— А как же буря? — спросил я обеспокоено. — Насколько безопасно плыть на «Русалке» в заливе в такую погоду?

— Примерно так же, как в автобусе на Невском проспекте, — спокойно ответил SolaAvis. — Об этом ты можешь не беспокоиться. Под водой плыть в бурю — то же, что и в мертвый штиль. Не волнуйся. Через два, максимум три часа я вернусь.

— Подожди, еще один момент, — остановил я Одинокую Птицу. — Я ранен и не уверен, что дойду до Крестовки. Во всяком случае, мне на это потребуется время. Может, мы с Цыпочкой выйдем вместе с вами, чтобы постараться успеть к гаражу к твоему возвращению?

SolaAvis нахмурился.

— Нет, не надо, — сказал он. — Оставайтесь дома. Я проведу «Русалку» до Карповки, оставлю у монастыря — там нет, правда, гаража, но спереть ее все равно не смогут. Она настроена на мой личный код и отпечатки пальцев. А до монастыря если не сумеешь дойти, донесу тебя как-нибудь. Но тогда мне лучше поторопиться, чтобы успеть вернуться до того, как станет светло. Буди своих. Весы есть? Хорошо бы все-таки уточнить вес каждого.

Я разбудил своих. Дашка сразу, почти без слов, сообразила, что не время для раздумий и решений — надо быстро одеваться и отправляться, не позавтракав, в путь. Одинокая Птица, видно было, произвел на нее сильное впечатление. Все взвесились. Вес Цыпочки оказался несколько больше, чем я ожидал — 65 кг.

— Твои 80, мои 95, ее 65 — получится двести сорок. Впритык, — сказал SolaAvis. — Придется вам двоим оставить верхнюю одежду. Ничего, в форте всего достаточно.

— А в Норвегии есть православные храмы? — вдруг спросил я, поскольку именно этот вопрос неожиданно пришел мне в голову.

— Нет, — ответил SolaAvis. — Но и в Петербурге к Новому Году, можешь поверить, не останется уже ни одной церкви. И вот что… — мне показалось, что он немного смутился. — Если у тебя есть лишний нательный крест — возьми с собой. Доберемся до Чумного форта — я хотел бы креститься. Ты сможешь провести обряд?

— Да, — кратко ответил я. И подумал, что при нынешних обстоятельствах, могу взять на себя такую ответственность, ведь мирянину позволено крестить в случае смертельной опасности.

— Настали последние времена, — произнес Одинокая Птица. — И я вижу, кого больше всего не любит Враг. Если он против вас, то мне остается только одно…

Я перекрестил и поцеловал на прощание детей и Дашку, и вслед за SolaAvisом они ушли. Длинноухий оглядывался на каждой ступеньке, спотыкался и падал. Одинокая Птица посадил его себе на шею, махнул мне рукой, громко сказал: «саё: нара» — и скрылся за пролетом лестницы. А мы с Цыпочкой остались ждать.

Я не мог стоять. Я сидел и молился. Молился Богу и Божией Матери. И еще всем святым. И Ангелу-Хранителю молился я. Но это мне не помогло…