Ситрин, отвлекаемая тщательной маскировкой и богатствами, скрытыми в ее телеге, была не внимательной.

— Ты о чем думал, парень? — Спросил требовательно владелец каравана. Ситрин смотрела себе под ноги, щеки ее горели, а в горле стоял ком от стыда. Красная пыль караван-сарая налипла на ее сапоги, а опавшие листья, застывшие от мороза, засыпали весь двор.

— Я сожалею. — Холод превращал ее слова в белый пар.

— Это мулы, — сказал владелец каравана. — Они нуждаются в заботе. Как долго это продолжается?

— Несколько дней, — ответила Ситрин, едва шевеля губами.

— Говори, парень! Как долго?

— Несколько дней, — сказала она.

Пауза

— Ну, хорошо. Фуражные повозки смогут обойтись тремя мулами в упряжке. Привяжи больного к дереву там, а я приведу другого, который займет его место.

— Но если мы оставим его, он же умрет, — сказала Ситрин.

— Думаю да.

— Но это не его вина. Вы не можете просто оставить его умирать, совершенно одного.

— Хорошо. Я принесу тебе нож, и ты сможешь пустить ему кровь.

Возмущенное молчание Ситрин было достаточно красноречивым. Владелец каравана, не отводя взгляда, смотрел на нее, а его ясные внутренние веки моргая скользили, закрываясь и вновь открываясь.

— Если ты хочешь уйти из каравана, пожалуйста, — сказал он. Мы и так движемся слишком уж медленно. Я не собираюсь останавливаться из-за того, что ты не можешь сохранить свою упряжку. Дай мне знать, что ты решишь.

— Я не оставлю его, — сказала она, удивляясь своим собственными словами, и страшась того, что они предвещали. Она не могла выпасть из каравана.

— Это мул.

— Я не оставлю его. — На этот раз слова прозвучали увереннее.

— Значит, ты идиот.

Владелец каравана плюнул и развернувшись ушел. Ситрин наблюдала за ним, пока он шел назад в жилище из каменных стен с тонкой соломенной крышей. Когда стало ясно, что он не вернется, она зашла обратно в конюшню. Больший из ее мулов, стоял в своем стойле, понурив голову. Дыхание его было тяжелым и прерывистым. Ситрин подойдя к нему, погладила его толстую, жесткую шерсть. Мул поднял голову, щелкнул ухом, и снова опустил голову вниз.

Она попыталась вообразить себя, привязывающей животное к дереву и оставляющей его там умирать от болезни и снега. Она попыталась представить перерезающей его теплое, ворсистое горло. Как ей теперь доставить деньги в Карс?

— Я сожалею, — сказала Ситрин. — Я не настоящий извозчик. Я не знаю.

Поначалу она думала, что медлительность ее повозки была ее собственной виной, что расстояние, появившиеся во второй половине дня между ней и впереди идущей повозкой, означало, что она не подгоняла упряжку, когда была должна, или что она не владеет тонкостями преодоления поворотов. И только, когда наиболее крупный мул закашлял, издавая влажные, хлюпающие звуки, она поняла, что он был болен. Магистр Иманиель вел домашнее хозяйство очень тщательно, но Ситрин молилась, чтобы животное выздоровело самостоятельно.

Он не выздоровел.

Караван-сарай — развалины, едва поддерживаемые теми, кто проходил через них — располагался на широком и покатом холме, у подножия высокого, увенчанного снегом горного хребта, который отмечал окончание территории Вольных Городов и начало Биранкура. Даже сейчас, далекие голубые вершины вырастали из горизонта. Перевал через них был кратчайшим путем между Ванаи и Карсом.

Карс. Само слово имело для нее почти религиозное значение. Карс, великий город Норткоста, выходящий на мирное море. Дом белых башен над меловой скалой, Совета Вечера, Могилы Драконов. Местонахождение банка Медиан, и окончание ее пути, как контрабандиста и беженца. Она никогда не была там, но ее стремление туда было сродни желанию вернуться домой.

