Что, казалось бы, может быть общего между «гормоном радости» и каннибализмом?

То, что низкий уровень серотонина коррелирует с повышенной агрессией проверено уже многократно. Сначала корреляция была отмечена у животных. Наблюдения Мелмана (Mehlman et al., 1994) за макаками-резус показали, что импульсивность и агрессивность связаны, в том числе, с низким уровнем серотонина у этого вида. Согласно работам Т. Бахура у крыс с повышенной агрессивностью отмечается более низкий уровень общего содержания в мозгу серотонина. В других исследованиях у мышей, отличающихся особой агрессивностью, было обнаружено низкое содержание серотонина в переднем мозге. У забитых жизнью особей, находящихся внизу иерархической пирамиды, агрессивность повышена и только ждет случая проявиться. Это хорошо известно этологам. Теперь получены данные не только по высшим млекопитающим, но даже для пауков и скорпионов: уровень серотонина был значительно ниже у подчиненных особей по сравнению с доминантами (F. Punzo). В процессе доместикации животных эмпирически всегда отбирались особи с более низкой агрессивностью. Теперь доказано, что у таких животных повышено содержание серотонина:

Так, являющаяся основой доместикационного поведения, селекция на низкую агрессивность животного связана со значительным изменением метаболизма и повышением в мозге уровня серотонина — ингибитора ряда видов агрессивного поведения. Чрезвычайно важно, что сходные изменения в уровне и метаболизме серотонина были обнаружены при селекции на низкую агрессивность таких далеких видов, как крысы-пасюки и серебристо-черные лисицы. Это дало основание для заключения, что обнаруженные изменения в уровне и метаболизме серотонина в мозге доместицируемых животных являются существенным элементом превращения дикого, агрессивного животного в одомашненное и, соответственно, является одним из механизмов, лежащих в основе доместикации животных.

Получив такие данные о животных, ученые заинтересовались аналогичной связью и у людей:

И.М. Кветной указывает, что у больных депрессиями, покончивших жизнь самоубийством, содержание серотонина в мозге было значительно ниже, чем у людей, умерших при других обстоятельствах. Зависимость между склонностью к деструкции и уровнем серотонина подтверждают и экспериментальные исследования животных…

Таким образом, концентрация серотонина в ткани мозга человека оказывает определенное влияние на деструктивную деятельность.

О связи агрессии с пониженным уровнем серотонина уже достаточно писалось выше. Но это депрессия и агрессия, а как обстоит дело с каннибализмом? Биохимическая связь плохого питания и возникновения каннибализма у животных прослеживается часто. Например, к каннибализму приводит недостаток витаминов в рационе питания хомячков: «За свою жизнь самка имеет до 19 родов. При этом ее организм переносит большие физиологические нагрузки, поэтому она должна получать молоко и дополнительную пищу, богатую витаминами. Их недостаток может стать причиной каннибализма. Самки, поедающие своих детенышей, непригодны для разведения и племенной работы». Были также исследования, показывающие аналогичную связь непосредственно для серотонина. Работы показывающие связь каннибализма и низкого уровня серотонина, проводились, например, по очень важному для животноводства поводу — предотвращению каннибализма у куриц. Тот, кто не жил в деревне и не наблюдал за курицами, возможно даже не представляет, что такое «расклев». Расклев (каннибализм) существует у многих птиц, но если аналогичная проблема, скажем, у фазанов, волнует только небольшой круг разводящих их людей, то курицы — один из основных продуктов питания. Тема куриного каннибализма очень серьезная, научные работы пишутся, диссертации защищаются, на птицефермах эмпирический опыт — чтобы предотвратить каннибализм, у цыплят проводится очень болезненная операция — отрезается часть клюва (дебикирование). Причины расклева до конца не понятны, известно только, что можно значительно снизить риск каннибализма, например, введением в комбикорма поваренной соли. Недавно ученым удалось проследить обратную корреляцию возникновения расклева с уровнем серотонина. Научный «Журнал домашней птицы» в 2001 году напечатал статью с данными этих исследований: «Эффект генетического отбора для производительности и долгожительства по концентрации в крови серотонина и др.». Работа Хенга Чена и соавторов была вызвана к жизни актуальностью проблемы, поскольку «каннибализм и агрессия — главные проблемы поведения, которые вызывают страдание и смерть птиц и уменьшают доход производителей домашней птицы». Но только в 2008 году авторы попытались зайти с другой стороны и проследить зависимость агрессивности куриц непосредственно от инъекций антагониста серотониновых рецепторов: «(5-HT) серотонин регулирует агрессивное поведение, связывая с его рецепторы типа 5-HT1A и 1B у людей и грызунов. Мы исследовали наследственные компоненты 5-HT регулирования агрессивности в цыплятах», — пишут авторы исследования. 5-НТ1 — это рецепторы серотонина в головном мозге. Результаты исследования подтвердили ожидаемое: при инъекциях агрессивность и расклев возрастали у всех групп за единственным исключением — у группы изначально агрессивных куриц склонность к каннибализму уже не увеличивалась. Зато те курицы, которые отличался ранее «добрым нравом», становились потенциальными каннибалами.

