Пять месяцев по возвращении из последнего путешествия употребил Стэнли на отдых, личные дела, между которыми первое место занимали свидания с матерью, и на составление описания своих приключений и открытий. Надо заметить, что Стэнли, обладая энергичным и образным языком и чисто художественной способностью представлять читателю необычайно живо картины природы и жизни в Африке и события, которые он передает, в то же время пишет с необыкновенной быстротой. Окончив свою работу, Стэнли в начале 1877 года был уже в Брюсселе, где он составил с бельгийским королем план основания независимого государства на Конго, главной целью имея при этом приобщение к цивилизации тех многочисленных негритянских племен, которые он нашел в бассейне Конго и которые приняли его так недружелюбно.

Мысль о спасении негров, с одной стороны, от рабства, а с другой — от печальных сторон цивилизации, которые обыкновенно одни лишь выпадают на долю диким народам, вступающим в сношения с европейцами, давно занимала Стэнли. Еще в книге «Как я нашел Ливингстона» Стэнли скорбел о даровитых негритянских племенах, которые гибли, вырождались и исчезали под влиянием порабощения, производимого арабами, а также оспы, сифилиса и водки, поставляемых европейцами. Уже тогда Стэнли мечтал о государстве, которое, возникнув в недрах Африки, защитило бы негров от всех перечисленных бед.

В бельгийском короле Леопольде, одной из гуманнейших личностей нашего века, Стэнли нашел человека, обнаружившего полное сочувствие своим взглядам. Еще в то время, когда Стэнли находился в самом сердце Африки, Леопольд основал Международную ассоциацию для исследования и цивилизации Центральной Африки. Теперь, после открытий великого «землепрохода», этой ассоциации был придан практический характер, и она взяла в свои руки дело, которое предлагал Стэнли. Средства, необходимые для этого предприятия, дал король Леопольд, положивший в его основу большую часть своего значительного состояния.

В качестве уполномоченного Международной Африканской ассоциации Стэнли снова отправился на Конго, чтобы образовать здесь целый ряд европейских поселений, организовать управление страною и создать задуманное им государство. Стэнли принялся за новую работу с обычной энергией. Он перетащил посуху целую флотилию стальных пароходов на ту часть Конго, которая заключается между Стэнли-Пулем и водопадами Стэнли и на протяжении 1600 верст представляет собою водяной проток, где свободно могли плавать океанские пароходы. Он пролагал дороги, строил мосты, основывал города, заключал договоры и завязывал торговые сношения с туземными владетелями и народами.

Целых пять лет употребил Стэнли на эту мирную деятельность, и результаты ее получились самые блистательные. Он умиротворил всю нижнюю половину Конго, сделал безопасным передвижение в этой области, привлек в глубь страны европейскую торговлю, создал правильную администрацию и положил прочные основы цивилизации края. Но чего это стоило нашему исследователю!

Первым городком, созданным Стэнли на Конго, был Виви. До Стэнли здесь ничего не было, кроме скал, кустарника да высокой травы. Он употребил пять месяцев труда, проложил сюда дорогу от морского берега, создал постройки, развел плантации и превратил это место в важный торговый пункт Центральной Африки. Следующим пунктом, в котором Стэнли намеревался заложить городок, была Иссангвила, отстоящая от Виви на 400 верст. На всем этом протяжении Конго представляет ряд стремнин и порогов, названных Стэнли «порогами Ливингстона». Пароходы, все огромные запасы и снаряжение экспедиции пришлось тащить по земле. А между тем дороги здесь находились в самом первобытном состоянии, или, вернее, их совсем не существовало. Скалы, провалы, потоки — всего этого было в изобилии на протяжении всего пути. Стэнли не останавливался ни перед чем. Он взрывал скалы, засыпал пропасти, перекидывал через реки мосты. От Иссангвилы до Манианги Стэнли плыл, пользуясь китоловными судами. Но от Манианги до Стэнли-Пуля плавание снова оказалось невозможным и снова приходилось тащить все посуху. Здесь, однако, природа нагромоздила на дороге такие препятствия в виде огромных гранитных утесов, что казалось совершенно невозможным передвинуть по этому пути пароходы. Но для Стэнли ничего не было невозможного — и пароходы перешли через все препятствия до Стэнли-Пуля. Это произвело такое громадное впечатление на туземцев, что Стэнли с этих пор стал слыть между ними за человека, обладающего высшим волшебством.

