находился центр управления ко­раблем, способным преодолевать парсеки за считанные секунды и сжигать целые города.

Крефф вернулся к созерцанию вращавшегося под ним огромного яркого шара Калигулы. Толстый, наду­тый, он походил на огромный апельсин, покрытый зе­леновато-белыми пятнами плесени.

В пустоте между планетой и «Наваррой» дрейфова­ли имперские корабли. Одни — огромные, серые, свод­чатые, словно двадцатикилометровые соборы; другие — массивные и неповоротливые, как киты; третьи — вы­тянутые, стройные и угловатые, как фрегат, на борту которого стоял Крефф. Они замерли в черноте космоса, и от каждого отделялись крошечные черные точки. Ты­сячи и тысячи точек, падающие на перезрелый плод планеты.

Крефф знал, что это не просто точки, а десантные корабли — двухсоттонные челноки, загруженные гото­выми к бою войсками. Но отсюда они казались всего лишь перцем, просыпанным из перечницы. Будто бы имперский флот любезно заглянул сюда, чтобы попер­чить Калигулу.

Старпом задумался, какая из этих точек несет ко­миссара Гаунта. С тех пор как комиссар прибыл сюда, ситуация на корабле явно оживилась. Ибрам Гаунт, прославленный герой войны, и его полк дикарей, со­бранный из последних жителей уничтоженной плане­ты Танит, известный как Призраки.

Крефф поправил отделанный изумрудным кантом край своего мундира флота сегмента Пацифик и вздох­нул. Когда он впервые услышал, что Гаунт и его банда будут расквартированы на «Наварре», он был весьма раздосадован. Но Гаунт подтвердил свою репутацию — привел этих так называемых Призраков в форму и да­же успел протащить их через несколько дерзких опе­раций.

Взять на борт такого пассажира было весьма поучи­тельно. Будучи старпомом, его официальным предста­вителем по всем организационным вопросам на бор­ту, Крефф больше, чем кто-либо из флотских офицеров, контактировал с Призраками. Он познакомился с ними поближе. Так близко, как можно познакомиться с ора­вой темноволосых, шумных, покрытых татуировками солдат. С последними выжившими с планеты, уничто­женной Хаосом. Можно сказать, что поначалу он боялся их. Их дикая сила наводила на него страх. Крефф знал войну как вдумчивую, отстраненную, спокойную нау­ку, шахматную партию, клетки в которой измерялись тысячами километров и углами орбит. Они же знали ее как выматывающую, кровавую, бешеную мясорубку ру­копашных схваток.

Креффа несколько раз приглашали на обед в гвар­дейскую столовую. Еще он сумел как-то довольно близ­ко пообщаться с полковником Корбеком, косматым ги­гантом, наделенным, при ближайшем рассмотрении, благородной душой. Во всяком случае, так ему показа­лось после пары бутылок и нескольких часов свобод­ного, но серьезного разговора. Они спорили о тактике, сравнивая свои боевые учения и методы. Крефф весьма пренебрежительно высказывался о Корбековом прими­тивном и варварском понимании войны, хвастая высо­ким искусством флотской стратегии боя.

Полковник не обижался на его слова. Ухмыльнув­шись, он тогда пообещал, что наступит день — и Креффу придется сражаться по-настоящему.

Эти воспоминания заставили Креффа улыбнуться. Его взгляд снова обратился к черным точкам, и улыб­ка его погасла.

Теперь он уже сомневался, что снова увидит Кор­бека или Гаунта.

Далеко внизу, на поверхности, он видел обжигаю­щие вспышки зенитных орудий, обстреливающих мер­цающие точки челноков. Идти туда, в самое адское пекло, было страшной и неблагодарной долей. Весь этот грохот, смерть, разрушение…

Крефф снова вздохнул и вдруг почувствовал, как он рад быть здесь, на этом тихом мостике. Только так и должны вестись войны, решил он.

Майло открыл глаза, но окружающий кошмар не исчез. Мир все еще содрогался. Он бросил взгляд в глубину десантного отделения, где сидели остальные двадцать пять гвардейцев, прижатые к сиденьям вы­крашенными в желтую полоску рамами безопасности.

Их экипировка ходила ходуном в сетчатых мешках под каждым сиденьем. Стены корабля были покры­ты вдохновляющими речами, но Майло не мог про­честь ни одной из них из-за дикой тряски. Зато он мог слышать рев раскаленной от крутого спуска обшив­ки. За которым он не расслышал грохота зенитных противоорбитальных батарей, которыми встречала их земля.

Он огляделся в поисках дружеского сочувствия. Огромный Брагг крепко сжимал свою раму безопас­ности, закрыв глаза. Молодой гвардеец Каффран, все­го на три года старше Майло, смотрел в потолок, шеп­ча молитву или заговор. Потом Майло взглянул пря­мо перед собой и уперся в жесткий взгляд майора Роуна.

Офицер улыбнулся и ободряюще кивнул ему.

Майло вздохнул. Получить ободрение от майора Ро­уна в такой момент… Ощущение, будто сам дьявол бла­годушно похлопал тебя по спине на пороге ада.

Юноша снова зажмурился.

Запертый в тесной кабине, привязанный ремня­ми к компрессионному креслу, комиссар Гаунт вытя­нул шею, чтобы заглянуть в лобовое стекло фонаря, скрытое от него спинами пилотов и астропата. Пусть толстое стекло загораживали мерцающие помехами голографические карты, а корабль бешено трясло, Га­унт все равно мог разглядеть приближающуюся цель. Город-улей Нерон, возвышающийся над бледно-желтыми склонами вулканического кратера девяносто­километровой ширины. Словно угольно-черный сте­бель, возвышающийся над вмятинкой в перезрелом фрукте.

— Минутная готовность, — спокойно произнес пи­лот. Его голос, искаженный помехами коммуникатора, звучал электронным хрипом.

Гаунт вынул из кобуры свой лучевой пистолет и пе­редернул затвор. Он начал отсчитывать секунды.