Ну курицы курицами, а как насчет людей? Чем был вызван достаточно широко распространенный каннибализм? И, кстати, какие части тела являлись наибольшим деликатесом? В случае, например, асматов их название — «охотники за головами» — как раз и произошло из за предпочитаемой ими диеты.

Например, у охотников за головами асматов поход за головами служит прелюдией ритуалу инициации — рождения заново, а кровью из отрезанной головы вымазывают посвящаемого, совсем как кровью из надрезанного пениса у австралийских аборигенов. Голова — это явно символическая плацента. Ее поджаривают, в основании вырезают дыру, через которую вынимают мозг и затем поедают его, что отражает оральный садизм инфантицидного стиля воспитания.

Почему каннибалы часто едят именно мозг? Может им просто не хватает каких-нибудь находящихся там веществ? Точно также, как иногда детям и беременным не хватает кальция и они начинают есть мел. Может дело вовсе не в символической плаценте, как полагает Ллойд де Моз, а в простой биохимии? Обратимся за примером к цивилизации ацтеков. Ученые давно пытались выяснить, на чем основывалась эта каннибальская цивилизация, ежегодно приносившая 20000 человек только в жертву Тлалоку — богу дождя, грома и властелину съедобных растений. Боги ацтеков требовали человеческих жертвоприношений ежедневно — иначе миру грозила бы гибель, — а богов у них было множество. Чтобы добыть нужное количество жертв, ацтеки совершали набеги на соседние племена; это называлось священной «войной Цветов». Ацтекские войны устраивались с единственной целью — для захвата пленных. Эти войны были до предела ритуализированы — два императора заранее договаривались о сроках начала военной кампании для того, чтобы добыть в бою больше пленных — так называемых «возлюбленных Сыновей», которых затем приносили в жертву богам. Это сильно напоминает христианскую жертву: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мк. 9:7) — видимо, доктор Карл Меннингер был в чем-то прав: «этот обычай — не что иное, как примитивный, биологически обусловленный способ проявления любви». Многих захваченных пленников предварительно откармливали, посадив для этого в деревянные клетки, а затем уже использовали «по назначению». Ацтеки считали, что боги питаются людскими органами. И если жертвоприношения сокращаются, то наступает голод. Характерно, что эти жертвоприношения сопровождались каннибализмом. Солнце, являющееся покровителем воинов, также «требовало» себе в пищу человеческие сердца и кровь. На вершинах сакральных пирамид перед статуями верховных богов четверо жрецов держали за руки и за ноги жертву, в то время как пятый разрывал ее грудь и вырывал еще бьющееся сердце «возлюбленного Сына» (опять же вспомним католическую молитву: «Отец Небесный, жертвую Тебе Пресвятое Сердце Иисуса, Твоего премного возлюбленного Сына). Также, как и в христианстве, жертва должна была быть «без порока» (не должна была иметь каких-либо физических недостатков). При одних обрядах в жертву приносили избранника — «возлюбленного Сына», которому выпала честь воплощать собою божество, при других убивали множество пленников. Конечности и другие части тела готовились в пищу как знатным и богатым последователям религии ацтеков, так и народу — с высоты знаменитых пирамид по специальным желобам вниз, на площадь, скатывались трупы людей с вырванными сердцами. Благочестивые горожане разрывали их на кусочки и поедали. Так ацтеки освящали свои пирамиды, воздавая дань богам. В один из таких культовых праздников в течение четырех дней было съедено более 80 тысяч людей (если, конечно, верить таким цифрам: ведь хронисты-христиане были заинтересованы преувеличивать — для оправдания своей жестокости и геноцида индейцев). Характерно, что боги ацтеков не особенно персонифицированы — это не личностный бог христиан, а могущественные силы, не понятные самим ацтекам, но требующие убийств и жертв. Храмовая скульптура ацтеков, отличавшаяся великолепием, естественно, была уничтожена и разграблена христианами, но, например, сохранилось изваяние высотой два с половиной метра, изображающее богиню земли и смерти Коатликуэ, чья форма лишь отдаленно напоминает человеческую фигуру: «Ни лица, ни головы вообще нет: перед зрителем не личность, а сила — рождающая и убивающая. Вся статуя состоит из символов рождения и смерти: початков кукурузы, бобов какао, когтей и клыков ягуара, человеческих ладоней и черепов. Черепа и кости — символы смерти — частые мотивы в этом искусстве».

