«Неменяющаяся земля, сожженная солнцем, терзаемая тайфунами, а на ней крестьянин, такая же часть пейзажа, как оголенные деревья и скудные злаки, растущие на ней, — он тоже не меняется. Босой, в лохмотьях, с бойцовым петухом под мышкой — вот он, крестьянин, работающий косой и плугом, медленно и терпеливо бредущий за своим водяным буйволом-карабао» — так представляет свою родину один из героев крупнейшего филиппинского прозаика нашего времени Франсиско Сиониля Хосе. В чем-то он, наверное, прав, в чем-то, несомненно, нет, хотя, казалось бы, ему видней. Дело в том, что охватываемые настоящей антологией филиппинского рассказа годы были, пожалуй, наиболее динамичными и наиболее трудными в становлении независимой Республики Филиппины с самого ее провозглашения 4 июля 1946 года. Они были трудными для филиппинского народа, для его культуры и литературы и, разумеется, для современной филиппинской новеллы.

Минувшие два десятилетия все же принесли филиппинцам немало изменений. Стремительному росту населения этого островного государства сопутствовали тем не менее заметные успехи так называемой «зеленой революции», в ходе которой произошли существенные сдвиги в обеспечении страны продуктами питания, и прежде всего рисом. Однако статистика — это только цифры. Полное самообеспечение Филиппин рисом не привело к тому, что его у всех стало вдоволь, поскольку достижения современной селекции и агрономии в 60-х годах не сопровождались социально-экономическими преобразованиями в деревне. В результате всю выгоду от применения «новой сельскохозяйственной стратегии» получили лишь крупные, в основном кулацкие, хозяйства. Сельское хозяйство с преобладанием издольной аренды, ростовщичества, самых архаичных аграрных отношений продолжало оставаться наиболее отсталым сектором филиппинской экономики, в котором было занято более половины всей рабочей силы страны.

В 1965 г. к руководству страной пришел нынешний президент Фердинанд Э. Маркос, правительство которого решительно продемонстрировало свое намерение добиваться полной независимости во всех аспектах деятельности, направленной на ускорение социально-экономического развития Республики Филиппины. Через четыре года Маркос был переизбран на второй президентский срок.

Однако конец 60-х — начало 70-х годов ознаменовались резким углублением общего политического кризиса в стране, а также обострением противоречий между правящими классами — традиционной помещичье-бюрократической элитой и почувствовавшей свою силу крупной национальной промышленной буржуазией. С проведением «зеленой революции» стали все чаще проявляться и усугубляться противоречия многоукладного общества Филиппин. Кризис вылился в многочисленные манифестации различных политических сил. Президент оказался под огнем оппозиционной критики справа и слева — от старой олигархии до ультралевых экстремистов, которые нередко прибегали к террористическим акциям. На него обрушилась и значительная часть средств массовой информации.

В этих условиях для поддержания политической стабильности в борьбе с оппозицией Фердинанд Э. Маркос специальным декретом от 21 сентября 1972 г. ввел на территории страны чрезвычайное положение. Декрет приостанавливал действие конституции, распускал конгресс, запрещал деятельность всех политических партий и проведение массовых выступлений, сосредотачивая в руках президента всю полноту власти. Были арестованы несколько тысяч оппозиционно настроенных представителей различных политических и общественных организаций, разоружены и распущены так называемые «частные армии» помещиков и политиканов в провинциях, насчитывавшие едва ли не больше солдат, чем вооруженные силы республики, закрыты газеты и журналы.

После пресечения активного сопротивления оппозиции президент Маркос приступил к осуществлению разработанной под его руководством программы социально-экономических изменений, получившей наименование программы построения «нового общества». Она предусматривала прежде всего проведение наиболее радикальной по сравнению со всеми предыдущими аграрной реформы, создание комплекса национальной индустрии, обеспечение большей занятости в городе и деревне, более справедливое распределение доходов, укрепление национального единства, достижение внутриполитической стабильности, осуществление важных реформ в области социального обеспечения, просвещения и образования, культуры, наконец, учреждение новых, более близких традиционным институтов государственной власти в центре и на местах.

