Помощника посла Японии в Советском Союзе звали Ито.

По роду службы вставать ему приходилось довольно рано. Для человека его возраста Ито выглядел моложаво, и если бы он имел привычку вовремя ложиться спать, то подниматься рано было бы ему не в тягость. Но такую привычку Ито приобрести не сумел, поэтому встал сегодня с трудом и с тяжелой головой.

Главное, что ему в этот день нужно было сделать, — узнать, когда прибывает господин Сайто, и подготовить все необходимое к встрече.

Ито позвонил в протокольный отдел НКИД, но там его огорчили, сказав, что поезд опаздывает на неопределенное время. Это меняло планы. Отменять обед или нет? Что оказать тем, кто должен встречать? От сотни таких вопросов голова шла кругом, и настроение резко упало.

Ито решил зайти к послу, поднялся по лестнице наверх, но секретарша его не пустила. Сказала, что господин посол приказал до его распоряжения в кабинет никого не пускать. В кабинете были только посол и его шофер.

Ито шофера посла недолюбливал, мысленно именовал «крот». Шофер был небольшого роста, полный, с маленькими розовыми ручками и действительно чем-то напоминал крота. Как ни странно, господин посол относился к шоферу крайне уважительно.

Наконец «крот» удалился, Ито было позволено войти.

Посол был взволнован. Ито не успел поведать о своих заботах — посол мягко предупредил, что об обеде и встрече беспокоиться не нужно, — предстоят другие заботы, более печальные: погиб господин Сайто!

Ито выразил удивление: в протокольном отделе НКИД его об этом не известили. В ответ господин посол предположил, что НКИД, видимо, еще не располагает нужными сведениями, а его только что информировали из абсолютно верных источников.

«Неужели «крот» — «абсолютно верный источник»?» — подумал Ито и тут же отогнал мысль, которая не имела к нему прямого отношения. Он не знал лично господина Сайто, но выразил сожаление по поводу утраты Японией столь достойного человека. После приличествующей паузы спросил, какие будут распоряжения.

Распоряжения господин посол ему дал конкретные и четкие.

Спускаясь по лестнице с фотографией Сайто в руках, помощник посла разглядел ее. Господин Сайто смотрел с фотографии спокойно, усталыми глазами.

В вестибюле Ито встретился с завхозом посольства Михаилом Аркадьевичем. Попросил его увеличить, и как можно скорее, фотографию, вставить в застекленную рамку с траурной лентой. Они посоветовались, где лучше поставить портрет, разместить цветы и столик с траурной книгой для посетителей.

Михаил Аркадьевич взял фотографию, горестно покивал головой и печальным голосом спросил, отчего умер этот господин. Ито сказал, что ему пока неизвестно.

У себя в кабинете Ито несколько минут сидел за столом, тер виски, соображая, что ему еще необходимо сделать: позвонить в протокольный отдел, уточнить время прибытия поезда, выяснить, где находится тело господина Сайто, и организовать отправку его в Японию.

В протокольном отделе снова ждала новость. Ито совершенно категорично заявили: господин Сайто жив, им известны слухи о его гибели, но они специально просили подтверждения с последней станции и могут сказать точно — господин Сайто жив и здоров и прибывает в Москву Транссибирским экспрессом двадцать четвертого мая между шестнадцатью и семнадцатью часами московского времени.

Ито, прыгая через ступеньки, вбежал в приемную посла. В голове все перепуталось: с одной стороны, отменить распоряжение посла, задержать завхоза, если тот еще не уехал, Ито не имел права, но, с другой — если Сайто действительно жив, а Ито встретит его с цинковым гробом, что тогда?.. Несомненно, за все это ответит помощник посла, Ито.

«Уж «крот»-то, во всяком случае, будет ни при чем», — раздраженно подумал Ито.

В приемной посла было пусто. Секретарша куда-то ушла, причем ушла спешно: ящик стола был выдвинут, из машинки торчал лист бумаги с недопечатанным документом.

Ито потоптался в нерешительности. Войти, не доложив, он не имел права, но сведения, которые он принес, требовали немедленного принятия мер. И он открыл дверь.

Кабинет посла отделялся от приемной двумя дверями, между ними был довольно просторный тамбур, где и остановился изумленный Ито. Через неплотно прикрытую вторую дверь он услышал голоса господина посла и «крота». Поразительным было то, что «крот» говорил резко, приказывал, а господин посол отказывался, чуть ли не извиняясь. Ито был настолько изумлен, что смысл разговора дошел до него не сразу.

— Вы немедленно потребуете аудиенции в НКИД и вручите ноту. — Это был голос «крота».

— Я не могу. Не могу пойти на такой шаг, не заручившись поддержкой правительства.

— А нашей поддержки вам недостаточно? Учтите, колебания в такой момент повлияют на отношение к вам генерала Койсо.

