Довольно быстро Тытлаг остался позади, после чего мы ехали не более десятка минут. Карета свернула на ухоженную дорогу, вдоль которой росли смешные кусты, обрезанные в виде разных животных. После показался большой особняк с широкими колоннами со стороны фасада. Прямо дворец. Что и следовало ожидать от клановых эсперов.
Настоящий дворецкий отворил дверь кареты, и Стамофер элегантно спустился на землю, затем наружу вывалился и я. Стены особняка были выкрашены в ровный белый цвет, только оконные проемы — в светло-зеленый, да двери отливали цельной сероватой древесиной. Дорогое дерево.
- Тан, обед будет подан через пятнадцать минут, – склонился лерв. На левой стороне его формы был вышит герб клана Ликовинд.
- Принесешь в операционную.
- Слушаюсь.
Навстречу нам из главного входа вышел молодой мужчина в легкой рубашке и брюках. При беглом осмотре никаких клановых атрибутов во внешности или одежде заметно не было.
- Наставник, вы снова привели сюда какого-то оборванца? – сходу укорил он Стамофера.
- Не переживай, Гилль. На сей раз я не собираюсь в отношении него предпринимать действий, не совместимых с жизнью.
- Да уж надеюсь! Какой скандал в прошлый раз поднялся. Нам стоило хотя бы убрать останки лерва до прихода гостей.
У меня по необъяснимой причине задергался глаз, и остро захотелось оказаться где-то подальше от этого поместья смерти. Словно прочитав мои мысли, старший крепко ухватил меня за плечо и подтолкнул внутрь. Мы оказались в высоком помещении. На стенах висело множество картин. Широкая лестница, украшенная небольшими скульптурами, вела на второй этаж.
- Не пугай мальца. Надо, чтобы он находился в сознании при обследовании. Да и Эмме обещал. А она в этом вопросе крайне чувствительная. Эх-х, молодежь. К слову, позволь представить тебе моего нерадивого ученика, юниор-волшебник Гилль. Мое же имя, как тебе уже известно, Стамофер. Приор-волшебник. Идем.
Стамофер бросил легкий пиджак дворецкому и направился в правое крыло здания. Мы с Гиллем последовали за ним через неширокий коридор, увешанный также картинами, и зашли в помещение слева. Сразу в нос бросился слабый неприятный запах. Вдоль стены стояли шкафы с непонятными инструментами и банками, в которых плавало нечто жуткое. Вуйла мне в жены, лучше уж без пальцев бы остался, чем такое...
- Наставник, удалось спросить про Эмму?
- Не выдалось удобного момента. Не стоит сильно надеяться на помолвку. Скорее всего ее отдадут клану Гу, в последнее время с ними активно ведутся переговоры.
- Что?! Но как же мое прошение?
- Остынь, Гилль. Если бы вы вместе с Эммой подали прошение, то еще мог быть шанс. Но с твоими перспективами развития лучше обратить внимание на кого-то попроще.
- Наставник!
- Я уже второй год твой наставник, а ты все также не научился держать язык за зубами.
- Но он всего лишь лерв! – обернулся на меня молодой эспер.
- Думаешь, я привел бы сюда простого лерва? Раскрой свой Сэнс ученик и начни наконец работать!
- Да, наставник. Как твое имя?
- Эван.
- Эван, снимай куртку и ложись на стол.
Я выполнил требование эспера, устроившись на жесткой чистой лежанке с металлической окантовкой и висящими по бокам зажимами для рук и ног.
Гилль обратил пристальный взор на мою персону, нервно теребящую край рубахи:
- Я вижу множественные повреждения оболочек ауры. Защитные выжжены почти подчистую. Хм-м, есть оболочки, характерные для неразвитого эспера: остатки маскировочных, подобие резонансной. Средоточие отсутствует. Сэнс... разрушен. Сплетение сильно повреждено. Смешение... вроде есть какие-то зачатки, но не уверен. На ноге два паразита. Убрать?
- Действуй.
Уже позабытая колючая волна пронеслась по телу.
- Есть предположения, что могло вызвать подобное?
- На работу колдуна непохоже. Слишком грубо. Врожденный дефект также отпадает. Не мог же он побывать в астрале?
- Вот и мне стало любопытно, – почесал короткую бороду Стамофер.