Можно ли принять упрощенные объяснения ацтекского каннибализма нехваткой пищи или перенаселенностью? Давно стало ясно, что следует повнимательнее присмотреться к рациону питания каннибалов. Главным культурным растение ацтеков была кукуруза. Кукуруза, по их мнению, проросла из тела погребенной девушки (отметьте архетипичное сходство с темой евхаристической мельницы). Харнер (1977) утверждал, что широко распространенный у ацтеков каннибализм происходил из-за недостатка в необходимых ресурсах протеина. Ортиз (1978) возражал, что людоедство среди ацтеков служило формой благодарения для обильного урожая. Он выдвинул эту версию, демонстрируя совпадение ежегодного цикла жертв с урожаем кукурузы, а не вероятными временами голода. Но позже несколько ученых из института физиологии и питания в Палермо высказали нетрадиционную догадку. Эта теория упоминается в хрестоматийном материале по антропологии:

Интересные предположения о влиянии маисового рациона питания на социальную жизнь общества высказали Ла Гвардия и Эрнандес. Они пишут о том, что зерна маиса чрезвычайно богаты триптофаном, что может приводить к дефициту серотонина — важнейшего нейромедиатора. Дефицит серотонина проявляется в повышенной агрессивности и склонности к религиозному фанатизму. По мнению исследователей, чрезвычайная кровожадность ацтеков, бытование традиций каннибализма могут быть объяснены тягой к употреблению продукта с максимально высоким содержанием серотонина. Приходят на память данные Тима Вайта, убедительно доказавшего бытование традиций каннибализма среди племен земледельцев анасази на территории некоторых южных штатов США.

При всей фантастичности представленной гипотезы, важным представляется идея о том, что специфика питания (состав рациона, режим) может оказывать действие на особенности физиологии и психики человека без его сознательного в этом участия.

Обратите внимание на фразу в вышеприведенной цитате: «зерна маиса чрезвычайно богаты триптофаном». Это, конечно, не так. Зерна маиса чрезвычайно БЕДНЫ триптофаном. А ведь по этим материалам студенты учатся. Остается слабая надежда, что это просто опечатка.

Американский ученый Л. Морган в своем классическом труде «Древнее общество» так высказался о значении маиса для индейских племен: «Маис ввиду его пригодности к употреблению, как в зеленом, так и в зрелом состоянии, его высокой урожайности и питательности, оказался более богатым даром природы, содействовавшим начальному прогрессу человечества, чем все другие хлебные злаки, вместе взятые». Полагаю, под «начальным прогрессом человечества» имелся в виду все же не каннибализм, так что последователи Поршнева и Диденко могут не спешить записывать Моргана в свои ряды.

Консерваторами теория итальянских профессоров принимается из за своей необычности очень осторожно, с оговорками, как выше: «При всей фантастичности представленной гипотезы…». Хотя можно было бы отметить, что эмпирическое замечание Марины Цветаевой: «Шоколадом лечить печаль…» вполне применимо к ацтекам — это объясняет сакральность какао в их культуре. Шоколад, богатый триптофаном — предшественником серотонина в гормональной метаболической цепочке — давал возможность повысить содержание «гормона радости», которого ацтекам так не хватало на кукурузной диете. В свете теории итальянцев это выглядит так: не будь какао — вероятно 20000 тысячами жертв в год не обошлось бы. Показательно, кстати, что приготовленный из какао «чоколатль», повышающий серотонин, был мистическим напитком ацтекской знати. Сравните с предписанием христианским монахам есть только белый хлеб. В обоих случаях, чем хуже работает мозг у «широких народных масс», тем власти лучше. Сами ацтекские жрецы, отправляясь в «трип», пили шоколад — они, не зная того, заботились о балансе серотонина. Отец ЛСД Хофманн, лично экспериментируя с псилоцибином, предворял прием 20 г. наркотика «горячим шоколадом для поднятия настроения». Он основывался именно на том, что «Старые хроники описывали, как Ацтеки пили чоколатль перед тем, как съесть теонанакатль». Впрочем ни Хофманн, ни ацтекские жрецы, не знали механизма действия шоколада, который, полагаю, лежал в нивелировании антагонистического к серотонину действия наркотика и тем самым уменьшал вероятность «bad trip». Иначе можно не «словить кайф», а попасть в ситуацию, описанную у того же Хофманна — опыт «bad trip» доктора медицинских наук Вернера А. Штолля: «Я снова и снова пытался увидеть светлые и радостные образы. Но бесполезно — всплывали только темные голубые и зеленые мотивы. Мне очень захотелось увидеть яркий огонь, как в первом эксперименте. И я действительно его увидел; однако, это были жертвенные огни на мрачной зубчатой стене крепости…» Странно, что о шоколаде забыли и Харнер, и Ортиз, и итальянские профессоры — все они искали только корреляции каннибализма и урожая кукурузы, а можно было бы попробовать также провести исследования связи увеличения каннибализма и не урожая какао. Хотя, возможно, корреляция и оказалось бы слабой: какао все-таки напиток только жрецов, а не народа.

Итальянские исследователи шли к своей теории довольно долго. Изучение в 1982 году агрессивного поведение крыс-убийц дало выводы о провоцировании оного нехваткой в питании триптофана. В 1992 году Ernandes и Giammanco составляют диету ацтеков, а в 1996 проводят новые исследования. В этой работе ученые уже не концентрируются только на ацтеках и людоедстве, а рассматривают связь нехватки серотонина и тенденции к агрессивности и религиозному фанатизму в разных странах. Сходные данные присутствуют и в публикациях других ученых. Mandell в 1980 году замечает корреляцию между «мистическими чувствами» и нехваткой серотонина. Rapoport в 1989 году отмечает, что одно из навязчивых состояний — обсессивно-компульсивный невроз (obsessive-compulsive disorder), имеющий сходство с религиозным фанатизмом, связан с нарушение передачи серотонина и т. д.

