Без покаяния

Абрамова Татьяна

Сборник моих недавних стихов. Удачных и не очень удачных. Меланхоличных и пафосных. Весёлых и тихих. Шуточных и ироничных. Интересные протоколы допроса ведьмы, её дневники.

 

© Татьяна Абрамова, 2016

ISBN 978-5-4483-3017-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Россия ведь нам не нужна?

Ах, дым средиземных ковчегов… Штанишки мне стали малы, И пил я текилу у греков, Мальдивы мне стали нужны. Куда бы поехать? Пресыщен… Планета, и твой аромат, На волю давно я отпущен, И нам оглянуться б назад. И мне разрулить бы, и верно Наш солнечный галс на Луне, Пока средиземные вепри Не ломятся в двери ко мне. И нет у нас серых обоев, Свалилась на землю вся грусть, И русскою брагой отпоен И немец, и венгр, и француз. Ах, рашен туристо, ах, рашен! Куда бы свалить от дождей, Пресна была русская каша, Ну, дай же мне виски скорей. На стыке запаяна ветка, Прививки давно не нужны, Моя высыхает соседка, Как вобла, в Канарской тиши Пресыщенной русскою девкой С экзотом планетной глуши… Богатым быть скучно, соседка? Ты мне из Канар напиши… Как скучно свои чистить пятки Пираньями в этих краях, В клозетах оставили метки, С разрухой в своих головах. Когда на века на Багамы Отчалю на яхте, как Ной, Возьму я все баксы и даму, Чтоб скуку свою превозмочь. Звенят прибайкальские кедры… Ору здесь, какого рожна? Над речкой печалится ветла… Россия ведь нам не нужна?

 

Благоволение небес

А нам дожить бы лет до ста, У бога выпросить прощенье, Чтоб подарил моим устам Глагол любви и милосердья. Чтоб жить во здравии до ста, Печь пироги, варить варенье, Чтоб сняли господа с креста, Помилосердствуй, милосердье. В благоволении небес На горечь дней нам дай усладу, Чтоб род воистину воскрес, Чтоб был во всём у нас достаток, Чтобы без радости не жить, Чтобы за правду не бороться, Из родника воды испить, Достать до дна у дней колодца. Зачем борьба скажи, истец, Ведь справедливость — сущность, право! Пусть здравствует она навек! Пусть в ней живут народы, нравы!

 

Без покаяния

 Живо-писать, и что-то описать, и с грустью рассказать не о любви, пейзажами раскрасить, и акварелями живо-писать лазурью, малахитами, с печалями, но не о ней, под скобками, на многоточии… И всё так далее, И прочее… Но суетно… в быту… Забитая, безлистая, и в битум вбитая, она всегда жила, жива и будет жить… Без подаяния, Без покаяния…

 

Осанна!!!

О, как желты мои глаза, И дикая шерстинка в зубе, И ускользаю, как фреза, По серому металлу грубо, И рикошет в ответный час, Сверкнула заревом зарница, Не спит youtube в полночный час, На роликах мелькают лица. И дворника шуршит метла, Стригут газоны вечно-пилы. Как уравнять мои снега, Стригущие под ноль разливы. На парадигмы — свето-тень, Играют блики на экранах,, В дисплеях вижу я друзей, О, «интер-» — мир!!! Оса-Осанна!!! 1

 

Чужая жизнь

Чужая жизнь так быстро промелькнула И завернулась в плащ небытия, Но дышит лист, который разогнули, Жила, жива, живу и я… На веточках роса у между-речий, И дикой птахе, верю, невдомёк, Что за листвою коршун или кречет… Хребет ломает, в череп он клюёт… И радуга в глазах, и рвутся связки, Связать во имя… связанное в нас… И на разрыв — и кровь её, как краска, Темнеет свет… Неистовый Парнас!

 

Шанхайская снежинка

Под ноги рухнула Китайская стена, И еду я в Шанхай, за желтокожей, Ужалила нерусская змея, зеленоглазая, Мы так похожи… И снег расстает, а китайский шёлк На лоно страсти низведёт-остудит, И страстно холодит шанхайский морг, В снежинках белых чуть желтеют груди. О, желтокожая, нимфея и печаль, Как свет космополитного желанья… Лечу-бегу сегодня я в Шанхай, И вопреки, за грань и на закланье…

 

Небесная сотня

Памяти Бориса Немцова

Небесных канцелярий есть закон, И по сему вам не сойти обратно… Но молнии сверкают семикратно, И ставится твоя душа на кон… Наполеон! Москва! Не покорись! И не сожгите день-деньской в закате, И над Эльбрусом светом засветись Семи-альтовая на старте… Над Ярославлями… А это наш черёд… Мы переплавим нимб… И вновь обратно… В небесной канцелярии он ждёт, Все души ангелов слетаются закатно… Через огонь и медь… в историй миф, Но есть мечта у нашего народа, Чтоб сочинить России новый гимн О справедливости, о чести, о свободе!

 

И слой — за слоем

Послойно камбием, летами в высь, И кольцами, в распилах остаются, На лёгкое касание листвы, И песнями они не отпоются… На спилах дней и лет, и жизней, На раструбах… У расклешенных юбок… Следы на битуме расплавленном асфальта, Отрывок Моцарта и нотная тетрадка… И кольцами на две судьбы, И слой за слоем… Архивы… мы — не мы, Архивы, вы — немы…

 

У камина

В огне растает день за днём, Но пледом мне согреет ноги Мой рыжий пёс… храпит во сне, И снятся нам пути-дороги… Тепло огня и очага Нашёл дворняга и калека, И не болит его нога… Что ж не болит?.. Её ведь нету… На том шоссе в печальный час… И сбила с ног его машина, От боли заскулила тень, Залита кровью гильотина… А у камина — мы вдвоём… Нужны в нужде, не нужны в счастье… Мой Рыжик греет сердцем дом, В любви, добре и постоянстве…

 

Девушка из Нагасаки

2

Из Питера он родом… и ваще, Из Рюриковичей — Word-ов… По вечерам он пил Алиготе И на закуску шнапс холодный, Он галстук не носил! Месье, Андре! И рифмами высмеивал он фраки, Любил он девушку из кабаре, Что танцевала вечерами на закате… Глаза её же черные, как ночь, А пряди светлые лианами на плечи, О, наваждение, его не превозмочь, И томных губ желанных встречи… И танцевали нимфы на заре, И в кровь кусали свои пламенные губы, Любил он девушку из кабаре… А Нагасаки — это всё ж в youtube… Но оказалось, правда или ложь?.. Она — американская шпионка?.. А КГБ вдруг охватила дрожь И револьверная чечётка… А танцевали в том кровавом кабаре — «Путь Ангела» — но нет пути обратно… И души вознеслись в полночной мгле, Софитами сияли семикратно… И танцевали нимфы на заре, И в кровь кусали свои пламенные губы, Любил он девушку из кабаре, Пусть ролики поют его в Youtube…

 

Шабаш

А в полнолуние что снится мне?.. Я «аз» черчу на магии ведуний, Камбоджу вижу и Алжир во сне И падшую зарю от песно-луний… Ты — падший ангел, заслонись рукой, В анафеме отринься… нет, не стоит… Ведь за углом у Воланда гармонь, Она — моя, вам сердце успокоит… Я погадаю вам за серебро, алтын и рупь… Молва — мой шестигранник, пошто не слышите Моё враньё… О, Воланд, небожитель, Честный странник… И вижу я казённый дом на дне, Тусовка путная, Свои орлы, не наши… Там семирррррядные тоскуют соловьи… Ангажемент, паркет… Но вонь — параши… Там карты -  мечены, А воры бьют челом, Там души проданы «Антантовым» союзам… А песенки там все давно не те, А черти все святеют в простоте… На фоне их, они же просто — дети, Имеют все они иммунитеты, И пользуют они апологеты, Чтоб править тьмой… Ах, что со мной?.. Ах, где мой аналой?..

 

Мать зовёт тебя!

Я возьму твои сухие руки, Упаду в ладони, как в Россию… И от боли и душевной муки Ты закрой меня, о, mama mia? Mother wants you… 3 Я на дальнем побережье… И глаза твои на небе вижу, Я всегда коленопреклоненный Пред тобою и перед Россией! На Манхэттене, на Крайслер билдинг, Пред тобою я под белым флагом… Амазонки или кипарисы, Но всегда мне мать лишь Волга, мама… Ты же помнишь, как ещё мальчишкой Я нырял с обрыва… Ах, усталость… За меня ты так боялась, мама, Пресекая озорство и шалость… Я приеду посмотреть на Каму, на Иртыш… Но кто-то правит балом, Жизнь ведь не моя, она — чужая, А свою я обронил случайно У твоих ступней… Вернусь я!!! Мама!!!

 

I love you

Какая ты стройняшка, Маша, А утром ты поела каши? И рёбра можно посчитать, Один, два, три — Двенадцать, мать?! А нам не занимать еды, Мы лечимся от худобы Картошкой, булочкой и плюшкой… И потому такие душки!!! Но тайну всё ж Тебе открою, В тебя влюблён… Тебя не стою!!! I love you, Маш! Целую — Kiss! А ты стройна, Как кипарис!!!

 

Марина

4

И сейчас ты жива, как волна, И дышала, наверное, вечно, Черноморскою пеной шумна С этой жизнью своей быстротечной… И с разбега волна разнесла Зыбь песчаную из побережий, Тенью вышла из пены она, Афродита, рождённая песней… И в улыбке её семикрат Разыгралась Зевесова сила И зелёные брызги рулад, И её златовласая грива… Разбежалась с девятой волной, Опалённая жизнью нимфея, Небо шлёт нам грозу за грозой, И прохладой дождей зной развеет… И под занавес лета — в эфир… На песок из седого кварцита, Шестикрылый её Серафим, И Марина — волна, нереида…

 

Моему электорату…

Нет не кончились сроки у нас, В бухтах чайки кричат до безумья, Лазуритом сверкает баркас — Наш корабль в полнолунье… Пенье, танцы… Трещит наш ковчег, И листается дней семитомник, И по волнам потопа пробег, Житие то святое, паломник… Поломаться, ну, пару минут, За народ на трибунах уставших, И украсть миллион — не найдут, Кто найдёт нас — мы все среди наших… Чернокнижные наши уста… Что сказать вам, ну, право, не знаю, Прочитаю я лучше с листа Своему-моему электорату…

 

Снимаю я маски

Снимаю я маски за гранью рассудка, Бросаю я краски печалями в утро, В окне африканские жгут беспределы, А в них моё сердце светло и несмело… Смеётся, хохочет и слёзы роняет, А зритель почувствует, но не узнает, Как болью горит моё сердце у рампы, И рвётся струна ре минора кантаты… Как семь баритонов и девять контральто, Я здесь дерзновенно — душой в акробаты… Я — ярость, я — ревность, я — страсть и безумье, Я — в скитах страдальца, я — сноб из бездумных, Я — легкость и бремя, тяжба и пороки… Пусть вырастет семя, не вышли ведь сроки! И мне полуночная тьма по колено, И ноги вросли в моё дерзкое стремя… Игра, бенефис и актёрская карта… Мне выпало время в плену автократий. И зрители ждут, пусть чирикает кенарь, А я преклоняю у рампы колено, Аркадии, схимы, тщету и пороки… И я продолжаю, не вышли ведь сроки! Я вижу рыдает партер несравненный… И рвёт для вас сердце Икар убиенный, В мюзиклах, на строфах, от пьес и сюиты, В них бог — Мефистофель и ангелы биты… Виват! или браво! На бис! и… освистан, О, Санта Мария, я — ангел пречистый, Я снял свои маски, невинный и юный, Но только разорваны в сердце все струны…

 

Какой-нибудь мой предок…

5

Какой-нибудь мой предок был фантаст, Писал он книги, жизнь перевирая, Фантазиями дух ваш утоляя, Он рисовал иллюзию, мираж… И вечно проповедуя добро, Оракулом пророчил… ой, ли честно? Он высекал из камня серебро, И люд крестил он крестно-перекрестно, Он был в чалме? С Востока ли мудрец? Степенно вправо, иногда налево Смотрел прищурясь, быстр ли тот гонец? Везущий письма к женщинам гарема… Я, думаю, мудрейший был старик, Он в молодости почудил немало, Наверно, написал бы сотню книг Про звёзды, логарифмы, интегралы… Но, только вот за пазухой камней Нет… не держал ножей за голенищем, Он был кобзарь, фантаст или лакей? А, может быть, он был у церкви нищим? Нет, слишком гордый нрав его крови, Не падать ниц и не сгибать колени… Мой предок был философ — визави Или служитель Музы Мельпомены…

 

Попытка ревности…

6

Ревность — бескрайняя степь, Как вам живётся с простою? Струны мои — тетивою… Как вам живётся с другою? Это не женщина — лесть, Любит она тебя — губит… Вам ведь её не зажечь Звёздным дождём серых буден. Вот и ребром же люба, Только другая… царица? И как Тамара смела?.. Только бескрыла… не птица… Мне ли судить, да, рядить… Я ведь с утра — за баранку, Кто меня будет возить? Просто вся жизнь наизнанку… И на Фейсбук я пришла, Вот, где любовь и гаремы… Принцем мне Датским явись, Гамлету больше не верю… Нет, в инстаграмм я уйду, Прога не вынесет схимы… И поклянусь, что найду шейха… Я — лучшая в мире! Вижу, что Фейс… ополчил Турок, арабов и янков… Мы же встаём, как один, Анны, Наташки и Танки… И расцвело уж давно, Как я прекрасна!.. я знаю, Светит дисплеем окно, Love you!.. не верю, но Love you! Ревность — в ста тысячи бит, Как вам живётся с простою? Струны мои — тетивою… Как вам живётся с другою?

