Капитан-лейтенант Ершов стоял на мостике рядом с рулевым и посматривал вперед, иногда поднося к глазам большой морской бинокль. Невдалеке от берега в сторону города шел катер рыбозавода. Название его отсюда невозможно было рассмотреть, но Ершов знал, что это «Смелый». Капитан-лейтенант в лицо знал и старшину катера.
Сторожевик вспарывал густо-синюю поверхность моря, оставляя за кормой дорожку взбудораженной воды. Она тянулась параллельно невидимой черте государственной границы в миле от нее. На траверзе небольшого мыса Зеленого на мостике резко звякнул телефон внутренней связи. Ершов снял трубку.
— Докладывает акустик Воронцов. Курсовой угол… станция… неподвижная цель. Моторов не слышу.
— Продолжать наблюдение.
— Есть продолжать.
Ершов опустил трубку. Корабль, не сбавляя хода и меняя курса, продолжал идти вдоль границы. Минут через десять акустик снова доложил:
— Курсовой… расстояние… Подводная лодка.
«Лодка?» — удивился Ершов. Когда он принимал обстановку в районе, ему ничего не говорили о лодке.
— Следить за целью!
И на этот раз корабль не изменил ни курса, ни скорости. Лодка в нейтральных водах, в восьми милях от границы. Чья она? И почему стоит на месте, не движется? В штаб полетела короткая радиограмма: «Северо-восточнее мыса Зеленого в восьми милях от границы неизвестная лодка в погруженном состоянии, с выключенными моторами. Ершов». Ответная радиограмма гласила: «Продолжать наблюдение».
212-й прошел мимо лодки, оставляя ее в стороне. Если это враг, то он будет изучать сейчас режим охраны границы: количество кораблей, класс, скорость, время нахождения в районе. Что нужно здесь этой лодке и с какой целью она затаилась? Врага надо ввести в заблуждение и выяснить его намерения. Охотник ушел вдоль границы, не теряя из поля акустического зрения затаившуюся лодку.
Радист 212-го принял от штаба еще одну радиограмму: «Наблюдение за лодкой не прекращать. Ваш район будет обслуживать 216-й». Это значило, что Ершов получил свободу действий для наблюдения за лодкой.
Когда Снегиреву сообщили о лодке, он, не медля ни минуты, в сопровождении майора Кондратьева выехал в штаб погранотряда. У командира отряда состоялось короткое совещание. Капитан первого ранга пригласил приехавших к карте и обрисовал обстановку.
— Сколько от лодки до берега? — спросил Снегирев.
— Около двадцати миль. До мыса Зеленого семнадцать.
— Лодка может высадить человека или забрать его?
— Вполне возможно и то и другое. Известно, что человека могут выпустить из лодки в подводном состоянии и он водой и по дну может выйти на берег.
Снегирев задумался. Неужели они спугнули кого-то, даже не обнаружив его следов? И это за ним пришла лодка?.. Может быть, ему в помощь направляется еще кто-то? Во всяком случае, надо быть готовыми и к тому, и к другому.
— По-видимому, это лучше всего им сделать ночью, — заметил Кондратьев.
— Да, я тоже так думаю, что лодка ждет темноты, — откликнулся капитан первого ранга.
— Они знают, что в районе находятся наши корабли? — спросил Снегирев.
— Несомненно. Приборы фиксируют все их действия.
— Давайте обсудим, где человеку с лодки легче всего выйти на берег.
— Вот в этой небольшой бухте, южнее мыса Зеленого, — сказал командир отряда. — Или на самый мыс. Меньше придется передвигаться под водой. Это кратчайший путь от лодки. Возможно, на лодке ждут попутного ветра в сторону берега, чтобы переправить человека или груз на воздушном шаре. Вот два основных варианта. Я думаю, что человека в шлюпке отправлять не будут. Этот способ давно известен и не оправдал себя.
— Что сообщает наш корабль? — спросил Снегирев командира отряда.