В небесах над погруженным в кратер Нероном де­сантные челноки раскаленными пулями прошивали покров облаков. Воздух немедленно наполнился раз­рывами зенитных снарядов.

А потом легкие белые облака начали обугливаться. Их пушистые края стали чернеть и сворачиваться. Тем­но-фиолетовое пятно разлилось по небу, сочась сквозь облака, как струя крови в потоке воды. С шипением ударила молния.

— Перестроиться! — вопил пилот, лихорадочно вно­ся коррективы в курс. — Мы входим в грозовой фронт!

Гаунт хотел вглядеться получше, но усилившаяся кач­ка помешала ему. Он перевел взгляд на астропата и вне­запно расслышал негромкое рычание, которое тот издавал.

Он не успел уклониться, когда голова астропата взорвалась. Брызги крови и ошметки плоти окатили обоих пилотов, комиссара и всю кабину.

Пилот вопросительно вскрикнул.

Комиссара не оставляла страшная мысль, что это была психическая буря. Там, на поверхности, какая-то невероятно могущественная демоническая сила пыта­лась не позволить им приземлиться, отразить атаку с помощью бурлящего водоворота Хаоса.

Челнок трясло так сильно, что Гаунт совершенно не мог сконцентрироваться. Главный экран панели управ­ления заполнили цепочки из десятков предупреждаю­щих символов, представавшие для Гаунта размытыми полосами.

Где-то что-то взорвалось.

Тряска и вой снаружи не прекратились, но их тон как-то изменился. Майло вдруг осознал, что их челнок уже не пикировал.

Он просто падал.

Его уже не тошнило. Но тот самый голос, твердив­ший о смерти от падения, удара и пламени, ликовал: «Вот, я же говорил!»

Пришел удар…

…такой сильный, что все его кости, казалось, одно­временно выбило из суставов.

Скольжение куда-то…

…внезапное, громкое, пугающее.

И наконец…

…рев пламени.

А потом последнее, что он видел…

…мучительная, кромешная темнота.

Сотни имперских десантных челноков уже опус­тились ниже уровня облаков, когда психическая бу­ря грянула во всю мощь, и потому избежали худшей судьбы. Выровняв полет, они опустились на гигант­скую цитадель улья Нерон, подобно стае саранчи. Они заполонили все пространство вокруг города. Сотрясая ревом двигателей воздух, корабли заходили на по­садку на пустошах в предместьях огромного черного шпиля улья. Трассеры лазерного и плазменного огня раскроили небо на множество лоскутов, превращая его в нагромождение линий, похожее на какой-то безум­ный чертеж. Некоторые из этих линий касались ко­раблей, и те вспыхивали, падали мерцающими отблес­ками и исчезали. Снаряды зенитных орудий с грохо­том разрывались в небе черными цветами. Время от времени с небес пикировали эскадроны поддержки «Мародеров», двигаясь плотной стаей падающих ме­теоров. Выследив цель, они прошивали землю потока­ми огня.

И над всем этим кипело, билось в конвульсиях и хлестало электрическими разрядами фиолетовое небо.

На земле полковник Танитского Первого и Един­ственного полка Колм Корбек вел свое отделение по десантной платформе в бой. Куда бы он ни посмотрел, он видел десантные челноки, извергающие из своих утроб волны солдат — десятки тысяч гвардейцев.

Танитцы добрались до первого укрытия — рваной линии трубопровода, установленного на ржавых опо­рах, — и залегли.

Оглядевшись, Корбек включил свой коммуникатор.

— Корбек — отделению. Перекличка!

В наушнике наперебой зазвучали отзывы.

Рядом с собой Корбек обнаружил рядового Ларки­на, который в ужасе смотрел на небо, сжимая свой лазган.

— Ох, вот это хреново, — бормотал он. — Псайкерское безумие, совсем хреново. Мы думали, что попали в заварушку в шлюзе Вольтиса или среди окопов Чер­ного Осколка, но это все детские шалости по сравне­нию с этим…

— Ларкин! — прошипел Корбек. — Феса ради, за­ткнись. Ты никогда не слыхал о моральном состоянии войск?

Ларкин обернулся к старому другу, и на его худом, остром лице отразилось неподдельное удивление.

— Ничего страшного, полковник! — уверил он. — Я не включал коммуникатор! Так что меня никто не слышал!

— Я слышал, — скривился Корбек. — И ты меня до усрачки напугал.

Очередь из автопушки, хлестнувшая по укрытию, заставила гвардейцев пригнуться. В сотне метров кто- то закричал. Сквозь грохот бури, двигателей и бомбар­дировки до танитцев доносились пронзительные вопли. Но и они были едва слышны.

— Где же комиссар? — проворчал Корбек. — Он уве­рял, что сам возглавит нашу атаку.

— Он придет, только если смог приземлиться, — сказал Ларкин, продолжая смотреть в небо. — Мы бы­ли последними, кто смог проскользнуть до начала этой бури.

Рядовой Раглон, связист отделения, оказавшийся рядом с Ларкином, оторвался от своего мощного вокс-передатчика.

— Нет связи с транспортом комиссара, сэр. Я про­сканировал все орбитальные частоты и флотские кана­лы связи, полковник. Эта проклятая психическая буря уничтожила множество челноков. Флотские до сих пор не могут сосчитать потери. Нам повезло высадиться до того, как началось самое худшее.

Корбек поежился. Он чувствовал, что удача поки­дает их.

— Наши псайкеры наверху пытаются развеять бу­рю, — продолжал Раглон. — Вот только…

— Вот только — что?

— Я почти уверен, что челнок комиссара был среди тех, которые испарились в буре.

Корбек прорычал что-то неразборчивое. Он ощу­щал неприятный холодок, тем более при виде лиц сол­дат, когда новость передалась по ряду.

Полковник подхватил свой лазган и включил пере­датчик. Бойцов нужно было быстро привести в чувст­во и заставить двигаться.

