Симеон расхаживал взад-вперёд перед ними. На лице короля была смесь сомнения и решимости, которую Доусон видел на мордах охотничьих собак, когда они не знали, как им спуститься со склона, но понимали, что если начнут спускаться, то уже не смогут остановиться. Какие бы советы не выслушал его старый друг за эту долгую ночь, он не был на его стороне. Но Доусон был также уверен, что он не был на стороне Кёртина Иссандриана.

Зал, в котором они сейчас находились, был не обычным. Там не было ни гобеленов, ни мягких вельветовых подушек, стены были из голого кирпича. Там не было ковров или подушек, которые подкладывают под согнутые колени слуг Симеона. Королевская стража стояла вдоль стен с мечами и в доспехах, которые никак нельзя было принять за декоративные. Принц Астер сидел на серебряном троне позади своего отца. Было видно, что мальчик плакал.

Кёртин Иссандриан стоял на коленях по другую сторону прохода, с опущенным и бледным лицом. Алан Клин был рядом с ним. Кэнлу Дескеллину и Фелдину Маасу удалось избежать внимания короля. Оддерд Фескеллин погиб от стрелы, попавшей ему в горло, и его убийца уже кормил мух на виселице. Гедер Паллиако, по праву названный героем дня за защиту южных ворот, уже покинул город. Доусон был один.

Позади и чуть выше всех троих располагались смотровые балконы. Каждый дворянин сидел на низкой неудобной скамье за плетёным ограждением, которое должно было отделять их от официальной публики. Женщины стояли на верхнем балконе, среди них, затерявшаяся где-то в толпе, Клара. Самый высокий балкон традиционно отводился самым почётным простолюдинам из подданных короля и послам иностранных дворов. Сегодня этот балкон был пуст.

Король остановился, но Доусон не поднял головы.

"Всё заканчивается сегодня," — сказал Симеон, его голос был слышен в самых дальних углах зала. "Сейчас."

"Да, Ваше Величество," — сказал Доусон, покорным голосом. Мгновением позже, Иссандриан и Клин эхом повторили за ним.

"Антея не пойдет по пути драконов, пока я сижу на Расколотом престоле," — продолжил Симеон. "Эти интриги и политические игры не внесут смуту и раздор в сердце империи. Я клянусь своей жизнью и так как вы лорды, я ожидаю и требую того же от каждого из вас."

В этот раз, когда Доусон произнес "Да, Ваше Величество", Иссандриан говорил вместе с ним.

"Благородная кровь пролилась на улицах Кэмнипола. Чужие мечи были призваны в наш город," — продолжил король. "Больше не имеет значение насколько чисты были ваши мотивы. За это должна быть расплата."

Краем глаза Доусон заметил, как Алан Клин побледнел ещё сильнее.

"У вас есть что сказать, прежде чем я вынесу решение?" — спросил король. "Лорд Каллиам?"

"Нет, Ваше Величество," — сказал Доусон. "Я остаюсь верным вам и Расколотому престолу."

"Лорд Иссандриан?"

"Ваше Величество," — сказал Кёртин Иссандриан. Его голос дрожал. "Я бы хотел обратить ваше внимание только на две вещи. Во-первых, прошу вас учесть, что насилие, произошедшее вчера не было намерением или планом любого из присутствующих. Но если Ваше Величество непреклонно в своём намерении определить наказание, то я прошу вас пощадить моего соотечественника. Игры в честь принца Астера были моей идеей и только моей. Я не хочу чтобы невинные страдали только из-за того, что они знакомы со мной."

Замечательная речь, подумал Доусон. Но опрометчивая.

"Милорд Иссандриан забывает, что это не первый акт насилия, вызванный вашими разногласиями с Домом Каллиамов. Если вы желаете принести себя в жертву в назидание другим, я это учту, но не думаю, что кто-нибудь сможет спрятаться за вашу юбку."

"Ваше Величество," — сказал Иссандриан.

В наступившей тишине Доусон прикрыл глаза. Его нога болела в том месте, где он своим весом вдавливал кости и кожу в каменный пол, но он не шевелился. Суетливость не подобала важности события.

"Доусон Каллиам, барон Остерлингских Падей," — сказал король Симеон. "Я удваиваю все обязанности, возложенные на твои владения на следующие пять лет. Я отлучаю тебя от двора и из Кэмнипола не менее чем на полгода, и запрещаю тебе собирать солдат или наёмников без особого разрешения трона."

Доусон ничего не сказал, лишь ещё сильней склонился в поклоне. Его сердце забилось быстрее, и он старался ничем не выдать своего волнения.

