Трансатлантическая работорговля — насильственный вывоз африканцев-рабов из Африки на плантации и рудники колоний Нового Света и некоторых других колоний европейских держав — продолжалась в целом более 400 лет. Начало ее относится к середине XV в., когда первые португальские мореплаватели достигли западноафриканского побережья. Конец эпохи европейско-американской работорговли — 70-е годы XIX в. — смыкается с началом колониального раздела Африканского континента.

Неправильно говорить о месте работорговли только в истории Африки. Она — часть истории Африки, Европы и обеих Америк.

Работорговля была одним из «главных моментов» первоначального накопления, она оказала большое влияние на развитие капитализма в странах Европы и Америки. Ее роль в истории Африки чрезвычайно сложна и трагична. Последствия ее до сих пор полностью не изучены. Они проявляются и в настоящее время, и поэтому история работорговли отнюдь не принадлежит прошлому, а является одной из актуальных проблем сегодняшнего дня.

Часто пишут, что работорговля затормозила развитие Африки, отбросила ее назад по сравнению с тем уровнем развития, на котором африканские народы находились к приходу европейцев. Это не совсем точно. Работорговля действительно затормозила развитие Африки и прервала ее самостоятельное развитие, но при этом она направила это развитие во многом по уродливому, необычному пути, не имевшему предпосылок в африканском обществе. Кроме того, работорговля подчинила себе общий процесс развития, приспособила его к «работорговым» нуждам.

Африка, как уже говорилось, знала рабство и работорговлю до прихода европейцев. Рабство здесь носило домашний, патриархальный характер. Работорговля, особенно на западном побережье, где она не была связана с транссахарской и арабской торговлей, имела внутренний характер и определялась местным спросом на рабов. Нет никаких данных за XV–XVI вв. о резком увеличении вывоза рабов с западного побережья. Последующее чудовищно быстрое развитие работорговли явилось прямым следствием политики европейцев, направленной на развитие торговли невольниками. Особенно ясно это видно на примере развития работорговли в Анголе и государстве Конго.

Работорговля до ее официального запрещения в начале XIX в. была законной, всеми признанной и выгодной отраслью торговли, с четкой организацией торговыми европейскими и американскими домами. Африканцы со своей стороны также создали на побережье достаточно организованную систему купли-продажи своих соотечественников. О хаосе работорговли следует говорить лишь применительно к тем районам хинтерланда, где захватывали рабов.

В то же время быстрое увеличение объема работорговли, обусловленное исключительно внешними причинами, не привело к развитию или укреплению рабовладельческого уклада у народов Африки.

В экономике Африки за это время не произошло перемен, которые бы требовали большего применения рабского труда, чем это было до появления европейцев.

До прихода работорговцев всех невольников держали в состоянии полной «готовности» для продажи — закованными и запертыми в специальных помещениях. Лишь в некоторых районах, например в Конго или Анголе, невольники, дожидающиеся отправки за океан, использовались в хозяйстве местных работорговцев. Говорить о расширении местного рабовладения, имея в виду рабов, ожидающих продажи, неверно.

Иногда утверждают, что следствием работорговли явилось так называемое вторичное развитие рабовладельческого уклада после запрещения работорговли. Это не совсем соответствует действительности. После запрещения работорговли, точнее, после того как вывоз невольников из Западной Африки стал действительно уменьшаться, некоторые крупные работорговцы на какое-то время превратились в рабовладельцев. Ведь во внутренних районах континента работорговля продолжалась. Невольников захватывали, отправляли к побережью и здесь из-за невозможности отправки за океан они «оседали» у работорговцев. Наиболее предприимчивые торговцы закупали этих невольников и использовали их в своем хозяйстве. Однако этот процесс не получил широкого развития. Борьба за запрещение вывоза невольников перерастала в захват колоний, а приток невольников на побережье постепенно прекратился.

Развитие работорговли с европейцами повсеместно привело к ухудшению положения «домашних рабов». Угрожая невольникам продажей европейцам за малейшее неповиновение, рабовладельцы усиливали их эксплуатацию.

Работорговля способствовала имущественному расслоению, социальной дифференциации. Она вела к распаду общинных связей, подрывала внутриплеменную организацию африканцев.