 

Отпет поэт

Разбег, бросок… и смерть, без пререканий, Отпет поэт и клин летит на юг, На день, на два коснулись души Азий, И галс домой, им небо говорит… У черных пней… и толпами паяцы… Во сне придут и рифмы шепчут мне, Они — во мне, скитальцы и страдальцы, Летят на юг или лежат на дне…

 

Монолог Маугли…

Законы ли джунглей, Разлад и пороки, И мы, как песчинки на скалах, И нас выдувает сквозняк и оброки, И пляски вулканов в семь баллов… А кто нарушает законы корриды, И бьёт без разбора и в спину, Мы — в джунглях… Так дайте на жительство виды, Билет проездной нам единый… Пантера Багира, как лучшая кошка, Ловка и премудра… Изъяны — Природы гармония, честь и короста, Черна шелковистая карма… Астралы, я верю, ей боги откроют, Взлетит её гибкое тело. Балу и Акела, и я, между прочим, Все любят её незабвенно.. В упадке вновь джунгли, клыки всё острее, Коррупция, воры и кланы… Последние дни доживают Помпеи, И в гневе богини экрана… Поругана честь, но Багира — в полнеба! Шер-Хан, обнуляющий карты, А нам ли не ведать Весну и Победу, Victoria — c низкого старта!!!

 

Зеркала не врут

Я смотрю не в свои зеркала, Это сон, не моя ведь разлука, О, Христос, или, может, Аллах, Зеркала отражают все муки? Это, верно, как комната смеха? День-деньской и, как скорбная веха… Это точно ведь комната смеха? И роняет судьба близ окон На хрустящий излом чьи-то тени, Это словно не я у икон На коленях… стою… и не верю, Не моя это горечь и стон… Плачет дождь у небесных окраин, Зеркала, вы возьмите всю боль, В них не я… Улыбается Каин… И по краю свинцовой каймы, В них не я, не моё отраженье, О спасении — небу мольбы, И горящие книги смятенья… Нет, не я — иступлённая весь, И кистень, и кирза над глазами, Это чья-то цепная ли спесь? О, Мария, помилуй нас с вами… Кто судья?.. Кто бездарен и сер? Кто поэт?.. Он лакей бесхребетный? Снова высшая мера без мер, Кто измерил нам душу, эстеты? И в осколках мои зеркала, В отражении семь иль двенадцать? Я, наверно… жила, не жила?.. В перекрёстках — кресты, их не двадцать. И страшит нас планеты оскал, И толпятся в твоих переправах Млад и стар, и Христос, и Аллах, И кипят на земле автоклавы…

 

Ты только иди…

Когда я уходил, ты сказала, что будешь ждать меня до утра и целый день, и всю ночь, и ещё тысячу дней и ночей, в памяти, на листах, в письмах на e-mail, у памятника Пушкину, на площади трёх вокзалов, на конечной автобуса… Я буду идти по встречной мимо мигающих светофоров и дней отчаяния, без надежды и веры, под ругань водил и визг тормозов… навстречу, на зов твоего сердца, за журавлиным клином, за уходящими поездами… И скользит по экватору луч моих фар, и скрипят шины на поворотах, я вернусь и останусь… не знаю, позови… не внемлю… А ты иди… вопреки и навстречу, во чтобы-то ни стало, через упадок и безверие, через усталость и падение… Ты только иди… Всегда…

 

Тщета небес…

Свинцовая кайма трезубца или Зевеса меч, И струи дня о чёрный нимб сотрутся, И с неба бьёт картечь… И в сорок тяжб у сорока окраин За скипетр или крест… Я слышу, как в аду смеётся Каин, И гнев небес, как месть, УдИлами… и между губ, Ты пей, поэт, абсент… Как тяжко тщетен этот труд, В песках забытый след… А что жалеть, и звать, и плакать? И проклянув мозоль, И на перо чернила будут капать, Изволь, строка, позволь…

 

Мы ехали домой…

Любили мы на станции Весна, Кричали в Осени неосторожно, На белый свет смотрела береста, Мы ехали домой с тобой в Острожье… С поклонами про проповеди зим Поникшие от холода берёзки, Заледеневший вечер и камин, И в вазе не проснувшиеся розы… И быстр наш поезд, до зимы В около-брод, заиндевели в инее кометы, Стеклянные шары на Новый Год, А там уже недалеко и лето… Сорочинскими ярмарками век, Во кризисах, войне и предрассудках, И заметает белый-белый снег Минуты… и часы, и сутки… И всё пройдёт… построен эшафот, Век — чернокнижники, кремированы в пепел, Рояль играет реквием фокстрот. Танцует снег… и дождь… и ветер…

 

Единороссы, не составит вам труда…

Однажды Шапокляк и Крокодил пустились в путь… Чтоб скоротать дорогу, Им Чебурашка на гармошке пел Про чёрные глаза и недотрогу… Гремели поезда и утлый челн По рекам плыл — в стремнине, На порогах… Стихи читал шотландец Бернс, И мы не задыхались в смогах… Про города — отдельная глава… В харчевнях — дорога еда, О, Отче, помилуй нас, Ведь притча не нова, Что Чебурашка тоже с нами хочет… Но где нам нагрести столько монет, Проезд так дорог, а соплей так много… Кричит кондуктор, — Где же ваш билет? Краснеем мы, как белые миноги… Единороссы, не составит вам труда Детишкам сделать и проезд туда-обратно Бесплатно на большие поезда, И плачет так гармошка самиздатно… Как дорога дорога и плацкарт, Ведь не в СВ везём мы Чебурашек, Копите деньги с сентября по март, Чтоб летом жизнь была у вас всех краше! А если бабок нет, долбите челн, По быстрым рекам вниз спускаться… Hello! Стервы!!! Кто ж вам запретил Кредит взять в банке В баксах или евро!!! Пусть истерит припадочный Пегас, Мала картинка нам в оконной раме, Я путь держу из города Фигвам, И с Чебурашками я еду к маме…

 

Не любите меня

7

Не любите меня, грустную, Разноцветную, белую, серую, А луга все в цветах — пестую, Только я ведь одна — бедствую… Не любите меня, нищую, Без гроша и алтын ломаный, Променяла свою пищу я, Чтоб звучать на земле громами… Разменяйте меня, глупую, И на мудрость с земным участием, Пусть другая нальёт супу вам, Я гуляю в степи, бескрайняя… Не любите меня, горькую, И лимонною цедрой подавишься, Я любуюсь на солнце зорьками, И рисую луга на клавишах… Не любите меня, богатую, Мерседесы летят с сиренами, И гроза, сочетаясь с матами, Пусть скучает в салонах с девами. Не любите… другая… не ваша ведь, И души непонятная скважина, Доведёт она вас, не развяжите Узел моря и волнами ряжена… Как во славе… а рядом безродная, Без царей и волшебств, бледно-скромная, Ах, зачем вам неровня с напастями, С бледно-серыми, белыми красками… Вы любите меня прижизненно, Без названия-порицания, У любви ведь не может быть имени, Если есть любовь — степь бескрайняя…

 

Игрушенька

Душа вся изрублена косами, А хлопцы рубаются с пришлыми, Во тьме на деревне окошками Горят спелым заревом вишни… Туманит глаза перекосами, Ложатся в страде безысходности, Её разудалою поступью, И песнями вешними горлицы… Вокруг же и видов не видано, По прыти, востры же их лезвия, А как же невеста — на выданье, Краса, без приданого, бедная… В отарах овечьих пастушкою Служила и плакала ноченьки, Была же Игрушенька грустная, Ждала всё любимого оченно… Её изумруды глазастые Летели во сне огородами, Чтоб встретиться с милым и счастливо Любить его долгие годы… Душа вся изрублена косами, Зарезал любимый Игрушеньку, Во тьме на деревне окошками Горят спелым заревом вишенки…

 

У времени новые выси…

У времени новые выси, Белеют окурки асфальта, Скорбит ли по гениям Пресня?, В телах задыхается Мальта… И всем наплевать на пороки. Разящие дула подвалов, И всем всё равно… Только боги… Смотрели из-под завалов На красные гроздья рябины, На жесткую поступь вандалов, Не любят они наши зимы, И неба седую усталость… Отринуты истины, боги На небе рыдают и стонут, И гордость вдруг падает в ноги, С мольбою стоит у амвона… И просит она подаянья В достоинстве, силе и чести, Исправьте её все изъяны, Зачем вам такие невесты… Глумление силы стихии, И бездна разинула пасти… И нам обойти бы полмира, Чтоб душу сберечь от напасти. Нижтожество празднует, верно, Свистит, негодует и брезжит Рассветом… вздымается пена Конвульсий в болезненный кризис, Болит ли предчувствием сердце? Стенает в октавах рассудок… И низкочастотные герцы Ломают поля незабудок… Почём на Руси рифмы стоят? Продажно души вдохновенье… Ломаются строки от боли, И ваши, и наши мгновенья…

 

Семь футов под килем!

Белые перья, индейская шхуна,

Триста зарубок на стрелах моих,

Мне не изменит острог и коммуна,

И не поверят лишь боги и стих,

Мне не изменит душа и зазноба,

Тысячи милей и волн забытьё,

Верно ложатся пиратские дроби,

Море остудит сердце моё.

Штормы волнАми порушило скалы,

И в океане стреляет ружьё,

На этой верфи — кораллы и камни,

Море — ты жизнь и несчастье моё!

Шхуны и пирсы, кабак и застолье,

Берег Надежды! Причалит баркас,

Шнапсом промочим пиратское горло,

Выдраим палубу, вытрем компАс.

Чайки кричат, волны моют мне ноги,

Снова с тоскою смотрю на тебя…

Ах, не люблю я речные пороги,

Штормы и море — стихия моя!

Снова на мачты поднимутся флаги,

И на моря мы идём и на дно,

Сотню пудов — нам под килем и браги!

Мне пожелайте всего одного,

И разудалые песни на кубрик,

Хмель не помеха, на море ведь штиль,

Море — стезя и могила для шумных,

Дерзких и смелых — на тысячи миль!

2016.09.10.

 

Короткая глава

Короткая глава, продажные авгуры, Сотрётся белый шёлк… моё ли житиё? Над письмами его горели абажуры, И ангелы стрелЫ точили остриё… Мне вздрогнуть и забыть? Пустое ведь эстетство? У Трубецких — финал… нам быть или не быть? Остыл ли мой очаг небесного соседства? Не видел белый свет моих стихов ланит, Писала я роман — «Любовь его, Иова»… Остыл он мой очаг, кружилось вороньё… Как жаль, что разлюблю его опять я снова, И небо догорит, закатами — быльё… Я летом напишу о нежности, и песни Другому посвятив, забуду этот день, И снова оживут в Полесье том Олеси, Как быль в моём окне и света свето-тень… Уж не мечтать и мне… быльём покрыты струны, И новая глава печатает мираж… Но пусть поют в душе былинами Гаруны, А нужен ли кому мой тысячный тираж?.. Уж не мечтать и нам, померкли все дисплеи… Ещё горит камин, и кошкой трётся слог, Пойду и я гулять на будущей неделе, Средь зелени аллей под сигаретный смог… 2016.09.11.

 

У Никольских Ворот…

У Никольских Ворот Чудотворцем — народ, И стоял он в земле по колено, кто-то руки вязал, кто взашей их толкал, Кто-то резал им шейные вены… Без монголо-татар, и без польских менял, Не зимой, как французским пожаром, Так взнуздали страну, не меня ведь одну, И стояла она на коленях… Его раны болят, И на небе скорбят… Разрывая кровавые флаги, Николай! — На восток! У медвежьих берлог, и в руках мужика снова стяги… У Никольских ворот Вновь пришёл он в народ… Но стоим мы, Как нищие, братья?.. Снова просим менял без торгов наш изъян Поменять нам на платье?.. 2010.11.04.

 

Просто стерва

8

Для меня нету судей у моих эритем, Это мой лепрозорий… И моя ведь Кармен… Захристованной рифмой на окурках дрожа, За тобой поплыву, как по речке баржА… Пяти-стенные комнаты и заёжистый ритм, Я хочу быть ведь вогнутой, Это нам на двоих… Я хочу быть не нимфою, просто стервой в анфас, ночью выпью пол-литру я, нет, залью себе в глаз… Для меня безгранично… растяжимы слова, Я значительна… быстро как кружит голова… Мне фигню же забацать Сто раз инь или янь, Как же, Холмс или Ватсон, ты играешь в бильярд? Как бы ленты распутать? и у финиша пасть… Ведь спрошу тебя, Ватсон, Я красива в анфас? Уморительно вогнута… Уморила я вас? Дождалась я полковника… Я красива в анфас? 2016.09.12.

 

Но всё не распродано…

Игристыми винами В бокалы с фужерами, Помолвки и проводы, Лета загорелые, Узко неба горлышко, И рюмка непарная, На небе нет солнышка, Моя лучезарная, Гармошки и с плясками, И чары кавказкие, Ты нынче не в голосе, И манты гавайские, Дымили шашлычные На пловы узбекские, Блины горемычные, Пельмени неверные, Но всё не распродано У кваса российского, Медведи с берлогами, Друзья закадычные, И небо без просини, Алмазные россыпи, Тайга ли сибирская, Галеты московские… 2016.09.12

 

Китайский веер

9

Арены солнечных затмений, И просит небо подаянья, И солнца лик на диск заменен, Ах, Чингис-хан, ты окаянный… Через Харбин отважной девой Несу свои славянски корни, Я уезжаю и уеду? А, может быть, рвануть в Стокгольмы? Ведь там не будет перестрелок, Мужья галантны и истеблиш… Китайский свой вазон доверю? Зачем в Китай?… такие дебри… И веер свой раскрыв нечайно, С драконами на всякий случай. Глаза свои я прикрываю С китайской потаённой грустью… Пельмени русские попробуй, Свистели нервно пульки в дуле, Я страстно кусала губы, И плавала в сети акулой… Разряд — дыханье, нету пульса… Разряд — реаниматор бледный, Вернусь ли я из этой смерти? Вернусь… бараном или серной! Козлиной бородой чуть вздрогнув, Смотрю китайскими очами На Альпы? Где живёт мой Нобель? Возьму в мужья… и не случайно… Любить я буду в небоскрёбах, Расшатанных на бис… И пламя Китайским веером раскрою, Харбин останется за нами… 2016.09.13

 

Гарун бежал быстрее лани…

10

Гарун бежал быстрее лани, И прыгал он через ступени, Неслись вдогонку ему брани, Сверкали в ритмах сновиденья. Оставил он… и поле брани, Как трус бежал он до рассвета, Я видела его в саванне, Вы видели его в Кувейте? Его я видела в Гонконге, Стрелял он кур в ощип навылет, Свои стальные перепонки Он ублажал дуэтом Кийо… Его я видела в Дамаске, Через весну у девы Юли, Рубался он же с нею в шашки, Она одна… давно тоскует… А Чмо волнуется не даром, Ещё он ходит с Колей в баню, На барбекю… а барбариски Он дарит хромоногой киске. Карась не ловится, о, стерва, В садах Тифлиса бродят девы, Что делать? Если же по первой Им не хватает до рассвета… Узда как узы Гименея, А трах-Сороска — на Балканы? На Альпы или Перинеи? К блакитной осетровой Анне… Он прав во всём! Гарун — мужчина! Не баба в юбке, в стихо-перлах… Его в Синай зовут раввины? Ковбоя в шляпе семи-крылой… Ах, хватит гоготать! Приличье Блюсти… и делайте ремонты… Пишу стихи я на отлично, И пальцы разогну… для понта! 2016.09.13.