В 70-е годы существенно изменился и внешнеполитический курс Республики Филиппины. Укрепляя свои отношения с соседями в рамках АСЕАН, президент Маркос в 1975 г. высказался за ликвидацию агрессивной военно-политической группировки СЕАТО, договор о создании которой был, кстати, подписан в 1954 г. именно в Маниле. Филиппины стали развивать свои отношения со странами «третьего мира», активно участвовать в работе ООН и других международных организаций.

Администрация Маркоса выполнила в эти годы и задачу нормализации отношений с социалистическими странами, которая впервые была официально провозглашена в предвыборном манифесте 1969 г. В ходе официального визита президента Фердинанда Э. Маркоса в Советский Союз летом 1976 г. было достигнуто соглашение об установлении дипломатических и торговых отношений между Республикой Филиппины и СССР, на основании которого обе страны обменялись посольствами. С тех пор медленно, но неуклонно расширяются и углубляются наши экономические, культурные и научные контакты.

Конечно, Филиппины и сейчас на пути своего развития сталкиваются со многими трудностями. Не решена окончательно сложная «мусульманская проблема» юга страны (среди филиппинцев свыше 45 млн. католиков и около 4 млн. мусульман), не ликвидированы разительные социальные контрасты. Из-за недостатка средств и саботажа помещичье-кулацких кругов выкуп земельных излишков для передачи их издольщикам, окончание которого планировалось на 1975 г., так и не завершился, и аграрная реформа до сих пор не доведена до конца.

Приведенные факты тем не менее свидетельствуют, что в минувшие десятилетия в Республике Филиппины происходили весьма существенные изменения и что многие из них необратимы. Это краткое вступление, как нам представляется, поможет читателю лучше разобраться в тех проблемах, которые отображают в своих рассказах лучшие филиппинские новеллисты.

* * *

Условия существования и развития современной филиппинской новеллы также определенным образом изменились в минувшие два десятилетия. Это относится прежде всего к новелле на одном из наиболее распространенных местных языков — тагальском, который еще в конце 50-х годов официально был переименован в филиппинский, сделавшись важнейшим средством межнационального общения (на Филиппинском архипелаге говорят почти на ста различных, хотя и родственных, языках и диалектах). К концу 70-х годов, как свидетельствует статистика, на нем уже могли общаться более 75 % филиппинцев, хотя сами тагалы составляют лишь четверть жителей архипелага. Новая конституция 1973 г. назвала два официальных языка государства: английский и филиппинский (тагальский). Значительных успехов достигла языковая политика, направленная на всемерное внедрение филиппинского общенационального языка во все сферы общественной и культурной жизни. Этому, в частности, способствовали программа двуязычного обучения в школе, многообразные культурные мероприятия (например, ежегодные «недели» национальной музыки, национальной прессы, национальной науки, национального языка, молодежи), литературные премии. В 1973 г. специальным президентским декретом было установлено почетное звание Народного художника для деятелей литературы и искусства. Среди литераторов первыми его были удостоены Хосе Гарсия Вилья, пишущий на английском языке, и — посмертно — Амадо В. Эрнандес, крупнейший тагальский поэт и прозаик, несколько позже — один из лучших современных филиппинских англоязычных прозаиков Никомедес (Ник) М. Хоакин, представленный в нашем сборнике рассказом «Канун майского дня». В 70-е годы был создан Союз писателей Филиппин, который установил тесные контакты со своими советскими коллегами.

Однако наряду с воздействием этих благоприятных факторов декрет 1972 г. о введении чрезвычайного положения в стране нанес тяжелый удар по давно сложившейся основе существования филиппинской новеллы, а именно по прессе. В сентябре 1972 г. были закрыты старейшие филиппинские англоязычные газеты с их воскресными литературными приложениями — «Манила таймс», «Манила дейли буллетин» и «Филиппинз хералд», основанные в первые послевоенные годы «Манила кроникл» и «Дейли миррор», а также существовавшая с некоторыми перерывами с 1910 г. тагальская «Талиба» («Страж»). Закрылись многотиражные еженедельники «Филиппинз фри пресс», «Уикли грэфик» и «Санди таймс мэгэзин», тагалоязычные «Мабухай», «Булаклак» и многие другие журналы, традиционно являвшиеся главным местом публикации для филиппинских новеллистов — издание отдельных сборников, в особенности персональных, на Филиппинах и по сию пору явление довольно редкое.