— Лодка стоит без движения на том же месте. Это последнее сообщение капитан-лейтенанта Ершова.
Капитан первого ранга отошел от карты и сел за стол, пригласив Снегирева и Кондратьева. Придвинул коробку с папиросами и предложил курить.
— На мыс и на берег бухты, — сказал Снегирев, — я вышлю своих людей. Кроме того, нам надо перекрыть береговую полосу севернее и южнее мыса.
— Это будет сделано, — заметил командир отряда.
— Если лодка войдет в наши территориальные воды, вы ее задержите?
— Вне всякого сомнения. Мы обязаны задержать нарушителя государственной границы.
— Понятно. Теперь нам надо условиться вот о чем. Если лодка на самом деле высадит агента, мы должны дать ему возможность выйти на берег беспрепятственно, и, кроме того, он ни в коем случае не должен обнаружить, что за ним наблюдают. Если он идет сюда, значит, у него здесь или в другом месте есть явки. Наша задача — выявить их с его помощью. Поэтому проинструктируйте ваших людей, чтобы они только наблюдали, но не мешали ему. Сообщайте нам обо всем замеченном.
— Хорошо.
— За возможным нарушителем будут следить мои люди.
Снегирев снова подошел к карте.
— Если нарушитель высадится в районе мыса Зеленого, то, надо думать, он направится в город. Отсюда он поездом может выехать в глубь страны или на пароходе на Сахалин или в другое место. Мне кажется, в городе, в непосредственной близости от места высадки, он не останется. Хотя и это не исключено. Пробираться он может берегом или по шоссейной дороге. Она идет параллельно берегу в шести километрах от него.
— А если он двинется в сторону рыбозавода? — спросил Кондратьев.
— Вряд ли. Оттуда он все равно сможет выбраться куда-либо только через город. Но это дела не меняет. Наши люди пойдут за ним.
— Если его будут встречать на берегу? — снова спросил майор.
— Не исключено. Поэтому необходимо перебросить людей в район, не привлекая ничьего внимания. Я думаю, мы это сумеем сделать.
— Конечно, сделаем, — подтвердил командир отряда.
— Встречать «гостя» будет группа капитана Князева, — сказал Снегирев Кондратьеву. — Это мы еще обсудим. Возможно, нарушитель будет не один. К этому тоже надо быть готовыми. Прошу вас, товарищ капитан первого ранга, держать меня в курсе действий лодки. Когда вы высылаете людей на Зеленый?
— Сейчас же.
— Хорошо. Я буду у себя в отделе.
Снегирев и Кондратьев попрощались и вышли. Возле штаба их ждала машина.
Вскоре люди Снегирева и пограничники скрытно рассредоточились в районе предполагаемой высадки вражеских лазутчиков. Были перекрыты все возможные пути отхода.
В район мыса, кроме того, вышли еще два сторожевых катера, которые совместно с 212-м должны отрезать лодку от нейтральных вод и задержать ее, если она посмеет сунуться в наши воды. Теперь оставалось только ждать непрошеных гостей.
Стемнело. Лодка всплыла. Пограничных кораблей поблизости не было. Тот, что постоянно курсировал здесь днем, только что ушел дальше. Пока он вернется, можно успеть войти в русские воды и выбросить человека. К берегу лодка приближаться не собиралась, но продвинуться вперед на три-четыре мили было необходимо. Иначе человеку долго придется пробираться по дну, и он может не успеть до утра. А находиться в воде еще день не позволит ограниченный запас кислорода.
Включив двигатели, лодка самым быстрым ходом пошла в наши воды. Ершов выждал, когда она пересечет линию границы, и 212-й ринулся, чтобы отрезать ей обратную дорогу. Со стороны города навстречу ему стремительно неслись еще два охотника. Но лодка, не углубляясь далеко в территориальные воды, всплыла, развернулась и крейсерским ходом направилась обратно. Корабли не успели перекрыть границу.
