— Заклинаю тебя, скажи, что происходит? — обратилась Ойтен к капитану преценталианцев.

Водун Бадорум покачал головой.

— Сложно сказать, госпожа. Отчёты из Крепости слишком… противоречивы. Одни говорят, что в Каструме бесчинствует Ночной Призрак, другие, что здесь целая армия ночных призраков. Сообщения о нападениях и происшествиях поступают с каждого уровня Крепости и…

— Но ты можешь сказать, что за взрыв потряс стены? — перебила его управляющая.

Капитан снова покачал головой. Стоявшие рядом с ним четыре преценталианца торопливо переговаривались по воксу, пытаясь получить достоверные данные.

— Тогда я доверюсь своим глазам, — заявила Ойтен и резко встала. Бадорум перед их беседой приказал для безопасности сопроводить её в частное крыло Резиденции, но сейчас женщина направилась через передний холл к главной лестнице. Он поспешил за ней, окликая по имени. Августа камерарий принципал могла двигаться с удивительной скоростью, если того хотела.

Внизу у подножия лестницы стояли в ожидании переминавшиеся с ноги на ногу воины. Они посмотрели на проходившую мимо Ойтен. Все они были Легионес Астартес, гости из разбитых легионов, выброшенные Штормом на Макрагг. Нижние залы Резиденции стали их казармами.

Как и она, они ожидали новостей.

— Госпожа. Миледи! — позвал один из них.

Ойтен не остановилась. Она пересекла лестничную площадку, открыла стеклянные двери на западный балкон и вышла в ночь. Водун последовал за ней.

Ночь была слишком тёмной. Холодный свет Фароса напоминал белую лампу в тумане. Воздух нависал чёрной пеленой над раскинувшимся внизу огромным Цивитасом.

Прохладной ночью с неосвещённого балкона открывался прямой вид на порта Геру и исполинские восточные валы Крепости. Кое-где в ней виднелись дым и пламя. Их затмил огромный столб тёмного дыма, поднимавшийся в небеса из внутренней части Крепости. Он напомнил Ойтен огромные ворчливые вулканы на далёком севере Макрагга.

— Великая Тьма! — прошептала она старое иллирийское проклятье. — Что произошло?

— Госпожа, вам следует вернуться внутрь.

— Водун, горит Поклонная часовня, — ответила она, не отрывая взгляда от ужасной картины.

— Думаю, это возможно. А может быть это и Преториум.

— Это — часовня, — упрямо повторила Тараша, и повернулась, чтобы посмотреть на капитана.

— Мы должны узнать, что происходит в Крепости. Там Жиллиман.

— И Лев. Они оба направились охотиться за падшим братом, который сражается с нами сегодняшним вечером.

— Война. Горе. Разногласия. Террор, — Ойтен произносила каждое слово так, словно выплёвывала камешки. — Ультрамар — это та жертва, которая для Ночного Призрака важнее других. Макрагг Цивитас — последнее спокойное верное место в галактике, Водун, потому что наш повелитель сделал его таким стойким, когда всё кругом увядает и умирает. Вот то, что пришёл убить Кёрз — наш мир, нашу веру, нашу силу духа.

— Они смогут его остановить.

— Смогут остановить? Или к рассвету паника и беспорядки охватят город? Воцарится ужас, и мужество горожан разобьётся? Макрагг охватят пожары и пламя и последняя истинная цитадель падёт?

— Нет, госпожа, — ответил капитан. — И прошу вас, вернитесь. Боюсь, здесь не безопасно. Пожалуйста, вернитесь внутрь.

Ойтен позволила сопроводить себя в Резиденцию.

— Повелитель взял с собою в Каструм почти всех Ультрадесантников, и вместе с ним его благородный брат и большие силы легионеров Тёмных Ангелов. Кроме того, ворота и подступы к стенам охраняются, чтобы не позволить прорваться в Цивитас.

— Чудовищный Кёрз сумел войти, Водун. Полагаю, что он сможет и выйти.

— С каждой секундой эффект неожиданности сходит на нет, госпожа.

Она остановилась у лестницы и посмотрела вниз на терпеливо ожидавших космических десантников: Саламандры, Железные Руки, Гвардия Ворона, один или два Белых Шрама.

— А что у нас здесь, Водун?

— Преценталианцы охраняют Резиденцию, Тараша. Прямой приказ лорда Жиллимана. Он распорядился вывести моих людей из Крепости.