— Речь сейчас не обо мне, — вновь прозвучал извиняющийся голос посла, — ваша нота, если она будет вручена от имени правительства Японии, важна последствиями не для одного меня.

— Сайто убит. Это факт.

Ито выскользнул из тамбура, неслышно прикрыл дверь. Понял он только одно — господин посол должен немедленно узнать, что Сайто жив. Об остальном, что Ито понял из услышанного им разговора, он предпочитал не думать.

Секретарши все еще не было. Ито снял трубку аппарата, который связывал приемную с кабинетом, и надавил кнопку звонка. Трубку сняли тотчас же. Ито извинился. Посол приказал ему немедленно зайти. Ито вошел в кабинет. Посол сидел за столом. «Крот» стоял в стороне и, когда Ито вошел, почтительно поклонился. Ито торопливо проговорил, что в отсутствие секретаря он не позволил себе зайти, но дело его столь важно, что он решился позвонить лично. Ито надеялся, что после этого посол отправит «крота» из кабинета. Посол, покашляв в кулак, объяснил, что секретаря он услал срочно найти его, Ито, но, видимо, они разминулись. Дело в том, что Ито должен немедленно связаться с НКИД СССР и потребовать срочной аудиенции для господина посла. Ито поклонился, попросив, однако, разрешения доложить имеющуюся у него важную новость. После чего, стараясь не смотреть на «крота», он рассказал, что Сайто жив и что он узнал об этом только что в протокольном отделе НКИД.

Господин посол, также не глядя на «крота», попросил Ито еще раз связаться с протокольным отделом и уточнить эти сведения, причем разрешил позвонить прямо из своего кабинета.

После того как Ито позвонил, господин посол позволил ему удалиться. В дверях Ито спросил, на какое время следует просить аудиенции в НКИД. Господин посол ответил, что, если в этом будет необходимость, он поставит Ито в известность. Ито открыл первую дверь и уже ступил в тамбур, как господин посол попросил узнать, когда точно прибывает Транссибирский экспресс.

Ито вышел из кабинета и улыбнулся секретарше. О том, что происходило между господином послом и «кротом» после его ухода из кабинета, он не думал: это его не касалось.

На следующий день в посольстве только и разговоров было, что о грандиозном скандале в Токио. Все вышедшие 22 мая газеты с портретом Сайто в траурной рамке были изъяты и уничтожены. Хаяси потребовал немедленного ареста Сугимори. Боясь обвинений в измене, полковник покончил с собой. Генерал Койсо подал в отставку. Словом, очень много больших и малых неприятностей принесло известие о том, что Сайто жив.

Ито вместе со всеми был удивлен известием, что шофер господина посла срочно по состоянию здоровья отбыл в Японию. О причинах столь странной болезни Ито старался не думать — это его не касалось.

И только в одном доме весть о том, что Сайто жив, была счастливейшим чудом. В доме самого господина Сайто. Сначала там долго не могли поверить в случившееся горе, потом еще дольше не могли поверить в счастливую весть, но в нее верилось охотнее.

 

24 мая в 16 часов 20 минут Сайто прибыл в Москву. Журналисты сразу же бросились к международному вагону. Некоторое время из вагона никто не выходил, а затем в дверях, ослепляемый вспышками фотокамер, появился господин Сайто. Он приостановился, грустно улыбаясь встречающим, и ступил на перрон.

Сайто поздоровался с послом, пожал руки встречавшим его работникам НКИД. Корреспонденты окружили японцев. Все направились к стоявшим неподалеку автомобилям.

Вскоре перрон опустел. Только тогда из вагона вышли Фан и Александра Тимофеевна. Фан затравленно оглядывался по сторонам.

— Господи, только бы до послезавтра дотянуть, и тогда — обратно... Ну и поездочка! — Он посмотрел на Александру Тимофеевну и заговорил горячо, с обидой: — Теперь-то ты можешь объяснить, зачем мы ехали в этом проклятом поезде, ради чего страху натерпелись?

Демидова не ответила. После случившегося в поезде она была молчалива и подавленна. Фан собирался было продолжить расспросы, но его перебил подошедший к ним элегантный молодой человек, он приподнял шляпу и улыбнулся:

— Добрый день, господа! Я, как представитель «Торгсина», рад приветствовать вас в Советском Союзе. Прошу в машину, номер в гостинице для вас забронирован.

Фан испугался. Демидовой показалось, что он готов был броситься бежать, но, к счастью, молодой человек этого не заметил — договаривался с носильщиком. Александра Тимофеевна взяла Фана под руку.

— Ты что, с ума сошел? — сказала она негромко. — Возьми себя в руки. Просто у нас, как у всех туристов, оплачены услуги.

— Правда? — жалобно спросил Фан и растерянно улыбнулся. — А я думал за мной...

— Да кому ты нужен? — устало проговорила Демидова. — Кому?