Начавшие выходить после 1972 г. новые газеты, такие, как «Филиппинз дейли экспресс», «Буллетин тудей», присоединившиеся к ним несколько позже «Таймс джорнэл» и двуязычная «Пиплз джорнэл», тагалоязычные таблоиды (новинки филиппинской прессы) — стотысячный «Пилипино экспресс» и «Балита нанг Майнила» («Новости Манилы») — ни рассказов, ни стихов не печатали. «Смутное время» пережили лишь несколько журналов: официальное историко-культурное издание Национального центра массовой информации «Филиппин куотерли», а также малотиражные узкопрофессиональные и научные органы, никогда не касавшиеся ни новеллистики, ни публицистики. Возродился вскоре после введения чрезвычайного положения литературно-художественный журнал на филиппинском (тагальском) языке «Ливайвай» («Рассвет»), выходивший практически без перерывов с 1922 г., и его региональные варианты, в частности «Баннаваг» на панаянском языке — но он стал больше внимания уделять печатанию романов с продолжениями, киносценариев и особенно комиксов. Не публиковали рассказов и новые ежемесячники «Аркипелаго», «Филиппинз тудей», «Уименз джорнэл».

Начало 70-х годов принесло филиппинским новеллистам немало огорчений — их продукция не находила сбыта, это заставило кое-кого из авторов примеряться к специфике телерадиовещания, пробовать писать доходные киносценарии. Некоторой отдушиной служил лишь литературно-художественный и публицистический ежемесячник редактора и издателя Фр. Сиониля Хосе «Солидэрити», основанный им еще в 1966 г. и выживший благодаря тому, что он являлся, по сути, международным изданием (одним из лучших «интеллектуальных журналов Азии», как его называли) и распространялся не только ни Филиппинах, но и в Америке, Европе и ряде стран Азии. К сожалению, в начале 80-х годов «Солидэрити» закрылся, в основном из-за финансовых трудностей.

Во второй половине 70-х годов стихам, рассказам и литературно-критическим статьям филиппинских авторов нашлось наконец место в двух новых официальных органах министерства общественной информации: англоязычном ежеквартальнике «Манильское обозрение» и филиппиноязычном ежемесячнике «Сагисаг» («Символ»). Редактором первого стал виднейший прозаик Грегорио С. Брильянтес; в состав редколлегии второго вошли такие известные литераторы, как Бьенвенидо Лумбера, Роландо С. Тинио (в эти годы он и Фр. Сиониль Хосе побывали в Москве по приглашению Союза писателей СССР), Вирхилио С. Альмарио. «Журнал филиппинской культуры» — «Сагисаг» начал предоставлять свои страницы не только писателям старшего поколения, но и молодым, пришедшим в литературу уже в 70-е годы. Поэтому опубликованные в нем новеллы отражают состояние этого жанра филиппинской литературы последнего времени. Именно из номеров этого журнала за 1978–1979 гг. взяты приведенные в нашей антологии рассказы молодых новеллистов Л. Баутисты, Ф. А. Гарсия, Д. А. Консумидо, Б. Л. К. Николаса, В. X. Пеньяранды.

В самом конце 70-х годов появились литературно-художественные еженедельники основных филиппинских газет: «Экспрессуик», «Уик-энд», «Обсервер», печатающий и рассказы на филиппинском языке, «Ху» («Кто») и некоторые другие. Среди членов редколлегии «Уикэнд» — известный новеллист Хосе А. Кирино, чей популярный рассказ 60-х годов «Поцелуй Иуды» читатель найдет в нашей книге. «Обсервер» редактирует прозаик Йен Макабента, вместе с ним в редколлегию входят Уилфридо Д. Нольедо (представленный у нас рассказом «Рисовая водка»), Ламберто Э. Антонио и другие литераторы. Но эти журналы вошли в полную силу лишь в начале 80-х годов, и потому публикуемые в них рассказы, весьма актуальные и интересные, представляют уже новый период филиппинской новеллистики — 80-х годов нашего века.