— Потому что преценталианцы там бесполезны?

— Эта охота — задача, как минимум, для Легионес Астартес. Загнать в угол и убить примарха — дело не из лёгких.

— Мы использовали не все ресурсы, — заметила управляющая, спустилась по лестнице и обратилась к ожидавшим воинам.

— Мои дорогие боевые братья, достойные души, сегодня — мрачная ночь. Мы должны побороть тьму и вместе выйти живыми.

— Мы уже через многое прошли, госпожа, — ответил один из Железных Рук. — Мы научились терпеть. В нас сталь.

Многие из окружавших его воинов кивнули.

— Хорошо сказано, Сардон Караашисон, — согласилась Ойтен.

— И всё же, мы пребываем в неведении, — произнёс стоявший рядом с ним капитан Гвардии Ворона. — Мы просто ждём, лишённые действий и цели.

Женщина кивнула. Это было проблемой, которую требовалось решить. После того, как свет Фароса озарил Макрагг, почти тысяча человек из разрушенных на Исстване легионов прилетела на планету. Их разместили в Резиденции и в нескольких казармах по всему городу. Они были ресурсом с большим потенциалом: их твёрдость и решимость после измены и увиденных жестокостей не вызывали сомнений.

Ещё не до конца решили, как их использовать, но они точно не будут выступать в качестве единой силы. Для некоторых Жиллиман начал подбирать обязанности, которые соответствовали их специализации. Конечно, самым простым было объединить Железных Рук с Железными Руками, а Гвардию Ворона с Гвардией Ворона. Но сплавление их на более постоянной основе выявило проблемы, связанные с отличавшимися от Ультрадесанта тактикой и методами, а также мотивацией, привязанностями, намерениями и желаниями. Сделать ли не любящих плоть лидеров Железных Рук основой командной структуры выживших? Понравится ли это Гвардии Ворона и Саламандрам? Может быть, разделить командование? Подойдут ли ортодоксы друг к другу? Может выживших распределить вспомогательными отделениями среди Ультрадесантников и Тёмных Ангелов?

Сейчас разбитые легионы сложно использовать, как единую силу. В чрезвычайной ситуации, подобной этой, что словно саваном накрыла Макрагг, их не получится развернуть с той же эффективностью, как Ультрадесант или Тёмных Ангелов.

Этот вопрос беспокоил Жиллимана. Ойтен видела, как он несколько раз пытался решить его за последние дни.

— Индивидуальный характер и особенности легионов дают им преимущество и делают их удивительными, — сказал он ей. — Отличия в структуре и методах — вот причина, почему у нас восемнадцать разных легионов, а не один легион размером с восемнадцать. Зато формальное военное упорядочивание, которое сгладило бы углы, избавилось бы от различий и обеспечило бы прекрасную лёгкую подготовку, становится непростым делом.

— Я сочувствую твоему положению, Верано Эбб, — произнесла управляющая. — На всех нас опустилась тьма этим вечером. Я расскажу то, что мне известно, хотя мне известно совсем немного. Благодаря хитрости и мастерству, воспользовавшись добросовестностью хороших людей, сегодня к нам прибыл Конрад Кёрз.

Послышался беспокойный и гневный ропот.

Стоявший рядом с Ойтен Бадорум поднял руку, призывая к тишине.

— Насколько я знаю, — продолжила пожилая женщина, — он проник в Крепость с целью подорвать власть Ультрамара, сокрушить боевой дух и верховенство закона, и посеять ненависть и страх.

— Они всегда были его оружием, — заметил офицер Железных Рук в траурной мантии.

— Это так, Иирон Клеве, — согласилась Ойтен, мрачно кивнув. — И они будут его оружием до тех пор, пока его не остановят или не прикончат. Повелитель Жиллиман и благородный лорд Тёмных Ангелов сейчас охотятся за ним в Крепости. Мне жаль любого человека, даже полубога, которого преследуют эти двое.

На лестничной площадке снова послышался ропот, но на этот раз он был решительнее и нетерпеливее.

— Осмелюсь заявить, что против столь опасного врага, как Ночной Призрак, не существует такого понятия, как чрезмерная помощь. Если можете — отправляйтесь в Крепость и присоединитесь к охоте. Но поймите меня правильно… останьтесь здесь, если не готовы уважительно выполнять приказы офицеров Ультрадесанта или Тёмных Ангелов. Сегодня поле боя принадлежит им. Необходимо сохранять порядок и дисциплину, особенно против врага, главная цель которого — сеять беспорядок и хаос. Сейчас нет места гордости или индивидуальным действиям, боевые братья. Если сможете повиноваться и служить — Жиллиман встретит вас с распростёртыми объятиями.