 

Газов я люблю выхлопы…

11

Лампочки горят финишные… Еду я в метро… Слышишь меня? Связи нет… А я снизу ведь… Нам не жить друг без друга!.. Ты мне позвони… Слышишь меня? Я же под землёй вызвездина… Звёздочка моя, крыша моя… Мы споём друг о друге!.. Как мне перейти линию Каре? Как мне всё ж найти с лошадью кафе? Белого коня с проседью в окне? Мы идём друг за другом!.. Вижу ведь в толпе лысину твою, Ты же, извини, речь я перебью, Звёздочка моя, крыша моя… Нам не петь друг без друга!.. Ленточки твои финишные, Все любви твои нынешние… Связи нет… В метро… Снизу я… Как найти нам друг друга?.. Песни ты не пой вечные… И себя корми гречкою… Но стою теперь в пробке я… Нам ли жить без бензина?.. Фары в лоб палят встречные… И к тебе спешу вечно я… Связи нет… Айфон выкину… Газов я люблю выхлопы!.. 2016.09.15

 

Перемежая шаг…

И снова всё уйдёт из наших летних снов, Зеркально отомстив за жар, дары и спелость, Холодный ливень льёт, и эта перезрелость Под ноги упадёт гниением плодов… Пусть кто-то ценит дни, упавшие на листья, Пусть прошлое споёт нам серенады дней, И песни, и стихи заезжего артиста Под музыку дождя и чистую любовь… Уходит день за днём, и серые ненастья, И тучи абажур просветит небо сквозь, И с ливнями пройдут осенние несчастья, И белый солнца лик уронит света гроздь… И зная, всё пройдёт… душа моя увечно Покоится в снегах… я знаю, что уйдёт За стаей журавлей моя любовь навечно, Я к этому иду… перемежая шаг… 2016.09.14.

 

Звёздами своды горят…

Звёздами своды горят, Жуткие спят холокосты, Кости ложатся не в ряд, А требухою компоста. И никому не нужны В смраде застолья и шума Чаплина Чарли штаны, И пантомимами своры… Шёпот штрейкбрейхерский, суть… Не разбирая причины, Снова прогонит их Русь, И сиротой за кордоны? Гамлета белый диптих… Кровь у Высоцкого горлом. На полотне на двоих Вижу игривое порно… Парит асфальт, как в жару, И вытирая пот липкий, Я же в России живу… Нет у нас прав на ошибки… И затяните корсет, Пояс приладьте потуже, Чтоб клеветою сосед Вас не запачкал, Бестужев… 2016.09.15.

 

Вскройте глаголом нам веки…

Вот она, неба ли высь, Песни в угаре все спеты, И не упасть бы навзнИчь. Всем на дуэли поэтам… И расчехлив кобуру, Целится в сердце Мартынов. Вёрткая ось кенгуру, Крутится пульс и остынет… Да… увидал Англетер… Письма в крови без запинки, Кто-то ведь ловко подтёр Все неувязки, заминки… Притчи, сказанья… и месть… Кожаным дулом ботинки. И раздавили чей крест? Смазаны дёгтем картины… У эполет и кинжал, Завуалировав были, На подтасовках канав Лживые льются мотивы… И холерический всплеск Гения болдинских стульев, Снова сбирался Дантес. Где же отлиты те пули?.. Горькая, сладкая кровь, Липкая краска на ямбы. Но и в России любовь Снова срывается в дамбах… И Серафимы летят, Нам вырывая язЫки, Чтобы безгрешно писать. Вскройте глаголом нам веки… 2016.09.15.

 

Я люблю розы

Я люблю свои песни, как розы, Чайный бархат я чувствую кожей, И волнуясь от их аромата, И на них становлюсь я похожа… Их прекрасные очертания, Голубиных глаз стреножия, Будто солнце в раю державное, Но флюидами непохожее… Как же буду я их лелеять Гармонизмами обыкновений, И от серого цвета ступеней До удушливых этих мгновений… И немеют мои свободы, И фальцетами льются годы, Когда я подстригаю розы, Удобряя их щедро навозом… 2016.09.18.

 

Я свободен…

Я свободен от буйства стихий, как в нирване… Обжигала меня и спалила пустыня, И сушила мне губы истомой, был пьяным Я вчера… а сегодня вдруг сердце остыло… Я свободен от ссор, но в своём полумраке Я тебя полюбить больше света не смею, Только где я нашёл те лазурные краски, Без тебя о любви я писать не умею… Я свободен от бьющего ритма ступеней, Опускающий день на святые колени, И, наверно, любить всё же я не умею, Только мучаюсь ревностью… но отболею Отвыкну… от лёгкого рядом дыханья, Нежных рук, синих глаз… бесконечно стихами Я пишу… я свободен… мечтая быть с вами… 2005.05.15

 

Дождливая осень…

Дождливая осень… печально, несмело Шуршит под ногами поруганным тленом, Скорбит или плачет… от смеха немея… Нелепой кончиной чахоточной девы… Как мне же мои пяти-стенные стены, И душно мне в них, и пульсируют вены… Холодные лужи в блестящих разводах, И льются их стоки в промозглые воды, А листья не кружатся, а умирают, Как серые стайки у неба развалин, А веки рыдают… какая стыдоба… И серые ивы шуршат непогодой, Больные рассудком, шатаются пьяно, Под проклятым небом в печалях завянув, Дождливая осень в воде захлебнулась. И синяя просинь во мгле утонула… 2016.09.18.

 

В перекрёстках…

В перекрёстках Земли я устану, и света Попрошу я взаймы, мне чуть-чуть… не ответа… И падёт неба-свод… и бликует безлунность, В чёрных стоках шоссе и в бензиновом смоге, Я же еду давно… от усталости сонный… Золотое крыло… ангелок на капоте… Брошу руки с руля, разобьюсь и не встану… И венком — ковыля… я любить перестану… Но глотну встречных фар в моей жизни участья, И воспряну опять, чтоб с дорог не сорваться, И венки на столбах, чёрной лентой дорога, Кислорода б глотнуть, ведь не вышли же сроки… В перекрёстках Земли я устану… и света… Попрошу я взаймы… мне чуть-чуть… нет ответа… 2016.09.17

 

Стеклянные шары…

У меня всё, как и у всех, недоделанный ремонт, непродуманный респект, не куплю я этот лот, соблюдая этикет, и червонный перекрой недописанных картин, и в делах моих застой, в разговорах на две-сим, только вот полночный свет… где найти резной багет и билеты на балет, и чеканит кто-то шаг, в парке снова листопад, и осталось до зимы шаг по улицам Москвы, перебежками бежит, веки мне она смежит, и рисует белый снег белой краской этих лет, серой лентой автострад, не вернуться мне назад, в заколоченный наш дом, ведь душа живёт не в нём, и стеклянные шары все разбились до поры. фейерверками стекла мне дороги замела, и занозы из стекла, и хрустела маета, и за что же или для… рассыпалась всуе-та, в остальном всё, как у всех, не диптих, а просто стих, и никчемно, и безлик… сигаретный день затих, ни печали, ни любви, просто день идёт во дни, и дорожки щерблены, и туманы не ясны, а стеклянные шары рассыпались до зари в хрупкие осколки дня до седого ноября, до бесчисленных заноз, мне же надо превозмочь. и уйти навеки прочь, белым снегом дышит ночь… и торопит кто-то шаг, в парке снова листопад, и осталось до зимы шаг по улицам Москвы… 2016.09.19.

 

Не врут они, глаза…

Глаза мои же раненого зверя, волчицы убиенной, не простившей охотника, что цель свою не ведал, и просто он стрелял в движение листвы… Навет надуманный… и стойбище людей… Так возомнивших из себя царей… Духовная, физическая власть на небе и земле… Чтоб не пропасть, точила я клыки, чтоб не упасть… И в глубине моих зрачков Бог видит, я не нападаю первой… Но псы идут на след и запах вервий, оставленных в траве… Я просто сила и бросок в защиту самоё себя, детей своих… Охотник, посмотри в мои глаза, в зрачки, расширенные комой, ведь в них любовь к земле, не врут они, глаза… Волчицы убиенной… 1985г.

 

Иллюзии…

Я краски уберу на полотне, и вижу серый холст и пусто мне во дне… Разрежу, перешью, перекрою я ведь портной… Оставлю только суть… И на земле найду мечты моей ли путь, Я не поэт, меня не обессудь… Я ведь хирург, у ангелов — невежда, я удаляю времени надежду, иллюзию — болезненный недуг, я шью сердца и души, соединить пытаюсь воду и огонь, любовь и вечность, и не удивляюсь. что время разрывает их порой, как сплавы тугоплавкого металла… я ведь хирург от бога, и узрев чернеющую пустоту разлома я заточу… а кромки изразца палят истомой… я уберу иллюзию, конвульсию, мираж, останется лишь суть, испуг у вас… У неба отмолю моих иллюзий путь, Я ведь поэт, меня не обессудь… 2016.09.21

 

Appassionare…

12

И возбуждая пыль веков, витийствуя у облаков, и пьёт, как яд он вдохновенье, не надо рифм… душе — мгновений! глаза и уши закрывая, Гомер поющий, он ваяет душой скорбящей, и страдая ему не надо в жизни рая… слепец, не ищущий любви в постели глупой девы-нимфы, не пишет перьями стихи, в печать не набирает шрифты, стоит в крови христовой Спас, он спас меня, спасёт и вас, гармонизируя волшбам, он повторяет снов круженье, он — летопись, он — восхищенье, он — предсказанье, он — мгновенье, мольба и гнев, отступник смелый, он — чёрствый хлеб любви и веры, он — страсти слог, он — бури ветер, огня он краски, миф столетий… 2016.09.20.

 

А Одесса-мама будет плакать…

13

Когда утром девочки проснутся, Юбочки оденут иль парео, Вам, возможно, девы улыбнутся, Почитай за счастие, тореро… Я опять губища накачала, И пошла на выставку картин, Имя я художника не знала, Я была же главной из картин, А вокруг мужчины все глазели, Обнимали взглядами корсет, Я была же лучшей из газелей, Слаще всех малёванных нимфет… А один… он лучше всех… на джипе, Предложил смотаться на Каньоны, На Мальдивы или же Карибы, Но решила я… на Мак-Алоны… Когда мы на боинге летели, Нам завидовали девы-стюардессы, Я была же лучшей из газелей, Украинкою из-под Одессы, А Одесса-мама будет плакать О морячке, рыбоньке, нимфетке, И о львице в знаках Зодиака, О маляве-девочке-конфетке… 2016.09.15.

 

Запнулась я…

14

Запнулась я вчера о проводок, Когда же выходила из сортира, И рухнул он в глазах моих, как бог, Он — гений, и бессмертна его лира! Его стихи, и письма, и любовь, О, как бессмертны и нетленны… АРХИ! Он — лучший из моих всех косяков, Он — гомо сапиенс из Патриарших… Перевернулся на полу во мне И мир, и он — семи-альтовый, Пусть хлещет кровь в разорванной струне, И больно мне так в варежках ежовых… Но я скажу сейчас без дураков, Не Агния Барто… в упадке — лира, Я гвоздь возьму и этот молоток, И закреплю я провод у сортира… Он — лучший из моих ушедших Муз, Он — гений и рубашка нараспашку, Сказал он мне, забейте мой конфуз, И я забила этот день вчерашний… 2016.09.22.

 

Маргиналы

15

Глоссируйте же текст, пиит… Подстрочник вам я обещаю! Индифферентно будто спит, Моя ментальность вновь в печали! Мазками мажет сам Ван Гог, В экстаз — подсолнухи Винсента, И эфемерной жизни срок… Пабло мне нравятся абсенты… Дифференцирую чужих, Акулой в северных широтах, Как с маргинальностью маржи Лежать в консерве мелким шпротом? И снова я в short-ах стою, Пипсовки медленно считаю, Мне stop-ы сносит на корню, Такое в жизни вот бывает… И перегрелся мой кларнет, Пенсне вспотело и терцетом, Своё решительное — Brent, Dubai Crude и Gas фальцетом… 2016.09.20.

 

11 сентября 2001 года

16

И белый свет померк… Армагеддон… А мозг горит воспоминаньем жизни, пылает факелом наш небоскрёб из башней-близнецов… любви и песни… и падают их судьбы с высоты горящей киноплёнкой, смятой в хаос… раскинув руки, разменяешь ты последний миг… падение… и жалость — как жаль… они не крылья — мои руки… но я их распахну… закрою веки… но с верой… через смерть я к вам вернулся… в Армагеддон?.. он побеждён навеки? 2016.09.21.

 

Давай зажигать…

Ты что медведица стоишь, И всем натягиваешь нервы, Ведь впереди большая жизнь, А я жених ведь самый первый, Как звездолёт к тебе летел, В ночи сиял и рассыпался, В пути я песни сердцем пел, В любви тебе я объяснялся, Ах, превосходная… жара, Разденусь я до панталонов, Как жарким солнцем обожгла Своей улыбкой эталонной, Ты — образец, краса и честь, Ты — свет очей в моей берлоге, На танго выйди, не робей, Со мной, медведица, попробуй, Не будем мы хиреть и гнить, Не будем есть, жиреть и плакать, Давай с тобою зажигать, И как медведи мило чавкать, О, звери, я же напоказ Люблю медведицу, люблю я, Целую я её сто раз, Люблю, и танго с ней танцую. Не отстрани меня, судьба, Не позови меня, дорога, Ведь я люблю сейчас не для… Люблю во имя… очень много… Шатался я зимой один, Меня Шатун все называли, И так объелся мандарин, А вы меня бы не узнали. Сейчас я вовсе завязал Шататься по кафе и баням, С медведицей я еду к вам, На фестиваль мы едим в Канны, Я там ведь танцевал тангО, Мы румбу сбацаем в Панаме, Потом поедим в Ток-Кио. Затем в Россию, к нашей маме… Я с вами не расстанусь, мисс, И контрамарки всем достану, Ютубу спляшем мы на бис, Потом, конечно, нашей маме. 2016.09.21.

