Вперед, на Запад! —    Цену этих слов Мы поняли, когда в горячем пыле Мы штурмовали стены городов Ценой нечеловеческих усилий. Вперед, на Запад! —    Дерзкая мечта… Я знаю, нас никто не остановит. Целуют землю русскую уста, Отбитую ценой солдатской крови. Пускай мы не прошли и полпути, Пускай звезда уходит в ночь устало. Теперь на Запад будем мы идти, Вперед идти — во что бы то ни стало.

Я исходил немало горных троп Высокого и строгого Саяна. Шел по ущельям хмурым Абакана, Был постоянным спутником ветров. Мое ружье — железный верный друг. О, мне ли привыкать теперь к винтовке! Оно гремело — падали кедровки И фейерверк пера носился на ветру. Не раз обвалам каменным в ответ Оно зеленый воздух сотрясало, И падала тогда звезда устало, И зверь шарахался, теряя свет. А я и мой лохматый черный пес — Мы шли вперед развилкой троп над    бездной, Где темная струя руды железной Врезалась в накренившийся утес. Не сосчитать, как много торных троп Измерил я среди сырых ущелий. Не раз стрелку увесистые ели Даря приют, склонялись на сугроб. Но вот тропа. Не сразу понял я Ее опасные места, ее изгибы: Нет, не бросается она на глыбы Полночных скал, уступами звеня. И я… я, исходивший сотни троп, Я слово дал идти тропой сражений, Платя ценою крови и лишений За каждый шаг. Да, я на все готов. И если мне среди голубизны Хакасских дебрей вновь сверкнули    тропы, — Я не покину своего окопа. Нет, не сверну с крутой тропы войны. И, лишь достигнув в долгожданный миг Ее конца в седой ночи Европы, Я вновь приду к моим таежным тропам И выберу труднейшую из них.

Веет, веет и кружится, Словно сон лебедей, Вяжет белое кружево Над воронкой моей. Улетает и молнией Окрыляет, слепит… Может, милая вспомнила, Может, тоже не спит. Может, смотрит сквозь кружево На равнину полей, Где летает и кружится Белый сон лебедей.

Пришел и рухнул, словно камень, Без сновидений и без слов, Пока багряными лучами Не вспыхнули зубцы лесов, Покамест новая тревога Не прогремела надо мной. Дорога, дымная дорога, — Из боя в бой, из боя в бой…

Есть в русском офицере обаянье. Увидишься — и ты готов за ним На самое большое испытанье Идти сквозь бурю, сквозь огонь и дым. Он как отец, — и нет для нас дороже Людей на этом боевом пути.. Он потому нам дорог, что он может, Ведя на смерть, от смерти увести.

Над лесом взмыла красная ракета, И дрогнуло седое море мглы. Приблизили багровый час рассвета Орудий вороненые стволы. От грохота раскалывались тучи, То опускаясь, то вздымаясь вверх, Через Неву летел огонь гремучий — И за Невою черной смертью мерк. И так всю ночь, не ведая покоя, Мы не гасили грозного огня. И так всю ночь за русскою Невою Земля горела, плавилась броня. И так всю ночь гремели батареи, Ломая доты за рекой во рву, — Чтоб без потерь, стремительней, дружнее, Пехота перешла через Неву. Чтобы скорее в схватке рукопашной Очистить дорогие берега, Чтоб, растопив навеки день вчерашний, Встал новый день над трупами врага.

Хотя бы минуту на роздых За окаянных три дня. Но снова уносится в воздух: — Дайте огонь на меня! И снова взлетают с землею Разорванные тела. Метится пламенем боя Насквозь прожженная мгла. И в этих метельных звездах Твердое, как броня, Режет прогоркший воздух: — Дайте огонь на меня! И рухнули наземь звезды, И парень, гранату подняв, С кровью выхаркнул в воздух: — Огонь, огонь на меня!..

Метет, метет… И нет конца метели, Конца тяжелым, белым хлопьям нет. Метет, метет… И заметает след К моей солдатской полумерзлой щели. Метет, метет… И не увидишь света И не увидишь друга в двух шагах. Вот через этот безответный мрак Я двинусь в путь, лишь тьму прорвет ракета.

Когда-нибудь, уйдя в ночное С гривастым табуном коней, Я вспомню время боевое Бездомной юности моей. Вот так же рдели ночь за ночью, Кочуя с берегов Невы, Костры привалов, словно очи В ночи блуждающей совы. Я вспомню миг, когда впервые, Как миру светлые дары, Летучим роем золотые За Нарву перешли костры. И мы тогда сказали: слава Неугасима на века. Я вспомню эти дни по праву С суровостью сибиряка.

Еще утрами черный дым клубится Над развороченным твоим жильем. И падает обугленная птица, Настигнутая бешеным огнем. Еще ночами белыми нам снятся, Как вестники потерянной любви, Живые горы голубых акаций И в них восторженные соловьи. Еще война. Но мы упрямо верим, Что будет день, — мы выпьем боль до дна. Широкий мир нам вновь раскроет двери С рассветом новым встанет тишина. Последний враг. Последний меткий    выстрел. И первый проблеск утра, как стекло. Мой милый друг, а все-таки как быстро, Как быстро наше время протекло!.. В воспоминаньях мы тужить не будем, Зачем туманить грустью ясность дней? Свой добрый век мы прожили как люди — И для людей.