В 2002 году к авторам присоединяются еще трое ученых — R. Cedrini, M. Giammanco и A. Milazzo — и на свет появляется подробное исследование «Каннибализм ацтеков и потребление кукурузы: связь с дефицитом серотонина».

Исследования этой группы профессоров не остались незамеченными итальянской прессой:

По поводу соответствующих исследований мы считаем, что раз низкий уровень триптофана в пище, повседневно потребляемой населением может являться фактором риска по отношению к насилию или нетерпимости, было бы интересно проследить связь привычного питания населения и религиозного фанатизма в истории и найти возможные положительные корреляции.

Итальянские журналисты, видимо, не читали прошлую работу исследователей, где такая связь четко прослеживалась. Впрочем, американские издатели книги «Ацтекское людоедство и потребление кукурузы: связь с дефицитом серотонина» об этом же писали в предисловии к новой работе итальянских ученых:

Исследователи показали, что потребление кукурузы могло вызвать дефицит серотонина в мозге, который, в свою очередь, мог вызвать такие нейроповеденческие последствия, как тенденция к агрессивному поведению или религиозному идеологическому фанатизму. Авторы доказывают, что кукурузная диета может вызвать дефицит серотонина и что это может объяснить людоедство и другие особенности ацтекской культуры. Выводы, сделанные авторами совпадают как с прошлыми, так и с недавними свидетельствами людоедства среди Анасази — людей, в питании которых преобладала кукуруза. При более широком рассмотрении, полученные ими данные указывают на вероятную пищевую причину агрессивного или фанатического поведения в поселениях, сильно зависящих от пищевых продуктов, которые могут понизить содержание серотонина в мозге.

С тех пор, как Бернард Р. Ортиз де Монтеллано доказал в 1978 году, что ежегодный цикл жертвоприношений у ацтеков совпадал с урожаем кукурузы, а не с временами голода, чем поставил под сомнение протеиновую теорию Харнера и сделал из этого вывод, что людоедство среди ацтеков было формой благодарения за обильный урожай, такая теория считалась вроде как общепринятой. Итальянские исследователи подтвердили, что людоедство среди ацтеков, действительно, происходило главным образом в течение тех месяцев, когда был большой урожай кукурузы. Но оказалось, что полученные данные можно интерпретировать совсем другим образом. Последняя их работа, в отличии от более ранних, не замеченной уже не осталась. В 2004 году в обзоре «Каннибализм и человеческая природа. От каменного века до века информационного» Дорис Битлер, описывая ацтекский каннибализм, обращается к наработкам итальянских профессоров:

Интригующий ответ на это наблюдение предлагался Ernandes, Cedrini, Giammanco, La Guardia и Milazzo (2002), которые предположили, что ацтекское людоедство, возможно, было непосредственно связано с высоким уровнем потребления кукурузы, который приводил к дисбалансу важного медиатора серотонина ….

Добавление человеческой плоти к кукурузной диете, возможно, фактически служило смягчению дисбаланса серотонина. По мнению Харнера, у ацтеков диетическое людоедство было, по существу, замаскировано как религиозная церемония и жертва. Ortiz (1978), напротив, возражал, что религиозные аспекты еды и такое «причащение» жертвами могли сами по себе служить достаточной причиной успешного развития цивилизации, в основе которой лежали жертвоприношения и антропофагия, и которая организовывала войны только для того, чтобы завоевать пленников для последующего принесения в жертву и поедания. Конечно, приписывание единственной мотивации ко всей цивилизации излишне упрощено. Весьма вероятно, что религия и пища были переплетены в неразрывной связи как мотивации для поимки и поедания врагов.

Ритуальное применение галлюциногенов известно именно со времен ацтеков (ассирийцы использовали спорынью только как оружие, а применение той же спорыньи в элевсинских мистериях, хоть и убедительная, но все же пока еще только теория), которые использовали псилоцибин и мескалин при религиозных обрядах. Пониженный уровень серотонина плюс галлюциногенное восприятие — это именно то, что испытывали средневековые христиане, отравленные спорыньей. Только христианам вся услуга подавалась «в одном флаконе». Одна рожь заменила кукурузу с грибами (или кактусами, или мексиканским вьюнком ололиукуи (ololuiqui), почитаемым индейцами божеством, семена которого содержат непосредственно алкалоиды спорыньи (Lysergic Acid Amides, LSA). «Кроме сходства психологических эффектов, вызванных галлюциногенами, мы обнаруживаем у многих обществ сходства в системах верований. Например, вера в оживших духов галлюциногенных растений встречается во всех описаниях»20. Стоит ли удивляться такой настолько «странной» схожести религиозных обрядов, что христиане приняли богослужения ацтеков, как пародию на собственную евхаристию и прочие «таинства». За что ацтеки и были уничтожены. Святая инквизиция не могла согласиться ни с подобной «евхаристией» из кукурузных лепешек с кровью, ни с употреблением галлюциногенных «сатанинских растений». Испанские конкистадоры и христианское духовенство считали пейотль и другие галлюциногенные наркотики орудием сатаны. Кактусу сразу же было дано испанское название «riaz diabolika» (корень дьявола). Характерно, что в инструкции 1760 года среди вопросов к новообращаемым христианам был такой: «Занимались ли Вы когда-либо каннибализмом или употребляли пейот?»