 

Я думаю о вас…

17

По парку я иду и думаю о вас, и хладный осени рассудок ублажая, романс, как света луч, скользит в листве, не зная, что мысленно кружась, я думаю о вас… Я в байтах памяти иду и растворяюсь, и излучением дисплей коснётся глаз, и виртуальные беседы мне являя, я в интернете думаю о вас… Fortissimo! Я думаю о вас в многоголосиях и перезвонах, и в карцере, на небесах и на амвонах бесчисленно… я думаю о вас… Желтеющей берёзой, цветом синим неба, впиваясь в день земной рассветом, переходя шоссе под красным светом, рассеянно я думаю о вас… И наша осень в своём дивном цвете Марии Пуаре поставит класс… А благовест — прозрачней и нежнее, вновь умолкает, думая о вас… Fortissimo! Я думаю о вас в многоголосиях и перезвонах, и на земле, на небесах… бессонно, бесчисленно… я думаю о вас… 2016.09.24.

 

Мне нравится…

18

Мне нравится читать твои стихи Не обо мне, и чувствуя их время Я слышу, оставаясь здесь глухим, Твоей любви прекрасные мгновенья, И боль твоя становится ясней, И горечь слов убийственна, как тяжко Одышка слов, но брошенных не мне… И дыма сигаретная затяжка… Своей любви я тоже ведь солгу, Что мне вовек не полюбить другую, Одежды я срываю на ветру Гармонии, как путы вековые, И ты вдохнёшь удушливую ночь, И сбросишь день безжизненно и вяло, И будешь уходить всё дальше прочь Так медленно, меня благословляя… И буду неприкаянно я лгать, Что не люблю, и в пустоте кромешной Я наложу последнюю печать, В сургуч вдавлю свою я неизбежность. Я так люблю читать твои стихи Про давнюю любовь… пребуду с вами, Как на листах таинственная ночь Слегка меня задела рукавами. И циферблатов медленный разбег, И мимолётные часы над вами, И лунный свет, как вечный оберег Над вашими красивыми словами. 2016.09.23.

 

Бессмертные…

19

Бессмертные страницы самиздата, поруганы молчанием комментов, лишь многоточие и скобки, или дата, а где же всё-таки аплодисменты? Бродягам словоблудия у Лиры ведь не хватает слов и эйфории, харизма разукрасит наши вирши, как заклинаниями Кришны… Ах, землекопы грязи и застоя, о власти ведь писать уж лучше стоя, не на коленях и не на лопатках, нокаутируя лишь жёсткие тетрадки. Холопы Страдивари… Гименея, о, как же сложно жить нам без измены, и вдохновение бомбажит стансы, распутинских светил протуберанцы. Прелюбодеи мысли, предрассудков, истопники каминов… незабудок садовники и заклинаний Вуду, дойду я всё ж до вас, я с вами буду. Тореадоры, мушкетёры, Франкенштейны, искатели словес и приключений, Андреи, Алексеи и Валерии, все, безусловно, и, бесспорно, гении!!! 2016.09.25

 

Бросаю я писать…

Бросаю я… ведь иногда писать, Скабрезность мысли превращая в порох, Идя по улицам, набрасывая полог, на осень или речку… описать, мне очень просто… Иногда я жгу мосты, взрываю перепонки, и разливаясь лавой очень громко, и просто так, из-за большой тоски бросаюсь я… в постели облаков, не расставляя белых маяков, не оставляя никакой надежды, я просто так живу… с лицом невежды… Перебирая дни моих монет в альбомах нумизмата, рисую драхмы и пишу сонет по-русски, странно, что без мата… Не для кого… не для чего… в прострации единственной октавы. И вы, конечно, да, бесспорно, правы Мой мир круша… на рельсы поездов, в секвестры уходя, под гильотины, в сортиры, шатаясь, в испепелённость языков, вращаясь из ангельских мистралей в тлен… я славлю… время перемен… Бросаю я писать… в решётках сточных вод, юродствуя, цепляясь за октавы, такой вот недословный перевод, пусть бог пребудет с вами… Кончаю я… смотреть в гелиоскопы, в весну и лето, вычисляя дроби и в лунные галопы… разлюбив, бросаю я несыгранные ноты… 2016.09.27

 

Сказка про Великого Умбо.

20

(по мотивам сказки народов манси)

А Маша — истинная таитянка, качаясь на ветвях, жуя бананы, и мир вокруг себя не замечая, простая жизнь древесной обезъянки. А на охоту выходил великий Умбо, покои неба нарушая луком, стрелял он в птиц, и жизни их взрывая, И бесподобно… точно попадая… в сердца и темечко… Да, Умбо был велик, и было времечко… Все подчинялись его жёсткой хватке, его коварству и в жестокой перепалке он выходил всегда с победой… Одному ему в тех джунглях Маша отдала свою свободу, и жизнь, и небо… И в любую непогоду она любила великана Умбо, его разящий лук и стрелы… а ещё любила джунгли, сыночка-малыша Карелла… Но, приручив огонь, Великий Умбо, забыл, что он сильнее всех на свете, огонь не приручаем, он бессмертен, велик, как диск всходящий на рассвете… И в гневе он испепелил ведь джунгли, и в страхе все бежали звери… И только Маша с малышом Карелла с тоской смотрела, как сжигает время его одежду и веру в то, что он непобедим, великий Умбо… 2016.09.28.

 

Чтоб мне не перепало…

Так, дай нам, бог, немного и немало, Полна ладонь и дом, она — со мной, Ты дай мне, бог, чтоб нам не перепало с чужих столов объедков жалких горсть… Ты дай мне, бог, любви, которой мало… в пустыне дней… опустошённо… выпить чтоб, как воды напиться, умирая… Не дай мне, бог, чтоб стал я с нею третий… Как рысь и шаг… благослови аллюр дорог моих… вершинами в горах… закрой мои уста… когда люблю… моей неосторожности в словах… Так, дай нам, бог, немного и немало, Полна ладонь и дом, она — со мной, Ты дай мне, бог, чтоб нам не перепало с чужих столов объедков жалких горсть.. 2016.09.30.

 

Сказка про Кикимору, Лешего и Кота-Баюна

Достал же леший болтовнёй, пойдём Кикимора со мной, на буераки-реки-маки, где даже не живут собаки. А он же ведь болотный гений, и Лире неприметно служит, сказал, что он с ветрами дружит, и семенами пашни сеет… Так уболтал в болотной жиже, что я дела все отложила, травой болотной нарядилась, и долго так пред тем молилась, чтоб чаща косяки забыла, где я случайно согрешила. А Леший говорун был сладкий, шептал на уши мне загадки, мне космы зачесал сам гладко, но истерил чуток в припадках. Ах, Леший был кудрявый парень, из этих, из столичных спален… Но всё ж разбойник он порока, душил нас сигаретным смогом. Он был примерным семьянином, ваял он души и сортиры, шептал траве, орал ромашкам, ох, незабудка — ты ведь, Машка! И был бесовски неприметен, но всех пригожее на свете, мою кикиморскую душу он уболтал, не спи, послушай! Но старый друг Баян-Кошара всё ж был милее и пушистей, и с ним мы были точно пара, он мыл от красок мои кисти, которыми я малевала цветы и песни, кикимОрски его всегда я посылала, а он не уходил, притворщик. А Леший тот упал в занудстве в моих глазах, и «до» фальшивил, пел про гаремы и беспутство, и про Канары, и Мальдивы. А я зелёною душою растрескалась на торф залётный… Ведь верный друг Баюн болотный мурлычет лучше, превосходней… И что сказать, меняю мыло с душистым запахом лаванды на плоскогубцы или шило, с печалями шепчу им мантры… Баюн, мой кот мурлыкал мило, пушистостью он терпеливой, всех превзошёл, и так игриво он пришлых обошёл кумиров. 2016.09.28.

 

Центрифуга…

Письма… но слова не складываются в мысли, заскорузлые… бьющие неистово мысли — шрапнели, дроби, пули, со смещённым центром тяжести, разрывающие ткани и сосуды, невидимыми чернилами пишущиеся, письма, а, может, это кровь, хлынувшая из аорты, липкая и горькая, испепеляющая, волосы вздрагивают… это, наверное, сквозняки… ветрено, холодно… надо бы закрыть окна… и пятна на экране дисплея, виртуальные… невыводимые… на какой центрифуге отжимали твоё сердце, выжимали, и за грудиной ничего не осталось — мышца… но она всё равно болит?.. 2016.09.20

 

Гнездо кукушки

Скажи, кукушка, в дебрях чёрных За что бросаешь ты детей? И на погибель обречённых, Младенцев- дочек, сыновей? В их горе- тёмными ночами, В слезу — на стёклах детдомов, И плачут вечные печали: Где мама? Где наш отчий кров? Но нет гнезда у серой птахи, И жизнь без лишних аксиом… Я слышу… Кукушонок плачет, Года считая, ищет дом…

 

Я тебя рисовал…

Я тебя собирал у времён и народов, Я тебя рисовал вместе с временем года, Я тебя высекал из скалы, белой глыбы, И с восторгом лепил из куска серой глины. Наложил я улыбку на холст запылённый, Смотришь строго с гравюры моей эталонно, Образ твой проступает в мои негативы, Я пишу о тебе и слагаю я рифмы. Я точу белый камень резцом неустанно, Чтоб увидеть тебя наяву и экранно Безымянною, хрупкой и сверхсовершенной, Я такую не встретил, мне жаль, несомненно. Я её написал в благородстве и чести, С красотой неземною и вечной невестой, Я главу преклонял, как у доброго сердца, Я её изваял, имя мне неизвестно. 2016.03.

 

Я о тебе сейчас пою!

Мы были счастливы, когда Звенела вешняя вода, И плыли лебеди в пруду. Я где теперь тебя найду, А я искал, скитался я, бродягой был, И всё смотрел на горизонт, В толпе искал тебя одну, Так дай тебя я обниму На расстоянии долгих лет, За ту не встречу я пою, Что не совпали те пути, А я всё ждал, не смог уйти… Так дай тебя я обниму, Я о тебе сейчас пою! 2016.03.

 

Ты меня обмани

Ты меня обмани, пусть светло и беспечно Растворяются в зеркале краски у дня, Ты мне жизнь напиши, будто в линиях встречных, Не стояла та боль, обнимая меня. Не стояла я… Солнце потупило взоры, Не горела во мне чёрным струпом судьба, И о нас за углами плелись разговоры, Лихорадками улицы наши знобя. Ты меня обмани зеркалами кривыми, Что смогла обойти я года и свежа, Ты меня обними, и руками своими Мне скажи, что я буду всегда молода. Молода буду в этой строке безрассудной, Молода буду в зелени первой листвы, Это правда, весной молодею как будто, Со своими годами я снова на «ты». Ты меня обмани, что любовь не проходит, Седину перекрась в светлый колос пшена, Мне весну подари и зелёные всходы, Мне скажи, что в душе у тебя я одна. Ты меня обмани, я смогу, я поверю, Не обманет меня ведь, наверно, весна, Как свежа и юна, в белом празднике мая Расцветёт пусть садами душа у меня. 2016.03.

 

Атланты…

Забытая осень, сегодня не лги мне, Ведь эти дома были наши могилы, В которые мы уходить так спешили Сегодня, а завтра придут ли другие? В застывшие окна и зимние шторы Стучится ли день в затемнённых бараках? Иные, другие, вы нам расскажите, Настал ли наш день? Он свободен и ярок? Свободен?! В весенние струи талантов Возьмите печальный наш глас о могилах, Согбённые тяжестью души Атлантов Не видели неба… Покинут ли силы? 1992г.

 

Берёза

Кто создал тебя такую тонкую В летящую минуту откровения, Поющая для сердца, струнка звонкая, Не оборвись… И так светло мгновение! Откуда ты пришла такая грустная, Печаль осенняя от расставания… А сердцу, может быть, Мечталось лучшее, Не страждущее, вечное изгнание. В листву свою — судьбу свою закутана, Ты создана, наверно, не для севера, Ветрами твои волосы запутаны, И холодна листва заиндевелая… 1985г.

 

Кровавый закат

Сколько лет, сколько дней и ночей? Нас мотало на волнах порока. А Господь свою мессу вложил В наши руки и в тысячах жил Кровь кипела… Кипела работа… И в кровавых мозолях у нас Были руки, и слёзы из глаз, Или пот разъедал нам рубцы. И не ведали неба гонцы. Мы разбиты, и нет больше сил, Мы погибли, я бога просил… И на волны поднял кто-то нас, И не тонет разбитый баркас. Шторм прошёл, и вода улеглась. И увидели мы, без прикрас, Снежный купол горы Арарат, И звезды той кровавый закат! Мы, гребцы, удержать всё ж смогли Нашу лодку. Мы все сберегли Свои руки и наши сердца. Предок Ной нас хранил до конца. 2016.03.

 

Есть на земле…

Но почему же не легка, Так тяжела моя рука, И налетела вдруг тоска, Как водопад её река, Меня она сбивает с ног, Она, как будто, чёрный рок, И тяжкий сон чужих икон, И КРАСНЫЙ СОНМ твоих знамён… Похолодело всё в груди, О, господи, ты помоги Петлю на шее не стянуть. Есть на земле и божий суд! 07.11.1985г.

 

Аврора /фрески, написанные на потолке/

Фрески, фрески… Какие удивительные фрески. Легка рука, но тяжело земное тяготение, Повелевающее, низвергающее на землю… Господи! Мой дух родился не для земли, Но как бренно моё тело, Повелевающее, низвергающее на землю… В пламени угли, в накале страсти, Обожгли одеревенелость пальцев… Мне бы только твёрдо держать кисть… Время, день, час, не помню… Но вижу, вижу… Глаза Богини АВРОРЫ — Это УТРО, это ВЕСНА — Я вспомнил, Сонату Любви и Жизни я слышу…

 

В разбитых зеркалах

Обман, как вечность? Рук не разомкнуть, Сцеплённых на причастье… Но надо снова мне идти и жить, В осколки, вдребезги, на части. Нельзя остановиться и собрать Осколки и остатки… Без права на ошибку умирать Десятикратно… Уродлив мир в разбитых зеркалах, Не зрит Иисус, не видит и Аллах! 1985г.