Она могла пойти одна. Ей придется. Только она не знает дороги. Или как вылечить больного мула. Или что ей делать, если бандитская шайка выскочит из леса. Мул тяжело вздохнул, а затем глубоко и влажно закашлял. Ситрин подошла к нему и потерла широкие, мягкие уши.

— Мы сможем найти дорогу, — сказала она больше себе, чем животному. — Все будет хорошо.

— Возможно, будет, — сказал мужской голос.

Маг, Мастер Кит, стоял у двери конюшни, а рядом с ним женщина по имени Опал. Ситрин сдвинулась на полшага в сторону своего мула, обвив руками его пологую шею, словно защищая его. Или защищаясь сама. Тревожные, острые ощущения ускорили (участили) ее дыхание.

— Это и есть тот бедняга? — Спросила Опал, протискиваясь мимо мага. — Усталый, не правда ли?

Ситрин кивнула, глядя вниз, чтобы не встречаться с ними взглядом. Опал проскользнула в стойло, обошла мула один раз, останавливаясь, чтобы прижать ухо к боку животного. Затем, напевая песню низким голосом на языке, который Ситрин не узнала, она опустилась на колени перед его головой и мягко разжала губы.

— Опал заботится о наших животных, когда кто-нибудь заболевает, — сказал Мастер Кит. — Я уповаю на нее, когда дело доходит до существ с копытами.

Ситрин кивнула, разрываясь между приливом благодарности и дискомфорта от близкого присутствия охранников. Опал встала и осторожно понюхала уши мула.

— Тэг, не так ли? Спросила она. Ситрин снова кивнула. — Ну, Тэг, можешь ли ты сказать мне, накренялся ли старичок на одну сторону? Поправляла ли ты его?

Ситрин попыталась вспомнить, потом отрицательно покачала головой.

— Это нечто особенное, — сказала Опал, а затем через свое плечо обратилась к Мастеру Киту, — я не думаю, что это у него в ушах, так что это к лучшему. Он хрипит, но воды у него в легких нет. Примерно несколько дней, его нужно подержать в тепле, он будет стоять, как вкопанный. Однако потребуется много покрывал.

— Два дня, — сказал Мастер Кит. — Я был бы удивлен, если Капитан Вестер будет доволен этим.

Затрудненное дыхание мула и ропот утреннего ветра в ветвях нарушали тишину. Ситрин почувствовала, как узел в животе стягивался во что-то, вроде тошноты.

— Отсутствие одного охранника не будет играть никакой чертовой разницы, — сказала Опал. — Я останусь с Тэгом, и когда старичку станет лучше, мы догоним вас. Не больше дня или двух, и одна повозка с хорошей упряжкой перемещается быстрее, чем полный караван.

Маг, задумавшись, скрестил руки. Ситрин почувствовала прилив надежды.

— Можешь ли ты сделать это? — Спросил ее Мастер Кит. Его глаза были нежны, а голос столь же мягкий как старая фланель.

— Могу сир, — ответила Ситрин, стараясь говорить низким и мужественным голосом. Маг кивнул.

— Я не думаю, что это предложение, принесет какой-любой вред, — сказал он. — Но возможно, ты бы позволил мне обратится с ним, Тэг?

Она кивнула, и старик улыбнулся. Он повернулся и пошел обратно в сторону кварталов, оставляя Ситрин, Опал и животных.

Помощь притупила ее страх. И возможно, это было не так уж и плохо, по-своему. С Опал одевающейся в кожу и Ситрин, замаскированной под мужчину, они вряд ли будут вызывать подозрения. Будет несколько дней вдали от большой компании, так что ей лишь нужно постараться не быть разоблаченной Опал. А якобы их половые различия, дадут благовидный предлог для уединения.

И все же страх не исчез полностью. Он происходит, сказала она себе, от того, что она знает больше, чем люди окружавшие нее. Она сейчас почти слышала Магистра Иманиеля, сидя за ужином с Кэм и Беселем, раскрывающегося точно как купец или священник, который ведет себя иначе, чем ожидалось. Никто, кроме Ситрин не знал, что Тэг Извозчик перевозит достаточно богатства, чтобы купить небольшую армию. Опасности, грозившие ей, при отставании от каравана были бы не больше того, с чем бы она столкнулась, если бы она действительно везла груз неокрашенной шерсти. Ее шансы только казалось плохими, потому что она знала, что ставки были высоки. Ее не разоблачили. Никто не искал ее или то, что она везла, с мулом будет все хорошо, и ей не придется самостоятельно добираться до Карса. Все будет прекрасно.