Вожди, жрецы и другие представители племенной знати, обогатившиеся в результате работорговли, составили часть новой знати. Стремясь получить больше оружия, различных товаров и укрепить свою власть, они были заинтересованы в развитии работорговли, в укреплении торговых отношений с европейцами.

Постепенно вся власть сосредоточилась в руках работорговцев, а жизнь африканцев во многом подчинилась запросам работорговли.

Натравливая одно племя на другое, разжигая бесконечные междоусобные войны, работорговля вела к обособлению африканских народов, к агрессивности и недоверию.

Работорговля была одним из факторов, тормозивших развитие сельского хозяйства и некоторых ремесел. Широкий ввоз европейских товаров, особенно мануфактурных изделий, которые обменивались на рабов, прервал развитие ряда ремесел, например, ткачества, плетения, ювелирного и других, способствовал ухудшению качества производимых товаров.

В некоторых районах (например, океанское побережье современных Сьерра-Леоне, Нигерии, Танзании, районы около оз. Танганьика), бывших крупными перевалочными пунктами купли-продажи рабов, африканцы забрасывали свои традиционные ремесла и активно включались в работорговлю, которая давала им возможность «легким путем» продажи своих соплеменников получить необходимые товары. Д. Ливингстон рассказывал о том, что африканцы переставали, например, возделывать хлопчатник. Было гораздо легче поймать какого-нибудь прохожего и, продав, получить за него от европейцев или арабов необходимые ткани и другие продукты.

Работорговля несомненно способствовала развитию торговли, обмена. Через нее Африка втягивалась в мировой рынок. Однако, получая от работорговцев различные товары (не будем здесь обсуждать их ценность), Африка в обмен отдавала «товар», стоимость которого не сравнима ни с чем, — людей. В течение более четырех столетии Западная и Восточная Африка были областями вывоза единственной «монокультуры» — рабов.

И в то же время работорговля плотно изолировала Африку от всего остального мира. В течение столетий то, что приходило извне, было связано, как правило, только с работорговлей. Ничто другое и не могло бы пробиться через частокол работорговли, и ничем другим, как только невольниками на вывоз, Африка не могла заинтересовать в те столетия мир.

В целом работорговля несомненно явилась тормозом на пути создания местной государственности. Она ускорила распад, например, Бенина, государства Конго и др. Но, возникнув на пересечении торговых путей, вокруг невольничьих рынков во время работорговли выросли такие города-государства, как Видах, Ардра, Бонни, Старый Калабар и другие — посредники между европейцами и работорговцами внутренних районов Африки. Некоторые государственные образования, например на землях йоруба, были обязаны своим возникновением работорговле, а спустя некоторое время их население само становилось жертвами охотников за рабами. На работорговле богатели Дагомея, Занзибарский султанат, сделавшие прибыль от продажи своих соотечественников и соседних народов основной статьей государственного дохода.

Согласно данным У. Дюбуа, который опирался на цифры Данбара, было принято считать, что вся работорговля обошлась Африке в 100 млн. человеческих жизней, включая люден, погибших во время работорговых войн, в невольничьих караванах, во время «среднего перехода» и т. д. Из этих 100 млн., по определению Дюбуа, 40 млн. являются жертвами мусульманской работорговли и 60 млн. — европейской [323, с. 155–156]; близки к цифрам У. Дюбуа подсчеты Р. Кучинского [384, с. 13–14]. Другие исследователи доводили число погибших от работорговли до 150 млн. человек.

Конечно, никаких демографических, статистических сведений о населении Африки в прошлом нет. Существуют лишь некоторые условные подсчеты, которые, не отражая полностью действительности, все же дают какое-то представление о зависимости численности населения Африканского континента от работорговли.

ООН опубликовала данные, по которым население Африки с 1650 по 1850 составляло 100 млн. человек [358, с. 13].

Это небывалый случай в истории человечества, когда за 200 лет численность населения целого континента, где не происходило никаких катаклизмов, оставалась на одном уровне или даже уменьшилась.

По нашим подсчетам, из Африки в страны Нового Света за все время работорговли европейскими и американскими работорговцами было вывезено не менее 16–18 млн. человек, а общее количество погибших в результате атлантической работорговли составило не менее ста пятидесяти млн. человек.