 

В цветах-незабудках

Цветочная пыль медоносной пчелы, Узорами травы легли луговые, И мне не забыть, как поют соловьи, На зорях, на ранних, на летних, в России. В цветах-незабудках колышет луга, Ветрами развеять… Но жизнь не сумела, И память моя те листы не сожгла, Любовью написаны, солнцем России.

 

Валентинка женщинам России

Если имя мужчины — мужество, А твоё — из любовей кружево, К сыну, матери, мужу, доченьке, И не спит она ночи-ноченьки, Всё ажуры плетёт на кружево, Чтобы дети душой не сдюжили, И идёшь ты путями бренными, Ты, любовью благословенная, И с бедою тебе не встретиться, А земля, пусть она вертится, Пусть мне имя твоё неизвестно, Назову тебя гордою, честною. Кто сравнится с тобою, женщина! Ты во всех возрастах божественна!

 

Верба…

Как строга была и печальна, Как желта была и случайна, Не стройна, не смугла — ветвиста, Не горбата и не тениста, Не красива и не высока, И не пальма и не осока, Не осина и не берёза, Как роса в золотую осень… Как была бы печальна осень Без твоих грустных глаз, как просинь, Между туч в облаках нечайных, Словно жизнь без тебя и тайны.

 

Весна даст силы

А шторы зимние завесой На монитор глядят устало, Смеётся тот экран повесой, И света у земли так мало. Устало бледность с солнцем кружит, А облака со снегом вровень, Хандра с зимою нас подружит, И бросит нам в ладони хвори. На лыжника глядит украдкой Бельчонок на пушистой ели. А молодость гарцует гладко То рысью, то галопом — в стремя. Ах, молодость, живёт, не тужит, И крылья расправляет рядом. Весна даст силы, нас подружит С цветами яблоней — на радость!

 

Воркуют голуби

Воркуют голуби, а это ведь к теплу, И снова к нам Весна стучится в двери Я ей навстречу окна распахну, И не пройдёт, наверно, и недели, Растает снег, и в бездорожье дня Душа забродит, белым светом млея, И птицы прилетят в который раз! И станут сразу девушки милее. Воркуют голуби, и нам уже назад Под белый снег не спрятаться, не скрыться. Душа моя раскроется для Вас, И постучит в окно весенней птицей.

 

Господь идёт пытать меня

Я снова забываюсь сном, Но сердце мне палит огнём, Сгибаюсь под её пятой, Она опять идёт за мной. И ревностью сожжёт до тла, И души наши хороня, В раздорах и в обидах дня, Она уйдёт, мучитель наш… Но холодно мне без неё, И неспокойно житие… Опять ищу в толпе её. Её я вижу… Вижу я, Господь идёт пытать меня.

 

Живые, помощью Всевышнего

Живая твоей помощью, Седая душой, немощной, Люби меня, немилую Храни меня, нездешнюю. Пусть ангел легкокрылый Спасёт в денёчки вешние, Ничто незримой тяжестью Не ляжет в сердце грешное. Укрой меня не ветошью, А белыми одеждами, А дни пусть будут летами Со светлыми надеждами!!!

 

Кошка по кличке Пантера

Она сидела на столе, И сторожила жизнь мою, Смахнула слёзы языком, Мурлыкала: «Тебя люблю!» Но говорила только «мя», Струной натянутой, звеня, Как пыль земли была сера, Шепнула мне: «Пантера-я» Дика, ловка… Дитя Земли… Но помнила, обидели… И лапы ведь вросли бы в лёд. Ждала… Хозяин заберёт. А лапы ей лечила я, Любовью грела у огня. Так и живём, Пантера, я. Хранит нас Бог, хранит Земля!

 

Дятловы Горы

На Дятловых Горах, что тыщу лет назад стояли на песках, И изумрудный лес, что тысяча дождей подняли до небес. Здесь пастбища богов, которые нашли, как рай для всей семьи Скворец и сыновья. И будто, слышал я, что восемнадцать жён, все белые, как лён, имел Скворец-отец, скворчата же его — все были как один. Семидесятый сын рождён он был вчера. Такие вот дела. Стремилось солнце в высь и падало в закат… Была ли то корысть? Пошёл на брата брат. И были коротки на свете их деньки, вражда сгубила, дом был разорён врагом. Кто был здесь виноват, что шёл на брата брат? Любовь или корысть? Стремилось солнце в высь и падало в закат… Но трудно мне судить кто будет виноват, и дом чей разорит какой страны солдат? 1990г.

 

Жертвам политических репрессий

Им выбор дан не в жизни — в смерти, Я — человек и небессмертен, На все века меня Россия обрекла В отшельники, в изгои… Вампы! Святыми встанем мы у рампы, Как слуги — мученики Правды! Светлы, прекрасны наши лица, Страна, переверни страницы, Не повтори свои темницы — Гулаги и психобольницы, Не повтори всю нелюбовь, Не повтори и несвободу, Как были ОКАЯННЫ годы, НЕ ПОВТОРИ… В зеркальных водах Уйдёт осколками, кругами, Уйдёт и не вернётся ПАМЯТЬ… 1992г.

 

Грачи…

Прилетели мои грачи к ночи, Зачернили своим углём очи, Ночь, как львица, мороз клубится, А они в чёрном шёлке, птицы… Время верьте, Распорядится, птицы, Свету УТРА на ночь пролиться, Пусть звенит тетива зарницы, Стрел из солнца не бойтесь, птицы… 1985г.

 

Ляля, Лялика

Ляля, Лялика!!! Белым шариком, Как фантастика, Как волшебница Чужеземная. Ты пришла ко мне Редким случаем, Белым лучиком, Солнца зайчиком! Я прошу тебя, Не заканчивай Прыгать мячиком, Чудом с хвостиком, С чёрным носиком, Как игрушечка, Незабудочка. Служит преданно, Любит искренне, Всем неведомо Ни за что, ни про что, Несмотря ни на что! Чтобы жизнь не была Горемычною, Мы друзья с тобой — Закадычные!!!

 

Малиновое платье

Малиновым огнём Горит в ушах рубин, Но ты танцуешь с ним, Малиновое платье. Я вечностью стою Напротив, за окном, Смотрю, как в вихре танца, Колышется огнём Малиновое платье. И угасает день, Я за окном, как тень, Смотрю на бал любви, И фейерверком сна Она зовёт меня Малиновое платье.

 

За семью дверями

Но не пела моя душа, Как болела моя душа За семью дверями, И дверь не откроется- Ты поверь. Эти петли, стальной засов Через много-много веков Кто-то снимет, прольётся свет, Но меня на том свете нет. Просто не было сил, невмочь, Улетела душа моя прочь, Как мне холодно без неё, Неспокойно моё житьё… Только ветер и снег со мной, И с бедой мне всегда одной… А беда была больше, чем жизнь, А душа всё смотрела вниз, Задохнулась она во лжи, А теперь, где она лежит она? И стоит ли над нею крест? И летит ли по миру весть? Как страдала она на Руси. А за что?…У бога спроси… Но пришли… Сняли дверь с петель, И увидели пыль за ней, На холстах, на листах, в глазах, И на нотах, на образах Засверкал будто свет и померк. Света! — голос с небес изрек. О, бессмертная боль моя, Ты водила моей рукой, Ты писала мои холсты, И со мной была только ты… И когда мне было невмочь, Уходила из сердца прочь, Обжигала мои листы, Все стихи написала ты, И не зная поводыря, Как писала ты без меня! А на сердце лежит межа, Как страдала моя душа! И сейчас эта боль в глазах Застывает на образах…

 

Замёрзший корабль «Santa Maria»

Ах, тропки-тропочки, Куда ведёте вы? Куда зовёте вы? К застывшей гавани, и лёд на палубе. А как найти и мне пути-дороженьки На льдистом крошеве? Впаяна остовом, до глубь реки… До дна. Замёрзшим островом, душе моей нет сна, Причал расшатанный, вот-вот провалится, Застывшим берегом в грехах он кается. В каютах — изморозь, рассохлись трещины, А этой пристани мечта завещана… Не повернуть назад, глубоководная, И вмёрзла корпусом, душа безродная. На мачтах вороны кричат погибельно, Чернеют пятнами на белом инее… И снится сон тебе… В зелёной гавани Ты якорь бросила, и мы на палубе, И чайки белые с тобой целуются, И рыбы шустрые не налюбуются. Пусть снится сон тебе в застывшей пристани, И не замёрзшая, душа пречистая! Растает этот снег, и волны белые Тебя баюкают, святая, смелая!

 

Звезда Вифлеема

Я стоял перед ней, Был я грешен и нем… Я прошёл сто дорог И нашёл ВИФЛЕЕМ! И светила во тьме Роковая звезда, Чтобы знал, Что есть свет! Чтоб не шёл в Никуда! Я стоял перед ней, Был я беден и сед, Злата я не копил, Претерпел много бед… Только нес я в себе Не печаль и не грусть, И пришёл я сказать : «Был я грешен, Иисус. Веры я не имел, Был я молод и горд, Я страдал и терпел…» Но светила и мне Роковая Звезда, Чтобы знал, что есть свет, Чтоб не шёл в Никуда…

 

Мама, мама моя

Ты меня не зови, Мама, мама моя… Я боюсь уходить Без тебя, без тебя… На меня не смотри Мама, мама моя… Как смогу позабыть Эти неба глаза… Ты меня не зови, И не плачь мне во след, Потому что боюсь, Что назад пути нет. Мы давай помолчим, Как звенит эта ночь, Это неба звезда Обещает помочь. Через слёзы дождя Руки я протяну, Ты меня не зови, Я прошу, я молю. Мне пора снова в путь, И торопит судьба, Ты меня отпусти Мама, мама моя…

 

Мой дом

Прекрасен был и чист, Высок и светел, Прозрачен и тенист, Просторен он и тесен, Мой дом… Мы жили в нём, Прекрасны и добры, Светловолосы и звонкоголосы… А ласточки вили гнёзда Под крышей этого дома… Но путь мой был тернист, Жесток и горек… Но в памяти моей — Прекрасен был и чист, Высок и светел, Прозрачен и тенист, Просторен был и тесен Мой дом!!!

 

Жизни имена

И схлынула жара на лужи дней, Мне б охладить лицо… подставлю пальчик, Вам Прометеево в ста тысячи огней… Но я жалею вас, мой милый мальчик… Склюют ли печень грифы на горе?.. И змеями ужалят инородцы? Печалится Офелия во сне… Кассандра лжёт твоим ли полководцам? Ты Галатею оживи, подобно ей, Влюбись в своё создание, так проще… Ведёт тебя пусть по земле за ней Небесных сил святые иноходцы… Не заждалась небесная страда, Мы поживём ещё… и слаще или горше. Листва… трава… сей жизни имена, Прекрасней рифмы!.. Я люблю их больше…

 

Молитва в Крещение

В ледяную купель окунусь, Белым ангелом обернусь, Полечу, где живёт моя мать И не дам ей от боли страдать. Бессонной птичкой принесу зерно, Журчащей речкой напою водой, Согрею я холодною зимой Звездою новой встану над тобой. И белым голубем я загляну в окно, Как ты живёшь, родная? Ночь давно, А ты хлопочешь у своей плиты В окно взгляни, там для тебя цветы! Я серой кошкой упаду к ногам, Свернусь клубком… Уйдёт по проводам, По нервам, по сосудам боль твоя… Раскинусь под тобою, как земля,       Красой лугов… Но жизнь листает дни. Мой ангел! Свои крылья распахни Над женщиной, которая мне мать, Проси у бога ей земную благодать! 2016.01.19.

 

Мы выросли в Спарте

И сильные мышцы, и белые дни, Я загнанный, в хрипах, меня догони, И с низкого старта, стрелой в облака, Мы выросли в Спарте, поджары бока. И длинные ноги, галопом во дни, И серая, в яблочко кожа спины, Но будь осторожен, крутой поворот, Второе дыханье нам время даёт. И сильное племя рвануло в зенит, И в пору нам стремя, и ловкий джигит. И время сломает не наши хребты, Мы выросли в Спарте, и с ветром на ты. И сильные ноги, галопом во дни, И серая, в яблочко кожа спины.

 

Бал-маскарад

Мы танцуем на этом балу Одинокие белые люди, Только бог нас, наверно, рассудит, Только честь нас, наверно, погубит. Вновь идём мы на бал-маскарад И заранее знаем ответы, Что душа попадёт наша в ад, И земля отомстит нам за это, Позабудет… Нас случай продаст, И погубит, как гнев безрассудный, Ни за что нас на плаху отдаст, На алтарь, в сон земли беспробудный.

 

Зачем тебе свободы?

Нарцисс, зачем тебе свободы? Ведь промелькнут младые годы, Весь аромат и твой нектар Исчезнут… Жизнь — волшебный дар, Нарцисс, не дай сорвать бутон, Ведь никому не должен он, Вся жизнь внутри, как райский сон… Я — не нарцисс, ответил он.