— Чего ждете? — прокричал он. — Разбиться на ог­невые команды, построение «ромб». Живее! Огонь по готовности! Вперед! В память о Танит! Вперед!

Брин Майло очнулся.

Он висел вверх ногами, ничего не видя вокруг. Ра­ма безопасности больно впивалась в тело, грудь и бока превратились в один большой синяк, во рту чувство­вался вкус крови. Но если только все это не было жестокой шуткой, он был жив.

Майло мог слышать… что-то. Он слышал, как капает где-то вода, как что-то скрипит и кто-то тихо стонет.

Неожиданный громкий хлопок — и яркий свет ре­занул его привыкшие к темноте глаза. До него донес­ся запах термита, и гвардеец понял, что кто-то только что отстрелил бронепластины спасательного люка, за­крепленного на взрывающихся болтах. Внутрь полил­ся разреженный, сырой, зеленоватый свет дня.

Перед лицом Майло всплыла перевернутая широ­кая физиономия Брагга.

— Держись, малыш Бринни, — успокаивающе про­изнес Брагг. — Сейчас сниму тебя.

Здоровяк начал шатать раму и дергать из стороны в сторону ручку замка.

Рама вдруг перестала держать его, и Майло успел вскрикнуть, прежде чем пролетел два с лишним метра и упал на сводчатый потолок грузового отсека.

— Извини, — смутился Брагг, помогая ему встать. — Ушибся, братишка?

Майло отрицательно мотнул головой:

— Где мы сейчас?

Брагг помолчал, как будто тщательно обдумывал ответ. А потом очень взвешенно ответил:

— Мы по самые уши в говне.

Десантный челнок, ныне превратившийся в оплав­ленный кусок металла, под острым углом врезался в крышу.

Майло выкарабкался из люка, спустился и окинул взглядом изуродованный каркас. Они смогли призем­литься в джунглях! Это поразило его почти так же, как и то, что он вообще остался жив. Вокруг вздымалась настоящая чаща из мягких, аморфных розоватых де­ревьев, похожих на колоссальные раздутые корнеплоды. Гиганты были обвиты толстыми лианами, плющом и колеблющимися усиками. Хвощи и острые колючки покрывали влажную, исходящую паром землю. Все во­круг заливал зеленоватый свет, окрашенный густой ли­ствой, за исключением одного яркого луча, лившегося из пробоины в кронах, оставшейся после падения чел­нока. Было душно. С деревьев капал тягучий, липкий сок. В воздухе стоял приторный запах губчатых цветов.

Брагг выбрался из разбитого корабля и присоеди­нился к юноше. Дюжина Призраков, уцелевших после падения, сидели на земле или опирались о деревья, ожи­дая, когда исчезнет звон в ушах и прояснятся мысли. Все они получили легкие ушибы и травмы, за исключе­нием рядового Обела, который лежал на самодельных носилках. Его грудь превратилась в кровавое месиво. Во главе маленького отряда оказался капрал Мерайн. Вмес­те с рядовым Каффраном он пытался открыть остав­шиеся аварийные люки, надеясь найти еще выживших.

Как заметил Майло, майор Роун тоже выжил. Он стоял рядом со своим адъютантом — высоким блед­ным гвардейцем по имени Фейгор.

— Не знал, что на этой планете есть джунгли, — протянул Майло.

— И я не знал, — откликнулся Брагг. Он ловил и отбрасывал на землю снаряжение, которое скидывал ему Мерайн из челнока. — Да я и названия этого мира не знал.

Майло вдруг обнаружил, что Роун стоит рядом.

— Мы в лесной лощине, — пояснил майор. — Поверхность Калигулы — сплошная пемзовая пустошь. Но она повсюду усеяна глубокими разломами. Многие из них — это старые кратеры или жерла вулканов. В са­мых больших строят города. На дне других микрокли­мат достаточно влажен для подобных лесов. Полагаю, некоторые из них даже выращивали специально… пока не заявился фесов враг.

— Ну так… где мы, собственно? — спросил Фейгор.

Роун откашлялся.

— Мы серьезно промахнулись мимо цели. Если я не ошибаюсь, лесистые кратеры были где-то к северу от Нерона. В тылу противника.

Фейгор выругался.

— Похоже, майор прав, — произнес чей-то голос.

Гаунт соскользнул с обшивки корабля через боко­вой люк и спустился вниз. Его форма была изорвана, а тело покрывали ушибы. Плечо и бок кителя под пла­щом вымокли в крови. Мерайн поспешил помочь ему.

— Не ко мне, — комиссар остановил его взмахом руки. — Второй пилот жив, его нужно вытащить из кабины.

— Чудо, что кто-то вообще выжил в кабине, — присвистнул капрал.

Гаунт подошел к Майло, Роуну и остальным гвар­дейцам.

— Докладывайте, майор.

— Что ж, если не найдем больше выживших, то у нас есть двенадцать боеспособных солдат, помимо вас, парнишки Майло и пилота. У всех легкие ранения, ря­довой Гроган получил перелом руки. Но идти может. У Обела ранение в грудь, довольно поганое. Бреннан внутри, его зажало. Он очень плох, но жив. Остальных в кашу. — Роун поднял взгляд на разбитый челнок. — Должно быть, нас зацепило каким-то удачным выстре­лом. Ракета, наверное…

— Псайкеры! — прорычал Гаунт. — Устроили ка­кую-то паскудную бурю, которая и сбила нас с неба.

Все замолчали от одного упоминания колдовства. Гвардейцев охватил страх. Кто-то отвернулся в шоке и смятении.

Гаунт уверенно направился к куче рюкзаков и вещ­мешков, которые Каффран и Брагг выгрузили из ко­рабля, и открыл небольшой чемоданчик. Из его мягких недр он вынул переносной топограф и поднял, держа за рифленую ручку. Маленькая медная машина затрещала, завертелись, и защелкали концентрические цифербла­ты. Внутри, в стеклянной сфере, заполненной инертным газом, вращались гравиметрические гироскопы.