— Мы не злоупотребим этим доверием, госпожа, — ответил Клеве.

— Гор, да будет проклято его имя, сделал своим великим предательством и одно доброе дело, — заметил Верано Эбб. — Он сделал величайшими и истинно верными товарищами тех, кого ранил.

— Моё сердце радуется, слыша ваши слова этой холодной ночью. Как камерарий принципал, я обладаю всей полнотой власти повелителя Ультрамара в его отсутствие. Этой властью и во всеуслышание я приказываю вам отправиться к воротам Крепости и использовать все ваши силы против Ночного Призрака. Служите Жиллиману, служите Льву, служите Макраггу. Пусть вас ничто не остановит. Пусть ещё до рассвета ваши клинки омоются в крови предателя.

Взоры всех собравшихся легионеров были устремлены на неё. Астартес немедленно отдали честь, ударив кулаками в бронированных перчатках по нагрудникам.

— Мы сражаемся за Макрагг! — объявил Тимур Гантулга.

Было непривычно слышать этот боевой клич, произнесённый с сильным чогорианским акцентом, но слова Гантулги сразу и с энтузиазмом подхватили его соратники Белые Шрамы, а затем и все боевые братья в зале. Боевому кличу Макрагга придали новое звучание акценты жестокой Медузы, величественного Освобождения, дикого Фенриса, выкованного в огне Ноктюрна, ледяного Инвита и далёкой священной Терры.

— Милорд Бадорум, — сказала управляющая, повернувшись к капитану. — Объяви по всем частотам, что моей печатью и властью эти воины выступают в Крепость. Пусть откроют ворота, позволят им войти и без промедления воспользуются их помощью. Не стоит впустую растрачивать их намерения.

— Сейчас же, — заверил её Водун.

— И, Бадорум, — добавила управляющая, — проследи, чтобы повелитель Жиллиман лично узнал, что я отправляю этих воинов. Скажи ему, что они полны решимости и готовы исполнять его приказы.

— Сделаю.

У него не было ни душевных сил, ни слов, чтобы сказать ей, что после взрыва в Поклонной часовне десять минут назад, никому не удавалось связаться ни с Жиллиманом, ни со Львом.

— Город! — мощная бронированная фигура феодала-командующего повернулась, и он увидел приближавшегося Тита Прейто. Библиарий хромал и прижимал руку к глубокой кровоточащей ране в боку.

— Говори, — произнёс он.

— Я скажу тебя прямо, Прейто, — прогрохотал Катафракт. — Я — бесчестный человек. Я не сумел исполнить свой долг. Я поклялся защитить его, но не смог.

Драк посмотрел на магистра библиариума.

— Жиллиман мёртв, — произнёс Город. — Также, как и достопочтенный Лев.

За ними во дворе в ночи пылала огромная Поклонная часовня. Её крыша и верхние стены обрушились. Жар был такой, что даже облачённым в броню космическим десантникам пришлось отойти и ждать спасательные команды.

— Нет, — ответил Прейто.

— Я могу желать каждую минуту каждого оставшегося дня моей жизни, чтобы это не было правдой. Но всё ясно. Кёрз нанёс наиподлейший удар. Он заминировал часовню и сделал так, чтобы наш повелитель и Лев нашли его там. Он был приманкой в своей же ловушке. Он убил нашего господина, а вместе с ним и благородного короля Калибана. Я только надеюсь, что это стоило ему жизни.

— Нет, — повторил Прейто.

— Почему ты споришь со мной? Я видел своими собственными глазами…

— Драк, я, возможно зря для собственного рассудка, коснулся разума Конрада Кёрза. Он открыл его мне, чтобы я увидел живущие в нём кошмары и сошел с ума. Драк, послушай. Я чувствую… чувствую что они всё ещё в моей голове!

Библиарий огляделся. Движение вызвало у него дрожь и учащённое дыхание.

— Кёрз жив. И раз он сумел ускользнуть от огня, то это могли сделать и те, кто лучше него.

— Он знал, что должно произойти. Он спланировал отход.

— Клянусь тебе, Драк, если бы повелитель Жиллиман погиб — я бы почувствовал это. Он доверяет мне стоять за его спиной. Я почувствовал бы его гибель.