Я поднял руку словно на уроке в школе и негромко произнес:
- Несколько лет назад я попал под Выброс.
- Вон оно что! – воскликнул Гилль. – Теперь все сходится.
- Любопытный экземпляр, – протянул старший. – Будь ты более взрослым эспером, Выброс бы мало что мог тебе сделать. Обычно с похожими повреждениями поступают лервы, но у них само собой другой рисунок ауры.
- Сомневаюсь, что тут что-то можно сделать, – протянул Гилль.
- Да-а. Но попробовать стоит. Люди – удивительно живучие существа. А аура сама по себе настоящее чудо природы. Так мало изучена. По каким законам живет, как ее лечить, отчего возникают врожденные дефекты? Отчего происходит неосознанное подавление некоторых оболочек при возвышении? Что-то я отвлекся. Эван, не желаешь поучаствовать в одном опыте? Не могу гарантировать, что смогу восстановить ауру, плюс — это будет очень больно.
- Хотите простимулировать огрызок Смешения, наставник?
- Таны, обед готов, – невозмутимый дворецкий вкатил тележку, уставленную прикрытыми блюдами.
- Отлично. Мы с Гиллем перекусим. А ты Эван, думай.
Эсперы приставили стулья к тележке и принялись неторопливо насыщаться. По комнате разнеслись приятные ароматы, заставив живот завистливо буркнуть.
- Перед операцией есть нельзя, но после накормим.
Сегодняшний день принес море впечатлений, в основном плохих. Но после света, которым меня лечила Эмма, чувствовал я себя прекрасно. На самом деле я решил почти сразу, но по непонятной причине тянул с ответом до тех пор, пока эсперы не закончили прием пищи.
- Я согласен.
- Превосходно. Гилль, бери бумагу, будешь записывать происходящее с аурой. Взгляд со стороны не повредит. Эван, заковывать в кандалы я тебя не буду, но постарайся не дать мне в глаз, идет?
- Постараюсь, – кивнул я.
Стамофер подошел к шкафу и достал оттуда короткую палку.
- Зажми зубами.
Я выполнил требование, внутри холодея от предчувствий грядущей боли.
Молодой эспер подошел с правой стороны стола, держа в руках бумагу и дорогущую ручку из кости птера с чернилами, добываемыми из океанских спрутов. В Тытлаге такие штуки были по карману немногим.
- Основная работа будет на тебе, Эван. Постарайся направить все внутренние силы, весь свободный эфир в те места, что будут сильно болеть.
Приор-волшебник опустил руки мне на живот и лоб, после чего показалось желтое свечение. Мягкое тепло быстро переросло в едкий жар, а после сменилось невыносимым жжением. Было очень больно, но не настолько, чтобы я потерял сознание. Прикусив деревяшку, я постарался сосредоточиться. Лоб горел огнем, в животе плескался раскаленный металл. Изо всех сил я старался направлять свою внутреннюю энергию в места боли, но никаких изменений не происходило. Да и самого тока силы внутри себя я не чувствовал. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем давление начало ослабевать.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хреново.
- Еще бы, – усмехнулся Стамофер. – Гилль, что скажешь?
- Смешение все также выглядит нерабочим. Особых изменений не вижу. Наставник, какой в этом смысл? Средоточие ведь не восстановишь.
- Да плевать на лерва. Важны результаты самого опыта. На острове много эсперов-инвалидов, попавших под удары колдунов или астральных тварей. Если я смогу им хотя бы немного помочь, они в очередь будут выстраиваться перед дверьми. А где очередь, там и деньги.
- Я понял, наставник. Значит, Средоточия у него не будет?
- Кто я, Гайя, по-твоему? С нуля ауру не слепишь. Только возвышение может помочь. Лет эдак за тридцать медитаций, в зависимости от личных характеристик.
- А что насчет Сэнса? Кое-что ведь осталось?
- Ты прав, – внимательно посмотрел на меня Стамофер. – Но активная стимуляция может быть фатальной для ауры с вероятностью в восемьдесят процентов.
- Если что, я успокою Эмму. Ей известно, где живет этот лерв?
- Нет, она даже имени его не спрашивала.
- Тогда о чем переживать? – продолжил Гилль спокойно. – Скажем, что просто отпустили его.