 

Не бросайте, прохожий

Плачет ведьма-пророчица: — Ты и кожей бела, Но, наверно, собакой В прошлой жизни была. Всё гляжу в небо просинь, Не терплю поводка, И душа воет в осень, Мёрзнут лапы слегка. Да, и верность собачья, Жду домой лишь тебя, И скулит по-щенячьи Сквозняками земля. Не бросайте, прохожий, Камень в рыжего пса, Это — я, и, быть может, Вы убьёте меня…

 

Не на бегу

Я жизнь поберегу побегу, Порадуюсь ручью, дождю и снегу Не на бегу… А за спиной мои подводы-годы И быстротечные, лихие непогоды, И щебнем выстлана — мне дорога дорога, метель неистова, пурга, ни слога… Ты дошёл до большой, гладко выстланной кем-то дороги, Шаг стремителен, лёгок и судьбами правит рука. Пусть ныряют в валежник мои необутые ноги, Сердце… Сердце моё захмелело от брызг родника, От росы, от цветов незабудки и мяты, От того, что был благодарен и честен в судьбе, От того, что в побеги деревьев поверил когда-то, От того, что, наверно, остался я верен себе. Ты жизнь побереги побегу, Порадуйся ручью, дождю и снегу Не на бегу…

 

Не сказать всё словами

Не сказать всё словами.. Потом Зачеркнёт всё… Отчасти оставит… Будут двери открыты в мой дом, Строчку память откинет, прибавит. Ты всегда… Иногда заходи На страницы распахнутой лиры. И слова для себя находи, Заблудившись в сетях паутины. Через тысячи огненных фраз Разгляди мою душу, усталый Путник, зорко смотрящий в анфас, В профиль дерзкий, Надменный Пегас… Может быть, запоёт в унисон Моя флейта, твой голос далёкий. Будут двери открыты в мой дом, Не для всех, А для вас — для немногих!

 

Не сожги меня

О, память,      не сожги меня изнутри, О, Господи,            за меня помолись, Пусть память    не сожжёт меня изнутри, Как высказать             мне всё до зари, О, тьма, не сожги                меня изнутри, Как найти мне слог,               да, не высокий, Холостой снаряд,           и на роке чёрном, Золотом роспись,              как следы оспин на моём лице жизни…

 

Ненастье

Весна! Весна! — чирикать рано, Зима-старуха бьётся рьяно, Кидает крошево, морозит, С весной воюет, ветром сносит. Как ведьма бесится с Кощеем, Метелью завывает белой, Бьёт по щекам, стучит по нервам, Зима! Какая она стерва! Упрямая… Дерзит, гогочет, Спросить бы надо… Но не хочет Она идти в строю покорно, Капризная! Как это вздорно! Не покорюсь! — кричит упрямо, И сыплет с неба белой манной. Но в проявлениях ненастья, Зима! Ты всё-таки прекрасна!

 

Опальный поэт

Заснеженный Питер           и грязный пасквиль, Еще всё играет            в ушах водевиль, И кружатся дамы,            по залу скользя. Её кавалером не станет…                        Стезя- Как путь через     снежную грязь на вокзал. Почтовый рысак                им карету подал, И грусть захлестнула,            и горечь — в глазах, Куда же я еду?.. Застёгнут мундир…            Опальный подранок, Высокий клавир. А ЧЕСТЬ, не холуйство,                   сегодня в чести, И Питера землю                везёт он в горсти… На Вятке той — глушь,             а домов только пять, Опальный поэт              будет землю пахать, В сундук он запрячет свой китель, Но будет просить у царя одного, Вернуть ему княжеский титул.

 

Памятник клавиатуре

21

Мертва рифмованная нива. Бег времени, и в одночасье Мне пеленой твоей незримой Закрыла на мгновенье счастье, Где жизнь вливает соки в зрелость, Где юность и млада, и чиста, Где падает на землю спелость Плодом налитым и пречистым. Где нет хореев, ямб и правил, Где говорят, смеются, плачут, Где жизнь наитьем нашим правит. Где нет размеров, и день значит Для нас, для всех намного больше, Чем рифмы мёртвые бумаги… Кому отдать мне было горечь И боль души… И белый трагик Бросал огонь на волю… Случай Стучал по клаве монитора, Но всё же кем он был обучен? Ах, случай, этот белый случай…

 

Паук

Прости меня за шёлковую плесень, Шелка плету и мир мой очень тесен, Тот угол — между стен и потолком, И только изредка я забываюсь сном. А день уходит, и своей печалью Я оплетаю дом, чрезвычайно Бываю возмущён! И мне печально… Но снова сном я праведным забудусь… Прости, что путаю я дни и ночи, Шелками паутины я пророчу… А злая плесень растворит мои шелка. Когда душа уйдёт за облака…

 

Песня городу

22

      ОДНАЖДЫ Я ВЕРНУСЬ В ТОТ ЯБЛОНЕВЫЙ САД,       РАСКИНУВШИЙ ДЕРЕВЬЯ В САМОМ ВЬЕЗДЕ.       И БУДЕТ БЕЛЫЙ САД,       КАК В ЮНОСТИ, ЦВЕСТИ,       И ЗА РУКУ ВЕСТИ В МОЁМ ПОДЪЕЗДЕ,       ВТОРОЙ ЭТАЖ, И КАРУСЕЛЬ,       И ДВОР, АКАЦИЙ ЧУДНЫЙ ЗАПАХ НА АЛЛЕЕ,       И НОГУ МНЕ ЛИЗНЁТ СОСЕДСКИЙ КОТ,       И Я ЗАБУДУ, КТО Я,       ЧТО И ГДЕ Я.       И В ЗАБЫТЬИ СВОИХ НЕНАСТНЫХ ДНЕЙ,       ТОЙ ДЕВОЧКОЙ Я СТАНУ В НОВОЙ ПЕСНЕ,       СВЯТОЙ И ЮНОЙ,       ПЫЛЬЮ ТОПОЛЕЙ,       И ЛАСТОЧКОЙ ВЗЛЕЧУ Я В ПОДНЕБЕСЬЕ.       И Я ВЕРНУСЬ И, МОЖЕТ БЫТЬ, ТОГДА ТЫ НАПИШИ МЕНЯ В СВОЙ СПИСОК ПЕРВОЙ,       В ТЕБЯ ВЛЮБЛЁННАЯ ОЗЁРНАЯ ВОДА,      ПОЮЩАЯ ДОЖДЯМИ,       ГОРОД БЕЛЫЙ!

 

Пятак

Как многозвучен был на слух Наш Петя, Петенька, Петух, Фамилия его Пятак, не рубль Но денежный всё ж знак. Пятак-верстак… Звучит не так, Он медный грош, Он наш Пятак, Ядрёна вошь. Его под пятку положи, На рубль его ты разложи. А брось его — взлетит орлом, Но решкой свалится на кон. Кругляш звенит, давай ложись, А то в копейку встанет жизнь. Как камень- тысячный этаж, И он пойдёт на эпатаж От скуки или же за грош. Ложись, убьёт… Ядрёна вошь.

 

Постскриптум

Иду сквозь дни, Я — тень, ничто, Но параллельно тленью, Исчезновенью Постскриптум Начертаю поколенью Слогами, нотами, Стихами, одами… Сквозь смех и грусть Запомнит кто-то Наизусть… В глубинах памяти Воскреснет В аккордах тень моя Как песня… В пространстве звуком, Соизмеряя, Но время светом Всё ж обгоняя, Обняв софитами, Святыми скитами, Не безымянной, Святой Татьяной.

 

разговор двух щенков

Кружится снег, и мёрзнет всё внутри, И нет уж сил подняться и идти. — Куда? — Опять к чужим порогам, И как же я продрог. — И нет у нас с тобой дорог. В тебе смешались несколько пород, И водолаз по кличке Лорд, И если бы не пёс Барбос… И жизнь пошла наперекос. Закрыв глаза, мне снится дом, Где я рождён малым щенком, И ёлка, я под Новый год, Открыл глаза.. Как хоровод мелькали лица тех людей, Улыбки праздничных гостей. Не водолаз — был приговор, И выбросив меня во двор, Они забыли обо мне… — Мы так похожи с тобой, пес, Едва лишившись млечных грёз, Судьба нас бросила на лёд людских сердец… Кто разберёт? Подхватит ветер чью-то ложь и разнесёт. Случится ль суд? Но этот лжец найдёт изъян, А черный ветер будет пьян, нас заметая…

 

Речная нимфа

Речной вокзал, катамаран, И чайки за кормой, Мою судьбу ты предсказал, Речной катамаран. И рябь воды блестит, как шёлк, И чешуёй, звеня. Сирена смотрит мне в глаза, И за собой маня, И я теряю речи дар Под музыку любви, Руками обвила мой стан Богиня красоты. В глаза мне смотрит и поёт. Шелка туманят взор. — Иди за мной, иди за мной… И я заворожён! Зачем расстались? Не пойму, Я был в тумане сна. Шептала: — Я тебя люблю! Речная нимфа дна. Иду к тебе, речной вокзал, И, может, встречу там Русалку… Я б её узнал, Речной катамаран.

 

Русская церковь

В русскую церковь снесу я иконку, Буду молиться и голос не звонкий, Пусть он сольётся с хором церковным. Русская церковь… Русская церковь… Ты — моя пристань, Пусть не померкнет, Свет не померкнет!!! Ты — моё сердце, Русская церковь!!! Ты — на чужбине, Как память России… Мне б прикоснуться… Седые глубины Иконостаса, И словно морщины Все разойдутся, И юные лица Мне улыбнутся… 07.01.1990г.

 

Я не смогла рабыней стать

Рабыня — я! И погляжу окрест, И лупу приложу к глазам уставшим, А послушание — мой жизни крест, И лепесток судьбы упавший. Рабыня, не ропщи, на пустошь изгоню, Клеймом прижгу и навсегда оставлю В пустыне… Но никто не слышит, я пою, Рабыня бедная, безгласая, на камнях. Я сердце отдаю!..Свободы дух молит, И мучаясь, зализывает раны, Как пёс бродячий, у порога спит, Не от людей он ждёт небесной манны. А в рабстве ведь не писан тот закон, Но стонет челядь, обливаясь кровью. Молчи, послушная… Но сзади Рубикон, И стрелы пущены, летят они над новью. И жезлом выжжены судьбы моей глаза У Стеньки Разина, на Пугачёвском бунте, Серпом вдруг падает Тамбовская заря, И стрельбищем Новочеркасской смуты. Я не смогла рабыней стать… Судьба Мне скипетр подарила в одночасье, Но Каины кощунствуют… Горда Свободой Лира! С ней одной мы масти.

 

«Свеча горела на столе»

Подёрнут свет туманом белым, И видит мир — встаёт Антей… В дни наших чёрных всуе-верий, Свеча горела на столе! Я на стене креплю подрамник, А на холсте горит свеча. И лик твой проступает ярко, Как у спасителя Христа. Не догорел свечи огарок, Взошла она, твоя звезда! Твои стихи и без помарок Пишу в эфир сегодня я. Они ложатся строем ровным, И я услышу божество Твоей любви не безысходной Зовёт тебя на торжество, На праздник. И душе подарок — Святой Борис идёт в ночи… И бронзовым тот стал огарок, И пламя ровное свечи.

 

Старый петух (сказка)

Cтар я стал, всё было, было, Как меня судьба не била, Слёз уж нет, устали литься, Надо богу помолиться… Как прошла пора любви, Так пришла пора молитвам, И меня ты не зови, И не стой ты у калитки. Голос мой когда-то звонкий Слышали на Малой Бронке, Под мостом, да вёрст за десять, Знали Петька нынче весел. Голос мой охрип, надтреснут, Не пою сегодня песен, И повис мой гребешок, Старый друг, на посошок… Пусть в глазах мелькают круги, Выпьем, добрые подруги. Старый Петька… Но как раз Может он пуститься в пляс, Ах, тряхнём мы стариною, Только смерть не за горою, А хозяин наш горазд, Заткнёт за пояс весь Кавказ, Весь Кавказ и Крым в придачу, С сотни нам не надо сдачу, Мы пивка попьём в сторонке, Покричим до Малой Бронки. С изболевшими сердцами, С просветлёнными глазами Побредём домою ночью, Не упасть бы, между прочим. Только ты моя, супруга, Не буди меня под утро, Не бередь мне в сердце раны, Не встаю теперь я рано. Молодой петух, крикливый, Кстати, очень говорливый, Моё место нынче занял, На него вчера я лаял. Ох, откуда зависть рвётся Из души, из сердца льётся. Как по юности не плакать, Будут слёзы долго капать. Юность, младость! Где ты? Где ты? Мне ответь, святая дева. Каждый возраст будь прекрасен, Как я в старости несчастлив, Как я в юности был весел, В сердце было много песен… Мне б горланить и славить, О любви писать, не картавить, Ох, не то я вам, други, накаркал, Куковал, тосковал и плакал…

 

Город, которого нет

Ближний, нижний восток, Золотистый песок… Добрым был или злым? Он приехал один… Он-король и султан, Он-и шейх, и монах, И тяжёлая ткань На сутулых плечах. Строил он на песках Седину на висках Славный город, как сад, Изумрудный цветок, Он расцвёл на песках, Ближний, нижний восток.

 

Случайно подарил

Под розовой грядой теплеет небосвод, И вот уж солнца луч ловлю я у ворот, Играет на щеках белёсым снегом пудры, И снова я в стихах слагаю песню утру. И нет у нас с тобой ни скипетра, ни славы, Мы месим лунный свет в блестящей, снежной лаве, У бога ты спроси: — Зачем мне нимб поэта? — Случайно подарил тебе я флейту света.

 

Голгофа

Смеялась и гоготала, Топтала и наезжала, Брюзжала и кровь лакала, И всё же ей было мало… ТОЛПА! Распни! — кричала. Была же сера, как серость, Пред ней мне уже не пелось, Седая, немудрая седость, Младая, недобрая младость. Им зрелище было в радость. Распни! — гоготали толпы На первой его ГОЛГОФЕ! Жара… И страстная седмица, И тело его в гробнице, Не видит?! Мрачны их лица, А что по челу струится? — ТОЛПА! -ЖЕСТОКОЙ была и ПЬЯНОЙ, Собакой цепной, окаянной, Прокаженной была, бестыжей, Развратной, уродиной рыжей, Золотым и холёным отродьем, Бросавшим в меня перья-копья, Стрелявшим мне в спину, В затылок, Вместо хлеба, дающей обмылок… Мне оскомой сводило скулы, Мне истомой давило губы… Но, — РАСПНИ! — гоготали толпы, У креста на его ГОЛГОФЕ…

 

Плащаница

Твоя плащаница застыла от крови, Её не отмыть, и останутся пятна, Её не стереть… Снова сдвинуты брови, А силы умножатся десятикратно. И нет уже жизней, распятых напрасно? Но капли дождя солоны так в ненастье От крови?.. От пота?.. В мольбе ежечасной Пусть подняты руки… Фрагменты — на части, На мелкую пыль, И сжигается пепел… Нам страшно, Иисусе, но мы снова верим, Твоя плащаница застыла от крови, А ты всё идёшь нас пытать сей любовью. И снова в зрачках отражается пламя, Горящее ровно, дотла, без обмана… Укрой нас, о, Господи, ты плащаницей, Дай силы в прощении не ошибиться…

 

Ах, луна, луна…

Ах, луна, луна! Почему одна? Почему одна, Ах, луна, луна? Ты скажи мне всё ж И при свете дня, И колышет рожь, Так бледны уста? Почему пуста В ободке серпа? Почему же грусть На устах терпка? Ах, луна, луна! Почему одна, И звенит струна Неприкаянно… Почему одна, От отчаяния? Ах, луна, луна! И в висках тонка, А судьба горька, И лицом светла, И серпом узка. Ах, луна, луна! Светом холодна… Потому одна… Ах, луна, луна!