В последние десятилетия зарубежные исследователи были склонны называть другие, гораздо меньшие цифры погибших от работорговли, об этом уже говорилось выше. Однако африканские ученые считают, что жертвами работорговли в Африке стали более 200 млн. человек.

Потеря такого числа людей означала разрушение производительных сил, традиционных культурных навыков и связей и, как нам кажется, самое страшное — нарушение генофонда расы.

Работорговля требовала самых сильных, здоровых, выносливых. При захвате невольников погибало много и других африканцев, но все-таки работорговля требовала от матери-Африки самых лучших. Будем надеяться, что основные исследования африканских ученых-историков, этнографов, антропологов, генетиков по вопросам последствий работорговли для Африки впереди.

Наиболее, тяжелыми оказались для Африки и африканцев как в Африке, так и за ее пределами психологические последствия работорговли.

Работорговля привела к страшному обесцениванию человеческой жизни. Ее следствием были моральное разложение, уродование психики, сознание полнейшей безопасности за зло, причиненное другим людям, деградация как работорговцев, так и рабов.

Самое страшное наследство, которое оставила работорговля, — расизм.

В XVIII в. с началом борьбы за запрещение работорговли для ее оправдания была придумана теория о неполноценности африканцев по сравнению с белым человеком — возник расизм. Он был нужен для того, чтобы легализовать продолжение работорговли, утвердить рабство африканцев в американских колониях.

Работорговля привела к тому, что из сферы социальных различий определение «раб», принадлежность к рабству, перешло в сферу расовых отличий. «Раб не потому, что захвачен в плен и продан в рабство, а потому что африканец никем иным, как рабом, быть не может» — это расистское положение стало кредо плантаторов и защитников рабства.

Одна из отличительных черт африканцев — темный цвет кожи. Он был объявлен признаком низшей расы. Чернокожему человеку было отказано в праве на человеческое достоинство, его можно было безнаказанно оскорблять и унижать.

На определенном уровне общественного развития рабство существовало у большинства пародов земного шара. Мы знаем о рабах Древнего Египта, Древнего Рима. Встречались белые рабы-христиане в мусульманских странах Востока и в Африке, и, наоборот, в хозяйстве стран Европы до XVI в. довольно широко использовались рабы, среди которых были уроженцы не только стран Африки и Востока, но и соседних европейских государств. Пираты и работорговцы Средиземного моря захватывали в плен и продавали в рабство человека, невзирая ни на цвет его кожи, ни на религию.

И все же до сих пор у большинства людей при слове «раб» возникает образ чернокожего африканца. И это тоже одно из последствий работорговли.

В течение многих поколений люди узнавали Африку сквозь призму работорговли. Мир не слышал о пышном богатстве древней Ганы, о могуществе средневекового Бенина и Сонгай. Была известна Африка работорговцев и невольников. Отсюда во многом брала начало концепция неисторичности африканских народов, и в умах миллионов людей, отнюдь не расистских воззрений, сложилось убеждение, что африканцы — люди невысоких умственных возможностей, способные выполнять лишь неквалифицированную работу.

Оформление расовых предрассудков в теорию расизма произошло в конце XVIII в., когда почти во всех странах Европы и в США шла борьба за запрещение работорговли.

С самого начала своего существования расизм имел «служебный» характер. Его возникновение было вызвано желанием оправдать угнетение одной расы другой и доказать необходимость этого.

В начале XIX в. расизм особенно не проявлял себя. Начавшийся колониальный раздел мира послужил новым толчком для его дальнейшего развития. Особенно благоприятная почва для расистской идеологии и практики была создана деятельностью колонизаторов в Африке и борьбой плантаторов-рабовладельцев за сохранение рабства в США. Во время территориального раздела Африки расизм был взят на вооружение колонизаторами, чтобы оправдать теперь уже колониальное рабство африканцев.

Современная наука, если подходить действительно с научной точки зрения, легко опровергает любые домыслы расистов. И все-таки расизм — это, по словам У. Дюбуа, «самое ужасное наследство рабства негров» — существует до сих пор.

В 1967 г. вопрос о расах и расизме обсуждался на заседании ЮНЕСКО. Была принята Декларация о расах и расовых предрассудках, где, в частности, отмечалось, что «расизм препятствует развитию тех, кто от него страдает, развращает тех, кто его исповедует, разделяет нации между собой, усиливает международную напряженность и угрожает миру во всем мире».