Через мгновение машина пискнула и вывела на под­свеченный голубым светом дисплей данные.

— Мы в лесном кратере под номером К-7-75, при­мерно в сорока километрах на север-северо-восток от границы города Нерон. Ваша оценка была верной, май­ор. Мы действительно в тылу врага и к тому же в весь­ма негостеприимных краях. Лесная чаща окружает нас радиусом в восемь километров, а сама эта выгребная яма примерно километр глубиной. Так что нам пора шевелиться.

— Шевелиться? — переспросил Фейгор. — Комис­сар… мы можем установить и запустить аварийный маяк.

— Нет, не можем, — сказал Мерайн, показывая оплавленные останки маяка.

— Да и если бы мы могли, Фейгор… — печально покачал головой Гаунт. — Примерно в пятидесяти ки­лометрах к югу от нас части Имперской Гвардии ве­дут массированный штурм города. Там умирают тыся­чи. Каждый корабль, каждая машина и каждый солдат участвует в атаке. И там некого отправить на поиски. Напомню: на вражеской территории — горстки поте­рянных душ вроде нас с тобой. Наверняка нас уже спи­сали в потери. К тому же над нами кипит колдовская буря. Никто не сможет нас найти, даже если захочет.

Роун сплюнул и ругнулся.

— Так что будем делать?

Гаунт невесело улыбнулся:

— Посмотрим, как далеко мы сможем уйти. Уж луч­ше так, чем сидеть здесь и ждать смерти.

Прошло всего пятнадцать минут, и выжившие бы­ли собраны, их раны обработаны. Все оружие и эки­пировку, которую удалось достать, разделили между гвардейцами. Майло и оглушенный второй пилот по­лучили по лазерному пистолету и несколько запасных батарей. Обел и только что освобожденный Бреннан лежали без сознания на носилках.

Роун мрачно посмотрел на комиссара и кивнул в сторону раненых.

— Нам следует быть… милосердными к ним.

— Мы понесем их с собой, — отрезал Гаунт.

Майор сокрушенно покачал головой:

— При всем уважении, не пройдет и часа, как они умрут в дороге. Нам придется отрядить четверых здо­ровых бойцов, чтобы нести носилки.

— Мы не оставим их, — повторил Гаунт.

— Если вы их закрепите на каком-нибудь карка­се, я смогу унести их обоих, — задумчиво произнес Брагг. — Лучше уж я понесу их, чем целых четыре человека.

Мерайн и Фейгор установили носилки на тре­угольную раму из дерева, и Брагг взвалил ее на плечи. Орудуя своим серебристым танитским ножом, Кафф­ран соорудил на раме удобные ручки из мягких стеб­лей.

— Только на скорость не рассчитывайте, — пред­упредил Брагг.

Однако он вполне успевал нести свою ношу за от­рядом, расчищавшим путь в зарослях.

Гаунт еще раз сверился с топографом, пытаясь бо­лее подробно изучить окружение.

— Интересно, — пробормотал он. — В четырех ки­лометрах к востоку отсюда расположено какое-то стро­ение. Возможно, какая-то старая ферма или что-то по­добное. Она могла бы послужить для нас неплохим укрытием. Взглянем, что там.

Комиссар был вооружен лазганом одного из по­гибших гвардейцев. Свой цепной меч он передал Роуну.

— Ведите нас, майор, прошу, — произнес он.

Роун встал во главе колонны и начал прорубать путь сквозь густой сырой лес.

Призраки Танит продвигались сквозь внешние ком­плексы города-улья. Они спустились по склону защит­ной дамбы и вышли на разбитый феррокрит шестипо­лосного шоссе.

Дорога была забита остовами машин, между ними полыхали огненными завесами огромные лужи машин­ного масла. Корбек приказал гвардейцам наступать, и они шли вперед мимо регулировочных панелей, на ко­торых все еще мерцали цифры скоростных пределов и указатели направлений. Под ураганный огонь они на­чали штурм большого жилого блока на дальней сторо­не дороги.

Плакаты, которыми были увешаны коридоры домов рабочих, призывали местных жителей выполнять нормы на работе и славить Императора каждый день. Когда штурмовые отряды ворвались в жилой блок, их встре­тили не только плакаты, но и рукопашная схватка с вра­гом, которого имперские солдаты смогли впервые уви­деть в лицо. Люди, извращенные Хаосом. Сектанты, чьи тела были изменены, искажены. Большинство из них были одеты в черные прорезиненные комбинезоны рабо­чих улья, теперь покрытые символами Хаоса. Их головы и лица скрывали серые капюшоны и затемненные ма­ски-экраны. Более того, они были неплохо вооружены.

Вестибюли и холлы были завалены трупами, пол по­крывало битое стекло и пластиковые обломки. В некото­рых помещениях ярились пожары. Воздух был наполнен раскаленным добела пеплом, падающим, словно снег.

И кругом были мухи. Темные жирные мухи.

Стреляя на ходу, Корбек палил налево и направо, в дверные проемы и сквозь тонкие пластиковые перегородки, срезая окружавших его врагов.

Его прикрывала огневая команда — Ларкин, Сут, Варл, Маллор, Дюркан и Биллад. Ларкин время от времени стрелял из своей винтовки, его прицел, как всегда, был безупречен. Но Корбек знал, что из-за бури снайпер, как никогда, был близок к срыву. Сут, воору­женный мелтаружьем, пробивал отряду путь.

Сгустки огня и лазерные лучи летели им навстречу. Биллад вздрогнул, прошитый сразу несколькими вы­стрелами, повалился на стену и сполз на пол.

Корбек ответил длинной очередью в дымное облако впереди.

Мухи продолжали жужжать вокруг них.