Когда Стэнли достиг Стэнли-Пуля, он заметил с высоты одного из холмов развевающийся флаг. Это оказался французский флаг, водруженный французским путешественником Саворньяном де Бразза, занявшим от имени Франции значительную территорию на правом берегу Конго. Это происшествие сильно огорчило Стэнли. С одной стороны, он считал свои права на реку Конго, пройденную им раньше всех европейцев, как бы исключительными, а с другой — занятие территории французами уменьшало владения основываемого им государства и в значительной степени препятствовало осуществлению целей, намеченных им для этого государства, так как из новых французских владений неизбежно должны были проникать в область Конго все те беды цивилизации, от которых Стэнли хотел предохранить туземцев нового края. Однако факт был налицо, и с ним приходилось считаться. Стэнли решил немедленно заняться присоединением к новому государству областей, лежащих по дальнейшему течению Конго. Он перешел на другой берег реки и здесь основал против французского Браззавилля — Леопольдвилль, названный так в честь бельгийского короля. Здесь Стэнли пришлось выдержать столкновение с туземным царьком Нгалиемой, который ни за что не хотел допустить водворения европейцев в своих владениях. Однако Стэнли удалось поладить с ним, не прибегая к силе, и Нгалиема согласился стать в вассальные отношения к новому государству. Покончив здесь, Стэнли отправился дальше. Все время великий инициатор держался Конго, преследуя ту цель, ради которой он прибыл на этот раз в Африку. Но жажда видеть новые места, исследовать неизведанное заставила его однажды покинуть Конго и подняться по одному из его притоков, Куа. Здесь он открыл значительной величины озеро, названное им озером Леопольда II.

Пять лет, проведенных Стэнли на Конго, сломили и его железное здоровье. Огромные труды, жизнь преимущественно под открытым небом и многочисленные выдержанные Стэнли лихорадки заставили его наконец покинуть свой пост и вернуться в Европу для отдыха. Кратковременное пребывание самоотверженного путешественника в Европе было сплошным триумфом, и он, при всей своей нелюбви к торжествам, должен был провести все это время, переходя от одного дававшегося в его честь банкета к другому. Скоро, однако, неблагоприятные известия, пришедшие с Конго, снова заставили его поспешить туда.

Когда Стэнли уезжал в Европу, его место занял присланный бельгийским королем немец Пешюль-Лехе. Это был человек совсем иного склада. Ни талантов Стэнли, ни его ума и энергии в новом уполномоченном не было и следа. Он всего менее заботился также о тех идеальных целях, которые преследовал Стэнли, основывая новое государство на Конго. Лехе явился в Африку с единственной целью обогатиться и заботился только об этом. Он совершенно пренебрег заботами о расширении занятой новым государством территории, об основании новых станций, об установлении дружественных отношений с туземцами. Корыстолюбивый немец занялся торговлей с туземцами и принуждал их силою работать на своих плантациях. Дело быстро шло к упадку. Проложенные Стэнли дороги, оставленные без поддержки, быстро портились. Городки не только не развивались, но лишались ранее поселившихся в них жителей. Туземцы начинали относиться к пришельцам враждебно. Всему предприятию грозила гибель, если бы не успел вовремя прибыть Стэнли, явившийся на Конго в конце того же 1882 года, в котором он уехал в Европу для отдыха.