— Впервые? — Спросила Опал.

Ситрин взглянула на нее и кивнула.

— Ну, не позволяй этому тревожить тебя, дорогой, — сказала Опал. — Мы заботимся о своих.

В течение многих часов Ситрин не приходило в голову, спросить себя, почему наемная охрана включает полу-компетентного извозчика в число своих, а к тому времени план был уже утвержден и караван с Капитаном Вестером, и Мастером Китом ушел вниз по дороге к горному перевалу на Карс.

Они провели день в заботе о больном животном, поддерживая тепло в конюшне, протирая мула, и вливая ему в рот необычное варево, которое пахло дегтем и лакрицей. К сумеркам мул держал уже голову повыше, а кашель его казался не таким сильным. Той ночью Ситрин и Опал спали в конюшнях, обернувшись в тонкие одеяла. Древняя железная жаровня, стоявшая между ними, давала тепло достаточное только лишь для того, чтобы в комнате не стоял дикий холод. Снаружи, в ночной темноте, однажды что-то завопило, но больше это не повторялось. Ситрин закрыла глаза, положив одну руку под голову, и пожелала себе спокойного сна. Она завидовала спокойному, ровному дыханию Опал. Ее собственное тело напрягалось и дрожало, ее мысли метались от одного страха к другому, заклиная сто возможных несчастий. Бандиты, которые напали на караван ранее, могли бы прибыть ночью, изнасиловав и убив их обоих, сбежать с деньгами банка. Опал мог бы обнаружить ее тайну, и обезумев от жадности, перерезать ей горло. Мул мог вновь заболеть и оставить ее в осеннем холоде.

Когда наконец-то пришел низкий, серый рассвет, Ситрин не спала. Голова болела, а ее спина чувствовала себя так, будто кто-то избил ее молотком. Опал, напевая про себя, вновь разожгла огонь, вскипятила кастрюлю с водой с добавлением листьев и проверила своего пациента. Когда Ситрин присоединилась к ней, жар у мула на ощупь стал меньше, глаза горели ярче, а голову он держал под своим привычным углом. В следующем стойле, другой мул прочистил глотку (откашлялся) и зафыркал.

— Она тоже заболела? — Спросили Ситрин. От одной только мысли ей захотелось плакать.

— Может, но пока еще нет, — ответила Опал. — Наверное, просто завидуют, что старичок получает все внимание.

— Должны ли мы идти? Я имею в виду, уже достаточно безопасно, чтобы вернуться в караван?

— Может быть, во второй половине дня, — сказала Опал. — Лучше, чтобы он набрался побольше сил. Для начала дадим ему половину дневной нагрузки.

— Но…

— Мы проходили этот путь прежде. Мы догоним их, перед тем как они пойдут через перевал. Они остановятся в Беллине, отправив вперед разведчиков.

Ситрин знала название этого места, но не знала, где оно располагается. Опал посмотрела на нее.

— Беллин, — сказала Опал. — Торговый город прямо перед перевалом. Ты на самом деле не знаешь многого о путешествии в караване, не так ли?"

— Нет, ответила Ситрин, сердясь и одновременно стесняясь этой сердитости.

— Беллин не большой, но дружественный к путешественникам. Однажды, Мастер Кит держал нас там, в течение месяца. Новые люди, приезжают по дороге раз в несколько дней, но никто не оставался надолго. Это было как путешествие компании без путешествий.

Дыхание холодного ветра шевелило солому. В жаровне разгорелись угли, и тонкое пламя заплясало. Разум Ситрин почувствовал замедление и отупение от усталости. Что группа охранников делала месяц с проходящими торговцами, купцами и миссионерами? Защищала их в городских стенах, где они нуждались в этом меньше всего?

— Я должна идти, — сказала Ситрин. — Проверить… проверить повозку.