Нельзя не упомянуть и еще об одной трудности, омрачившей существование филиппинской литературы в 70-е годы. В одном из номеров «Манильского обозрения» за 1975 г. Ник Хоакин в статье «Культурная история» писал, что в наступившей «электронной эре» благодаря телевизору, магнитофону, транзисторным приемникам возникла, так сказать, вторичная, постгутенберговская «культура слухового восприятия», в обиходе получившая наименование «поп-культуры», — сотворившая «новую неграмотность» наших дней, когда книги «устаревают» и их не хотят ни читать, ни писать. Конечно, может быть, филиппинский писатель слегка и преувеличивает, но тем не менее пагубное влияние на филиппинскую литературу «массовой культуры» кино, телерадиовещания, диско- и иных клубов, а также распространения низкопробных кассет, пластинок, порнографических видеозаписей не следует недооценивать.

Филиппинские писатели, критики и литературоведы еще с предвоенных времен проявляют неизменную приверженность теме «литература и общество», впервые поднятой крупнейшим ныне деятелем культуры Сальвадором П. Лопесом. Они весьма серьезно подходят к общественной роли и значимости литературы в своей стране. Не были исключением и описываемые годы. Можно сослаться хотя бы на одну из статей Анаклеты М. Энкарнасьон в «Манильском обозрении» № 10 за 1977 г., в которой она анализирует современную филиппинскую прозу, видя соль искусства прозаика в «воссоздании им его общества». Фр. Сиониль Хосе выступает в том же журнале со статьей «Искусство, общество и свобода: на заметку писателю нашего времени» (№ 1 за 1977 г.). Следует отметить, что, несмотря на все трудности, общий уровень филиппинской прозы, в особенности на филиппинском (тагальском) языке, заметно вырос в 60–70 годы. И это не в последнюю очередь результат тех перемен в общественной и культурной жизни, которые пришлись на этот переломный период филиппинской истории наших дней.

* * *

В Советском Союзе за минувшие полтора десятилетия появилось уже около десяти различных сборников и подборок переводов современной филиппинской новеллы. Среди них следует особо выделить прежде всего первый сборник, подготовленный издательством «Прогресс» в 1969 г., «Рассказы филиппинских писателей» — по сути, антологию англоязычного и тагальского рассказа 30–50-х годов. В нем нашел отражение второй период развития филиппинской новеллы, когда, преодолев подражательство начального периода (с 10-х годов) — О. Генри, Мопассану и некоторым другим западным новеллистам, — филиппинские писатели, объединившиеся вокруг журналов «Ливайвай» и «Панитикан» («Литература»), демонстрировали верность тенденции активного вмешательства литературы в жизнь, хотя и не без излишнего пренебрежения традициями филиппинской культуры. В 30-е годы обозначились и первые успехи филиппинской англоязычной новеллы, которую стали печатать даже за рубежом.

Из других публикаций на русском языке необходимо назвать вышедшую в 1973 г. в издательстве «Художественная литература» книгу рассказов «Пульс земли» и появившийся в том же году в «Жазушы» (Алма-Ата) сборник «Филиппинские новеллы», куда вошли избранные произведения тагальских и англоязычных новеллистов старшего поколения, таких, как X. Г. Вилья, Н. В. М. Гонсалес, П. С. Дандан, К. Булосан, Фр. Сиониль Хосе, А. Р. Росес, Э. Окампо, X. Д. Эдроса-Матуте и другие. Интересны также сборники избранных романов и рассказов Нестора В. М. Гонсалеса («Наука», 1974). Фр. Сиониля Хосе («Наука», 1977) и Ника Хоакина («Прогресс», 1979).