- И правда, – загорелся приор. – Давно я с Сэнсом не работал.
- Эмма сотрет вас в мелкую пыль, Стамофер, – прохрипел я.
Повисло тягучее молчание, которое первым нарушил старший волшебник:
- Пожалуй, закончим на этом. Гилль, пойдем наверх, обсудим результаты, – эсперы направились на выход из помещения, полностью игнорируя меня. – Смотри, новый вариант внедрения менее чувствителен к...
Дальнейший разговор я уже не слышал, поскольку мужчины удалились по коридору. Я попытался подняться, морщась от мелькающих вспышек боли. Тело отзывалось быстро, но аура в области головы и живота пульсировала, словно ее разрывает на части. Отчего мысли затуманились. Вот в такие редкие моменты и начинаешь чувствовать разницу между физическим телом и эфирной оболочкой. Подобный опыт у меня был после выброса и во время приступов. Неожиданно твердая рука поддержала меня за спину и помогла сесть. Передо мной предстал седовласый слуга, что встречал хозяина поместья ранее и привозил обед.
- Сэн, прошу простить танов, они увлекающиеся натуры...
- И ни во что не ставящие жизнь лерва, да?
- Тебе следует поесть.
Дворецкий невозмутимо подкатил тележку с разными блюдами. После эсперов осталось еще достаточно, чтобы накормить троих таких как я. М-м, вкуснятина!
- Сэн, возьмите это скромное подношение в счет неудобств.
Я принял небольшой позвякивающий мешочек.
- Спасибо. Стамофер-тан не забыл про свое обещание.
- Тан нередко не обращает внимание на подобные мелочи. Поэтому мне приходится следить за гостями самому. Надеюсь, ты не в обиде на наш дом?
- Нет, – вздохнул я. Хоть к эсперу я не питал светлых чувств, но вежливому слуге-лерву грубить было бы не к месту.
- Я провожу вас к выходу, сэн.
- Спасибо.
Судя по положению солнца уже часа три, а значит, следует поторопиться. Снаружи поджидал кучер-лерв.
- Сэн, забирайся. Домчим с ветерком.
- Всего хорошего, сэн, – коротко поклонился напоследок дворецкий и направился обратно в особняк.
До дома добрались без приключений. Еще даже темнеть не начало. Угодья Сотвалле располагались в миле севернее окружного тракта. Село насчитывало около сотни дворов и именовалось Колотонвилль. Судя по занимаемой территории, деревня выходила внушительной, но на самом деле все лервы здесь арендуют участки земли, и дома расположены на некотором удалении друг от друга. А чтобы оплачивать аренду приходится пахать с утра до ночи. Семья Сотвалле считалась зажиточной – нам принадлежало хорошее пастбище, да и огород был немаленьким.
- Остановите здесь, дальше я сам.
- Лады. Бывай, сэн! – махнул рукой на прощание кучер и принялся разворачивать телегу.
Чтобы не вызывать лишних расспросов, я остановился подальше от дома. Хотя наверняка доложат. Почти весь тракт и дорога к Колотонвиллю имели по краям жилые участки. Не знаю, как в других местах, а провинции Пятна Грома заселены очень густо.
Я поспешил, опасаясь, как бы от Свена затрещину не получить. Но на этот раз я буду готов и попробую пнуть по коленке. Если не давать сдачи, то братья совсем борзеют. Это я хорошо понял еще в первый год приемной жизни.
На лавке перед домом высиживал Хэнк, смоля горькопахнущую папиросу.
- Вернулся, вуйлов сын. Подь сюды, – я застыл на месте. – Я сказал, иди сюда!
Я осторожно подошел и получил сильный удар кулаком в скулу. В глазах посыпались искры.
- Ты что, отрыжка бездны, последние мозги растерял? Какого щупальца ты делал на рынке? Почему я должен был все это выслушивать от стражи, а?
Гадство. Похоже, пока Хэнк был в Тытлаге, где-то пересекся со стражниками, и те ему все рассказали. Меня подняли за шкирку и поставили на землю.
- Покажи руку.
Я вытянул правую ладонь, и отчим пораженно уставился на нее:
- Шрамы... как это?
- Тин эспер вылечила меня.
Смачная затрещина прилетела мне по голове.
- Одни проблемы создаешь! А эт че такое?