Но как бы жестоко подобные древние практики не искоренялось (а этим практикам по крайней мере тысячелетия — францисканский монах Бернардино де Саагун в 1560 делает записи в своем «Флорентийском кодексе» об использовании ацтеками галлюциногенных грибов и пейота. Он считает, что пейот уже использовался в 3-м столетии до н. э.), но победить пейот и теонанакатль и искоренить эти традиции христиане не смогли. Испанский монах так описывал действие гриба теонанакатль (Psylocybe mexicana): «опьянение было намного сильнее и отвратнее, чем если б они выпили множество крепкого вина; многие прерывали свои жизни, другие выкрикивали странные речи, которые свидетельствовали о том, что несчастных захватил сам дьявол». То что родной брат такого «дьявола» — грибок спорынья — точно также действовал на родине монаха, последнему в голову, конечно, не приходило. Испанский врач Франциск Эрнандес, упоминавший в 1651 году о потреблении ацтеками ололиукуи (Ipomoea violacea и Turbina corymbosa) и сравнивающий этот вьюнок с белладонной, писал: «Когда их жрецы хотели вступить в общение с богами и получить от них послание, они ели это растение, чтобы вызвать у себя бред. Перед ними появлялись тысячи видений и дьявольских галлюцинаций». Врач, также будучи в христианских шорах, не видел в своем описании идентичности происходящему в Европе — ведь в ололиукуи (коашиуитль или змей-трава) содержатся те самые алкалоиды спорыньи, что ввергли Европу в перманентное средневековое безумие. Только там не жрецы «получали послания» от богов (иногда), а весь народ (постоянно). В хронике семнадцатого века, написанной Доном Хасинто де ля Серна, описывается, как жрец «раздал грибы, чтобы они их ели, и после такого Причастия … все они лишились рассудка, и стыдно было видеть это». Опять же, Дон Хасинто забыл о пляске св. Витта и европейских «конвульсионерах».

Многие индейцы встретили свою смерть на виселице или на костре из-за того, что употребляли эти растения и грибы. Стандартная христианская процедура наказания за прием гриба теонанакатль (teonanactl, «плоть бога») — выкалывание глаз после трех дней пыток — оказалась бессильной. Даже у немногих выживших потомков ацтеков и майя пристрастие к галлюциногенам христиане выбить не смогли и …сдались — были вынуждены пойти на компромисс и в начале 20 века построить в Оклахоме национальную церковь пейоты (или правильно называть Церковь св. Пейота?), где богослужения с христианскими песнопениями сопровождались приемом кактуса пейота (мескалин) и священного гриба теонанакатль, (псилоцин и псилоцибин). Христианам пришлось объединить свое «тело бога» с ацтекским «телом бога» — галлюциногенным грибом. Индейцы, которые были не в силах оказывать физическое сопротивление конкисте, по-своему переиначили христианство и сегодня современные уичоли, ассимилировавшие христианские образы, теперь духом пейота считают не кого-нибудь, а… Франциска Ассизского (того самого сумасшедшего, любителя проповедовать птичкам — он хорошо вписался в галлюциногенный образ). По этой причине изображения святого пользуются необычайной популярностью, а гимны Франциска Ассизского считаются важными заклинаниями. Церковь Коренных Американцев (The Native American Church) сплотила несколько десятков индейских племен. Главным ритуалом этой церкви стала вариация раннехристианского Праздника Любви, во время которого кусочки пейотля используются вместо сакраментального хлеба и вина для причастия. Индейцы относятся к пейотлю как к ценнейшему дару Бога и сравнивают его действие с действием Божьего Духа. Пейотист принимает таинство-пейот так же, как белый христианин приобщается таинству-вину и таинству-хлебу, и делает он это, чтобы получить силу апа (Хана) — эквивалент новозаветного Святого Духа. Кредо Церкви: «Белый человек говорит об Иисусе. А мы говорим с Иисусом». С запретом с начала 60-х годов в большинстве штатов США хранения и употребления пейоты, такую христианскую деятельность пришлось подсвернуть. Теперь даже содержание этого кактуса в коллекциях кактусоводов преследуется в уголовном порядке. Но и на сегодняшний день индейцы не сдаются и судятся за право кормить детей пейотом, считая, что власти нарушают гарантированную каждому свободу вероисповедования. Кровавые человеческие ацтекские жертвоприношения тоже редуцировались и, хотя и поныне во многих селениях в период сбора урожая или в сезон дождей проливают кровь, но, во избежание проблем с властями ограничиваются петухами. В целом же, христианство, как обычно, прекрасно вписалось в психотип бывших каннибалов — набожность мексиканцев, передвигающихся по церкви только на коленях, давно стала притчей во языцех. И если бы Дон Хуан Кастанеды, пренебрежительно отзывающийся о христианстве и Деве Гваделупской*, существовал в действительности, то мачо его давно бы завалили…

