Своими размышлениями делится с советскими читателями румынский критик Николае Манолеску.
Габриэла Адамештяну сегодня одна из наиболее читаемых романистов Румынии. Своим успехом (надо сказать, абсолютно заслуженным) она обязана роману «Потерянное утро» (1983), быстро ставшему бестселлером. Роман инсценирован, с успехом идет в театре, и было бы неудивительно, если бы по нему сняли фильм. А до этого Г. Адамештяну написала роман «Мерный ход дней» (1975), он был доброжелательно принят критикой (получил премии Союза писателей и Академии) и, думаю, читателями — поскольку он о молодежи. Опубликовала она и книгу рассказов «Подари себе день каникул» (1979). Один из них — «Короткая прогулка после рабочего дня» — вошел в антологию румынской прозы 70-х годов и сопровождается лестным отзывом составителя. И вот теперь эта еще молодая (родилась в 1942 году) и уже знаменитая писательница представлена советскому читателю. Издательство выбрало ее рассказы, однако, чтобы правильно понять фактуру прозы Габриэлы Адамештяну, оценить самобытность ее тематики и стиля, необходимо иметь представление и о ее романах.
Роман, которым она дебютировала, — «Мерный ход дней» — о кризисе юношеского сознания. И хотя повествование ведется от первого лица — возможно, роман отчасти автобиографический, — в нем нет слащаво-ностальгической интонации дневника, как нет и избытка лиризма, которыми часто грешит проза молодых писательниц. Напротив, здесь господствуют ироничность, холодный анализ, я бы сказал, медицинская объективность, до скрупулезности точные наблюдения. Лишенный «повествовательности», лаконичный, состоящий из коротких, умело смонтированных сцен, роман «Мерный ход дней» свидетельствовал о зрелости дебютантки.
Главная героиня романа, Летиция, вспоминает детство и отрочество, и толчком для этих воспоминаний стала смерть дяди, который фактически ее вырастил. Однако воспоминания не становятся в полном смысле слова событиями романа. И тут надо сразу оговориться, что в этой книге Габриэлы Адамештяну следует понимать под событиями.
«Мерный ход дней» — типичный аналитический роман, в центре которого чувства, размышления, самоанализ героини-рассказчицы. Долгое время жизнь Летиции сводилась к растительному существованию, к ощущению монотонности и скуки, к бесплодному ожиданию чего-то, а весь мир воспринимался сквозь призму эгоистического инстинкта самосохранения. «Почему я не видела ничего вокруг? — спрашивала она себя позднее. — Не потому ли, что думала только о себе?.. Жизнь других людей скользила мимо, а я ее и не замечала…» И когда умер дядя Ион (кроткий, добрый, честный и беспомощный человек, покорившийся преследовавшим его неудачам и все же продолжавший вести свои изыскания без всякой надежды на то, что их оценят), груз прошлого обрушился на Летицию, и ее воспоминания — это отчаянная попытка оправдать, придать смысл понапрасну растраченной жизни ее близких: дяди, матери, отца… Такова тема романа. Кризис юношеского сознания служит поводом для постановки основополагающего этического вопроса.
Роман написан плотно, в быстром ритме, персонажи очерчены бегло — слишком мало они остаются на сцене. Запоминается лишь сама Летиция: нескладная, апатичная, похожая на цветок, который не спешит раскрыться.
Второй роман Г. Адамештяну, «Потерянное утро», — многокрасочный и сочный, с разветвленным, сложным сюжетом, «настоящий» до мельчайших подробностей, современный по структуре и изящный по стилю — со всех точек зрения превосходит первый. Добавлю, что несомненная удача романа — несколько запоминающихся персонажей, в особенности Вика («мадам» Делькэ), которая заслуживает отдельной характеристики.
Вика — это целый мир. С торбой, нагруженной банками солений и консервами (с этой торбой, как и с нелепым беретом, она никогда не расстается), Вика путешествует по Бухаресту недавних лет, наносит визиты родным и знакомым, где за чашечкой кофе, блюдечком варенья или рюмочкой коньяку можно так много узнать, можно посудачить вволю (ах, дорогая, как бежит время!). Ее ограниченность, практичность и здравый смысл делают ее превосходной, хотя и до смешного непоследовательной свидетельницей всех событий, легко переходящей от восторга к презрению, в особенности когда она беседует с дамами «состоятельными и знатными», в обществе которых она, женщина из простонародья, с метким, красочным и безграмотным языком бухарестских предместий, чувствует себя одновременно и польщенной, и униженной.
Первый роман Габриэлы Адамештяну давал возможность оценить острое зрение писательницы, а во втором проявился ее слух, чуткий к говору улицы, бухарестской окраины, вчерашней и сегодняшней, к неподражаемому городскому арго.
В «Потерянном утре» два временных плана. Роман начинается и кончается в настоящем, когда «мадам» Делькэ совершает свои турне по городу. За чашечкой кофе у жены адвоката, болтая о том о сем, она рассматривает старую семейную фотографию, и хозяйка рассказывает о снятых на фотографии людях. Таким образом мы входим во второй план романа, оживает мир прошлого — канун войны 1916 года и первые ее дни. В центре этого второго плана тоже один день, когда в доме профессора Миронеску происходит маленькое событие, перевернувшее семейные отношения и ставшее провозвестником постепенного распада семьи, по которой прокатятся две войны и бесчисленные несчастья.
