Квахуар Ем почесал подбородок, задрав голову на нужный угол. Маркус сохранял спокойное выражение лица. Стол, за которым они сидели лицом к лицу, был из полированного дуба, с выжженным переплетенным узором. Не нужно было ждать, что зеленый банкир будет вести себя как Ситрин. Маркус ждал, но, вероятно, обычаи в Лионее были другими. Крошечный ящичек, стоявший на столе, был из черного железа, с откидывающейся крышкой, и с драконом, изображенным на передней стенке. Если во внешний вид, который она выбрала, и вкладывался какой-то смысл, он об этом не знал.

— Прошу прощения, — сказал Квахуар Ем. — Но это сбивает с толку.

— Ничего странного в этом не вижу, — сказал Маркус. — Как я и говорил, банки и торговые дома держат друг друга в курсе по вопросам, представляющим взаимный интерес.

— Когда они тесно сотрудничают, и у одного из них есть люди в городе, в котором нет у другого, — сказал Квахуар. — Ничего из этого здесь не применимо.

— Исключительные обстоятельства.

— Которые вы не собираетесь мне объяснять.

— Не собираюсь, — согласился Маркус.

Квахуар протянул руку и взял ящичек, легко поместившийся на ладони. Крышка с лязгом откинулась, выставив на обозрение латунный ключ, короче фаланги пальца. Маркус почесал ухо, и подождал, пока человек заговорит.

— И почему же я думаю, что это будет связано с чем-то неприятным и постыдным? — спросил Квахуар, давая своим тоном понять, что ответ будет приветствоваться, но и не ожидая его.

— Я уполномочен подписать это заявление от имени магистры бел Саркур, — сказал Маркус. — Вдавите ключ в воск, а я придавлю сверху пальцем, чтобы не оставалось сомнения, что мы говорим об одном и том же. Чем бы это ни было.

Крышка захлопнулась. Почти чешуйчатые пальцы забарабанили по дубовой крышке со звуком, напоминающим первые, тяжелые капли дождя.

— Я готов принять "нет" в качестве вашего ответа, — сказал Маркус.

— Магистра и я расстались не в лучших отношениях, — сказал Квахуар, тщательно выговаривая слова. — Она прислала вас, вместо того, чтобы прийти самой. Мне трудно поверить, что она станет доверять мне.

— Вы можете доверять врагу точно так же, как не всегда можете доверять другу. Враг никогда не предаст вашего доверия.

— Полагаю, она могла бы сказать, что я предал ее, а я, что она меня.

— Что доказывает мою точку зрения. Тогда вы двое находились в дружественных отношениях, — сказал Маркус с улыбкой, они оба знали, что он не это имел в виду.

В дверь гостиной негромко постучали. Полная женщина-ясуру в серых и алых свободных одеждах кивнула обоим.

— Люди с верфи, сэр.

Квахуар кивнул, и женщина удалилась, закрыв за собой дверь с негромким щелчком.

— Все идет по плану, а? — спросил Маркус.

— Более-менее. Пройдет не менее года, пока все будет в порядке, но время движется в обоих направлениях. Последствия могут наступить задолго до того, как произойдут сами события.

— К примеру, гневное письмо от короля Кабрала?

— Иногда мне хочется бросить все, — сказал Квахуар. И добавил, — По нескольким причинам. Капитан, мы достаточно искушенные люди. Думаю, мы понимаем друг друга. Вы мне ответите на один вопрос?

— Вы не будете против, если я солгу?

— Вовсе нет. Вы человек, чье имя известно по всему западу. Вы могли бы командовать частной армией, запросив за это любую плату, но вы работаете начальником охраны провинциального банка. Вы неподкупны. И, прошу прощения, очень сильно мне не нравитесь.

— Ни одно из этих высказываний не является вопросом.

— Вы влюблены в нее?

— Я любил кучу народа, и каждый раз это слово означало разное, — сказал Маркус. — Моя работа защищать ее, и на этот раз я это сделаю.

— На этот раз?

Маркус пожал плечами и промолчал. Ублюдок и так вынудил его сказать больше, чем он собирался. Маркус отдал ему должное, у Квахуара это хорошо получилось. Ясуру-полукровка поднялся, поджав губы. Медленно, не спеша, он положил ящичек в кошель на поясе.

— Надеюсь, что я не пожалею, — сказал он.

— Думаю, так или иначе это не будет иметь для вас никакого значения, — сказал Маркус. — Однако, как бы то ни было, я ценю ваше участие.

А вы знаете, что вам это ничего не даст?

— Знаю.

Квахуар Ем протянул ему свою широкую ладонь. Маркус встал и пожал ее. Потребовалось сделать усилие над собой, чтобы не сжать ее чуточку сильней, просто давая понять, что он мог это сделать. Зеленые глаза смотрели весело. А, может, и печально, кто знает.