Предлагаемый вниманию читателя сборник избранной филиппинской новеллы, подытоживая результаты ее двадцатилетнего развития, как бы продолжает издательскую традицию представления этой литературы. Мы не решились пока наряду с переводами с английского и тагальского языков включить в состав новой книги и переводы с илоканского и себуанского, хотя именно в эти годы появились первые сборники таких рассказов на Филиппинах и на Гавайях, поскольку было бы преждевременно выставлять напоказ, по существу, первые опыты этой новеллы. Вероятно, лучшие их образцы уже смогут войти в будущую книгу филиппинской новеллы 80-х годов.

Рассказы для нашей антологии мы стремились подобрать таким образом, чтобы показать развитие новеллы на протяжении очерченного времени, демонстрируя становление и эволюцию писательского мастерства новеллистов разных поколений. Конечно, как во всякой другой антологии, здесь заведомо объединены разнородные литературные явления, обладающие различными признаками, разными достоинствами, но это многоголосие и разноголосие, видимая пестрота рассказов как раз и дают наилучшее представление об общем характере новеллистического процесса на Филиппинах. Именно так и выделяются общие направления творчества, общие тенденции языка и стиля, писательского мышления и настроения.

В этот период происходил активный процесс смены поколений в филиппинской литературе вообще и в новелле в частности, особенно в литературе на тагальском языке, бурному росту которой немало способствовала языковая и общекультурная националистическая политика государства. Не удивительно поэтому, что в тагальской части нашего сборника из писателей старшего поколения оказался один Педро С. Дандан, а среднее поколение представлено двумя именами — Андресом К. Крусом и Ливайвай А. Арсео-Баутиста. Зато тут немало молодых, родившихся в самом конце войны или в послевоенные годы и вступивших в литературу уже в 70-е годы, — Л. А. Асарес, У. Па. Виртусио, Ф. А. Гарсия, Д. А. Консумидо. Характерно также для этого времени некоторое замедление развития англоязычной литературы, выражающееся в особенности в значительно меньшем по сравнению с тагальской литературой числом новых имен. И это тоже нашло отражение в нашей книге: англоязычная новелла в ней представлена писателями старшего поколения — Л. Викторио-Фруто, Б. Сантос, Н. В. М. Гонсалес, Фр. Арсельяна, Н. Хоакин и среднего — Хосе А. Кирино, У. Д. Нольедо и Адриан Э. Кристобаль, нынешний председатель Союза писателей Филиппин. Что же касается современного положения англоязычной литературы этой страны, то еще несколько лет тому назад сам Ник Хоакин жаловался на то, что «если в предвоенные годы становления англоязычной новеллы, бывало, нередко ее даже перехваливали, то нынче преуменьшают заслуги англоязычных новеллистов».

Не берясь пересказывать и оценивать собранные в этой книге новеллы, предваряя собственное восприятие читателя, укажем лишь на то, что в большинстве из них действительно отражены самые жгучие и злободневные проблемы, по сей день волнующие филиппинскую общественность: проблемы классовые, национальные, расовые, нравственные, внешнеполитические. Естественно, условия чрезвычайного положения не могли не отразиться на развитии литературы 70-х годов — сказались строгая цензура и ограниченные возможности публикации. Кроме того, некоторые из журналистов и литераторов были подвергнуты репрессиям или же оказались в эмиграции. Поэтому даже такой оперативный жанр малой прозы, как новеллистика, не мог в эти годы в полной мере откликаться на все современные процессы в государстве и обществе, и многие аспекты происходивших в этот почти десятилетний период событий в Республике Филиппины нашли свое художественное отображение значительно позже, в основном уже в начале 80-х годов. Тем не менее читатель встретит здесь правдивые рассказы тагальских писателей об острых классовых схватках, стачках 60-х годов: «Сухое дерево — зеленый баньян» Либрадо А. Асареса, «Кровь штрейкбрехера» и «Ярость» Рохелио Л. Ордоньеса, рассказы о рабочих, которые не желают больше «за гроши быть рабами», «рабами в своей собственной стране», как говорит о себе и своих товарищах Тангол, герой Асареса. Восстает против домашнего рабства служанка Эдья из горного племени аэта, еще недавно именовавшегося «диким» («Освобождение Эдьи» Д. А. Консумидо). И это обретение малыми народностями национального самосознания, их приобщение к современности идет весьма быстро, если не сказать — стремительно. По дороге из Манилы в Багио мне довелось увидеть за рулем междугородных автобусов илонготов — тех илонготов, что еще в конце 50-х годов охотились в горах Лусона за черепами и снимали скальпы со своих жертв. В те годы у Эдьи к «освобождению» был бы только один путь — головой в воду.