Стэнли быстро исправил попорченное Лехе, восстановил всюду порядок и отправился далее вверх по Конго для основания городков, или станций. Он основал станции Болобо и под самым экватором — Экваторвилль. Последняя станция отстоит на 1200 верст от моря. Но Стэнли решил идти дальше в самую глубь той страны, которая приняла его в 1876 году так недружелюбно. На этот раз, однако, дело обошлось без всякой борьбы. Молва о «великом камнеломателе», как прозвали Стэнли туземцы Конго за то, что он при расчистке дорог взорвал массу скал, распространилась по всей этой части Африки, и Стэнли теперь повсюду был встречаем с приветствиями. Туземцы охотно меняли съестные припасы на товары, а местные владетели заключали со Стэнли формальные союзы. Только раз огромная толпа туземцев подступила было с враждебными намерениями к лагерю Стэнли, но, узнав, с кем имеет дело, тотчас же переменила их на дружеские.

По мере того, как Стэнли в это путешествие приближался к водопадам его имени, страна, которую он нашел при первом посещении столь цветущею и переполненною населением, теперь предстала перед ним совершенно разоренной. Деревни были выжжены, пальмовые деревья вырублены, поля заросли дикой растительностью, население исчезло. Словно какой-то исполинский ураган прошел по стране и сокрушил все, что можно было сокрушить. Только кое-где встречались люди, сидевшие на берегу реки, опершись подбородком на руку и тупо смотревшие на все окружающее. Из расспросов этих людей Стэнли узнал, что разорение страны было делом рук арабских работорговцев, проникших наконец и сюда. Эти разбойники пробрались из Ниангуэ на верхнем Конго на Арувими, один из главнейших притоков Конго, и разорили огромную область в 50 тысяч квадратных верст, зацепивши при этом и часть населения по Конго, выше впадения Арувими. Подойдя к какой-либо деревне, арабы нападали на нее ночью, зажигали с разных сторон, убивали из жителей взрослых мужчин, а женщин и детей уводили в рабство.

Скоро Стэнли встретил огромный отряд работорговцев, который вел больше двух тысяч пленных туземцев. Чтобы набрать такое количество пленных, арабы разрушили 18 деревень с населением приблизительно в 18 тысяч человек, которые частью были убиты, частью разбежались, частью, наконец, умерли уже в плену от жестокого обращения своих новых господ. Обращение это было неизмеримо хуже обращения со всякой скотиной. Несчастные были в оковах и привязаны целыми партиями к одной цепи. Цепь прикреплялась к ошейникам, давившим горло. Во время пути положение закованных было неизмеримо хуже вьючного скота, как бы он ни был тяжело нагружен. На привалах оковы и цепь не давали возможности расправить члены или свободно лечь. Люди должны были жаться один к другому и никогда не имели покоя. Кормили арабы своих пленных лишь настолько, чтобы из них выжили сильнейшие, так как более слабые являлись для них лишь обузой ввиду далекого пути до Занзибара — главного невольничьего рынка в Восточной Африке.

Стэнли готов был напасть на этих разбойников, наказать их и силой отнять у них несчастных пленников. К сожалению, он располагал слишком ничтожными силами для того, чтобы иметь хоть какой-нибудь успех в стычке с многочисленным отрядом арабов и их людей, вооруженных превосходными ружьями. Но он решился сделать все возможное для защиты туземцев от разбоя арабов и вскоре основал у Водопадов Стэнли станцию, назначение которой состояло в том, чтобы помогать туземцам давать отпор арабам-работорговцам, если они появятся на верхнем Конго. Затем Стэнли вступил в сношения с Типпо-Типом: он предложил ему титул губернатора верхнего Конго и жалованье с тем, чтобы Типпо принял на себя обязанность не допускать в страну работорговцев и выгонять их, если они появятся. К сожалению, меры эти недолго имели практическое значение на верхнем Конго. Лица, заменившие вскоре Стэнли во главе администрации «штата Конго», сочли излишним поддерживать с Типпо-Типом те отношения, которые были установлены Стэнли; вместе с тем не было приложено забот о том, чтобы сделать станцию Водопады Стэнли достаточно сильной для отражения арабских шаек, и в 1886 году она была разрушена соединенными силами арабов-работорговцев. Зато более действенной оказалась другая мера, на принятии которой усиленно настаивал Стэнли, — запрещение торговли невольниками в Занзибаре. Мера эта принята лишь в самое последнее время, хотя при том влиянии, которое получили европейцы в Занзибаре с 1884 года, когда они — сперва немцы, а затем англичане — сделались полными хозяевами султанства, такая мера могла бы получить осуществление немедленно по опубликовании Стэнли тех ужасов, которые производят работорговцы внутри Африки, отыскивая там рабов.