Габриэла Адамештяну одинаково хорошо владеет обоими регистрами: и личностным, и социальным, в котором война, германская оккупация и эмиграция рассматриваются как национальная катастрофа. Сочетание их в романе, абсолютно естественное, поразительная удача писательницы.
Конструкция романа, очень современная, основывается на соотнесении перспектив. Это соотнесение, сопоставление достигается различными способами. Поскольку «Потерянное утро» — роман о женщинах и в равной мере «женский», главным способом формирования суждений о событиях и людях являются в нем слухи, сплетни, обычная женская болтовня. «Мадам» Делькэ и жена адвоката беседуют, и у каждой из них свой жизненный опыт, свои суждения о жизни и о людях, свой язык. Пока одна говорит, другая мысленно комментирует сказанное. Настроение собеседниц то и дело меняется: «мадам» Делькэ переходит от симпатии к явному презрению — в зависимости от того, польщено или, наоборот, оскорблено ее самолюбие жительницы предместья. Для хозяйки дома Вика — желанная гостья, потому что перед ней можно выговориться, но заурядность гостьи, ее вульгарная речь и запах керосина, исходящий от бедняцкой одежды, внушают хозяйке дома настоящую ненависть. Два мира, породненные на мгновенье женской радостью посплетничать, расходятся, испытывая друг к другу прежнее недоверие.
Психологические движения в романе возникают из постоянной смены диалога и внутреннего монолога — Габриэла Адамештяну виртуозно владеет подобным приемом. Первые и последние главы книги, построенные как внутренние монологи разных героев, особенно достоверны по чувству и языку. Профессор Миронеску ведет дневник — вот предлог для другой перспективы, другой точки зрения. В этих условиях плотность событий, ощущений, душевных состояний становится поистине удивительной. Роман позволяет чередовать крупные планы и панораму, перемежать серьезное со смешным, патетику с иронией — мир распадается и составляется вновь, как в калейдоскопе. Картина жизни возникает из внутренних монологов главных героев, точно в десятках зеркал, отражающих друг друга.
Эти современные приемы не самоцель, они обусловлены желанием писательницы не препарировать действительность, а гарантировать как можно большую ее аутентичность.
Поскольку читатель имеет возможность судить сам о том, насколько стилевые особенности романов Адамештяну характерны и для ее короткой прозы, ограничусь лишь некоторыми замечаниями о рассказах, вошедших в эту книгу.
Сразу следует выделить те три рассказа, которые писательница издала отдельным сборником: самый ранний — «Тревога» (1972), «Короткая прогулка после рабочего дня» (1977) и «Подари себе день каникул» (1978). Они составляют единство не только тематическое (мужчина и женщина, неудавшаяся жизнь), но и стилевое.
Для «Короткой прогулки» характерен острый, наблюдательный взгляд рассказчика, фиксирующий поступки и ситуации. Однако неспешный ритм беседы постепенно начинает все больше контрастировать с нарастающей динамикой мыслей и эмоций «за кадром». Автор ни на чем не настаивает, ничего не подчеркивает — и тем не менее исподволь, из неприметных мелочей возникают характеры действующих лиц, проявляется суть их отношений. Отношений, которые к концу рассказа рушатся. И — как параллель этого крушения — меркнет мир вокруг: веселый и многоцветный городской пейзаж теряет краски, становится серым, неприглядным.
В этом рассказе возникает и третий персонаж. Мы видим его мимолетно — мелькнул и тут же исчез, уехал в подошедшем автобусе, — но именно он является истинной причиной столь долгого и под конец мучительного разговора героев «Прогулки», из-за него рушится их дружба. Это Кристиан Пэтрашку, центральный персонаж «Каникул». Если в предыдущем рассказе он и события его жизни оцениваются со стороны, то здесь те же события даны «изнутри»: это его воспоминания, его исповедь, бесстрашный анализ причин и закономерности его неудач, наконец, бунт против жизненной рутины, против самого себя, попытка нравственного очищения.
Таким образом, «Прогулка» и «День каникул» — своего рода диптих, или, если угодно, две главы единого повествования. В них можно увидеть зародыш будущего романа, строящегося по общим законам художественного метода Адамештяну.
Героиня «Тети Вики» (1981) связывает рассказ с главным романом Адамештяну. Здесь тот же прием: сопоставляются точки зрения, и рождается щемящая атмосфера жизненной правды. Аккумуляция фактов вызывает напряжение, которое, впрочем, никак не разрешается или разрешается за рамками повествования. Конфликт словно уходит в песок.
В чистом виде подобный прием регистрации событий повседневности, никак не комментируемых, демонстрирует рассказ «В пригородном поезде» (1984). Здесь отсутствует нарастающее напряжение, свойственное предыдущему, здесь нет даже градации, иерархии фактов. Все одинаково важно или равно ничтожно. Персонажи предоставлены самим себе, их разговоры словно списаны с магнитофонной ленты. Не существует интриги, нет кульминации, нет развязки, как нет, впрочем, и действия, единственной целью становится подлинность.
Поэтика этого рассказа сближает писательницу, вошедшую в литературу в 70-е годы, с молодыми румынскими прозаиками, заявившими о себе в 80-е. Если между 1966 и 1980 годами румынская проза дала большие реалистические романы, психологические и социальные, с ярко выраженной авторской позицией, то в последнее десятилетие большинство молодых писателей тяготеет к короткой прозе, к линейному повествованию, представляющему собой будто сколок с жизни. Я читал в одном американском журнале, что в США и в других западных странах оживился интерес к подобному очерку нравов. Мне кажется, Габриэла Адамештяну тоже идет по этому пути.