Переговоры на радиоканалах оглушали не хуже пе­рестрелки. Гвардейские части начали пробивать плац­дармы в городе. Объединенные силы Пятидесятого Ко­ролевского Вольпонского и Тринадцатого и Шестнадца­того Раймийских полков стальным кулаком врезались в рудоплавильное сердце города. Там, в гулких ангарах судостроительных верфей и сухих доков, они сошлись с главными моторизованными частями противника в колоссальном танковом сражении. Слухи утверждали, что батальон Латтарийских Боевых Псов и космические десантники ордена Гвардии Ворона пробились на выс­шие уровни, непосредственно в шпиль Администратума.

Но окончательная победа казалась теперь чем-то очень далеким. Особенно учитывая психическую бу­рю, которая фактически отрезала приток подкрепле­ний. Да и вообще отрезала войска от флота.

— Прикрытия с воздуха не намечается? — крикнул Корбек сквозь треск лазерных зарядов.

— Эскадрильи «Мародеров» выбыли из боя, сэр, — ответил по внутреннему коммуникатору связист Раг­лон. — Командование флота отозвало их из-за бури. Колдовство Хаоса не позволяет им ориентироваться.

Корбек поднял глаза на кипящее в небе фиолето­вое марево. Какие уж там самолеты, он и сам едва ориентировался в пространстве. В такой близости от проявлений Хаоса его собственные ощущения под­водили его. Он едва удерживал равновесие, его тош­нило, в виски настойчиво стучала боль. Страх му­рашками гулял по коже, иглой ввинчивался в мозг. Он боялся подумать о том, что ждало его там, впе­реди.

Он знал, что с его солдатами происходит то же са­мое. У нескольких уже пошла носом кровь. Другие со­дрогались в приступах тошноты.

И все же они двигались вперед, продираясь через мрачные жилые башни и рабочие блоки. Здесь, в этих старых грязных пристанищах самых бедных рабочих, в каждой комнате кипела схватка лицом к лицу, с но­жами и пистолетами.

Корбек думал, что комиссар гордился бы ими сей­час. Призраки показали, на что способны. Полковник выплюнул муху и постарался хоть вслушаться в бес­конечный поток радиосигналов. Командование фло­та повторяло свой основной приказ: до тех пор пока вражеские псайкеры не будут нейтрализованы, флот не сможет высадить подкрепления — никого из тех пяти миллионов гвардейцев, ожидавших высадки на орбите в десантных челноках — или обеспечить воз­душное прикрытие. Судьба битвы висела на волоске.

Полковник смахнул еще одну муху. Теперь воздух совсем сгустился от насекомых, гари и пепла. Запах стоял просто невыносимый. Колм Корбек глубоко, су­дорожно вздохнул. Он знал, что все это значит: они были близко к чему-то очень и очень плохому. К че­му-то, рожденному Хаосом.

— Всем быть начеку, — предупредил он свой отряд по внутренней связи. — Мы приближаемся к настоя­щему гнезду зла.

Продираясь сквозь облака роящихся мух, огневая команда наступала по коридору, усеянному осколками прозрачного пластика и рваной бумагой. В вестибюле под ними кипела яростная рукопашная битва, отзы­вающаяся криками и беспорядочными пистолетными выстрелами. Что-то взорвалось примерно за километр от них, сотрясая землю.

Корбек добрался до поворота и жестом приказал гвардейцам отойти.

Его отряд укрылся в дверных проемах как раз во­время. Мощная очередь из тяжелого пулемета проши­ла старую лестницу, уничтожая ступени, срывая ста­рые панели со стен.

Оглянувшись, Корбек заметил, что Ларкин едва слышно шепчет какую-то имперскую молитву. Навер­няка это была клятва верности Императору, которой их научили еще дома, на Танит.

Дома…

«Этот мир тоже когда-то был чьим-то домом», — вернул себя в жестокую реальность Корбек. Старый тусклый коридор в старом тусклом шпиле, куда покор­ные, уставшие рабочие возвращались со смены на за­водах улья, чтобы готовить скудный ужин для своих измученных детей.

— Ларкин! — Полковник указал на лестницу — Покажи немного чокнутой магии этим пулеметчи­кам.

Ларкин поджал губы и размял шею, как пианист, собирающийся играть. Он вынул свой ночной прицел, небольшой тепловизор, которым он пользовался на ро­дине, незаконно охотясь на лариселей в ночных лесах. Он осмотрел коридор через прицел, в конце концов обнаружив пятно тепла на стене.

Другой стрелок прицелился бы в пятно, приняв его за тело стрелка. Но Ларкин был не так глуп. Он знал, что источник тепла — раскалившийся ствол пулемета. Таким образом, стрелок был примерно в шестидесяти сантиметрах слева от пятна.

— Бутылочка сакры намекает нам, что это будет выстрел в голову, — произнес Корбек, видя, как Лар­кин опускается на одно колено и прицеливается.

— Принято, — откликнулся Варл.

Ларкин сделал один выстрел, пробивший и лестни­цу, и стену.

Призраки снова двинулись вперед. Поначалу они шли осторожно, но ответного огня не было.

Прикрывая друг друга, гвардейцы миновали раз­битый лестничный пролет, а затем и площадку, где лежал на своем пулемете убитый сектант. Выстрелом ему снесло полголовы. Корбек улыбался. Варл только вздохнул.

Гвардейцы вышли, на следующий пролет и рассыпа­лись по этажу. Здесь пахло горелой плотью, а воздух просто кишел мухами.

Ларкин крался вдоль стены, рассматривая мусор и брошенные вещи, смешавшиеся с бетонным крошевом. К одной из стен, под намалеванными темной краской символами Хаоса, были прибиты несколько кукол и другие детские игрушки. Что-то надорвалось в сердце Ларкина, когда он бросил взгляд на распятых кукол. Он вспомнил свой родной мир, свою семью, друзей и детей, навсегда потерянных для него.

Потом он осознал, что не все распятые куклы на самом деле были куклами.

Снайпер рухнул на колени, подкошенный рвотным спазмом.

В дальнем конце коридора Корбек, Дюркан и Сут ворвались в длинное помещение с бетонными стена­ми, когда-то служившее местом сбора правления дома. Внутри было темно. Несколько тысяч глаз уставились на гвардейцев.