— Тогда я не знаю, как он выжил и где находится. Прости меня, брат, но ты тяжело ранен. Может быть, твоё восприятие не такое острое, как обычно?

— Оно такое же, как обычно.

К ним подошёл Фарит Редлосс. Лицо командира Крыла Ужаса не выражало никаких эмоций.

— Поступило сообщение, что из Резиденции идёт подкрепление. Вы должны открыть западные ворота. Нет никаких следов ни Кёрза, ни…

Он не договорил, замолчав.

— Магистр Прейто считает, что они оба живы, — произнёс Город, — несмотря на ад, который мы видим.

— Значит, магистр Прейто пролил бальзам мне на сердце. У тебя есть неопровержимые доказательства, брат?

— У меня есть разум. Мы должны найти их. И, конечно же, мы должны найти Кёрза. Если он на свободе, то воспользуется воцарившимся хаосом, чтобы посеять ещё больше зла. Давайте откроем ворота, впустим подкрепление и полностью перекроем Крепость. Я попытаюсь сосредоточиться. Возможно, с помощью других библиариев я смогу найти злодея во тьме.

— Тебе нужна помощь, — заметил Город. — Рану необходимо перевязать. Тебе надо без промедления отправиться в медицинское крыло…

— Оно тоже подверглось нападению, — перебил его Тёмный Ангел. — Я слышал, что его закрыли, когда всё началось.

— Подожди, — сказал Прейто. — Кёрз атаковал повсюду в Крепости, но Резиденция? До сих пор не поступали сообщения о его действиях за пределами Крепости.

— Я сказал только то, что слышал, — ответил Редлосс.

— Против нас сегодня действует несколько врагов? — спросил Драк.

— Давайте сосредоточимся на том, о котором нам известно, — произнёс Тит.

Восточные ворота Крепости с грохотом открылись, позволив зловонию огня и дыма проникнуть в холодный ночной воздух. Находившиеся снаружи на соединявших Резиденцию и Крепость тротуарах и колоннадах боевые братья из разбитых легионов пришли в движение, и зашли внутрь.

Их ожидал Ниакс Несс вместе со старшими офицерами Ультрадесанта и Тёмных Ангелов.

— Мы приветствуем вашу помощь, — прямо сказал третий магистр. — Смятение — наш враг. У нас есть серьёзные основания полагать, что Ночной Призрак продолжает действовать в Крепости. Его необходимо найти. Вы разделитесь на поисковые отделения, каждое из которых будет действовать совместно с отрядами Ультрадесанта и Тёмных Ангелов. Вы будете сражаться плечом к плечу, прикрывать спины друг друга и подтверждать разведданные.

— Я укажу области, — объявил Ольгин. Было видно, что он получил почти смертельный удар. Его намерение продолжать сражаться воодушевляло. — Братья, злоба и коварство Кёрза не подлежат сомнению. При любом тревожном сигнале сохраняйте порядок и дисциплину. Сегодня он оборвал слишком много хороших жизней, сея анархию и хаос.

— Да, он — убийца, — согласился Ниакс. — Не рискуйте своими жизнями и жизнями окружающих вас братьев.

Офицеры Ультрадесанта выступили вперёд и начали распределять подкрепление.

— Я изучил его искусство, — сказал Гантулга Клеве, пока они ждали своей очереди.

— Его искусство?

— Мало написано про приёмы Ночного Призрака, но то, что есть — впечатляет. — Белый Шрам замолчал. — Он считает себя охотником, сталкером, загоняющим жертву. По крайней мере, таков его стиль. Но это…

— Что, друг?

— Это неубедительно. Я сам охотник и знаю охотников. То, что я вижу в Крепости — это своего рода искусство, но это — не охота.

— Его план — сеять террор и разрушение.

— И ранить и обескровить. Он рискует. Он подвергает себя большой опасности, чтобы наносить эти удары, словно не заботится о своей судьбе. — Гантулга снова замолчал и посмотрел на восточные ворота, которые часовые собирались закрыть. Стоявшая снаружи ночь, видневшаяся сквозь внушительную арку ворот, была такой же чёрной, холодной и непостижимой, как тёмное стекло.

— Разве что, — прошептал Белый Шрам. — Разве что, Иирон Клеве, он и в самом деле охотник.

— О чём ты, Гантулга?