Обращает на себя внимание, что, пожалуй, в большей части рассказов речь идет об острых социальных контрастах. И это тоже не удивительно. Достаточно раскрыть сегодняшнюю манильскую газету, чтобы столкнуться с тем или иным случаем, напоминающим сюжеты некоторых новелл нашего сборника. Особенно остро и искренне детское восприятие несправедливости в рассказе Б. Л. Николаса «Спроси свою мечту», в лучших новеллах 1962 г. — «Рис» Андреса К. Круса и «Черный Импен» Рохелио Р. Сиката. Вот почему эти рассказы пришлись по душе филиппинцам, неоднократно переиздавались, включались в различные антологии и хрестоматии.

С этими произведениями как бы перекликается и рассказ о первых десятилетиях американского владычества на Филиппинском архипелаге «Герой праздника» Виктора X. Пеньяранды, в котором рабочий манильской табачной фабрики убивает продажного политикана, пресмыкавшегося перед американцами и помыкавшего соотечественниками. А события, еще памятные нам всем, описаны в рассказе Вирхилио Крисостомо «Вьетнам не за морями», когда филиппинцы отправлялись во Вьетнам «служить делу свободы» Политически прозревший студент Дэнни погибает не в джунглях Вьетнама, где искалечили его отца, солдата инженерно-строительного батальона, а в Маниле во время демонстрации, сраженный полицейской пулей, став «жертвой любви к родной стране».

Животрепещущей теме эмиграции филиппинцев посвящены рассказы «В когтях орла» Доминадора Б. Мирасоля о безуспешных попытках филиппинца устроиться в послевоенной Америке, англоязычные рассказы «Письмо эмигранту» Адриана Кристобаля, «Тупада» Л. Викторио-Фруто. Рассказы последней — преимущественно минорные или даже трагические, как «День одинокой женщины», «Молодой человек в сумерках», с ностальгической грустью о предвоенных временах. Но действительность сегодняшних Филиппин делает их снова актуальными.

Немало рассказов о тяжелом труде и трудной доле филиппинских крестьян 70-х годов поместил журнал «Сагисаг». Один из них — «Дурная примета в Пантабангане» Фанни А. Гарсия. Долги, неурожай, стихийные бедствия, сгон с насиженных мест, засилье богачей были знакомы им испокон веков. И несчастье им предвещают не вороны и не воющие по ночам собаки, а их более состоятельные соотечественники, обладающие властью и желающие стать еще богаче. Конечно, Дэниэль упал в реку и утонул, но обречен он был уже тогда, когда у него отобрали землю, когда от него отвернулась жена…

В основе другого рассказа, «История Сапанг-Бато», — о сносе деревни бульдозерами — лежит реальный факт, представленный на суд общественности видным филиппинским обозревателем Теодоро Валенсией. Этот рассказ примечателен еще и с той точки зрения, что его героиня удивительно точно определяет темы творчества крупнейших современных новеллистов страны: К. Булосана — злоключения филиппинских рабочих в Америке, Уилфридо Па. Виртусио — заключенные в тюрьмах, Д. Б. Мирасоля — труд на лесоразработках, Р. Сиката — современная деревня, Андреса К. Круса — жизнь и быт в трущобном районе столицы, Тондо. Важен и другой приводимый в нем факт: на всю страну есть только два дома для престарелых — оскорбленных и униженных бесприютных стариков.