И все они принадлежали одному… существу.

Что-то огромное начало подниматься из темноты, рас­тягивая свою аморфную, раздутую, голубовато-белую тушу. Ядовитая слюна нитями тянулась из усеянной зу­бами пасти. Внутри прозрачной плоти твари дергались темные слизистые комки. Мухи роились вокруг сущест­ва, словно мантия.

Кровь из носа залила бороду Корбека. Полковник попятился назад, его разум помутился от страха. Сут с громкими лязгом уронил мелтаружье и сполз по сте­не, сбитый с ног приступом жуткой тошноты. Дюр­кан остолбенел. Он начал плакать. Стеная от ужаса, он неуклюже поднял лазган. Прозрачные, сочащиеся жи­ром щупальца вырвались из темноты, обвили гвардей­ца, а потом вдруг сдавили его с такой силой, что он лопнул, как перезрелый фрукт.

Маллор и Варл обернулись и увидели, как нечто чудовищное выползает из помещения. Увидели беспо­мощного Сута и застывшего Корбека. И кровавую ка­шу, которая недавно была Дюрканом.

— Демон! Демон! — прокричал в коммуникатор Варл. - ДЕМОН!

Гаунт поднял руку и скомандовал десятиминутный привал. Солдаты немедленно остановились, сели на зем­лю или привалились к стволам деревьев, давая отдых ногам.

Мерайн, захватив с собой аптечку, вернулся к Браггу и помог тому снять с плеч каркас с носилками.

— Ох фес, — донесся до Майло его голос.

Волынщик проходил мимо, когда Гаунт подошел

к носилкам. Мерайн, обрабатывавший тяжелые раны гвардейцев, посмотрел на него снизу-вверх.

— В этом месте слишком жарко и влажно… — пояс­нил он. — Споры в воздухе… Насекомые. Раны заража­ются раньше, чем я успеваю как следует промыть их. Состояние Обела быстро ухудшается. Плоть мертвеет из-за заражения каким-то грибком. Еще и личинки.

Покачав головой от досады, он вернулся к работе.

Майло отшатнулся. От раненых исходил ужасный запах.

Стоявший неподалеку второй пилот снял летный шлем и теперь нервно всматривался в зеленый полу­мрак, сжимая лазпистолет. Майло вдруг пришло в го­лову, что пилот выглядел не старше его самого. Кожа вокруг его черепных имплантатов едва успела зажить. «Должно быть, он чувствует то же, что и я, — подумал Майло. — Полное смятение».

Танитец уже решил подойти к молодому летчику и поговорить с ним, когда между деревьев заметался низкий вой лазерного огня. Гвардейцы дружно заняли укрытия. Раздались щелчки снимаемых предохраните­лей и гудение оживающих батарей.

Гаунт подобрался поближе к Майло, постоянно щел­кая коммуникатором.

— Роун? На связь! — шептал он.

Майор, Каффран, Фейгор и рядовой Кален ушли вперед, в разведку, чтобы осмотреть таинственное стро­ение.

— Под огнем! — Майло услышал в своем коммуни­каторе ответ Роуна. — Мы прижаты! Черт! Трон Гос­подень! Там…

Связь оборвалась.

— Проклятие! — прошипел комиссар и поднялся в полный рост,— Мерайн, Брагг! Охраняйте раненых! Ты, флотский! Оставайся с ними! Остальные — за мной! Разбиться на огневые группы!

Призраки двинулись вперед, и Майло отправил­ся вместе с ними, проверив, готов ли его пистолет к стрельбе. Несмотря на страх перед боем, Майло ощу­щал и гордость. Комиссару нужны были все боеспо­собные люди, и он не задумываясь взял с собой Майло.

Корбек уже попрощался с жизнью, когда Ларкин внезапно открыл огонь. Зрелище прибитых к стене трупов вывело снайпера из себя, и Ларкин просто по­терял контроль над собой. В безумии, не замечая ле­денящих душу видений Хаоса в старом зале, гвардеец просто кричал и стрелял и не мог остановиться.

— Ларкин! Ларкин! — негромко позвал его Кор­бек.

Крик худого снайпера потерял силу, превратившись в глухой хрип. Винтовка в его руках безвольно щелкала раз за разом. Заряд батареи исчерпался.

Град лазерных выстрелов оттеснил щупальца твари прочь из коридора.

Танитцы получили короткую передышку, момент для отступления.

Корбек повел свой истощенный отряд вглубь жи­лого блока, таща на себе Ларкина.

— Вот фес, вот фес, вот ведь фес! — снова и снова твердил Ларкин.

— Заткнись, Ларкин! — прикрикнул на него Кор­бек и вызвал по передатчику Раглона: — Свяжись с командованием флота! Расскажи им, что мы нашли!

Укрывшись за поваленным стволом дерева, Кафф­ран поднял винтовку к плечу и дал лазерную очередь, прорезавшую заросли перед ним. В ответ грянули вы­стрелы, вгрызшиеся в деревья. Гвардейца окатило вол­ной щепок и брызгами сока.

— Майор Роун? — выкрикнул Каффран. — Связь сдохла!

— Знаю, — откликнулся тот, прячась за деревом, ко­ру которого немедленно разорвало еще одним выстре­лом. Майор отбросил цепной меч Гаунта и достал из-за спины свой лазган.

Фейгор залег, и они вместе с Каленом вели огонь из своих винтовок. Четверо Призраков обрушили ура­ганный лазерный огонь широкой аркой, темные зарос­ли сверкали вспышками выстрелов.

Роун развернулся, вскинув лазган и тут же опустил его, выругавшись. К нему двигался Гаунт и огневая ко­манда гвардейцев.

— Докладывайте! — негромко произнес Гаунт.

— Попали под массированный обстрел. Впереди, вне обзора, находится вражеская позиция. Похоже на заса­ду, но кто мог знать, что мы будем здесь?

— Связь?

— Не работает… глушится.

— Было бы неплохо взглянуть, во что это мы стре­ляем, — заметил Гаунт.