Хэнк резко отобрал мешочек, который я сжимал в другой руке.
- Э-это мое! – потянулся я, но получил удар в грудь и осел на землю, ловя ртом воздух.
- О-о! – заглянул внутрь отчим. – Ладно, будем считать, что наказание отработал. Иди, тебя там Свен ждет. Завтра возьмешь себе пазов обратно. И смотри, еще одна такая выходка, и отправлю в Пятно ягоды собирать. Понял?
- Да.
Отчим несильно пнул меня.
- Да, тан! Я все понял.
Хэнк скрылся в доме, и я поднялся с земли. Вот тупица! Как я не допер спрятать деньги? Но кто ж знал, что меня поджидать у входа будут? Думал, пробегу быстро к тайнику и спрячу. Даже не посмотрел сколько там! Уж точно больше, чем стоимость двух десятков поеденных пазами кочанов капусты. Натуральный касиозавр!
В целом чувствовал я себя нормально. Будет несколько синяков, ну так не привыкать.
- Где ты шастаешь?! – сходу набросился Свен.
- Хэнк сказал, что с завтрашнего я буду пасти, – ответил я быстро, чтобы не получить очередную затрещину.
- Ладно, разбирайся дальше сам, – бросил сводный брат с облегчением и покинул загон.
Внимательно осмотрев каждого паза, я решил, что следующим днем надо стричь троих. О чем сообщил приемным сестрам, что устало латали чью-то одежку. Те обрадовались. Ведь Врина плохо разбиралась в пазах, а значит можно не особо торопиться со стрижкой, отдохнуть. Даже несмотря на то, что щипцы для стрижки ужасно тугие и тяжелые. И нагоняя от тетки не получить за это. Пожалуй, только это небольшое сотрудничество поддерживало нейтральные отношения с девочками. Они могут сколько угодно лебезить передо мной сейчас, но я отлично помню их издевательства, когда только попал в семью. Можно конечно и обломать им лафу, сказав Врине сколько на самом деле уходит времени на стрижку паза, но портить отношения не хотелось.
Ночью заснул с большим трудом. Боль после лечения накатывала волнами, упорно возвращая в реальность из мутного забытья.
- Хорош дрыхнуть. По заднице опять получишь! – растолкала меня одна из сводных сестер – одним из самых последних.
- Иду, – ответил я, давя зевоту.
- Держи, я собрала тебе на завтрак и обед, – с постным лицом передала мне узелок сестра.
Я кивнул. Похоже, для них день стрижки ОЧЕНЬ много значит, раз они сподобились оказать мне услугу.
Прежде чем повести пазов на выпас, пришлось преодолеть сильное сопротивление стада, не желавшего оставлять троих соплеменников в загоне. Тут без Дикого бы мы не справились. Мелкий ящер покусывал животных за ноги, громко ухал и бил хвостом. За что потом получил от меня немного припасенного лакомства.
Животные дергались и порывались было свалить обратно к загону, но в целом мы справились. Дикий исправно отрабатывал в надежде получить еще подачку. Я же развалился на любимом месте под деревом на подушке из сена. Надежда не оставляла меня, и я решил попробовать вызвать магию. Боль еще не до конца прошла и было боязно. Ну а вдруг получится? До восьми лет тренировать магию нельзя, чтобы не повредить развитию ауры. Но мне уже давно не восемь лет. Да и повреждать по сути нечего.
Я закрыл глаза и сосредоточился. Нужно найти определенное состояние. Свое состояние.
До обеда я просидел без всякого результата. Никакого отклика. Я пытался найти магию лежа, сидя, скрестив ноги, стоя, прыгая и даже на руках, прислонившись спиной к дереву. Пытался представить себя в разных ситуациях. Как тогда, при Выбросе. Глухо. Обидно, но ничего не поделаешь.
Что ж, недельку покопаюсь в себе, а потом надо бросать и заниматься более реальными делами. На вступительный взнос к Слепому Чену собрана только пятая часть. Спасибо за ценный урок, Зарт. Доверять нельзя никому. Работать лучше в одиночку. Надо будет по возможности отомстить кидале. Накатило уныние. Слишком много кому надо отомстить. Самому бы выжить.
