По вечерам, перед сном, мы обычно гуляли во дворе. Вот и сейчас мы собрались вместе и ждали Женьку.

Смотрим — Костя выполз из подъезда. И — к нам.

С тех пор как мы начали собирать деньги и Костя отказался принять участие, мы стали избегать его. Но он вечно лип к нам, хотя никто не собирался водиться с ним.

Мы отвернулись от Кости, а он рассердился и крикнул:

— Что вы, на самом деле! Честное слово, мне родители никогда денег не дают!

Никто не откликнулся. А я подумал, что, может быть, Костя на самом деле не врет?

Хотел поделиться этой мыслью с ребятами, вдруг витку — идет Геннадий Максимилианович, держит за руку Гришу и внимательно слушает его болтовню.

— Здравствуйте, — хором сказали мы Геннадию Максимилиановичу.

— Здравствуйте, здравствуйте, — ответил Геннадий Максимилианович, не глядя на нас.

— Здравствуйте, здравствуйте, — важно повторил Гриша.

Не задерживаясь, они прошли к Женькиному подъезду, и мы вдруг поняли, что не Геннадий Максимилианович ведет Гришу, а Гриша ведет Геннадия Максимилиановича. Неужели к Женьке?!

Я проследил за ними. Так и есть: Гриша остановил Геннадия Максимилиановича возле Женькиной квартиры и сказал:

— Здесь.

Геннадий Максимилианович нажал на кнопку звонка.

Потрясенный, я скатился с лестницы и, выбежав во двор, все рассказал ребятам.

— Вот ябеда! — воскликнул Сережка.

— Кто бы мог подумать… — растерянно сказал Васька, — чтобы Гриша…

— Воспитали на свою голову, — насмешливо сказал Костя, но никто не обратил на него внимания.

Не успели мы еще прийти в себя, смотрим — во двор выскакивает Женька.

— Катастрофа! — кричит. — Гриша привел к нам Геннадия Максимилиановича.

— Видели, — отвечаем хором. — А дальше, дальше-то что?

— Гриша показал на меня пальцем, — захлебываясь, рассказывал Женька, — и говорит: «Это он!» А Геннадий Максимилианович отвечает: «Узнаю, узнаю…» Потом говорит отцу: «Ваш сын еще не гулял? А погода сегодня прелесть — настоящий зимний день: снежно, морозно, словом, хорошо бы ему погулять…» Отец почуял что-то неладное и выставил меня за дверь. Даже одеться как следует не дал.

— А Гриша?

— Я хотел было выманить Гришу, а Геннадий Максимилианович говорит: «Не беспокойся, ему и с нами будет неплохо». Видали?

— Давно надо было выкинуть его из нашей компании, — хмуро сказал Васька. — Какой нашелся!

— На самом деле, пусть и близко не подходит.

— Доверяй после этого дошкольникам.

— Ничего, мы еще с ним рассчитаемся…

Над Гришиной головой сгущались тучи. Мне стало его жаль, и я тихо сказал:

— Он еще маленький, может, не нарочно?

— Внимание! Сейчас Федя заплачет, — ехидно сказал Сережка.

— Видно, Геннадий Максимилианович пришел за штрафом, — удрученно сказал Женька.

Я отозвал Сережку и Ваську в сторону и шепнул им:

— Зачем зря Женьку томить? Давайте расскажем ему, что собрали почти все деньги. А недостающие нам и на слово поверят…

Но мы ничего не успели сказать Женьке: во дворе появился Женькин отец. Он взял Женьку за руку и сказал:

— Пойдем-ка, сынок, выяснять некоторые подробности твоей биографии.

Он увел Женьку, и последнее, что мы услышали, было:

— Почему ты скрыл от меня…

Дверь подъезда захлопнулась и проглотила остальные слова. Да и без слов все было понятно: мы были сражены, так сказать, брошены на обе лопатки.

— Надо было сразу Женьке все рассказать! — воскликнул Васька. — И чего ты, Федя, мямлил?

— А все Гриша…

— Письмо! — вдруг вспомнил я. — Гриша видел, как мы его прятали!

Мы бросились к тайнику. Письма там не было.