"Кёртин Иссандриан, барон Корса," — продолжил король. "Я отзываю все земли ранее принадлежавшие тебе к югу от реки Андрианн, и снимаю с тебя положение Хранителя Эстинпорта и Защитника Востока. Я удваиваю все обязанности, возложенные на твои владения на следующие пять лет и отлучаю тебя от двора и из Кэмнипола не менее чем на полгода, также запрещаю тебе собирать солдат или наёмников без особого разрешения трона."

Доусон закрыл глаза. Он силой заставил себя не двигаться. Разочарование тяжестью отозвалось у него в животе, словно он проглотил камень. Наказание Клина несомненно будет равным, если не меньше. И действительно, король Симеон сослал его в изгнание на такой же срок, увеличил его обязательства и лишил незначительных титулов. Фелдин Маас, где бы он не скрывался, избежал даже такой мелочи.

Когда им было позволено встать, Доусон взглянул на своего старого друга. На своего короля. Лицо Симеона пылало, он часто дышал и всё ещё яростно хмурился. Позади него принц Астер сидел с гордо поднятым подбородком, как будто бросая всем вызов. На мгновение Симеон посмотрел в глаза Доусону. Если и был какой-то проблеск в мнимом гневе короля, то это было единственное подтверждение, которое Доусон мог получить. Королевская стража расступилась и Симеон покинул зал, Астер последовал за ним, и балконы тут же разразились оглушительным ропотом. Доусон взглянул через проход туда, где Иссандриан и Клин стояли рядом и что-то обсуждали. Клин выглядел ошеломленным. Иссандриан казался опечаленным, и Доусону стало интересно, было ли это по той же причине, по которой он сам не чувствовал радости.

"Лорд Каллиам, сэр?"

Капитан королевской стражи был высоким, широким в плечах, с курносым носом и извиняющимися, бледными глазами. Доусон кивнул ему.

"Я вынужден просить вас покинуть город к закату, милорд," — сказал он.

"Моей семьи это тоже касается?"

"Нет, милорд. Они могут остаться, если им угодно."

Доусон потёр болевшее колено. Капитан постоял немного в почтительном молчании, а затем двинулся к Иссандриану, чтобы доставить, как предположил Доусон, то же предупреждение. Он обернулся и вышел. Наружный коридор был из черного мрамора и обработанного серебра. Полуденное солнце светило сквозь высокие открытые окна. Клара уже была там, ожидая его, и Винсен Коу стоял позади неё, словно тень. Джорей появился с другого конца коридора, быстро направляясь к ним. Звук его шагов эхом отдавался от каменного пола.

"Полагаю, что всё прошло хорошо," — сказала Клара.

Доусон покачал головой.

"Это была лишь пародия, дорогая," — сказал он. "Это был конец империи."

Повозка уже ждала их на улице. Лошади нетерпеливо храпели, словно чувствовали перемены в самом городе. На узкой улице сгрудились сотни таких повозок, ожидавшие дворян Антеи, чтобы развести их из Королевского шпиля. Но все уступили дорогу Дому Каллиамов. Скорое возвращение домой было последней традиционной данью уважения изгнаннику.

Колеса повозки стучали по грубому булыжнику. Никто не пытался заговорить. Доусон наблюдал через окно, как Королевский шпиль исчезает за углом. Они пересекли площадь и проехали по улицам города. Голуби взлетали стаями, кружились и возвращались обратно на землю. По Серебряному мосту они въехали в огромные опускные ворота Раздела. От кузниц и печей поднимался дым.

Всего день назад, на этих улицах пролилась благородная кровь. Сегодня они выглядели также как всегда, но не для нескольких таких как он, кто знал что к чему.

Слуги в доме, как всегда, узнали его шаги. Доусон отмахнулся от предложенных рук помощи. Старый Тралгу, дворецкий, с важностью поклонился. Внутри, слуги занимались подготовкой к отъезду. Снимали гобелены, укрывали мебель от пыли. Его псарь уже рассадил собак по дорожным клеткам, звери скулили, выражая своё смущение и страдание. Доусон наклонился к ним, прижал руки к решеткам, чтобы собаки могли почуять его и облизать его пальцы.

"Я могу остаться," — сказал Дожорей.

"Хорошо," — сказал Доусон. "У меня не будет времени привести всё порядок, прежде чем я уеду."

"Кому-то из слуг тоже придется остаться, дорогой," — сказала Клара. "Нужен садовник, чтобы присматривать за садами. И фонтан в розовом дворе всё ещё нужно починить."

Пес в клетке посмотрел на Доусона. Его огромные карие глаза были мягкими и напуганными. Он ткнулся мордой в пальцы хозяина и нежно прислонился к нему пастью, способной одним укусом перегрызть хребет лисе.

"Делай, что считаешь нужным, Клара," — сказал он. "Я доверяю тебе."