Следующим днем наступило время дойки, в который мы с сестрами и двумя младшими братьями все утро занимались пазами. Добытое молоко забрали, дальнейшая его судьба меня уже не касалась. Животных быстро прикормили сухим кормом с питательными добавками, после чего я их снова погнал на пастбище. Пазы дают молоко раз в три-четыре дня. В зависимости от времени года и корма могут и неделю бегать пустые. Молочные фермы держали касиозавров для этих целей. Огромные туши в высоту почти с человеческий рост, а в длину до пятнадцати футов без учета хвоста. Заднюю часть головы обхватывает широкий костяной нарост, что делает их немного похожими на цератопсов. Они давали намного больше молока и мяса, но и ухаживать за касиозаврами очень сложно. Такие раздавят и не заметят. Из их шкуры еще сапоги делали для лервов, из пазьей шкуры – тулупы и теплые одеяла. По цвету молока легко определить его происхождение: касиозавры давали желтое молоко, пазы бело-серое.
Также мы разводили региоптеров. Это такие маленькие птеры с перепончатыми крыльями. Летать не умеют. С них мы получали яйца и мясо. Чаще их называют регами, а касиозавров – касами. У пазов же их название настоящее, не сокращение. Хэнк когда-то сказал, что пазов завезли на Вайс давным-давно. Поэтому они так непохожи на привычных птеров и ящеров.
После полудня меня разморило в тенечке под стрекот насекомых. И я смог поймать то ускользающее ощущение спокойствия. Бездонная боль пронзила ауру навылет, и я скрючился на земле, судорожно хватая ртом воздух.
- Чтоб меня вуйл схарчил, – выругался я, утирая слюну с подбородка.
Спустя час боль немного отступила. Солнце висело высоко в небе, покрытом близкими белыми облачками. Прикрывшись от света ладонью, я без всякой цели вглядывался вверх с какой-то наивной надеждой получить ответы на свои вопросы. Однако светило молчало. Как говорится молчание – знак согласия. А значит буду пробовать дальше.
Этим вечером мне еще два раза удалось поймать свое состояние. И на второй раз я потерял сознание. Очнулся, когда уже начало темнеть. Слава Гайе Дикий следил за стадом и не давал им уйти далеко. Я быстро скормил ему остатки сухарей и погнал стадо домой. По пути встретился со Свеном, которого послали за мной. Поругались немного, но увидев, что с пазами все в порядке, он успокоился и помог загнать скотину в загон. Трогательная сцена встречи стада с тремя лысыми остриженными пазами вызвала умильную улыбку. Их все вылизали с ног до головы. Приятно, наверное, когда кто-то радуется твоему возвращению.
На ужин нас ждала наваристая регья похлебка и даже по маленькому шматку пазьего сала с лепешкой. Большая часть детей ели все вместе за длинным столом. Разносили пищу сводные сестры. Работа на кухне была им не в тягость. Еще бы – судя по округлым бокам сами частенько тягали продукты. Я сидел в самом конце стола, даже младшие братья помещались после меня. Вроде как чем ближе к главе стола, тем почетнее. Там кстати восседал младший родной сын Клибень восемнадцати лет отроду. По бокам – старший сводный брат и средний – Свен. Старший родной сын уже ужинал со взрослыми, как и родная дочь. Хотя она чаще пропадала по ночам. Ну а я чай не дурак, в курсе чем ночью можно подрабатывать. Бывало, что и сводные братья с ней уединялись, после чего слышны были стоны и охи. Хэнку было пофиг, он только свою мзду забирал. А вот Врина постоянно ругалась с дочкой.
Как правильно есть – это целая наука, которую я освоил путем проб и ошибок. Ноги я спрятал как можно дальше под лавку, чтобы с противоположной стороны стола не наступили. Иногда средний брат напротив еще любил пнуть меня по коленке, но тогда я обязательно бил в ответ. Сестры разлили похлебку и стали разносить тарелки. У меня с ними вроде бы все хорошо, поэтому на этот раз часть моей еды они не пролили “случайно”. Сразу застучали ложки. Левой рукой я прикрыл тарелку, чтобы не перевернули. Краем глаза постоянно косил по сторонам, следя за тем, чтобы никто не подбросил инсектоида или еще какую дрянь. И бешено работал ложкой, опустошая тарелку. Справился за полминуты. Уф-ф, похоже все прошло без осложнений.