Немного спекулятивных домыслов

«Разум можно съесть!» — лозунг прошлых десятилетий

Как в свете вышеизложенной серотониновой теории оценивать описанное выше людоедство в средневековой Европе? Описывая симптомы эрготизма, доктор Шаретт писал: «Ненасытный голод в этих случаях почти постоянный симптом». Это понятно — спорынья понижает уровень серотонина, который и так был низкий из-за плохого питания. А серотонин не только «гормон радости», но и нейрорегулятор чувства голода. Плюс это накладывается на то, что люди тогда голодали и без всякого эрготизма (хотя связь с эрготизмом есть и в этом случае — непросто сеять, исполняя па в пляске св. Витта, трудно сеять, если «огневица» сжигает изнутри, а руки и ноги уже отвалились, нет смысла сеять, если в религиозно-галлюциногенном экстазе ждешь апокалипсиса и т. д.). Вспомним также тот факт, который так не любят признавать романтики и гуманитарии, но факт уже многократно доказанный — люди прирожденные каннибалы и несут в себе инстинкт каннибализма. «Если людоедство — свойство нашего с вами вида, то понятно, что только жестокое подавление этого инстинкта сдерживает его реализацию» — писал профессор Дольник. А если такого подавления нет? Если люди в таком состоянии, что моральные запреты не действуют (а с учетом галлюциногенного отравления вообще не осознаются)? Есть ли что-то странное в массовом средневековом людоедстве в Европе? Нет, подавленный инстинкт рвется наружу. Сложно только сделать правильный вывод — это христианство спровоцировало каннибализм своим догматом пресуществления и призывами есть «плоть сына человеческого» или само появление такого догмат было вызвано необходимостью перенаправить уже существовавшее в Европе массовое людоедство на поедание безобидного «Хлеба-Тела»? Ведь настоящий христианин должен искренне верить, согласно действующим догматам православия и католицизма, что причащается не вином и хлебом, а кровью и мясом, (псевдо)реализуя таким образом каннибальские инстинкты. Но если закон о запрещении «поедания ведьм» не смог остановить каннибализм, то могли ли это сделать облатки? Судя по последовавшему описанному во множестве хроник людоедству в Европе и во время Первого Крестового Похода, поедание «Тела Христа» панацеей тоже не явилось.

Уйдем теперь немного в сторону от христианства, или точнее в глубину веков, к вопросу, так волновавшего Теренса Маккенну — что же именно, способствующее возникновению разума, ели наши обезьяноподобные предки. О том, что таким фактором была именно еда, задумывался не только именитый этноботаник. Нетрадиционный ответ на такой вопрос был представлен немецким (псевдо)ученым Оскаром Киссом Маэртом еще в 1971 году в книге «Начало было концом» (Am Anfang war das Ende). Эволюция человека по Маэрту началась благодаря каннибализму. Основываясь на доказанном факте, что каннибализм был распространен во всех частях мира, Маэрт предложил искать истоки этого каннибализма среди обезьян — предков человека, которые, якобы, поедали мозг своих жертв, что делают некоторые охотники и сегодня. Маэрт считал, что мозг человека ценился из-за того, что усиливал сексуальную потенцию, причем эта тяга остается на всю жизнь и передается по наследству, а вместе с тем оказалось, что поедание мозгов положительно влияет также и на умственные способности По Маэрту, такая специфическая диета увеличила размер мозга, сексуальную активность и психические возможности обезьян, хотя часто сопровождалась безумием. При этом чрезмерный рост мозга, вызванный каннибализмом, приводил к его неустойчивой работе, что проявлялось в недостаточности логики, галлюцинациях, ненадежности суждений и боязни размышлений. Таким образом, мысль о том, что человеческая история в немалой степени зависит от того, что этот человек ест, порой принимает совершенно, казалось бы, неожиданные формы.

Книге Маэрта, хотя совершенно неизвестной в России в отличии от подобной работы профессора Б.Ф. Поршнева, на западе повезло больше. В 1973 году она была переведена на английский (The Beginning Was the End) и стала достаточно хорошо известна, в основном, благодаря модной тогда группе «Дево» (The De-Evolution Band), участники которой еще раньше прониклись идеями Маэрта и именно на этом выстроили кредо группы. На их концертах книга даже раздавалась бесплатно. Лозунг Маэрта «Разум можно съесть!» («Intelligence can be eaten!») стал очень популярен. Обратной стороной такой популяризации, естественно, явилась профанация идеи, и книга стала считаться псевдонаучным вымыслом. Отнюдь не утверждая, что она таковым в действительности не является, попробуем все же поискать рациональное зерно. Не в самой книге (вряд ли его можно там найти), а в истоках ее появления. На чем именно основывались утверждения как Поршнева, так и Маэрта? Только ли на больном воображении?