— Охотник рискует, но никогда не рискует зря. Он всегда заботится о себе, чтобы охотиться снова. Волк преследует стадо и пугает скот, поэтому пастухи понукают животных и загоняют в загон. Волк продолжает преследование? Нет. Это слишком открыто, слишком демонстративно. Пастухи бдительны и собираются вместе. Они встретят напавшего на стадо пращами и стрелами. Для охотника это недопустимый и ненужный риск. Зато пока пастухи заняты охраняя скот, волк направляется туда, где их нет: в кладовую, зернохранилище, конюшню, птичник.

Тимур резко повернулся и поспешил к закрывающимся воротам.

— Что ты делаешь? — крикнул Клеве и направился за ним. — Камерарий высказалась предельно ясно! Сейчас не время для самостоятельных действий или импровизации! Мы здесь только если подчиняемся дисциплине и исполняем приказы! Гантулга! У нас есть долг!

Белый Шрам обернулся и секунду смотрел на легионера Железных Рук.

— У нас есть долг, но не здесь. Мы здесь, все мы, окружаем стадо. Он сделал то, что мог, но оставаться здесь слишком опасно. Нас стало слишком много. Поэтому он направился туда, где нас нет.

— В Резиденцию, — понимающе произнёс Клеве.

— В Резиденцию, — согласился Гантулга.

Он нашёл зал. В нём было темно. Это были частные покои. Несмотря на мрак, он всё прекрасно разглядел. Это была комната для трофеев и памятных подарков, комната в которой гордый человек хранил реликвии и особо значимые вещи из своей жизни: книги, карты, смазанные доспехи и оружие.

И всё же, владелец зала не был обычным человеком. Даже несмотря на бред и исступление разума, он понимал это. Владелец был большим, чем обычный человек. Он был повелителем миров, полубогом.

Здесь висели самые разнообразные клинки: фальшионы и палаши, силовые глефы и изогнутые секиры. Были здесь и великолепные доспехи, и броня для торжественных церемоний. На них можно было заметить вмятины и царапины, полученные за время службы. Были накидки и плащи, мантии и знамёна, одеяния и королевские убранства.

Он вытянул окровавленные руки.

Враг близко.

Он должен приготовиться.

— Эй?

Никого.

Ойтен несколько секунд не двигалась, затем покачала головой. Нервы на пределе. Она испугалась теней.

Она вернулась в зал Жиллимана, который совсем недавно отремонтировали и починили. Комната казалась полупустой. Столько вещей надо было заменить и так много из них уже никогда не заменят. На стенах не висели картины. Недавно установленный когнис-сигнум когитатор ровно и тихо гудел. Он выглядел холодным и строгим в сравнении с древней машиной, которая была здесь до него.

Ойтен налила себе немного амасека.

За окнами стояла холодная ночь, прорезанная только зловещим сиянием Фароса. Она пыталась не обращать внимания на подсвеченные низкие тучи, получившие красноватый оттенок из-за пожаров в Крепости.

Она присела, но так и не смогла удобно устроиться. Поставив стакан, она направилась к дверям зала. Снаружи на страже стоял офицер преценталианцев.

— Госпожа?

— Я беспокоюсь, Персель. Неужели от повелителя Жиллимана до сих пор не поступило ни одного сообщения? Пожалуйста, любезный сэр. Это слишком долго.

— Я проверю ещё раз, госпожа, — ответил офицер.

Ойтен вернулась в комнату и села на прежнее место, так и не прикоснувшись к амасеку. Она постучала пальцами по колену.

Спина болела. Суставы ныли. Как плохо быть человеком и старой, независимо от того насколько наука может продлить жизнь. Ойтен возмущалась тем фактом, что её жизнь и возможности угасали. О, как хорошо быть сверхчеловеком — быть таким сильным и живучим.

Недалёк день, подумала она, когда я больше не смогу служить ему, когда за мной надо будет ухаживать, как за ребёнком, и моя роль в его жизни, наконец, подойдёт к концу. А затем и закончится мой жизненный путь. Сделала ли я достаточно для него? Я шла намеченным путём, шла хорошо, со времён Конора до этой тёмной ночи. Конечно же, я смогу ещё послужить ему…

Раздался шум. Что-то ударилось в двери зала.

— Входите? — позвала она.

Никто не вошёл. На миг одинокую звезду закрыло облако.

Почему из Крепости до сих пор нет никаких сообщений?