— Убедись, что она никуда не делась, — ответила Опал, как будто бы соглашаясь.

В действительности, находится в обществе только одной Опал, было лучше, чем быть в полном караване. Следя только лишь за одним человеком, Ситрин могла найти моменты, чтобы сбросить защитную маскировку, и быть самой собой, а не Тэгом. Когда пришло время, и они запрягли мулов, это все ничем не отличалось от одиночества. В основном говорила Опал, и то по большей части о том, как управлять упряжкой. Ситрин знала, что Тэгу должно быть скучно выслушивать лекции, но она жадно впитывала их. В первой половине дня, она узнала о сотне вещей, которые она делала не правильно. Когда они легли спать той ночью, в широком лугу возле дороги, она была извозчиком, лучшим, чем в течение всех долгих недель, как выехала из Ванаи.

Она хотела бы поблагодарить охранницу, за все, что она сделала, но она боялась, что если она начнет, то не сможет остановиться. Благодарность перерастет в дружбу, а дружба в признания, и тогда ее тайны будут раскрыты. Вместо этого, она старалась, чтобы Опал получала лучшую еду и более мягкое место для сна.

В темноте, они обе лежали на мягкой шерсти. Луна и звезды исчезли, укутавшись облаками, и темнота была абсолютной. Мысли Ситрин метались и путались от истощения. А сон, по-прежнему не спешил приходить. Посреди ночи, почувствовав, что Опал навалилась на нее всем телом, она проснулась в панике, испугавшись, что охранница напала на нее или что их обоих пленили, но она всего-лишь замерзла и задремала. Оставшуюся часть ночи она потратила на то, чтобы выбраться из под теплого тела Опал, и старалась держаться в стороне боясь поставить под угрозу свою маскировку.

В темноте, недели между ней и Карсом казались вечными. Она представляла, что могла чувствовать бочки и ящики, скрытые прямо под ней. Книги, журналы, шелка, листья табака и специи. Драгоценные камни и ювелирные изделия. Груз ответственности и страха походили на что-то давящее на ее грудь. Когда, незадолго до рассвета, она наконец достаточно глубоко заснула, чтобы видеть сны, она оказалась на краю утеса, пытаясь остановить сотню младенцев, камнем падающих в пропасть.

Она проснулась с криком, и была окружена снегом.

Широкие, пушистые хлопья падали с неба, серого на фоне белых облаков. Деревья ловили снежинки, и на их контрасте, кора казалась черной. Драконья дорога, цвета нефрита, исчезла, их путь был отмечен только лишь свободным местом между стволами. Горизонт был стерт. Опал уже запрягала мулов.

— Мы что, пойдем в такую погоду?" Спросила Ситрин, забыв понизить голос.

— Лучше идти, если ты не предпочитаешь, поселиться здесь.

— Это, хотя бы безопасно?

— Безопаснее, чем оставаться, — сказала Опал. — Помоги мне с этой пряжкой. Моя рука почти (наполовину) замерзла.

Ситрин спустилась с повозки и сделала так, как ей сказали. Вскоре они двинулись вперед. Широкие, железные колеса покрылись мокрым снегом, а от мулов начал идти пар. Без обсуждения, Опал взяла вожжи и кнут. Ситрин, несчастная, уселась рядом с ней. Опал прищурился на погоду, и покачала головой.

— Хорошей новостью является то, что не будет бандитов.

— В самом деле? А плохая? — Сказала с горечью Ситрин.

Опал посмотрела на нее, широко раскрыв глаза от удивления и восторга. Ситрин поняла, что это походило на шутку, первую, с тех пор как караван покинул Ванай. Она покраснела, а охранница рядом с ней засмеялась.

В Беллине было только полдюжины зданий. Остальная часть города расположилась внутри широкой скалы, двери и окна, были вырезаны в сером камне, за тысячи лет до этого, нечеловеческой рукой. Сажа окрасила стены, там, где трубы выходили наружу. Снег цеплялся к огромным рунам, высеченным в скале, языком, которого Ситрин никогда не видела прежде. Вершины были невидимыми, но они порождали чувство надвигающейся тьмы в шторм. Знакомые повозки каравана были черными точками на белом фоне, лошади и возчики были уже укрыты в скале. Она помогла Опал поставить повозку на место, распрячь мулов, и направлять их благополучно в конюшню, где другие животные каравана уже были спрятаны.