Жестом он подозвал рядового Бростина. Тот поспе­шил к комиссару, сжимая в руках единственный огне­мет, который удалось вытащить целым из корабля.

— Занять позиции! — приказал Гаунт и расставил солдат так, чтобы каждый мог увидеть противника, как только появится линия видимости. — Бростин?

Гвардеец нажал на спусковой крючок, и в зарос­ли вонзилось раскаленное копье жидкого пламени. Удерживая напор этого горизонтального фонтана ог­ня, Бростин начал водить огнеметом из стороны в сто­рону.

Деревья, хвощи и гигантские папоротники впере­ди вспыхнули. Некоторые горели так, словно вместо сока в них текло горючее. Другие просто съеживались и опадали золой. За двадцать секунд стена джунглей сгорела дотла, и гвардейцы смогли разглядеть искус­ственную поляну за ней.

Тишина. Даже тяжелые орудия, прижавшие их к земле, замолчали.

— Монокуляр! — потребовал Гаунт и взял прибор из рук Майло. Зажужжали кольца автоматической на­стройки резкости. — Похоже, у нас тут… имперский объект. Три модульных бронированных поста, два круп­ных укрепленных здания… на все когда-то были нане­сены имперские символы. Коммуникационный кластер и вышка орбитальной вокс-связи… должно быть, это она нас глушит. Защитная сеть периметра… сервиторы, под­ключенные к автоматическим турелям с тяжелыми ору­диями. Наверное, вы задели какой-то сенсор на подходе, майор, пробудив их. Мы поджарили как минимум пару штук.

— Что это за место? — пробормотал Каффран.

— Наше спасение… шанс, на который мы не могли и рассчитывать. Если нам удастся подойти живыми, конечно. — Гаунт замолчал.

— Только что все это делает здесь, посреди джун­глей? — спросил Майло.

Гаунт повернулся к нему:

— Хороший вопрос.

Ситуация была паршивой. Наземные силы были растянуты до предела, едва удерживая занятые плац­дармы. И никто не мог прийти на помощь Призракам.

— Как нам вообще сражаться с такой штукой? — пробормотал Сут.

Корбек только покачал головой. Он приказал всему отряду отступить к защитному валу, с которого откры­вался обзор на шоссе и здание общежития, где посе­лилась самая кошмарная тварь, которую только дово­дилось видеть Корбеку.

— Но оно должно сдохнуть! — шепотом произнес Ларкин. — Неужели вы не видите? Это оно вызывает бурю. Если оно не сдохнет, нам всем конец.

— Откуда тебе знать, Ларкин? — скривился Варл.

Корбек сомневался. Ларкин славился тем, что его

предчувствия часто оказывались верны. «Император, спаси нас!» — в сердцах воскликнул полковник. Он задумался, очень крепко задумался. Можно же было предпринять что-то… что-то… Вот что бы сделал сей­час Гаунт? Несомненно, что-нибудь возмутительное. Превысил бы полномочия, нарушил правила, послал бы к черту все учебники по стратегии и обратился бы к тем средствам, на которые мог рассчитывать…

— Эй, Раглон! Подойди-ка сюда, братец, — позвал он своего связиста. — Настрой мне связь с «Навар­рой»!

Старший помощник Крефф откашлялся, глубоко вдохнул и пересек порог стратегиума, бронированного убежища капитана в центре мостика «Наварры».

Капитан Бисмарк сидел в тихом полумраке, отки­нувшись на спинку своего кресла, и вдумчиво смотрел на мерцающие нагромождения данных и схем, сбегав­ших по плавным изгибам потолка и стен.

— Крефф? — Капитан немного развернул кресло.

— Я должен… ну, это не совсем обычно, сэр, но…

— Говорите, старпом.

— Я только что разговаривал с полковником Корбеком, старшим офицером Танитского Первого, сэр. Его ударный отряд ведет штурм западной окраины улья Не­рон. Он запрашивает… чтобы мы привели в действие основные орудия и дали залп по координатам, которые он предоставил.

Бисмарк усмехнулся, его лицо осветили мерцаю­щие голографические дисплеи.

— Этот идиот ничего не смыслит в тактике флот­ского боя, как я понимаю? — хохотнул капитан. — Ору­дия флота могут быть использованы против наземных целей только перед высадкой войск. Как только высад­ка произведена, поддержка с воздуха осуществляется силами ударных эскадрилий.

Крефф кивнул:

— Каковые на данный момент не принимают учас­тие в битве из-за психической бури. Полковник осве­домлен о том, что его запрос противоречит принятой тактике, так как орбитальная бомбардировка не сла­вится… точностью. Тем не менее он утверждает, что

ситуация критическая… и он готов предоставить нам точнейшие координаты цели.

Бисмарк недоверчиво нахмурился:

— Твое мнение, Крефф? Ты провел с этими назем­ными больше времени, чем кто-либо еще, с того мо­мента, как они поднялись на борт. Этот человек спя­тил? Или мне все же стоит ответить на его запрос?

— Да, сэр… и то и другое,— Старпом позволил себе улыбнуться.

Бисмарк едва заметно улыбнулся в ответ. Он пол­ностью развернул свое кресло лицом к Креффу.

— Давай взглянем на эти координаты.

Старпом подал капитану пластинку с данными.

— Рубка связи, дайте мне командование флота, — произнес Бисмарк в коммуникатор. — Я извещу их о наших последующих действиях. Пост управления ог­нем, подать энергию на орудия… Передаю вам коорди­наты цели. Всем постам, это капитан… приготовиться открыть огонь из главного калибра!

«Все так цивилизованно и четко, — улыбнулся себе Крефф. — Только так и должно вести войну».

Сначала была яркая вспышка света, чудовищная ударная волна, сбившая гвардейцев с ног. А потом на них молотом обрушился оглушительный грохот.

Корбек встал, отплевываясь от пыли, и помог под­няться Раглону.

— Прямо в яблочко, — радостно сообщил он своим ошеломленным солдатам.