Снегирев и Кондратьев сидели на радиостанции и ждали сообщений. Коротко звякнул телефон. Снегирев снял трубку.
— «Акула» идет в наши воды, — сообщили из штаба погранотряда.
— Хорошо. Ждем дальнейших сообщений.
Он положил трубку и сказал Кондратьеву, сидевшему за радиостанцией:
— Началось. Предупреди Князева, чтобы смотрели там в оба.
Кондратьев включил станцию и сказал «Двине», чтобы ожидали «гостя». «Двина» ответила, что к встрече готовы.
Минут через десять из штаба сообщили, что лодка, не углубляясь в наши воды, развернулась и ушла обратно. Корабли не успели сжать клещи.
— Ах ты, упустили! — с сожалением произнес Снегирев. — Видно, на лодке поняли, что мы подготовили ей ловушку. А может быть, все же успели выпустить человека. Подождем. Еще только одиннадцать вечера. Если человек вышел в такой дали от берега, то он не успеет за ночь дойти до него. А на большее не хватит кислорода. Что ж, будем ждать.
Отдыхать Снегирев и Кондратьев расположились в комнате дежурного на диванах, сняв только ботинки и галстуки.
На рассвете их разбудил дежурный по райотделу.
— Вас на радиостанцию вызывают, — доложил он.
— Идем.
Снегирев и Кондратьев наскоро умылись, привели себя в порядок и через несколько минут были на радиостанции.
— «Двина» вызывает «Ромашку», — сказал радист.
— Давно вызывает?
— Несколько минут.
Снегирев надел наушники, включил микрофон.
— «Двина», я — «Ромашка», слушаю вас.
И сразу же ответил Князев тихим, но возбужденным голосом.
— «Гость» появился в пять двадцать две. Вышел из воды в ста метрах южнее ручья Гремучего. Берегом моря, не выходя на сушу, прошел до устья и по ручью поднялся метров на сто в тайгу. Сейчас снял скафандр и, видимо, заталкивает его в мешок, что ли… Еще темно и видно плохо… Туда же уложил теплое белье и баллоны. Накладывает камни… завязывает…
Кондратьев вопросительно смотрел на Снегирева, на лице которого появилась сдержанная улыбка. Но подполковник молчит, значит, ему докладывают важные известия.
Кондратьев надел наушники, прижав блестящей дужкой густые темные волосы. Князев продолжал докладывать:
— По ручью снова спустился к морю. Остановился, озирается по сторонам. Снова идет. Рюкзак, наполненный чем-то, оставил возле деревьев. Топит мешок возле камней и смотрит по сторонам — запоминает место. Тем же путем возвращается назад. Взял рюкзак, уходит в тайгу. На нем темные брюки, заправленные в сапоги, темный свитер. Без головного убора. Скрылся за деревьями… Связь прекращаю, выходим следом. Слушайте нас через час. Как поняли? Прием.
— Ждем следующего сеанса. Из-под наблюдения не выпускать!
— Теперь надо ждать его в городе, — заметил подполковник, сняв наушники. — Но что-то, мне кажется, он слишком смело идет сюда.
— А что ему делать? Оставаться в тайге, а потом ночью идти? Сложно и долго, — откликнулся Кондратьев. — А так он засветло будет под городом. Осмотрится, потом пойдет на явку.
— Будем ждать сообщений Князева.
Капитан Князев днем несколько раз докладывал, что идут за «гостем» в сторону города по тайге вдоль шоссейной дороги. В четыре часа дня «гость» работал на рации. Километрах в пяти-шести от города сделал привал, забравшись подальше в тайгу. Здесь расположился на «капитальный» отдых: наломал веток, устроил что-то вроде постели, рюкзак пристроил под голову.
Наступал вечер. Над морем еще висело солнце, а на тайгу опустились сумерки. По мере того как темнело в тайге, Князев и его помощник приближались к человеку в свитере, неслышно переползая по росистой траве.