"Лорд Каллиам?"

Винсен Коу поприветствовал его, как положено охотнику. Доусон кивнул в ответ.

"Прибыл лорд Дескеллин, милорд," — сказал Коу. "Он в западной гостиной."

Доусон поднялся. Пес заскулил, когда он собрался уходить. Но он ничего не мог поделать. Он больше не мог его ничем утешить. В гостиной Кэнл Дескеллин стоял у окна, скрестив руки за спиной, словно генерал, осматривающий поле битвы. Дым от его трубки был до отвращения сладким.

"Кэнл," — сказал Доусон. "Если тебе что-то нужно от меня, то говори побыстрей. У меня нет времени на игры."

"Я приехал выразить своё сочувствие и поздравить тебя."

"Поздравить? С чем?"

"Мы победили," — сказал Дескеллин, он отошёл от окна и вошёл в комнату. "Ты прекрасно разыграл свою роль. Ты вынудил Иссандриана на атаку, которую он не смог завершить, а затем разрушил его заговор. Теперь он в опале. Его ближайшее окружение в ссылке. Его лишили земель и титулов. Еще не известно кто возьмет под свою опеку принца Астера, но точно не один из них. Не будет фермерского совета. Мне жаль, что тебе всё это так дорого обошлось, но я клянусь, что тебя будут чтить как героя, пока ты будешь в ссылке."

"Что толку от выигранной битвы, если мы проиграли войну?" — сказал Доусон. "Ты действительно пришёл, чтобы отпраздновать, Дескеллин? Или это всего лишь злорадство?"

"Злорадство?"

"Оддерд Фескеллин был трусом, но он был человеком благородного происхождения. Он погиб вчера. В Кэмниполе, от рук чужеземцев. Такого не случалось уже столетия. И что сделал в ответ Симеон? Увеличил налоги. Отправил ненадолго в ссылку. Лишил нескольких незначительных земель и титулов."

Дескеллин прислонился к стене, скрестив руки на груди, и выпустил из ноздрей и рта клуб серого дыма.

"А что бы ты хотел, чтобы он сделал?"

"Чтобы он убил их всех своей рукой. Связал бы их, взял в руки меч и отрубил им головы," — сказал Доусон.

"Похоже, что тебе уже не хватает Паллиако," — сказал Кэнл сухо. Доусон не обратил внимания на его слова.

"Вооруженная толпа на улицах? Это измена трону, и ответить на нее чем-то меньшим, чем смерть, значит на один шаг приблизить открытое восстание. Он надел на себя маску свирепости, но всё что она сделала — это показала всем насколько он напуган. Ты бы это видел. Симеон расхаживающий с важным видом, гневающийся и призывающий прекратить всё это. Он был похож на мальчишку-пастуха, пытающегося криком отпугнуть волков."

"Напуган? Кем?"

"Силой, стоящей за Иссандрианом. Он боится Астерилхолда," — сказал Доусон, и добавил, обвиняя уже самого Дескеллина. "И Северного побережья."

Дескеллин изобразил на лице подобие улыбки и вытащил трубку изо рта.

"Я не житель Северного Побережья, друг мой", — сказал он. "И если возможная реакция других дворов и королевств заставила короля Симеона проявить милосердие, то это было мудро с его стороны."

"Это было разрешением каждому землевладельцу в королевстве быть верным тому, кому он пожелает," — сказал Доусон. "Пока приверженность герцогине в Астерилхолде или банку в Северном побережье для нас более безопасна, чем верность Антеи, у Симеона не будет своего двора. Он так отчаянно хочет увести королевство с пути драконов, что сам не замечает того, что идет именно этой дорогой."

Дескеллин склонился над решеткой камина и постучал трубкой о покрытый сажей кирпич. Из неё посыпался пепел.

"У нас есть небольшие разногласия," — сказал он, "но так бывает между союзниками. Ты прав, конечно, что даже после падения заговора Иссандриана, угроза королевству всё ещё существует. Веришь ты мне или нет, но я хочу чтобы ты знал о том, что продолжу наше дело пока ты будешь в ссылке."

"Продав нас банку Медеанов?"

"Доказав, что у короля Симеона есть та верность и поддержка, в которой он так нуждается."

"Говоришь, как дипломат," — сказал Доусон.

Даскеллин ощетинился, а затем, когда на него посмотрел Доусон, собрался с духом. Он сунул свою трубку за пояс и встал. Запах старого курево до сих пор стоял в комнате.

Для тебя это темный день — сказал Канл, — поэтому я собираюсь взять это за то, что ты сказал и игнорировать то, что ты имел в виду. Что бы ты не думал, я не стану злорадствовать.