Он вскарабкался на вершину вала и перегнулся че­рез перила. Внизу разбитое десятиколейное шоссе тя­нулось вверх, в промышленный мрак улья. За ним по­лыхал огромный выжженный кратер на месте обще­жития.

— Священный Трон Земли! — чуть не задохнулся Варл.

— Друзья в верхах, — рассмеялся полковник.

Он оглянулся на сотни солдат, ожидавших его за валом. Они уже почуяли перемены ветра. Пахло гарью, дымом, кордитом. Но зловоние Хаоса рассеивалось. Буря в небесах начала терять силы.

— Все вперед! — выкрикнул Корбек в свой комму­никатор.

К Креффу, стоявшему на мостике, подошел офицер связи и взял под козырек:

— Сигнал с поверхности, сэр. — (Старпом кив­нул.) — Стандартная гвардейская кодировка вокс-сообщения, датирована текущим временем и датой, с поправкой на орбитальное исчисление. В сообщении говорится: «Призрачное спасибо „Наварре". Крефф, шельма, мы не сомневались: ты парень что надо». Ко­нец сообщения. Прошу прощения за грубую форму из­ложения, сэр. — Офицер связи поднял взгляд от плас­тинки.

— Принято, — ответил Крефф и неспешно побрел вдоль мостика, пытаясь скрыть довольную улыбку.

Гаунт подобрался ближе к постам, держа нагото­ве пистолет. За ним тихо крались Фейгор и Кафф­ран.

Раздалось тихое жужжание, и один из сервиторов, заметив движение, развернул свое автоматическое ору­жие.

Комиссар немедленно разнес его на куски тремя выстрелами. Бросившись вперед, он выбил двери и, перекатившись, ворвался в холодный голубоватый ис­кусственный свет помещения.

Было темно. И очень тихо. Гаунт двинулся вглубь тесного помещения, всматриваясь в темноту. Впереди забрезжил тусклый свет. Коридор привел его в мрачную комнату, полную перевернутой мебели и разбросанных бумаг. Комиссар пробежал глазами один листок и по­нял, что все их придется сжечь.

Роун и Фейгор протиснулись в комнату вслед за Гаунтом.

— Что это? — поинтересовался майор.

— Разберемся… — пробормотал Гаунт.

Миновав эту комнату, они вошли в душный воздух теплицы.

В гидропонных колбах росло нечто, на что Гаунт совсем не хотел смотреть. Раздутые, студенистые, про­низанные сосудами существа пульсировали отврати­тельной жизнью.

— Да что это за место такое? — в ужасе произнес Фейгор.

— Это начало… здесь лежит ключ к падению Кали­гулы, — ответил Гаунт. — Один из промышленников этого мира выращивал здесь то, природу чего не мог понять. Конкуренция за лучший урожай здесь была яростной. Этот несчастный глупец и представить не мог, чему он дал жизнь.

На самом деле Гаунт просто хотел надеяться, что так и было. Если все это было сделано намеренно, со злым умыслом… Комиссар тряхнул головой, отгоняя эту мысль.

— Сожгите это. И все остальное тоже, — приказал он своим солдатам.

— Всё — не стоит. — Кален появился из дверей за их спинами. — Я осмотрел периметр комплекса. Кто бы им ни владел, он припас для себя челнок в ангаре неподалеку.

Гаунт улыбнулся. Император всегда помогает.

— Так, значит, он не погиб? — задумчиво спросил Корбек, сидя на своей койке в транспортном отсеке.

Брагг покачал головой и отхлебнул сакры из бу­тылки.

— Старика Гаунта ничем не убить. Он обещал, что вытащит нас всех, и слово свое сдержал. Вытащил всех, даже Обела и Бреннана.

Корбек помолчал.

— На самом деле, — наконец сказал он, — я имел в виду Роуна.

Оба танитца посмотрели в ту сторону притихше­го отсека, где Роун и Фейгор негромко разговаривали о чем-то.

— А, он… Да, увы, ему тоже повезло. — Брагг пере­дал бутылку полковнику. — А я слыхал, у вас тоже было веселье?

Передовой пост, с которого открывался вид на за­топленную чащу джунглей Монтакса. Мух здесь бы­ло множество, воздух кишел их мерцающими телами. В грязных заводях плескались и пыхтели местные ам­фибии.

Саперы насыпали отмель за пределами основной дамбы лагеря. Это был один из шести постов, давав­ших танитским снайперам лучший обзор вражеских позиций. Каждый из них представлял собой длинную ломаную траншею, переложенную мешками и усилен­ную экранами из двойных бронелистов.

Гаунт, пригнувшись, шел вдоль кромки отмели, ми­новал дежурный расчет тяжелого орудия на углу. За­стывшая на дне траншеи грязь пахла вязкой смертью. Вдоль всей траншеи был проложен наземный кабель вокс-связи, поднятый над трясиной металлическими кольями с кольцами.

Комиссар знал, что заканчивался этот кабель вокс- передатчиком на позиции снайпера. В случае атаки он хотел бы узнать о приближении противника от своих самых зорких часовых, и узнать это по старой доброй кабельной связи, которую невозможно заглушить по­мехами.

Ларкин, как всегда, нервничал. Забравшись в ячей­ку на самом краю отмели, он взгромоздился на мешки и тщательно чистил свою винтовку.

Навязчивая привычка, решил Гаунт. Комиссар при­близился, и снайпер немедленно повернулся к нему, напрягшись.

— Ты вечно выглядишь так, будто боишься меня, — сказал Гаунт.

— О нет, сэр. Только не вас, сэр.

— Мне было бы неприятно это знать. Я полагаюсь на таких, как ты, Ларкин. На людей с особыми спо­собностями.

— Я польщен, комиссар.

Винтовка Ларкина уже сияла чистотой, но снайпер не прекращал ее начищать.

— Продолжай, — произнес Гаунт.

«Интересно, сколько еще я смогу полагаться на него?» — подумал Гаунт.