В 1978 г. ЮНЕСКО вернулась к обсуждению вопроса о расах и расизме и была принята Новая декларация о расах и расовых предрассудках. В ней, в частности, говорится: «Все народы мира обладают равными способностями, позволяющими им достигнуть самого высокого интеллектуального, технического, социального, экономического, культурного и политического развития».

«Расизм — социальный феномен, — говорит Г. Аптекер. — Он имеет свою историю, т. е. начало, развитие и, я убежден, конец» [270, с. 75]. Действительно расизм не вечен, но если времена работорговли ушли в прошлое, то расизм живет и в настоящее время.

Работорговля, имевшая столь тяжелые последствия для Африки, способствовала развитию и расцвету стран Европы и Америки.

Существовала тесная связь в эпоху первоначального накопления между рабством, колониальной системой, развитием торговли и возникновением крупной промышленности. «Подобно машинам, кредиту и т. д., прямое рабство является основой буржуазной промышленности. Без рабства не было бы хлопка: без хлопка немыслима современная промышленность. Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, мировая торговля есть необходимое условие крупной промышленности.

Без рабства Северная Америка, страна наиболее быстрого прогресса, превратилась бы в патриархальную страну» [222, с. 135]. «Вообще, — писал К. Маркс, — для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase (без оговорок) в Новом Свете» [221, с. 769].

Сказочные богатства плантаторов Вест-Индии и Америки были созданы руками африканцев, сотни тысяч которых погибли в жесточайших условиях плантационного рабства.

Наибольшую выгоду от работорговли получили обе Америки. Основы сегодняшнего экономического могущества США были заложены во времена работорговли на костях сотен тысяч африканцев.

«Всем, что есть в Америке хорошего, мы обязаны Африке», — говорил один из американских общественных деятелей XVIII в. «Негры — главная опора Нового Света», — поддерживали его современники [440, с. 9, 38].

Наряду с индейцами — единственной автохтонной расой Америки, наряду с потомками некогда иммигрировавших в Новый Свет европейцев потомки бывших невольников-африканцев могут с полным правом считать Американский континент своей родной землей. Как индейцы и индийцы, как «белые» жители Американского континента, афро-американцы были и есть творцы истории тех стран, гражданами которых они являются.

Потомки рабов-африканцев стали выдающимися учеными, общественными деятелями: имена Уильяма Дюбуа, Поля Робсона, Мартина Лютера Кинга и другие называют среди лучших представителей человечестваа.

Африканцы, оторванные от родины, проданные в рабство и привезенные на чужую, суровую для них землю, отдали мачехе-Америке не только свой труд. Они принесли в Новый Свет свою культуру, свои обычаи и верования, свое искусство.

Можно предположить, что приблизительно в начале XIX в. постепенно, в процессе совместной работы на плантациях, рудниках, борьбы против плантаторов начали преодолеваться некоторые племенные отличия. Языки колонизаторов помогли преодолеть языковой барьер, поскольку невольники были уроженцами различных районов Африки и не всегда понимали друг друга. Последовавшая затем отмена рабства, уход в некоторых колониях невольников с плантаций и как следствие этого миграция внутри страны способствовали росту чувства этнической общности. Возможно, с этого времени можно говорить о начале процесса складывания афро-кубинской, афро-гайянской народности и др.

Из всех народов, появившихся в Новом Свете после того, как он стал известен европейцам, африканцы принесли с собой наиболее глубокие культурные традиции. Бесспорно влияние африканских ритмов и мелодий на музыку народов обеих Америк и Вест-Индии. Бытуют почти без изменений некоторые традиционные танцы йоруба в Бразилии, мина и коромантин на Кубе. Женщины Байи заимствовали у йоруба некоторые украшения и элементы праздничной одежды.

Фольклор Бразилии обогатился за счет фольклора рабов из Анголы, Конго, Мозамбика. В меньшей степени здесь прослеживается влияние фольклора йоруба [439; 246]. На Кубе потомки африканцев — ибо, коромантин, йоруба — сохранили предания своих народов [225]. Современный язык Бразилии включает много слов йоруба и кимбунду.