Ойтен встала и направилась к дверям.

— Персель?

В коридоре никого не было. Светосферы тихо шипели в подсвечниках.

Он ушёл исполнять мой приказ, решила она. Он отправился узнать о сообщении.

Управляющая вернулась в комнату. Он чувствовала, что нервозность может свести её в могилу. Она очень сильно волновалась. Было смешно так бояться в хорошо освещённом зале в крепости-дворце, который охраняли лучшие солдаты Ультрамара. Это…

Она застыла.

На стене было написано имя. Его не было, когда она выходила. Теперь оно появилось.

Робаут.

Вот что было написано — Ойтен знала это, хотя и не понимала откуда — ещё тёплой кровью Перселя.

Ужас парализовал её. Он вырвал воздух из лёгких и силу из голоса. Её сердце никогда не билось так быстро.

На столе был переключатель тревоги. Казалось, что до него несколько лиг.

Она медленно обернулась, сделав полный круг, ожидая увидеть ухмыляющееся нечто за спиной, она была уверена, что сзади что-то есть.

Сзади не оказалось ничего. Ничего и никого.

Но буквы в имени её повелителя всё ещё стекали красным по стене.

— Кто здесь? — прошипела она.

Тишина.

— Кто? Кто здесь?

Она озиралась, высматривая детали. Это имя, нарисованное на стене.

— Я не боюсь тебя. Я — августа камерарий принципал Пятисот Миров и раненному демону вроде тебя не напугать меня. Покажись. Будь мужчиной и выступи против меня. Я вызываю тебя.

Что ещё изменилось за то время, пока её не было?

Её стакан. Её стакан. Он по-прежнему стоял на столике для закусок, но теперь в нём был не амасек. Алкоголь исчез. Стакан заполнили кровью.

Ужас коснулся её сердца. Она не могла противостоять ему. Пальцы стали холодными, как лёд. Словно ребёнок, она упала на пол и спряталась за ближайшим предметом мебели, пригибаясь и ползя в тени. Возможно, ей удастся спрятаться. Возможно, ей удастся…

Под диваном её ожидал Персель. Точнее — его отрубленная голова. Глаза преценталианца остекленели. Рот был открыт словно от большого удивления и испуга. Он уставился на неё между изящных диванных ножек из синего дерева.

Ойтен отпрянула.

Сзади кто-то стоял, сразу за спиной. Он был огромным, молчаливым и могучим, и от него пахло кровью и войной.

Она хотела обратиться к нему, умолять его сделать всё быстро, но не смогла издать ни звука.

Он опустил тяжёлую руку ей на плечо. Она вздрогнула.

— Он здесь, — произнесла тень. — Стойте на месте.

Управляющая обернулась и посмотрела вверх. Над ней возвышался, предупреждающе подняв секиру Фаффнр Бладбродер.

— Ты остался, — прошептала она.

— Мы не покидаем очаг, — ответил Волк и посмотрел на неё сверху вниз. — Стойте на месте. Когда я скажу — бегите. Я буду защищать вас изо всех сил.

Всё ещё ссутулившись, Ойтен огляделась. Тихо, как падающий снег, в зал заходили остальные дикие воины стаи Фаффнра, держа оружие наготове, стараясь услышать и уловить малейшие звуки и движения. Их молчание было удивительным. Они двигались как…

Как волки по снегу.

Вожак стаи вздохнул.

— Вот все и в сборе, — произнёс он.

Появился Конрад Кёрз. Было не понятно, откуда именно он вышел. Из тени, или, быть может, из складок драпировки, или даже из крошечной трещины в стене. Он показался. Он был чудовищно огромный, чёрная тень, силовые когти широко выпущены, словно перья ворона. В волосах ореол грязи. Зевающий рот неестественно велик, чёрная пасть простирается на тонкую бледную плоть угловатого черепа, словно желая расколоть его. Правая щека разрублена до кости, видна свернувшаяся тёмная кровь.

Волки двинулись на него без колебаний. Их клинки хотели вкусить крови.

Только Фаффнр не сдвинулся с места, верный Фаффнр прикрывал её, защищая своей секирой и телом.

— Бегите, сейчас же, — сказал он ей.

— Я не могу бежать, — ответила она, с трудом поднимаясь.

— Хьолд! Ты бежишь, раз я сказал тебе бежать, женщина!

Размытое пятно. Бо Сорен замахнулся секирой, но её намертво остановили кривые когти. Шоккай Ффин сделал выпад длинным мечом, но пронзил только дым.