 

Памятник «Прорыв»

А день мне зелёный, наверно, поможет Разбить эти путы и цепи острожьи, И смелого слова раскольная жила Сегодня мне муза на стих положила. И рвёт он все цепи, гремит кандалами, Он грезит свободой, и мучаясь с нами. И каменный идол без неба сочувствий, Разрывами времени он обесчувствен, Не видит, но каменной плотью своей Он рвёт мои цепи, Бетонный Антей!

 

Катакомбы

А эти дни развеет пеплом, История не сложит мифы, А в залах восседают кресла, Из них нас делят только криво, На белых, чёрных, в масках, в гриме, На реки, на моря, на дамбы, Строка не станет даже примой. И что же, если бы, да, кабы… А нас — жильцами в катакомбы, Под слоем гумуса, в изгои… И бродят там лишь только зомби, И принцы… И принцессы крови… А известняк… Он здесь крошится… Но труд вложили мы недаром, Там — наверху не застоится, Отстроятся все божьи храмы. Ручьём, рекой и в море канут, Тысячелетьем нас разгонят. Я видела в пещерах Данко… Держал он сердце на ладонях!

 

Бояре

Бояре в Думе заседали, И всё народец наш ругали: Ленив и пьян, Дескать, Иван… Но почему, светлейший сан, Наш пьян Иван? Бояре в Думе заседают, Они его совсем не знают, И им сегодня не с руки, Набить бы туже кошельки. И помнили бояре эти, Как им вбивали на рассвете Все наши гвозди в каблуки, Чтоб было им всегда с руки Вонзать в ладони каблуки. Поклон святейшего Синода — А на убийства нынче мода? Как к богу нам не обратиться. И с Благовеста голубица Пусть прилетит в нашу столицу, И осенит любовью к ближним В прекрасном граде нашем Нижнем, На Каме нашей, на Урале, В Сибири светлой, на Байкале.

 

Шашлык

Как мы командира себе выбирали, Барана, взвалить чтоб на плечи бараньи, Чтоб был не худой и не толстый — холёный! Чтоб шкура была у него не палёной! И выбрали всё же барана на славу, Здоров он, как боров, как бык, он упрямый, На том порешили, на сём порешили… Но выдался день, пастухов мы забыли, Возникли они перед очи бараньи, Они командира давно нам избрали, Они в демократию просто играли. Бараны-бараны, вы-шкуры бараньи, Сидит ваш избранник под шкурой томится, Ему не удрать далеко за границу. Без шкуры предстал он пред очи пастушьи Шашлык он бараний, душистый и вкусный.

 

Орбита

А шар голубой мы же видим, как космос, Его гравитация нам не поможет, Давно мы летим над планетой, и кожей Мы чувствуем время, оно не похоже На свет… Излучением жжёт ежечасно, И нет нам защиты от белого зноя, Нас солнце сожжёт, разорвёт нас на части, Наш спутник поэтов, планету изгоев…

 

Памяти российского лётчика

23

Пусть не знал он коран, Им не писан талмуд. А Господь ведь один… Но упал бомбардир, В парашютных стропах Он один на один Встретил смерть в облаках, Над Сирийской землёй, Да… И видел Аллах, Он погиб, как герой!

 

Спасите людей Донбасса!

Спасите… спасите… Стучит метроном, И снова атака, разрушен наш дом. Как боль материнского сердца унять, На свежей могиле рыдает вновь мать: О, боже, спаси нас! — всё шепчет, моля. Огонь, батарея! И стонет земля. Я снова босая по снегу бегу, А люди все стонут в полночном бреду, О, боже, дай силы ты мне добежать… Спаси нас Россия! Спаси нас, Россия! Сосед наш и брат! 2015г

 

Трагедия над Синаем

24

Нас двести и двадцать четыре… На взлёте… В жестоком Каире… И плачет душа, улетая под серое небо Синая… Свинцовое солнце скользнуло в зенит. А счастье не ведает… Будет разбит На взлёте, Минут тех запущен отсчёт, Российский наш лайнер… Идёт в самолёт Дарина, как маленький ангел, идёт… А снимок её на стекле — мотылёк, И маленькой птички… Но бог не сберёг? Держу я в руке, и, как струны, эфир! Дарина!!! Дай мира, жестокий Каир! Не вытрем мы слёзы, промолвим скорбя, От горя чернеет родная земля… И мир наш не ведал про злобный Каир, Взрывчатку заложит преступный Игил, 25 Не вытрем мы слёзы за наших ребят, Исаакий вновь бьёт в свой печальный набат! Их двести и двадцать четыре… На взлёте… В жестоком Каире… И плачет душа, улетая Под серое небо Синая… 1 ноября 2015г

 

В белых одеждах

26

— Мы- в белых одеждах, генетиков племя, Раздавлены, время, твоей колесницей. Невежды тиранствуют, падают птицы От выстрелов метких на пламя зарницы. Вавилов и племя великороссов, И истины верной затоптано пламя, В твоих сорняках вырастает лишь косность, И времени тяжко держать это знамя. — Нам тяжко, нам больно… Я слышу их, время! И в белых одеждах, генетиков племя!

 

Тоска по Родине

Сегодня плохо мне, И явь черна, как гарь, И будто бы пожар Всё выжег изнутри. Ты, доктор, посмотри, Оборвалась внутри Какая-то струна, Она была одна, И можно ли сменить, Чтобы и завтра жить. Но почему же мне… Сегодня горько мне. Ах, горечь моих лет, Прошло так много лет, Моя Элизабет… Тебя не позабыть, Но снова надо жить. Подняться, как с горбом, Над черным сентябрём, Над белым январём, И переждать зимой Холодный, вьюжный день… Как плохо мне… Налей… Какой-же всё ж подлец Мне струны перегрыз, На них держалась жизнь. Марыля, мне сыграй Ваш польский… полонез. Пусть громче, до небес! Играйте полонез! Где силы мне набрать, Чтобы не плакать, мать? Играйте, наконец, Свой светлый полонез. Легка ли наша жизнь? Светла ли моя высь? По родине тоска Светла и высока! Да, всё равно,      где грызть сухарь, За что держать             в руке бокал, Какой расцвет           чужих знамён, Молиться у чужих икон. Да, может быть, мне все равно На улицах какой страны Держать ответ у сатаны, Толкаться где-то в толчее И говорить на языке другой страны. И заходить в другой подъезд, Неся на теле тот же крест. Да… Всё равно…                но сердцу всё ж немного жаль,                Премного жаль… Какая тварь меня стравила                           за рубеж, Я — РУССКИЙ,              на кусочки режь, медведь… И что же делать?                     Мне налей, И вновь тоску                      мою залей, Марыля,             пой, как                          соловей. 05.01.1992г.

 

Я целовал твои следы

И был январь… На белой дымке снега Ложились рядом наши все следы, Я пред тобой стоял, благоговея, И белой сказкой мне явилась ты. Я песней облаков хотел быть рядом, И на снегу писал — тебя люблю. Но день ушёл, растаял снег нарядом, И песня не запелась соловью. Прошёл январь, и нет зимы холодной, И на бумаге я пишу — люблю! Холодной ты была и очень гордой, Как этот снег, на зимнем том балу. Из одиноких белых льдин на речке И ледоходом ухожу я вниз… Но я сложу другой девчонке песню, Но эту не могу никак забыть. А гроздья красные алели на рябине, Не пели соловьи в моём саду, Я целовал твои следы, гордыня, И имя белое писал я на снегу.

 

Гармония обмана…

В гармонии не может быть изъяна. Стихия жизни — в ней гармония обмана.

 

Амазонка

27

Иду я наблюдать любви сей крах, В глазах же всех мужчин я стала краше, Я выбелила прядь, ресницы- взмах, Набила грудь пластическою массой. Я вижу взгляд, взметнулся он на холм, Вздымался тот под тонкой тканью ситца, Я на ловца иду, блестит мой горн, И зацеплю я этого тупицу. Колышется моей одежды креп, Потасканный, ленивый сластолюбец, Тебя презрев, я ухожу, а шлейф Моих духов тебя во сне погубит.

 

Воробьиная песня

Подслушала я песню дня, Сидели серой стайкой птицы, И всё шептались про меня, Что я несу в руках пшеницу. А я кидала им пшено, И ворошила сон забытый, Как мама мне кричит в окно, Ты покорми сегодня птичек. Запомнила я песню их, Сейчас чирикаю, наверно, Слагаю воробьиный стих, Пшеном кидаю в небо землю. Чирикаю весенним днём, Замысловатых нот, забытых, И просыпаюсь… За окном Свет утренний, от сна умытый. И пёрышки свои скребут, Сидят, нахохлившись, на ветках, Как городские песняры, Как хулиганистые детки.

 

Песня гитаре

Я утром окна распахну, Гитары стан я обниму, И расстаюсь со всеми я, С тобой же мне никак нельзя. И муза ведь не спит одна, На сердце раны бередя, Ты подняла меня со дна, Ведь не было б давно меня. Я на неё с небес смотрел. И возвращался снова к ней, Тебе, гитара, я пою, Ты охраняла жизнь мою. А с дамой я скучал и пел, Её я сердца не задел, В меня гитара влюблена, Не расстаюсь с тобою я. И снова я те струны рву, Тебя, как женщину, люблю, Ты отвечаешь мне огнём, И мы с тобой ещё споём!

 

Гора Гулага

Ах, Гулагова гора мела какие мусора! Какие были валуны! Какие глыбы и умы! Теперь, о, господи, спаси Талантов нету на Руси. Соединить в колхозы для… Досталась нам большая бля… Всё строит, тащит для себя, А нас послали в лагеря. Теперь, о, господи, спаси, Нет деревенек на Руси. А прокормить, обуть, одеть, Не может мать, не может дед. И нет детишек у меня, Зачем большая мне семья. Теперь, о, господи, спаси Детишек нету на Руси. Ох, не найти бы мне ножа, Попала в руки мне вожжа. Не соловей, какой-то птах Висит на нашенских гербах. Теперь, о, господи, спаси, Орлов не видно на Руси. О, Русь, меня не замори, И горько плачут глухари, Не на бору со звонами, В церквушках под иконами. Теперь, о, господи, спаси, Поэтов нету на Руси. Нет… Всё ж живут… Не ровен час… Холодный климат тут у нас, Но слишком краток век у них. Не погуби, о, божий стих! Поэтов, Господи, спаси! Живёт пусть правда на Руси! 1992г

 

Лабрадор обиделся…

— Лохматый пёс, дай лапу мне! Какие мысли, расскажи, в твоей красивой голове, — Ты, умный пёс, дай лапу мне… А лапу мне давать тебе ведь не резон, Я, уходя, махну тебе хвостом. — Лохматый пёс, дай лапу мне! А лапу всем я не даю, Даю тому, кого люблю. Ты — друг, но, может быть, второй, А первый — он идёт со мной. — Красивый пёс, дай лапу мне! С тобой едва сейчас знаком. Давно покинул я твой дом. Давать мне лапу не резон, Я ухожу… Махну хвостом. — Упрямый пёс, дай лапу мне! Свою любовь не раздаю, Я ведь хозяина люблю, Хвостом махнёт моя спина, Прости, дела… Веду домой хозяина!

 

Гигант

28

Наш мозг — гигант, Он притаился на плечах младенца, карлика. И жизнь его пуста, И тяжела под ношей мудреца… И каждый день всё с чистого листа… И блажь, и дрожь, и крик, и смех, Мечта и явь, И в мыслях грех… Фрустрация от низменных утех… А шоколадка, пряник не для тех, Кто тащит монстра на плечах своих… Ему же космос нужен на двоих…

 

Рай в шалаше

Вот и женился наш Пётр на Иришке. Как он отбил у соседского Гришки? Брак же тридцатый до сорок второго Будет жениться наш Пётр — он, как новый, Свежий блузон, золотые подковы, Новые шпоры… Ах, что за блажь, Ах, мой маразм, Ах, мой маразм, где мой оргазм? Взлетел наш Петя на полок, Он в баньке посидит чуток, И что… Ему поможет бог. Поможет, не чета он Вам, Ведь наш Петух-он полигам, Он — полигам, не полиглот. Давай же, Машенька, пасьянс раскладывай, В какой же год который гад вернётся? Расцветёт ли сад? Наш полигам, наш поли-гад вернулся?! Я не верю, Маш. А с милым раем и шалаш покажется, Ты плачешь, Маш?

 

Белый свет

Мне бы разжечь этот свет в белой роще, Только шептались вокруг, Жить надо проще… Проще никак не могу, Жить я проще. Без остановки бегу. И полощет Ветер в моём Белом дне Эти грусти… Пусть же меня Белый свет Никогда не отпустит…

 

Берега России

Благословенны                       будут берега, Как вечный сон                 любви неутолимой, И не испить до дна,                           Как дорога Земля России,                      и не объяснима Моя извечная тоска                        в чужом краю, В песках — мираж заснеженной России. О, небо! О земле моей молю, Чтобы нам всем              всегда хватало мира, Добра и хлеба!                Мне не прекословь, Ведь в тяжкой тяжбе         путь многострадальный, Пусть не прольётся                больше наша кровь На этот берег и                  на тот, на дальний.