Некоторые западные ученые говорили, что столетия колониального рабства в Новом Свете привели к почти полному исчезновению африканских традиций как в области социальных отношений, так и в области традиционного искусства, религиозных культов.

Это неверно. Скорее, вероятно, следует говорить о том, что в условиях жесточайшего плантационного рабства невольники в строжайшей тайне от белых сохранили, передавая из поколения в поколение, свои религиозные обряды, культурные традиции, фольклор. Исследования покажут, где здесь правда. Для такой работы необходимы полевые исследования, совместные усилия ученых разных специальностей. Сейчас появляются работы, посвященные истории рабства африканцев в отдельных американских странах. Возможно, в них будет дан ответ и на эти вопросы.

Встречи с европейской цивилизацией были гибельны для многих народов мира. Открытие новых земель, территориальные захваты сопровождались подавлением сопротивления местного населения, часто переходящим в истребление аборигенов, пример этому — американские индейцы, австралийцы, тасманийцы. Африку (мы говорим здесь об областях, бывших ареалом работорговли) постигла другая участь.

Четыре столетия, пока продолжалась торговля невольниками, европейцы и не пытались проникнуть в глубь континента: им это было не нужно. Борьба за Африканский континент ^началась, когда на новом этапе развития капитализма Африка должна была стать и стала источником сырья и рынком сбыта для метрополий, а африканцы превратились в колониальных рабов на своей родной земле.

Работорговля — трансатлантическая и арабская — и борьба с ней, наряду с другими факторами, подготовили и облегчили европейским державам проведение колониального раздела.

Работорговля разъединила, обескровила Африку, принесла колоссальные разрушения африканским народам, ослабила сопротивляемость африканцев колониальным захватам, дала колонизаторам различные предлоги и поводы для вмешательства во внутренние дела африканцев.

Борьба с работорговлей по-разному использовалась колонизаторами при захвате Африки. Так, под этим предлогом в глубь Африки отправлялись экспедиции. Иногда во главе их стояли энтузиасты-исследователи, иногда — откровенные колонизаторы. В том и другом случае такие экспедиции подготовляли путь дальнейшей колониальной экспансии.

А работорговля, ослабив сопротивляемость африканских народов европейцам, явилась также важным фактором, затормозившим развитие национально-освободительного движения.

Во многих районах Африки, где европейцы выступили в роли «спасителей» Африки от ужасов работорговли, где работорговля использовалась как предлог для захвата африканских территорий, против них выступили местные африканские работорговцы, не желавшие расставаться со своими прибылями. Их поддерживали зависимые от них африканцы, привлеченные обещанием получить определенное вознаграждение, и просто любители наживы и грабежа. Складывалась парадоксальная ситуация.

Захватывая, например, Лагос и другие районы современной Нигерии, глубинные районы Танзании, Судана, английские колонизаторы выступали как действительные поборники запрещения работорговли (другое дело, какие конечные цели они преследовали!). Африканские работорговцы и их союзники боролись в данном случае за то, чтобы сохранить свое право заниматься работорговлей. Эта борьба, внешне направленная против европейского вторжения, ничего общего с освободительным движением против европейцев не имела.

В некоторых районах современных Нигерии, Ганы, Танзании и других стран работорговля послужила одним из факторов, воспрепятствовавших складыванию нации, так как она несла с собой войны и вражду между отдельными племенами.

В последнее десятилетие появились публикации африканских авторов, где африканские историки дают свою оценку Атлантической и арабской работорговле. Они подвергают резкой критике работы западных африканистов, которые стараются доказать, что работорговля была лишь досадным эпизодом в истории Африки и не имела для африканских народов значительных последствий. В феврале 1992 г. папа Иоанн Павел II, совершая поездку по странам Африки, посетил Сенегал. Здесь, на о-ве Горе, около сохранившихся до сих пор строений, где содержали когда-то невольников, приготовленных к продаже за океан, папа Иоанн Павел II от имени всех христиан Земли попросил у африканцев прощения за столетия работорговли…

Работоговля ушла в прошлое. Но до сегодняшнего дня, даже пройдя через страдания колониального гнета, африканцы с ужасом вспоминают годы, когда, «оцепенев в кровавом кошмаре», Африка отдавала своих лучших детей заморским работорговцам.