Первый их общий постулат — распространенность каннибализма в доисторические времена — сомнений не вызывает. Не найдено не одной стоянки древнего человека, где бы не было разделанных для вынимания мозга костей — в том числе и человеческих. За последнее время таких археологических находок добавилось очень много — в Испании (нагорье Сьерра Атапуэрка — eudald carbonell), Франции (П. Вилла), Англии (dr. mark horton) и в России— (грот Еленева — Тернер, на Валдае и в Прикарпатье — Русанова) и т. д. Считается, что наши прямые предки — кроманьонцы, придя в Европу, решили проблему уже живших там неандертальцев быстро — их попросту съели. Пока это еще гипотеза, но разделанные кости неандертальцев были обнаружены, например, командой испанских ученых во главе с Антонио Росасом из Национального музея естествознания в Мадриде. На костях, найденных в подземных пещерах Эль-Сидрон, имеются надрезы, сделанные острыми предметами — явное свидетельство того, что и 43 тысячи лет тому назад практиковался каннибализм. «Когда-то сюда пришли парни, которым нужен был головной мозг из черепов разумных существ и костный — из их костей». — говорит Росас, показывая извлеченные фрагменты черепа и длинной кости руки — оба с изломанными краями. Ученые допускают, что этот каннибализм мог иметь какое-то символическое значение. Но окончательно установить, кто были эти каннибалы: сами собратья-неандертальцы или их соседи Homo sapiens, пока не представляется возможным.

Людей продолжали поедать и в последующие тысячелетия, о чем свидетельствуют анализы, проведенные недавно группой Ричарда Марлара и доказывающие присутствие человеческого миоглобина в кухонных горшках, найденных на территории нынешнего юго-западного Колорадо. Марлар обнаружил гемоглобин людей также и в человеческих копролитах — окаменелых испражнениях. Более убедительного доказательства существовавшей практики каннибализма найти было бы трудно. Стоит добавить, что Маэрту в то время также вряд ли были известны такие доказательства, как связь каннибализма и болезни «куру» на Папуа Новая Гвинея — вирусолог Гайдузек (d. carleton gajdusek) получит Нобелевскую премию за вскрытие такой связи лишь в 1976 году — через пять лет после выхода книги Маэрта. Прекратить эпидемию куру оказалось очень просто — власти Папуа Новая Гвинея строго запретили населению есть мозг умерших родственников. Болезни не стало. Недавние же исследования Саймона Мида и Джона Коллинджа из Центра изучения прионовых инфекций лондонского university college показали, что большинство людей обладают защитным геном MV, позволяющим не заразиться прионовыми инфекциями (куру) при поедании мозга. От куру умирали только те, кто такой защитой не располагал. «Комбинация mv доминирует у исследованных популяций во всем мире», — утверждает Мид. Так как ареал распространения таких генов покрывает четыре материка, ученые заключили, что это может быть своеобразным последствием естественного отбора при каннибализме.

Тезис Маэрта о том, что «поедание мозгов положительно влияет на умственные способности», тоже, по крайней мере, не случаен. Станислав Лем в «Summa technologiae», отмечая, что «сейчас каннибализм признают иногда творческим фактором антропогенеза» (отметьте: книга Лема вышла в 1967 году, до работ Маэрта и Поршнева, а Лем ссылается на уже существующие взгляды), объяснял такие теории так: «Итак, «изобретение каннибализма» явилось ускорителем умственного прогресса, поскольку из-за внутривидовой борьбы выживали только особи с наиболее сообразительным умом». Но Маэрт вкладывал другой, куда более биохимический смысл в свое выражение «Разум можно съесть!» Выражение это могло иметь смысл совершенно буквальный — ведь автор должен был знать о нашумевших тогда (и совершенно забытых сейчас) странных опытах с планариями. Эти эксперименты Джеймса Макконнелла (McConnel, 1962) из Мичиганского университета с червями-планариями стали примечательной страницей истории изучения памяти. В поисках вещества — носителя памяти — ученый экспериментировал с «обучением» планарий. В частности, один из вариантов таких опытов — скармливание необученным планариям массы, состоящей из тел обученных планарий. Планарии-каннибалы при этом обучались значительно быстрее контрольных. Макконнел и его сотрудники вырабатывали у планарий условную реакцию на включение лампочки, которое сопровождалось электрическим ударом. Поскольку планарии — это животные, пожирающие себе подобных, исследователи растирали в порошок обученных планарий и скармливали необученным. Черви-каннибалы, питавшиеся «образованными» сородичами, обучались быстрее и лучше тех, что питались «неграмотными», условные реакции на свет формировались у них гораздо быстрее. Далее — выделенная из планарий-доноров РНК вводилась планариям-реципиентам. При этом тоже был достигнут эффект переноса навыка. Сходные результаты были получены Макконнеллом в 1970 году на крысах. В ходе экспериментов планарий не только скармливали друг другу, но и нещадно резали на кусочки. Результат был тот же. «Планария — ходячая загадка и бесконечный повод для философских суждений на тему: «Что есть разум? — поражался профессор Глэдис Брейв тому, что обе половинки разрезанного червя помнят о пытках током, — когда память о негуманном эксперименте сохраняет червь, бывший головой планарии, это понятно, а вот когда все помнит червь, бывший, миль пардон, попой… Действительно, что есть разум?»