— Везет ей, — сказал Квахуар.

"О Господи, надеюсь, что так", подумал, но не сказал Маркус.

Осень пришла в Порте Оливия к вечеру. Деревья с пышными кронами роняли листья, все еще зеленые в середине. Поднялся, громко завывая западный ветер. Залив стал цвета чая, и вонял, словно компостная куча в полдень. Стражники, патрулирующие сумрачные улицы, надели шерстяные шинели, и зеленые фуражки, закрывающие уши. Маркус бродил по узким припортовым улочкам, ощущая первые укусы ночного морозца, и решил, что может и полюбит этот город в конце концов.

Он нашел мастера Кита сотоварищи в освещенном факелами дворе, между таверной и гостиницей. Смит и Шершень продолжали возиться с подпорками сцены, еще даже не в костюмах, пока мастер Кит не рявкнул на них. За ними ходила молодая женщина. Белокурая, с огромными глазами, которые напомнили Маркусу о детях, в плотно облегающем платье, которое подчеркивало ее фигуру. Она сложила перед собой руки, пальцы сплелись словно бойцы в рукопашной.

Маркус подошел к мастеру Киту. Вместо приветствия он кивнул на женщину.

— Новенькая?

— Да, — сказал старый актер. — Надеюсь, что так.

— В прошлый раз ты тоже надеялся.

— Достаточно добросовестна. Что вселяет большие надежды. Назвалась Чарлит Сун, на репетициях была великолепна. Вечером посмотрим, какова она будет перед публикой. Если задержится до завтра, будем считать, что труппа у меня набрана.

— А кто она? Сколько ей, двенадцать?

Синнайская кровь несколько поколений назад, — сказал мастер Кит. — Или, во всяком случае, такова ее история. Она верит этому, и это даже может быть правдой.

— Но ты этому не веришь?

— Я не судья.

Словно слыша их разговор, новая актриса посмотрела на них, и отвернулась. Из-за повозки выскочил Сандр, и помахал Маркусу. Либо его страх исчез, либо он хороший актер. Маркус помахал в ответ. Микель, как всегда худой и нескладный, вышел из таверны с ведром опилок, за ним Кэри с метлой.

— Краем уха слышал, вы можете уехать из Порте Оливия.

— Одна из возможностей, — сказал мастер Кит. — Мы отыграли здесь почти весь сезон. Думаю, города уже по горло сыты театром. Играй слишком часто и, как я думаю, люди охладеют. Не хочу, чтобы то, чем мы занимаемся теряло свое волшебство. Думаю взять труппу ко двору королевы в Сара-су-мар.

— До зимы, или после?

— Буду знать больше после того, как Чарлит отыграет несколько спектаклей, — сказал мастер Кит. — Но скорее всего до. Когда суда отправятся в Наринисл.

— Ну, поступай как знаешь, мне будет жалко, что вы уходите.

— Понимаю это так, что ты решил остаться в обозримом будущем? — спросил мастер Кит. Микель начал рассыпать опилки по выложенному плиткой двору, чтобы те впитали в себя влагу. Кэри мела вслед за ним. Это выглядело странно. Двор только начал заполняться грязью, мочой и дождевой водой.

— Я могу просчитать обозримое будущее на дни вперед, — сказал Маркус. — Недели, в лучшем случае.

— Был бы рад, если бы ты отправился с нами, — сказал мастер Кит. — И Ярдем, и Ситрин. Думаю, мы все скучаем по тем временам, когда были в охране каравана, совсем чуть-чуть. То были роли, которых мы прежде не играли, и не жду, что будем играть впредь.

— Мастер Кит? — позвал Сандр из-за повозки. — Меча не хватает.

— Думаю, он с разбойничьим костюмом Смита.

— Его там нет.

Мастер Кит вздохнул, и Маркус похлопав его по плечу, не стал отвлекать его от работы.

Огни фонарей и тепло живых тел делали помещение таверны более уютным, чем улицы города. Запахи жареной свинины и пива соперничали с куда менее приятными ароматами плотно упакованных тел. Маркус придерживал рукой деньги, когда пробирался через толпу. Столько отвлекающих факторов и так много людей в столь ограниченном пространстве, он был бы потрясен, не окажись тут хотя бы одного карманника в поисках удачи. Первым он увидел Ярдема за последним столом, а когда подошел ближе, Энен, Таракана, Ситрин и… Барта. Да, так его зовут. Первокровными были Коризен Маут и Барт, а у Коризена Маута был гнилой передний зуб. С чувством необъяснимого самодовольства, Маркус уселся за стол.

Ситрин вопросительно приподняла брови.

— Сделано, — сказал Маркус. — А ты? Как у губернатора?