Они оба встали на мгновение, молчание между ними растягивалось. Канл Дакеллин изобразил на своем лице печальную полуулыбку, затем вышел, положив руку на плечо Доусона, когда он проходил мимо. Доусон слышал как шаги удалялись, утопая в шуме когда его семейство покидало дом. Он стаял на мгновение дольше, смотря через окно и видя как ранние летние деревья находятся за ним. Без того, чтобы слышать птиц, или слуг, или вой собак.

Он отвернулся.

Доусон отбыл на одном открытом экипаже. Он сел на переднее сидение, лицом к городу, Клара рядом с ним. Винсен Коу на облучок, рядом с возницей. Повозки с пожитками пойдут медленнее, но они дойдут. Путь к Остерлингским Падям пол-дня будет проходить по драконьим дорогам, и драконий нефрит под колесами будет более гладким, чем улицы Кэмнипола.

— Мы ведь с ними не столкнемся, правда? — спросила Клара.

— С кем?

— С одним из них, — сказала Клара. — С господином Иссандрианом или господином Клином. Или господином Маасом. Это было бы совсем уж неловко, как мне кажется. Я имею в виду, что тут можно сказать? Не пригласить их разделить трапезу, будет не слишком вежливо. Как ты думаешь, сказать кучеру, чтобы держался подальше от экипажей? Если мы сделаем вид, что не узнали кто в них, то можем соблюсти приличия. Кроме Мааса. Фелию, должно быть, это все просто убивает.

Не смотря ни на что, Доусон улыбнулся. Он взял жену за руку. Пальцы ее были толще, чем когда они познакомились. А его грубее. Кое в чем, со временем, они изменились, а кое в чем остались прежними. Со дня их свадьбы, еще до того, как он узнал, что она живет совсем в другом мире. Что было частью того, за что он любил ее.

— Уверен, не столкнемся, — сказал он. — Иссандриан и Клин этой дорогой не пользуются, а Маасу нет причин покидать двор. Не сейчас.

Клара вздохнула и положила голову ему на плечо.

— Ах ты мой бедняжка, — сказала она.

Повернув голову он поцеловал ее волосы над ушком, а после обнял за плечи.

— Будет не так уж плохо, — сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало уверено. — Мы пропустили зиму в Остерлингских Падях. Можем наверстать упущенное. Проведем лето дома, быстренько вернемся в Кэмнипол на закрытие двора, и к зиме вернемся.

— А стоит? — спросила Клара. — Мы можем остаться на зиму, если хочешь. Зачем мотаться туда-сюда.

— Нет, любовь моя, — сказал он. — Это не просто, чтобы насладиться красотами осени. По любому, до зимы я должен знать, что за игры затеваются при дворе. Это только кажется, что я тебе потакаю. На самом деле, я эгоистичный грубиян.

Клара усмехнулась. Несколько миль спустя она начала тихонько посапывать. Коу, заметив это, молча достал шерстяное одеяло, и Доусон укрыл им Клару, не разбудив ее. За ними, краснея, садилось солнце. По земле пролегли тени, а ночные птицы заявили о себе пронзительными трелями.

Доусон покидал поле битвы, но борьба продолжится и без него. Иссандриан, Маас, Клин. Они живы, и действуют не в одиночку. Маас и его сторонники при дворе сделают все от них зависящее, чтобы заставить уважать себя. Даскеллин, несомненно, возглавит группировку самого Доусона, по крайней мере ту ее часть, которую в состоянии проглотить льстивый маленький банкир из Северного Взморья. Симеон будет скакать меж лезвий, и говорить сам себе, что тут, в центре все уравновешено, и мир может быть сохранен только если он никогда не остановится.

Слабый король может выжить, если у него лояльный к нему двор, но отпуская Доусона, Симеон убрал единственного, кто по настоящему боролся за него. Сейчас ничего хорошего не будет. Двор пляшет под дудку идиотов со своими собственными планами. Близоруких, корыстных идиотов.

Только чудо может сейчас спасти короля Симеона. Можно надеяться лишь на то, что принца Астера отдадут на воспитание в семью, которая покажет ему, что монархия лучше, чем сам король. Доусон на минуту предался фантазии, где берет принца под свое крыло, и обучает тому, чему не мог Симеон. Клара бормотала во сне, плотнее укутываясь в одеяло.

Солнце спустилось до самого горизонта, стены и башни Кэмнипола сделались невидимы на фоне этого огня. На миг Доусон представил, что свет идет от грандиозного пожара. Что пылает не закат, а Кэмнипол. Это могло быть пророчеством.

Близорукие, корыстные идиоты. Горящий город.

Доусон подумал, от нечего делать, где сейчас мог быть Гедер Паллиако.