Добрый Заступник моряков прибрал твоего отца в Атлантике. Не то чтобы прибрал, а от волны спас. Видит, устал человек, вымок, воюет из последних сил посреди холодной ночной Атлантики. Вот Заступник моряков и сказал твоему отцу:
«Воюй с волной до последнего. А потом я тебя приберу».
Увидела волна, что жертва от нее уходит, и зарычала на Заступника. Старая была волна: шла она промеж Исландии и Гренландии, да и застряла там — одним плечом за Исландию зацепилась, другим — за Гренландию, все бока об ледяные утесы ободрала. В дугу согнулась, на десять метров выросла, до того озлилась, что белая грива у нее выросла. Паршивая ночная волна. Белые космы разлохматила, катится, урча и рыча, в сторону Ледовитого океана. Знай идет себе и идет, широты так и мелькают, и гремит, как и положено греметь такой волне.
Отец же твой, дай ему бог здоровья на том свете, только что вахту у штурвала отстоял. Весь день рыбу солил и без того устал, а во время вахты чуть вконец не свихнулся от этой чертовой боковой качки, едва на ногах стоял. А над палубой леер был натянут, чтобы твой отец держаться за него мог: кубрик-то на самом носу находился. До последней точки твой родитель дошел и думал о тебе, но о матери — больше, потому как маму твою он полюбил раньше, чем тебя, но о тебе, сынок, он тоже думал и думал вот чего:
«Если сын мой всех букв не выучит, и моряк из него не выйдет и вообще никто».
Добрый Заступник моряков (он над Атлантикой взял тысячу небесных десятин для своих подопечных) кричит твоему отцу:
«Берегись, Андрус, волна!»
Но твой отец не услышал, слишком он измотался, а волна ударила сбоку и швырнула корабль, и отец твой не успел схватиться за леер. Маханула волна на палубу и снесла твоего отца за борт.
Понимаешь, сынок, может, и тебя смоет однажды за борт. Мужская дорога такая, что частенько и за борт уводит: главное дело — суметь на свой корабль вернуться. Сам я три раза тонул: в Атлантике, в Баренцевом море и в Немецком, но каждый раз на свой корабль возвращался.
Так вот, значит. Смыло твоего отца волной. Нырнул он в самый гребень, и понесло его. Но сердце у волны было холоднющим, как лед, и холод этот начал донимать твоего отца. Одежда на отце была тяжелая, но поскольку был он человеком большого ума, то стянул с ног сапоги и отдал их морю, стянул с себя бушлат и отдал его морю, снял с себя рубашку и простился с ней. А потом твой отец приустал и попросил Заступника моряков:
«Устал я, старик. Можно мне утонуть?»
Но Заступник приказал отцу:
«Нет, воюй! Воюй до конца!»
А твоему отцу стало уже тошно от холода, и очень он устал, и потому спросил он у Заступника:
«А когда же бывает мужчине конец?»
«Когда бывает конец, это мое дело. Главное, чтобы мужчина воевал так, будто меня и нет. Уж такой у меня закон для всех моряков».
И вот как только Заступник увидел, что отец твой больше не может, он и говорит волне:
«Отдавай Андруса сюда! Отдавай сейчас же!»
Но волна зарычала на Заступника:
«Не подплывай! Палец откушу! Узнаешь у меня!»
И Заступник схлестнулся с волной. Волна была могучая, и злости в ней тоже хватало, и она схватила Заступника за ноги и шарахнула его гребнем по голове. Так они дрались из-за твоего отца на границе Ледовитого океана, словно двое коршунов. Заступник был маленьким и очень юрким коршуном, а волна была черным коршуном с широкими крыльями, и крылья эти пересекала белая полоса пены. К тому времени, когда Заступник выдрал у волны твоего отца, сам он стал таким же мокрым, как и отец, и таким же усталым тоже.
И Добрый Заступник моряков сказал твоему отцу:
«Теперь, Андрус, махнем с тобой на небо. Я арендовал у бога для моряков тысячу десятин неба над Атлантикой. Оба мы, бедняги, устали, туда сейчас и махнем».
Волна внизу все еще рычала. Она даже остановилась от злости, и все остальные волны налетели на нее и всыпали ей по первое число.
Ты спрашиваешь, почему этот участок неба был над Атлантикой? Вот и отец твой спросил о том же у Заступника:
«Что ж ты другого участка не арендовал? Может, подешевле нашлось бы, да и к дому поближе».
И Добрый Заступник моряков ответил:
«Я заплатил богу по рублю за десятину. Совсем даже не дорого. А над островами какой может быть рай? Мухумцы без конца непотребное несут, не говоря уж про хийумцев, а наверху все прекрасно слышно. Что же это за небо?»
И вот Заступник моряков приводит твоего отца на небо. Показывает ему. Расхаживает там народ — одет чисто, в белых кителях, руки за спиной сложены. Посмотрел твой отец, спрашивает:
«Это кто такие?»
Заступник отвечает:
«Ангелы».
«А чего они делают?» — спрашивает твой отец Андрус у Заступника моряков.
«А ничего не делают, — говорит Заступник. — Рай, он не для того, чтоб работать».
«А моряки чем тут занимаются? — спрашивает отец. — Те, кого за борт смыло, кто своих дел на суше и на море не доделал, у кого жена дома осталась и мальчишка, такой маленький, что ему все бы одни сказки слушать, а не буквы заучивать?»