В этот раз пребывание Стэнли на Конго продолжалось около двух лет. К 1884 году он почувствовал себя уже слишком уставшим. И в самом деле, начиная с 1869 года, со времени знаменательного разговора с Гордоном Беннетом, Стэнли, в сущности, не знал отдыха. Пора было и устать. К тому же он видел, что конголезское дело, которому он посвятил столько времени и труда, шло далеко не так, как ему хотелось. Из множества европейцев, явившихся на Конго в качестве помощников Стэнли, совсем не встречалось личностей с идеальными целями. В лучшем случае это были просто люди, служившие из-за жалованья, а чаще имевшие в виду такие же цели наживы, как и Лехе, чуть не сгубивший все предприятие. К тому же и в Брюсселе делались все более недовольными, что конголезское предприятие приносит один ущерб и никакого дохода. Стэнли понимал, что в будущем, когда «штат Конго» станет на ноги и по реке разовьется широкая торговля, одни торговые пошлины с избытком покроют все произведенные на дело затраты, как это и имеет место в настоящее время. Но тогда этого не хотели понимать и думали придать делу торговый характер, чтобы таким путем извлекать из него выгоду. На это Стэнли был не способен, и он оставил место шефа администрации Конго.

Вернувшись в 1884 году в Европу, Стэнли занялся большим трудом, посвященным описанию Конго, его области, природы и населения. Издавши эту книгу, Стэнли получил от Соединенных Штатов Северной Америки предложение принять участие в качестве представителя названного государства в Африканской конференции, собиравшейся в 1885 году в Берлине и имевшей целью урегулировать спорные африканские вопросы установлением общих положений, которыми должно определяться на будущее время приобретение в Африке владений европейскими державами. Стэнли принял предложение и на конференции энергично поддерживал права нового государства Конго. Благодаря его усилиям «Свободный Штат Конго» признан особым государством, состоящим под протекторатом бельгийского короля. Границы нового государства определены весьма широко. В его пределы вошел весь бассейн Конго, за исключением частей территории на нижнем Конго, признанных за Францией и Португалией. Всего за новым государством признано более двух с половиной миллионов квадратных верст пространства. Конечно, фактически «штат Конго» занимает лишь незначительную часть этой территории на нижнем и отчасти на среднем течении Конго, а все остальное пространство принадлежит «штату» лишь теоретически. Но таковы, за немногими исключениями, и все вообще владения европейцев в Африке. Огромные пространства, отмечаемые на картах как принадлежащие немцам, англичанам, португальцам, французам, итальянцам и испанцам, обыкновенно находятся лишь под протекторатом или «в сфере интересов» названных наций, а фактически ими заняты лишь немногие пункты. Принадлежность территории той или другой нации означает только, что никакая другая европейская нация не имеет права завладеть данной территорией. В этом же смысле «штату Конго» принадлежит все огромное пространство, занимаемое бассейном Конго. Если новое государство будет развивать свои силы, оно мало-помалу распространит свое действительное влияние по всей огромной территории, которая признана за ним.