Гадсон Алфрейер бросился на зверя, но отлетел в сторону, выплёвывая кровь и выбитые зубы. Мадс Лоресон попытался нанести широкий удар, но ему помешал шатавшийся Алфрейер.

Примарх. Отделение Легионес Астартес. Запертая комната. Та же самая запертая комната. Как история могла повториться? Как она могла пойти по-другому?

Волки — палачи Императора.

Но Кёрз…

Малмур Лонгрич уколол копьём, а Салик Плетёный низко рубанул секирой. Они атаковали вместе. Один удар попал, и кровь забрызгала пол и мебель рядом с Ойтен, но оба Волка отлетели в сторону. Настал черёд Куро, Битера Херека и Нидо Найфсона.

Клинки отскочили от брони и высекли искры из мелькавших когтей. Кёрз схватил Салика за горло и швырнул через зал в стену. Херек погрузил секиру глубоко во тьму Кёрза. Брызнула кровь. Мадс Лоресон опустился на колено, схватившись за разорванное горло и пытаясь остановить кровь. Куро Йордровк пролетел через зал и сломал при приземлении стол и стул.

Кёрз рассмеялся. От кровопролития на его бледном, как у шута лице появилась маниакальная восторженная усмешка. Он швырнул Ффина в окна, которые разом взорвались, словно стеклянная бомба. Он пнул Битера Херека на пол и жестоко проломил ему череп бронированным локтем. Он выхватил у Гадсона меч, сломал его о спину Волка, а затем рассёк сломанным клинком щёку Бо Сорена. Малмур схватил его, к нему присоединился Нидо Найфсон. Оба отлетели со сломанными костями и пробитой бронёй.

— Я сказал, чтобы ты бежала, — произнёс Фаффнр.

— Мне очень жаль, — ответила Ойтен.

— У тебя последний шанс, — сказал он, поднял секиру и бросился на Ночного Призрака.

Женщина встала на ноги и попыталась бежать. На её пути лежал истекавший кровью и корчившийся от боли Волк, ещё один слева и третий возле стены. Похоже, он был мёртв.

До дверей оставалось совсем немного.

Над ней пролетело что-то огромное. Оно врезалось в двери и выбило их.

Это был Фаффнр Бладбродер.

Вожак стаи лежал на том, что осталось от дверей, и не поднимался.

Ойтен остановилась и обернулась.

Конрад Кёрз кивнул ей. Его болезненная улыбка состояла из теней и дыма. Он был воплощённым злом.

— Тараша, — вздохнул он. Улыбка не могла быть такой широкой.

— Он убьёт тебя за это.

— Он — мёртв, Тараша, — ответил Кёрз.

Все силы оставили её. Горе подкосило её. Она опустилась на колени.

— Нет…

— Я убил его, — проворковал Кёрз. — Робаута и Льва, их обоих. Конечно же, я изучил его жизнь. Как маленький император, кем он и притворяется, он ведёт личную хронику. Я слышал о тебе. Тараша Ойтен, камерарий принципал, и что ты во всех смыслах заменила ему мать. Мать.

Кёрз вздохнул.

— Благодаря гению моего отца, мы не обладаем такой роскошью, как матери. Ты — исключение. Ты — исключительная и отвратительная тварь, драная ведьма. Хотел бы я, чтобы Робаут остался жив и страдал после твоей смерти.

Ойтен выпрямилась во весь рост и взглянула монстру прямо в глаза.

— Убирайся в ад, ублюдок.

Кёрз отвёл когти.

Что-то вошло в комнату. Вошло с огромной скоростью и силой. Женщина почувствовала ударную волну от его стремительности. Она отпрянула, пошатнувшись от изумления.

Неожиданно её убийца больше не стоял перед ней.

Кёрза отбросила к разбитому окну стихийная сила.

Она была облачена в броню и кольчугу из разных комплектов, созданных для примарха, которые похитила из зала трофеев Жиллимана. Она владела великолепной булавой, которую Жиллиман использовал в начале Великого крестового похода.

Стихийная сила бушевала и кричала, её кожа блестела от крови, она отшвырнула Кёрза и обрушила булаву на его стройную грудь.

У стихийной силы было имя, хотя она не знала или забыла его.

Это имя было Вулкан.

Сцепившись, он и Кёрз вывалились из окон зала в обрывистый мрак.