Ночь была темная и теплая. В тайге в двух шагах невозможно было рассмотреть ствол дерева. Протяни руку — не увидишь пальцев. Князев пристроился возле куста, с ветвей которого срывались капли росы, так, чтобы видеть место, где лежал «гость». Пока было возможно, он еще наблюдал за ним, но как стемнело, стал настороженно слушать.
Томительно тянулись минуты, часы. Иногда вскрикивали и шевелились в ветвях сонные птицы. Метрах в пятидесяти от Князева чуть слышно журчал по гальке ручей. Где-то в верхушках деревьев несмело шелестел ветерок. В такие моменты Князев напрягал слух — не хрустнет ли ветка, не зашелестит ли трава. От нарушителя можно ожидать всего.
Перед утром посвежело и в промокшей от росы одежде стало прохладно.
Когда на востоке расползлась бледная голубизна, Князев стал внимательно всматриваться в то место, где лежал ночной нарушитель, но тьма в лесу еще не расходилась, она стала еще гуще, ощутимее. Но вот стало возможным рассмотреть ствол лиственницы метрах в пяти, потом ветви ближайших деревьев, Князев подался назад.
От ручья донеслось тоненькое попискивание, капитан ответил тем же. Посветлело. Вырисовывались кусты орешника, под которыми устроился «гость», но… темного пятна под ними не было. Князев даже привстал на колени, вытягивая шею, не веря своим глазам. На земле остались только мятые ветки.
«Неужели он заподозрил слежку? Нет, не может быть. Они соблюдали все меры предосторожности. А он ничем не показал, что встревожен или хотя бы обеспокоен чем-то». Князев подал условный сигнал, из-за кустов показался его помощник.
— Как же мы так? — с горечью произнес он.
— Как видишь.
Князев включил рацию и доложил Снегиреву о случившемся. Подполковник помолчал с минуту, которая показалась Князеву вечностью, и приказал ждать проводника с собакой.
Привезенная через час овчарка брала след только от веток, на которых лежал человек в свитере, и до ручья. Затем она начинала крутиться, скулить и виновато ложилась у ног проводника. Он обошел оба берега вверх и вниз на несколько километров, но безрезультатно. След не был обнаружен.
Хотя Зонов и не отдыхал последнюю ночь, но, чуть забывшись неглубоким сном, он часа через два проснулся. Не шевелясь, прислушивался к ночной тайге и снова заснул. Проснулся глубокой ночью.
Темень была так густа, что хоть открывай глаза или не открывай — одинаково. Он очень осторожно сдвинулся с подстилки на траву, и ни одна веточка не хрустнула под ним. Вскинув рюкзак на спину, пополз в сторону журчавшего ручья. Он и сам бы не смог объяснить, почему ушел с того места. На всякий случай, как учили его, следовало запутать след. А на опыт Сабина в этом деле положиться можно. Метров пятьдесят до ручья он полз добрых полчаса. Вымок в росе до нитки. Потом осторожно спустился в ручей и, нащупывая дно ногой, двинулся вверх по течению. Ручей был неглубок, лишь иногда выше колен. Прошел километра два с половиной и вышел на берег. Снял мокрую одежду, связал ее плотным свертком, вывернул в ручье крупный камень, запрятал сверток под него. Вокруг наложил еще камней.
Все это он проделал наощупь.
Затем достал из рюкзака другую одежду, надел ее. На протяжении добрых полкилометра обрабатывал след «Анольфом». Наступал рассвет. За поредевшими деревьями виднелась светлая лента дороги. Зонов остановился в гуще орешника. В корнях вырыл углубление, спрятал туда пакеты, рацию, оставив себе только пистолет и рацию ближней связи. Засыпал сверху землей, замаскировал листвой и старой травой. Опять обработал след до дороги и направился в сторону станции, видневшейся километрах в двух за лесом. На вокзале появился как раз к приходу поезда. Вместе с толпой приехавших вышел в город и затерялся на его улицах.