— Отлично, ответила Ситрин. — Заплатила взнос, оставила сейф.

— Расписка?

— Сожгла, — сказала Ситрин. — Концы в воду. Пока правителя не одолеет любопытство, и он не взломает замок, мы ко всему готовы.

К ним спешил слуга, поставил на стол перед Маркусом кружку эля, и потянулся, чтобы забрать у Ситрин ее. Она остановила его, он кивнул, и умчался прочь.

— Каковы шансы, что низменные инстинкты губернатора не возьмут над ним верх? — спросил Маркус вместо "Сколько ты выпила?". Если бы была опасность, что она напьется до потери памяти, Ярдем бы ее остановил. А, может, уже остановил.

— Жизнь это риск, — сказала она, а Таракан сидя рядом с ней посасывал эль со своей кружки.

— Ярдем только что рассказывал нам о формах людских душ, — сказал Барт. — Знаете ли вы, что ваша душа это круг?

Маркус страдальчески посмотрел на Ярдема. Движение ухом могло быть расценено как извинение.

— Не слушай его болтовню, Барт. Он верующий. Это заставляет его нервничать, когда дела идут хорошо.

— Не знал, что они идут хорошо, сэр, — сухо сказал Ярдем.

В течении следующего часа, Маркус выпил кружку пива, съел тарелку жаренной свинины, под черным соусом столь острым, что слезы навернулись на глаза, и прислушивался к разговорам за столом. Барт доставал Ярдема выпытывая о душе и предназначении, а Энен, Таракан и Ситрин размышляли над более практическими вопросами: сколько расчетов будет производиться в самом банке, а сколько в комнате в кафе, как гарантировать, чтобы ни один из приносящих деньги в кафе со всего города не подвергся нападению, нужно ли заключать договора со стражниками, чтобы те помогали обеспечивать соблюдение частных контрактов. Все, что нужно обсудить владельцу банка со своими людьми. Ситрин говорила, как уверенная в своей судьбе женщина. И Маркус восхищался ею за это.

Стук палкой по противню прервал разговоры.

— Представление начинается! — через шум в таверне прорвался голос Микеля. — Приходите и смотрите! Представление начинается!

Маркус бросил несколько монет на стол, встал и, полушутя, предложил Ситрин руку.

— Идем? — спросил он.

Она приняла его предложение с притворной чопорностью.

— Для этого мы и пришли, — сказала она. Маркус повел ее и членов своей новой команды в приятную прохладу двора, посмотреть на старую. Толпа собралась приличная. Должно быть, человек пятьдесят и, вероятно, еще больше стояло на выходе. Когда мастер Кит, с зачесанными назад жесткими волосами и мечем на поясе, несколько человек зааплодировали, и Маркус последовал их примеру. Через минуту вышел Сандр, делая вид, что ковыряется в зубах тупым кинжалом.

— Ты, Пинтин, был вторым в моей команде столько лет. — сказал мастер Кит, выпячивая подбородок в попытке изобразить героизм. — В моменты высшей славы, и в пропасти падения, ты был со мной. И вот сейчас, когда уж рыщут псы войны, должны лететь мы как на крыльях перед ними. Нагрянут орды Саракала мрачного на град сей завтра.

— Тогда нам лучше этой ночью уходить, — сказал Сандр. В толпе захихикали.

— Действительно, не можем мы остаться, ведь в этой битве мы обречены. Падет сей град. А леди Данеллин — последняя из рода своего, и нежной красоты цвет Элассаи — должна быть спасена. Вот что нам надобно свершить, мой верный Пинтин. И наш отряд помчится через ночь, с великой леди под защитой нашей.

— Согласен я, но есть одна проблема, — отвечал Сандр голосом Пинтина. — Ребята наши, с городской стены, мочились на спор, кто подальше сможет. А мировой судья попал под дождь сей золотой. Сейчас томятся в городской они темнице.

Мастер Кит сделал паузу. Уверенности в его подбородке поубавилось.

— Что слышу я? — заверещал он с комическим фальцетом. Все больше людей смеялось. Они начали заводиться.

Маркус наклонился к Ярдему Хейну.

— Однако, мне это не нравится, — сказал он. — Весь этот высокий драматический слог и тягомотина. Это не то, что я люблю.

Совсем не то, — подтвердил Ярдем.

Два дня спустя, Ситрин сидела напротив него за столом в кафе. За открытыми окнами и дверьми стучал небольшой дождь, камни у входа в Большой Рынок потемнели почти до черноты. За ним два куртадамца обговаривали последние новости из Северного Взморья. Еще одна династическая война казалась почти неизбежной. Маркус сказал себе, что ему все равно, и большей частью это было правдой. Мир пах кофе и дождем.