И тут Заступник моряков пригорюнился и признался отцу:
«Знаешь, Андрус, беда мне с этими моряками, сущее наказание. Грех жаловаться, но когда у молодых парней нет никакого занятия, то в конце концов они и в раю начинают буянить и творить всякие бесчинства. В сухом лесу костры разводят. Научились на своих кораблях лазать, вот и взяли манеру залезать на райскую крышу, а потом на них же самих дождь сквозь крышу протекает. Или раздобудут ножницы, понарежут себе кусочков из радуги, сделают из них карты и давай где-нибудь в уголке в подкидного шлепать. Но я тебе и половины не рассказываю, они и почище штуки отмачивают».
И тогда твой отец сказал Заступнику моряков:
«Слушай, старик, это же никуда не годится. Надо поломать эти порядки. Без работы да заботы и самый лучший человек загниет. Ведь они, чего доброго, еще и буфет здесь откроют».
Заступник моряков только вздохнул на это, от всего нутра вздохнул.
«Кто их, шалопаев, знает? Может, уже открыли. Недаром от их «осанны» по вечерам ангелы мои краснеют и куксятся».
Тут твой отец, который не только на море, но и на суше многих стоил, призадумался не на шутку и сказал так:
«Надо поломать эти порядки. Не то здесь ад получится».
И Добрый Заступник моряков пожаловался:
«Уже получился. Но неизменного не изменишь. Так было, так и останется».
Заступник моряков был седой, старый и усталый человек, и потому твой отец не стал бередить его душу. Только спросил:
«А нет ли в твоем раю озера?»
И Заступник ответил:
«Есть. В старину утекло из Эстонии Эму-озеро со всеми рыбами, и я приволок его сюда».
Отец твой сразу обрадовался и спросил:
«И какая же в нем рыба?»
А Заступник ответил:
«Всякая. И щуки есть, и лещи плавают, и язи, такие крупные, что бока уже золотятся, и старый сом усами шевелит, а плотвы столько, что гибель. Всякая рыба водится, да и чего ей там не водиться, раз никто не ловит».
И тогда твой отец Андрус сказал:
«Знаешь, старик, начну-ка я ловить. Закажи мне лодку!»
Заступник во все глаза на него уставился.
«Кто же это тебе позволит: в раю — и вдруг работать? Неплохо бы, конечно, рыбки поесть, а то каждый день все манна да манна. Только нельзя, Андрус, такой здесь порядок».
Положил твой отец кулак на стол и сказал:
«Порядок можно поломать. Закажи мне лодку».
Заступник спрашивает:
«Где же это я лодку тебе закажу?»
А отец говорит:
«В Лейзи есть лодочная фабрика. У них там хороший мастер, Вакрамом зовут. Ему и закажи».
Ухватился Заступник моряков за свою бороду обеими руками, растянул ее в разные стороны и спросил:
«Какую же ты хочешь лодку, Андрус?»
«Весельную, — объяснил отец. — С килем в двадцать один фут. И проверь, чтоб на ходу была легкая и волны не боялась».
Заступник спрашивает:
«А где же мне резолюцию брать на лейзинцев и на Вакрама?»
Такую, дескать, бумагу, без которой ни шиша не получишь.
Отец и говорит:
«В Таллине возьмешь. Скажешь, что для меня: дадут».
И отправился Добрый Заступник моряков в Таллин. Обошел все конторы, все церкви — не дают ему резолюции на лейзинцев. И пошел он просить к партийному секретарю. Тот встал из-за стола, вышел культурненько навстречу, дал пять и спрашивает, по какому, значит, делу, товарищ.
Заступник моряков и говорит:
«А по такому делу, товарищ, что у меня над Атлантикой тысяча десятин матросского неба».
Услышал это секретарь и говорит:
«Ну, если ты из таких, то я тебе не товарищ. Пропуск есть? Как ты сюда попал?»
Заступник моряков признался:
«Пропуска у меня нет. А попал я сюда через форточку».
Тогда секретарь спрашивает:
«Так кто же ты, бог или черт? Что ты за человек?»
И Заступник моряков сказал:
«Нет, я не черт — черти через дымоход входят. И не бог. Я сам от себя на матросском небе хозяйствую, ну, наподобие единоличника или в этом роде. Снял я как-то у бога в аренду тысячу небесных десятин по рублю за десятину, сначала даже выплачивал эту аренду».
«Нечего было выплачивать», — рассердился секретарь.
Заступник согласился:
«Верно. Я больше и не плачу с тех пор, как стал газеты читать и узнал, что его вовсе и нет. Не плачу и горя не знаю».
Запер тут секретарь дверь, чтоб никто не вошел, и начали они толковать, и протолковали два дня. А про что они толковали, ни одна душа не знает. Но кончилось тем, что секретарь дал бумагу на лейзинцев и еще сказал Заступнику:
«Только выйди культурненько в дверь. Меня этими фокусами не запугаешь!»
Но Заступник моряков спросил:
«А если я всего-навсего сказка?»
Секретарь дал ему пять и сказал:
«Все равно входи и выходи в дверь. Зачем над людьми смеяться?»
И теперь вот ловит твой отец рыбу на бывшем Эму-озере. На матросском небе, с Вакрамовой лодки. А рыба там всякая. И щука есть, и окуни плавают — на спине гребень, по бокам красные плавники мотаются, и лещи есть — головы, как у поросят, и даже золотятся, и старый сом следит снизу за лодкой да усами шевелит. Он бы и клюнуть не прочь, но боится, как бы не порвать отцу леску. А плотвы столько, что гибель.
Клади-ка ты, невестка, спать этого парня. Пускай ему сон про матросское небо приснится. С морем да с горем он и без нас успеет познакомиться.
Перевод с эстонского Леона Тоома