Итак, оказывается, никому ранее не ведомые черви-планарии могли, запоминать не только головами, но и задницами, а необученные крысы, получив в пищу мозги своих обученных собратьев, становились умней. Сенсации стали проверять во многих странах. И на этом, собственно, все и кончилось. Все сообщения на эту тему, вызвавшую довольно большой резонанс в 60-х, заканчивались фразой «опыты продолжаются». Вроде бы гипотеза РНК не прижилась, хотя с другой стороны, разрушая РНК с помощью рибонуклеазы, удавалось стирать всякую память.

Значит ли это, что в с вященном каннибализме действительно есть какие-то биохимические предпосылки? И только ли планарии навели Маэрта на такую мысль? В западном обществе, воспитанном на постулатах христианства, тема каннибализма всегда была предметом повышенного внимания богословов. Хоть и прикрытая эвфемизмами «хлебобога», она плотно рассматривалась Фомой Аквинским в «summa contra gentiles». Вопрос о воскрешения тела, волновавший св. Аквината, был так сформулирован Расселом: «Какая судьба должна постигнуть, вопрошает святой, того человека, который всю свою жизнь питался одним человеческим мясом и родители которого делали то же самое?». И такой животрепещущий вопрос Аквинат к радости христианской теологии благополучно разрешил. Вывод святого — да, «людоед может при воскрешении получить то же самое тело, даже если оно и не составлено из того же вещества, из которого тело его состояло в момент смерти». (Б. Рассел). Так же серьезно богословами рассматривалась и характерная для средневековья проблема — что происходит со «Священными Дарами», если их съели мыши. Падет ли на мышей благодать Божия? Ведь мышь вкусила «Тело Христово». Не превратится ли мышь прямо по Булгакову в Шарикова-Мышникова? При такой вере в пресуществление не удивительно, что христиане относятся с пиететом каннибализму и сегодня. «Для нас, иудео-христиан» — утверждает Мишель Турнье, — «каннибализм и евхаристия … этапы одного, единого, устремленного вверх пути». Задавшись вопросом: «в чем же различие между евхаристией и людоедством?», Турнье приводит ответ ортодоксального теолога Оливье Клемана: «В том, что каннибал ест мясо мертвое, причащающийся же христианин приобщается к истине живой». Это отнюдь не странно. «Христианин, который размышляет о святых тайнах, естественно приходит к мысли, что он тоже каннибал», — писал явно сочувствующий христианству самый знаменитый в мире религиовед Мирча Элиаде, проникнувшись литургией и вспомнив о своих «православных корнях».

Подобными мыслями также прониклись почти все известные маньяки. От Альберта Фиша, воспринимающего поедание тел жертв и питье их крови как «Святое Причастие» (Шехтер Х., Эверит Д.) до священника Джека Уэйна Роджерса — «хирурга» и каннибала. От африканского священника-каннибала Уилберфорса до американского священника-каннибала Гэри Хейдника, от африканского императора и «13-го апостола Христа» Бокассо, причащавшегося подданными, до нашего православного Чикатило, который отгрызал в жажде «Святого Причастия» жертвам губы, уши, половые органы и съедал их. Ничем не хуже недавний немецкий каннибал Армин Мейвес. В нашей прессе о религиозных подоплеках дела не сообщалось, отмечалось только, что старший брат каннибала, Вольфганг, — священник из Берлина. Западная пресса была менее щепетильна и об акте каннибализма расспросила подробно. «С каждым куском его плоти я проникался им. Это было как Святое Причастие» — откровенничал Мейвес а интервью. Профессор Килани из Института антропологии Лозаннского университета, обсуждая разницу между Чикатило и Мейвисом, высказался прямо: «каннибальские импульсы прочно присутствует в нашей культуре и структурирует наше воображение. … вспомните … о христианстве». Случайно ли К. Райкова, всемирно известный чешский психиатр, задавалась вопросом: «Почему все до единого сексуальные маньяки, насильники и убийцы, мои бывшие пациенты, столь набожны? — спрашивала я себя. — Не коренятся ли их сексуальные перверсии в том религиозном учении, приверженность к которому они демонстративно подчеркивают, и в самом нашем христианизированном обществе?»

Так что не в зависимости от правильности или ложности выводов теории Маэрта, стоит ли забывать о наличии у него серьезного повода к возникновению таких мыслей и идей — ведь Оскар Кисс Маэрт был не только «теоретиком каннибальской эволюции», но и католическим священником?

Но если не выглядит особо странным, что бывший немецкий католический священник приходит к такой своеобразной концепции «первородного греха», встречаясь, как считается, с племенами каннибалов на Яве и Папуа Новая Гвинея и заказывая там в ресторанах сырые обезьяньи мозги, то чем были вызваны одновременно высказанные (1974 г.) очень близкие мысли советского профессора Поршнева? Один просто как-то узнал о работе другого, или мы имеем здесь дело с неким архетипом мышления?

* «У нас есть наш господь Иисус Христос и наша мать Дева, и маленькая дева Гваделупская. Разве они не наши защитники? — Хорошая куча защитников, — сказал дон Хуан насмешливо. — разве они научили тебя лучшему образу жизни?» (К. Кастанеда)