Охранники были там, сидя вокруг накренившейся печи кузнеца, Микель и Хорнет, Мастер Кит и Смит. Сандр улыбнулся им обеим, как они вошли, а второй Тралгу в команде поднял широкую руку, не отвлекаясь от своего разговора с длинноволосой женщиной, Кэри. Удовольствие Опал, увидевшей их, передалось и Ситрин.

— Должно быть что-то, — заявила Кэри, и Ситрин могла сказать, это было произнесено уже не первый раз.

— Нет, — загрохотал Ярдем. — Женщины меньше и слабее. Нет такого оружия, которое может дать преимущество.

— О чем мы говорим? — спросила Опал, садясь у открытой печи. Ситрин села на скамью рядом с ней, только позже поняв, что это было то же самое положение, что они занимали в повозке. Мастер Кит усмехнулся и покачал головой.

— Я думаю, Кэри предпочитает тренироваться с оружием, которое поможет более эффективно использовать ее природные способности, — сказал Мастер Кит.

— Как быть маленьким и слабым, — сказал Сандр. Кэри, не глядя, шлепнула комом земли в его голову.

— Короткий лук, — сказала Кэри.

— Используют силу, чтобы натянуть лук, — сказал Ярдем. Казалось, он был на грани извинений (он готов извинится). — С пращей и камнем, сила имеет меньше значения, но все же имеет. Копье, далеко достает, но отнимает много сил. Нож требует меньше силы, но и расстояние меньше. Сильная, крупная женщина лучше, чем маленький, слабый мужчина, и нет такой вещи, как природное оружие женщины. — Тралгу порывисто пожал плечами.

— Должно быть что-то, — заявила Кэри.

— Нет, — сказал Ярдем.

— Секс, — предложил Сандр с усмешкой. Кэри бросила еще один ком в его голову.

— Как твой мул, Тэг? — спросил Мастер Кит.

— Лучше, — ответила Ситрин. — Намного лучше. Спасибо Опал.

— Ничего особенного, — сказала Опал.

— Я рад, что все получилось, — сказал Мастер Кит. — Я уже начал беспокоиться, что мы оставили вас позади.

— Ни чего бы не случилось, — сказал голос позади них.

Ситрин повернулась на своем месте, и ее грудь сдавило тревогой. Капитан Вестер вошел в комнату. Снег облепил его широкий плащ из кожи и спутанные волосы. Его лицо было таким ярким, как будто холод надавал ему пощечин. Хмурясь, он подошел к теплу.

— С возвращением, сир, — сказал Тралгу. Капитан едва заметно кивнул.

— Как я понимаю, разведка прошла плохо, — поинтересовался Мастер Кит.

— Не хуже, чем ожидалось, — сказал Маркус Вестер. — Владелец каравана сообщает это другим, прямо сейчас. Нет прохода через перевал. Не сейчас, а не в ближайшие несколько месяцев.

— Что? — спросила Ситрин, резким и неожиданным тоном. Она попыталась проглотить слова, как только она сказала это, но капитан не сделал особых заметок о ней (не обратил на нее внимания).

— Снег выпал рано, нам потребовалось слишком много времени, и нам не повезло, — сказал он. — Мы получим кое-какие склады для товаров и нары для всех нас. Не так много места, так что будет тесно. Мы доберемся до Карса весной.

Весна. Слово ударило Ситрин в кишечник. Она смотрела на языки пламени, танцующие в печи, почувствовала, как струйка растаявшего снега, проследовала вниз по ее спине. Отчаянный смех пузырилась в глубине ее горла. Если она позволит ему выйти, он превратится в слезы, и не остановится. Сезон провести в маскировке. Перемещение всего из ее повозки на склада и обратно без разоблачения. Месяцы до Карса, вместо недель.

— Я не смогу сделать это, — подумала она.