- Лысый, откуда у тебя шрамы? – спросил средний брат напротив, намекая на руку.
- Дикий покусал, наверное, – бросил Свен со смешком.
- Да, сволочь такая. Мяса ему захотелось, – соврал я.
- Скорее уж пазы покусали.
- За то, что к пазихе начал приставать!
- Точняк! – за столом раздался громкий смех.
- Будешь теперь не Лысый, а Пазихолюб! – и новый взрыв хохота.
Мне же оставалось молчать, чтобы не спровоцировать. Начну обзывать в ответ, совместно задавят. Или даже побьют. Разговор за столом сильно оживился:
- Так он же еще мелочь совсем, ему и рега должно хватить!
- Это не заразно? – спросил кто-то из младших.
- Я не хочу с ним за одним столом сидеть! Может ему еду выносить на улицу к Дикому поближе?
- Было бы забавно. Только предки не разрешат.
- Ну пусть тогда с пола ест хотя бы!
- Свен, смотри, перепутает тебя ночью с пазихой! – брякнул Клибень и заржал.
- Да иди ты! Я его сразу оскоплю щипцами для стрижки.
- Ха-ха-ха-ха! Лысый, умеешь ты народ рассмешить! Чисто шут! Тебе бы в зверинце выступать.
- ... с пазихой!
- Кха-кха. Это был бы потрясный номер!
- Если уродятся лысые пазята, то сразу ясно, кто постарался!
- Ха-ха-ха-ха-тьху, – Клибень аж похлебкой поперхнулся от смеха. Свен похлопал того по спине.
Сестры также покатывались, но кое-как поделили шмат сала. Я быстро забрал свою порцию и стал выходить из-за стола, хотя обычно сидел до конца. Поставить подножку или дать оплеуху тому, кто первый выходит – наша славная семейная традиция. Но на этот раз никто не стал докапываться.
- Лысый, как ты можешь есть пазье сало? Вдруг это твоя бывшая подружка? – донеслось мне напоследок вместе с очередным диким ржанием. Остолопы.
Что-то мне подсказывало, что в общую опочивальню лучше не возвращаться. Проскользнув в сарай, я забрался в стог сена и с комфортом разлегся на сухих стеблях. Небось будут снова зубоскалить насчет того, что я сплю с пазами. Да и Семеро с ними. Тренировка ауры каких-то особых поз не требовала, поэтому я постарался еще раз поймать свое состояние. Вскоре мне это удалось, и сознание плавно отправилось в темноту. Болезненный обморок перешел в тревожный сон, и я продрых до позднего утра.
- У-у, холодрыга, – начал я разминать затекшие конечности. – Надо было одеяло захватить.
Лето подходило к концу, передавая эстафету короткой легкой зиме, как распорядились власти острова. И если днем было еще тепло и иногда даже жарко, то ночью температура сильно падала.
Распорядок мой ничуть не изменился. Пазы, пазы, пазы и ничего кроме пазов. Хотя работа не особо напряжная, но отлучиться нельзя ни на минуту. Как прикажете деньги зарабатывать в такой ситуации? На рынок Тытлага лишний раз лучше не соваться — слишком уж внешность приметная. Я проверил свой тайник под валуном в поле. Грубая серебряная цепочка, тяжелая медная пряжка от ремня, две тонкие книжки о приключениях, одна неделя и три дня с мелочью. Монета номиналом в неделю представляла собой тяжелый серебряный плоский кругляш диаметром в два с половиной дюйма. Ходили также и банковские купюры такой же стоимости. Дни изготавливались из сплава меди и серебра. Чтобы попасть в банду Слепого Чена необходимо собрать аж полтора месяца.
Месяц — средний заработок лерва за, как нетрудно догадаться, месяц. При том, что налог со взрослого человека составляет три месяца в год. То есть, если ты зарабатываешь мало и не платишь налог, то тебя изгоняют с острова. Каждый из приемных детей Сотвалле с ужасом ждет своего совершеннолетия, которое наступает в шестнадцать лет. Именно тогда кончается срок сиротских льгот. И если ты не смог устроиться к этому моменту, то путь один — изгнание с острова. Девчонкам то еще ничего — их всех замуж выдадут. Даже если рожа кривая, все равно найдутся желающие. Ведь на Вайсе испокон веков рождалось меньше девочек, чем мальчиков. О родных Хэнк наверняка позаботится — арендует землю, поможет с жильем. Но нам приемным рассчитывать можно только на самих себя.