 

Мой оберег

Цитадель моей жизни и мой оберег, Кто воздвиг его в памяти так непорочно, На лодчонке своей я прошёл много рек, А мой дом для меня был звездою полночной. Он меня провожал, и горел, и не тлел, Белым светом лелеял надежды, Я под светом его совершил много дел Знойным летом и вьюгою снежной. Для меня он — фундамент, и старт, и причал, Для меня он — колосс, монумент, изваянье, Он был богом моим и началом начал, Шлифовал мою душу, как грань, и за гранью. Он был мастер великий, из наших сердец Высекал он огонь филигранно, нетленно, Как по белому камню — умелый резец, Жизнь ваял, как шедевр, несомненно. Фото я положил в медальон на груди, А когда уходил, я ведь думал вернуться, Мне он сердце сберёг той звездою в ночи, Спину он мне держал и не дал мне согнуться.

 

Памяти В. Высоцкого

29

Когда-нибудь… Быть может, летом Я упаду в забвенье волн, Тоннель увижу с белым светом, С рождения я обречён… И будет моё место пусто… Ни огонька, ни тишины, Летящей в небе белой грусти, Как миг-в-огни, во-дни, в-огни… И нет уже тоски подспудной, Исписанных листов и дней, Зеркально-тёмных полнолуний… Налей-запей-налей-запей… Увижу я тоннель без света,, Промчась по лабиринту дней, Ещё жива? Но нет ответа, Молчание… Душа, налей! Ещё жива? Как много судей? Я — лист, плывущий по реке, Ещё стою в своей запруде, Чистильщика я жду во-дне… Дышу? Упитая? В пороке? Да, всё равно, какая я… Ещё жива! Не вышли сроки, Ещё дышу в рассвете дня… Ещё могу идти на праздник Весенних дней в своей ночи… Двадцатый век-кровавый мальчик Рвёт полотно стальной души. Ещё жива! Тоннель замёрзший… А свет?…Не вижу я ни зги… Христос! Его убийство кожей Я чувствую… Его долги мы отдадим… Не вышли сроки… Ещё дышу? Надежда есть… На свет иду… В крови — дороги… Несу, сутулясь… Мой ли крест?

 

Кривой стих…

Пусть иногда выходит криво — Твои нелепые мотивы Никто не в силах повторить.                         М. Цветаева А на листах моих разводы И чашки на столах не бьются, В чернильницах отходят воды, Рожают, в строчках остаются, Такие стойкие чернила, Невыводимые разводы, Я в белизну кидаю бледность, Чтоб отбелить свои не всходы, А кто-то рыщет по кладбищам, Уничтожая приношенья, Безликий деспот, вечно нищий, Сальери — зависть или мщенье?.. Куда же нам деваться стервам, Не часто мы так пишем криво, И что ж ещё?.. а стих не первый И жалкий пёс, и шелудивый. Ах, лучше бы от аграфии, Страдала ты, промолвил Мендель Святой водой бы отпоили, Чтоб на бумагах не строчилось. Без нервов и словесных стружек, А получилось нечто складно. Пиит России ведь не нужен, И что теперь.. да, что… и ладно… Всё ладненько срослось во мне ли? В пророчествах, без предрассудков… Я предсказала жизнь… досадно… Всё получилось… очень складно… 2016.09.13

 

Пёс по кличке «Персик»

Ты рыжекудр, лохмат… Какой дикарь, И убегаешь от людей стрелою, Скажи мне, пёс, где взял такой загар, И почему не встретимся с тобою. Отец твой был, наверно, царь зверей, От рыка джунгли уходили в сопор, По морде вижу-голубых кровей. И мне смешно, как испугал ты копов. И почему, четырёхлапый сфинкс, Ты так боишься нас, двуногих… И видел я, что ты душой — артист, Крутил ты сальто, стоя на дороге. Выпрашивал ты манну у небес, У нас, двуногих, сытых, ты-голодный, Тебя ведь бог послал, чтоб у сердец Не исчезала жалость, пёс безродный. И понял я тебя, ты — однолюб, И под гипнозом глаз уж очень строгих, В которых — память, был хозяин груб, Подумал я, ты лучше нас, двуногих.

 

Последний снег

Сегодня мне поёт апрель, Весна летит к душе открытой. И ты сегодня мне поверь В метели белой позабытой. Последним снегом — как нибудь, Не закрывай ты окна нынче, Вместе с метелью позабудь, И явь, и сон, как неба притчу. Ты разбуди, апрель, меня, И снова кошкой строчка трётся, И память гребнем теребя, С весной душа не расстаётся. Не расстаётся и зовёт В грядущий день садами белый, И сердце, и душа поёт, Весна летит к нам птицей смелой. За облаками манит даль, Иди — зовёт она с порога, Цветёт в любви зелёный май, И вновь легка моя дорога.

 

Речная долина

Не развести, как чайный цвет, Эмали на фарфорных бликах. И череда… И этот брег В чарующих под солнцем липах, И с ивами зеркальных лиц не рассмотреть… И на причале Под белый свет моих ли лет? It does not matter 30 , как в начале… В потоке на полночный свет Течёт река… Зелёный берег, Ты подари и мне букет Твоих-моих стихо-сплетений… It does not matter, как в начале… Beautiful river valley… 31

 

Как мало я любил тебя

Ах, девы-девочки. подружки наши, Простите вы меня, но безутешно Рыдает скрипка над строкой тогдашней, Прости нас, господи, утешь нас безутешных. Простите, девочки, мои вы недотроги, А дни, как яблочки, рассыпались и вышли, Зачем любил слагать слова я в рифмы? Но мне досталось много и немного… А что осталось мне — твоя рябина, Вся в жёлтых листьях, плачет об ушедшем, И в отблесках грозы, давно прошедшей, На землю падают души моей слезинки, Под градом их в своих воспоминаньях Погреюсь в снимках солнечного лета, В цветах садов — весны благоуханья Рассыпал я свои золотоцветы. Как мало я любил тебя и лето, Всё больше строки, что надсадно, хрипло Душили жизнь мою тяжёлую с похмелья В тоске на одинокую погибель. Уж лучше бы я спал мертвяцки пьяным, Чтоб не писать с тоскою о разлуке, Уж лучше б я всё также рьяно Расцеловал твои следы и руки. Она сбылась, разлука, и наверно Я жду тебя хмельной и очень трезвый, Который год под этим небом серым, Ты помнишь нашей встречи место?

 

Дух медвежий

Я что-то поняла в тщете дорог, Я что-то обрела, как дух медвежий, В меня вселился он из родников, Из уголков таёжных, побережий Приволжских, как разлив весенних вод, Как гром небесный на исчадье тленья Всей лжи и клеветы, поможет бог Нам отвратить её прикосновенья. Нам — дух славянской мощи, не мольбы, Не преклонения перед пороком, Всесилие небес, огонь борьбы За свет, за солнце над родным порогом!

 

Пригласи меня, Заяц!

32

Пригласи меня, Заяц, а любовь мне туманит мои волчьи глазницы, нам нельзя ведь проститься, Пригласи меня, Заяц! Давай сходим в театру, причешу свои патлы, я же буду, как агнец! И с баяном на шее, в телогреечке, Зая, я смотрюсь просто очень!.. и в засос, если хочешь. Обижаешь подругу, зубы скалить не буду, говорю простодушно, я нежна и послушна. Буду я, о, мой Заяц, танцевать до упаду в ритме буги и вуги, в ритме джага, ламбады. Я вернусь к тебе, Заяц! И с цепями на лапах, и с верёвкой на шее. Я НАЙДУ ТЕБЯ, ЗАЯЦ! НУ, ЗАЯЦ, ПОГОДИ!

 

Царица

А чёрные пряди лианой Упали на плечи, скорбя, И тело твоё бездыханно. Исида — царица моя. В песках чужеземного царства Стояла на троне, моля, Богов всех. Её государство, Египет — родная земля. Блистала умом и рассудком, Ещё красотой неземной. Её колесница, как будто, Сегодня промчит по Тверской. Змея ядовитая в кубке Свернулась клубком, в этот путь, Слегка улыбаясь, как шутке, Змею положила на грудь. Смогла ли ты быть покорённой? Могла ли рабынею стать? Смогла ли жить средь невольниц? Царицей ты шла умирать… И только душа неприступна, Смотрела она с высоты… Земля воссияла, как будто, Во славу её красоты!

 

A бьенто!

33

А лето промелькнув… а бьенто! На блесну даёт погожих дней… идиллий и мечтаний, в цветные сентябри я кисти окуну, не надо мне весны, не надо мне Италий… И растрепалась кисть… и стар тот пианист, но солнечно кружат, поют с листвою ноты, прекрасный листопад… смотрю я с эстакад… утратив жар и зной, и под вечерний звон, медовый аромат… осенний листопад… За беды и за грусть меня не обессудь, а сердце же твоё любовью отболеет, люблю я листопад, что осенью… и пусть стучит в моё окно, немного сожалеет… 2016.10.02.

 

Сказка про щуку и мутные воды…

Поплыла сегодня щука в глубину осенних вод и отрыла миллион, вот… и задумалася щука, как отметить этот день, чтобы скромно без затей… шаловливых бизнесменов не обидеть, на бизмены не вывешивая вес стопудовеньких монет, дать же надо всем мальчишкам, что военные с ружьишком, не ровён же час в безделье бунт затеют в день осенний… Егерь, он не бестолковый, да, и парень он бедовый, браконьеры динамитом тишь взрывают в малахиты. А других решила щука пригласить на фур-фуршет, пузырями ублажала танцевальный свой банкет, потом щука, поскандалив, всех поела карасей, в безнадёги, в беспределы проглотила малышей, кто же всё ж поверил щуке, запрягайте лошадей, и скачите в переулки, где же нет её сетей? В мелководных огородах собираются народы, все про меж себя шептали про зарплаты и невзгоды, все кивали на богатых карасей, дворцы и хаты… Как же всё же мутноваты наши воды до зарплаты… 2016.10.02.

 

Я смотрел на закат

Я смотрел на закат, я же думал о вечном, Лепестки отрывал у зелёного дня, Проскакал мой олень быстроногою серной, И по клавишам дней скоротечно звеня. Высекал он копытами светлые искры, И не думая, день улетал за черту, Словно миг, эта жизнь пролетела так быстро, Убежал мой олень на чужую версту. Я смотрел и ронял в угасающий призрак, И песчинками дня засыпал я беду, С чем же можно сравнить, когда солнце так низко, Вас целует в глаза… И у всех на виду… Отражается день безоглядно и дерзко, И живые зрачки расширяет закат, Чтобы миг тот услышать, печатно и резко Пролистать свою жизнь, словно критик, назад. Это — миг угасающий… Больно, печально… Отражается век на озёрную гладь, Чья-то жизнь исчезает за синею далью, И душа улетает в горящий закат.

Ссылки

[1] Оса́нна — торжественное молитвенное восклицание (краткая молитва), изначально являвшееся хвалебным возгласом. Моление о помощи (спаси!); уверенность в помощи (спасение!); междометие, выражающее радость о спасении (слава!). (Википедия)

[2] «Девушка из Нагасаки» — слова В. Высоцкого

[3] Мать зовёт тебя.

[4] Кто создан из камня, кто создан из глины, — А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело — измена, мне имя — Марина, Я — бренная пена морская… М. Цветаева

[5] Подражание Марине Цветаевой.

[6] Подражание Марине Цветаевой.

[7] Подражание Марине Цветаевой.

[8] Шуточные стихи про девушек, которых называют стервами.

[9] Записано со слов обрусевшей китаянки.

[10] Шуточные стихи про неверных мужей.

[11] Шуточные стихи про автомобильные пробки в мегаполисах. Переделка песни «Ленточка моя, финишная»

[12] от итальянского appassionare — возбуждать страсть.

[13] Шуточные стихи.

[14] Шуточные стихи.

[15] Посвящается поэтам и трейдерам.

[16] Террористи́ческие акты 11 сентября́ 2001 го́да  — серия четырёх координированных самоубийственных террористических актов, произошедших в Соединённых Штатах Америки. В результате атак погибло 2977 человек, ещё 24 пропали без вести. Были разрушены башни Всемирного торгового центра. (Википедия)

[17] ПОДРАЖАНИЕ МАРИИ ПУАРО

[17] (романс «Я ехала домой»)

[18] Подражание Марине Цветаевой.

[19] Посвящается поэтам и поэтессам великой страны Графомании. С уважением и любовью!

[20] Человек велик и всемогущ, но время идет независимо и своим чередом, даже если нас нет, перед временем каждая отдельная человеческая жизнь ничтожна…

[21] Па́мятник клавиату́ре  — первая в Екатеринбурге лэнд-арт скульптура, посвящённая компьютерной клавиатуре. Открыта 5 октября 2005 года Автор — Анатолий Вяткин.(Википедия)

[22] Посвящается малой родине автора, г. Железногорску Курской обл.

[23] Уничтожение российского Су-24 в Сирии  — инцидент, произошедший 24 ноября 2015 года. Фронтовой бомбардировщик Су-24МВКС Российской Федерации, входивший в российскую авиационную группу в Сирии, был сбит ракетой «воздух-воздух» с истребителяF-16C ВВС Турции в районе сирийско-турецкой границы на высоте около 6000 метров и упал на территории сирийской провинции Латакия в районе Байырбуджак. Экипаж бомбардировщика катапультировался: командир экипажа подполковник Олег Пешков погиб. (Википедия)

[24] Катастрофа A321 над Синайским полуостровом  — крупная авиационная катастрофа, произошедшая 31 октября 2015 года над центральной частью Синайского полуострова и ставшая одновременно крупнейшей катастрофой в истории Египта и самолётов семейства Airbus A320, а также самой массовой гибелью граждан России (224 человека) в авиакатастрофе за всю историю мировой авиации. (Википедия)

[25] Данная организация запрещена в России.

[26] Памяти генетиков, погибших в сталинских застенках.

[27] Записано со слов одной красивой женщины, которая не любила мужчин.

[28] Человеческая память — это 1000 терабайт информации, в такой объём оценивается весь интернет.

[29] Влади́мир Семёнович Высо́цкий  (25 января 1938, Москва — 25 июля 1980, Москва) — советский поэт, актёр и автор-исполнитель песен; автор прозаических произведений. Лауреат Государственной премии СССР. Владимир Высоцкий вошёл в историю как автор-исполнитель своих песен под русскую семиструнную гитару. (Википедия)

[30] Это не важно.

[31] Красивая речная долина.

[32] Шуточные стихи, как воспоминание о прекрасном мультсериале «Ну, погоди!»

[33] а бьенто! — до скорой встречи (французский)

Содержание