Франсиско Арсельяна, один из ведущих англоязычных прозаиков старшего поколения, известный своими хрестоматийными рассказами «Желтая шаль» и «Пополам», в новелле «Писатель на войне» показал отношение филиппинской творческой интеллигенции к борьбе с иноземными захватчиками. Эти же взгляды отражены и в большом рассказе Адриана Э. Кристобаля «Я, Сулиман», посвященном очень важному периоду филиппинской истории — первым выступлениям против испанских колонизаторов. Через монолог-размышление раджи Сулимана автор отстаивает мнение о богатстве и самобытности филиппинской доколониальной культуры, которой филиппинцы могут по праву гордиться.

Лучшими своими рассказами представлены в сборнике классики филиппинской англоязычной литературы Бьенвенидо Н. Сантос, Нестор В. М. Гонсалес и Ник Хоакин. В некоторых из них, особенно у Хоакина, местами ощущается неизбывная тоска по прошлому, противопоставление его суетному настоящему, но в целом это один из способов представить неразрывную связь времен в филиппинской истории и культуре, ярко обозначив наиболее типичные периоды разного времени, разных эпох.

Особо нужно сказать о Карлосе Булосане, несомненно, крупнейшем филиппинском англоязычном писателе, авторе многих юмористических и сатирических рассказов, составивших в свое время интересную книгу «Смех моего отца». В 1978 г. в США, где он жил с 30-х годов, появился сборник его не публиковавшихся прежде рассказов «Филиппины в сердце», словно продолжающий первую книгу новелл. Тематика их весьма актуальна и поныне, а не смог он их издать в свое время по понятной причине: в годы разгула маккартизма в США не нашлось издателя для филиппинского писателя-самоучки, связанного с левым профсоюзным движением и отстаивавшего интересы своих униженных и оскорбленных соотечественников. Неизлечимая болезнь свела его в могилу на чужбине в возрасте 43 лет. В последние годы в некоторых американских архивах отыскались и другие его малоизвестные или же не публиковавшиеся произведения, в том числе роман «Народная сила» — из истории мощного крестьянского восстания на Филиппинах 1948–1953 гг.

Смех Булосана далеко не всегда веселый, а беззаботность его героев, как легко заметит читатель, наигранная. Плут проводит плута, демонстрируя «мудрость наживы». «Слишком много обмана и подлости в мире людей», — делает для себя вывод мальчик-рассказчик. Окружающее приводит его к неизбежному заключению, что они с отцом, «беднейшие из бедных», не могут добиться преуспеяния иначе как использованием самых нечестных средств, прямого жульничества и грабежа. «Вот так семейка!» — мог бы воскликнуть читатель, прочитав любой из рассказов Булосана. Но в том-то и дело, что их надо читать все вместе, один за другим, по порядку — только тогда становятся ясны их взаимосвязь и сатирическая направленность, их гротескный подтекст. Это критика быта и нравов, саркастическая пародия филиппинского общества 20–30-х годов. Писатель как бы от противного высмеивает угодничество перед богатыми и власть имущими, лихоимство, всяческую неправедность. Недаром все попытки героя и его ближайших родственников жить и разбогатеть неправедным путем кончаются прахом. И что удивительно, даже обращаясь к одному-единственному номеру газеты, которая уже здесь цитировалась, мы обнаружим, что и в наши дни на Филиппинах не перевелись охотники разжиться за счет ближнего, которых высмеял Булосан.

Представленные в антологии филиппинские писатели и их произведения разнообразны по стилю, манере, методу. Среди них немало критических, сатирических, есть философские и даже фантастические. Большинство этих новелл удостоено различных национальных и международных премий и высоко оценено прогрессивной филиппинской общественностью, местной литературной критикой. В отборе авторов и наиболее ярких произведений избранного периода, в том числе переработанных, использован более чем двадцатипятилетний опыт систематического изучения филиппинской художественной литературы в Советском Союзе.

Хочется надеяться, что предлагаемый читателю сборник «Современная филиппинская новелла (60–70 годы)» окажет помощь в дальнейшем расширении и углублении наших представлений о Республике Филиппины, в улучшении знакомства с ее культурой и литературой и будет способствовать укреплению разносторонних связей между нашими странами.

В. Макаренко