— Если у нас будут свободные деньги, думаю профинансировать одно судно из Наринисла в будущем году, — сказала Ситрин.

Маркус кивнул.

— По поводу идеи нового флота будет неопределенность. Особенно на первых порах. Если все выгорит, хотя бы в два ближайших года, они собираются увеличить грузопоток через Порте Оливия. Для нас это очень хорошо, поскольку мы в нужном месте. Всем знакомые. Надежные.

— Всего лишь домыслы, — сказал Маркус.

Ситрин сглотнула. Она потеряла в весе за последние недели, а ее кожа, и так бледная, побледнела еще больше. Ему было странно, что никто из тех, кто приходил просить ее покровительства в получении кредита, или предлагал положить свои богатства на депозит не замечал, что ее снедает тревога. Она мало спала. Но она больше не напивалась, чтобы заснуть. Он считал это проявлением силы.

— Домыслы, — согласилась она. И после — Ты никогда не подумывал о нашем бегстве? Набьем себе карманы и просто… смоемся?

— Спросишь меня еще разок, после того, как уедет ревизор, — сказал Маркус.

Она кивнула. Древний, полуслепой синнаец прихромал со спины. Дождь, кажется, не очень хорошо влиял на его бедра. Ситрин подняла пустую чашку, маэстро Азанпур кивнул с понимающей улыбкой, и повернулся обратно.

— Магистр Иманиэль всегда говорил, что самое тяжелое это ожидание, — сказала она. — Скука — верный способ потерять все. Займись чем нибудь, только для того чтобы быть чем-то занятым, а не потому, что это необходимо. Это было очевидно, когда он говорил так. Он и Кам были мне как родители. Я оказалась в банке сразу, как научилась ходить. Он все знал о деньгах и риске, и как представить, что делаешь одно, в то время как тебе нужно совсем другое.

— Похоже, из него вышел бы хороший генерал, — сказал Маркус.

— Нет, — сказала она. — Не знаю. Может быть. Все таки он не любил солдат. Не любил войну. Помню, он любил повторять, что есть два пути для покорения мира. Ты приходишь с мечем, или с кошельком.

— Неужели? А как насчет тех денег, что делаются на войне?

— Делаются, — сказала Ситрин. — Но только если ты находишься точно в нужном месте. В более широком смысле, в драке всегда больше теряешь, чем приобретаешь. То, как он это говорил, звучало так, как будто у всех у на есть меч в ножнах. Война или торговля. Кинжал и монета. Есть два типа людей.

— Похоже, тебе его не хватает.

Ситрин кивнула, пожала плечами, и снова кивнула.

— Не хватает, но не так, как я думала, что будет. Я думала, что это будет желание перенимать его опыт, но чаще всего, когда я думаю о нем, мне просто хотелось бы услышать его голос. А я даже не вспоминаю его так часто, как думала, что буду.

— Ты изменилась с тех пор, как встретилась с ним, — сказал Маркус. — Это одна из тех вещей, о которых мне рассказывал Ярдем, что действительно имеют смысл. Он сказал, что перестать горевать, это не похоже на работу, которую нужно сделать. Ты не можешь поднажать, и побыстрее закончить. Лучшее, что ты можешь сделать, это изменяться, как ты всегда это делаешь, и настанет момент, когда ты будешь уже не тем человеком, что страдал от боли.

— А ты закончил свою работу?

Нет пока, — сказал Маркус.

Вернулся маэстро Азанпур с новой чашкой в дрожащей руке. Он поставил ее перед Ситрин с легким звоном тонкого фарфора. Она подула на нее, отгоняя пар своим дыханием. Когда она сделала глоток, улыбка осветила лицо старого синнайца.

— Благодарю вас, маэстро, — сказала она.

— Благодарю вас, магистра, — сказал он, и захромал вперед, закрыть ставни от холода.

Перестук дождевых капель нарастал, брызги походили на маленькие белые взрывы на сером. Она права. Самое хреновое это ожидание боя. Кроме как получить кинжалом в брюхо. Это хуже. Или когда ты остался цел, а все твои люди убиты. Бывало и так.

На дальнем краю площади появился Ярдем, более темная тень в мире, сотканном из них. Он не бежал, и даже не спешил. Маркус наблюдал, как тралгу шагает мимо стражников и рынка. С каждым шагом он, казалось, становился все более осязаемым. Более реальным. Он наклонил голову, входя в дверь.

— Сэр.

Все в порядке, — сказал Маркус, горло и грудь перехватило. — Все в порядке.

Ситрин встала. Она казалась спокойной. Нужно было прожить с ней большую часть года, чтобы заметить страх в ее глазах и наклоне подбородка.

— Ревизор приехал, так? — спросила она.

Ярдем дернул ушами, и кивнул.

— Приехал, мэм.