За аренду нашего немаленького участка Хэнк отстегивал в клановую казну Ликовиндам и Аспекту Благосостояния год и два месяца ежегодно. Зарт как-то поведал мне о слухах, что глава Сотвалле участвует в контрабанде запрещенных товаров. Но достоверно ничего не было известно.
За неделю, прошедшую со случая на рынке, мне так и не удалось продвинуться с аурой. Я научился быстрее вызывать свое состояние, вот только никакого прилива сил не чувствовал. Только боль. Иногда терял сознание. Ну хотя бы случайные приступы прошли. Или, скорее, их подменили приступы, которые я вызывал намеренно.
Восьмого дня состоялось большое по сельским меркам торжество — помолвка старшей приемной дочери и соседского молодого мужчины. В этот день пазов я не выгуливал, но хлопот прибавилось изрядно. Дело в том, что в качестве выкупа сосед выставил девять пазов и пару десятков мелких регов. Полдня я внимательно осматривал пополнение, проверял каждую линию шерсти, копыта, пасть. Двое оказались с заметными проплешинами на боках, еще двое — со спиленными рогами. Одна пазиха из двух не давала молока. В общем, впарили неликвид. Но Хэнк, выслушав меня, все равно остался доволен. С нашей стороны никаких серьезных подарков не было. Не потому что мы были бедными, а потому, что девушек было меньше, и они сами по себе считались сокровищем. Дом с соседом договорились ставить общими усилиями. В оставшуюся часть дня я обжирался и старательно делал припасы, если удавалось стащить что-то не скоропортящееся. Авось и пригодится.
После пирушки все вернулось на круги своя. Я уже так привык к попыткам достучаться до магии, что совсем забыл об обещании уделить им только неделю, и продолжал стараться. Никаких изменений в ауре не заметил. Ну и ладно. Как говорил один служитель Гайи, состояние (в смысле денег) начинается с одной минуты.
Как обычно в воскресный день вся деревня собиралась в церкви. Самое большое и высокое здание в Колотонвилле. Я знал, что местные дети частенько лазают в высокую часовню. Нечто вроде соревнования и проверки на храбрость. Ведь если тебя заметит жрец Гайи, то мало не покажется. И вуйл дернул меня попытаться залезть наверх. Нет, меня не поймали, но после того случая на ноге появились знакомые отметины. А ведь тин Ханья предупреждала меня не лазить на верхотуру. Ну а поскольку меня исключили из эсперов, я не мог рассчитывать на бесплатное лечение. Тратить накопления не хотелось, да и не было уверенности, что их хватит. Поэтому я дожидался зимы, чтобы слинять из дома в Линношого. Надеялся, что тин Ханья по старой памяти еще раз поможет мне. Все-таки повезло наткнуться на эсперов клана Ликовинд. Не только руку подлатали, но и от отметин избавили.
“Сила в вере!” – были вырезаны слова на массивной цельной панели из серого дерева рядом со входом. Церковь Гайи представляла собой огромное деревянное сооружение с витражными стеклами, собранными из разноцветной мозаики. В солнечный день внутри было невероятно красиво. Яркие цветастые зайчики прыгали по иконам и скульптурам святых эсперов и лервов. Сама служба оставляла двоякое впечатление. С одной стороны – ужасно однообразно, скучно и долго. С другой – я ощущал себя среди по-настоящему близких мне людей, рядом с семьей. Особенно во время праздника единения, когда в церкви возжигались курительные благовония, а главный служитель ходил меж проходов, распространяя зеленовый дым своим кадилом. Пастырь Гайи говорил негромко, но очень внушительно, его слова словно врезались в память. Врина шепотом повторяла все за пастырем. Хэнк сурово молчал, думая о чем-то своем, далеком.
- Вайс вперед ведет дух Гайи, Богини Земли! – послышались завершающие слова проповеди.
- Славься Гайя, Богиня Земли, и да осенит нас твое благословление!! – ответный слитный гул голосов прихожан разнесся под сводами церкви.
Я повторял вместе со всеми. Сложил ладони лодочкой, прижал их ко лбу и поклонился. Чувствовался небывалый душевный подъем. Казалось, что я сейчас горы могу свернуть, если благословление Гайи будет со мной. Ради таких моментов стоило ходить в церковь.
- Ступайте, дети Гайи. Пусть дни ваши будут безоблачны, а помыслы чисты, – напутствовал нас пастырь. – Желающие помочь церкви, могут это сделать у входа.
В один из первых зимних деньков до меня неожиданно дошло. Если я не приложу усилия, то ничего не выйдет! Как говорил тан Стамофер, надо использовать свою внутреннюю энергию. Я постарался повторить те движения ауры, которые мне удалось воспроизвести в особняке. Процесс осложнялся тем, что сам я ничего не видел и не чувствовал. Поэтому невозможно было судить о результатах. Вскоре обращение к своему состоянию вошло у меня в привычку. Я даже научился не терять сознание.
Через пару недель пазов стали запирать в сарае — на улице похолодало. И я наконец вышел на промысел в Тытлаг.
- Ну привет, Зарт, – отыскал я карманника на покатой крыше одного из зданий возле рынка.
- А, Лысый. Давно не виделись. Что смурной такой?
- Смурной?! Из-за тебя, сволочь, меня поймали в прошлый раз! Чуть руки не лишился!
- Да? Как это?
- Ты контейнер уронил за забором.
- А-а, так ты за мной побежал? Я думал, ты через лавку кожевника рванешь — там же лаз удобный есть.
- Кончай заливать. Скажешь, не видел, что я сзади тебя бегу?
- Нет конечно! Что за предъявы? Я бы не стал тебя подставлять!
Ну уж нет, Зарт. Второй раз на те же грабли наступать я не собираюсь.
- Гнида ты, Зарт.
Я плюнул бывшему товарищу под ноги и стал слазить с крыши.
- А по-другому никак, Лысый, – догнал меня тихий голос парня.
Пару дней я наблюдал за лежками Зарта, но тот словно чуял меня и ни разу не высунулся. Несколько стыренных фруктов не в счет. Хотелось прищучить его на месте преступления, но пришлось отложить эту затею. В Тытлаге имелось еще несколько менее прибыльных мест. Лучшее после рынка — дорожный вокзал. Он состоял из большого просторного здания, где продавались билеты на разные направления, птерни с каретным двором и воздушного порта. В основном в небе сновали частные лодки вместимостью до шести персон, иногда в Тытлаге приземлялись и катера на один-два десятка пассажиров. Все козырные места прохода богатеньких приезжих были распределены среди людей Слепого Чена. Но Зарт показал мне несколько уголков, откуда можно безопасно караулить жертв без разборок с конкурентами. Там я и засел.
В большинстве своем улов карманника составлял ноль монет. И только благодаря неимоверной удаче и личной сноровке удавалось утянуть нечто большее. Это только в сказках ушлые воришки опустошали карманы так, что жертвы ничего не чуяли. В реальной жизни была только одна попытка. И если в кармане или сумке ничего ценного не обнаруживалось, оставалось только уносить ноги. Приходилось постоянно следить за рейдами стражи. Иногда Аспект Контроля проводил проверки, забирая весь сброд: нищих, воришек и всех, кто попадется под руку. Даже если ты безногий попрошайка, приходится уметь быстро бегать. Периодически народ направляли на принудительные общественные работы, бывало судили и сразу изгоняли с Вайса. А иногда люди просто исчезали без вести. Поэтому не мудрено, что по прошествии двух месяцев мой тайник пополнился всего пятью днями, один из которых пришлось отдать схватившему меня однажды стражнику. Таким макаром к шестнадцати годам мне никак не успеть набрать нужную сумму. Осталось всего две-три зимы, в зависимости от решения Аспектов. Ладно, если совсем припрет, придется рисковать и выбирать опасную цель. Некоторых эсперов тоже можно было облапошить. Зарт говорил, что ими занимаются только самые опытные карманники Слепого Чена. Например, на волшебников не стоит варежку разевать. В два счета догонят и отметелят. Псионы чуят враждебные намерения, так что с ними необходимо жестко контролировать свои эмоции. С остальными эсперами проблем меньше, вот только я еще очень плохо умел отличать их друг от друга.